Другие древодельные промыслы.
 
      Наряду с описанными древодельными промыслами, в Вологодской губернии существует много других, имеющих меньшее распространение и меньшее значение в жизни края. К ним принадлежат: плетение корзин из сосновых и еловых корней, изготовление деревянной посуды, саней и телег, колес, шкатулок и сундуков, берестяных бураков и т. п.
      Техника производства этих промыслов, неизменная с «незапамятных времен», стоит на очень низкой ступени развития. Топор, пила, рубанок, нож – вот исключительно употребляемые орудия.
      Необходимое дерево или покупают или берут из надельного леса крестьян.
      Все эти производства имеют вполне кустарный характер: работа производится силами семьи, в громадном большинстве случаев без участия наемного труда. Промыслами крестьяне занимаются в свободное от полевых занятий время.
      Продукты сбываются на еженедельных базарах и ярмарках, периодически открываемых по торговым селам. Сумма заработка сильно варьирует не только в зависимости от промыслов, но и в пределах одного промысла в одной и той же волости.
      Вообще из показаний корреспондентов видно, что ни один из древодельных промыслов не дает годового заработка, превышающего 40 рублей.
      Большинство вырабатываемых изделий не могут рассчитывать на сбыт за пределами ближайшей округи. Но из этого правила встречаются исключения: иногда индивидуальные особенности изделий, заключающиеся в их изяществе или практичности, дают возможность отправлять их на далекие рынки. С увеличением экспорта и с распространением изделий среди публики, промыслы эти сильно развиваются, а в будущем могут приобрести большое значение для крестьян Вологодской губернии. Поэтому мы считаем не лишним несколько дольше остановить на них внимание читателя.
      В ряду их первое место занимают изделия, называемые местными жителями «резное бересто». «Резное бересто» есть не что иное, как береста, на которой вырезаны узоры. Оно покрывает снаружи шкатулки, ящички, бурачки, папиросницы и массу других изящных вещиц. Промысел этот распространен в Устюгском уезде, преимущественно в Шемогодской волости.
      «Резное бересто» отличается необыкновенной тонкостью и изяществом узора. К сожалению, до сих пор узоры, вырезываемые на бересте, отличаются некоторым однообразием и дают, в сущности, лишь вариант одного и того же мотива. Затем общее впечатление, производимое такими вещицами, портится фольгой, совершенно напрасно подкладываемой кустарями под бересту: она не гармонирует с нежным белым цветом бересты и, на всякий, хотя немного развитой, эстетический вкус, производит резкое и грубое впечатление. Несмотря на указанные недостатки, берестяные шкатулки привлекали на кустарных выставках всеобщее внимание, быстро раскупались, а на всемирной парижской выставке получили бронзовую медаль. Но до сих пор «резное бересто» не получило широкого распространения, не имея постоянного рынка для сбыта: русская публика очень мало знакома с ним.
      В г. Устюге и окружающей его местности, особенно в Шемогодской волости, уже очень давно существуем, сундучный промысел. Выделываемые здесь сундуки очень оригинальны. Они покрываются жестью, на которой с помощью раствора соли в острой водке и лака с прибавкой зеленой или желтой красок, наводится особый узор. Этот узор называется у мастеров «морозом», потому что он походит на те рисунки, которые образует на оконных стеклах мороз.
      Устюгские сундуки славятся своими замками с «секретом», с помощью которых они отпираются. Действительно, эти «секреты» нередко очень сложны: надо проделать в последовательном порядке ряд операций прежде, чем шкатулка откроется. Секретные замки Устюгских сундуков крайне разнообразны по типу, и мастера все усовершенствуют их, употребляя на это дело массу труда и изобретательности.
      Местом сбыта для сундуков служат главным образом Нижегородская и Ирбитская ярмарки, где они находят покупателей среди татар и армян.
      Плетение корзин и др. изделий из корней сосны и ели имеет место в 10 волостях Вологодской губернии. Распространение этого промысла отличается той особенностью, что он не захватывает массы населения, а ограничивается несколькими представителями его по каждой волости.
      Корзины, сделанные из корней (они так и называются «корешковые»), при сравнительно небольшой тяжести, отличаются необыкновенной прочностью. Прочность и крайняя дешевизна могут сделать их опасными конкурентами дорогих и тяжелых кожаных саквояжей.
      Затем, помимо корзин, из тех же корешков плетутся кузова тележек, подставки под цветы, легкие столики и масса других вещей.
      В этой отрасли производства так же, как и в других, описанных в этой главе, главным препятствием к широкому сбыту продуктов является незнакомство с ними публики.
      Плетение корзин не связано с большими затратами на орудия производства и на сырой материал, но требует от крестьянина довольно значительного искусства для придания изделию необходимой формы. Между тем среди плетельщиков Вологодской губ. искусство это развито очень слабо, а незнание техники плетения обусловливает напрасную порчу материала и отсутствие правильной формы вырабатываемых изделий.
      Для обучения крестьянского населения этому делу Никольское уездное земство открыло при Байдаровском училище в 91 г. класс плетения корешковых корзин, который в 94 г. должен был закрыться за уходом учителя. Устьсысольское земство в 84 г. начало заботиться об обучении населения уезда плетению корзин, и за все последующее время мастерские корневых изделий не прекращали своего существования в уезде. С 1900 г. такая мастерская содержалась при уездной управе, а в 1902 году земское собрание постановило перенести ее в Устьсысольское городское училище и открывать подобные мастерские при земских начальных училищах, а также возбудило ходатайство пред Мин. Нар. Просв, об ассигновании на эти школы такой же суммы, какую назначило земство (300 руб.).
     
      X
      Гончарный промысел.
     
      По данным текущей статистики гончарное производство распространено в 8 волостях Вологодской губ.: 3 – в Кадниковском уезде, 2 – в Сольвычегодском, по 1 волости в Тотемском, Вельском и Устюгском уездах. В действительности гончарный промысел распространен гораздо шире, но наши сведения об этом промысле настолько ограничены, что мы не можем дать даже приблизительной цифры гончаров Вологодской губернии. Сравнительно значительнее этот промысел распространен в Закушской волости, откуда гончарный изделия расходятся через канал герцога Виртембергского, по р. Шексне, р. Волге до Костромы.
      Производство гончарных изделий имеет кустарный характер, и наемные рабочие встречаются довольно редко.
      Возникает и развивается гончарный промысел в данной местности обыкновенно благодаря нахождению в ней подходящей глины, легкости добывания и доставки ее к месту работы. В упомянутых выше уездах есть залежи красной и белой глины, очень удобной для выделки из нее не только посуды, но изразцов и майолики. Особенно хороша глина Вельского уезда.
      Гончарное производство совершается в особых помещениях, называемых заводами; в этих заводах помещается громадный (сажени в две вышиной) горн, или обжигательная печь. В Вологодской губернии устройство ее таково: над топкой, во всю ее длину поставлена кирпичная печь, имеющая форму куба. Дня обжигания приготовленная посуда помещается в эту печь чрез особую боковую дверцу.
      Но обжигание посуды составляет заключительный момент производства, которое проходит ряд последовательных моментов. Прежде всего, привозится и подготовляется для выделки посуды глина. Это подготовление заключается в том, что глину поливают водой, смешивают с песком и затем тщательно месят ногами, при чем выбирают из нее камешки и всякие инородные тела. Приготовление глины летом производится на открытом воздухе, а в холодное время года в заводском здании. Из этой глины берется кусок определенной величины, которому придают форму шара и кладут затем на круг. Гончары Вологодской губ. пользуются ручным кругом *) [Вологодскими гончарам усовершенствованный ножной круг неизвестен]: устройство его следующее: на одном конце длинной скамьи, на которой мастер сидит во время работы, помещается вертикальный заостренный стержень; на этот стержень надевается цилиндр, оканчивавшийся на верху деревянным, расположенным в горизонтальной плоскости кругом. Во время работы гончар одной рукой поворачивает этот круг, а другой лепит из глины посуду. Глина, положенная на круг, прежде всего несколько сплющивается, и середина его вдавливается, благодаря чему получается грубый прообраз изготовляемого изделия. Дальнейшая лепка производится с помощью так называемой мокруши (мокрой тряпки) и деревянного ножа, которым мастер срезает все выдающиеся неровности посуды. В гончарном производстве эта операция самая трудная и ответственная. Необходимо не только придать горшку правильную форму, но и сделать его везде одинаковой толщины, иначе посуда при обжигании лопается. Когда посуда готова, она срезывается проволокой и осторожно переносится для сушки на лавки или особо устроенные полки. По просушке посуду помещают в горн или предварительно покрывают олифой – смесью сурика с водой. Эту порошкообразную смесь намазывают мочальной кисточкой на посуду. Трудность покрывания посуды олифой заключается в том, что сурик должен лечь ровным слоем; в противном случае горшок при обжигании развалится. Олифяная (обливная) посуда ценится дороже посуды «черной», имеющей, на самом деле, синевато-серый цвет.
      Производство глиняной посуды в Вологодской губернии стоит в отношении техники на очень низкой ступени развития. Вологодским гончарам не известна масса nприемов, повышающих доброкачественность продуктов промысла, и потому их глиняная посуда далеко уступает по своему качеству изделиям гончаров других губерний России. Так, местные гончары незнакомы с выветриванием, вымораживанием и отмучиванием глины, а также и с правильными приемами обжига. А свинцовые краски, которыми они усиленно пользуются при поливе своих изделий, делают последние вредными для здоровья потребителей. Между тем существует много муфельных красок, совершенно безвредных и в то же время доступных по своей цене.
      Нечего и говорить о том, что усовершенствованные станки для выделки посуды, гипсовые формы для получения изящных и сложных вещей, разноцветные поливы, майолика остаются до сих пор не известны Вологодским кустарям.
      Таким образом, кустарное гончарное производство Вологодской губернии страдает от недостатков техники производства. Поэтому мероприятия, имеющие целью поднять технику производства, принесут громадную пользу местным гончарам.
      На усовершенствование техники до настоящего времени влияли совершенно случайные обстоятельства. Так, например, в Закушской волости Кадниковского уезда гончары научились делать обливную посуду, неизвестную им еще в 30-х годах прошлого столетия, следующим образом: однажды забрел в эту волость никому неизвестный странник Евстигней; он оказался хорошим гончаром и научил своих хозяев делать обливную посуду.
      В других местах Вологодской губернии гончары не были так счастливы, как в Закушской волости, и сами ищут новых приемов выработки, ищут упорно, хотя несколько оригинально: прослышали гончары Тотемского уезда, что в Соловецком монастыре живет хороший мастер – гончар; несколько человек отправились пешком в Соловки поучиться у него гончарному делу, но, к сожалению, ничего для себя полезного не нашли. Те же тотемские гончары отдавали своих дочерей замуж за гончаров в соседние губ., чтобы чрез них расширить круг своих знаний; но и здесь их надежды не оправдались.
      Некоторые из уездных земств пытались придти на помощь гончарам, но ни одна из этих попыток не дала ощутительных результатов.
      Очень интересные результаты дает сравнение экономической организации гончарного промысла в Закушской волости Кадниковского уезда с организацией его в других местах Вологодской губ. В Закушской волости уже в начале 80-х годов скупщики захватили в свои руки сбыт гончарных изделий. «Сбыт – местным скупщикам, которых насчитывается здесь до 10 человек из торговцев; приезжают также в Закушье за посудой скупщики из Вологды, Грязовца, Кириллова и Пошехонья» (Арсеньев. Очерк кустарных промыслов). Между тем все гончары других волостей Вологодской губ. сбывают свои изделия непосредственно на рынок своей округи. Скупщичество в пределах Закушской вол. явилось, по-видимому, результатом расширения рынка гончарных изделий, которое в кустарной промышленности служит почвой для его развития.
      Появление посредника в Закушье уже успело вызвать свои последствия. Так, корреспондент Закушской волости пишет, что гончары отдают гончарному промыслу все свободное от полевых работ время: между тем, судя по корреспонденциям других волостей, кустари Вологодской губ. занимаются изготовлением посуды 3–5 месяцев в году. Гончар Устюгского уезда зарабатываем в месяц...12 рублей, тогда как в Закушской вол. этот промысел дает только 9 руб. в месяц.
     
      XI
      Сапожный, портняжный и валяльный.
     
      Мы соединим описание сапожного, валяльного и портняжного промыслов вследствие того, что все они имеют много общих черт в своей организации. К тому же в северо-восточном районе катанием шерсти и портняжеством занимаются одни и те же лица. Каждый из этих промыслов имеет своих представителей почти во всех уездах губернии. Исключения из этого правила очень немногочисленны: в Никольском уезде отсутствует валяльный промысел, в Яренском нет ни сапожного, ни портняжного. Устьсысольский уезд в отношении организации этих промыслов представляет ряд особенностей. Между уездами эти промыслы распределены следующим образом:
     

     
      Из корреспонденций видно, что лица, занимающиеся указанными промыслами, или работают дома, или отправляются в отход, иногда на весьма далекое расстояние. Сообщения последнего рода находятся в корреспонденциях из Устьсысольского уезда. Степень развития описываемых промыслов по уездам Вологодской губ. гармонирует с общим строем экономической жизни. В направлении с юго-запада на северо-восток экономика крестьянской жизни принимает все более и более элементарный характер; область общественного разделения труда постепенно сокращается и, соответственно этому, уменьшается число лиц, специализировавшихся на том или другом ремесле. Показания корреспондентов Грязовецкого, Вологодского и южной части Кадниковского уезда отмечают, что описываемые промыслы соответствуют потребностям местного крестьянского населения; в северной части Кадниковского, Тотемского, Никольского и Вельского уездов те же данные говорят о том, что число мастеров, занятых изготовлением сапог, валенок и платья, отстает от запросов крестьян этих уездов, и указывают на быстрое развитие промыслов, как бы стремящихся догнать ушедшую вперед жизнь; с другой же стороны в корреспонденциях по этим уездам нередко встречаются отметки, что промыслы эти «находятся в зачатке», что «они появились в данной местности 10–20 лет назад». На крайнем северо-востоке губернии описываемые нами промыслы или совершенно отсутствуют, или же существуют как отхожие; следовательно, промыслы эти рассчитаны на удовлетворение потребностей населения других губерний. Таким образом, здесь мы встречаем низкую ступень экономического развития – натуральное хозяйство, при котором в массе населения отсутствует запрос на ремесленный труд, и большинство предметов, входящих в круг личного потребления, производится в пределах каждого единичного хозяйства.
      Работа на заказ, по описанию большинства корреспондентов, происходит на дому заказчика и из его материала. Сельское население занимается всеми этими промыслами в свободное от полевых работ время, преимущественно осенью и зимой; в одних волостях в продолжение 3 – 4 месяцев, а в других 7 – 8 и иногда даже 10. Никакой закономерности в колебаниях периода занятия промыслами по уездам нам проследить не удалось.
      Месячный заработок портных в трех юго-западных уездах при весьма широких колебаниях (от 5 до 15 р.) равняется в среднем 10,7 рубля. В остальных уездах его размер представляет более постоянную величину (6–9), но среднее гораздо ниже – 7,4 руб. Заработок валяльщиков равняется 5–10 рублям в месяц, беспорядочно варьируя в своей величине по губернии. Месячный заработок сапожников колеблется по губернии в пределах от 6 до 12 руб., исключая Шестаковскую волость Никольского уезда (18 р.) и Алексеевскую – Устюжского у. (3,2 р.) Сообщение корреспондента Митюковской волости Тотемского уезда указывает на существование в валяльном промысле работы на скупщика, производимой отчасти «в счет забранных товаров». По неимению данных нельзя определить степени распространения системы скупки валяного товара и характера влияния ее на положение производителя.
      Корреспондент Воробьевской волости Сольвычегодского уезда указывает, что «валяльный промысел падает, так как местные «катаники», валенки, уступают место привозным машинной работы». Корреспонденты некоторых волостей указывают, что сапожный и портняжный промыслы отрывают лиц, занятых ими, от земледелия. Изложенными сведениями исчерпывается наше знание о положении этих промыслов. Мы уже говорили, что портняжество и производство валяной обуви в Устьсысольском уезде находится в руках одних и тех же мастеров, и должно быть отнесено к числу отхожих промыслов. Корреспонденция из Воронцовской волости Устьсысольского уезда, дает исчерпывающее описание всех оригинальных черт его организации. «Главный и почти единственный промысел, имеющий характер денежного заработка у наших крестьян – отхожий по портняжеству и валянию обуви. Все почти мужское население и подростки, начиная с 11 –12 лет, уходит с осени в Пермскую, Вятскую и отчасти в Тобольскую губ., а на зиму остаются только должностные лица крестьянского управления, немногие торговцы и старики. Уходят осенью после уборки хлебов, в конце августа и первой половине сентября; немногие, уходящие недалеко в соседние уезды Вятской губ., отправляются во второй половине сентября. Каждый взрослый мастер–портной берет с собой мальчика–подмастерья, чаще члена семьи, а если нет в доме подростка, – постороннего мальчика. Уходят партиями, сначала небольшими, человек 20–40, затем от 50 до 150 человек, и под конец опять небольшими париями. Из дому отправляются и следуют 70 верст на домашних подводах, затем около 200 верст идут пешком до Кай городка (на реке Каме), оттуда плывут вниз по Каме на лодках до Усолья; некоторая часть из Усолья переходит Урал пешком, а другая по чугунке, причем отправившаяся партия по мере удаления от дому все уменьшается, так как некоторые остаются на работу в Чердынском и Соликамском уездах, а также часть в Слободском уезде Вятской губ. За Уралом расходятся во все стороны Пермской губ., и самая незначительная часть уходит в Тюменский и Туринский уезды Тобольской губ. От нашего Воронцовского общества ежегодно уходит до 580 человек, и огромное большинство работает в одном, уже всегда знакомом месте, в районе одного или нескольких селений (до 4–6), и самая незначительная часть, не имеющая определенного места работы, переходит всю зиму из одного селения в другое, и иногда в течение одной зимы обойдет несколько уездов. Работа наших мастеров состоит в шитье крестьянской одежды и в катании обуви, причем большинство уходящих – портные и катальщики, и только немногие исключительно «швецы» (портные без катки обуви). Работают у местных крестьян на дому на готовом содержании, и как только кончилась работа в одном доме, идут в другой; если же работы не имеется в виду, – отправляются по селению искать таковую. Небольшая часть из уходящих работают на заводах; те работают на наемной квартире и на своем содержании. Возвращаются домой частью в декабре и январе месяцах, большинство в феврале и небольшая часть в марте. Сначала в декабре и январе возвращаются из Вятской губ. и Чердынского и Соликамского уездов Пермской губ. и, наконец, в январе, феврале и марте месяцах, из-за Урала идут домой большинство на наемных подводах; небольшая часть на своих купленных на месте заработка лошадях (ежегодно привозят до 150 лошадей). Из уходящих за Урал небольшая часть переезжает Урал на чугунке, и остальной путь на подводах. Сумма заработка двух человек – мастера и подмастерья – колеблется от 40–50 до 150 руб., смотря по тому, насколько завальна работа, каков мастер, на сколько времени уходят и каково усердие. Меньше приносят уходящие в Вятскую губ. и ближайшие уезды Пермской, потому что оттуда возвращаются ранее, и заработная плата дешевле; заработок их от 30 до 80 руб. на двоих. Больше приносят из-за Урала – от 50 до 160, а иногда и до 180 руб. на двоих – мастера с подростком; но и в числе последних, и даже в одном селе работающих, бывает заработок на двоих 50 р., а у других 180. Это зависит от того, хорош ли мастер, насколько успешно работает, и какую дают работу; худому мастеру работу дают хуже и только от нужды; значит, у него постоянно недохват в работе; между тем у хорошего мастера работы всегда вдоволь, работа самая лучшая, за что он берет дороже, да и работает усерднее. Затем меньше приносят заработка не имеющие определенного, знакомого района работы и переходящие из одного места в другое; большая часть времени у них уходит на переход с места на место и на отыскание работы. Расходы пути: при уходе в ближайшие уезды Вятской и Пермской губ. 3– 4 руб., при переходах за Урал пешком 7 – 8 р., а по железной дороге 10–11 р. В обратный путь при возвращении из Вятской губ. и Чердынского и Соликамского уездов Пермской губ. на подводах из-за Урала 9–10 р. и по железной дороге через Урал 11 р. до дому. Из общего заработка мастер, хозяин, берет себе большую часть, и подмастерью выдает меньшую от 5 до 50 р., смотря по тому, который год подмастерье уходит, и как велика общая сумма заработка. В первый год обыкновенно дают дома не более 5–15 р. и затем ежегодно прибавляется. Подросток после 4–5 зим работы в качестве подмастерья начинает работать самостоятельно, а в 18-19 лет берет уже сам подростка; некоторые малопонятные и неспособные к работе уходят в качестве подмастерья до 22– 25 лет».
     
      XII
      Охота.
     
      Охотой, как промыслом, занимается население 69 волостей из 228 волостей Вологодской губ. Таким образом, по степени своей распространенности охота занимает второе место в ряду внеземледельческих промыслов населения. По уездам этот промысел распространен следующим образом:
     

     
      Из этой таблицы видно, что значение охоты постепенно увеличивается по мере приближения к северо-восточной части губернии. Таким образом, в то время, как юго-западные уезды представляют далеко не благоприятные условия для существования осторожной лесной птицы и зверя, – необозримые леса малолюдного северо-востока довольно хорошо обеспечивают и птице, и зверю необходимый простор и спокойное существование. Меньшее распространение охоты в Устюгском уезде по сравнению с Тотемским и Вельским уездами находится в строгом соответствии с большей плотностью его населения. Крестьяне Вологодской губернии охотятся главным образом на рябчика, тетерева и белку; куница же, лиса, росомаха, медведь встречаются сравнительно редко.
      Периодов охоты два. Один осенний производится приблизительно с сентября по конец ноября, другой зимний – с января по март. Главный период охоты осенний, когда население охотится на белку и рябчика, охота зимняя производится главным образом на зверей: медведя, лису и др. «Несколько крестьян занимаются по билетам с 1 сентября охотой на рябчиков и другую птицу, которых продают на месте до 33 коп. за пару. Билет стоит 50 коп. Остается в лесу до большого выпаду снега, а заработает самый опытный охотник руб. 20–30, а неопытный – от 10 до 5 руб.» (Тотемский уезд, Московская вол.). «Охота на птиц и зверей начинается с 15 сентября и оканчивается к 6 декабря. Для производства этого промысла крестьяне охотно уходят в леса по рекам и речкам партиями 2 – 3 человека и в период означенного времени охотятся на белок, рябчиков и прочую птицу и пушных зверей. Возвратясь домой, производят равный дележ между собой». «Второй срок охоты (на белок и зверей) начинается с 8 января и оканчивается 25 марта» (Устьсысольский уезд, Щугорская вол.). Охота в юго-западной части губернии составляет занятие незначительной части населения, по несколько человек на волость, и имеет характер случайного заработка. «Что касается охоты, то занимаются этим немногие, да и зарабатывают пустяки» (Кадниковский у. Нижеслободская вол.). «В нашей деревне Пронине занимаются охотой 2 крестьянина, Павел Марномьянов и Иван Петров Кузнецов с сыновьями» (Вологодский уезд, Нестеровская вол.). В уездах центральной части губернии этот промысел является уже более распространенным. «Значительное число крестьян нашей местности занимается охотой» (Тотемский уезд, Спасская вол.). «Приблизительно пятая часть нашей волости занимается охотой» (Никольский уезд, Езекиевская вол.). На северо-востоке губернии она занимает уже больше мужского населения и представляет собой серьезный промысел. «Почти ? крестьян охотятся осенью» (Яренский уезд Турьинская вол.). «На лесные охоты отлучаются более ? мужского населения» (Устьсысольск. уезд, Печерская вол.). Добыча от охоты увеличивается в том же направлении от юго-запада к северо-востоку. В то время как на волость Никольского уезда приходится каких-нибудь несколько сот рябчиков и белок, в Помоздинской волости Устьсысольского уезда сумма убитых равнялась: рябков 100000 шт., белок 200,000 шт. Это явление находит себе объяснение в разнице естественно-исторических условий и плотности населения юго-западных и северо-восточных уездов губернии. Первые почти безлесны и сравнительно густо населены, а вторые чуть не на всем своем протяжении покрыты лесом. В Кадниковском уезде заработок колеблется от 5 до 20 руб.; в Никольском он уже повышается до суммы в 20 – 30 руб. Корреспондент Устьсысольского уезда, Подъельской волости пишет, что «некоторые охотники зарабатывают 70–100 рублей». Таким образом в центральной части губернии охота является подспорьем для населения, а на северо-востоке она уже играет роль главного заработка. Во всех пунктах значительного распространения охоты битый зверь и птица сбывается скупщикам, которые или разъезжают для покупки дичи по деревням, или покупают ее на зимних ярмарках. Чем сильнее развит промысел, чем больше количество убиваемой дичи, тем привлекательнее для скупщика перспектива взять его в свои руки. И, действительно, хотя скупщичество развито во всех районах промысловой охоты, но указания на расплату с охотниками хлебом и другими товарами встречаются только в корреспонденциях из северо-восточных уездов.
      Охота составляет исконный промысел крестьянского населения Вологодской губ. Еще Новгородские ушкуйники брали с «заволочья» дань пушным зверем. Но многие из зверей, составлявших тогда предмет обширной торговли, как бобр и горностай, в данное время уже совсем истреблены; годовая добыча охотника Вельского и Никольского уездов пала до 30 пар белок, и охота, как промысел все более и более теряете свое значение. Жалобы на падение ее доносятся из таких областей губернии, где естественные условия, казалось бы, должны были еще надолго обеспечить хорошие заработки охотникам. Из Устьсысольского уезда, Подъельской и Помаздинской волости пишут: «прежде процветавший охотничий промысел в настоящее время пал за отсутствием дичи». «В 1901 –1902 г. ловля уменьшилась в 10 раз». Эти жалобы указывают, что даже в самых глухих местах Вологодской губ. охота, как серьезный источник заработка доживает последние дни, и сельское население принуждено искать других заработков. Это и подчеркивает корреспондент Устьсысольского уезда, Уркинской волости: «рубка и сплав леса окончательно вытесняют охоту на пушного зверя и дичь. Год от году охотников становится меньше, да и те занимаются охотой лишь в промежуток времени по уборке хлеба до начала заготовок сортовых лесов, т. е. с числа 10–15 сентября по 1 –15 октября. Слышны постоянные жалобы крестьян на недостаток в лесах белки и рябчиков, а потому охотничий промысел, когда-то главный, становится отживающим».
     
      XIII
      Рыболовство
     
      Рыболовный промысел по данным текущей статистики распространен всего в 21 волости, которые по уездам распределяются следующим образом:
     

     
      Важное значение для крестьян рыболовство имеет по берегу Кубенского озера, верховьям Сухоны и па Печоре в Устьсысольском уезде.
      Для ловли рыбы крестьяне обыкновенно собираются в артели, иногда по нисколько десятков человек, но недостаток материалов не позволяет нам выяснить организацию подобных артелей. Для ловли рыбы артели арендуют воды, на которые пускают потом посторонних лиц только за плату. «До 20 домохозяев занимаются по открыли навигации и до закрытия рыбной ловлей. Эти крестьяне арендуют от Лопотова Монастыря реку Сухону на протяжении 50 верст по течению Сухоны; платят монастырю аренды от 50 до 60 р. в год. А если б вздумал я ехать туда рыбачить, то я должен заплатить этим крестьянам аренды от 3 до 5 и даже до 10 руб., глядя по заведению рыболовных снастей». (Вологодский уезд, Оларевская волость). Техника рыболовства довольно подробно описана одним из корреспондентов: «Рыбной ловлей у нас занимаются очень мало по р. Кулою во время лета и маловодья. Рыбу ловят неводом, мережами. т. е. сетями, и курицею, т. е. натянутою мерышкою на 2 крюка длиною на 1 ? саж. крюк, ловят на свое продовольствие, а с 1-го октября вбивают поперек реки заездки и ставят в них морды, т. е. верши плетеные, и таким образом ловят всю зиму до великого поста; в хороший год продают рублей на 30. Когда вода в реке закисает в половине января, то просекают проруби и на прорубях ловят рыбу острогой, и делают при том «загадье», т. е. прорубают по льду борозду от стрежи к берегу и борозду лопатами или деревянными заступами забивают снегом так, чтобы находящаяся рыба не прошла на стрежу реки и при этом ломают лед и выкидывают рыбу лопатами со снегом. Когда попадут на станок рыбы, то навыкидывают из одной «загади» пудов 20; таким способом ловят артелью человек от 5 до 20; рыба, находящаяся в нашей реке: щука, окунь, налим, подъязок, сорога, ерш».
      Вологодские рыболовы сбывают пойманную рыбу частью на рынке в Вологде, частью скупщикам. На Печоре невозможность сбыть рыбу помимо скупщика заставляет Печорских рыболовов крестьян сбывать всю свою рыбу богатым Чердынским рыбопромышленникам; но об условиях этого сбыта в текущей статистике нет никаких сведений.
     
      XIV
      Грибной и ягодный.
     
      Грибной и ягодный промыслы распространены сравнительно мало и представляют собой, по выражению корреспондента Удимской волости Устюгского уезда, «случайное явление». Заработок от этих промыслов сильно колеблется по своей величине – от 3 до 20 руб.; показанные суммы чаще приближаются к minimum'y, чем к maximum'y. Рассматриваемыми промыслами занимаются женщины и дети. Большинство корреспондентов отмечают, что и в этих промыслах скупщик играет важную роль. Непостоянный характер промыслов не дает скупщику проявить в них свою энергию в таких размерах, в каких он проявил ее в роговом или кружевном промыслах.
 
     
      Очерк промыслов по Устьсысольскому уезду
     
      На северо-востоке самая отдаленная часть Вологодской губернии занята громадным Устьсысольским уездом, площадь которого равняется 138.000 кв. верст.
      Зырянские селения с небольшими клочками обрабатываемой земли приютились здесь вдоль более или менее значительных рек: по Вычегде, Сысоле, Лузе и по Печоре. Полагают, что площадь сенокосной, пахотной и усадебной земли не превышает 1% всей площади уезда; а остальные 99% лежат под лесом, или большею частью на месте водоразделов, заняты болотами столь топкими, что даже низкорослая сосна не может на них укрепляться: тощая и жалкая, тщетно стремится она занять окраины болотных круговин, насквозь пропитанных водой и заросших мхами, болотными травами и тонкими былинками низкорослой, поднимающейся едва на пол-аршина от поверхности полярной березы.
      Сибирская тайга, перекинувшись через Уральский хребет в Европу, образует здесь огромное, сплошное море Архангельских и Вологодских лесов. Устьсысольский уезд всецело лежит в лесном поясе. Преобладающий состав древесной растительности края однообразен; господствуют хвойные: ели и сосны, а из лиственных березы и местами осины, затем из хвойных идут огромные, пережившие много столетий лиственницы и сибирские кедры. Кедры встречаются всего реже, быть может, благодаря дикому обычаю рубить самые деревья при сборе с них кедровых орехов.
      Отдаленность края и его чрезвычайная лесистость содействуют наиболее полному сохранению древнейших хозяйственных форм и накладывают совершенно особый отпечаток на жизнь зырян – коренных обитателей уезда. Огромное большинство зырян имеют не только «кирку», избу, к которой обычно прилегает сарай для скота и клочок обрабатываемой земли, но и «выр-кирку» – лесную избу, которую зырянин строит в глубине лесов за десятки и сотни верст от своей деревни и от всякого другого жилья; в выр-кирке он проводит несколько летних, осенних и зимних месяцев, занимаясь рыболовством и охотой.
      Зырянин, не только земледелец, но и охотник, по натуре же своей он больше охотник, чем земледелец.
      На всем севере земледелие тесно связано со скотоводством, как источником столь необходимого здесь навозного удобрения, сохранило много примитивных черт. Кроме небольшого клочка систематически обрабатываемой и удобряемой земли, много крестьян, иногда с разрешения лесной стражи, а чаще тайком уходят в лесную глушь, подыскивают подходящий участок леса, срубают его и выжигают эту порубь. Никогда соха или плуг не касаются подобного, заполненного торчащими, обугленными пнями, поля; земля с трудом и кое-как проборанивается изогнутым под прямым углом и несколько заостренным куском крепкого дерева: обычно для этого употребляется корневище подходящей формы. Зерна высеваются в девственную, богато удобренную почву; урожаи получаются очень неравномерны: иногда гибнет все от заморозков, а иногда снимают сам 80 и выше. Эта подсечно-огневая система является в высокой степени хищнической не только потому, что раз засеянное место навсегда бросается и зарастает мелким березняком, но и потому, что подсеки следует считать причиной большинства грандиозных лесных пожаров, уничтожающих леса на необозримые пространства в течение каждого сухого и жаркого лета.
      Местами на том самом северо-востоке, огромные площади которого остаются необитаемыми пустынями, годными для населения многих интенсивных хозяйств, существует переселение на пустынные реки и даже в Сибирь. Это показывает не отсутствие свободных земель, а то, что зыряне, привыкшие к экстенсивно-хищническому хозяйству, начинают чувствовать стеснение при ведении такого хозяйства, и стремятся сохранить последнее на вольных незанятых землях. Необходимо заметить, что на крайнем северо-востоке Устьсысольского уезда по реке Печоре подсек не существует, но там зато и земледелие не имеет такого важного значения, какое оно могло бы иметь по климатическим и почвенным условиям. К нему относятся там почти с пренебрежением, находя лучший и более легкий заработок в промыслах.
      Охота является несомненно древнейшим, исконным занятием зырян, и если теперь с усложнением жизни она теряет свое первоначальное, крупное значение, отодвигаемая развитием земледелия и вновь возникающих промыслов, то все же и теперь она еще широко распространена среди массы зырянского населения. В октябре или несколько раньше из каждой зырянской деревни уходит приблизительно три четверти взрослых мужчин на охотничий промысел. Существует два сезона охоты – осенний и зимний. Первый охватывает конец осени и часть зимы, продолжаясь полтора, два месяца, т. е. до тех пор, пока не выпадет настолько глубокий снег, что бег на лыжах становится затруднителен. Затем некоторые охотятся в конце зимы, когда оледенелая поверхность снега позволяет легко и быстро скользить на лыжах, подбитых «камосом» – кожей, вырезанной из оленьих ног с короткой и плотной шерстью.
      Осенью бьют главным образом белок и рябчиков, составляющих основу промысла, затем лисиц, норок, зайцев, горностаев; кому улыбнется счастье, те добывают иногда по несколько штук наиболее ценной пушнины: росомах, куниц, выдр и черно-бурых лисиц; по временам убивают рысей и поднимают медведей из берлог. В конце зимы, кроме названных животных, по насту охотятся и за оленями; есть такие замечательные лыжебежцы, которые через 2 – 3 дня безумного бега настигают изнемогающее стадо и избивают его. Бывает так, что в конце бега охотники сбрасывают с себя все лишнее и бегут почти голыми. Если стадо большое, то иногда на долю 4–5 охотников приходится до 40 убитых оленей.
      Тетерева, так же как утки и гуси, убиваемые иногда в огромном количестве при весеннем и осеннем пролете, идут для собственного потребления; лебединые шкурки – на продажу. Летом охотятся лишь попутно с другими работами и только для своего пропитания. Охотничьи орудия, по способу употребления их, можно подразделить на две самостоятельных группы. К первой группе относятся: пистонные ружья, «пищали», т. е. ружья кремневые, и, наконец – луки. Вторая группа составляется из многочисленных и разнообразных силков, западней и ловушек. Обыкновенное, пистонное, одноствольное ружье, заряжаемое дробью, а на крупную дичь крупною пулей, получает теперь все большее распространение; но и до настоящей минуты кремневые ружья, исчезнувшие в Европе сто лет тому назад и сохраняемые теперь лишь в музеях, пользуются у зырян весьма широким распространением. Так, например, в верховьях рек Ижмы и Вычегды есть деревни, в которых на сотню кремневых ружей придется едва ли больше 3, 4 штук пистонных. На белку особенно употребительна кремневая винтовка с узким дулом; в нее кладется с наперсток пороху и пуля, приготовляемая зубами; обычно у охотника на ремне круглой пороховницы бывает закруглен спиралью свинцовый прут; при заряжении ружья кусочек свинца быстро откусывается и несколько закругляется крепкими зубами охотника; получается округлая пулька с горошину и с многочисленными выбоинами от зубов; этой пулькой, приставивши винтовку к длинной палке – «копью», бьют белок на близком расстоянии почти без промаха. Впрочем, «копье», с одной стороны оканчивающееся железным наконечником, а с другой расширяющееся в изогнутую деревянную лопатку, употребляется лишь при лыжах, в других же случаях стараются воспользоваться подходящим сучком или стреляют просто с руки. Как это ни удивительно, но приходится зарегистрировать еще один род оружия – луки и стрелы. Это оружие до настоящего времени употребляется не только остяками, но и зырянами, живущими в самых отдаленных и глухих местах северного Урала; утверждают лица, заслуживающие доверия, что зыряне–раскольники, поселившиеся по верховьям рек Илыча и Печоры, продолжают и теперь охотиться с луком и стрелами в руках.
      Во второй группе орудий промысла описание отдельных ловушек вряд ли представляет интерес. Поэтому ограничимся двумя самыми распространенными орудиями лова. Петли для ловли рябчиков устраиваются так: между двумя деревьями горизонтально, аршина на два от земли, укрепляется палка, на ней обрубаются все ветви, кроме двух средних, концы этих ветвей приподымают и сплетают вместе, так что на палке устраивается нечто вроде круглых ворот, внутри которых укрепляется петля из конских волос; в качестве приманки по обе стороны ворот привязывают по связке рябины; рябчик, съевши рябину на одной стороне, не перелетает, а переходит по палке на другой ее конец; на этом пути, в воротах ждет его раскрытая петля. Устройство подобных петель чрезвычайно просто, ставят их сотнями, и они хорошо приспособлены к привычкам птицы. Устройство тетеревиных ловушек иное. Толстое, тяжелое бревно аршина 2 длиною продольно раскалывается и плоской стороной обращается к земле, затем его укрепляют таким образом, чтобы один конец лежал на земле, а другой висел на воздухе, поддерживаемый поперечной подвижной палочкой; последнюю связывают посредством рычагов и подпорок с несколькими палочками, лежащими внизу на земле; если подавить на нижние палочки, то верхняя соскальзывает и увлекает за собой тяжелое бревно. Приманки здесь не кладут; ограничиваются тем, что насыпают под бревно песку или разгребают в этом месте мох. Тетерева любят возиться в песке, они спешат на позаросшее мохом место, наступают на положенные на земле палки западни и раздавливаются упавшим бревном, иногда сразу в количестве 2, 3 штук.
      Некоторые из зырян охотятся вблизи дома, уходя всего верст за 20, за 30 от своей деревни, но таких немного, и доход от охоты у этого разряда зырян ничтожен: им иногда удается наловить рябчиков рублей на 6, на 7, никак не больше.
      Большинство имеют свои лесные избушки – низкие трех, четырех аршинные срубы с покатою на одну сторону крышей, с очагом из необтесанных камней, не всегда даже скрепленных глиной и низкими нарами для спанья; некоторые избушки так низки и малы, что в них бывает тесно 2 человекам. Стены и потолок покрыты обыкновенно черной бахромой сажи от топки по-черному, без трубы; но, пройдя несколько дней под дождем и ветром, через болота, гари и буреломы, необыкновенно приятно бывает согреться, обсушиться и отдохнуть в такой курной, закоптелой и тесной избушке. В Печорском бассейне в лесных избушках вы найдете все, необходимое для охотника: сухари, муку, соль, котлы, сковороды, рыболовные и охотничьи принадлежности – и всем этим добром можно пользоваться по мере надобности. По реке Вычегде случаи краж, к сожалению, стали учащаться, и там на проезжих путях попадаются лишь соль, да изредка котел. Неподалеку от охотничьей избы на столбах, чтобы не залезли мыши и прочие хищники, устраивается амбар со съестными, охотничьими и рыболовными запасами. В разные стороны от избы идут, едва заметные по «засекам» на деревьях, охотничьи тропы, по которым в изобилии бывают расставлены всякие западни, силки и ловушки.
      Вместо постоянной охотничьей избушки строят балаганы широкой крытой стороной обращенные к «подью» – костру так устроенному, что положенные друг на друга толстые и длинные бревна тихо тлеют внутри, распространяя тепло в течение целой ночи. При таком способе отопления промышленники находят, что бывает тепло и в 10о мороза. В период охоты кухней заведуют все охотники по очереди.
      Охотничий костюм зырянина составляют – кысы – обувь из телячьей кожи с волосами и лызья-кем - башмаки с загнутыми для лыж кверху носами, толстые суконные чулки, затем обыкновенные холщовые штаны и такая же рубаха; сверху надевается белый или серый суконный кафтан в мороз и лаз или лузан, когда тепло. Лазом называется кусок сукна или кожи, в котором но середине прорезано отверстие, куда просовывается голова, получается нечто вроде жилета, глухого спереди, по разрезанного по бокам и стянутого внизу поясом; изнутри по краям сукно подвернуто и сделаны обширные карманы для дичи и запасов. Этот наряд дополняется суконной шапкой и вязаными рукавицами. Никакой меховой одежды во время самой охоты зыряне не надевают, говоря, что как ни холодно бывает сначала, но от ходьбы скоро согреешься.
      Осенью промышленники отправляются обычно в лодках, нагруженных необходимыми на несколько месяцев лесной жизни запасами, а если выпал снег, то все везут на нартах – узких, длинных и легких санях, в них часто впрягается не только сам охотник, но и его собака–лайка. Небольшая, с острыми ушами зырянская лайка необходима при охоте за белками и тетеревами: зачуяв и увидя белку или тетерева на дереве, собака начинает лаять, изменяя тон и манеру лая, смотря по тому, на какую дичь она лает. Тетерев, чем сильнее лает собака, тем ниже склоняет, сидя на ветке, голову и тем внимательнее прислушивается, отнюдь не думая улетать, зато рябчик поступает как раз наоборот: он нисколько не боится не только человека, но даже не обращает внимания на выстрелы – случается, что несколько сидящих один выше другого рябчиков на одной сосне позволяют перебить себя, созерцая, как стреляет охотник, падают нижние товарищи, вновь заряжается ружье, падают следующие... Но зато сейчас же улетают, едва завидят собаку. Редкая из лаек осмеливается идти на медведя, и такая очень ценится.
      Существует еще артельная охота, когда 3 или 5 человек устраивают артель и вместе идут на промысел – иногда за 200, 300 и более верст от родной деревни; некоторые артели ходят за камень, т. е. за Уральский хребет.
      Вернувшись и продавши добычу скупщику, артель делит вырученные деньги поровну между всеми своими товарищами, хотя бы один из членов артели убил очень много, а другой почти ничего; на долю последнего лишь падает обязанность побольше угостить остальных товарищей водкой на свой счет.
      Наиболее темную сторону охоты составляет полная закабаленность промысла; огромное большинство промышленников берет порох, дробь и припасы в долг у скупщиков по повышенной цене: расплачиваться же со скупщиками приходится низко оцененными продуктами охоты; на этой почве развивается тягостная закабаленность населения.
      Если разбить пока еще довольно однородную массу зырянского населения на три неравных группы: немногочисленных бедняков, наиболее многочисленных крестьян средней состоятельности и немногих богатых крестьян, то для Верхне-Вычегодского района оказывается, что на среднюю семью бедных зырян приходится около 7 руб. дохода от продажи убитой дичи; столь незначительная цифра объясняется малосильностью бедных дворов и отсутствием во многих из них взрослых мужчин; благодаря последнему обстоятельству значительная часть бедных семей совершенно не занимается охотой. Средние хозяйства (разлагая общий валовой доход от охоты между всеми такими хозяйствами, как промышляющими, так и не промышляющими), получают в год от 15 до 18 руб.; а богатые – 10 руб. в среднем на хозяйство. Если ограничиться семействами средними, исключив из них те, которые охотой не занимаются, то колебания будут весьма значительны: от 20 – а иногда и менее – доходит до 40 и более руб., а некоторые, исключительно занятые охотой, семьи получают от охоты до 100 и даже до 150 руб. в год.
      Все говорят о значительном уменьшении дичи за последние годы; но еще вопрос, следует ли считать это уменьшение окончательным и безвозвратным, благодаря уничтожению лесов, или это лишь временное переселение дичи из одного района в другой, вызванное неурожаем еловых и кедровых шишек, или другими невыясненными пока причинами.
      Конечно нужны крепкие мышцы, много здоровья и долгий навык, чтобы целыми днями ходить по лесным трущобам, подниматься в лодке с шестом в руках, при огромных усилиях по порожистым речкам, где на целые версты вода кипит, словно в котле, мокнуть под дождями и дрогнуть от холода, идти на медведя с самодельной рогатиной и ненадежной кремневкой, которая как раз в критический момент возьмет да и отсекнется; но, принимая во внимание закаляющую обстановку, наиболее питательный, обильный и свежий стол, в котором преобладает мясо убиваемой дичи, нельзя не считать охоту занятием наиболее гигиеничным. А сообразительность, стойкость, уменье найти выход из всяких самых трудных обстоятельств, неотступное преследование намеченной цели, несмотря ни на какие препятствия – все эти положительные душевные качества выработались у зырянина, вероятно, под влиянием охоты.
      Рыболовство. Верховья реки Вычегды с притоками занимают наибольшую часть Устьсысольского уезда, так что, при незначительности речек, относительное обилие рыбы все же недостаточно велико, чтобы поставить здесь рыболовство на видном месте. В общем, Вычегодское население покупает рыбы больше, чем продает ее; наибольшая часть вылавливаемой рыбы потребляется дома.
      Этого совершенно нельзя сказать о Печоре, где рыболовство стоит на первом плане и где ловится в огромном количестве наиболее ценная рыба: лучшие сорта семги, нельма, хариусы, сиги и проч.
      Главным орудием крупного рыболовства служат сети, достигающие длиной до 150 саж.; ловля длинными сетями производится на паях; пайщиком считается один человек, участвующей в ловле, и его трехсаженная сеть (сети отдельных пайщиков сшиваются на время совместного лова), количество пайщиков колеблется от 5 до 15 человек. Многочисленные семейства стараются выставить нескольких пайщиков; более состоятельные выставляют в качестве пайщиков своих наемных рабочих. Улов делится по количеству паев, приходящихся на долю каждого хозяина.
      Осенью на реке Печоре многие селения заграждают вбитыми в дно реки кольями не только мелкие речки, но и самую Печору поперек, оставляя открытыми лишь те места, где поставлены сети; в это время наиболее ценные рыбы: семга и нельма неудержимо стараются подняться вверх к быстрым и прозрачным истокам горных речек, чтобы метать там икру. Если благодаря осенним дождям вода в реках не подымется и не разрушит многочисленных преград, то гибнет в сетях почти вся идущая кверху рыба.
      Столь хищнический способ лова в сухие осени совершенно лишает добычи все селения, лежащие по средней и верхней Печоре, ибо самые низкие селения, преградив реку, совершенно прекращают осеннее передвижение рыбы.
      Если следует сохранить рыбные богатства Печоры, которые составляют главный источник благосостояния этого края, то необходимо теперь же, и как можно скорее, озаботиться прекращением лова посредством полного преграждения реки. Кто возьмет на себя эту неотложную задачу, будут ли сделаны постановления волостных сходов или законодательным путем – полное преграждение рек должно быть караемо, и надзор должен быть настолько действителен, чтобы это хищническое преграждение сделалось фактически невозможным.
      Сбор ягод, грибов и орехов. В благоприятные годы осенью, когда заканчивается уборка хлеба, многие семьи на лошадях отправляются собирать грибы и ягоды и, если не выпадает ранний снег, набирают их десятки пудов. Морошка и брусника возами поступает на продажу; кроме того каждая семья старается сохранить на свое собственное потребление пудов до 10 этих ягод на целый год. Цены ягод устанавливаются в обратном отношении к их урожаю от 50 коп., при урожае до 1 р. и выше в неурожайные годы за пуд. В июле собирают по притокам реки Печоры кедровые орехи, часто срубая кедры и набирая в урожайные годы до 40–50 пуд. на человека. Соперницей собирателей является маленькая серая птичка–кедровка и медведь, уничтожающие склады орехов.
      Изготовление лодок. Чем больше река, тем большей величины употребляют лодки. На реке Печоре делают особенно большие лодки: аршин 10–12 в длину. Цена на них возрастает с увеличением длины лодки от 12 до 20 руб. без всякой оснастки, т. е. без якоря, весел, без мачт и парусов; а со всеми снастями цена лодки повышается почти вдвое. На реке Вычегде лодки меньше и дешевле – от 6 до 10 р., приблизительно, а по верховьям и притокам рыбаками употребляются челноки, выдалбливаемые из цельного осинового или пихтового дерева, которое распаривают, кладя накаленные камни в лодку, наполненную водой, распирают клиньями, а с боков обшивают досками; такие лодки неустойчивы, но легки и дешевы: 3–5 руб. Дно лодок приспособлено к мелям: плоское, изогнутое по краям, сильно суженное у концов.
      Деревянные и берестяные изделия. Обилие леса делает понятным, что почти вся хозяйственная утварь зырянина делается из дерева; употребление железа и меди самое ограниченное, даже доски на крыше связываются без железных гвоздей. Говорить об изготовлении ведер, кадок, корыт и проч. деревянной посуды нет надобности. В большинстве случаев бондарный промысел, также как и плотничий, не постоянный промысел, а подсобное занятие в свободное время. Каждый зырянин немножко плотник, столяр и бондарь. Следует упомянуть о берестяных изделиях, с большим искусством приготовляемых в Вычегодском бассейне; в Вильгортской волости плетутся прочные корзины из елового корья; хороши по удобству ношения за спиной, по крепости и даже изяществу особые котомки – «пестери». «Туисы» – цилиндрическая, плотно закрывающаяся посуда для жидкостей, делаемая из двух, трех рядов березовой коры – известны всем, бывавшим на севере. Сани у зырян грубы и неуклюжи, а телеги есть далеко не у всех. На Ижме и на Печоре найдется немало деревень, в которых нет ни одной телеги – там ездят лишь на лодках и на санях.
      Катанье шерсти и приготовление теплой обуви часто соединяются друг с другом. Обычно катальщики в течение зимы ходят по домам в своей и соседних деревнях, и работают на хозяйских харчах и из хозяйского материала. Теплая обувь «катанки» отличаются значительною прочностью. Иногда катальщики бывают вместе, с тем и портными, и уходят из южных волостей уезда (Воронцовской, Визингской, Вотчинской и в меньшей степени Богородской, Вильгортской и Корткеросской) в соседние уезды и губернии.
      Окраска и набивка холста, ввиду необходимости технического навыка и дороговизны материала (красок, специальных котлов и проч.) составляют специальное занятие немногих хозяйств, обслуживающих обширные районы. Обычно на волость приходится 1 или 2 красильни, но на Печоре их совсем нет, ибо там покупают ситец. Красильня представляет обычно отдельную и очень старую на вид избу, так как новая изба, будучи постоянно пропитываема водой с растворами красок и парами в 10–12 лет прогнивает насквозь и выглядит полуразрушенной. В одном углу обычно стоит огромная печка, рядом высокий и длинный аршина в 1 ? в диаметре котел, в котором раза 2 – 3 в месяц заготовляется краска, большею частью синяя, кубовая. Холст, прежде чем класть его в этот котел, набивается, т. е. на него накладываются набивные формы – деревянные продолговатые дощечки с вырезанными руками того же красильщика узорами. Поверхность узоров покрывается белой, не подвергающейся окрашиванию массой и когда дощечка прижимается рукой к материи, то на последней отпечатывается соответственный узор, который краска потом закрасить не может. Наконец, когда материя набита, окрашена и высушена, ее лощат, чтобы она разгладилась и блестела, двигая по ней руками отполированной от долгого употребления закругленной деревяшкой. Вообще все инструменты – убогая самодельщина. За окраску холста с очень незамысловатыми узорами – белые крапинки или крестики – берут по 4 коп. за аршин. Работают неравномерно, когда наберется достаточно заказов. В работе принимают участие все члены семьи, даже и дети: руководит работами и готовит краску (которой в котел входит сразу рублей на 20) кто-либо из старших и опытных мужчин или женщин. Темное, низкое, прогнившее помещение, постоянно влажный воздух, ядовитые испарения и по большей части выпачканные в краске руки – все это красноречиво говорит об аитигигиеничности промысла и делает понятным, почему молодых красильщиков сплошь и рядом уносит чахотка.
      Заготовка бересты для дегтекуренных заводов производится в южных волостях: Борисовской, Шиловской, Уркинской, Ношульской, Кочергинской, Воронцовской и Визингской – в последней устроен дегтекуренный завод. Береста, сшиваемая попарно четырехугольными пластинками, называется скалой. Плата сдельная – от 8 до 16 коп. за пуд бересты и не выше полутора рубля за кубич. саж. скалы.
      Заготовка дров в крупных размерах производится главным образом в виде отхода на сторону из южных волостей в Пермскую губернию, где дрова нужны для уральских заводов. За кубич. сажень дров заготовщики получают 1 р. 50 к. до 2 руб.
      Заготовка сортового леса, или короче «сортовка» получает все более широкое распространение, дает населению наибольший заработок, быстро оттесняет значение прочих исконных промыслов и вообще вносит в экономически строй жизни зырян коренные изменения.
      Работа распадается на несколько частей: лес сначала рубят, выбирая деревья не ниже определенной величины (обычно от 6 до 12 верш. в ширину), затем чистят и возят до ближайшей сплавной речки; сплав в большинстве случаев соединяется с заготовкой, ибо лесопромышленники стараются нанимать рабочих со сплавом. Подряжаются на заготовку или сами работники, или посредниками между ними и лесопромышленными фирмами являются подрядчики из местных богатых крестьян или торговцев, что, конечно, ухудшает положение труда.
      Работа производится или силами своей семьи, или артельно с характерным распределением заработка между всеми товарищами поровну или, наконец, наймом рабочих, если своих сил недостаточно. Эта тяжелая работа занимает мужчин, которые рубят и чистят деревья, и женщин с подростками, обыкновенно работающих при вывозке бревен.
      Самая заготовка производится зимой и отвлекает зырян от охоты, с которой по времени она отчасти совпадает. Весной же во время разлива рек производится сплав, совпадающий с севом, поэтому многим приходится нанимать рабочих или для сплава или для исполнения неотложных полевых работ. Заработок от сортовки колеблется от 50 до 200 руб. на семью.
      Неравномерно, но широко захвачен Устьсысольский уезд заготовкой леса, особенно крупные заготовки производились в течение последней зимы по рекам Вытегре и Сысоле, и кое-где начинают их также производить и по реке Печоре, почти в прежних размерах, или даже в меньших идут заготовки по верховьям Вычегды и ее притокам.
      Заготовка сортового леса представляет единственный у зырян случай организации труда силами крупного капитала; причем необходимо отметить попытки зырян воздействовать на капитал путем постановлений на общественных и волостных сходах, а именно: брать работу лишь через уполномоченных миром лиц и ни в каком случае не ниже определенной назначенной крестьянами нормы; некоторые сходы также выговаривают отделение сплава от заготовки. Лесопромышленники сознают неудобства таких постановлений, ограничивающих эксплуатацию труда и борются с ними, называя их стачечниками; нанимают рабочих из других менее сознательных волостей или из лиц, которые решаются нарушать постановления сходов; следует заметить, что нанимая рабочих из дальних волостей, лесопромышленники должны подвозить им нередко сено и провизию, так что эти рабочие обходятся им дороже местных, объединенных сходом в организованное целое.
      Приговоры, пытающиеся повысить заработную плату рабочих на заготовке леса, были сделаны: в Помаздинской волости осенью 1902 г.; в Устьнемской и Уркинской – в минувшем году. Ввиду враждебности, с какою встречаются многими указанные постановления, не лишнее будет привести мнение, какого держится местный Устьсысольский уроженец и знаток края В. Ф. Попов: «путь, выбранный Уркинским сходом – говорит он – заслуживает всякого одобрения, как вполне законный и, очевидно, могущий достигнуть сразу двух весьма симпатичных целей, лишь бы подобные решенья вошли бы в сознание не одного только сельского схода, а массы их. При последнем условии, во-первых, обязательно повысились бы цены на труд, ныне установленные и диктуемые, и, конечно, не к выгоде крестьян, единственно работодателями – лесопромышленными фирмами. Во-вторых, крестьяне фактически освободились бы от необходимости брать подряды по заготовке леса непременно со сплавом, каковая отдача опять же настойчиво проводится лесопромышленниками, как гарантирующая им большую выгоду и устраняющая всякий риск за переплаты по подряду.*) [Цитировано по рукописи, любезно предоставленной г-ну Русанову автором до напечатания им «Сборника сведений о состоянии промыслов населения за 1902–1903 годы»].
      Ломка брусяного камня и выделка точил составляет специальное и исключительное занятье Печорского населения. Горы Воя и Сопляс, где производятся брусяные ломки, лежат в самом отдаленном углу Вологодской губернии, неподалеку от реки Печоры и в нескольких десятках верст от границы Архангельской губ. Изготовленный в виде круглых плит брус отличается превосходными качествами – твердостью и мелкозернистостью – и большею частью идет через Чердынь в Сибирь. Работа производится в течение всего лета и 15 августа совершенно заканчивается.
      Гора эта принадлежите местным крестьянам, которые сдают ее в аренду; раньше она ходила за 12 тыс., а за последнее, истекающее в нынешнем году двенадцатилетие, она была сдана за 6 тыс. Крестьяне не решаются обойтись без арендаторов, опасаясь затруднений в организации производства и сбыта. Арендные деньги полностью поступают на уплату податей, только личный труд дает заработок в несколько десятков рублей рабочим и вместе с тем владельцам брусяной горы. К сожалению, слишком мало известно о технике производства, образе жизни рабочих и о прочих условиях этого любопытного уголка.
      На юге Устьсысольского уезда есть два завода г.г. Бернардаки; один чугунолитейный в Благовещенской волости, другой железоделательный в Кайгородской волости; заводское население состоит из приписанных к заводу русских рабочих, наделенных землей, неподвижных и получающих низкую заработную плату.
      Для характеристики добывания железной руды приведем корреспонденцию из Кайгородской волости; вот что пишет корреспондент:
      «Местные крестьяне занимаются копкой железной руды для Нючпасского железоделательного завода из рудников, принадлежащих заводу Бернардаки, отстоящему от места жительства крестьян на 15 – 30 верст. Работа производится осенью, зимой и весной, именно с половины октября до апреля. Инструменты при работе заводские, продовольствие рабочих не покупается, а доставляется из домов работников. Копка руды производится исключительно мужчинами за плату по 4–5 к. за пуд добытой из земли руды. Система добычи забоечная. При благоприятных условиях добывается руды до 1200 пуд. на копщика с помощником, при неблагоприятных – пудов 200–300 на копщика с помощником. Кроме копки руды, занимаются возкой ее с рудников в Нючпасский завод. За обжог и возку плата большей частью 2 к. с пуда. Впрочем, цена за вывозку руды находится в прямой зависимости от расстояния между рудниками и заводом».
     
      ПРИЛОЖЕНИЕ.
     
      Местные промыслы по уездам и волостям Вологодской губернии.
     
      Вологодский уезд.
      Нестеровская. Извоз, дегтекурение, портняжество, кружевной.
      Сычевская. Кружевной.
      Богородская. Кружевной, портняжество, кузнечный.
      Попадьинская. Приготовление ящиков, сбор грибов, кружевной.
      Ватлановская. Кружевной, сапожный, валяльный, портняжный, сбор грибов.
      Спасская. Кружевной.
      Борисовская. Кружевной, выделка колес, рыболовный, плотничий, пчеловодство.
      Ломтевская. Кружевной, бондарный, плетение коробов, жжение угля.
      Сиземская. Возка и сплав леса, бондарный, столярный, приготовление колес, пчеловодство.
      Турундаевская. Кружевничество.
      Хреновская. Кружевной, валяльный.
      Фетиньинская. Рыболовство, кружевной, плетение корзин.
      Вепревская. Кружевной.
      Нефедовская. Кружевной, рыболовство.
      Высоковская. Кружевной.
      Кубенская. Кружевной, рыболовство.
      Архангельская. Кружевной, плотничий, работа на лесопильных заводах.
      Боровецкая. Кружевной, плотничий, конопатный, малярный.
      Оларевская. Кружевной, сапожный, кузнечный, печеклады.
      Воронцовская. Кружевной, возка леса, дегтекурный.
      Благовещенская. Кружевной, возка и сплав леса, плотничий, столярный, кузнечный.
      Марьинская. Конопатный, валяльный, портняжный.
      Березниковская. Кружевной, рыболовство.
      Новленская. Кружевной, рыболовство.
      Несвойская. Кружевной.
      Семенковская. Кружевной.
      Норобовская. Кружевной.
      Братковская. Промыслы отсутствуют.
     
      Грязовецкий уезд.
      Гаврильцевская. Кружевной, столярный, охота, рыбная ловля.
      Ведерковская. Кружевной, выделка овчин, валяльный, рубка и сплав леса.
      Жерноковская. Бондарный.
      Степуринская. Кружевной, портняжный, валяльный.
      Панфиловская. Кружевной, портняжный, валяльный.
      Огарковская. Кружевной, древодельный, (бороны, дерев. посуда).
      Ростиловская. Кружевной, древодельный, бондарный, (деревянная посуда).

К титульной странице
Вперед
Назад