Кроме бригады П. В. Коробейникова, работавшей на Сясьской судоверфи, другая бригада устюжан во главе с мастером М..А. Шерстянкиным в 1943 году работала на станции Мета (в 30 километрах от города Старая Русса) в составе строительного батальона. Рабочие строили баржи, на которых перевозились продовольствие, вооружение и люди на Волховский фронт. Построено было 16 барж14.
Наряду с изготовлением продукции для фронта, на заводе шла напряженная работа по оснащению станочного парка и совершенствованию оборудования, увеличению выпуска мирной продукции для нужд народного хозяйства. В отчетах за 1942-1944 годы перечисляются десятки различных судов, построенных и отремонтированных на заводе в военные годы. Так, в 1942 году построено и сдано барж-углярок - 9, барж палубных - 8, барж зонтовых - 2, барж озерных - 3, а всего за год по деревянному судостроению сдано 22 судна и построен 1 металлический теплоход. Следует отметить, что продукция сдавалась на "отлично" и "хорошо". В 1943 году Управлению кораблестроения НК ВМФ было сдано 7 судов, а также построены 2 тысячетонные "углярки", 7 восьмисоттонных барж, 1 дровяная баржа, 2 заднеколесных газохода для "Севрекпути", 1 брандвахта, 1 заднеколесный газоход. В 1944 году закончены и сданы в эксплуатацию ранее не строившиеся на заводе 1 рыболовный бот, 1 пятисекционный док, 1 лесовозная баржа, 6 трехсоттонных зонтовых барж, а также восстановлен газоход № 35 и построены 1 лесовозная тысячетонная баржа, 1 плашкоут плавкрана, 150 лодок-шлюпок и другие суда15. За хорошие показатели по качеству завод получил право сдавать продукцию без испытаний в течение всего 1944 года.
Кроме выполнения военных заказов, судостроения и машиностроения, коллектив завода в годы войны продолжал судоремонт. Так, в 1942 году капитально были отремонтированы пароходы "Леваневский", "Быстрое", "Горончаровский", "Ост", в 1943 году - пароход "Диспетчер", в 1944 году - пароходы "Передовой", "Водопад" и др16.
Многие работники завода, уйдя на фронт, сражались с врагом в качестве стрелков, пулеметчиков, минометчиков, снайперов, артиллеристов, разведчиков, танкистов и т. д. Нелегкими фронтовыми дорогами прошли Н. И. Щелкунов, В. В. Мотохов, А. И. Черемисин, Ф. Н. Марков, А. И. Коробанов, Н. П. Манаков, А. Н. Патрушев, Г. П. Беляев, А. А. Низовцев и многие другие.
170 бывших фронтовиков продолжили мирный труд на родном заводе. 354 работника завода, каждый второй из ушедших на фронт, не вернулись домой. Ежегодно в День Победы собираются ветераны у памятника погибшим товарищам, фамилии которых высечены на стелах. Надпись на памятнике гласит: «И живут, и будут жить в памяти народной работники завода, павшие в Зоях за свободу и независимость нашей Отчизны».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Сталинский путь. 1941. 25 июня.
2 Там же.
3 Музей Великоустюгского судостроительно-судоремонтного завода (далее — музей ССРЗ).Ф. 1.Д. 1.Л. 5.
4 Сталинский путь. 1941. 13 ноября.
5 Советская мысль. 1943. 23 сентября.
6 Музей ССРЗ. Ф. 1. Д. 1.Л. 10.
7 Марденский В. В то тяжелое время// Советская мысль. 1975.16 апреля.
8 Музей ССРЗ. Отдел IV. Инв. № 50. Л. 1-16.
9 Музей ССРЗ. Ф. 1. Д. 1. Л. 10.
10 Краюшкин В. Рядовые трудового фронта//Водный транспорт. 1984. 22 ноября.
11 Музей ССРЗ. Ф. 1.Д. 1.Л. 26.
12 Там же. Л. 27.
13 Коробейников П. В. Мы помогали Ленинграду // Советская мысль. 1969. 22 февраля.
14 Там же.
15 Музей ССРЗ. Ф. 1. Д. 1. Л. 28.
16 Там же. Л. 29.
АРХЕОЛОГИЯ
С. Ю. Васильев
ДРЕВНИЕ СТОЯНКИ МЕСТЕЧКА "БОРОК".
Поселение Павшино-2
Боровой останец, расположенный в правобережной части долины реки Юг, в 50 километрах от ее устья, издавна привлекал внимание человека. Сначала это были поселенцы, а затем - исследователи. Заслуга открытия местечка "Борок" как объекта археологического изучения принадлежит К. А. Линовскому. В начале XX века им был собран подъемный материал (в основном неолитический) не менее чем в шести пунктах описываемого участка1. Краткость описания мест находок, к сожалению, не позволяет в настоящее время с должной убедительностью привязать их к какому-либо известному памятнику. Не исключено также, что некоторые из них были полностью смыты рекой или уничтожены в ходе хозяйственной деятельности человека. Современный уровень изученности участка позволяет предположить, что материал сборов К. А. Линовского может быть отнесен к таким памятникам, как Мармугино-2 (где в 1936 году проводила раскопки М. Е. Фосс2), Павлово-1 (в настоящее время практически полностью разрушен), Павшино-1 (запахан) и, возможно, стоянка Мармугино-6. Последняя первоначально была запахана, а в настоящее время фактически полностью смыта рекой Юг. После раскопок М. Е. Фосс, Г. М. Буров в 1966 году провел археологическое исследование выхода старичного торфяника. Им были выявлены гидросооружения, возраст заграждений которых установлен радиоуглеродным анализом (первое - ЛЕ-711: 4700±60 лет; второе - ЛЕ-703: 4510±50 лет). Третье выявленное заграждение на основе анализа стратиграфии торфяника отнесено Г. М. Буровым к XXVII веку до н.э. Кроме того, при исследовании торфяника была обнаружена керамика, аналогичная материалам К. А. Линовского, отнесенная исследователем к "мармугинскому типу верхневолжско-зауральской (синдорской) гребенчатой керамики"3. Следует отметить последующее обследование указанного региона С. В. Ошибкиной (было осмотрено обнажение культурного слоя в траншейном разрезе на стоянке Павшино-2) и исследования Н. А. Макарова на селище у д.Мармугино. Археологическая экспедиция научно-производственного центра "Древности Севера" под руководством С. Ю. Васильева обследовала боровой останец на протяжении ряда лет, начинал с 1988 года, открыв ряд новых и обследовав уже известные памятники4.
Время освоения человеком рассматриваемого участка относится к периоду развитого мезолита. Стоянка с частично сохранившимся мезолитическим культурным слоем (Мармугино-5) была открыта в ходе полевых исследований 1994 года. Памятник занимает южную оконечность борового останца, в настоящее время непосредственно примыкающего к реке. Высота останца в месте расположения стоянки достигает 11 метров. Инвентарь, полученный в процессе проведения шурфовки, позволяет соотнести стоянку с синхронными памятниками развитого мезолита, открытыми автором статьи в 1989-1994 годах в долине реки Юг, на нижней Сухоне и Малой Северной Двине. Открыта также неолитическая стоянка Мармугино-4, которая в настоящее время практически полностью разрушена в процессе строительства дороги и запашки. Кроме того, был открыт ряд местонахождений кремневого инвентаря и керамики. Основные работы проводились на поселении Павшино-2, где в результате обследования 1989 года зафиксированы жилищные впадины, изучению которых были посвящены полевые сезоны 1990 и 1994 годов. Исследования 1994 года проводились совместно с Великоустюгским музеем-заповедником.
Поселение Павшино-2 расположено на северной, северо-восточной окраине борового останца, склон относительно ровной площадки которого на этом участке примыкает к сильно заболоченной низине (в прошлом, вероятно, старичной протоке). Поверхность борового останца неровная, с большим количеством всхолмлений и впадин, высота его от уреза воды на различных участках колеблется от 14 до 8 метров, В настоящее время в площади памятника просматриваются пять жилищных впадин, бессистемно расположенных на участке, размеры которого с запада на восток составляют 340 метров, а с севера на юг - 90 - 110 метров. Нельзя не отметить известную долю условности в обозначении памятника как поселения, так как не исключена возможность самостоятельного функционирования одного или нескольких жилищ на конкретном временном отрезке.
Жилище-1 исследовано раскопом общей площадью 120 квадратных метров. Жилище практически полностью разрушено траншеей дорожного съезда с террасы в долину. При раскопках выявлена передняя часть котлована (возможно, прямоугольного), который был ориентирован основной осью с юго-востока на северо-запад и заглублен в материк на 15-20 сантиметров. В жилище вел узкий, постепенно углубляющийся траншееобразный вход, стенки которого были укреплены нетолстыми (до 8-10 сантиметров), вертикально стоявшими кольями, ямки от которых прослеживались как внутри, так и снаружи котлована. Взаиморасположение входа и жилища осталось неясным, так как жилище оказалось в значительной степени разрушенным (не исключено, что вход примыкал к одному из его углов). Внутри жилища, непосредственно у входа, выявлено небольшое очажное пятно округлой формы диаметром до 1,3 метра. Жилище окружал периметральный вал ("завалинка"). Однако судить о его размерах и форме не представляется возможным из-за плохой сохранности. Стратиграфическая ситуация на участке с периметральным валом позволяет предположить его (по крайней мере) двукратную подсыпку. Изделия из камня представлены наконечниками стрел со слегка вытянутой треугольной формой пера (37 экземпляров), основную массу из которых составляют наконечники с выемкой в основании (57 %) и прямым основанием (33 %); скребками (26 экземпляров), в числе которых простые концевые со слабовыпуклым рабочим краем (40 %), угловые (20 %) и скребки с гиперболичным и параболичным лезвиями (28 %). Ножи и ножевидные орудия (61 экземпляр) изготовлены большей частью на отщепах, среди них нож "с пуговкой", близкий аналогичным гаринским. Сосуды формовались ленточным способом, глиняное тесто содержало органические примеси. Венчик сосудов прямой или отогнут наружу, с уплощенным Г- или Т-образным торцом. Орнаментальная композиция составлена горизонтальными поясами, образованными из наклонных и горизонтальных оттисков зубчатого штампа, наряду с которым использовались ногтевидные насечки, гладкий штамп, оттиски перевитой веревочки. Здесь, вероятно, уместно отметить и тот факт, что, несмотря на культурное единство полученных материалов, в частности керамики, в коллекции последней выделяется группа сосудов, внешне более архаичная, однако детализировать различия внутри коллекции не представляется возможным по причине плохой сохранности материала. Материалы раскопок жилища частично опубликованы5.
Жилище-2 исследовано раскопом общей площадью 188 квадратных метров. На поверхности ему соответствовала заплывшая впадина со слабовыраженным периметральным валом, высота которого не превышала 15-25 сантиметров. Стратиграфия раскопа внутри жилища и вне его несколько различается. Так, если в жилище гумус и нижележащий подзол подстилаются заполнением котлована в виде желтого смешанного песка, обильно насыщенного включениями мелких углей, то в зоне периметрального вала за ними следует слой заполнения вала в виде светлого желтого песка с отдельными включениями белесого. Контуры жилищного котлована отчетливо прослеживались после удаления гумуса, подзола и оплывшей части "завалинки" на глубине 25 сантиметров. Слой погребенного подзола (типичный для подобной технологии домостроительства) выражен плохо и прослеживается лишь на отдельных незначительных по площади участках. При исследовании погребенного подзола инвентарь не обнаружен, что говорит в пользу относительно быстрой постройки жилища. Жилищный котлован незначительно, максимально до 30 сантиметров, углублен в материк. Он двухкамерный и ориентирован главной осью по линии запад-восток. Размеры первого (основного) объема жилища прямоугольной формы - 340 х 860 сантиметров. Практически по всему периметру камеры прослеживается двойной ряд ямок от кольев, укреплявших как склоны жилищного котлована, так, очевидно, и заполнение стен. Их диаметр - 6-8 сантиметров и глубина - до 30 сантиметров. Несущая конструкция сооружения базировалась на столбах, ямки от которых (диаметром 25-40 сантиметров и глубиной до 40 сантиметров) прослежены по всему периметру жилища на расстоянии 150-240 сантиметров друг от друга. Причем в расположении их по обеим сторонам камеры хорошо заметна симметричность. Первая камера соединялась со второй относительно узким (до 80 сантиметров) и коротким (120 сантиметров) переходом, стенки которого были укреплены аналогично стенам основного объема. Камера имела форму, близкую к полукругу, и внешне, вероятно, представляла собой некое подобие чума. Следует отметить также, что при одинаковом уровне пола жилища в целом вторая камера несколько глубже врезана в материк, что связано с некоторым повышением рельефа. По неровному полу жилища расчищено два округлых в плане открытых очага: очаг № 1 с диаметром линзы до 120 сантиметров, толщиной - до 12 сантиметров и прокалом - до 8 сантиметров; очаг № 2 с диаметром линзы - до 48 сантиметров, толщиной - до 8 сантиметров и прокалом - до 6 сантиметров. При разборе заполнения очага № 1 было обнаружено большое количество отходов кремнеобработки (чешуйки, фрагменты керамики, мелкие кости). К северу, в непосредственной близости от очага № 1, обнаружен крупный кусок красной охры. Ее незначительные включения наблюдались, кроме того, как вокруг первого, так и вокруг второго очага. В центре 1-й и 2-й камер (квадраты Е-101 и Ж-103 соответственно) некогда, вероятно, также были временные некрупные очаги. При разборе заполнения в этих квадратах встречалось значительное количество мелких углей и охристые включения, а по материку прослеживался нечеткий контур прокала, мощность которого не превышала 4-5 сантиметров.
Таким образом, жилище можно отнести к типу полуземлянок, незначительно углубленных в материк. При сооружении жилища, видимо, была использована естественная впадина, размеры которой с юга на север превышали размер жилища на 2,5- 3 метра. Жилище было устроено в ее южной части, северная же часть была присыпана. На это указывает понижение уровня погребенного подзола по линии квадратов Г-103-106. Именно присыпкой части естественной впадины скорее всего можно объяснить значительное количественное преобладание ямок на отдельных участках северной стенки жилища (58 ямок у северной стенки и 24 - у южной), которые, будучи отчасти насыпными, были подвержены оплыву.
Переходя к описанию инвентаря, необходимо отметить высокую степень насыщенности им культурного слоя жилища. В области подзола были сделаны лишь единичные находки, которые составляют с основной массой инвентаря единый комплекс.
Кремнеобработка имеет ряд черт, в равной мере свойственных кругу памятников с пористой керамикой. Доминирующий способ обработки сырья - отщепная техника расщепления камня. Осколки редки, как и орудия на них. Для изготовления орудий использовался преимущественно серый (различных оттенков) и коричневый кремень (38,7 % и 26,3 % соответственно), кроме того, использовался кремень белого цвета (19 %) и пестроцветный (16 %). Самую многочисленную группу составляют отходы производства - 88095 экземпляров, из которых на долю чешуек приходится 73,4 %.
Наконечники стрел на тонких отщепах, покрытые двухсторонней тонкой ретушью, представлены 91 экземпляром (в том числе обломки пера - 43 экземплярами). Наиболее многочисленны наконечники с треугольным вытянутым пером, с прямым (10,9 %) или скошенным основанием (10,9 %) и с выемкой в основании (24,2 %). Единичными экземплярами представлены такие наконечники, как миндалевидный и листовидный. У одного из наконечников слегка намечены жальца.
Ножи и ножевидные орудия представлены 119 экземплярами. Доля целых орудий невелика. При изготовлении ножей применялась, как правило, двусторонняя обработка лезвия, в то время как лезвие ножевидных орудий оформлено пологой краевой, односторонней ретушью. Выделяется группа орудий с пильчатым краем. Промежуточное положение между наконечниками дротов и ножами занимают обломки орудий (21 экземпляр). Имея основание, аналогичное наконечникам (прямое, скошенное и с выемкой), они, вероятнее всего, использовались в качестве ножей.
Скребки представлены 151 экземпляром (в том числе обломки - 55 экземплярами). Абсолютное большинство орудий изготовлено на отщепах случайной, реже подтреугольной, трапециевидной или округлой формы. Среди них ведущее место принадлежит простым концевым скребкам (до 89% от числа целых экземпляров) с различной степенью выпуклости лезвия (от почти прямого до сильновыпуклого). Незначительными в количественном отношении сериями представлены угловые и боковые скребки, среди которых в равной мере выражена как левая, так и правая дислокация лезвия. Выделяется также группа скребков (7 экземпляров) с двойным лезвием: одно оформлено со стороны спинки отщепа, а другое - со стороны брюшка (без какой-либо устойчивой связи между дислокацией лезвий). Спектр дополняется комбинированными орудиями: скребком в сочетании с проколкой и скребком в сочетании с ножом.
Керамика представлена 24 крупными и средними сосудами (с диаметром в области венчика 260-300 миллиметров и 150-180 миллиметров соответственно), для изготовления которых использовалась глина с обильными органическими добавками. Легкий и непрочный черепок имеет, как правило, коричневато-желтый цвет, местами с темными пятнами. Формовка сосудов производилась ленточным способом. Из форм в равной мере представлены открытые полуяйцевидные сосуды, чаши с диаметром по верхнему краю 80-90 сантиметров, прямые, а также закрытые сосуды. На одном из сосудов прослеживается резкий переход в области медиальной зоны. Венчики сосудов преимущественно отогнутые наружу или Г-образные, с округлым, что характерно для мелких чаш, или прямым торцом. Устойчивых связей между формой сосудов, типами венчика и орнаментальными композициями не прослеживается. Последние составлены главным образом из горизонтальных поясов наклонных оттисков зубчатого штампа или ногтевидных насечек. В случае орнаментации торца венчика использовались короткие оттиски зубчатого штампа или ногтевидные насечки.
Жители поселения были знакомы с металлургией, о чем свидетельствуют находки фрагментов тиглей и изделий из "чистой" меди. В жилище-1 были обнаружены два кованых шила: первое - квадратное в сечении, обоюдоострое, второе - скрученное посредине перед проковкой. В заполнении второго жилищного котлована были обнаружены: фрагмент проволоки, обломки изделий, назначение которых невозможно определить в связи с их малыми размерами, а также кованый наконечник стрелы (или, возможно, маленький нож) с выделенным черешком и треугольным в сечении пером. Все предметы изготовлены из "чистой" меди.
Сравнение основных категорий каменного инвентаря показывает, что все представленные на Павшино-2 наконечники стрел и ножи, в том числе "с пуговкой", находят прямые аналогии в материалах памятников гаринской культуры, таких, как Бор I, Бор V, Выстелишна, Первомайское, Тюремка IV; аналогичны им и скребки с характерной для поздних гаринских комплексов подтеской со стороны брюшка. Не менее убедительной представляется связь павшинских и гаринских материалов в связи с находками медных изделий6.
Нельзя не отметить и близость с памятниками чойновтинской культуры, ареал которой расположен севернее рассматриваемого региона, однако эта близость во многом определена общими чертами между гаринским и чойновтинским комплексами, с одной стороны, и между павшинским и гаринским, с другой. Оттиски перевитого шнура, имеющиеся на одном из сосудов жилища-1, которые, по мнению В. С. Стоколоса, являются характерными для чойновтинской культуры, свидетельствуют о наличии межкультурных контактов7. От чойновтинских павшинские жилища отличаются и значительно большей насыщенностью заполнения инвентарем. Неизвестны на северных памятниках и двухкамерные постройки.
Абсолютные даты получены по углю из заполнения котлована: жилище-4 - 3900 ± 80 (1a - 2554 / 2457 / 2288; В.Р. 4503/ 4406 / 4237; ГИН 8180); жилище-2 - 4020 ± 50 (1а - 2603 / 2573 - 2535 - 2506 / 2480; В.Р. 4552 / 4522 - 4484 - 4455 / 4429; ГИН 8181); жилище-2 - 3320 ± 100 ( 1а - 1740 / 1621 / 1510; В.Р. 3689 / 3570 / 3459; ГИН 8178). При датировке исследованных жилищ определяющими являются их связь по целому ряду признаков с гаринскими памятниками и сопоставимость с памятниками чойновтинской культуры8. Из приведенных дат наиболее вероятными являются даты 3900 и 4020, что соответствует датам гаринских и юртиковских памятников9.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Материал хранится в фондах ВУГИАХМЗ: О.ф. Инв. № 10128 - 10250, 10282 - 10315,10326-10353,10377-10606,10623 - 10718.
2 Ф о с с М. Е. Вологодская область (р. Сухона и Юг): Материалы к изданию отчетов за 1937 - 1939гг. Ч. 2. (Архив ЛОИА РАН. Ф.2. Оп. 1. Д. 258. Л. 35, 36; Д. 992. Л. 25).
3 Буров Г. М. Запорный лов рыбы в эпоху неолита в Восточной Европе // Советская археология. 1988. № 3. С. 145-160.; Буров Г. М. Крайний Северо-Восток Европы в IH-II тысячелетиях до н.э.: взаимодействие археологических культур // Археологические культуры и культурно-исторические общности Большого Урала: Тезисы докладов XII Уральского археологического совещания. Екатеринбург. 1993. С. 11-12.
4 Васильев С.Ю. Отчеты о полевых исследованиях за 1989,1990, 1994 гг. (Архив ИАРАН).
5 Суворов А.В. Поселение Павшино-2 - памятник гаринского времени в долине реки Юг // Сборник научных работ студентов и аспирантов ВГПИ. Вологда. 1993 С. 50-56
6 Бадер О.Н. Поселения турбинского типа в Среднем Прикамье // Материалы и исследования по археологии. СССР. М.; Л., 1961. № 99
7 Стоколос В.С. Древние поселения Мезенской долины. М.: Наука, 1986. С. 113-183
8 Стоколос В.С. Культуры Эпохи раннего металла Северно Приуралья.м::Наука, 1988. С. 62-79.
9 Эпоха бронзы лесной полосы // Археология СССР. М., 1987. С. 28-29.
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАНОРАМА
Г. Н. Чебыкина
ВЕЛИКИЙ УСТЮГ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Во второй половине XIX - начале XX века Великий Устюг являлся уездным центром на северо-востоке Вологодской губернии. Современники называли Устюг лучшим из уездных городов. Он раскинулся вдоль левого берега реки Сухоны, которая, чуть ниже города сливаясь с рекой Юг, плавно переходит в Малую Северную Двину.
Незабываемое впечатление на всех приезжающих производила живописная панорама города. Обилие древних церквей и монастырей придавало Устюгу своеобразный исторический колорит.
В административном отношении город делился на две части. Условной границей между ними служило небольшое озеро, в наши дни уже почти высохшее. Оно образовалось во время наводнения 1761 года и получило название Смольниковского, по имени жившего тогда близ него купца Смольникова. В первой части города было сосредоточено болыпинство церквей, торговых заведений, различных учреждений, а также городской сад и два сквера. Общественный сад, находившийся на северо-западной окраине города и занимавший весь 13-й квартал, был подарен устюжанам в 1824 году купцом М. М. Булдаковым "в знак преданности и любви к согражданам"1. В начале XX века сад имел несколько запущенный вид, но именно в этом находили особую прелесть заезжие гости из больших городов. В 1896 году устюжский мещанин Алексей Николаевич Тарутин пожелал на свои средства устроить сквер на Воскресенской площади и сдать его для пользования публики. Новый сквер площадью 810 квадратных саженей назвали Воскресенским2 (угол современных улиц Виноградова и П. Покровского). В 1899 году устюжане заложили Пушкинский сквер площадью 2100 квадратных саженей на Успенской улице3 (ныне Советский проспект).
Вторая часть города выглядела беднее и грязнее, а лавки и магазины имелись лишь на Успенской улице. Ко второй части была приписана и слобода Дымково, расположенная на правом берегу Сухоны.
Для связи между частями города в 1819 году был сооружен деревянный мост на сваях и срубах, замененный в 1866 году земляной дамбой по проекту городского архитектора Авринского. Среди горожан дамба получила название "земляного моста". Мост разделил на две части Смольниковское озеро, причем правую часть стали называть озером Безымянным, а левую - по-прежнему Смольниковским озером.
С северо-восточной стороны над городом возвышался холм, известный в Устюге под названием Гора. Гора подразделялась на Красную и Ивановскую. На Красной горе располагались Красногорская Покровская церковь и пивоваренный завод Зебальда. На Ивановской горе выделялись здание епархиального женского училища (ныне совхоза-техникума) и постройки Иоанно-Предтеченского женского монастыря. Лицом к городу над аркой со святыми воротами возвышалась трехъярусная колокольня, увенчанная трехсаженным шпилем с золоченым яблоком и крестом. На склоне горы устроена была каменная плиточная лестница в сорок ступеней, шириной в полторы сажени. В монастыре имелись больница и богадельня, где жили призреваемые старушки, странноприимный дом для приходящих издалека богомольцев, своя хлебопекарня. Несколько зданий было занято мастерскими и кельями для сестер. Монастырь был довольно населенным. Ежегодно в нем обитало около пятисот человек, а проживало постоянно около 200 монахинь. Здесь давали приют бедным ученицам женского епархиального училища и воспитывали девочек-сирот. Сестры проводили дни в трудах и заботах. Они вели монастырское хозяйство, писали иконы, украшали образа фольгою, вязали шерстяные платки, шили ризы, белье, сапожничали и столярничали. Была в монастыре и золотошвейная мастерская, где инокини шили золотом, шелками, гладью, шерстью и делали это весьма искусно. Превосходно шила золотом монахиня Ангелина. Ею выполненная риза с изображением Иоанна Предтечи была представлена на Всероссийской мануфактурной выставке в Санкт-Петербурге в 1870 году4. Настоятельницей монастыря в 1899-1913 годах являлась игуменья Паисия, в миру Пелагея Ивановна Романова, дочь мещанина города Устюга. При ней в монастыре велись большие строительные и ремонтные работы, был заложен новый храм по проекту архитектора В. Н. Курицына. Железный скелет строящегося храма несколько лет возвышался над городом. Настоятельница монастыря не дождалась окончания работ. В 1913 году она скончалась 83 лет от роду. Почти одновременно с ней отошла в мир иной всеми уважаемая старица Нафанаила. Она пришла в монастырь шестилетней девочкой и прожила в нем 80 лет. Старица умела исцелять многие недуги, никому в своей помощи не отказывала. Проводить ее в последний путь собралось так много людей, что монастырский храм не смог вместить всех желающих.
Северо-восточная окраина Ивановской горы с 70-х годов XVIII века была отведена под городское кладбище, и там построили Стефановскую кладбищенскую церковь, сначала - деревянную, а позднее - каменную.
Под Горой, с западной стороны, находилась небольшая деревянная часовня, принадлежавшая Иоанно-Предтеченскому монастырю. В часовне имелась неглубокая чаша, выложенная мрамором. В нее стекал родничок с чистой вкусной водой. Рядом с чашей лежал ковшик. Начиная с весны жители города приходили в часовню за водой. Каждый опускал по одной монете в стоящее рядом блюдо. В часовне стояли цветы в горшочках и сидела монахиня, наблюдавшая за порядком.
Кроме Иоанно-Предтеченского; в черте города, на Архангельской улице (ныне ул. П.Покровского), находился мужской Михайло-Архангельский монастырь, один из древнейших монастырей на Севере (основан в 1212 году).
Самой населенной, оживленной и застроенной являлась первая часть города. Всего в 1910 году жилых строений насчитывалось в Устюге 1569, из них каменных - 80, полукаменных - 8, деревянных - 14815.
Застройка города велась строго по плану, утвержденному в 1804 году. Главной магистралью Устюга стала Успенская улица, прямая, широкая и самая длинная. Она пересекала первую и вторую части города, вытянувшись вдоль Сухоны с северо-запада на юго-восток. На Успенской улице располагались богатые купеческие особняки, кафедральный Успенский-собор с оригинальной двойной колокольней и огромным колоколом "Варлаамом", административные и общественные здания, лавки и магазины. Второй по значению являлась Преображенская улица (ныне Красная ул.), застроенная в основном двухэтажными деревянными домами со множеством торговых заведений. В начале XX века на Преображенской улице часто можно было встретить витрины-рекламы лучших устюжских фотографов К. А. Мягги, Г. К. Лохтина, Н. Головина.
Самой эффектной и красивой улицей города всегда была Набережная. Белоснежные, с золочеными куполами храмы, богато украшенные жилые дома городской знати, деревянная обшивка берега придавали устюжской Набережной оригинальный и нарядный вид. Ее часто ровняли и посыпали дресвой. На Набережной находились здание городской управы (ныне основное здание музея) и лучшая в городе гостиница "Добрецовские номера", принадлежавшая купчихе М. В. Добрецовой. Фасадом выходил на Набережную гостиный двор, одноэтажное квадратное здание, занимавшее целый квартал. С Набережной открывался чудесный вид на Сухону и на заречную сторону. Город являлся крупнейшей пристанью, поэтому у берега в период навигации всегда стояло много судов: барж, пароходов, крытых лодок, а также дебаркадеров. Принадлежали они обществам или частным владельцам. Напротив Рождественской церкви стоял дебаркадер купца Н. В. Кострова. В начале века в Устюге это был самый крупный судовладелец, имевший десять пароходов. Пристань и контору имело в Устюге самое крупное на Севере пароходное общество "Котлас - Архангельск - Мурман". Через Устюг ходили большие пассажирские пароходы по маршруту Вологда - Архангельск.
Всего в 1910 году в Устюге было 45 улиц и переулков, 5 площадей (Рождественская, Спасо-Преображенская, Сретенско-Мироносицкая, Ильинская, Воскресенская). С конца XIX века улицы, площади и тротуары выстилали булыжным камнем. От общей протяженности УЛИЦ в 28 верст 300 сажен замощена была примерно пятая часть6. Тротуары отделялись от проезжей части невысокими деревянными столбиками, окрашенными в черный цвет. Улицы города освещались керосинокалильными фонарями, висевшими на высоких столбах. С помощью лебедки и тросика фонарь опускали для заправки и вновь поднимали специально нанятые для этого люди. В 1910 году в городе было более 180 фонарей. На окраинах города освещения не было. Владельцы домов и пустопорожних мест обязывались содержать улицу около принадлежащих им построек "во всегдашней чистоте и исправности", чтобы был тротуар и канавки для стока воды. Запрещалось выбрасывать мусор на улицу. Зимой жители города должны были заравнивать ухабы и раскаты, расчищать наносы снега, а летом - каждую неделю по субботам мести, ни в коем случае не сгребая сор на середину дороги. Запрещалось спускать в реку, озера и канавы вывозимые из дворов и мастерских нечистоты. На площадях и улицах города запрещалось ставить лошадей. Для этого существовали постоялые дворы, которых насчитывалось более 20. В базарные дни и во время торжков и ярмарок в случае недостатка мест на постоялых дворах приезжающие могли останавливаться с лошадьми на окраинах города в отведенных местах. Не разрешалось причаливать суда к береговым укреплениям, рыть в городе ямы для добывания глины, ломать фонари, ограды, деревья, отпускать скот по городу. Каменные дома, торговые и промысловые заведения разрешалось крыть лишь железом, деревянные дома - тесом, а на окраинах и драницей7. За порядком на улицах местные власти строго следили. Виновные, невзирая на чины, заслуги и сословия, наказывались штрафами.
К 1914 году в Устюге имелось 5 электрических станций. Они принадлежали частным обществам и лицам, только одна из них являлась казенной. Мощность всех электростанций составляла всего 36 киловатт8. Невелика была и телефонная сеть. Ее протяженность по городу составляла примерно десять верст, а абонентов насчитывалось 19 (на 1910 год). Была проведена телефонная линия от Устюга до станции Котлас (60 верст)9.
Городская дума ведала всеми хозяйственными вопросами, осуществляла административные и налоговые функции. В состав городской думы входило до 30 и более гласных. Правом выбора гласных в городскую думу пользовались лишь плательщики городских налогов, достигшие 25 лет. Из состава гласных избиралась городская управа - исполнительный орган думы. Во главе городского самоуправления стоял городской голова, утверждавшийся в должности губернатором. Должность городского головы исполняли, как правило, представители купечества. Среди них были разные по уму и образованию люди, но все они заботились о благоустройстве и благополучии города. Самым добродушным головой был купец Иван Семенович Соболев. Единственным жестким словом в его лексиконе было слово "балда". Скороговоркой и чаще в ласкательном тоне, бывало, он говорил провинившемуся: "Ну, ты, балда, балда, опять неладно сделал"10. Сменивший в 1865 году Соболева Андрей Александрович Смолин, всегда подчеркнуто аккуратный, был интересным собеседником, знатоком проблем текущей политики. Дважды избирался городским головой купец Василий Иванович Костров (в 1867 и в 1880 годах). Это был чрезвычайно энергичный и уважаемый в городе человек, отличавшийся своей благотворительной деятельностью. Но, пожалуй, больше всего порядка было в городе при Христиане Андреевиче Пеце в бытность его городским головой (1870-1876 годы). Его трудолюбие и аккуратность принесли немало пользы городскому самоуправлению. Были пересмотрены налоги, сборы с арендуемых гражданами городских земель, в полном порядке содержался сад, стали более чистыми улицы, появился телеграф, открылся ремесленный приют для мальчиков, капитал, предназначенный! для благотворительных целей, разными взносами увеличился на 10 000 рублей.
Органы местного самоуправления заведовали капиталами и имуществом города, занимались обеспечением продовольствием городского населения, содействовали развитию местной промышленности, торговли, народного образования и здравоохранения, занимались многими другими вопросами. Основная часть городского бюджета складывалась из доходов от городских недвижимых имуществ, капиталов, оброчных статей и из различных "сборов". В 1908 году доходы города составили более 54,5 тысячи рублей11. Главными статьями расхода являлись: содержание городской полиции (8316 рублей), пожарной команды (6984 рубля), содержание городского общественного управления (6437 рублей); на народное образование выделялось 4645 рублей, на здравоохранение - 1693 рубля и т. д12. За порядком в городе наблюдали исправник, его помощник, пристав и два его помощника, урядник, 50 стражников и 28 городовых. Пожарные цейхгаузы имелись в обеих частях города.
На народное образование и на медицину средств отпускалось недостаточно. В 1910 году в Устюге насчитывалось 5 мужских и 3 женских приходских училища, духовное училище, епархиальное женское училище, мужская и женская гимназии14. В 1911 году в городе открылась женская учительская семинария с четырехлетним курсом бесплатного обучения15. Большинство учебных заведений размещалось в тесных, не приспособленных для занятий помещениях. Классы были переполнены, особенно в приходских училищах, многие десятки детей оставались за порогом школы. Город совместно с земством содержал больницу, родильный и приемный покои, 5 акушерок и повивальных бабок, трех врачей, 9 фельдшеров. В 1910 году в городе имелись три аптекарских магазина16. В конце XIX - начале XX века в Устюге одна за другой открылись три библиотеки: публичная при земской управе, Пушкинская бесплатная народная библиотека-читальня и читальня попечительства о народной трезвости. Средств на эти учреждения выделялось крайне мало, и библиотеки, особенно Пушкинская, держались за счет благотворительных взносов. Из благотворительных учреждений выделялись мужская и женская богадельни, Александровский ремесленный детский приют для мальчиков, Владимирская ру-кодельня для девочек, дом призрения и другие. В 1908 году в богадельнях призревалось 22 мужчины и 56 женщин. На содержание мужчин тратилось в сутки приблизительно 19,5 копейки, а на содержание женщин - 13 копеек17. В городе было много нищих (в 1904 году - 658 человек). Они получали пособие от Благотворительного общества, учрежденного в 1884 году18.
Одной из постоянных забот городской думы являлось укрепление берега Сухоны. Город на протяжении всей своей истории был тесно связан с этой красивой северной рекой. С одной стороны, Сухона - поилица и кормилица горожан, с другой - коварный враг. Каждый век в истории Устюга отмечен разрушительными наводнениями. Летописцы описывали "великие потопления" 1516, 1723, 1761, 1807 и др. годов. Ужасы о наводнении 1873 года рассказывали в свое время старожилы. Вся Набережная была затоплена. С большой силой и напором лед тащило по Успенской улице. Заборы и тротуары сломало и снесло. Скоро и внезапно залило всю восточную часть города. Жители едва успели выбраться на чердаки и крыши, где некоторым пришлось просидеть более суток. Вода стояла в Мироносицкой, Георгиевской, Александро-Невской, Пятницкой церквах. По всем улицам и переулкам плавали большие лодки для спасения людей. Созывая горожан в соборный храм, гудел колокол. Из Успенского собора было совершено крестное хождение на площадь к Варваринской церкви.
Во время этого наводнения было повреждено много судов. У парохода "Десятинный" оторвало корму и нос, так что владельцу пришлось строить его почти заново. Значительные убытки понесли торговцы, чьи лавки и склады находились во второй части. Все товары оказались подмоченными. Весенним половодьем берег у Пятницкой церкви снесло до самого фундамента здания, пришлось срочно разбирать храм и переносить его на новое место (ныне угол Советского пр. и ул. Энгельса). Не менее разрушительными были наводнения 1903 и 1914 годов19.
В период весенних половодий и наводнений Сухона почти ежегодно отбирала у города не одну сажень земли. Устюжане укрепляли берег реки двойным слоем бревен, устраивали ледорезы и дамбы. Своеобразная обшивка берега называлась обрубами и служила отчасти украшением Набережной. Укреплять приходилось и противоположный дымковский берег, который река подмывала и осыпала с таким же успехом, подбираясь все ближе к храмам Димитрия Солунского и Сергия Радонежского. За период с 1872 по 1888 год на укрепление берега из городских средств было израсходовано до 68 000 рублей, около 4300 рублей в год20. Город изнемогал в этой безуспешной борьбе с природной стихией и не раз обращался за помощью к правительству. По высочайшему монаршему повелению Устюгу разрешено было в течение нескольких лет беспошлинно и за полутаксу заготовлять лес из казенных дач для укрепления берега. Но деревянная броня лишь на короткое время защищала город от яростных натисков Реки. В середине XIX века при городском голове Г. В. Усове начали укреплять берег камнем, но эти работы тоже были недешевы и продвигались очень медленно.
Население города
По переписи 1897 года, в Великом Устюге проживало 11 137 человек (5528 мужчин и 5609 женщин)21. Через тринадцать лет население города значительно увеличилось и составляло уже более 18 тысяч человек22.
Национальный состав населения города в 1910 году являлся следующим: русских - 18 526 человек, поляков - 54, евреев - 110, немцев - 88, прочих - 5923 . Основная часть горожан принадлежала к православному вероисповеданию. В городе насчитывалось 27 православных церквей, иудейская молельня и лютеранская кирха. Последняя была открыта и освящена в 1871 году24.
Большинство устюжских жителей принадлежало к мещанскому сословию (в 1897 году - 5320 человек). Немало проживало в городе и лиц крестьянского происхождения (4126 человек). Остальная, наименьшая, часть городского населения была представлена духовенством (647 человек), потомственным и личным дворянством (360 человек), купечеством (232 человека). Многие купцы занимались не только куплей-продажей, но и производством товаров на своих промышленных предприятиях. Устюжский купец был умен и сметлив, капитал свой не вкладывал куда попало. Частые поездки в крупные российские города, общение с иностранными дельцами, несомненно, влияли на его внешний и внутренний облик. Слегка чопорен, несколько консервативен, он любил просвещение, был деловит и не бросал слов на ветер. Одевался по-европейски, дом строил чаще всего двухэтажный, деревянный или каменный, и обставить его старался в духе своего времени: пианино, цветы, шкафчик с приложением к "Ниве", картины в резных золоченых рамах25. При случае не прочь был перекинуться в картишки, выпить и покуролесить, особенно на Нижегородской или Ирбитской ярмарках, вдали от дома. Возвратившись в родной город, спешил помочь ближнему, жертвовал часть капитала на церкви, училища, гимназии, в пользу сирот и бедных. Благотворительная деятельность была присуща большинству устюжских купцов.
Мещанское общество имело свою управу, которая занималась раскладкой и сбором налогов с мещан, составлением списков на отбывание воинской повинности, решала вопросы о причислении к мещанскому обществу и исключении из него. Мещанское общество было довольно многоликим: приказчики, ремесленники, владельцы небольших торговых заведений, промышленных предприятий, прислуга, наемные рабочие и т. д. Мещане жили в основном в одноэтажных деревянных домах, нередко старых и покосившихся.
Наименее обеспеченные жители, городская беднота населяли вторую часть города, Иванову гору, Красную гору, а также окраинные местечки под названием Подгуменье, Кокуй и Пески. Были и такие мещане, которые, скопив приличное состояние, переходили в купеческое сословие, заводили двухэтажные дома. Многие мещане занимались мелочной торговлей, продавая свои товары в "мелочных" лавках и ларьках. Народ это был благочестивый, набожный. В доме у мелкого торговца всегда имелось много икон, почти постоянно горела лампада. На стенах обычно висели фотографии и лубочные картинки. С ранней весны и до осенних холодов "лавочники" ходили в картузах и сапогах26. Торговые служащие, приказчики отличались от мелких торговцев своими манерами, одеждой, и положением. В большинстве своем это были грамотные молодые люди, смышленые и юрковатые. Одеваться они старались на европейский лад. Непременной частью их одежды являлись шляпа, манжеты, а также каждый имел тросточку. Танцы и ухаживание за барышнями были любимым их занятием. В кармане они носили часто маленькую записную книжку со стишками такого рода:
Ангел, душечка моя,
Шоколадная конфетка.
Ах! Как я люблю тебя!
Тут же были записаны слова и фразы, употреблявшиеся ими в разговоре с дамами: мерси, пардон, гран мерси и т. д27. Работать приказчикам приходилось много. Городская дума обсуждала однажды вопрос об ограничении их рабочего времени одиннадцатью часами.
Главными занятиями устюжских жителей являлись торговля и промыслы.
Ремесленные заведения
Примерно шестую часть мещанского общества составляли ремесленники и их ученики. В 1905 году в Великом Устюге насчитывалось 222 мастера, 478 подмастерьев и 186 учеников28.
В городе продолжала существовать цеховая организация ремесленников во главе с управой. В 1910 году ремесленная управа в Устюге отметила свое 125-летие. В то время лишь в двух городах губернии - Вологде и Устюге существовали ремесленные заведения с цеховой организацией и достаточным числом учеников29. В состав управы входили: ремесленный голова, старшины цехов и их помощники, члены ревизионной комиссии, староста по сборам, писарь. У каждого цеха было свое знамя с отличительным знаком. Например, на знамени кузнечного цеха изображались топор и коса, пекарного цеха - булки, малярного - кисть и краски, на знамени сапожного цеха - сапог и т. д. У ремесленной управы тоже было знамя, представлявшее собою древко с металлическим набалдашником в виде Российского государственного герба30. Выборы в ремесленную управу, по воспоминаниям П.А. Сосновского, производились каждый год в конце декабря. Вначале все приводились к присяге в присутствии священника, а уж потом происходили выборы и баллотировка шарами. Все выборные должности в управе исполнялись бесплатно, не выборные писарь и сторож работали за плату.
В городе имелись ремесленники самых различных специальностей: кузнецы, сапожники, печники, каменщики, горшечники, коробочники и т. д. По количеству мастеров одним из самых многочисленных был сапожный цех. Продукция сапожников пользовалась спросом в Великоустюжском и соседних уездах. У горожан интерес к местной обуви значительно уменьшился, так как в магазинах можно было купить обувь не менее прочную, но более изящную по отделке, привезенную из Москвы и Варшавы31.
Много в Устюге было и кузнецов, так как спрос на их изделия по-прежнему оставался высоким. Кузницы располагались около Кокуя, под Предтеченским монастырем (у подножия Ивановой горы с южной стороны). Известными кузнецами были Кропухинские, Бутусовы, Кузнецовы, Кисляковские, Мотоховы, Ермиловы. В этих семьях кузнечное дело являлось наследственным, передавалось от отца к сыну32. На Кокуе в собственном доме жил кузнец Прокопий Александрович Шишмаков. Он принимал заказы на всевозможные кузнечные работы от фабрик, заводов, пароходов, мельниц, ставил подковы лошадям, изготовлял прессы для льна, телеги для пожарного обоза, ломовые телеги для перевозки тяжестей, линейки и тарантасы33. Жили на Кокуе и другие кузнецы. На одном из домов имелась вывеска: "Кузнечных дел мастер и конский доктор"34. Многие кузнецы свои изделия сдавали для продажи местным торговцам скобяными товарами.
В 1870-е годы на жительство в Великий Устюг приехал со своей большой семьей мастер-медник из Слободского уезда Вятской губернии Владимир Никитич Попов35. Сначала снимали квартиру, содержали небольшую кузницу, в которой работал глава семьи с сыновьями Михаилом, Петром, Александром и Николаем. Жили скромно, много работали и копили деньги. Отец не разрешал жениться сыновьям до тех пор, пока они не встанут на ноги. Лет через десять купили двухэтажный деревянный дом с большим участком земли на Заозерской улице. Дом привели в порядок, обшили, пристроили террасу и балкон над ней. Около дома развели сад, в котором росли березы, черемухи, липы, вишни и другие деревья и кустарники. Каждый из братьев посадил по тополю. В саду сделали красивый фонтан. За садом были прачечная, баня, огород и так называемый задний сад с тремя аллеями. В уголке этого сада построили литейную. В усадьбе Поповых располагались также кузница, амбар для хранения меди и различные хозяйственные постройки (ледник, сараи для дров, хлев для скота, конюшня, соломенник, каретник и др.). Рядом с купленным домом построили одноэтажное деревянное здание (мастерскую с высоким подвалом), устроили водопровод. В одной половине мастерской выстукивали формы, в другой - паяли, чистили. Вдоль окон стояла широкая лавка, на которой были разложены инструменты. Перед каждым из братьев стоял металлический штырь с головкой определенной формы, укрепленный на деревянной плахе. Из листа меди мастера выкраивали заготовки изделий, на стояках придавали нужную форму, а затем паяли, лудили, зачищали. Олово плавили в большой кастрюле, затем его выливали на доски с желобами. Получившиеся оловянные прутья опускали в холодную воду, а потом, при необходимости, отрубали от прутьев нужную часть.
Поповы изготовляли медные ковши, кастрюли, котелки, ведра, ендовы, меденники, баки и другую посуду, а также никелировали самовары. Приходили из мастерской с черными от копоти лицами, с трещинами на руках от кислоты. Каждую субботу мылись в бане, а для рук делали ванны из сметаны. Изделия продавали на ярмарках и торжках по всей округе, были известны как хорошие мастера. В 1912 году Поповы купили у Б. X. Пеца одноэтажное каменное здание на Преображенской улице36, где открыли свой магазин. Продавали не только собственную продукцию, но и привозную из Тулы, Златоуста, Нижнего Новгорода и других мест. Приезжие вояжеры, наслышанные о Поповых, с готовностью предлагали им свои товары и закупали готовые изделия мастеров-медников37.
Рядом с духовным училищем располагалась мастерская Петра Антоновича Сосновского. Здесь ремонтировали пишущие, швейные и вязальные машины, револьверы и ружья, сундуки и чемоданы, велосипеды и замки, а также исправляли лампы и фонари, лудили самовары, принимали заказы на ограды, ворота, решетки, кресты, ставни и пр. Прямо в мастерской можно было купить металлическую кровать, умывальник, замок, ведро, кронштейны и другие нужные вещи38.
В 1903 году в общество цеховых мещан был зачислен со своим семейством Е. Н. Павлов, приехавший в Устюг из Ковровского уезда Владимирской губернии39. Он являлся хорошим мастером экипажных дел. Конкурентов в городе в это время у него не было.
Кузнецы, медники входили в состав меднокузнечного цеха. Сюда же были причислены и мастера гармонного дела. Наиболее искусными считались Ф. В. Прошутинский и М. Ф. Подольский. В 1903 году они приняли в свою среду еще двух мастеров: Якова Кириковича Казакова и его сына Матвея. Отцу было 47 лет, сыну - 26. Оба являлись безземельными крестьянами Малоерогодского починка Нестеферовской волости, уже более 12 лет жили в Устюге и занимались изготовлением музыкальных инструментов. В день принятия в цех Казаковы представили экспертам сделанные ими две простые русские гармошки. После домашнего осмотра и опробования инструментов эксперты признали Казаковых достойными звания мастера40.
Приносили доход и удовлетворяли запросы местного населения ремесла: портняжное, красильное, малярное, каменно-печное, шапочное, шкатулочное. Последний промысел еще в 60-70-х годах XIX века давал весьма выгодный доход значительному числу мастеров. Шкатулки с секретными замками и с "морозом" в больших количествах вывозили на Нижегородскую и Ирбитскую ярмарки. Изготовлением оригинальных "коробок", отличающихся искусством установки секретов в замках и изящностью отделки, занимались мастера Н. И. Ермилов, И. А. Старковский, Е. Е. Панов, Н. Г. Богатырев, П. Г. Вологдин, Н. Н. Торлов и другие41, а всего "коробочников" насчитывалось до 70 человек. Подобную мастерскую имела даже мещанка Александра Ермилова, причем "коробочную работу" она выполняла сама, без рабочих42. Следует отметить, что не все мастера наводили "мороз" на жести. Готовую "мороженую" жесть можно было купить у Булатовых, Пановых, Торловых, Цыбасовых. У большинства мастеров были небольшие "коробочные заведения" при собственных домах, и работали они без использования наемной силы. Самые крупные мастерские содержали братья Цыбасовы. У Николая Петровича работало до 10 человек, а у Павла Петровича - до 20 наемных рабочих43. Шкатулки братья продавали большими партиями, скоро разбогатели и были зачислены в купеческое сословие44. К концу XIX века спрос на шкатулки сильно упал, и производство их сократилось. В 1900 году коробки с "морозом" изготовляли уже только 17 человек45.
В былые времена славился Великий Устюг мастерами финифтяных и черневых дел. В XIX веке финифть в городе уже не изготовляли, а мастерских серебряных дел существовало несколько. Они принадлежали Н. И. Миняеву, В. Н. Рудометкину, Лобачеву, И. М. Игумнову и другим устюжским мещанам46. Все мастера занимались главным образом починкой разных серебряных вещей. Заказы на изготовление черневых изделий поступали в основном к М. И. Кошкову, достигшему в своем деле большого совершенства. Михаил Иванович владел секретом накладывать чернь на серебро так прочно, что она сливалась с металлом и при ковке не отделялась от него, а тянулась вместе с ним47. В 1875 году в мастерской М. И. Кошкова работало 5 человек48. Золото и серебро он покупал у разных лиц в Устюге. Прибыли от продажи изделий получал до 400 рублей в год49. Во второй половине XIX века это был известный мастер, работы которого не только с готовностью раскупались, но и экспонировались на самых представительных выставках. В 1852 году он изготовил и послал свои изделия в Лондон на Всемирную выставку. За свое искусство мастер получил из Англии медаль и похвальный лист50. В 1866 году Михаил Иванович был приглашен участвовать в Парижской Всемирной выставке51. В 1853 году М. И. Котков представил свою работу императору Николаю I и удостоился высочайшего одобрения. Император изволил заказать ему по дюжине столовых, десертных и чайных ложек, вилок, черенков для столовых ножей. Заказанные вещи были исполнены в 1854 году и лично представлены мастером государю, причем "за тщательность отделки ему изъявлена благодарность Его Величества"52. 25 июня 1882 года М. И. Кошков имел счастье поднести собственные изделия императору Александру III и удостоился личной благодарности государя53. Подносил мастер черневые изделия и великим князьям Алексею Александровичу и Владимиру Александровичу в бытность их в Великом Устюге. Последнему М. И. Кошков преподнес серебряные с "чернетью" запонки, игольник и чайную ложку. Кроме того, Владимир Александрович изволил купить у Кошкова 6 кофейных ложек, сахарные щипцы и вилочку для лимона54. Много работал мастер и по заказам графов Перовского и Шереметева55. Свое мастерство М. И. Кошков передал внуку М.П. Чиркову. 19 июня 1896 года граф Шереметев в письме к Михаилу Павловичу писал: "Желаю вам успеха в дальнейших ваших начинаниях на пользу и процветание устюжского искусства, поддержать которое есть долг истинно русских людей"56. Но не скоро сбылось пожелание графа. Имея большую семью и не получая заказов, М. П. Чирков переживал нелегкие времена.
Ранее широко развитые в Устюге иконописный и иконостасно-резной промыслы в XIX веке приходили в упадок. В 1871 году в городе зарегистрированы только две иконописные мастерские. Принадлежали они В. С. Калиновскому и С. П. Шемякину57. В семье Калиновских живописью занимались глава семейства Василий Семенович, его сыновья Иван и Пантелеймон. Это были "природные устюжские иконописцы". У Ивана Васильевича с малолетства в течение 5 лет обучался иконописному ремеслу Пантелеймон Яковлевич Костров, сын резчика и позолотчика. После учения несколько лет жил у Калиновского в подмастерьях. В 1902 году Великоустюжская ремесленная управа постановила "признать Кострова достойным звания мастера". В это время ему было 26 лет58. "Простым ремесленником, местным выучеником, достающим насущный хлеб посредством иконописного ремесла", являлся и Николай Васильевич Лушников, произведенный в цеховые мастера 29 лет от роду в 1900 году59. Из приезжих мастеров в конце XIX - начале XX века в Устюге работали Николай Алексеевич Дофин, Виктор Платонович Мельников, Николай Александрович Воронин. Последний был из краснобор-ских мещан. В мае 1900 года он закончил свое образование в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, имел свидетельство от совета общества художников, был награжден двумя серебряными медалями. Мастер принимал заказы по церковной живописи и на портреты с натуры60. В 1901 году Н. А. Воронин выполнил стенную живопись в холодном храме Вьшской Благовещенской церкви за 450 рублей61.
Следует отметить, что все устюжские иконописцы в то время обслуживали главным образом уездные церкви. Так, В. С. Калиновский в 1873 году взялся написать 39 икон для нового храма Нижне-Ерогодской Успенской церкви за 210 рублей62. И. В. Калиновский писал иконы для Вымской Благовещенской церкви. Н. А. Дофин в 1913 году украшал живописью стены Бобровниковской Богородицкой церкви. Священник этой церкви, характеризуя работу мастера, записал: "Живопись хорошая, лики смотрят, как живые, краски не выцветают"63. Городские церкви чаще всего прибегали к услугам И. В. Калиновского и Н. А. Дофина. Так, первый поновлял живопись в трапезной Георгиевского храма (1893 год)64, расписывал стены Тихоновского придела при Прокопьевском соборе (1903 год). Служители Прокопьевского храма оценили его как "опытного и знающего дело живописца"65. Н. А. Дофин в 1902 году писал две иконы для алтаря Варваринской церкви и украшал стенной живописью алтарь холодного Успенского храма66.
Немного было в городе и мастеров, занимающихся резьбой по дереву, в частности резьбой иконостасов. Вблизи Георгиевской церкви находилась иконостасная мастерская Я. Д. Кострова (1845-1907). Впоследствии она перешла по наследству к его сыну Дмитрию. В их мастерской применялся труд наемных рабочих67. Другим популярным мастером иконостасных дел являлся Андрей Сергеевич Архипов. Известно, что он резал иконостасы в теплой Церкви Варлаама Хутынского, в алтаре теплого Пятницкого храма, а также снимал и поднимал колокола, золотил кресты, чистил иконостасы. Своему мастерству он научил и сына Егора который стал цеховым мастером в 1903 году68. Во многих уездных церквах выполняли резные работы устюжские мещане братья Павел и Андрей Жилины. Они работали по доверенности своего отца, мастера иконостасных дел Василия Андреевича, который часто получал благодарности за произведенные сыновьями иконостасные работы69.
Мещане, содержавшие булочные и кондитерские, объединялись в пекарном цехе. Из всех подобных заведений самой известной в городе являлась кондитерская И. С. Шимараева. Родом Иван Савельевич был из крестьян Еремеевской волости Ярославской губернии. С малолетства занимался изготовлением булочных и кондитерских изделий. Приехав в Устюг со всем семейством, сначала жил и работал при булочной Е. П. Тряпицына70. Записавшись в цех и получив разрешение на самостоятельную работу, взял в аренду помещение у Зебальда и открыл кондитерскую. В его заведении пекли куличи, бабы, торты, всевозможные печенья, французские булочки, разнообразные пирожки. Обычно весной начинали печь пирожки в форме птиц, начиненные изюмом. Эти пирожки называли "жаворонками". Особенно их любили дети. Выпечные изделия Шимараев реализовывал в своем магазине, а летом продавал на всех пристанях. Желающие могли сделать в кондитерской Шимараева заказы на любые кулинарные изделия71. Кроме булочных и кондитерских, в Устюге было несколько крендельно-пряничных заведений, принадлежащих Я. П. Доровицыну, Ф. М. Верещагину, братьям Медведчиковым и другим горожанам72.
Из существовавших в Устюге ремесленных мастерских заслуживает внимания монументальная мастерская, которую в конце XIX века открыл на Архангельской улице Е. А. Козонков. Это был квалифицированный мастер по обработке камня и мозаике. Специальность получил в монументальной мастерской при немецком кладбище в Санкт-Петербурге. Переселившись в Великий Устюг, пригласил работавших с ним ранее мастеров Морозова, Жданова, Юрьева. Очень скоро мастерская стала известна в устюжской округе, заказов поступало много. Красивые надгробия, памятники местной работы появлялись на городском кладбище. Мастерская Козонкова принимала заказы на изготовление мозаичных полов, каменных лестниц. Например, в 1901-1902 годах во время ремонтных работ в Тихоновском храме Прокопьевского собора мастерской Козонкова был сделан из осколков мрамора и разных камней мозаичный пол в алтаре, храме и трапезной. Владелец мастерской скончался от воспаления легких весной 1903 года. Над его могилой было установлено полированное надгробие в виде четырехугольного саркофага из сердобольского Лабрадора73.
После смерти Е. А. Козонкова владелицей мастерской стала его жена А. М. Козонкова, а ее доверенным лицом и старшим мастером - П. А. Морозов. Петр Алексеевич по происхождению был крестьянином деревни Симакинской Тимошинской волости Сольвычегодского уезда74. Это был одаренный человек, мастер на все руки. Кроме основной специальности знал слесарное и токарное дело, хорошо рисовал и чертил. В 1912 году П. А. Морозов представил на выставку в городе Миллерово шахматно-шашечную доску и шашки, изготовленные из мрамора разных сортов, яшмы и малахита. Эта работа была удостоена большой золотой медали и продана с выставки в Италию. Умер мастер в возрасте пятидесяти лет от туберкулеза легких75.
Трудно перечислить все мастерские, услугами которых в случае необходимости пользовались устюжане. Каждый мастер считал для себя самой первой заповедью добросовестное исполнение всех заказов. В противном случае можно было лишиться благосклонного отношения клиентов.
Промышленность
В начале XX века Великий Устюг считался вторым промышленным центром в губернии (после Вологды). К 1909 году в Великоустюжском уезде имелось 16 крупных предприятий с 2515 рабочими, производившими продукции на 2 236 000 рублей в год76. В Устюге в 1910 году насчитывалось 52 промышленных заведения77. Все они принадлежали устюжским купцам и мещанам. В большинстве своем это были мелкие предприятия полукустарного типа с малым количеством рабочих. Крупными и по тому времени хорошо оснащенными являлись маслобойные заводы Чебаевских, Михайловские мастерские Северного пароходного общества, пивомедоваренный завод Зебальда, лесопильный завод Пеца и некоторые другие. Предприятия занимались в основном переработкой продуктов земледелия, животноводства, древесины и другого местного сырья.
На Яикове, там, где сейчас фабрика валяной обуви, находился у маслобойный и олифоварочный завод М. Л. Чебаевского, на котором работало до 30 человек78. Завод, открывшийся в 1865 году79, производил льняное масло и олифу. Жмых отправлялся за границу. Оборудование состояло из паровой машины, паровых котлов нескольких прессов, грелки для распарки семени, вальцов80, формовочных станков, зерноочистительных машин, сушилки для жмыха и динамо-машины для освещения завода. Отжимали местное и сибирское льняное семя. Последнее, имею, щее меньшую засоренность, предпочитали местному81. Олифу варили в небольшой постройке чуть в стороне от здания маслобойного завода. Была при заводе и бондарная мастерская, где изготовлялась тара. Для перевозки сырья и продукции существовал рельсовый дворовый путь с ручными вагонетками. Завод работал в две смены, а в летнее время закрывался месяца на три. В июле 1900 года на заводе был большой пожар, причинивший владельцу убытков почти на 50 000 рублей82. Но здание завода было отстроено и производство восстановлено.
Был в городе и еще один маслобойный завод (основан в 1906 году), не уступавший предыдущему по техническому оснащению и масштабам производства. Он принадлежал купцу Л. Ф. Чебаевскому и находился во второй части города на Курочкинской улице (ныне ул. М. Горького), на месте нынешнего литейно-механического завода. Льняное (постное) масло, изготовлявшееся на заводе, продавали в городе и уезде, отправляли в деревянных бочках с клеймом завода в другие города России. Рядом с маслобойным в деревянной пристройке помещался винокуренный завод того же владельца83. В помещении находились два заторных чана84 с отдельной небольшой паровой машиной и соответствующей аппаратурой. Винокурение велось после окончания сельскохозяйственных работ под постоянным наблюдением акцизных чиновников85. Отходы от винокурения тоже продавались. Их покупали на корм скоту. У Л. Ф. Чебаевского был еще и мыловаренный завод86, небольшое немеханизированное предприятие на берегу Сухоны, недалеко от улицы Деревеньки (ныне ул. Васендйна). В двух больших котлах тут варили хозяйственное мыло, а в котлах меньших размеров производили мыло более ценных сортов. Завод сгорел в 1920-е годы.
Мыловарением не один десяток лет занимались устюжане Полдневы. Мыловаренное и свечное заведение Ф. А. Полднева находилось во дворе его дома по Успенской улице во второй части города87. В двух комнатах нижнего этажа дома помещалась лавка по продаже мыла и свеч, которые имели большой спрос. Однако мыловарение и свечное дело не достигли в городе большого развития: все предприятия этого рода были на уровне средних кустарных заведений и направляли свою продукцию лишь на местный рынок.
В 1877 году в Великом Устюге был открыт пивоваренный завод. Основал его баварский подданный, профессиональный пивовар Людвиг Георг Зебальд88. После кончины Людвига предприятие наследовали его сыновья Георг, Карл и Николай. В 1903 году Георг выплатил братьям их долю и стал полным владельцем завода. На "Баварии" работало около 30 человек, годовая прибыль составляла более 55 тысяч рублей. На улицах города в самых оживленных местах то и дело попадались пивные лавки Зебальда, где продавали медоваренные напитки, лимонад "Игристый", баварское, пильзенское, мартовское, мюнхенское, экспортное пиво. Мужчины особенно любили портер - сильно пенящееся темное английское пиво со значительным содержанием спирта. Пивом Георг Зебальд снабжал и всю округу. Его лавки были в Котласе, Никольске, Черевкове, Сольвычегодске, Тойме, Подосиновце, Усть-Сысольске, на станции Луза и в других местах. В годы первой мировой войны производство пива значительно сократилось, а в 1916 году на заводе изготовляли лишь фруктовые воды.
За несколько лет до начала войны в городе появился оптовый склад пива и меда торгового дома Александрова. Эта фирма имела несколько заводов и сбывала свою продукцию во многие губернии России. И вот она добралась до Устюга, где был свой пивоваренный завод. Между Зебальдом и Александровым началась жестокая конкуренция. Открывал Зебальд на какой-нибудь улице лавку - напротив появлялась пивная Александрова. Открывал лавку Александров - напротив или рядом торговал пивом Зебальд. Конец этой конкуренции положила начавшаяся война89.
Устюжский купец А. И. Ноготков содержал кондитерскую фабрику90, где делали пряники, леденцы, различные карамели. Названия конфет были довольно оригинальны, Например, выпускалась карамель под названием "10 заповедей для замужних" в оберточных бумажках. На каждой из них была написана заповедь в Духе доброго старого времени с некоторой долей иронии и юмора и с соответствующим выразительным рисунком. Заповеди, например, гласили: "Ежедневно благодари его на коленях, что не осталась в старых девах", "Поддержи его лаской и любовью, когда он возвращается пьяным и буйствует", "Выбор прислуги предоставь ему, он в этом толку больше знает" и т.п91. Оптовая продажа кондитерских товаров собственного производства велась Ноготковым под маркой фирмы "Люкс". Он торговал также хлебными, бакалейными и рыбными товарами.
А. И. Ноготков имел также самый крупный в уезде винокуренный завод92, находившийся в его имении в деревне Кривая Береза (примерно в 13 километрах от города). Завод был основан в 1878 году его отцом, Иваном Алексеевичем Ноготковым, крестьянином из деревни Коромыслово, ставшим позднее купцом93. Предприятие Ноготковых имело большой земельный участок, обрабатываемый крестьянами-половниками. Зимой они работали на заводе, жили в хозяйских домах, имели свой скот. Основная продукция завода - спирт, который сдавался на государственный завод в Устюге. Вырабатывали спирт из картофеля скупавшегося у крестьян из ржи пшеницы и пшена. Отходы производства шли на корм скоту. При заводе был откормочный пункт крупного рогатого скота.
В 1910 году А. И. Ноготков и крестьяне А. В. Забелин и А. И. Сысоев открыли на улице Деревенька совместное предприятие полукустарного типа под названием "Северное канатное производство". На заводе изготавливали толстые пеньковые канаты, для чего использовался нефтедвигатель "Русь". В специальном отделении канаты просмаливались. Пенька покупалась в Брянской, Смоленской, Орловской губерниях. Кроме канатов изготовляли разную веревку, бечевки для рыбаков, пряжу и нитки. Часть своей продукции товарищество отправляло в Архангельск, остальная успешно сбывалась на местном рынке94 . Александр Иванович Ноготков - последний устюжский городской голова. На эту должность он был избран в 1916 году.
В городе имелось немало мастерских по обработке льна и щетины. Они принадлежали купцам Кострову, Азову, Ерзовскому, Жилину, Козишникову, Чебаевским и др95. Сырье для мастерских закупалось в зимнее время на местных торжках и ярмарках и свозилось для обработки в Устюг. Сырая щетина скупалась устюжскими купцами также в Вятской и Пермской губерниях, на Нижегородской и Ирбитской ярмарках96. "Обделкой" льна и щетины занимались крестьяне, проживающие в близлежащих деревнях. Каждый год осенью, обычно в ноябре, сотни крестьян приходили в город и нанимались на работу к купцам. Больше других промышляли таким образом крестьяне Нестеферовской и Трегубовской волостей97. Обработанный лен и овес грузили весной на баржи и сплавляли в Архангельск. Лен отправлялся также на фабрики в Ярославскую и Костромскую губернии. Свиная щетина после обработки и сортировки отправлялась в Санкт-Петербург, а оттуда - за границу98.
Переработкой древесины занимались два предприятия. В 1901 году на берегу реки Сухоны (во второй части города) начал работу лесопильный завод устюжского купца А. X. Пеца99. Здание завода представляло собою большой амбар, вытянувшийся вдоль берега. Предприятие было неплохо механизировано: имелись паровая машина, котел, две лесопильные рамы, обрезные, реечные и другие станки. Круглый лес доставляли по Сухоне. Для этой цели использовались собственные пароходы "Фаворит" и "Конкордия", построенные хозяйственным способом в имении А. X. Пеца "Савино". Лесопильный завод выпускал тес кровельный, доски половые, рейку и другую продукцию по заказам и на продажу. Продукцией пецовского завода пользовался весь Устюг и пароходство, пока не была построена плавучая лесопилка. Все операции по продаже совершались очень быстро, без особых формальностей. А. X. Пец являлся также владельцем небольшой мукомольной мельницы100.
Вблизи города, в деревне Голузино, в 1910 году был открыт завод "Новатор"101. Здесь вырабатывали клееную фанеру, трехпластную и многопластную, которая не сразу, но прочно вошла в местный обиход. Фанеру изготовляли из березовой и осиновой древесины. Заготовляли ее зимой, а весной в плотах доставляли на место обработки. Обрубок помещался на строгальный станок, сжимался на концах и приводился во вращение. Нож снимал с обрубка древесную ленту, которая нарезалась квадватами, укладывалась слоями, проклеивалась и прессовалась102. Завод принадлежал торгово-промышленному товариществу в составе устюжских купцов И. Я. Львова, А. П. Азова, П. А. Кузнецова и лальского мещанина В. А. Павлушкова. Общий капитал товарищества составлял 20 000 рублей103.