Выставка живописных и графических работ художницы Антонины Дмитриевны Никоновой, показанная в 1992 году в Устюженском краеведческом музее, впервые познакомила устюжан со всеми сторонами творчества этого интересного мастера. Произведения Никоновой. - большой дар городу, они несут в себе интеллектуальное и эмоциональное наслаждение. Художник понимает красоту как необходимое условие человеческой жизни.
Когда смотришь на картины Никоновой, на её скромные автопортреты, задумчивые лесные пейзажи, яркие солнечные натюрморты, роскошную сирень, небольшие цветочные этюды, невольно возникает приятное чувство чего-то родного. Кажется, что в этом лесу ты уже не раз бывал, у этого озера под большой березой отдыхал, это тебе кружило голову от благоухания тяжелых веток сирени.
Вдруг замечаешь, что вокруг тебя не только цвет, но и запах. Будто из далёкого детства возникает хвойный аромат Шишкиной нивы, густой дух свежевымытой сирени. Это ее милая Устюжна, ее душа, ее стержень.
Давно известно, что наивысшей подлинности искусство достигает тогда, когда художник обращается к своему духовному опыту, к той чувственной памяти, которую хранит в себе. Если в детстве или юности не была встревожена впечатлениями душа, не всколыхнулось в ней что-то от своего или чужого горя, значит спят в человеке его лучшие силы. А талант может и не расцвести. Волнения, тревоги, страдания возвышают душу, и она открывается для любви к жизни, для творчества, вмещает сострадание ко всему живому и радость, и счастье.
Жизнь Антонины Дмитриевны Никоновой была наполнена неожиданными поворотами, драматизмом, встречами с людьми, тяжелыми днями и счастливыми мгновениями. Она родилась 25 февраля 1900 года в селе Варнакушка Белозерского уезда. В 1906 году большая семья Никоновых (у них было 8 детей) переехала в Устюжну. Отец, канцелярский служащий, "самым важным для человека считал образование, через которое можно скорее выявить способности, дарования, наклонности, скрытые в глубинах человеческого существа"1. Он учил детей любить и понимать природу. Маленький садик, разбитый перед фасадом дома с кружевным палисадником, окаймленный тополями, кустами сирени, чайными деревьями, благоухающий ароматами роз, пионов, многолетней гвоздики, казался детям Никоновым маленьким цветочным раем. Позади дома был большой яблоневый сад с беседкой, с уютными дорожками, окруженный березами, тополями, соснами, рябиной и кустами сирени. Этот сад был любимым местом детских игр. Этот мир цветения, благоухания словно раскрывал детские души, приобщая их к красоте и тайнам природы. К нему Антонина была накрепко привязана всю жизнь, здесь был центр её вселенной, в воспоминаниях о детстве искала она поддержку в нелегкой своей судьбе. Как хорошо было у них в саду! Как все прекрасно видно, особенно с той самой высокой черёмухи, на гибких ветвях которой она качалась, восторженно вопя что-то нечленораздельное. У остальных детей сердца замирали от страха. Если бы о проделках Антонины узнал отец, не сдобровать бы маленькому "перышку", как все её называли в семье. "Я хочу быть птицей",- умоляла девочка сад, но сад принимал её человеком и, обладая волшебной силой запахов и красоты, не мог сотворить чуда.
Во время весеннего разлива Мологи вода заливала весь широкий берег, подходила к самому дому, и отчаянная Тоня каталась на лодке, не страшась ни волн, ни глубины. По реке тогда ходили красавцы волжские пароходы, и она казалась детям Никоновым настоящим морем. По вечерам вся семья выходила на берег в ожидании прибытия парохода. "Это было одним из громадных удовольствий - смотреть на просторы разлившейся реки, охватывать взором виднеющуюся за рекой синеватую полоску леса, чувствовать дружеское присутствие родителей, какую-то семейную настроенность на встречу с близкими"2. На пароходе приезжал кто-то из семьи. Антонина всегда мчалась встречать приехавшего брата или сестру.
В 1911 году, окончив начальную школу, она поступила в Устюженскую женскую гимназию. Училась посредственно, очень увлекалась стихами, музыкой, участвовала во всех гимназических спектаклях, но настоящей её страстью было рисование. Первым учителем Антонины стал профессиональный художник Михаил Ионович Зорин, окончивший Строгановское училище в Москве и направленный в Устюжну на преподавательскую работу. Благодарность и память о нем художница пронесла через всю жизнь.
Дети Никоновы хорошо рисовали, в семье часто устраивались художественные соревнования. Все усаживались за большой обеденный стол и начинали рисовать. Особенно талантлив был брат Антон, ученик реального училища. Его карандашные и выполненные тушью портреты поражали всех своею выразительностью. Антонина почти всегда проигрывала брату, но сердилась недолго, так как отец никогда не обходил "перышко" своей похвалой и поддержкой. В семье поощрялось любое искусство. Отец играл на скрипке, братья - на гитаре, гармони, балалайке. Устраивался семейный струнный оркестр. "Все, что вело к развитию личности,- поощрялось, все, что вело к баловству,- запрещалось"3.
Проучившись дополнительно год в гимназии, в 1918 году Антонина получила право на преподавание в школе и была направлена учительницей в Понизовскую начальную школу. Время было трудное. Гражданская война. Голод. Деньги потеряли цену. Вещи меняли на хлеб и продукты. О дальнейшей учебе не могло быть и речи. Работа шкраба, как тогда называли учителей, была явно не её призванием. После окончания учебного года она целое лето занималась в Череповце в студии Роста, торопилась научиться писать картины, постигала свое дело, верно чувствуя в нем единственную защиту от горестей будущего, но осенью ей вновь пришлось вернуться к работе школьного учителя.
В 1921 году в Устюжне был открыт художественный музей. Замечательные полотна русских и западноевропейских художников, поступившие из музейного фонда Эрмитажа, произвели на молодую учительницу чарующее впечатление. Она решила ехать в Петербург, в Академию художеств. Казалось, ее мечта начала сбываться, но через два года она записала в своем дневнике: "Вчера было собрание предметной комиссии, на котором решался вопрос: учиться или бросить, жить или не жить. Ну как я могу остаться, если место Вахромеева, Савинова, Беляева займет Татлин, Малевич, Матюшин. Я не буду их последовательницей, их ученицей"4. Почему? Что не устраивало Антонину в новых преподавателях? Или проявилась ее основная черта - бескомпромиссность? Раз и навсегда приняв для себя традиции русской реалистической школы, поверив в живопись Шишкина, Саврасова, Левитана, она, очевидно, не смогла понять и принять новое направление в советской живописи, которое утверждали Татлин, Малевич, Кандинский и другие. Не сумев преодолеть себя, она ушла из Академии в Государственный художественный техникум и в 1927 году после его окончания получила звание художника. Тогда она записала в своем дневнике: "Да, я определенно (мне нечего скрывать) не верю в себя как в художницу. У меня только желание чуда, которое живет с детства. Мне хочется, я даже не знаю, чего больше - славы или совершенства написанной картины. Ведь в мечтах моих у меня все так красиво и благородно. А в жизни?! Я даже думаю, что оттого я мало вижу в действительности красоты, что её я уже пережила в неотвязных глупых, мешающих жить мечтах. Ах! Тернистый путь к славе! Смешно мечтать о том, что доступно лишь избранным. А без искусства жизнь моя мертва, и мне ничего не нужно, без мечты о яркой звезде я не могу жить!"5.
На долю Антонины Дмитриевны выпало немало испытаний, невзгод, лишений, моральных страданий от сомнений, неверия в свои силы. Работала она много, но материального благополучия не знала, так как должна была постоянно кому-то помогать. Никонова помогала мужу - Арону Неваховичу Розенцвейгу - закончить медицинский институт, выучила в институте его сестру, помогла встать на ноги четырем детям умершего брата Ильи, помогала сестре, муж которой погиб на войне. На её иждивении была мать, которую она любила самой нежней, самой пламенной любовью. Охотно помогала Никонова начинающим художникам. Профессиональный художник-график устюжанин Владимир Михайлович Судаков позднее вспоминал: "Отец посоветовал мне показать свои рисунки и этюды Никоновой Антонине Дмитриевне. Она жила в Ленинграде, на углу Таврической и улицы Суворова. Это была моя первая встреча с профессиональным художником, которому я показывал свои работы. В комнате, где она меня принимала, была ее мастерская. На стенах висели натюрморты, портреты, картины (копии со старых мастеров). На полках и стеллажах - папки с рисунками и альбомы с репродукциями. Я очень волновался, когда она просматривала мои работы. Понял одно: что рисунки и этюды мои слабы и мне предстоят годы труда.., чтобы овладеть мастерством художника. Кроме многих лет учебы, надо посещать музеи, выставки, работать в библиотеках, а главное, усиленно заниматься рисунком и живописью. Советовала копировать старых мастеров, изучать анатомию. Словом говоря, если я хочу стать художником, то для этого надо иметь большие знания, не говоря уже о способностях. Она подарила мне несколько листов (пособие по школе рисунка). Я был очень благодарен Антонине Дмитриевне за теплый прием и советы"6.
В 1934 году Никонова перешла на работу в ЛЕНИЗО - крупнейшее в Ленинграде художественно-кооперативно-производственное объединение художников, которое ставило своей задачей создание оригинальных художественных произведений. ЛЕНИЗО занималось также производством копий. Качество выпускаемых копий, как правило, проверялось художественным советом, в состав которого входили высококвалифицированные специалисты-художники. Из мастеров старой школы копировались Айвазовский, Васильев, Куинджи, Перов, Пукирев, Репин, Шишкин, из советских - Авилов, Алехин,
Бродский, Иогансон. Антонине Дмитриевне чаще всего приходилось копировать портреты Сталина, государственных деятелей, много раз копировала картину И. Бродского "Ленин в Смольном". Но в этот период она начала писать и то, о чем мечтала долгие годы,- натюрморты, цветы, свой сад детства, задумчивые лесные пейзажи, красно-фиолетовые рассветы, белые уютные домики, утопающие в зелени, свою любимую сирень и роскошные розы - драгоценный дар мироздания. Из-под её кисти вышли чудесные картины "Гладиолусы", "Шиповник", "Последний аккорд", "Гортензии" и одна из известнейших - "Сирень", потребовавшая многочисленных авторских повторений. Одна из поклонниц таланта А. Д. Никоновой писала: "Спасибо, дорогая Антонина Дмитриевна, за Ваш подарок - изумительную картину! Теперь, когда я вхожу к себе в комнату, мне кажется, что в ней присутствует что-то прекрасное. Я подолгу смотрю и не могу насмотреться. Сердце мое наполнено благодарностью за Ваш талант. Я счастлива, что теперь живу под сенью чудесных веток. Они дышат, и порой мне кажется, я чувствую их ароматное дыхание. И это сделали Вы! Дай Бог Вам долгих, плодотворных лет здоровья и благополучия..."7. Слова эти являются искренним выражением отношения современников к творчеству талантливой художницы.
Полотна Антонины Дмитриевны Никоновой отличают замечательный реализм, высокое мастерство в передаче материальности и фактуры предметов, свободное владение рисунком и живописью, способность подмечать гармонию и изысканную красоту окружающего. Основная их черта - легкость восприятия. Зрителю не нужно делать усилий, всматриваться, догадываться. Все предельно просто, но картины от этого не только не проигрывают, а наоборот убеждают зрителя, что все это для него и только для него.
Война и эвакуация в Казахстан оторвали Антонину Дмитриевну от любимого дела, и только в 1946 году она возвратилась в Ленинград в ЛЕНИЗО. 1946-1954 годы были самыми счастливыми в ее жизни, самыми плодотворными. Никонова работала с увлечением, вкладывая всю силу своих способностей в любимые натюрморты. Главные мотивы своих работ Антонина Дмитриевна брала из живой природы, которая была для неё главным миром, ее вселенной. Она давала художнице силы, питала творчество. Никонова боготворила природу, преклонялась перед ней. Тайную страсть испытывала она к малым живым клеточкам природы: цветам, травам, листьям, отдельным деревьям. Эти живые клеточки цепко держали художника, ни на мгновение не давая отвлекаться. Часто это вызывало недоумение у друзей и знакомых, ибо вдруг в самый разгар интереснейшей беседы Антонина Дмитриевна замолкала, ее взгляд становился отсутствующим, она одевалась и уходила. Окружающие были шокированы и не знали, как вести себя. Надежда, сестра ее, с укором говорила Антонине: "Ну, что с тобой случилось, нельзя же так". А художница просто не могла взять в толк, как можно пропустить момент, когда кленовый лист весь прямо вибрирует от ветра, как изменяется его цвет и настроение. То он вдруг светлый и радостно-желтый, то вдруг мрачно-бурый. А аллея в парке неожиданно становится то убегающей вдаль дорогой, то ступенью к солнцу. Разве можно это пропустить, ведь такое мгновенное виденье бывает один раз в жизни. Это надо запомнить, впитать в себя, чтобы потом вложить в картину. Как хочется, чтобы твои мысли и чувства стали видимыми, линии и краски превратились в размышления о жизни.
Никонова смело вела свой творческий поиск. О разнообразии её устремлений свидетельствуют такие ее работы, как "Гладиолусы", "Натюрморт с книгой", "У озера", "Женщина в красном", "Бабушка и внучек". Этим произведениям присущи повышенное цветовое звучание, чувство гармонии, глубокое чувство жизни. Все это далось нелегко, в результате огромного каждодневного труда и серьезного вдумчивого отношения к искусству прошлого. У художницы нет каких-то особо излюбленных красок и сочетаний: всякий раз цвет определяется избранным сюжетом: то яркие, радостные тона натюрморта "Фрукты", то печальные краски осеннего "Натюрморта с книгой", то резкие сочетания белого и темно-зеленого, почти черного в "Орхидеях", темный фон сочетается с более активными по цвету предметами, красочный слой состоит из крупных пастозных мазков. В каждой картине Никонова разная и немножко неожиданная, и в то же время узнаваемая: это ее стиль, ее тон, ее манера письма. Не надо сравнивать ее с гигантами живописи, на их фоне она проигрывает, но ведь каждое произведение искусства, если оно по своим художественным достоинствам принадлежит, условно говоря, не к первому, а ко второму или даже к третьему качественному разряду, все же способно воплотить существенные черты своего времени, так как неизменно содержит в сжатой форме богатую художественную и культурную информацию. Как хорошо по этому поводу говорил Виктор Михайлович Васнецов: "Какое мне дело - велик мой талант или мал - отдавай все!" Именно так! И великий и малый! Отдавай все! Все, чем наградила тебя природа-мать!
Раскрой глаза людям, обогати их жизнь красотой. Корреспондент газеты "Вечерний Ленинград" Н. Григорьев в статье "Секретные гортензии" писал: "...это "Гортензии" художницы Никоновой. Картина хороша. Такую можно повесить в любой комнате. И более всего посетители Салона-магазина останавливаются перед ней..."8.
Жанр натюрморта занимает центральное место в живописи Никоновой, но и другие направления ее творчества заслуживают внимания. Ее увлечение рисунком было известно многим. Особенно часто она рисовала своих родных. Старшего брата Ивана Никонова считала наиболее интересной моделью. И действительно, человек он был необычайный: талантливый архитектор, умный, интересный собеседник. Художница изобразила брата лежащим на кровати с книгой в руках. Лаконичность изобразительных средств, предельно простая композиция помогают восприятию характера. Несмотря на то, что Иван Дмитриевич изображен лежащим, вся фигура его напряжена, все сконцентрировано во взгляде, устремленном в книгу. Карандашный портрет обладает сходством с моделью, правдивостью и точностью психологической характеристики. Явно просматривается фамильная черта Никоновых - бескомпромиссность. Разносторонний художник, Никонова очень серьёзно относилась к портретной живописи. Портрет "Неизвестная в черном платье" привлекает своей чарующей простотой, мяг- кой женственностью. Изображение скромной, уже не молодой женщины, с пышной прической седых волос. Мягкий свет лучистых глаз, взгляд которых устремлен вдаль, придает ее облику какую-то задумчивую углубленность. Гладкий лоб, красиво очерченные брови, прямой нос, глубокие носогубные складки, даже уголки маленького рта - все печально. Резкий контраст черного платья и снежно-белых волос еще более подчеркивает трагедию женщины. Кто она? Что произошло в ее жизни? Яркая и необычайно образная характеристика, искренность в передаче образа "Неизвестной, глубокое понимание индивидуальности модели, психологическая передача увиденного и прочувствованного, все это заставляет зрителя сопереживать, вызывает невольные симпатии к "Неизвестной" и её автору. Свой неистощимый оптимизм восприятия жизни Антонина Дмитриевна передает в смелой широкой живописи, остром ощущении залитых солнцем предметов, энергичном решении композиции в глубь картинной плоскости, сильных контрастах цвета и тени. Когда смотришь на её натюрморт "Фрукты", невольно попадаешь под обаяние этого солнечного полотна. Ощущение радости, бьющей через край, восхищение великолепными дарами земли и большая благодарность художнику, подарившему нам свой труд, свою любовь, частицу своей души. Взор невольно останавливается на этом ярком веселом полотне. Это как взлет, как яркая звезда, к которой она всегда стремилась.
В 1955 году Антонина Дмитриевна Никонова некоторое время жила в Вологде. В апреле она получила приглашение от епископа Вологодского и Череповецкого Гавриила реставрировать иконы и церковную живопись, но, к сожалению, проработала недолго. Последние 4 года жизни Антонина Дмитриевна боролась с тяжелой болезнью. Знакомые, друзья часто навещали её и приносили много цветов и фруктов. Она не могла равнодушно смотреть на эти дары природы, считая кощунством сразу съесть такую красоту, живописно расставляла их и писала натюрморты, полулежа на кровати. Надежда Дмитриевна Лобода, младшая сестра Антонины Дмитриевны, вспоминала, что на людях больная преображалась до неузнаваемости: "Неистощимый запас шуток, веселости, различных фантастических выдумок. Она была настоящей артисткой". Чего ей это стоило! Друзья невольно забывали, что это был тяжело больной человек.
5 сентября 1959 года после изнурительной борьбы с болезнью Антонина Дмитриевна умерла, оставив нам свои прекрасные картины. "Последние мазки моей кисти - для моего родного города",- завещала она сестре. Надежда Дмитриевна Лобода сделала все возможное, чтобы передать картины, рисунки и архив художницы в музей Устюжны9.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Устюженский краеведческий музей (далее - УКМ). Ф. 3. К. 132. Д. 359; Лобода Н. Воспоминания о сестре. Рукопись. 1971. 15 мая. С. 2.
2 УКМ. Ф. 3. К. 132. Д. 359; Лобода Н. Воспоминания о сестре... С. 8.
3 УКМ. Ф. 5. К. 132. Д. 359; Лобода Н. Воспоминания о сестре... С. 14.
4 УКМ. Ф. 3. К. 132. Д. 359; Лобода Н. Воспоминания о сестре... С. 18.
5. УКМ. Ф. 3. К. 132. Д. 359; Лобода Н. Воспоминания о сестре... С. 17-18.
6 УКМ. Ф. 3. К. 132. Д. 359; Из письма В. М. Судакова от 12.11.1992.
7 УКМ. Ф. 3. К. 132. Д. 359; Из письма Е. Белаликовой от 06.09.1957.
8 Григорьев Н. Секретные гортензии // Вечерний Ленинград. 1953. 5 мая. (№ 126).
9 Фоторепродукции с работ А. Д. Никоновой выполнены В. Смеловым.