Л. В. Нестерова

 ВЕЛИКИЙ УСТЮГ В ГОДЫ РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ (1904-1905)

 В январе 1904 года началась Русско-японская война. Она была вызвана столкновением интересов России и Японии в Китае и Корее. Война была проиграна Россией и способствовала усилению революционных настроений, вылившихся впоследствии в первую русскую революцию. Не остался в стороне от событий войны и Великий Устюг.

Больных и раненых с Дальнего Востока эвакуировали в Европейскую Россию. В 14 губерниях страны, в том числе в Вологодской, были созданы Распорядительные комитеты по приёму раненых с Дальнего Востока. Из губернии немедленно пошли распоряжения великоустюгскому уездному исправнику. По городу были расклеены объявления: «В городе Великом Устюге, заштатном городе Лальске, местечках: Котласе, Удиме и селе Богоявленье Устюгского уезда предположено разместить до 1080 больных и раненых воинов с театра войны. О чём доводя до всеобщего сведения, председатель В.-Устюгского Распорядительного комитета по эвакуации больных и раненых с Дальнего Востока просит лиц, желающих принять больных и раненых на свое попечение безвозмездно и за плату, которая будет назначена господином военным министром по соглашению с господином министром внутренних дел, заявить об этом своем желании Распорядительному комитету через г.г. членов комитета, врачей: в Лальске через А. В. Барышева, Котласе – И. И. Рыкова, Удиме – И. М. Фрязиновского, Богоявленье - А. К. Писарева и Устюге через председателя комитета. Июля 23 дня 1904 года. Председатель комитета, уездный исправник Суровцов»¹.

Отправка больных и раненых осуществлялась по рекам и железным дорогам. Распорядительным комитетом в Устюге были составлены «Списки врачебных районов для расселивания больных и раненых во время войны». Списки были составлены по категориям: «Категория AI – Котлас, число врачей – 1; категория БII – Великий Устюг, по линии судоходной реки Сухона, связанной с Котлас – Пермь ж/д, число врачей – 4, число домов, пригодных для размещения, – 295, число лиц, предположительных к приему, – 540; категория ВIII – заштатный г. Лальск, отстоит на 30 вёрст от ст. Луза, с Пермь – Котлас ж/д связан обыкновенной земской почтовой дорогой, число врачей – 2, домов, готовых к приему, – 93, число лиц к приему – 135». Далее шли Удима (в 5 верстах от Северной Двины), со станцией Котлас связана почтовым трактом, число врачей – 1, а также село Богоявленье на 25-й версте от Сухоны, связанное с ней проселочной дорогой, количество врачей – I2.

По Великому Устюгу был составлен «Список улиц и хозяев, которые могли принять раненых»: «Успенская улица, 1-й квартал. Устюгский дом Зосима, Георгия и Феодосия Феодосьевичевых Чебаевских – 4–6 человек, наследников Павла Максимовича Жилина – 4 человека, наследников купца Петра Алексеевича Азова – 6 человек, купчиха Анна Николаевна Субботина – 3 человека». Были и другие адреса: «На улице Преображенской: наследников купца Ивана Ивановича Ноготкова, Степана Ивановича Ноготкова – 6 человек; в Торговом переулке: запасной фельдфебель Ефим Павлович Тряпицын – 1 человек; на Красной Горе: наследная вдова баварского подданного Мария Ивановна Зебальд – 2 человека; на Воскресенской улице: земский фельдшер П. Д. Розанов – 1 человек» и т.д.³ Всего в списке около 100 фамилий. Свои дома для раненых предоставляли не только купцы, но и священники, крестьяне, потомственные почетные граждане.

На заседании Распорядительного комитета от 25 июня 1904 года был рассмотрен вопрос о «посуточном окладе для больных». В результате требующие госпитального лечения, нуждающиеся в постоянной врачебной помощи стали получать по 50 копеек, а слабообеспеченные, «требующие отдохновения под наблюдением врачей» – 40 копеек (10 копеек на квартиру, 20 копеек на содержание, 5 копеек на медикаменты и 5 копеек на прочие расходы)⁴. 25 августа 1904 года от вологодского губернатора пришло распоряжение распределить ассигнование в 1800 рублей из расчета на 600 человек: Устюг – 400, Лальск – 100, Котлас – 100 больных и раненых, чтобы «озаботиться заготовкой лишь безусловно нужных вещей, не допуская роскоши»⁵. Великоустюгский Дамский комитет по сбору пожертвований в пользу раненых и больных воинов на Дальнем Востоке заготовил «100 рубашек, 100 наволочек для подушек, 100 кальсон, 50 матрасов и хирургическое белье из полотна»⁶.

Вологодский Красный Крест в феврале 1905 года обратился к великоустюгскому уездному исправнику с просьбой: «Исполнительный комитет Главного управления Российского общества Красного Креста отношением от 13 сего февраля за № 1496 просит местное управление сообщить сведения о том, кто из проживающих в Вологодской губернии врачей согласен принять от Красного Креста командировку на Дальний Восток. Условия службы: 500 руб. подъемных, 350 руб. – жалованье и по 3 руб. суточных в пути»⁷. В ответе исправника от марта 1905 года сообщалось: «Представляю при сем в управление Красного Креста заявления врачей П. П. Тиморева, Ю. И. Вышинского, А. В. Барышева (из 8 врачей), изъявивших желание принять на указанных условиях командировку на Дальний Восток»⁸. Были ли отправлены перечисленные врачи в эту командировку, пока неизвестно.

Раненные в боях воины-устюжане поступали в различные госпитали страны. Инвалиды войны имели возможность находиться на попечении благотворительных организаций. Так, по повелению императрицы Александры Федоровны в городе Царское Село Петербургской губернии был учрежден Дом призрения увечных воинов. Открыт он был 23 декабря 1906 года и рассчитан на 150 человек. Его задачей было «дать постоянный приют отставным нижним чинам, как совершенно потерявшим способность к труду вследствие тяжелых увечий и ран, так и не имеющим житейских условий трудом добывать средства к существованию»⁹. Призреваемых в этом Доме снабжали одеждой, бельем, инструментами для какого-либо ремесла; они получали продовольствие, им собирали пенсии и пособия. Однако не все соглашались на эти условия. Например, кавалер знака отличия Военного ордена (Георгиевского креста) 4-й степени Николай Андреевич Клестов, 28 лет, крестьянин деревни Княжеское Папуловской волости Великоустюгского уезда, служивший в 28-м Восточно-Сибирском стрелковом полку, был тяжело ранен в бою 13 октября 1904 года. Хотя раны и зажили, но хромал на левую ногу. Н. А. Клестов отказался поступить в Дом призрения, а потребовал только пособие от казны, так как оставил на родине жену и дочь¹⁰.

Для сбора средств в пользу больных и раненых, а также в пользу осиротевших семейств русских воинов, убитых в сражениях с японцами на Дальнем Востоке, в Великом Устюге с позволения властей проводились различные мероприятия: концерты, спектакли. Показателен частный запрос великоустюгскому исправнику: «Имею честь покорнейше уведомить меня, разрешена ли в цензурном отношении на сцене пьеса «Кто в лес, кто по дрова», комедия-фарс в пользу увечных и убитых воинов на Дальнем Востоке и их семейств»¹¹. Упомянутая пьеса была допущена к постановке.

Большая темно-розовая афиша приглашала в зал клуба (дом Жилиных) в воскресенье, 22 февраля 1905 года, на «духовный концерт любительского хора под управлением священника о. А. Пантелеева (в 3-х отделениях). Начало в 7 ½ вечера. Билеты заблаговременно можно получить в магазине Е. М. Ротерс (Успенская улица)». Концерт проводился «в пользу осиротевших семейств русских воинов, убитых в сражениях с японцами»¹². 26 февраля в доме Жилиных состоялся концерт, чистый сбор от которого поступил в фонд усиления русского флота на Дальнем Востоке¹³.

В воскресенье, 4 апреля, Дамский комитет устроил в помещении общественного собрания (Торговый переулок, дом Жилиных) так называемую лотерею «Аллегри» в пользу раненых и больных воинов. Главными выигрышами объявлялись: корова, чай, кофе, никелированные сервизы, 3 самовара, пишущая машинка, серебряные вещи, лампы, хозяйственные принадлежности. Из афиши: «Во время «Аллегри» будет играть оркестр музыки, будут открыты разные буфеты. Начало «Аллегри» в 5 часов, конец в 11 часов вечера. Лиц, сочувствующих благотворительной цели, просим направлять свои пожертвования председательнице комитета Н. А. Овчинниковой, казначеям М. А. Чебаевской, Е. А. Костровой, М. В. Ноготковой. Контрамарки на получение выигрышного билета продаются в магазинах бр. Дербеневых, Н. П. Зепалова, доме Ф. И. Охлопкова и К°, аптекарском магазине Керстан. Цена контрамарки 25 копеек. После лотереи «Аллегри» назначаются танцы»¹⁴.

Таким образом, наши земляки-устюжане никогда не стояли в стороне от жизни страны и чем могли, помогали русской армии и флоту в Русско-японской войне 1904–1905 годов: предоставляли жилье для раненых и увечных, шили одежду для них, собирали средства от концертов и спектаклей на военные и благотворительные нужды. Однако самым интересным моментом в истории Великого Устюга в этот период стало пребывание в городе и уезде так называемых «желтолицых» – проживавших в России подданных Японии, Китая и Кореи, вывезенных в европейскую часть страны из Сибири и Дальнего Востока – зон, прилегающих к театру военных действий.

В Великий Устюг партии японских, корейских и китайских подданных поступали из Томска. Вся документация по этому вопросу проходила через исправника уездного полицейского управления Суровцева, подчинявшегося вологодскому губернатору. Работа исправника заключалась в приеме партий «желтолицых», телеграфировании губернатору об их поступлении, получении денежных переводов на их содержание, «приискании» заработков, обеспечении их одеждой, а самое главное – в осуществлении полного надзора за ними. В первом списке от мая 1904 года японцев числилось 40 человек: Кувасая Томито, Тоси Ямадо, Ось Има, Азаки Суми, Ето Таки, Уяма Кюозо и т.д. Корейцев тогда прибыло 105 человек: Тя-хо, Иди-пони, Сан-ын-бони, Чан-чон-си, Ли-са-вон, Мули-то и др.¹⁵ Затем последовали поступления «40 японцев, 31 корейца под надзор пристава 2-го стана со станции Котлас», сольвычегодского и тотемского исправников – по 40 человек¹⁶. Исправники получали при этом следующие предписания: «Мною сего года была отправлена в Тотьму в сопровождении полицейского урядника Попова на пароходе «Учредитель» партия корейцев в 40 человек для подчинения их надзору полиции, о чем поименно с приложением списка этих корейцев имею честь уведомить Ваше Высокоблагородие»¹⁷. Полицейский исправник города давал «квитанцию-расписку», что «он принял партию в числе 40 человек»¹⁸.

Список высланных состоял обычно из четырех граф: фамилия, имя; возраст; семейное положение; занятия: «Кавасия Томито – 27 лет – жена – торговля; Симамото-Чуио – 27 лет – жена – актер». Самый старший в списке – 45 лет, самый младший (Секи-Таниво) – 1 год 7 месяцев¹⁹. В адрес великоустюгского исправника регулярно шли переводы «по Устюгскому казначейству из МВД 1904 года на содержание лиц, арестуемых и высылаемых военно-политическими властями... для выдачи пособия на содержание высланных с театра войны, не имеющих собственных средств к существованию... для выдачи им пособия в течение одного месяца»²⁰.

По высочайшему повелению императору должна была предоставляться ежемесячная ведомость с точными сведениями о числе и месте водворения военнопленных японцев и удаленных из местностей Дальнего Востока «желтолицых»²¹. Кроме того, местным властям – городскому голове, председателю земской управы, а также частным лицам – предлагали содействовать в «приискании заработков для упомянутых лиц, с предоставлением им, в случае надобности, права отлучек в уезд и, может быть, установления за ними полицейского надзора»²².

Лальский исправник рапортовал великоустюгскому: «Считаю долгом дополнить, что две семьи японцев открыли в городе прачечную и парикмахерскую, но едва ли они принесут им доход, а корейцев избегают пускать на квартиры, можно ли взять их на подённые работы на фабрику Сумкина для пилки и колки дров»²³. В сентябре на имя великоустюгского исправника поступило удовлетворение на ходатайство о «разрешении высланного с театра военных действий и выдворенного на жительство в Устюг японца Симамото-Чуио о разрешении ему открыть чайную с граммофоном и танцами японок, а равно театр с постановкою японских национальных пьес»²⁴.

«Желтолицые» работали также на уборке трав и хлеба, кололи и пилили дрова, рыли канавы. 32 японца жили в первой части Устюга в домах Ярцевой, Власовой, Бетехтиной; из них 10 девиц занимались «вязкой чулок, актерством, малярными работами, обойными»²⁵. В одном из рапортов великоустюгского исправника вологодскому читаем: «Японцы стараются найти работу, напротив, корейцы никуда не ходят, избегают работу, часто шляются по городу, иногда выпивают водку»²⁶. Все водворенные на жительство «желтолицые» нуждались в пособии как на содержание, так и на зимнюю одежду, в которой ощущали крайний недостаток – «находились в бедственном положении ввиду наступления холодного времени и не имели собственных средств к приобретению таковой»²⁷.

В январе 1905 года устюгский уездный исправник был уведомлен о том, что Министерством иностранных дел 28 японцам, проживающим в Устюге, разрешено возвратиться на родину при содействии посольства Североамериканских Соединенных Штатов²⁸. 5 мая из Вологды сообщили телеграммой: «Отправьте их всех немедленно пароходом в Вологду в сопровождении под охраной надежного урядника». И тут же ответная телеграмма: «28 японцев отправляю в Вологду завтра, пароход «Зосима». Исправник Суровцов. 11 мая»²⁹. На каждого отправляемого составлялся «Открытый лист»: «Такаки-Кизиро – 27 лет, рост выше среднего, волосы на голове черные, бороды и усов нет, глаза, нос, рот, подбородок – обыкновенные, лицо чистое, особых примет нет, должен следовать без оков»³⁰.

От уезжавших «желтолицых» уездный исправник получил следующее послание, датированное 9 мая 1905 года: «Мы все, проживающие в г. Устюге японские подданные, приносим Вам нашу сердечную благодарность за то, что Вы во все время пребывания нашего в г. Устюге относились к нам с участием и сочувствием к нашему положению, что для нас, находящихся в чужой стране вдали от родины, очень дорого. Покидая Россию при Вашем содействии, мы шлем Вам наш искренний привет. Мы навсегда оставим по Вам самое благодарное воспоминание, как о человеке, относящемся к нам добродушно и ласково. По благополучном прибытии на родину мы пошлём Вам письмо с извещением о том, как мы доехали до Японии... Желаю Вам всего хорошего. За японскую колонию: Исава Сиезие»³¹.

А вот послание другого содержания: «Его Высокоблагородию господину великоустюгскому исправнику корейского подданного Сон Перисеги прошение. Мне известно, [что] японцы, с которыми я сюда, в Устюг, прибыл, уезжают отсюда в Японию с первыми пароходами. Жизнь здесь, в России, мне нравится, и я не желал бы ехать с японцами, хотел бы до окончания войны остаться в Устюге с тем, чтобы после войны поселиться в России, где мне вздумается, поэтому прошу Ваше Высокоблагородие не отказать в своем содействии, поскольку это от Вас зависеть может. Г. Устюг, 10 января 1905 года. Корейский подданный Сон Перисеги, а по неумению его писать по-русски, по личной его просьбе расписался Василий Куделин»³².

Вскоре по окончании войны, 12 ноября 1905 года, великоустюгский уездный исправник получает телеграмму из Вологды с предписанием «немедленно освободить от надзора полиции водворенных в Вологодской губернии лиц желтой расы и предоставить им свободный выезд»³³. В ответ исправник возбудил ходатайство перед Министерством внутренних дел об отпуске средств для отправки корейцев на родину: «для выдачи пособия от казны на проезд до г. Харбина корейским подданным в числе 54 человек, к сему билет 3-го класса от станции Котлас до ст. Маньчжурия – 32 руб. 80 коп., от Маньчжурии до Харбин – 13 руб. 50 коп., всего 46 руб. 30 коп. и кормовых 1 руб. 40 коп (по 10 коп. в сутки)»³⁴.

Телеграмма с Пермской железной дороги: «Вятка, поручику Чекунову: примите наблюдение за партиями японцев, подлежащих отправлению со станции Котлас, принять под расписку с чинов местной полиции или лиц, их сопровождающих, сообщить численность японцев и лично сдайте таковых Перми полицмейстеру». В свою очередь исполняющий должность начальника Вятского отправления Пермского жандармского полицейского управления Чекунов дал расписку в том, что принял от пристава Великоустюгского уезда 18 мужчин, 36 женщин и двоих детей³⁵.

В отчете «Об израсходованных суммах, отпущенных на перевозку 56 человек из Великого Устюга и Лальска в г. Вятку» читаем: «1) на пароходе от Устюга до Котласа по 3-му классу 42 человека  (40 японцев и 2 конвоира), по 50 коп. за билет – 21 руб.; 2) от Лальска до станции Луза горами на подводах 25 верст – 16 человек японцев – 5 руб. 50 коп.; 3) на провоз конвоиров по железной дороге от станции Котлас до Вятки (353 версты) 2-х городовых по 3-му классу – по 4 руб. 20 коп., за билет пристава по 2-му классу – 14 руб. 70 коп.; 4) обратно от Вятки до Котласа 2-х городовых – по 50 коп., 14 руб. 70 коп. – суточные конвоиров за 4 дня, телеграмму вологодскому губернатору, вятскому и устюгскому исправникам»³⁶.

14 марта 1906 года был составлен «Список корейских подданных, отправляющихся на родину из г. Устюга и Лальска» – всего 35 человек. А 15 марта 1906 года поступило заявление от некоторых из них: «Мы, нижеподписавшиеся корейские подданные Тжи-пе-ча-чи, Вон-зери-па и И-хен-дю, выдали настоящий отзыв Великоустюгскому полицейскому управлению в том, что отправляться на родину не будем, а остаемся на жительство в Великом Устюге»³⁷. В рапорте великоустюгскому исправнику из Лальска: «Пак-ки-со и Пак-куй-со остаются на жительстве в г. Лальске, а Халин-чан, Пе-ни-куй и Чай-бо, Мен-гю-ги пожелали возвратиться на родину и ходатайствуют о выдаче им для этой цели от казны пособия»³⁸.

Случалось и такое: «МВД. Пристав 2 стана Устюгского уезда, 11 июля 1905 года, г. Лальск. Его Высокоблагородию великоустюгскому исправнику. Рапорт. 10-го сего июля корейские подданные Пакюйсе-Син (30 лет) и Поягуни-Вон (23 года) приняли православную веру с наречением первого – Александром Сергеевичем Сергеевым и последнего – Федором Георгиевичем Георгиевским. Восприемниками были: Сергееву – потомственный почетный гражданин Сергей Михайлович Прянишников и дочь дьякона – Клавдия Ивановна Ермолина; Георгиевскому – потомственный почетный гражданин Георгий Сергеевич Прянишников и лальская мещанка Раиса Ивановна Норицына. Обряд совершал священник Спасской церкви о. Павел Баклановский. Об этом имею честь донести Вашему Высокоблагородию»³⁹.

Рапорт от 7 октября 1905 года: «Вследствие отношения Вологодской консистории от 24 сего сентября за № 7722 первое отделение губернаторского правления с разрешения за вице-губернатора старшего советника дает знать полицейскому управлению, что проживающий в г. Лальске корейский подданный Ким-Тюки согласно его желанию 4 сентября священником Лальской градской Спасской церкви Павлом Баклановским присоединен к православию через таинство Святого Крещения с наречением Алексеем и записан в метрической книге означенной церкви по фамилии Алексеев. Восприемниками были лальский мещанин Алексей Ильич Чебаевский и жена дьякона Александра Сергеевна Попова»⁴⁰.

Наверное, подобные записи можно найти и в метрических книгах церквей Великого Устюга за 1904–1906 годы. И, быть может, потомки обрусевших корейцев, променявших далекую родину на тихий, провинциальный Великоустюгский край, до сих пор живут среди нас.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. 14. Оп. 2. Д. 433. Л. 44.

² Там же. Л. 38.

³ Там же. Л. 16-21.

⁴ Там же. Л. 4.

⁵ Там же. Л. 64.

⁶ Там же. Л. 74.

⁷ Там же. Д. 456. Л. 149.

⁸ Там же. Л. 158.

⁹ Там же. Д. 433. Л. 114.

¹⁰ Там же. Л. 11З.

¹¹ Там же. Д. 436. Л. 10.

¹² Там же. Л. 14.

¹³ Там же. Л. 16.

¹⁴ Там же. Л. 20.

¹⁵ Там же. Д. 219. Л. 4-5.

¹⁶ Там же. Л. 8-10.

¹⁷ Там же. Л. 11.

¹⁸ Там же. Л. 15.

¹⁹ Там же. Л. 25.

²⁰ Там же. Л. 21.

²¹ Там же. Л. 64.

²² Там же. Л. 46.

²³ Там же. Л. 30.

²⁴ Там же. Л. 71.

²⁵ Там же. Л. 55.

²⁶ Там же. Л. 58.

²⁷ Там же. Л. 137.

²⁸ Там же. Л. 172.

²⁹ Там же. Л. 189-189 об.

³⁰ Там же. Л. 120.

³¹ Там же. Л. 191.

³² Там же. Л. 161.

³³ Там же. Л. 280.

³⁴ Там же. Л. 328.

³⁵ Там же. Л. 78.

³⁶ Там же. Л. 85.

³⁷ Там же. Л. 333-334.

³⁸ Там же. Л. 286.

³⁹ Там же. Л. 224.

⁴⁰ Там же. Л. 256.

Е. В. Зорина 

АРТЕЛЬ «КРАСНЫЙ КОНДИТЕР»

В Великом Устюге в первой половине XX века существовало множество промысловых артелей, производивших продукцию для местного населения. Артели появлялись, исчезали, соединялись и разъединялись, но работали в городе до начала 1960-х годов. Четверть века радовала устюжан сладкой продукцией артель «Красный кондитер». Она была создана на базе кондитерской фабрики Северо-Двинского ЦРК, переданной Великоустюгскому промсоюзу в 1930 году¹. Учредителями являлись Иван Николаевич Попов, Прокопий Алексеевич Насоновский, Григорий Трофимович Карпов, Анна Павловна Биричевская и Капитолина Прокопьевна Мосеева. Располагалась артель в первой части города на Набережной.

Высшим органом артели являлось общее собрание. Оно осуществляло выбор в правление, прием и исключение членов артели, утверждение смет, планов и отчетов, определяло условия внесения пая, рассмотрение и утверждение правил внутреннего распорядка, разрешение вопросов о реорганизации, прекращении деятельности артели. Правление являлось исполнительным органом. На него возлагалось распределение между членами артели работ, наблюдение за их исполнением, заключение договоров, ведение счетов и делопроизводства, составление планов и годовых отчетов.

Устав артели «Красный кондитер» был рассмотрен и принят на общем собрании ее членов 14 августа 1931 года, официально зарегистрирован в Великоустюгском райисполкоме 31 декабря того же года. Председателем стал И. Н. Попов. К январю 1932 года в артели насчитывалось 54 человека, в основном женщины. В начале 1940-х годов работающих в артели было уже более 80 человек, но в годы Великой Отечественной войны, в связи с мобилизацией в РККА, численность их вновь снизилась.

С первых дней существования артель столкнулась со многими трудностями. От кондитерской фабрики ей достались изношенное оборудование и в плохом состоянии инвентарь. Имевшегося оборудования не хватало, а периодические небольшие закупки отдельных его видов не решали всех проблем. Производственные помещения, которыми располагала артель, не отвечали санитарным нормам и требованиям. Условия работы в цехах оставляли желать лучшего. Люди часто болели. В 1950 году была проведена проверка помещений артели, в результате которой отмечались слишком маленькое помещение кондитерского цеха, отвалившаяся со стен побелка, отсутствие вентиляции, местами прогнивший пол, сильные испарения в крахмально-паточном цехе и другие недостатки. Нормальные условия для работы были обнаружены только в закусочной и на складе². С 1940-х годов рабочие артели сами производили заготовку дров, для чего создавались специальные бригады. Часто у людей не было для работы в лесу ни верхней одежды, ни валенок.

Сырье, необходимое артели для работы, поставлял Великоустюгский промсоюз, а с 1939 года – Волоблпищепромсоюз (артель вошла в его систему). С этого времени плановое задание артели стало утверждаться президиумом Волоблпищепромсоюза. Недостаточным было снабжение сахаром, патокой, мукой, винной и лимонной кислотой³. Из-за недостатка муки для производства пряников использовали манную крупу и крахмал, что приводило к низкому качеству изделий. К большому количеству брака приводила также замена винной и лимонной кислоты уксусной и соляной.

В летний период в артели организовывались бригады по сбору ягод и грибов. От населения принимали клюкву, бруснику, рябину, чернику, морошку, полянику, голубику, малину, крыжовник, клубнику, смородину, яблоки, грибы свежие, сухие, соленые, маринованные, овощи, варенье⁴. Весной артель заготовляла березовый сок. Кроме того, у колхозов закупали картофель, яйца и молоко. В газету «Советская мысль» давались объявления о том, что артель принимает от организаций и частных лиц картофель в неограниченном количестве в обмен на сахар (за 10 килограммов картофеля – 600 граммов сахара). В 1945 году, кроме картофеля, принимали ячневую и пшеничную муку с целью выработки вафель с начинкой. В 1949 году сахар фруктовый и шоколадный, карамель «Барбарис», вафли, соломка вырабатывались только из давальческого сырья⁵.

Реализация продукции проходила по нарядам, выданным промсоюзом, через магазины города и района. Не всегда продукция успешно реализовывалась, часто она долго лежала на складе и портилась.

На качестве продукции отражалась и нехватка квалифицированных мастеров. Для их подготовки проводились специальные семинары. В 1950 году с целью улучшения качества работы по приказу Управления промкооперации при Совете Министров РСФСР была проведена аттестация работников торговли⁶.

В план работы артели нередко включались непрофильные производства. Так, артель занималась обработкой молочных продуктов. Это производство появилось в 1934 году, просуществовало до декабря 1936 года, затем, после длительного перерыва, возобновило работу в 1948 году. Артель выпускала творожные сырки, масло сливочное, простоквашу.

Оберточный цех артели «Красный кондитер». Фото 1932 г.

 С января 1935 года в артели начали работу сразу три новых производства: плодоовощное, хлебопечение и производство безалкогольных напитков. Плодоовощное включало производство различных начинок, капусты квашеной, огурцов соленых, грибов соленых и сухих, варенья, джема. Хлебопечение в 1940 году было реорганизовано в хлебобулочное производство, которое работало до декабря 1943 года, затем в течение 1946 и 1950 годов. Безалкогольное производство, выпускавшее квас и морс, существовало до декабря 1936 года, возобновило работу в январе 1942 года. В 1944 году по указанию управления уполномоченного промкооперации при СНК РСФСР по Вологодской области артель получила указание по выработке хвойного напитка⁷. С 1947 года стали выпускать слабоалкогольные напитки, например, брагу, которую реализовывали через буфеты. С 1940 года с перерывами артель выпускала мороженое⁸. Производство мороженого было прекращено в 1952 году.

С 1934 по 1956 год артель занималась общественным питанием. Столовая артели работала в две смены, с 8 утра до 10 вечера. Стоимость блюд наносилась на доску, вывешенную у кассы. Помимо завтраков, обедов и ужинов, в буфете при столовой торговали холодными закусками и безалкогольными напитками⁹. В 1942 году артель имела уже три столовые и три буфета. Но в этот период ассортимент блюд был слишком беден: одно первое, гуляш и кисель¹⁰. В 1944 году артель получила от облпищепромсоюза приказ с указанием обязательного ассортимента, предлагалось также использование в приготовлении блюд дикорастущей зелени¹¹. Продуктов часто не хватало. В 1947 году на общем собрании членов артели об этом говорила и заведующая столовой Демьяновская: «Из-за недостатков сырья, а именно продуктов с/х, мы готовим почти один суп да кисель. В суп кладем только мясо и подбалтываем мукой. Других блюд не готовим, не из чего»¹².

В 1947 году при артели была открыта закусочная, но уже через три года Великоустюгский горотдел счел ее нерентабельной и не включил в план общепита Великого Устюга. Облпищепромсоюз был против закрытия закусочной и в связи с этим обратился в Вологодский облисполком к заведующему облгорторготделом Д. Я. Сазонову с просьбой о воздействии на заведующего Великоустюгским горотделом, а также о выделении муки, крупы, сахарного песка, кондитерских, водочных и табачных изделий для бесперебойной работы закусочной. Со своей стороны союз обещал артели посильную помощь в расширении ассортимента блюд¹³.

С 1941 года появилось крахмально-паточное производство. С 1942 года – макаронно-вермишелевое, с 1950 года реорганизованное в макаронное. В течение 1942 года, а затем с 1947 по 1951 год в артели работало колбасно-ветчинное производство, но выпускали только холодец, пельмени и котлеты. С 1939 года артель занималась ловлей и копчением рыбы, которую продавали через магазины, столовые и буфеты.

В июне 1934 года при артели было организовано подсобное хозяйство, которое занималось выращиванием зерновых культур и картофеля, разведением свиней. Позже облпищепромсоюз утвердил для артели план по разведению свиней и домашней птицы.

На основании решения президиума Вологодского облпромсовета от 6 мая 1941 года артели был дан план вылова ракушки в сезон 1941 года в количестве одной тонны. Ракушку отправляли для пуговичного производства.

На протяжении всего существования артели (1931–1956 гг.) ее ведущим производством было кондитерское, которое дважды реорганизовывалось: в 1937 году – в кондитерско-конфетное, в 1944 – опять в кондитерское. В 1931 году артель выпускала монпансье, карамель, конфеты, полуфабрикаты и варенье¹⁴. В 1934 году, когда были разрешены новогодние елки, артель приступила к производству съедобных елочных украшений: козуль, шарад, корзиночек. Выпускались кондитерские изделия по рецептуре, утвержденной Союзнаркомвнуторгом. В январе 1935 года на них были установлены единые оптово-отпускные цены¹⁵. В течение 1937 года ассортимент кондитерских изделий был увеличен до 80 наименований. Продолжал он расширяться и в дальнейшем. В 1940 году кондитерско-конфетное производство артели выпускало карамели («Раковые шейки», «Барбарис», «Дюшес», «Петушиные гребешки», «Роко», «Мятная», «Земляника», «Сливочная», «Дамские пальчики», «Дамская подушечка», «Фруктовая», «Смородиновая», «Кофейная», «Клюквенная», «Крыжовник», «Ликерная», «Малинка», «Белая ромашка»), конфеты (в шоколадной глазури, соевые, молочные); монпансье («Южная смесь», «Полярное», «Малютка», «Фруктовое», «Леденцовое», «Кофейно-сливочное», «Каштановое», «Негритянское»); леденцы малиновые и смородиновые, ирис сливочный, фигурную карамель (петушки, зайчики, рыбки, бараны, граммофоны, револьверы), помадку сливочную и в сахаре, лимонные корочки, сахар молочный и фруктовый; вафли (ванильные, молочные, фруктово-ягодные, с помадной начинкой); пряники (с заварной начинкой, фруктовые, миндальные, битые заварные и незаварные, глазированные, медовые, лимонные, соевые, сиропные, а также «Саксонские», «Решетка», «Северная смесь», «Уральские», «Греческие», «Тульские», «Городецкие», «Ягодная подушечка», «Каштановые», «Сиропный горошек», «Восточные»); соломку фруктовую, корзинки, козули, кольца; печенье («Восточное», «Обсыпное», «Миндальное», «Лимонное», «Ромовое», «Ягодное»); сушку простую и сахарную, баранки простые; коврижки (с начинкой, медовые, глазированные, мятные); пирожные (бисквитные, песочные, безе); сдобу «Венскую» и «Выборную», ватрушки, пирожки, булочки «Школьные», сухари (простые, обсыпные, сливочные, сахарные, глазированные). В 1941 году от череповецкой кондитерской фабрики артель получила новую рецептуру и характеристики на некоторые кондитерские изделия: карамель «Клюквенная», «Сливочная», «Яблочная», «Новинка», «Лимонно-апельсиновые корочки», «Подушечка», «Кофейная», «Клубничная», монпансье «Леденец», пряники «Пионерские», «Орешки», «Ассорти»¹⁶. Чуть позже стали выпускать вафельные торты.

Правление артели принимало необходимые меры для расширения производства, для улучшения условий труда и качества продукции, но собственных средств на решение всех производственных задач было недостаточно. В 1939 году кондитерский цех артели был переоборудован для производства вафель и мороженого, безалкогольных напитков и браги. В этом же году артель ходатайствовала перед Волоблпищепромсоюзом о приобретении для нее печки для производства горячих пирожков. В 1947 году артель получила разрешение на строительство плодоовощного цеха. В 1948 году для расширения крахмально-паточного цеха артели было передано помещение, занимаемое складом техникума гражданского строительства¹⁷. В 1951 году артель получила оборудование для производства макаронных изделий.

Несмотря на все трудности, артель неоднократно становилась победителем в соцсоревнованиях и получала переходящее Красное знамя¹⁸. В 1951 году артель «Красный кондитер» получила свидетельство на право исключительного пользования товарным знаком для кондитерских и макаронных изделий¹⁹.

В артели работало немало людей, хорошо знающих свое дело: И. П. Сосновский, З. П. Пономарева, Н. К. Чучина, Е. В. Чебыкина, В. Г. Некипелова, П. И. Постоева, П. М. Маркова и другие. Мастер-кондитер Михайлов Павел Александрович проработал в артели 20 лет. В 1950 году был награжден значком «Отличник промкооперации», получил звание «Отличник мастер-кондитер».

В середине 1950-х годов в артели сложилась трудная ситуация. Сырье практически не поступало. Из 52 человек работали только 25. Артель стала нерентабельной. Горисполком и облпромсовет рассматривали вопрос о присоединении артели к горпищекомбинату, но решили, что «она не доросла до уровня государственного предприятия». 16 апреля 1956 года на общем собрании членов артели было принято решение о слиянии артели «Красный кондитер» с Великоустюгской кооперативно-производственной артелью «Инвалид», сохранив на ее базе цех кондитерских изделий²⁰.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ МУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. Р-384. Оп. 1. Д. 167. Л. 53.

² Там же. Ф. Р-470. Оп. 1. Д. 54. Л. 63; Д. 53. Л. 43.

³ Там же. Д. 1. Л. 10; Д. 11. Л. 7; Д. 44. Л. 4.

⁴ Там же. Д. 8. Л. 145.

⁵ Там же. Д. 13. Л. 570.

⁶ Там же. Д. 44. Л. 44.

⁷ Там же. Д. 24. Л. 107.

⁸ Там же. Д. 13. Л. 2 об.

⁹ Там же. Д. 1. Л. 28.

¹⁰ Там же. Д.20.Л.1.

¹¹ Там же. Д. 24. Л. 9, 166.

¹² Там же. Д. 31. Л. 20об.-21, 37.

¹³ Там же. Д. 53. Л. 42.

¹⁴ Там же. Ф. Р-384. Оп. 1. Д. 167. Л. 32.

¹⁵ Там же. Р-470. Оп. 1. Д. 1. Л.1.

¹⁶ Там же. Д. 5. Л. 1, 120; Д. 13. Л. 1 -2 об.

¹⁷ Там же. Д. 6. Л. 5; Д. 4. Л. 43; Д. 28. Л. 100; Д. 48. Л.1.

¹⁸ Там же. Д. 42. Л. 178; Д. 44. Л. 5, 22; Д. 61. Л. 14.

¹⁹ Там же. Д. 55. Л. 46, 47.

²⁰ Там же. Д. 66. Л. 96 об. - 98 об.

Приложение 1

ТОВАРНЫЙ ЗНАК

Приложение 2

СВИДЕТЕЛЬСТВО НА ПРАВО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ ТОВАРНЫМ ЗНАКОМ АРТЕЛИ «КРАСНЫЙ КОНДИТЕР».