Быстрое обогащение Глинкиных вызвало подражателей в «Устьянщине», и мало помалу роговой промысел стал распространяться в Борисове и окружающих деревнях этой волости. Сначала все роговщики сами отвозили сделанные ими вещи на продажу в Петербург, и в начале 70-х годов для этой цели в Петербург ходили ежегодно до 50 кустарей; по скоро мелкие мастера увидели крайнюю невыгодность этого способа сбыта и начали продавать свои изделия на месте скупщикам. Между тем, вслед за Глинкиным выдвинулись несколько других производителей роговых вещей, как, например, Красавин и Власов, первый - благодаря тому, что он ввел производство черепаховых изделий, а второй – вследствие художественного выполнения поделок из рога. У этих трех пионеров рогового дела сумма оборота достигла 17 тысяч рублей в год. В это время никто из роговщиков, не исключая и упомянутых крупных предпринимателей, не бросил еще земледелия.
      Когда мелкие кустари отказались от мысли самоличной продажи товара, то они принуждены были обратиться к посредничеству Глинкина, Красавина и некоторых других роговщиков, уже завязавших постоянные сношения с крупными столичными магазинами. Таким образом кустари роговщики попали в зависимое положение от скупщиков, и последние, в случае отказа в приеме изделий того или другого кустаря, ставили его в невозможность сбыть свой товар. Положение скупщика сделалось еще более выгодным, когда плохой по качеству и незначительный по величине местный рог (его в Устьянщине называют «петушком»), мало помалу уступал место черкасскому рогу, привозимому с Московских боен, буйволовому рогу и черепахе, получаемым скупщиками от заграничных фирм. Тогда кустарь, не только в сбыте роговых изделий, но и при приобретении сырого материала своего производства стал всецело зависеть от того же скупщика.
      Эти «хозяйственные мужички» не преминули воспользоваться благоприятной для них конъюнктурой и так энергично принялись за дело, что уже в половине 80-х годов Кадниковское Уездное Земство обратило свое внимание на тяжелое положение кустарей роговщиков, а Губернский Кустарный Комитет счел возможным охарактеризовать постановку рогового производства таким образом: «все это дело... есть не что иное, как обширная кулачная эксплуатация крестьян со стороны 5 – 6 капиталистов, или, как говорят «хозяев». Но эти жалобы и попытки Кадниковского Земства изменить положение дела не только не освободили кустаря от экономической зависимости, но и нисколько не остановили дальнейшего развития капитализации рогового промысла.
      В настоящее время почти весь рог, нужный для промысла, привозится из Москвы скупщиками, которые продают его кустарям. При этой продаже они очень много «зарабатывают» на сыром материале, а система кредита, реализуемого в форме выдачи денег вперед под будущие изделия, еще увеличивает их барыши и отдает кустаря роговщика в руки представителя торгового капитала.
      Формально кустарь остается независимым мелким производителем, потому что покупка сырых материалов у скупщика обыкновенно совсем не обязывает его продавать свои изделия этому же скупщику. Но невозможность сбыть свой товар непосредственно потребителям, запутывает кустаря в сетях капитала: система кредита и постоянная нужда роговщика в деньгах делают его независимость чисто формальной. Фактические же отношения капитала и мелкого производителя изделий из рога таковы, что последний является, в сущности, наемником, получающим заработную плату; покупку им сырого материала правильнее характеризовать, как залог, данный кустарем за взятый у «хозяина» рог и черепаху. Как мы уже видели, этот залог сопровождается, взиманием больших процентов путем повышения цены отдаваемого товара.
      Отпуская мастеру рог из своей лавки, скупщик не торопится юридически обязать последнего сбывать свои изделия именно ему, потому что не видит в этом никакой нужды: он не боится остаться без товара, ввиду того, что на несколько скупщиков роговых изделий приходится громадное количество кустарей, фактически обязанных сбыть свои изделия тому или другому из них. Мало этого: юридическая самостоятельность мелкого производителя очень выгодна для скупщика в том отношении, что позволяет ему, отказавшись, при неблагоприятных условиях спроса на роговые изделия, от приема роговых изделий, взвалить все неблагоприятные последствия понижения рыночных цен на плечи кустаря. Зато, когда тому же скупщику приходится натолкнуться на хорошего роговщика, выделяющегося среди кустарей своею ловкостью или художественным вкусом, и поэтому особенно интересного для скупщика, то политика последнего изменяется: он старается заключить с кустарем формальный договор, обязывающий его продавать свои изделия только ему, Красавину или Паршину. Следовательно, едва только «независимость» кустаря ввиду тех или других благоприятных обстоятельств обещает принять реальный характер, как «хозяин» тотчас же торопится убить ее юридической сделкой.
      Это правило так последовательно проводится на практике, что в настоящее время в Устьяновской волости все выдающиеся мастера связаны с скупщиками такого рода договорами. Эти договоры соблюдаются так строго, что агентам промыслового бюро при посещении Устьяновской волости, несмотря на все их старания, не удалось купить ни одной вещи у этих законтрактованных кустарей.
      Во всех описанных случаях капитал, опутавший кустаря, не вышел еще из сферы доминирующего на первых ступенях капитализации промысла торгового капитала, который, хотя и является фактическим господином промысла, но не взял еще на себя ни одной из операций производства. В этот период своего развития капитал организует производство лишь косвенно, путем предпочтительной покупки от кустаря определенного вида изделий и усиленной рекомендации ему того или другого сырого материала: так, в роговом промысле под давлением скупщика, как указано выше, кустарь бросил свои «петушки» для буйволового и черкасского рога и принялся кроме традиционных гребней выделывать самые разнообразные вещи.
      Но капитализация рогового промысла пошла дальше: хозяин начинает брать на себя часть производительных операций и собирать кустарей под общей кровлей своей фабрики. Это выступание скупщика в роли фабриканта, появление промышленных заведений, основанных на наемном труде, происходит обыкновенно таким образом: когда часть производственных операций, при затрате капитала на приобретение более совершенных орудий производства, может быть усовершенствована в техническом отношении, и этим достигается экономия производства или повышение качества изделий, то скупщик переносит эти операции к себе на фабрику, оставляя другие на руках у кустарной промышленности, или всецело переходит к фабричному производству. Но часто, как это имеет место и в роговом промысле, скупщик прибегает одновременно к тому и другому способу. Техническая основа капитализации рогового промысла заключается в том, что рог, выпрямленный и подготовленный для выделки из него разнообразных вещей обычным кустарным способом, не чужд недостатков: он в различных местах не одинакового цвета, покрыт черненькими пятнышками и имеет нисколько грязноватый вид; кроме того, он с течением времени коробится. Дорого стоящий пресс (300–400 руб.) устраняет эти недостатки и придает рогу прекрасный зеленоватый цвет. Паровой двигатель, примененный к производству роговых изделий, увеличивает интенсивность и точность работы.
      На последней всероссийской выставке роговщики, кустари, Устьяновской волости, ходили осматривать паровые двигатели и неоднократно высказывали желание их приобрести. Но то, что было для рядового кустаря несбыточной мечтой, осуществлено на практике скупщиком. Один из крупных скупщиков Устьяновской волости, Паршин, применил к производству из рога указанные технические усовершенствования, недоступные для бедного кустаря; пресс и паровой двигатель, введенные в мастерской Паршина позволяют изготовлять массу рога; этот рог Паршин частью обделывает в собственной мастерской, где работают до 15 человек наемных роговщиков, частью раздает кустарям для выделки из него определенных заказанных им изделий. Паршин утверждает, что причина успеха его предприятия кроется в знании им особого «секрета». Но этот «секрет» очень понятен: обладание капиталом позволило ему применить к производстве орудия, повышающие производительность труда и качество выпускаемых им изделий, а бедность кустаря роговщика и его беспомощность в области сбыта товара дали возможность организовать свое предприятие на началах крупного производства, предоставляющего предпринимателю солидные барыши.
      Таким образом, роговой промысел, случайно занесенный в Устьяновскую волость, в несколько десятков лет, получил большое территориальное распространение, от чисто кустарной организации быстро эволюционировал в направлении к капитализации, и в мастерской Паршина принял характер фабричного производства.
      Надо сознаться, что изделия из прессованного рога по своей красоте и доброкачественности далеко оставляют за собой подобные же изделия кустарей.
      Техника рогового промысла разделена на две операции, производимые в настоящее время различными лицами.
      Обработкой рога и приданием ему формы «плашки» занимаются так называемые «правильщики». Правление рога состоит в том, что рог сначала вываривается в особо устроенных котлах, для того, чтобы он разбух и очистился от крови, грязи и кусков шерсти; затем он выдвигается внутри железным раскаленным прутом. Когда таким путем рог очистится от всех инородных элементов, его раскалывают по длине, выпрямляют, прессуют, обрезают для придания ему соответствующей его дальнейшему назначению формы и, наконец, высушивают на солнце. Все эти последовательные операции требуют от правильщика напряженного внимания, опытности и ловкости, потому что малейший промах поведет за собой порчу материала: он или подгорит, или разломится по нескольким направлениям, или закоробится при высушивании.
      Работа правильщика трудная и ответственная работа, Между тем она производится при условиях, исключительных по своей антигигиеничности. Правильщики работают в особых шалашиках, или правильнях, устроенных за деревнями. Эти правильни представляют собой землянки настолько низкие, что войти в них можно, только согнувшись чуть не вдвое, да и внутри землянки рослому человеку выпрямиться нельзя. Эти «шалашики» (так называют свои мастерские правильщики) не имеют окон, так что свет в них проникает только чрез дверь, всегда открытую; площадь их редко достигает полутора квадратных сажен. Помещение правильни чуть не на 2/3 занято длинными тисками и горном с вмазанным в него котлом, предназначенным для вываривания рога. Во время работы в землянке стоит такой дым, жара, угар от углей и смрад от вывариваемого и опаливаемого рога, что свежий человек сначала почти ничего не видит в ней, а дым и вонь моментально начинают его душить и есть глаза.
      В такой обстановке правильщик и его помощник, обыкновенно подросток, ежедневно проводят часов по 16. В результате все они имеют очень нездоровый вид: красные припухлые глаза, зеленый цвет лица; в этом производстве быстро развиваются болезни дыхательных органов.
      Работают правильщики по заказам, получаемым от кустарей роговщиков. Так как хорошая обработка рога представляет собой один из самых важных моментов производства, в значительной мере определяющей цену приготовленной из него вещи, а работа эта требует большого искусства, то хорошие правильщики зарабатывают сравнительно недурно и пользуются, по словам одного кустаря, со стороны роговщиков «большим почетом и уважением ». Труд правильщиков оплачивается сдельно.
      Роговщики, как я уже говорил, занимаются выделкой различных изделий из приготовленных правильщиками «плашек». Работа роговщиков по своим гигиеническим условиям обставлена значительно лучше работы правильщиков. Она производится в жилой избе, где в особом углу расположены все орудия производства роговых изделий. Эти орудия очень несложны (набор ножей различных размеров, лобзики, иногда самодельный станок и тиски); только один станок для нарезки гребней несколько ушел от первобытной простоты своих товарищей и представляет из себя сравнительно дорогое и совершенное орудие: рыночная цена его колеблется от 10 до 50 рублей.
      Для придания плашке формы выделываемой вещи ее выдавливают в деревянных формах, затем полируют, шлифуют, красят (иногда под черепаху). Резные работы производятся роговщиком от руки.
      Среди роговщиков все более развивается специализация на одних каких-либо изделиях. Одни приготовляют мелочь, так называемый «черный» товар (зубочистки, ногтечистки, шпильки, рожки для обуви), другие выделывают бювары, трости, портсигары и т. д. Последняя категория роговщиков проявляет в свою очередь тенденции к дальнейшему разделению труда, при котором отдельные роговщики вырабатывают изделия только одного какого-нибудь рода: трости, или портсигары, или подсвечники.
      Рабочий день роговщиков так же продолжителен, как и у правильщиков.
      Роговым промыслом в Устьяновской волости занимаются исключительно мужчины: взрослые и подростки, которые обыкновенно отдают ему все свободное от полевых работ время. Но за последнее десятилетие этот промысел уже настолько захватил население Устьяновской волости, что некоторые кустари, преимущественно, из числа хороших мастеров, совершенно забрасывают земледелие, отдают свой надел в аренду, а сами специализируются на выделке роговых изделий.
      Таким образом тенденция рогового промысла заключается в том, что он постепенно теряет свой характер подсобного занятия и делается главным и единственным источником заработка крестьянского населения.
      Тяжелое экономическое положение кустарей роговщиков и правильщиков и эксплуатация их труда скупщиками давно обращали на себя внимание земских учреждений. Уже в 87 году Кадниковская Земская Управа остановилась на вопросе о выработке мер к ослаблению усиленной эксплуатации кустарей роговщиков скупщиками и, по предложению Губернского Кустарного Комитета, открыла в Кадникове мастерскую для выделки плашек и снабжения ими кустарей. Наряду с этим, Земство стало принимать изделия роговщиков для комиссионной продажи на постоянной выставке кустарных изделий в г. Вологде. Но земская мастерская просуществовала всего 5 лет и закрылась в 92 году.
      Указанные в докладе Кадниковской Управы причины неуспеха этого симпатичного начинания Земства дают нам возможность ближе ознакомиться с трудностями, встречающимися в деле защиты кустарной промышленности от губительно влияющего на нее капитала.
      Сначала земская мастерская возбудила очень сочувственное отношение к ней Устьяновских кустарей: продажа плашек из земской мастерской и прием от роговщиков их изделий для продажи на Вологодской выставке пошли очень ходко и, судя по отчетам Губернского Кустарного Комитета, скупщики приуныли: они принялись сокращать производство в своих мастерских и распродавать запасы рога.
      Но вскоре картина изменилась: земская мастерская начала постепенно сокращать свои обороты, а скупщики усиленно увеличивать их. Причины этой неудачи заключались в том, что с одной стороны Земство и Губернский кустарный Комитет не могли удовлетворить всех предъявляемых кустарями требований, а с другой и сами кустари не всегда оправдывали ожидания Земства. В первое время кустари предлагали на комиссию такое количество своих изделий, что Комитет не мог распродать их и по необходимости должен был отказывать части кустарей, обращающихся к нему за помощью. При заборе плашек и рога кустари часто не имели возможности платить за них наличными и просили у Земства выдачи необходимого им материала в кредит, но Земство, конечно, не могло открыть кустарям этого кредита и начало отказывать безденежным кустарям в выдаче рога. Принятая Земством мера, разочаровав роговщиков и правильщиков в возможности с помощью земской мастерской освободиться от пут кулака, и поставив в безвыходное положение, принудила снова обратиться к посредничеству скупщика. Наконец, несмотря на честное отношение кустарей к земской мастерской, о котором говорится в отчете Губернского Комитета, как об общем явлении, в отчете последнего за 90 год указывается на встречающиеся случаи недобросовестного выполнения кустарями принятых ими обязательств, на утайку взятых из мастерской черепаховых плашек и продажу сделанных из этого дарового материала изделий по дешевой цене скупщикам.
      Кустари говорят, что от скупщика они не уходят потому, во-первых, что он покупает все, приносимое ему, а во-вторых, не отказывает в кредите кустарям, не имеющим возможности заплатить за забираемый ими материал. Следовательно, основная причина неудачи сделанного Кадниковским Земством опыта лежит в том, что оно не дало такой организации делу, которая обеспечивала бы кустарю возможность постоянной продажи своих изделий за наличные деньги, а с другой стороны удовлетворило бы его потребности в кредите, необходимом для приобретения сырого материала и обеспечения своего существования.
      Пока эти условия не осуществлены, никакая помощь не освободит кустаря от цепких рук скупщика.
      Что касается качества Устьяновских роговых изделий и расширения их сбыта, то для положительного разрешения этих вопросов достаточно сказать, что на всех выставках около витрин с роговыми изделиями толпилась масса восхищающейся ими публики, что они изяществом превосходили аналогичные изделия Варшавской фабрики Красинского, что раскупались они посетителями выставки нарасхват, и многочисленные Смоленские, Нижегородские и Саратовские крупные фирмы предлагали свои услуги по сбыту рогового товара.
     
      VI
      Рубка, вывозка и сплав
     
      Мы уже говорили выше, что все пространство Вологодской губернии было прежде покрыто лесом. Но по мере того, как лес становился объектом внутренней и заграничной торговли, в Вологодской губернии развивался лесной промысел, заключающейся в рубке и доставке на рынок лесных материалов. Лес – такой громоздкий товар, доставка которого требует немалых затрат капитала и труда. Поэтому так называемая «заготовка» леса совершается только вблизи рек и железных дорог, значительно удешевляющих перевозку его.
      Хотя лесистая часть Вологодской губернии удалена на очень большое расстояние от железно-дорожной сети, но зато ее реки, – эти очень удобные для доставки леса пути, как бы искусственно приспособлены к вывозной торговле лесом. Вся Вологодская губерния изрезана реками и речками, число которых достигает 4500. Правда, эти реки в большинстве случаев мелководны и не судоходны летом, но весной таяние снегов, очень глубоких на севере, доставляет такое обилие воды, которое позволяет сплавлять леса по всему протяжению большинства водных путей. Затем большинство рек Вологодской губернии так счастливо расположены, что верховья их лежат в лесистых местностях, где производится рубка, в то время, как низовья главных рек водных систем находятся в местах сбыта заготовленного леса: на юго-восток России лес сплавляется по протекающим в Вологодской губернии притокам Волги, в Архангельск – по Северной Двине и Печере, а Кубенское озеро и Мариинская система позволяют доставлять водой лес из Кадниковского уезда в Петербург. Таким образом лес из Вологодской губернии может сплавляться на юго-запад и север.
      Эти естественные удобства использованы в данное время уже в такой степени, что о «лесистом» характере юго-западных уездов (особенно Вологодского и Грязовецкого) можно говорить только с очень большой натяжкой, да и по остальным уездам строевой лес в тех местах, которые представляют особенно большие удобства для сплава, значительно поредел, оставив миллионы в карманах вырубивших его лесопромышленников.
      Правительство обратило внимание на хищническое истребление естественных богатств губернии и ввело правильное хозяйство в своих лесных дачах, а с 1901 года распространило действие лесоохранительного закона на Вологодскую губернию.
      Если мы обратимся к данным текущей статистики, то увидим, что лесной промысел зарегистрирован в 95 из 228 волостей этого края, а это значит, что 41,7% всех волостей губернии материально заинтересованы в этом промысле. По уездам он распространен таким образом:
     
     

     
      Таблица указывает нам, что % волостей, занимающихся лесным промыслом, довольно правильно повышается от юго-западных границ губернии к северо-восточным.
      Хотя степень распространенности лесного промысла уже сама но себе указывает на его роль в экономической жизни населения, но у нас есть данные, прямо указывающие па степень его значения, как подсобного промысла. В массе случаев корреспонденты пишут, что «в данной местности заготовка леса имеет важное значение», или «этот промысел является главным промыслом пашей местности». Такие отметки встречаются уже в корреспонденции Кадниковского уезда и увеличиваются числом по мере приближения к северо-восточным окраинам.
      Экономическое положение той или другой социальной группы в данной отрасли производства, прежде всего, определяется господствующими в этой отрасли производства отношениями собственности. Поэтому мы до выяснения положения крестьян в лесном промысле укажем степень обеспеченности их лесом.
      Обстоятельная статья о лесе в «Сборнике текущей статистики Вологодской губернии» том I – дает нам цифровые данные для его разрешения. Из 438 показаний корреспондентов только 40% говорят об обеспеченности крестьянского населения и лесом, и топливом в то время, как 60% их указывают на недостаточность имеющегося у крестьян строевого леса, а 37% отмечают отсутствие у них кроме того еще и топлива. Вопрос об обеспеченности крестьянского населения лесом еще лучше освещается указанием на приблизительный % населения, нуждающегося в строевом лесе по различным уездам:
     
      В Сольвычегодском уезде - 82,5%
      Грязовецком - 81%
      Яренском - 71%
      Устьсысольском - 69,5%
      Вельском - 65%
      Вологодском - 61%
      Устюгском - 59%
      Кадниковском - 52%
      Никольском - 46%
      Тотемском - 22%
     
      Первые 5 уездов этой таблицы все, за исключением Грязовецкого, принадлежат к наиболее лесистым в губернии. Таким образом, крестьяне северо-восточных уездов, в которых лесной промысел развит особенно сильно, составляют как раз наименее обеспеченную лесом часть крестьянского населения. Отсюда ясно, что крестьяне этих местностей не могут участвовать в промысле в роли продавцов леса. Эту роль в юго-западной части делят между собой частные владельцы, уделы и казна, а в северных и северо-восточных уездах чуть ли не весь лес находится в собственности казны, которая и занимается продажей его на сруб лесопромышленникам.
      Покупают лес крупные торговые фирмы Вологды, Костромы и Устюга, но большая часть заготовляемого леса приходится на архангельские фирмы, сплавляющие его за границу. Эти торговые фирмы закупают лес на сотни тысяч рублей. Правда, иногда встречаются указания на самостоятельный сплав леса крестьянским обществом, но во всех этих случаях лес сплавляется на незначительные расстояния в близлежащий город или ярмарку и предназначается для удовлетворения потребностей местных жителей.
      «По большей части лес продается тесом в г. В.-Устюг. Билет на рубку берется всей деревней сообща» (корреспонд. из В.-Устюга, Трегубовской волости).
      Так как местное потребление леса совершенно ничтожно по сравнению с громадными оборотами экспортной торговли, то его можно игнорировать при характеристике общего положения лесного промысла.
      Иногда рубку леса берут мелкие лесопромышленники, продающие заготовленный лес крупным фирмам. «Рубка леса производится на сплав. Покупают мелкие пероторговщики и перепродают крупным лесопромышленникам», – корр. из Вологодского уезда Воронцовской волости. Но описанная организация заготовки леса является редким исключением из общего правила. В подавляющем большинстве случаев крестьяне рубят, свозят и сплавляют лес по найму торговой фирмы. Таким образом, лесной промысел организован на началах крупного капиталистического предприятия, основанного на труде наемных «рабочих рук».
      Отличительной особенностью этого промысла является его непостоянный характер. Волость, один год заработавшая крупную сумму па рубке леса, в следующем году иногда не может рассчитывать на получение хотя бы ничтожного заработка. Это явление зависит от того, что казна и уделы в целях рациональной постановки лесного хозяйства постоянно меняют участки, подлежащие вырубке, и таким образом перемещают центр тяжести промысла из одной местности в другую. Но непостоянный характер заработка заставляет крестьян усиленно цепляться за него всякий раз, когда вырубка происходит недалеко от их деревни. В силу этого крестьяне, пользуясь представившимся случаем перехватить несколько десятков рублей, обыкновенно не особенно упираются против понижения заработка работодателем.
      Лесопромышленники стремятся нанимать рабочих, преимущественно, из близлежащих местностей, потому что они, проживая вблизи своих деревень, и пользуюсь провиантом из дому, меньше потратят на харчи и, следовательно, могут согласиться работать за более низкую плату. Но когда заготовка леса очень велика или производится в малонаселенных местностях (это часто случается в северо-восточных уездах), то местного населения не хватает, и лесопромышленнику приходится пользоваться трудом рабочих из отдаленных волостей; это обыкновенно повышает цену «рабочих рук».
      Наем рабочих производится приказчиками лесопромышленных фирм обыкновенно осенью. Приказчики эти разъезжают по деревням и подряжают крестьян на работы. При найме заключается письменный договор, или у крестьянина отбирается паспорт и выдается задаток.
      Самая работа начинается глубокой осенью, или в начале зимы (ноябрь–январь). Продолжительность этой работы, ее характер и условия жизни на промысле хорошо изображены в следующих корреспонденциях: «крестьянин рядится осенью у лесопромышленника: вырубить, вывезти на реку свой плот, согнать до г. Макарьева Костромской губ. и охранять до продажи. Начало работ с ноября, редко с декабря. Мужчина рубит, а на его лошади женщина или подросток лес возит - это до 15-го марта, затем с открытия навигации плотит лес в плоты и плывет до г. Макарьева все с женщиной или подростком, а там уже до продажи мужчина охраняет один приблизительно до 20–30 июня» – корр. из Никольского уезда, Кемская волость. «Крестьяне едут в лес иногда верст за 40, взявши с собой продовольствие для себя и лошадей, живут в лесу при работах; с ночлегом или в нарочно выстроенных избах от удела и казны самими же рабочими, или ночлежат в селениях, если на их долю выпадает сей редкий счастливый случай. Живут в лесу на работе месяца 3, а иногда даже и долее» – корр. из Вельского уезда, Бестужевской волости. Заготовка леса обыкновенно производится всей семьей: мужчина рубит лес, а женщина и подростки вывозят его.
      Работа в лесу и жизнь в плохоньких, наскоро срубленных черных избушках, сопряжены с опасностью для здоровья, и представляют из себя один из самых тяжелых видов труда. Рубка леса, требующая сильного напряжения ручных мускулов, при постоянно наклонном положении всего корпуса, сильно утомляет лесоруба. Весной крестьянин так же, как и его лошадь являются в деревню похудевшими и очень утомленными; а тут надо немедленно приниматься за пахоту. Один Вельский корреспондент пишет: «работа в нынешнее время для крестьянина стала не наживой, а разорением всего хозяйства. Лошадь к весенним домашним работам являлась измученной в лесу, чуть-чуть живой, хлеб съеденным, удобрения от лошади нет, нажитые деньги в длинную зиму прошли незаметно кое-куда, и оставался у рабочего человека к концу работы тот же стяг (кол), с коим он возился всю зиму, и этот оставшийся у него стяг от работы за зиму опять нужен на трудную и тяжелую работу – выплавку леса. Вот что от таких трудных работ доставалось крестьянину, а дома весенние работы настали: лошадь еле ходить, семян нет, для себя и домашних продовольствий никаких нет. Чистое горе–беда».
      Жалобы на убыточность промысла повторяются во многих корреспонденциях, хотя авторы их рядом с этим указывают, что средний заработок хозяина с лошадью и подростком составляет по крестьянскому бюджету солидную цифру в 60–100 рублей. Так, например, корреспондент Вожбальской волости, Тотемского уезда, определив среднюю сумму годового заработка по заготовке леса в 60 – 90 рублей (работа 3 месяца), говорит далее, что заработки эти «ничтожны».
      Это заявление с первого взгляда кажется странным, но, ознакомившись поближе с характером лесного промысла и условиями оплаты труда занятых им наемных рабочих, мы должны будем признать его основательным.
      Прежде всего, этот заработок подвержен значительным колебаниям в зависимости от величины заготовки и предложения в данной местности рабочих рук *) [Потому что «конкуренция между крестьянами часто значительно понижает цены» – (корр. из Макарьевской волости Вельского уезда)]. Насколько эти колебания велики даже в пределах одного уезда, видно из ряда показаний: в одном и том же 1902-м году в Тотемском уезде заработок крестьян Погореловской волости равнялся 20 – 30 руб., в Вожбальской достигал втрое большей суммы: 60–90 руб.; а по Вельскому уезду заработок этот в том же году колебался от 40 до 150 руб. Заработок северо-восточных уездов варьирует также сильно, как и в центральных, но, в общем, он выше, чем в юго-западной и центральной частях губернии, и в среднем равняется 100 рублям.
      Затем труд, затраченный на то, чтобы свалить дерево, нередко не приносит за собой ничего, кроме разочарования. Дело в том, что торговые фирмы предъявляют ряд требований к сплавному лесу: он должен быть прямоствольный, не сучковатый, в лучшей поре его роста, т. е. «не перерослый» – без фаутов, без гнили в сердцевине. Между тем климат севера, с его резкими колебаниями температуры в течение не только года, но и одного дня, безжалостно портит лучшие деревья, а болотистая сырая почва, гноя корни, еще содействует этой порче. В силу этих неблагоприятных влияний, лучшие по виду деревья оказываются гнилыми в середине, суховершинными или с глубокими трещинами.
      По весьма понятным соображениям лесопромышленники стараются взвалить весь риск, связанный с лесным промыслом, на плечи крестьян. В этих целях они почти никогда не нанимают рабочих поденно, и только в лучших случаях соглашаются на оплату труда из % прибыли. «Плату получает испольно из 20 – 65%, смотря по лесу; если лес продадут дорого, то рабочему достанется больше, напр. в 1901 г. заработано 85 руб., 1902 г. – 120 руб.» (корр. из Никольского уезда, Кемск. вол.). Но корреспонденций о процентном вознаграждении труда очень немного, и обычной формой заработной платы является сдельная, с каждого срубленного и свезенного «на берег» бревна, признанного приказчиком годным. О такой плате говорит подавляющее большинство корреспондентов.
      Эта плата изменяет свою величину в зависимости от породы срубленного дерева, его длины и толщины. Для примера можно привести несколько расценок: «лес рубится крестьянином в казенных дачах по условиям, заключенным с Архангельскими лесопромышленниками. Лес рубится преимущественно сосновой породы; заготовляются бревна 9-ти аршин длины, от 5 до 8 верш, толщины в вершине, с платой за вырубку и вывозку такового на катище.
      5 3/4 верш. в верхнем отрубе - 56 коп.
      6 верш. в верхнем отрубе - 66 коп.
      6 1/2 верш. в верхнем отрубе – 71 коп.
      7 верш. в верхнем отрубе – 76 коп.
      7 1/2 верш. в верхнем отрубе – 81 коп.
      8 верш. в верхнем отрубе – 86 коп.
      А далее с надбавкой 5-ти коп. на каждые полвершка.
      Означенные цены существовали в прошлом году и в зиму нынешнего года, но они меняются, смотря по количеству заготовленного фирмами леса. Кроме того, некоторые из крестьян нанимаются на сплав означенного леса до г. Архангельска с платой от 18 до 25 руб. на человека на своих харчах. Последний заработок, т. е. заготовка и сплав леса с каждым годом заметно уменьшается, ввиду того, что отпуски леса из казенных дач сокращены; она доставляла хороший заработок, который служил большим подспорьем в крестьянском хозяйстве» (корр. из Вельского уезда, Бестужевской волости). «От фирмы Ульсена заготовлено около 2000, с выгонкой и доставкой до с. Коряжема Сольвычегодского уезда; фирма Сурков и Шергольт платила крестьянам Межадорцам, работавшим в Кайгородской волости по р. Ухтоме за бревно
      7 верш. по – 73 к.
      8 верш. по – 90 коп.
      9 верш. по – 1 р. 5 коп.
      10 верш. по – 1 р. 25. коп.
      11 верш. по – 1 р. 45 коп.
      12 верш. по – 1 р. 55 коп.
      На выгонку уходило около 300 чел.; часть нанялась доставить от места рубки до с. Кочпана Устьсысольского уезда, часть до с. Коряжема Сольчычегодского уезда; первые получили по 30 к. с бревна, вторые по 41 к.» (корр. из Устьсысольского уезда, Межадорской волости). Эти таксы варьируют по различным местностям, но нам не удалось подметить в изменениях их величины никакой закономерности.
      Ясно, что при такой плате возможность браковки леса является в руках приказчиков могучим орудием эксплуатации рабочих.
      Наконец, в лесном промысле, как и во всех других случаях соприкосновения крупного капитала с малосильным крестьянином, денежная форма оплаты труда уступает место товарной со всеми ее тяжелыми для рабочего последствиями. Жизнь крестьянина на промысле в лесу, создает крайне благоприятную почву для сбыта ему лесопромышленником хлеба и других предметов потребления. Только окончательный расчет, производимый по окончании работ, делается на деньги, но и здесь лесопромышленник штрафами и обсчитыванием стремится не додавать части денег. Показания о расплате лесопромышленников товаром учащаются по мере приближения к восточным пределам губернии.
      Неблагоприятное влияние этого способа расплаты на высоту заработка указывает корреспондент из Устюгского уезда Удимской волости: «порубка эта леса из дачи Швадова лесопромышленником Сурковым и Ко дает крестьянам, близ живущим, Приводинской вол. порядочный заработок, но заработок этот умаляется тем, что доверенный Суркова и Ко Зеленин рассчитывает не деньгами, а товаром ».
      Расплата товаром, являясь одним из самых действительных средств понижения заработка, навязывается крестьянину насильно и поэтому применяется лишь по отношению к крестьянам, не имеющим в силу своей бедности возможности отказаться от заработка, как бы он ни был низок. Корреспондент Мординской волости Устьсысольского уезда пишет: «бедным крестьянам лесопромышленник платит товаром, а богатым – деньгами».
      Лесной промысел, доставляющий заработок крестьянскому населению губернии, начинает падать на всем протяжении последней. Даже из Яренского уезда, лежащего в одном из самых глухих углов губернии, пишут о падении этого промысла. А в уездах, более населенных, эти жалобы раздаются чуть ли не во всякой корреспонденции. Наоборот, сведения о росте этого промысла имеются всего из двух волостей Вельского уезда, одной – Никольского и двух – Устьсысольского. Некоторые из корреспондентов указывают и на причины падения лесного промысла: «последний заработок, т. с. заготовка и сплав леса с каждым годом заметно уменьшается, ввиду того, что отпуски леса из казенных дач сокращены» (корр. из Бельского уезда, Бестужевской волости). «Падают по недостатку леса» (Яренский уезд, Сереговская волость). «Падает, вследствие повышения лесной таксы» (Яренский уезд, Глазовская волость).
      А падение лесного промысла поведет за собой лишение населения одного из его главных заработков. Приведенные свидетельства корреспондентов являются доказательством, того, что времена хищнической эксплуатации естественных богатств края в пределах Вологодской губернии отходят в область прошлого, и для населения ее наступает время более рационального использования производительных сил страны.
     
      VII
      Дегтекурение.
     
      Дегтекурение имеет место во всех уездах Вологодской губернии, исключая Грязовецкого. По данным текущей статистики оно распространено в 25 волостях, которые распределяются между уездами следующим образом :
      Вологодский - 3 волости.
      Грязовецкий –
      Кадниковский - 3 волости.
      Тотемский - 4 волости.
      Вельский - 2 волости
      Никольский - 6 волостей.
      В.-Устюгский - 2 волости.
      Сольвычегодский - 2 волости.
      Яренский -
      Устьсысольский - 4 волости.
     
      Дегтярный промысел разделяется на две операции: первая состоит в сдирании древесной (берестовой) коры, называемой скалой, вторая – в курении из нее дегтя (товарный деготь). Собирание бересты является таким промыслом, который довольно последовательно организован, по типу кустарной промышленности. В то же время самое дегтекурение организовано по типу крупного капиталистического предприятия с наемным трудом.
      Дегтярный промысел находится далеко не в одинаковом положении в различных частях губернии.
      В юго-западных уездах он уже не играет большой роли в жизни крестьянского населения: в корреспонденциях из этих мест на него указывают, как на один из падающих. Незначительное количество оставшихся лесов и сравнительно бережное отношение к ним их владельцев, частных лиц и учреждений, является основной причиной этого явления. «Промысел этот в настоящее время падает, потому что негде достать продуктов дегтекурения. Прежде был местный управляющий над огромными имениями г-на Чилицева, который разрешал пользоваться из дач хозяина, кроме того, пользовались и без спроса, а нынче новый наследник, который привел в известность свое имение, обмерял, разделил на «кварталы», везде наставил сторожей и т. д. Прежде крестьяне безнаказанно пользовались чужим имением, а нынче за всякий пень, не только дерево, ответишь. В даче же Чилицева драли и березовую кору на деготь; все это прекращено или уменьшено. На своих угодьях немного найдешь хорошего: лесу мало, болота и поскотины, сенокос и т. п. Прежние доходные статьи уменьшаются, а вновь ничего не изобретается: народ беднеет» (Корр. из Кадниковского уезда Вотчинской волости). Но из приведенной корреспонденции видно, что крестьяне еще не успели найти эквивалента теряемому заработку, и их благосостояние с падением дегтекурения понижается.
      В северных уездах центральной части губернии этот промысел в силу неизвестных нам причин не имеет большого распространения.
      Но зато в смежных с ними южных уездах (Тотьма, Никольск) дегтекурение развито в высокой мере. Это видно уже из количества занятых им волостей: на эти уезды падает 40% волостей, в которых наблюдается дегтекурение. В сообщениях корреспондентов из этих уездов о дегтекурении говорится, как о важном, или даже главном, (Вожбальская и Волмановская волости, Никольского уезда) заработке местного населения.
      В уездах северо-восточных дегтекурение еще не получило распространения и производится в незначительных размерах, лишь для удовлетворения потребностей в дегте местных жителей. (Правда, в Устьсысольском уезде собирание бересты для дегтярных заводов уже ведется в широких размерах, по самое дегтекурение происходить вне этого уезда: крестьяне продают скалу лесопромышленникам, которые сплавляют ее на барке в Архангельск для отпуска за границу. Такая заготовка скалы особенно распространена в Борисовской волости, где в 1900 г. ее было заготовлено и продано почти на две тысячи рублей. Лесопромышленники рассчитываются с крестьянами сдельно с пуда и кубической сажени. Этим промыслом занимаются крестьяне 4 волостей Устьсысольского уезда: Борисовской. Шиловской, Уркинской и Кочергинской.
      Но за последние годы лесопромышленники Устьсысольского уезда, не ограничиваясь вывозкой бересты, открыли в Прилузье несколько дегтекурных заводов. Таким образом дегтекурение, рассчитанное па широкий рыночный сбыт, начинает развиваться и в северо-восточных уездах.
      Мы уже указывали, что собирание бересты организовано по кустарному типу. Один из корреспондентов довольно подробно описывает, как производится эта операция. «Крестьяне в июне месяце каждое лето в свободное время от полевых работ уходили верст за 60 в лес сдирать березовую скалу на означенные заводы, и при первом санном пути вывозили эту скалу и продавали дегтепромышленникам, которая иногда доходила до 25 коп. за пуд, а некоторые большие семьи доставляли за одно лето до 300 пудов, чрез что и были исправнее в уплате податных сборов, и оставалось на покупку хлеба и др. домашние надобности» (Из Тотемского уезда, Мосеевской волости).
      В нашем распоряжении имеется очень мало данных для определения высоты заработков крестьян, сбывающих бересту дегтеварам или продающих ее скупщикам. Но все-таки мы имеем несколько корреспонденций, которые показывают, что и в этой отрасли производства господство капитала тяжело отражается на положении зависимого от него крестьянина. Один корреспондент отмечает, что дегтекур кредитует «бедных скальников» и кредитует не только деньгами, но и хлебом. Для всякого, знакомого с ролью кредита в кустарной промышленности ясно, что дело не обходится без усиленной эксплуатации народного труда.
      Но это предположение обращается в уверенность после сравнения цены покупаемой у крестьянина бересты и выкуриваемого дегтя.
      Цена скалы изменяется по губернии и колеблется от 10 до 25 коп. (хотя последняя бывает редко) с пуда. Из 100 пудов бересты выходит 33 пуда дегтя. Следовательно, затрата сырого материала на производство пуда дегтя равна в среднем 30 – 70 коп. Данные, касающиеся Вятской губернии, указывают, что расходы по выкурке пуда дегтя равняются 6 коп., и столько же тратится на покупку для него бочки. Следовательно, весь расход лесопромышленника по производству одного пуда дегтя, не считая сумм, затрачиваемых на сплав его, не превышает 42–75 коп.
      Заметили, что цена пуда бересты в 25 коп. встречается гораздо реже, чем в 10 и 15 коп.
      Между тем продажная цена дегтя на Вологодском рынке колеблется от 1 р. 10 к. до 1 руб. 30 к. за пуд. Таким образом, прибыль дегтекура составляет около половины стоимости производства дегтя.
      Большинство этих дегтекуренных заводов следует отнести к крупным промышленным предприятиям, требующим затраты солидного капитала. Так, в Вологодском уезде, Нестеровской волости 2 года тому назад открыт, паровой завод с 7 корчагами. Но особенно типичны в этом отношении те уезды, где дегтекурение возникло сравнительно поздно, и в настоящее время сильно развивается. Так, в Тотемском уезде имеется 10 паровых дегтекуренных заводов, а в Никольском их 16, а стоимость выкуриваемого на последних заводах дегтя превышает 21 тысячу рублей. Годовой оборот завода, открытого недавно в Уркинской волости Устьсысольского уезда превышает 1000 рублей. На всех этих заводах крестьянин работает в качестве наемного рабочего.
      Из приведенных данных видно, что капитал в дегтекурном промысле Вологодской губернии играет большую роль: самое производство дегтя организовано по типу капиталистических предприятий, а подготовительная операция этого производства – заготовка скалы, хотя и находится в руках кустарей, но последние вполне зависят от капиталиста, как скупщика собираемой ими скалы.
     
      VIII
      Смолокурение
     
      Плохая постановка смолокурения в Вологодской губернии заставляет, прежде всего, остановиться на технике производства сухой перегонки дерева, распространенной в России и провести параллель с техникой, принятой в Западной Европе и Америке.
      Если сосну или ель надрезать, то из раны вытекает липкое прозрачное вещество (живица), которое через некоторое время твердеет на воздухе; такая отвердевшая живица называется серой.
      В грубых чертах состав живицы можно охарактеризовать, сказав, что она есть раствор твердого вещества – канифоли в жидком – скипидаре. Скипидар представляет из себя летучее вещество, которое легко испаряется на воздухе; поэтому отвердевание живицы сопровождается частичным улетучиванием скипидара, которое продолжается и после того, как жидкая живица обращается в твердую серу. Если мы серу подвергнем нагреванию, то весь скипидар улетучится, и останутся твердые элементы серы, канифоль, твердая, прозрачная, желтая или буроватая смола. Канифоль изменяет свои свойства под влиянием различных агентов: так, от холода она делается хрупкой, а под влиянием сильного жара темнеет и приобретает неприятный запах ; в обоих случаях ее рыночная цена понижается.
      Самыми ценными продуктами, получаемыми из живицы, являются скипидар и другие терпентинные масла; затем идет канифоль, которая, в зависимости от обработки ее, дает или дорого стоящую канифоль, или дешевую смолу и пек.
      В Америке и Франции смолокурение ведется так, чтобы получить maximum дорого стоящих терпентинов, и при этом выработать канифоль хорошего качества. Прежде всего там подсочка (затесывание на дереве щелей) поставлена рационально: вытекающая из раны живица собирается своевременно и аккуратно, и ей не позволяют превращаться на дереве в серу и терять терпентинные масла. Самое смолокурение производится при невысокой постоянной температуре, которая не поджигает смолы и не портит качества канифоли. Полученный скипидар и другие терпентины тщательно очищаются и освобождаются от посторонних примесей.
      Познакомившись в самых общих чертах с основными принципами рационального смолокурения, мы перейдем к оценке методов курения смолы в Вологодской губернии.
      Сосна Вологодского края, особенно на территории Вельского уезда, обладает большим количеством смолистых веществ, из которых можно выработать достаточное количество ценных продуктов сухой перегонки; но климат Вологодской губернии, с его сильными морозами зимой и коротким дождливым летом представляет не совсем благоприятные условия для добывания смолистых веществ.
      Корреспондент Вельского уезда, Леонтьевской волости, таким образом описывает технику Вологодского смолокурения: «Смолокурение в нашей местности производится преимущественно из смолья подсочки, заготовляемого в казенных дачах и частью из пневого осмола, заготовляемого как в казенных дачах, так и в крестьянских наделах. Покупка леса у казны производится обществом или несколькими деревнями, отграниченными лесосеками, и на 10, и на 15 лет; затем по заключении с казной контракта крестьяне производят раздел всей купленной лесосеки, и в первую весну приступают к подсочке, (подсочка в первый год производится на 1 арш. от поверхности земли); в следующую весну каждую подсоченную сосну подбавляют (т. о. увеличивают щель; вершка по три, раза четыре, и тогда уже высота смолья становится 1–2 арш. На 3-й год производится та же операция, как и на второй год, а затем в следующие 4 и 5-й года подсачивают по 1 и больше аршину и снимают ремень (часть неподсоченную ствола, оставляемую во избежание засыхания дерева) и тогда уже смолье готово. Серу сбирают во 2-ю и 3-ю осень подсочки и продают па скипидаро-пековаренные заводы, где вырабатывают посредством сухой перегонки канифоль и скипидар. Смолье рубится по истечении 5-го года подсочки осенью, а зимой слаживается к смолокурным печам особого устройства, где из него и добывают смолу и скипидар. Смола частью продается на пековаренные заводы для выварки заводчиками пеку, а частью отправляется в 10-ти ведерных бочках, сделанных смолокурами, скупщиками же в г. Архангельск. Скипидар печной продается на те же скипидаро-пековаренные заводы, где он передваивается (т. е. очищается) и отправляется скупщиками в С.-Петербург».
      Таким образом, наша подсочка основана не на собирании жидкой живицы, богатой дорогими летучими маслами, а на образовании осмола; так называются засохшие и осмолившиеся части дерева, преимущественно, богатые смолистыми веществами пни и корни: при этом выделяющаяся из щелей сосны живица, засыхая на воздухе, теряет чрез улетучивание значительную часть скипидара, а образовавшаяся сера подвергается в продолжение 1-й или 2-х зим северным морозам и теряет некоторые из своих качеств. В результате, скипидар и канифоль, наиболее дорогие продукты, частью пропадают, частью теряют в своей ценности. Соскабливание поздней осенью и даже зимой замерзшей серы ведет к тому, что она колется и в значительной степени попадает мимо подставленного мешка. Вологодский способ курения смолы, совершаемого первобытным способом при неумеренно высокой температуре, портит отгоняемый скипидар («русский скипидар» является синонимом «плохой скипидар») и, вместо канифоли, дает кустарю черную, подгоравшую смолу.
      Недостатки кустарного смолокурения являются отчасти результатом незнания кустарем рациональных технических приемов, но в гораздо большей степени они зависят от недостатка у крестьян средств, необходимых для рациональной постановки производства: французское смолокурение, с дорогими кубами, холодильщиками и сложной системой приспособлений для поддержания одинаковой температуры во время перегонки недоступно русскому крестьянину. Рациональная постановка собирания смолы связана с постоянным подживлением подсочки, делаемой для усиленного отделения сосной живицы, и своевременным собиранием последней. Все эти операции производятся летом и отнимают массу времени у смолокура. Между тем лето является для русского крестьянина, хлебопашца, временем горячей работы: посев хлебов, косьба луговых трав и уборка их напрягают до последней степени все силы крестьянской семьи и не оставляют времени для других занятий.
      В рассматриваемом промысле принимает участие обыкновенно вся семья крестьянина: и жена его, и дети подростки. Работа в среднем продолжается 5 – 7 месяцев, и производится в свободное от полевых занятий время зимой и весной. В зависимости от размеров производства заработок смолокуров колеблется в очень широких пределах от 50 до 180 руб. на семью.
      Насколько распространено смолокурение в Вологодской губернии, можно видеть из следующей таблицы.
     

     
      Переходя к организации промысла сухой перегонки смолы в пределах Вологодской губ. приходится указать, что организация не имеет однообразного характера: передваивание скипидара и выварка пеку производится заводчиками; печной скипидар – кустарями, которые курят в своих печах грубые продукты смолокурения; встречаются также и такие смолокуры, роль которых в производстве смолы ограничивается собиранием серы, продаваемой на заводы. Недостаток данных не позволяет нам решить: насколько разнохарактерность постановки дела является выражением капитализации промысла. Но зато господство в этом промысле торгового капитала не подлежит сомнению: все корреспонденции говорят о существовании скупщиков серы, смолы и скипидара, причем скупщики расплачиваются с кустарями товаром.
      Несмотря на то, что смолокурение распространено всего в 9% волостей Вологодской губ., в юго-западных и центральных уездах оно же начинает падать. У нас есть ряд корреспонденций, отмечающих это явление и указывающих на его причины: «смоляной промысел за последние 10 лет сильно падает, хотя цена на продукты в последние пять лет поднялась. Причины упадка этого промысла те, что с возрастанием населения требуется большее количество леса для смолокурения, а между тем казна отводит только известную площадь леса, недостаточную для этого промысла» (Вельский уезд, Леонтьевская волость).
      С истреблением лучшего лесного материала и ограничениями подсочки смолы, благодаря которым ухудшаются условия смолокурения, производительность труда смолокура понижается, и, следовательно, заработок уменьшается. В тех местностях, где этот промысел играет роль главного или хотя бы важного источника заработка, падение его тяжело отзывается на благосостоянии сельского населения. Корреспондент из Кадниковского уезда пишет: «лесу мало, прежние доходные статьи уменьшаются, а вновь ничего не изобретается: народ беднеет».
     
      IX
      Древодельные промыслы.
     
      В таких богатых лесом губерниях, как Вологодская, значительная часть промысловой деятельности сельского населения направляется на различные способы обработки дерева, начиная от грубой плотничной и столярной работы и кончая выделыванием из дерева различных изящных резных изделий. И данные текущей статистики показывают, что почти во всякой волости Вологодской губернии, существует тот или другой вид древодельных промыслов.
      Различные районы этой губернии, особенно юго-запад и северо-восток, сильно отличаются друг от друга и по роду выделываемых изделий, и по технике производства, и по его организации. При взгляде на распределение различных древодельных промыслов кажется непонятным, почему, например, плотничество, как промысел, отсутствует в Грязовецком уезде, тогда как в одинаковом с ним по естественно-историческим и экономическим условиям Вологодском оно распространено довольно сильно? Или почему резные изделия из бересты нашли себе место только в незначительной части Устюгского уезда? Очень интересной с научной точки зрения задачей было бы изучение условий возникновения древодельных промыслов в этой губернии, потому что оно бросило бы свет на происхождение кустарной промышленности, но, к сожалению, от выполнения этой задачи, по недостатку имеющихся материалов, приходится отказаться. Древодельные промыслы Вологодской губернии по своей экономической организации представляют собой целую лестницу общественных отношений производства, на нижних ступенях которой крестьянин работает ту или другую вещь в свободное от земледелия время случайному заказчику, в то время как верх лестницы занимают наемные рабочее на лесопильных заводах. От этих указаний общего характера перейдем к описанию отдельных древодельных промыслов, распространенных но губернии.
     
      Плотничий.
      По данным текущей статистики плотничество распространено по уездам таким образом:
     

      Итак, 34 волости, или 15% общего числа их по губернии занято плотничеством. Этот промысел больше всего распространен в Вологодском, Кадниковском, Вельском и Никольском уездах и совершенно отсутствует в Грязовецком и Яренском. Распространение плотничества в Кадниковском уезде вызвано тем, что по берегам Кубенского озера сильно развито судостроение.
      Положение плотничьего промысла в центрах судостроения хорошо обрисовано в корреспонденции из Кожуховской волости Тотемского уезда: «берут подряд на одно судно 3 человека, плата за него 180 руб. из стоячего леса, длина судна 18 саж., ширина 4 саж. и вышина 11 и 12 четвертей, не крытое. Начинают работать его с 1-го окт. Только лес заготовят, потом приезжают домой на 6-е декабря и уже опять вскоре отправляются на вывозку леса на судно на своих лошадях и возят 3 недели за 4 вер. по 1 лошади с человека, но на Рождество опять выезжают домой, хоть и не вывезли, а потом опять с Крещенья Господня едут па окончание, когда окончат, опять едут домой, а еще до Масленицы долго! Надо опять ехать, поработали, не успели судна заложить на городки и надо опять ехать на Масляную, а потом едут до конца работы и уже до вскрытая рек работу кончили, приезжают домой и денег не привозят, п. ч. зимой много раз домой ездили на праздники, и деньги у хозяев выбрали. Много случаев нынче было, что выберут вперед деньги и работать не будут у хозяев. Когда приезжает крестьянин домой с работы, уже пашня, а у него сеять нечем, и приходится сейчас же идти куда-нибудь еще работать, а не пахать, и приходится брать самовольно в магазине ярового, а потом собираются взять и озимого; вообще деньги проживают не во время... Когда уезжают из дому, женам не оставят ни дров, ни сена, и приходится женщинам и дрова пилить, и по сено ехать».
      Работа по судостроению отнимает в среднем 6–7 месяцев. Во многих корреспонденциях из Кадниковского и Тотемского уездов констатируется, что крестьяне, запятые плотничеством, начинают забрасывать землю, сваливая ее обработку на женщин. Параллельно с этим корреспонденты из этих уездов также отмечают развитие плотничьего промысла среди населения. Впрочем, на развитие его указывают корреспонденты и северо-восточного района, так что рост значения плотничества в экономической жизни населения можно считать явлением характерным для всей губернии. Необходимо, однако, отметить отличие между организацией промысла юго-запада от северо-востока: в то время как на северо-востоке плотничество носит характер занятия «вокруг дома» и направлено главным образом на удовлетворение потребностей самого работника, хозяина, в санях, телегах и других предметах домашнего обихода, для продажи здесь выделывается сравнительно небольшое количество маленьких лодок для Печоры и Вычегды; на юго-западе, наоборот, плотничество направлено на приготовление изделий для продажи, и плотники являются наемными работниками. Таким образом на северо-востоке имеется первобытная домашняя система производства, а на юго-западе уже резко обозначились капиталистические отношения в плотничестве с наемными рабочими.
     
      Столярный.
      Хотя столярный промысел имеет место во всех уездах Вологодской губернии, кроме Сольвычегодского, но распространяется по сравнению с плотничьим на значительно меньшее число волостей:
     

     
      Таким образом всего 20 волостей занимаются столярничеством как особым промыслом.
      Нигде по губернии он не имеет капиталистической организации, и разница положения самостоятельных производителей в различных уездах ограничивается только тем, что в одних уездах кустари считают выгодным производить столярные изделия на рынок, в других этот промысел не вышел еще из первичной фазы развитая – работы только по заказу.
      Распространение работы на рынок в уездах Вологодском, Грязовецком и Устюгском не представляет из себя ничего случайного, потому что эти, именно, уезды выделяются в ряду других по плотности населения и сравнительно высокому развитию торгово-промышленной деятельности.
      Столярный промысел в более глухих углах Вологодской губернии возник недавно, и еще в сравнительно недалеком прошлом население Вологодской губернии довольствовалось изделиями грубой плотничьей работы. За это говорят прямые указания корреспондентов: из Шеломской волости Вельского уезда сообщается, что столярный промысел здесь появился в 80-х годах.
      К этому надо прибавить, что растущая потребность населения губернии в столярах далеко еще не получила удовлетворения: большинство корреспондентов пишут о развитии и распространении этого промысла, а уездные земства жалуются на сильный недостаток в столярах и открывают столярные и токарные мастерские. Кадниковская земская управа пишет: «в Кадниковском уезде почти отсутствуют мастера: ... столяры, и, благодаря этому, все. местные нужды населения в таких мастерах удовлетворяются пришлыми бродячими мастерами и неумело, и за сравнительно дорогую цену». Средний годовой период работы столяров Вологодской губернии равняется, приблизительно, 5 месяцам, а местный заработок, почему-то крайне низкий в Кадниковском уезде (3–5 руб.), в среднем колеблется от 5 до 12 р.
     
      Бондарный.
      Бондарничество имеет место почти во всех уездах губернии.
      Организация этого промысла принимает тот или другой характер, в зависимости от спроса на бондарные изделия. Эти последние могут идти на удовлетворение нужд крестьянского населения в шайках, ушатах и прочих предметах домашнего хозяйства; тогда вы видите типичного кустаря, который вместе со своей семьей вырабатывает бондарный товар и продает его по ярмаркам и базарам. Но как только кустарь начинает готовить бочки под сливочное масло, деготь, скипидар и смолу, т. е. работать на капиталистические предприятия, или на крупного скупщика, то из самостоятельного производителя он обращается в наемного рабочего, в меньшинстве же случаев сохраняет формальную независимость.
      Корреспондент Устьвельской волости Вельского уезда пишет: «Крестьяне нашей местности, Ракульского общества, все почти поголовно делают бочки под скипидар, пек и смолу, для чего они уходят в Судромское общество Устьвельской волости, отстоящее в 30 вер. от их местожительства, где они у крестьян того же общества Ивана Шичева и Н. Попова, смолокуров, в готовых помещениях и делают бочки из готового материала: сосны и ели на своих харчах; для скипидара емкостью бочка в 40 вед., а для пека и смолы в 17 ведер. Каждый рабочий из партии обтесанных досок сделает одну бочку в день скипидарную, а из таковых же досок сделает в день три бочки под пек и смолу. Со скипидарной бочки рабочий получает 1 руб. 50 коп., а с пековой и смольной по 30 к. Производство их работы начинается с осени, а большею частью с 15-го ноября до страстной недели Великого поста. За это время хороший рабочий с отлучками в свой дом сделает бочек в 17 вед. до 140, за что получит до 60 р., рабочий скипидарных бочек в 40 ведер за то же время до 50 бочек, за что получит до 75 руб., а если кто работает с малыми отлучками в свой дом из рабочих скипидарных бочек, то таковой заработает до 100 руб. с осени до страстной недели. Во время производства работ они харчи покупают у тех лиц, которым работают бочки, а хлеб некоторые из них покупают у них же, а другие приносят хлеб из своего дома. Этот заработок дает им возможность восполнять недостающие средства к жизни». Корреспондент Великосельской волости Сольвычегодского уезда пишет: «В Тарасовском обществе занимаются выделкой бочек (бочары) под говядину из елового леса. Нанимаются к богатым торговцам говядиной, которые и покупают у казны лес, рубка же и заготовка производится работниками. (Относительно заработка в корреспонденции сведений не имеется). При выделке бочек ведется хищническая вырубка леса. Срезают с хороших деревьев верхушки, остальное бросается на произвол судьбы. Кроме этого, чтобы узнать, хорошо ли колется елка, ее затесывают топором, что также сильно вредит дереву».
      Здесь перед нами – капиталистические предприятия, в которых кустарь уже поднялся на ступень наемного рабочего.
      В некоторых случаях, как например, в Рубежской волости Кадниковского уезда, бондари, приготовляющие бочки для маслоделен, еще сохранили свою самостоятельность в производстве, но в области обмена и здесь уже царит скупщик, рассчитывающийся с бондарем хлебом и другими товарами. Общие условия работы бондаря на предпринимателя хорошо обрисованы в приведенных выше корреспонденциях.
      Бондари–кустари работают обыкновенно в продолжение зимы и осени от 4 до 6 месяцев. Месячный заработок бондарей в юго-западных уездах колеблется от 10 до 20 руб., в северо-восточных – от 4 до 8 руб. Цена бондарных изделий на всем протяжении губернии остается в общем одинаковой, так что причина низкого заработка бондаря в северо-восточной части губернии коренится не в худшей оплате труда, а в том, что работа кустарей производится с большими перерывами и на случайного покупателя.
      Некоторые корреспонденты указывают на падение бондарного промысла, причем ставят это явление в зависимость от хищнического способа заготовки лесного материала.

К титульной странице
Вперед
Назад