Если же вы соберетесь посетить наши Горбунки и школьный музей, то мы вас обязательно познакомим с Виктором Федоровичем Шефером, ему сейчас уже за 80, он живет в Санкт-Петербурге, но иногда посещает захоронения своих близких на лютеранском кладбище (илл. 8). Познакомим с удивительной Софьей Матвеевной Аман, которой 92 года. Она интересно рассказывает и всегда очень рада встрече. Мы зачитаем вам воспоминания Краубнер Елизаветы Филипповны, которой уже нет в живых; проведём по всей улице, когда-то «Штрассе фон Стрельна», и старому лютеранскому, а сегодня уже интернациональному кладбищу, и вы тоже, как и мы, проникнитесь глубоким уважение к нашим русским немцам.

      Жители нового посёлка Нойдорф – это уже совсем другое поколение обрусевших немцев. Из бывших стрельнинских колонистов, как нам удалось выяснить, здесь живёт только одна семья Штрез. Александр Яковлевич Штрез в 1934 году был секретарем партийной организации колхоза «Ротэ-Фанэ» (Красное знамя). Его внучка Галина Александровна с семьёй живёт в одном из коттеджей посёлка и носит русскую фамилию Налимова. В беседе с нами она сказала, что старается приобщать свою дочку и внука к немецким традициям, но уже нет в новом Нойдорфе той сплочённости, взаимовыручки и заботы о ближнем, о которых ей рассказывали бабушка Екатерина (в девичестве Шмидт) и дедушка Александр Яковлевич Штрез (илл. 9).

      В заключение хотелось бы поблагодарить всех потомков немецкой стрельнинской колонии за предоставленные материалы для исследования, неиссякаемый оптимизм, которым они заражают всех, кто с ними соприкасается, глубокое уважение к своей истории, своим корням. Уместно привести строки из воспоминаний дочери Елизаветы Филипповны Краубнер – Натальи Уральской:

      «Моей маме было 88 лет, она болела, но держалась стойко. Слегла только за месяц до своей кончины. Мысли её стали возвращаться к детству и юности. Однажды она проснулась и сказала: "А где это я? Я хочу домой!". – "Мама, ты у себя дома", – "Нет, что ты говоришь? Мой дом не здесь! Я хочу домой!" – "Куда домой? В Мончегорск?" (Я подумала, что она говорит о Мончегорске, так как именно там она прожила более 30 лет). – "Какой Мончегорск? Я хочу в Стрельну, там мой дом"».

     

      Ксения Минина,
      ученица 9 класса МОУ «Шапшинская
      основная общеобразовательная школа»
      Харовского района.

      Научный руководитель – учитель истории,
      руководитель школьного краеведческого музея
      Валентина Андреевна Калмыкова.      
     

      «СОБЫТИЯ ДАВНО МИНУВШИХ ЛЕТ»

      (о памятниках, сооружённых в честь членов царской семьи в Вологодской губернии в конце XIX – начале XX века)
     

      В 2005 году в краеведческом музее Шапшинской средней школы появилась копия необычной фотографии, на которой запёчатлён момент открытия и освящения памятника императору Александру II. Копия была сделана не очень качественно, исследовать её было сложно. Удалось прочитать вывеску на здании, около которого происходило событие: «Шапшинское волостное правление...». Остальное было невозможно разобрать.

      Появилось много вопросов, на которые нужно было найти ответы. Какому историческому событию посвящен памятник? Какая надпись была сделана на нём? Кто присутствовал на открытии? Когда это было? Где ещё были открыты подобные памятники в Вологодской губернии? Были ли ещё такие памятники в нашем Харовском районе?

      В 2010 году из хранилища редких фотографий и пластинок Вологодского областного музея-заповедника нам передали такую же фотографию. И хотя это тоже копия, но на ней чётко можно рассмотреть даже лица людей, присутствовавших на открытии памятника, и прочитать вывеску 1 [Фотография памятника-бюста императору Александру II, установленного в Шапшинской волости Кадниковского уезда Вологодской губернии.]. Перед нами внушительных размеров приземистый деревенский дом-«семистенок». На нём, в центре, над четвёртым окном, вывеска:

      «Шапшинское Волостное Правление.

      От г. Кадникова 105 в[ёрст]».

      Здесь с 1867 года также размещалось первое земское училище. В центре фотографии на гранитном пьедестале установлен бюст императора Александра II. Под бюстом золочёными буквами начертаны следующие слова:

      «Государь Император и Самодержец Всероссийский Александр II, царь-освободитель, царствовал с 1855 по 1881 г.

      "Осени себя крестным знаменем православный народ и призови с нами Божье благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного".

      Заключительные слова Всемилостивейшего Манифеста 19 февраля 1861 г.».

      В один из осенних дней 1911 года в истории нашего села происходило необычное событие. На площадь перед зданием волостного правления собралось большое количество людей: церковные служащие, земские, уездные и губернские чиновники, взрослые жители Шапши, дети. Вынесены знамёна, церковные хоругви, иконы. Слева и справа от памятника стоят священнослужители Николаевской церкви в парадном облачении: Алексей Павлович Остроумов (41 год) и Николай Евгеньевич Соколов, назначенные священниками этой церкви в 1893 году 2 [Разумов А. Из Петряевского прихода Кадниковского уезда // Вологодские Епархиальные Ведомости. 1911. №23. С. 604.]. Справа от памятника, рядом со священником, стоит вологодский губернатор, который произносит речь. Днём раньше он открывал точно такой же памятник в Петряевской волости. Это Михаил Николаевич Шрамченко – вологодский губернатор в 1910-1913 годах. Происходил он из семьи потомственного дворянина, генерал-майора артиллерии, начальника Санкт-Петербургского арсенала. Имел следующие награды: орден Святого Станислава 2-й и 3-й степени, орден Святого Владимира 3-й и 4-й степени, серебряную медаль в память священного коронования Их Императорских Величеств на Андреевской ленте, серебряную медаль в память царствования Александра III, персидский орден Льва и Солнца 3-й степени... Вот что сказано о губернаторе в книге Роберта Балакшина: «Родом Шрамченко был из черниговских дворян, лет 15 служил в армии, затем перешёл на штатскую службу. В Черниговской губернии во время беспорядков 1905 года ездил по губернии с войсками для восстановления спокойствия. Дело это было тяжёлым и опасным, на него охотились, хотели убить. Грустно рассказывать об этом, первые губернаторы сражались с внешними врагами, добывая России и себе немеркнущую славу, а губернаторы начала XX века усмиряли взбунтовавшийся народ. При Шрамченко был установлен порядок празднования Дня основания Вологды, проводился общегородской крестный ход к Герасимовской церкви, там служили молебен» 3 [Балакшин Р. На службе Российской. Кн. 1. Вологда, 2009. С. 241.]. Позднее, в годы Гражданской войны, губернатор М. Н. Шрамченко был расстрелян. Такая уж судьба досталась ему – жить и работать в смутное время.

      Присутствовали на открытии и церковные старосты: И.Ф.Дианов, Е.В.Сибиряков, Н.В.Сергеев. Справа, рядом с военными, стоит церковный староста Н. В. Сергеев, местный крестьянин. О нём местные старожилы вспоминали так: «Был мал да удал, прожил долгую жизнь, бился за церковные колокола, чтобы их не увозили из Шапши, оставили на колокольне» 4 [Воспоминания Л.А.Тулиной, И.П.Гладина, Т. К.Ерошкиной // Краеведческий музей МОУ «Шапшинская основная общеобразовательная школа».].

      На территории нынешнего Харовского района в 1910-1912 годах на средства крестьян были поставлены три памятника-бюста Александру II в соседних волостях – Шапшинской, Петряевской и Васьяновской. Всего на территории Вологодской губернии были сооружены 24 памятника в честь царской семьи.

      В запросе Министерства внутренних дел, Департамента общих дел от 15 января 1913 года, адресованном вологодскому губернатору, сказано: «Особая комиссия по устройству юбилейной даты художественно-исторической выставки в залах Императорской академии, ко дню празднования 300-летия царствования Дома Романовых, обратилась в Министерство внутренних дел с просьбой сообщить ей сведения обо всех памятниках, сооружённых в честь высочайших особ и в память выдающихся исторических событий за последние 300 лет.

      В виду сего прошу Ваше Превосходительство сообщить означенные сведения по возможности в непродолжительном времени в означенную комиссию, помещавшуюся в здании Императорской академии художеств, с указанием, когда памятники сооружены, чьим иждивением и по возможности с приложением фотографического снимка с памятника.

      Подпись: за управляющего Министерством внутренних дел, член Совета министров – Моллерус. Скрепил: директор А.Арбузов» 5 [Запрос Министерства внутренних дел, Департамента общих дел от 15 января 1913, № 2 // Государственный архив Вологодской области. Ф. 18. Оп. 1. Д. 5125. Начато 27 января 1913 г., окончено 11 апреля 1914. Сведения о памятниках, сооружённых в честь царской фамилии, и выдающихся исторических событиях.].

      Во исполнение этого документа 14 февраля 1913 года были разосланы письма-требования: «Предлагаю вологодскому полицмейстеру и уездным исправникам немедленно предоставить требуемые сведения».

      В ответ с мест были представлены отчёты со сведениями о памятниках, сооружённых в честь царской семьи. Вот содержание этих отчётов-рапортов:

      «Из Усть-Сысольска и его уезда... памятников нет.

      Из города Вельска... памятников нет.

      От тотемского уездного исправника рапорт о наличии памятника-бюста Александру II, поставленного 16 марта 1914 года.

      От велико-устюгского уездного исправника рапорт о наличии двух памятников: в селе Бобровском Вострой волости сооружён памятник в память посещения этого села Его Императорским Высочеством великим князем Алексеем Александровичем в 1870 году иждивением прихожан Бобровской Воскресенской церкви. С южной стороны вложены металлические пластины с надписями.

      На первой пластине: "В память потомству. Его Императорское Высочество Государь великий князь Алексей Александрович проездом из Вологды осчастливил своим посещением село Бобровское в 1870 году 1 июня, в воскресенье, прибыв в 11 часов 15 минут утра и пробыв до 12 часов 15 минут по полудни, затем отправившись отсюда в дальнейшее путешествие водою до Архангельска".

      На второй металлической пластине: "В память потомству. Его Императорское Высочество Государь великий князь Владимир Александрович проездом из Вологды осчастливил своим посещением село Бобровское в 1885 году, 1 июня, в субботу, прибыв в 6 часов вечера, изволил слушать всенощное бдение в храме и отправился в дальнейшее путешествие водою до Архангельска".

      Второй памятник, аналогичный памятнику в селе Бобровское, поставлен в селе Дмитриеве, Вострой волости в память о посещении этого села великим князем Алексеем Александровичем. На памятнике надпись: "В память Его Императорского Высочества. Великий князь Алексей Александрович осчастливил своим посещением. Напротив села Дмитриева, выйдя на правый берег по течению реки Сухоны, изволил ловить рыбу. Сам поднимал помчу 1870 года 1 июня 2 дня, в воскресенье в 9 часов 15 минут утра и пробыл до 10 часов 15 минут и отправился в дальнейшее путешествие водою до Архангельска".

      От Сольвычегодского уездного исправника рапорт.

      Имеется памятник в Метлинской волости в честь императора Александра II, сооружённый в память освобождения крестьян от крепостной зависимости. Приобретён на средства волости.

      В Вологде памятников нет.

      В Вологодском уезде имеется 4 памятника-бюста императору Александру II, построенных в 1911 году, в селе Новленском, в деревнях Высоково, Нефёдове, Оларёво и 3 памятника – в 1912 году – в сёлах Кубенское, Несвойское и в деревне Нестерово.

      Рапорт от Грязовецкого исправника по городу Грязовцу и Грязовецкому уезду...

      - Деревянная часовня в память коронования государя императора Александра III в 1885 году в деревне Ростилово.

      - Часовня в память освобождения крестьян от крепостной зависимости в 1866 году в деревне Се-мёнково, Семёнковской волости.

      - Часовня в память избавления от грозившей опасности 17 октября 1888 года императора Александра III и его августейшего семейства, в 1891 году, в деревне Ерёмино на средства местного крестьянина Ермакова.

      - Часовня по случаю кончины Александра II от руки злодея 1 марта 1881 года, в селе Чернецкое на средства крестьян.

      - Часовня в память рождения Его Высочества, наследника, цесаревича Алексея Николаевича в деревне Погиблово Степуринской волости, в 1905 году на средства крестьянина Челнокова.

      - Часовня в память Александру II по случаю освобождения от крепостной зависимости в 1912 году, в деревне Бакшейка, Огарковской волости.

      - Часовня в память Александру II Освободителю, в 1881 году в городе Грязовец.

      Рапорт от Кадниковского Уездного исправника от 30 марта 1913 г.

      Предоставляю при сем Вашему Превосходительству сведения о памятниках, сооружённых в честь высочайших особ и в память исторических событий за последнее трёхсотлетие по Кадниковскому уезду.

      - Бюст-памятник Государю Императору Александру II на гранитном пьедестале в селе Устье. Освящён и открыт 19 февраля 1911 года на средства сельского общества и торгующего крестьянина Н.И.Никуличева.

      - Такой же памятник на бронзовом постаменте и каменном фундаменте поставлен на площади Корбанского волостного правления. Открыт и освящён 6 мая 1912 года на средства крестьян. Фотографии нет.

      - Такой же памятник – на площади при Замошском волостном правлении, 1 октября 1912 года.

      - Такой же памятник на гранитном пьедестале

      - на площади при Михайло-Архангельской церкви Петряевской волости, в сентябре 1912 года [по А. Разумову – 27 октября 1911 года]. (Приложен Прейскурант художественно-металлолитейного завода Эдуарда Эдуардовича Новицкого, на котором образец памятника изображён).

      - Бюст-памятник Государя Императора Александра II на гранитном пьедестале на площади при Васьяновском волостном правлении. Освящён и открыт в октябре 1911 году.

      - Такой же бюст-памятник (пьедестал меньшего размера) открыт 8 сентября 1912 года [по А. Разумову – 28 октября 1911 года] на площади при Шапшинском волостном правлении» 6 [Государственный архив Вологодской области. Ф. 18: Канцелярия вологодского губернатора. Д. 5125. Оп. 1.1913-1914 годы.].

      Итак, в Вологодской губернии в память высочайших особ было поставлено 24 памятника:

      - в Кадниковском уезде – 6,

      - в Сольвычегодеком уезде – 1,

      - в Тотемском уезде – 1,

      - в Великоустюгском уезде – 2,

      - в Грязовецком уезде – 7,

      - в Вологодском уезде – 7.

      19 из 24 памятников посвящены государю Александру II и сооружены по случаю 50-летнего юбилея освобождения крестьян от крепостной зависимости, которое отмечалось в 1911 году. Отношение к императору Александру II было особенным. Его имя чаще всего прихожане слышали в храмах, особенно после 1 марта 1881 года. Насильственная смерть Александра II в этот день не оставила равнодушными сердобольных людей, которые каждый год присутствовали на «молебне в память убиенного». Об этом регулярно сообщалось в газете «Вологодские губернские ведомости». Такие молебны проходили и в нашей Николаевской церкви села Шапша. А крестьяне села Чернецкое в Вологодском уезде построили часовню по случаю кончины Александра II от руки злодея.

      Было два варианта памятников императору Александру II по случаю освобождения крестьян от крепостной зависимости. Во первых, это памятники-бюсты (их было 15):

      - в Вологодском уезде – 7,

      - в Кадниковском уезде – 6,

      - в Сольвычегодеком уезде – 1,

      - в Тотемском уезде – 1.

      Во-вторых, часовни (их было 4):

      - в деревне Семёнково Семёнковской волости,

      - в деревне Бакшейка Огарковской волости,

      - в городе Грязовец,

      - в селе Чернецкое Грязовецкого уезда.

      Остальные памятники были посвящены другим членам царской семьи и связаны с разными событиями из их жизни. Из них два памятника в Велико-Устюгском уезде поставлены в связи с посещением сёл великими князьями Владимиром и Алексеем Александровичами.

      Ещё один памятник в деревне Ерёмино Вологодского уезда был сооружён на средства крестьянина Ермакова. Это была часовня. Видимо, взволновало человека событие, которое произошло 17 октября 1888 года. В этот день Александр Александрович ехал из Севастополя в Петербург: «Около станции Борки началась страшная качка, раздался треск. Императору показалось, что взорвано полотно дороги и что всему конец. В это мгновение что-то тяжёлое и твёрдое рухнуло ему на плечи. Это была крыша вагона. Когда он открыл глаза, он увидел, что всё вокруг ползают среди обломков. Шёл проливной дождь. Ветер холодный и пронзительный леденил изувеченных и раненых, которые лежали на уже мокром глинистом дне балки. Александр Александрович приказал развести костры. Чувствуя сильную боль в пояснице и в правом бедре, он ходил среди раненых и с удивлением заметил, что на него никто не обращает внимания, как будто он, самодержец, мог тоже лежать сейчас беспомощно, окровавленный, как 1 марта 1881 года лежал его отец» 7 [Чулков Г. Императоры России. М., 2003. С. 372.]. Это происшествие было воспринято в обществе как чудо. Был издан манифест к народу. Государь и сам признал в нём своё спасение чудесным. Реакция крестьянина Вологодской губернии Ермакова была своеобразной и душевной.

      Крестьянин Челноков (Грязовецкий уезд, деревня Погибалово) на свои средства в 1905 году поставил часовню в память о рождении наследника цесаревича Алексея Николаевича.

      Об открытии и освящении памятника в Петряевской волости в 1911 году сохранились сведения священника А. Разумова – очевидца события: «Приближалось 27 октября. Заблаговременно было объявлено в соседние приходы (в том числе и в Николаевский) о предстоящем архиерейском освящении храма и памятника...

      На означенное торжество обещался прибыть и вологодский губернатор, приглашённый участковым земским начальником... Владыка и губернатор ожидались с пассажирским поездом в 7 часов 10 минут на станции Пундуга, отстоящую от церкви в трёх с половиной верстах <...>

      После речи епископа и молебна владыки &;lt;...&;gt; вологодский губернатор и богомольцы направились из храма к памятнику, поставленному на церковной площади вблизи церковной ограды. Движимое чувством глубокой благодарности к незабвенному царю-освободителю Александру II, население Петряевской волости, свято почитая память покойного императора, в ознаменование пятидесятилетнего юбилея по случаю освобождения крестьян от крепостной зависимости, на свои трудовые средства воздвигло памятник для постоянного напоминания последующим поколениям о великом акте царской милости. Памятник стоит на цементном пьедестале, имеющем два аршина в ширину. Пьедестал под памятник построен под руководством и присмотром крестьянина Петряевской волости деревни Квашниха Александра Сергеевича Мятлина по плану и рисунку, им же составленному. Вокруг памятника построена деревянная ограда, предназначенная для разбивки небольшого садика. При возглашении вечной памяти императору Александру II спала пелена, и пред взорами собравшихся открылся монумент. Владыка окропил памятник святою водою. Во время шествия к памятнику с крестным ходом, во время речи господина губернатора работали четыре фотографические аппарата, так что потом можно будет видеть снимки в четырёх видах.

      Торжественный день, в который сочеталось торжество церковное и гражданское в присутствии епископа и губернатора – есть событие довольно редкостное в сельских местах вообще, а в частности в Петряевской местности – небывалое в прошлом и едва ли повторимое в будущем. О нём часто будут вспоминать, о нём будут передавать из рода в род, из поколения в поколение. Таким образом, это событие для местного края историческое. На второй день владыка отстоял в храме утреню и литургию, в сопровождении местных священников отбыл на железнодорожную станцию для следования в Вологду, а губернатор утром того же дня проехал в Шапшинскую Николаевскую церковь для освящения там такого же памятника» 8 [Разумов А. Указ. соч. // Вологодские епархиальные ведомости. 1911. №23. С. 580-583; №24. С. 601-605.].

      На сохранившейся фотографии из Петряевской волости губернатор М. Н. Шрамченко стоит в центре, рядом со священниками. Изучая статью Разумова об открытии памятника в Петряевской волости, мы установили имена ещё некоторых присутствовавших на мероприятии людей: преосвященный Антоний епископ вельский (на фотографии он напротив памятника), прибывший вместо заболевшего вологодского владыки Никона, местный благочинный отец Анатолий Петропавловский, священник Василий Воскресенский (он в этот день во время освящения был рукоположен и определён в Тотемский уезд), церковный староста Куликов, который в 1910 году «был выбран на пятое трёхлетие и продолжает свою многополезную для местного храма службу» 9 [Разумов А. Указ. соч. // Вологодские епархиальные ведомости. 1911. №23. С. 601-602.], Александр Сергеевич Мятлин – крестьянин деревни Квашниха, руководивший строительством пьедестала под памятник, и священник Александр Разумов.

      Насколько более насыщенной и духовной была бы наша жизнь сегодня, если представители каждого поколения сохраняли то, что было создано до них! И может быть, не было бы разрушенных деревень и запустения во многих уголках нашей страны, если бы стояли в сёлах и городах церкви, часовни, памятники, построенные когда-то по велению душ человеческих.

     

      Екатерина Новосёлова,
      ученица 10 класса,
      МОУДОД «Станция
      юных туристов» г. Тотьмы.

      Научный руководитель – педагог
      дополнительного образования
      Наталья Ивановна Коренева.

      ГОРОД ТОТЬМА В 1930-е ГОДЫ      

      1930-е годы – это важный период в истории нашей страны: время, когда произошли не только количественные, но и качественные изменения во всех сферах жизни советского общества, связанные со становлением новых общественных отношений, с социализмом. Город Тотьма не остался в стороне от исторических реалий XX века. История города в 1930-е годы сложна и разнообразна. Свое знакомство с историей Тотьмы вышеуказанного периода начнем с промышленного строительства. В планах индустриализации Европейскому Северу отводилась роль «всесоюзной лесопилки». Приоритет отдавался лесной продукции, деревообрабатывающей, лесохимической промышленности. В этот период активно развиваются маслодельная и льноперерабатывающая отрасли. Наблюдается строительство и рост новых производств.

      В 1923 году под деревней Скребехово был построен Тотемский лесозавод. Ежегодно он давал от 80 до 90 тыс. куб. пиломатериалов, которые шли не только на нужды народного хозяйства края и страны, но и на экспорт. На заводе строились речные баржи разной грузоподъёмности. На заготовке лесоматериалов и строительстве барж ежегодно работали около 250 человек 1 [Научный архив Тотемского межмуниципального музейного объединения (далее – ТММО). № 1405. С. 1.].

      В 1932 году в городе Тотьма начал работать Тотемский райпищекомбинат. Райпищекомбинат имел цеха – мукомольный, колбасный, кондитерский и булочный; вырабатывал следующую продукцию: суфле, кисель овсяный, повидло, сироп, пряники, кондитерские изделия, крахмал 2 [Там же. №681. С. 43.].

      В 1931-1932 годах был построен и запущен Тотемский льнозавод на территории Нелюбинского сельсовета, в устье реки Еденьги. Место для строительства было выбрано по следующим соображениям: близость от города Тотьмы, центра сырьевой базы; удобное водоснабжение и сбыт готовой продукции по реке Сухоне водным транспортом. Первым директором льнозавода был Петр Максимович Жилинский. С 1935 по 1945 год заводом руководил Алексей Васильевич Рогозин. Завод прекратил свое существование в августе 1947 года по причине пожара 3 [Там же. № 6910/1. С 10. ]. Выработанное на Тотемском льнозаводе волокно поставлялось текстильным фабрикам Московской, Ивановской областей, ленинградской фабрике «Работница», Красавинскому льнокомбинату.

      Крупные промышленные производства строились вблизи города, поближе к реке. Вокруг строящихся практически на пустырях промышленных объектов появились рабочие посёлки со своей инфраструктурой: деревянные бараки и одноквартирные дома для рабочих, красные уголки и школы, торговые магазины и ларьки, столовые и пекарни, конторы и другие хозяйственные постройки. Именно к этому периоду относится возникновение и развитие таких рабочих посёлков, как посёлок мясокомбината, посёлок лесозавода, льнозавода, Глубокое. Сегодня все они образуют промышленную зону города Тотьмы.

      В 1930-е годы были проведены некоторые работы по благоустройству города в квартале между улицами Садовой и Ворошилова, Советской и Кирова; на Белоусовской площади была устроена площадка с парашютной вышкой и установлен памятник И.В.Сталину. На этом месте проходили сельскохозяйственные выставки, общегородские праздники, зимой в парке заливали каток 4 [Там же. №14/2007. С. 5].

      С 1937 года были открыты авиалинии Тотьма-Вологда, Тотьма-Великий Устюг, Тотьма-Нюксеница, Тотьма-Тарнога, Тотьма-Рослятино. Для строительства аэропорта гражданского воздушного флота и взлётной полосы был выбран земельный участок в районе улицы Загородной 5 [Там же. №720. С. 132.].

      Следствием индустриализации городской экономики явились изменения в социальной и демографической структуре городского населения. С ростом промышленного строительства в город привлекаются дополнительные рабочие руки. Растёт численность горожан. В 1926 году население города составляло 5464 жителя. По данным Всесоюзной переписи населения (1939 год), количество жителей Тотьмы выросло на 1,5 тысячи человек и составило 6927 жителей 6 [Там же.].

      В 1929 году в ходе проведения административной реформы в пределах бывшего Тотемского уезда было образовано четыре района: Тотемскии, Толшменский, Леденгский (Бабушкинский) и Кокшеньгский (Тарногский). В этом же году Толшменский район вошел в состав Тотемского района 7 [Научный архив ТММО. № 1168. С. 29.]. Взамен старой была создана новая административно-территориальная система: край – район – сельсовет. Город Тотьма стал районным центром.

      С 1930 года в стране повсеместно вводится всеобщее обязательное начальное (четырёхлетнее) обучение детей и подростков. К концу 1930-х годов был завершен переход к семилетнему образованию в городах, что вызвало расширение сети школ и специальных учебных заведений. К 1939 году в Тотьме имелось несколько начальных школ, одна неполная средняя и одна средняя школы 8 [Соболев И.А. Тотьма. Архангельск, 1987. С. 116.]. Под среднюю школу было определено здание бывшей Петровской ремесленной школы, где в настоящее время располагается средняя школа № 1. Она была открыта в 1934 году, а в 1936 году состоялся первый выпуск средней школы.

      Уделялось большое внимание и развитию сети учреждений дошкольного воспитания. В городе были открыты 6 детских домов, 2 детсада, работали детские площадки 9 [Научный архив ТММО. № 1313. С. 17.].

      Бурное развёртывание индустриализации требовало подготовки квалифицированных рабочих кадров. В этот период значительно были укреплены материальные базы лесотехнического и педагогического техникумов, функционировала колхозная школа 10 [Там же. №720. С. 132.].

      Лесной техникум был создан на базе лесной школы в 1930 году. Размещался в зданиях Спасо-Су-морина монастыря. В техникуме работали два отделения – лесозаготовительное и строительства лесовозных дорог. Первый выпуск в техникуме состоялся в 1933 году 11 [Там же. №1688. С. 1.].

      Педагогические кадры для школ района готовил Тотемскии педагогический техникум. Срок обучения в нём был два года. В техникуме было два отделения: школьное и трудовое. Школьное готовило школьных работников для школы первой ступени; трудовое – работников для неполной средней школы 12 [Завгородняя О. Н. Учреждение это благодетельное для земства всей нашей губернии. Вологда, 2002. С. 32.]. В 1937 году Тотемскии педтехникум реорганизуется в Тотемское педагогическое училище.

      В 1933 году была открыта районная колхозная школа. Цель её создания – подготовка кадров для непосредственной работы в колхозах. Директором школы была Елена Ивановна Попова. Школа готовила бригадиров, полеводов, животноводов, колхозных счетоводов. Школа сделала два выпуска – 191 человек. Содержалась она на средства колхозов 13 [Научный архив ТММО. № 1058. С. 17.].

      В годы первых пятилеток получило дальнейшее развитие здравоохранение. В городе открылась районная больница, Дом матери и ребёнка, детская консультация, аптека. В 1934 году в Тотемской районной больнице был оборудован рентгено-диагностический кабинет стоимостью в 20 тысяч рублей 14 [Тамже. № 1313. С. 18.].

      Постепенно расширяется сеть культурно-просветительских учреждений. Дальнейшее развитие получает музейное дело. Тотемскии краеведческий музей, располагавшийся с 1923 года в здании бывшего духовного училища, состоял из трёх отделов: природы, истории и социалистического строительства. В декабре 1931 года музей получает большое творческое наследство художника Ф. М. Вахрушова (более 200 работ). Количество экспонатов музея в 1930-е годы выросло до 21 тысячи единиц хранения. К 1939 году значительно вырос и штат музея – до 11 единиц. Музей проводил большую просветительскую работу среди населения. Основными формами работы являлись учебные экскурсии, экскурсии-уроки, внешкольные экскурсии. В 1937 году музеем был поднят вопрос о приобретении дома по улице Дмитриевской, в котором жил, находясь в тотемской ссылке, революционер Вячеслав Михайлович Молотов. В 1939 году дом был куплен, отреставрирован, и в 1941 году был открыт музей В. М. Молотова 15 [Научный архив ТММО. № 350. С. 3-4.]. Кроме музея, в городе работала центральная библиотека, два клуба.

      17 сентября 1929 года открывается кинотеатр «Октябрь», разместившийся в здании капитально отремонтированного Богоявленского собора. 5 мая 1934 года в нем впервые была продемонстрирована звуковая кинокартина «Петербургская ночь» 16 [Соболев И.А. Тотьма. С. 116.].

      В ноябре 1939 года в городе открылся межрайонный колхозно-совхозный театр, директором и художественным руководителем которого был Л.П.Ленский. Выступления проводились на сцене педагогического училища. Первой постановкой была пьеса Ю. Германа «Сын народа», подготовленная режиссёром-постановщиком Штейнбергом и художником Дмитриевой. Творческая жизнь коллектива театра была недолгой. В 1941 году в связи с началом Великой Отечественной войны он прекратил свою деятельность.

      Широкое развитие получила художественная самодеятельность. В Тотьме работал самодеятельный театральный коллектив. Основу репертуара театра в эти годы составили пьесы А. Островского, А. П. Чехова «Дядя Ваня» и «Медведь», комедия Н. В. Гоголя «Женитьба», а также произведения иностранных авторов Ф. Шиллера, К. Гольдони и др. Среди актеров-любителей следует назвать Б.Л.Жукова, В.А.Брилинского, А.Н.Мишуринско-го, М.А.Леонтьеву, В.М.Жукова, Е.А.Жукову, Н.А.Вызова, Е. И. Трапезникову, Е. И. Щукину и др. 17 [Соболев И. А. Тотьма – город театральный // Тотьма: историко-краеведческий альманах. Вологда, 1997. Вып. 2. С. 208.]

      К концу 1930-х годов, как писал об этом в газете «Рабочий леса» от 10 декабря 1940 года секретарь райкома ВКП(б) А. Мезенев, слава городского театрального коллектива померкла. Среди причин он выделяет неорганизованность постановки пьес. Они готовятся «по-пожарному». «На оборудование сцены внимания обращается всё меньше, обстановка нередко представляет собой какое-то убожество. Над костюмами никто не думает, в результате не получается правдивой передачи того или иного образа. Отсутствие желания у штатных и профсоюзных работников комсомольских организаций, работников культуры проявлять заботу о самодеятельности также содействовало исчезновению театра.

      Но, пожалуй, самой главной причиной затухания театральной самодеятельной жизни являются репрессии. Были репрессированы и отбыли в «места отдалённые» В.М.Жуков, Ф.И.Лашин, чьими стараниями оформлялись спектакли, а также ряд других актёров и актрис – ветеранов любительской сцены» 18 [Соболев И. А. Тотьма – город театральный. С. 211.].

      В 1934 году город Тотьму посетил писатель Илья Эренбург с дочерью. В Тотьме он находился два дня. Цель его визита – знакомство с работой колхозов Пятовского сельсовета. И.Эренбург посетил несколько домов колхозников. А его дочь даже попробовала ткать половики на ткацком станке в доме у одной колхозницы 19 [Научный архив ТММО. № 1058. С. 20].

      В 1934 году открывается районный радиоузел. Радиоточки устанавливаются в квартирах почти всех тотьмичей. Установлено 212 радиоточек 20 [Там же. №1405. С. 3.].

      4 декабря 1929 года вышел первый номер газеты лесорубов и возчиков Тотемского леспромхоза «Тотемский лесоруб», которая брала на себя обязанность быть массовым организатором рабочих леса и тружеников Тотемского района 21 [Там же. № 1168. С. 29.]. На её страницах отражались все стороны жизни тружеников леса и колхозных полей, пропагандировалось историческое прошлое народа.

     

      Таблица 1
 

      Источник: Дьяковский Л. М. Тотьма – город милосердия // Тотьма: историко-краеведческий альманах. Вологда, 1997. Вып. 2. С. 226-230.

      На общественно-политической и культурной жизни города сказывались постоянное напряжение будничной жизни и атмосфера всеобщего, почти подсознательного страха, вызванная укреплением тоталитарного строя и усилением репрессий.

      Первой жертвой культа личности из партийного актива оказался заведующий РОНО райисполкома Михаил Линьков. Шесть месяцев он находился под стражей, затем был освобождён 22 [Научный архив ТММО. № 1050. С. 24.]. Следующая волна арестов прошла среди учителей. В 1935-1936 годах были арестованы Оскар Линдеман – преподаватель спецдисциплин, Александр Иванович Вересов- преподаватель химии, Самсонов – преподаватель русского языка, Василий Михайлович Жуков- преподаватель черчения 23 [Там же. № 1688. С. 2.]. Далее был обескровлен районный отдел сельского хозяйства. Первой жертвой стал землемер Низведский, затем были арестованы главный агроном Владимир Павлович Коркин, старший землеустроитель Дмитрий Смирнов. Массовые репрессии сильно ослабили и другие отрасли хозяйства, образование и культуру.

      Значительным изменениям в этот период подверглись духовно-культурные устои края. На 1917 год в Тотемском уезде было 45 церквей. К 1 января 1936 года осталось 20, из них функционировали 12. В городе Тотьме к этому году было закрыто пять церквей: Ильинская и Предтеченская (1929 год), Сретенская (1930 год), Рождественская и Пятницкая (1933 год). Отличительной чертой начавшейся новой кампании закрытия храмов было то, что инициатива исходила не только от властных структур, но и от общественных организаций, промышленных предприятий, учащихся. Так, в 1929 году в районный исполнительный комитет поступило заявление от общины – закрыть Ильинскую и Предтеченскую церкви. Церкви были закрыты. «Здание церкви Предтечи передано в ведение музея. В здании разместились архивы и большое книгохранилище музея. А вверху, в большом зале, организуется антирелигиозный отдел музея» 24 [Рабочий леса. 1930. 7 ноября. Л. 4.]. Другие храмы после закрытия использовались под гаражи, складские помещения, архивы и т. п.

      После упразднения ряда приходов в городе остался один действующий храм – Успенский, на который был возложен статус собора – главной церкви города. Настоятелем храма был Александр Николаевич Миролюбов. Ему помогали священники Александр Андреевич Зензимов, Николай Васильевич Беляев, псаломщик Леонид Михайлович Малинин 25 [Государственный архив Вологодской области. Ф. 903. Оп. 1.Д. 150.Л.4.]. Из закрывающихся церквей верующие перевозили имущество в Успенскую церковь. Успенский храм был закрыт в 1937 году. К 1938 году фактически произошло разрушение приходской сети города и уезда, складывавшейся веками.

      Таким образом, в 1930-е годы в Тотьме произошли серьёзные изменения. Город изменил свой облик, трансформировались городская инфраструктура и социальный состав горожан.

     

      Юлия Пеганова,
      ученица 10 класса
      МОУ «Шалимовская средняя
      общеобразовательная школа»
      Череповецкого района.

      Научный руководитель -
      учитель истории
      Марина Александровна Пеганова.
     

      О ПЕРЕСЕЛЕНИИ В КАРЕЛО-ФИНСКУЮ ССР
      В 1940-е ГОДЫ ЖИТЕЛЕЙ МЯКСИНСКОГО РАЙОНА
     

      Переселение – это не простое механическое передвижение людей, а сложный общественный процесс, затрагивающий многие стороны социально-экономической жизни общества. Как известно, сегодня переселенческое движение не только не исчезло, но и возросло и стало важной составляющей современности. Поэтому обобщение исторического опыта переселенческой политики государства и освоения новых территорий остаётся важной задачей как общероссийской, так и региональной истории.

      Проблема заселения Карельского перешейка советскими гражданами в 1939-1940-е годы является малоизученной, сложной, противоречивой и приобретает особую актуальность в наше время в связи с возросшим интересом к истории Великой Отечественной войны.

      Заселение Карельского перешейка в 1939-1940-е годы относится к числу так называемых «плановых переселений», осуществляемых советской властью. После окончания Советско-финляндской войны в 1940 году с целью освоения новоприобретённых земель планировалось переселить сюда 40 тысяч семей колхозников из разных областей страны, в том числе и Вологодской. По отчётам переселенческого отдела при Вологодском облисполкоме, в 1940 году из Вологодской области было отправлено 1218 хозяйств, из них в Карело-Финскую ССР – 1196 хозяйств; всего из области за год выехали 4964 человека (в том числе 2621 трудоспособный], из них в Карело-Финскую ССР – 4851 человек (2563 трудоспособных) 1 [Государственный архив Вологодской области (далее – ГАВО). Ф. 3105. Оп. 2. Д. 6. Л. 315.]. В это же время осуществлялся грандиозный проект по сооружению Рыбинского водохранилища. В зону затопления вошла значительная часть территории современного Мяксинского района. Жителям затапливаемых деревень предлагалось переезжать в район Карельского перешейка. Только за 1940 год из 1836 переселившихся хозяйств 869 перебрались в Карело-Финскую ССР 2 [Ольхово: сборник воспоминаний о малой родине. Череповец, 2008.]. Переселенцам в Карелию предоставлялись льготы, которые по тем временам выглядели весьма привлекательными:

      - бесплатный проезд, провоз имущества и скота (разрешалось до двух тонн на семью);

      - подъёмные – 1000 рублей на главу семьи и по 300 рублей на иждивенцев;

      - дом в месте вселения – бесплатно;

      - корова или ссуда на её приобретение – в размере трёх тысяч рублей.

      Кроме того, переселенцам прощались недоимки и давалось освобождение на два года от налогов и обязательных госпоставок.

      Не менее важную роль играла и пропаганда. Статьи с призывом переселяться в Карелию часто появлялись на страницах газеты «Коммунист» 3 [Газета «Коммунист» за 1939-1940 годы // Череповецкий центр хранения документации. Ф. 363. Оп. 2. Д. 32- 34.].

      Практически в каждом номере в июле-августе 1940 года публикуются письма колхозников Мяксинского района, в которых они описывают желание и готовность отправиться из зоны затопления в Карелию. Названия статей говорят сами за себя: «На новые места – в Карело-Финскую ССР», «Готовимся к отъезду», «С большой охотой и радостью». Эти публикации содержат важную информацию по организации переселенческого процесса. Оказывается, «для ознакомления с местом и подыскания участка для переселения» в Карелию отправлялись ходоки – по два представителя от колхоза. Райисполком выделял им транспорт. Вернувшись, они на общем собрании колхозников рассказывали о богатстве и красоте Карельского края, что там «хорошие земельные угодья, много сеянных и естественных покосов, а в многочисленных озёрах и реках много разной рыбы». После таких рассказов колхозники «единодушно решили переселяться всем колхозом».

      Первыми уезжали «лучшие люди колхоза», чтобы обжиться, подготовить дома и встретить остальных, которые переселялись осенью – ведь нужно было убрать урожай. Среди архивных документов встречаются жалобы переселенцев на плохую организацию переезда на новое место жительства, в частности на то, что местные власти не оказывают помощи по предоставлению транспорта для перевозки сельскохозяйственных продуктов 4 [Переписка с переселенческим отделом облисполкома по вопросам переселения граждан // Череповецкий центр хранения документации. Ф. 11. Оп. 1. Д. 295. Л. 39, 41, 63-67.].

      Возможно, красивые рассказы ходоков о Карелии, страстные призывы к переезду в эти сказочные места и сыграли решающую роль в судьбе жителей деревни Лаврентьеве Мяксинского района Сурковского сельсовета. Эта деревня не входила в зону затопления, но в 1940 году почти все жители деревни отправились на постоянное место жительства на Карельский перешеек.

      В ходе работы нам посчастливилось отыскать уроженку д. Лаврентьево Кузьмину (Чистякову) Надежду Андреевну. По её словам, «деревню признали неперспективной и всем велено было переселяться, куда хочешь». Неперспективной д. Лаврентьево признали из-за отсутствия земельных угодий. Н.А.Кузьмина вспоминает: «Земли у колхоза (колхоз «Светоч») было очень мало, да и та один песок да глина. Урожаи были бедные, вот и решили на колхозном собрании переехать в Карелию. Говорили, там богато живут. Не поехали только две семьи, и наша в том числе. Испугались далеко ехать».

      Уезжали лаврентьевцы не все сразу, а группами, по несколько семей, почему-то иногда ночью. До Череповца везли их на лошадях. Селились в Выборгском районе, скорее всего, в разных населённых пунктах. Точно установлено место проживания только одной семьи, Колесова Алексея Ивановича, – поселок Икоярви. Со слов его племянника Николая Ивановича Колесова, который хорошо запомнил рассказы двоюродных сестер о жизни в Икоярви в 1940 году, и Н.А.Кузьминой, которая также помнит, что рассказывала её подруга Морякова Вера Платоновна, удалось воссоздать картину жизни наших земляков-переселенцев на Карельском перешейке в межвоенный период 1940-1941 годов.

      Семьи приезжих разместили на хуторах, расположенных в приграничной полосе. Хутора были в спешке оставлены хозяевами – финнами, которые, рассчитывая быстро вернуться, оставили здесь всё свое имущество. Во многих домах были оставлены мебель, посуда, одежда. Дома финнов были построены добротно, имели канализацию, водопровод. Амбары, сараи были выстроены из камня. По рассказам В.П.Моряковой, дом, в котором им предстояло жить, показался ей сказочным. Рядом с домом был сад, чуть дальше – несколько озёр, в которых водилось много рыбы.

      Жилось беспокойно. Боялись, что придут бывшие хозяева и причинят какой-то вред семьям переселенцев. Ходили слухи, что ночью финны переходят границу и вырезают целыми семьями, рассказывали о минах, обнаруженных в подвалах, об отравленных закопанных продуктах. Но нужно было налаживать новое хозяйство, в том числе строить колхозные фермы. Ощущение близкой опасности сплачивало людей.

      Не прошло и года после переезда, а переселенцы были вынуждены возвращаться домой – началась Великая Отечественная война. Интересен факт, что некоторые переселенцы даже не успели добраться до нового места жительства. Так, жители деревень Дмитриевское и Карпово называют семью Андрея Михайловича Зайцева. Его дочь, Евстолия Андреевна, когда-то рассказывала, что до Карелии они не доехали, вернулись домой.

      По архивным данным, в 1944 году на территории Мяксинского района проживали 153 человека, эвакуированных из КФ ССР; в списке эвакуированных из КФ ССР фамилии жителей д. Лаврентьево не значатся 5 [Решения облисполкома о реэвакуации населения. Список граждан, эвакуированных из КФ ССР в Мяксинский район // Череповецкий центр хранения документации. Ф. 11. Д. 354. Л. 3, 25, 26.]. Возможно, они относились к так называемому числу переселенцев-«обратников». «Обратничеством» назывался выезд переселенцев из мест, установленных для проживания новосёлов согласно планам переселений. Это не всегда был выезд на прежнее место жительства, в число «обратников» попадали те переселенцы, которые переходили в другие организации, хозяйства. Переселенцы-«обратники» из д. Лаврентьево поселились в разных деревнях Сурковского сельсовета, ни одна семья не вернулась в родную деревню. Это подтверждается многими фактами. Так, в «Книге Памяти» Череповецкого района встречаются имена уроженцев д. Лаврентьево – С.В.Собираев, П.Д.Моряков, Д.Д.Малышев. Указывается новое место жительства их семей после возвращения из Карелии – д. Сурково, Минино и Очениково 6 [Книга Памяти Вологодской области. Череповецкий район. Вологда, 1994.]. В Лаврентьеве «не велено было» селиться.

      В 1944 году после подписания СССР перемирия с Финляндией начинается второй этап заселения Карельского перешейка жителями из других областей СССР. Из Вологодской области за 1945, 1947-1948 годы сюда было переселено 1057 семей колхозников 7 [ГАВО. Ф. 3105. Оп. 2. Д. 6. Л. 315.], в их числе – жители Мяксинского района. Вернулись на прежнее место жительства в Карелии и все переселенцы из д. Лаврентьево, кроме А.М.Зайцева – он работал мельником в колхозе «Землероб» Сурковского сельсовета.

      Документы свидетельствуют, что второй этап заселения также осуществлялся планово, в строгом соответствии с директивами власти. Существовали областная и районные комиссии по отбору колхозников для переселения. В Мяксинском районе такая комиссия существовала в следующем составе: председатель комиссии А.А.Фролова, секретарь Мяксинского РК ВКП(б); члены комиссии: Стуликов – завгруппой переселения, Ульяновский – председатель Мяксинского исполкома райсовета, Павлов – представитель НКВД 8 [Протоколы заседаний районной комиссии по отбору колхозников для переселения и материалы к ним //Череповецкий центр хранения документации. Ф. 11. Оп. 1.Д. 358. Л. 1-139.].

      Согласно материалам комиссии, отбор колхозников для переселения был очень строгим. Желающие переехать должны были представить документы, подтверждающие, что они «работали честно и добросовестно». Составлялось личное заявление главы хозяйства с просьбой разрешить переехать на постоянное место жительства на Карельский перешеек, «так как желаю восстанавливать наше советское хозяйство в освобождённых районах». К заявлению прилагалась справка о составе семьи, справки о дате рождения каждого члена семьи в соответствии с записями в похозяиственных книгах. На каждую переселяемую семью составлялась характеристика, указывалось количество трудодней, заработанных семьей колхозника, отношение к труду. Интересно, что желающая переехать жительница д. Старики Верховского сельсовета Е.А.Цветкова приложила ведомость итоговых оценок за год своего сына-первоклассника, в которой только «4» и «5». Важно отметить и тот факт, что все переселяемые семьи – семьи красноармейцев, что тоже обязательно указывалось в характеристике: «семья красноармейца, муж погиб» или «семья красноармейца, сын – рядовой РККА». Списки колхозников, составленные в районе, утверждались Вологодской областной комиссией 9 [Там же.].

      В соответствии с решением районной комиссии от 12 января 1945 года из Мяксинского района подлежало переселению 15 семей из Мяксинского, Верховского, Павлоковского, Погорельского, Усищевского, Хмелевского, Щетинского, Батранского сельсоветов (78 человек, в том числе 39 человек трудоспособных). Кроме того, две семьи отнесли к числу резервных. То есть желающих переехать в Карелию было достаточно, «сверх плана» 10 [Там же. ]. В результате работы удалось установить, что среди первых переселенцев 1945 года было три семьи из Верховского сельсовета:

      - Фёдора Артемьевича Коновалова (3 человека), д. Фоминское;

      - Анны Васильевны Колесовой (5 человек), д. Фоминское;

      - Екатерины Алексеевны Цветковой (6 человек), д. Старики 11 [Там же.].

      Из воспоминаний старожилов этих деревень известно, что переселялись они добровольно, по вербовке. Семьи были на хорошем счету, труженики, активисты. Так, Александр Романович Колесов (д. Фоминское) был председателем колхоза «Большевик». А.Г.Смирнова вспоминает, как провожали его семью: «Провожать вышла вся деревня. Они по своей воле уезжали, а все почему-то плакали. Жаль их было» 12 [Воспоминания жителей муниципального образования Югское.]. Конечно, жаль: люди уезжали в такую даль, в неизвестность, туда, где только что шли бои...

      Вслед за первыми переселенцами отправились ещё несколько семей: Вагановы и Ивановы (д. Фоминское), Тиховы (д. Шалимово), Сироткины и Беляковы (д. Кузнецово). Эти фамилии были названы старожилами. К сожалению, в архиве на этот счёт сведений нет 13 [Похозяйственная книга д. Дьяконово // Череповецкий центр хранения документации Ф. 93. Оп. 1. Д. 39. Л. 1-24; Похозяйственная книга д. Дорки, Шалимово, Бай-ново // Там же. Ф. 93. Оп. 1. Д. 42. Л. 1-26; Похозяйственная книга д. Фоминское // Там же. Ф. 93. Оп. 1. Д. 43. Л. 1-32; Похозяйственная книга д. Старики // Там же. Ф. 93. Оп. 1. Д. 46. Л. 1-26; Похозяйственная книга д. Верховье, Кузнецово, Вельяминово, Жарки // Там же. Ф. 93. Оп. 1. Д. 46. Л. 1-28; Похозяйственная книга д. Сурково // Там же. Ф. 111. Оп. 1. Д. 34, 51. Л. 1-24.].

      Переехавшие на Карельский перешеек иногда приезжали в гости в родную деревню, писали письма. Из них родственники и друзья узнавали о жизни в далекой Карелии. Письма, конечно же, не сохранились, да и друзей и родственников уже не осталось. А.Г. Смирнова помнит, что приезжал Ф.А.Коновалов и рассказывал о счастливой жизни, агитировал всех переезжать.

      Исследование показало, что переселенческое движение на Карельский перешеек стало одним из заметных явлений истории вологодского края. Наши земляки принимали непосредственное участие в освоении и развитии приграничной территории. Люди отправлялись в неизвестность в поисках лучшей жизни. Добросовестным трудом они решали задачи, вставшие перед государством, перед всем советским народом в сложный период довоенного и послевоенного времени.
     

      СПИСОК РЕСПОНДЕНТОВ
     

      Балашова Анна Ивановна, 1922 г. р, д. Байново

      Белова Нина Николаевна, 1934 г. р., д. Карпово

      Виноградов Федор Степанович, 1926 г. р., д. Дьяконово

      Виноградова Марфа Федоровна, 1922 г. р., д. Дьяконово

      Громов Михаил Абрамович, 1923 г. р., д. Шалимово

      Громова Серафима Павловна, 1924 г. р., д. Шалимово

      Колесов Николай Иванович, 1940 г. р., д. Дмитриевское

      Кузьмин Виктор Васильевич, 1930 г. р., д. Сурково

      Кузьмина Надежда Андреевна, 1925 г. р., д. Сурково

      Ношин Иван Алексеевич, 1928 г. р., д. Сурково

      Петухова Зинаида Михайловна, 1941 г. р., д. Карпово

      Савенкова Тамара Ивановна, 1936 г. р., д. Дмитриевское

      Сахарова Лидия Михайловна, 1929 г. р., д. Дьяконово

      Смирнова Александра Григорьевна, 1941 г. р., д. Фоминское

      Смирнова Ольга Васильевна, 1917 г. р., д. Дорки

      Тихов Геннадий Андреевич, 1933 г. р., д. Карпово

      Тихова Нина Семеновна, 1937 г. р., д. Карпово

      Тихомирова Вера Павловна, 1928 г. р., д. Дмитриевское

      Тузов Александр Владимирович, 1918 г. р., д. Минино

      Тузова Александра Ивановна, 1926 г. р., д. Минино

      Цветкова Галина Николаевна, 1930 г. р., д. Кузнецово

      Цветков Павел Петрович, 1930 г. р., д. Кузнецово      

     

      Людмила Мутовкина,
      ученица 11 класса МОУ «Ярнемская средняя
      общеобразовательная школа»
      Плесецкого района Архангельской области.

      Научный руководитель – учитель русского
      языка и литературы
      Надежда Васильевна Холкина.
     

      РЕПАТРИИРОВАННЫЕ НЕМЦЫ В УЛИТИНО
      ПЛЕСЕЦКОГО РАЙОНА АРХАНГЕЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ
      В 1930-е-1950-е ГОДЫ
     

      Готовясь к юбилею Ярнемской школы и просматривая архивные документы, мы обратили внимание на то, что в списках учеников нашей школы в 1950-е годы было много немецких фамилий. Так, во второй класс в 1955 году были зачислены 20 человек и среди них 7 человек были немцы: Дильман Клементина, Кункель Гильда, Дик Зельма, Вильяме Маргарита, Зайлер Ирма, Розенбах Аделаида, Шоль Вилли. В списках за 1957-1958 годы нам встретилась только одна немецкая фамилия Валлер. Мы захотели узнать, откуда появились здесь немцы, когда сюда приехали, когда уехали и почему.

      Российские немцы – это часть населения нашей страны, они прожили с народами России целую историю, были и остаются россиянами. Иностранцы приезжали в Россию ещё в Петровскую эпоху, но особенно их приток усилился во времена царствования Екатерины II. Она пригласила немцев для освоения пустующих земель Поволжья, других южных районов России.

      В советские годы (в 1924 году] была образована АССР немцев Поволжья с центром в городе Энгельсе, сохранялись и немецкие колонии на юге Украины. Немцы жили в согласии с русскими, хотя события Первой мировой войны и революции ухудшили эти отношения. Начало насильственного переселения немцев из обжитых ими районов на Европейский Север связано с коллективизацией и уходит в 1929 год, когда зажиточные крестьяне, так называемые кулаки и подкулачники, были лишены своего имущества, земли, скота, домов и отправлены в необжитые районы страны, в том числе и на Север. Таким образом, судьба и русских, и немецких крестьян в годы коллективизации была одинаково трагична.

      Другая масса спецпереселенцев-немцев появилась на Севере в период Великой Отечественной войны, когда в августе 1941 года ликвидировали АССР немцев Поволжья, сотни тысяч их вывезли в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию, на Север как «социально-опасных». Причина высылки, названная в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года, – якобы достоверные данные о том, что в республике Поволжья имеются «тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населённых немцами Поволжья». Высылка производилась во избежание «серьёзных кровопролитий»!

      Воевать на фронте немцев не брали, хотя среди них было немало патриотов России. В марте 1942 года все немцы-мужчины в возрасте от 15 до 55 лет и женщины от 16 до 50, кроме беременных и имеющих малолетних детей до трёх лет, были мобилизованы в трудовую армию, где с ними обращались как с предателями, держали в лагерях с колючей проволокой и охраной. Трудармейцы строили дороги, заводы, мосты. С.К. Харюков пишет, что его отца с двумя братьями направили на строительство железнодорожного моста через Северную Двину в Котлас, где в лагере, охраняемом войсками НКВД, было более 10000 человек, в основном немцев из Поволжья. Можно сделать вывод, что эти люди своим каторжным трудом тоже внесли вклад в победу над фашизмом.

      Не менее трагична оказалась судьба той части немецкого населения, которая в условиях быстрого продвижения немецкой армии на юге страны попала под оккупацию. Хотя в сентябре 1941 года Государственным комитетом обороны и было принято решение о переселении немецкого населения из прифронтовых районов, но удалось переселить лишь 5-15 процентов. В течение 1941-1943 годов жители-немцы Житомирской, Николаевской, Одесской, Днепропетровской, Запорожской и других южных областей проживали на территориях, занятых немецкими и румынскими войсками. Если они получали немецкую регистрацию, то им выдавали продукты, предоставляли некоторые другие льготы.

      Когда осенью 1943 года Красная армия начала наступление на этом направлении, многие «русские» немцы были отправлены фашистами на запад, в Польшу и Германию, так как там была нужна рабочая сила. Трудно сказать, какая часть из них ехала добровольно, а какая – по принуждению. Часть этих немцев получила немецкое гражданство, особенно если кто-то из семьи был мобилизован в германскую армию. Их эвакуация в Германию из родных мест в 1943-1944 году вместе с отступающими немецкими частями была вынужденной ещё и потому, что они уходили, боясь репрессий со стороны советской власти за «переход на сторону врага». Там, в Германии, они тоже не стали своими. По словам Е.А.Дмитриевой, женщины-немки вспоминали, что к ним относились неприязненно, презирали, называли «черноморскими свиньями».

      После окончания войны на территории Советской зоны в Германии скопились десятки тысяч немцев из СССР. Большинство их в 1945-1946 годах было вывезено назад, в СССР, т.е. репатриировано.

      В статье Г. Вольтера «Зона полного покоя» говорится, что из 150 тысяч немцев, оказавшихся на западных территориях Германии, также половина была передана союзниками в СССР. Таким образом, на родину было возвращено около 280 тысяч немцев. Советские власти обещали вернуть их на места прежнего проживания, но часть из них была арестована и попала в исправительно-трудовые лагеря за измену Родине, а большинство, в основном женщины и дети, было направлено в спецпосёлки под надзор комендатур и на долгие годы лишено всех прав. Указ Президиума Верховного Совета от 26 ноября 1948 года обрекал детей и внуков людей немецкой национальности на вечное проживание по месту высылки их родителей.

      По данным Архангельского областного управления МВД, которые приводятся в статье Т.Сабуровой «Этнические немцы на Севере», на 1 июля 1947 года на спецпоселении в Архангельской области находились 3638 семей-репатриантов (11392 человека). Т. Сабурова отмечает, что более всего Архангельская область приняла репатриированных немцев, переселённых из немецкой автономии было меньше. Там же говорится, что немцы-репатрианты строили Арх-бумкомбинат, Онежский гидролизный завод, Кодин-ский целлюлозный комбинат, объекты в Плесецком и Онежском районах. В Онеге, в спецпосёлке лесозаводов 32 и 33, жили немцы из Крыма, Одесской, Саратовской, Днепропетровской, Житомирской областей. В Кодино жили репатрианты из Запорожской, Ростовской, Сталинской, Киевской областей. В Плесецком районе насчитывалось 26 спецпоселений, в которых проживали раскулаченные, депортированные, трудармейцы и репатриированные немцы: Ломовое, Ваймуга, Емца, Обозерская, Плесецкая тракторная база, Плесецкий завод №1, Белое Озеро, Лельма, Касское, Кочмас, Карасово, Костыли, Курган, Перекоп, Малиновка, Водопад, Ижошка, Глубоковский, Волчаница, Шипечное и Липаково. Из вышесказанного следует, что на всех строящихся объектах Архангельской области использовался труд немцев-спецпоселенцев.

      История возникновения посёлка Улитино тесно связана с этими событиями. Когда начинал работать Пабережский леспромхоз (такое название носило тогда лесозаготовительное предприятие на территории нашего посёлка), его контора находилась в деревне Ярнема, многие рабочие жили там же на квартирах у местных жителей. Наш посёлок начал строиться позже, в 1947-1948 годах. Для подвоза леса нужна была УЖД (узкоколейная железная дорога). Именно для её строительства сюда были привезены немцы-репатрианты (спецпоселенцы). В домовых книгах Ярнемского сельского совета у большинства немцев отмечена дата приезда 12 октября 1949 года, но возможно, что сведения о немцах, привезенных раньше, просто не сохранились. Так, Е.А.Бородина называет годом их приезда 1948, она уже работала в Ярнеме в это время. Всего мы нашли в различных источниках 77 немецких фамилий, сведения о более чем 160 конкретных людях, не считая детей дошкольного возраста, а также людей, о которых нет конкретных сведений, кроме упоминания их имени опрошенными. Дмитриева Е. А. говорит, что было прислано 150 семей. В списках домовых книг сельского совета у 103 человек указан год рождения, что позволило нам выяснить их возраст. Из этих 103 человек только 34 человека на начало войны были совершеннолетними, среди них 11 человек – мужчины, трое из которых (Бауэр Карл – 1913 года рождения, Густ Вильгельм – 1911 года рождения, Шоль Генрих – 1914 года рождения) вернулись в Улитино к семьям из заключения в лагере. Всего в посёлок в 1950-е годы вернулись из ИТЛ 8 человек.

      Сведения домовых книг позволили выяснить, что места их рождения – сёла Днепропетровской, Житомирской, Запорожской, Николаевской, Одесской областей. Видимо, многие из этих сёл были местами компактного проживания российских немцев, так как встречаются следующие немецкие названия: Петерсталь, Ойгенфельд, Ленинталь, Екатериненталь, Фирстенверден, Шпарау, Мариенталь, Иогансталь, Кассель, Розенфельд и др. Все эти сёла были расположены на территории южных областей Украины (правобережье Днепра), они были оккупированы фашистами в первые же месяцы войны. По словам Е.А.Дмитриевой, работавшей с немцами в бригаде на строительстве УЖД, эти немцы были вывезены в ноябре 1944 года в Германию, а затем репатриированы, то есть возвращены из Германии в СССР, но не на родину, а на поселение под надзор спецкомендатуры. Они не любили говорить о своих мытарствах, но иногда рассказывали тем, кому доверяли. Проверить достоверность этих воспоминаний пока невозможно, так как нам не удалось найти сведений о прошлом этих людей в имеющихся документах, не удалось связаться ни с кем из тех, чьи имена нам удалось отыскать.

      Е.А.Бородина рассказала, что привезли немецкие семьи из Онеги баржами до Городка (10 километров от Улитино), а оттуда до посёлка – берегом на тракторе. Как происходило их обустройство на новом месте, сведений нет, но известно, что уже в начале 1950-х годов они проживали в четырёх бараках (общежитиях), расположенных на улицах Стахановская и Лесная. Местом их работы стал машинно-дорожный отряд № 2 Ярнемской стройколонны, а местом жительства – Ярнемский стройучасток УЖД, так тогда назывался посёлок Улитино. Вместо паспорта у них были справки, выданные Плесецким районным отделом МВД в октябре 1949 года. Со слов Е.А.Дмитриевой, известно, что в Онеге они жили в посёлке Пивка (район города). Возможно, эти немцы работали в Онеге на строительстве заводов.

      Е.А.Дмитриева так рассказывает об их жизни и работе: «Я приехала в посёлок в 1952 году, работала с немцами в бригаде на строительстве УЖД. Строить её начинали немцы. К 1952 году уже было построено паровозное депо, РММ, вагонный цех, где ремонтировали платформы, склад и водокачка для паровозов. В 1953 году немцы работали и на строительстве посёлка Пыссома, уезжали на неделю туда и только на выходной их привозили домой. Работать на УЖД было трудно: валили лес, рубили сучья, готовили трассу, делали насыпь, клали шпалы и рельсы. Все они были под надзором коменданта Спирова, утром и вечером ответственные за свою группу (несколько семей) должны были отчитываться ему, что никто не сбежал. Человек он был жестокий, его боялись, одна женщина говорила, что ей каждый раз делалось плохо (схватывало живот от страха), когда он проходил под окнами мимо дома. Правила для них установлены были строгие: им нельзя было уйти дальше деревни Рагозины, а за реку можно было сходить только с пропуском, хоть сельсовет был за рекой, 2 метра в воду зайти – побег. Женшины-немки рассказывали, что Спиров вызывал в комендатуру Нетц, которой было всего 15 лет, приставлял к голове пистолет и требовал, чтобы она сказала, где её отец. А они с матерью и сами не знали, где он находится. Мать Кетерлинг Лизы вспоминала, что у Лозинг сына в городе арестовали за то, что шёл по работе на другой завод за запчастью без письменного разрешения, был арестован и 8 лет провёл в лагере в Джезказгане».

      В статье Т.Сабуровой упоминается о побеге из спецпосёлка Онеги в мае 1947 года восемнадцатилетнего Николая Гольдаде, за что он был осуждён на 3 года ИТЛ. По данным домовой книги, Тереза Гольдаде и её брат (имя неизвестно) работали в Улитино, сюда к ним вернулся из ИТЛ 22 января 1950 года их брат Николай 1929 года рождения. Так как все данные сходятся, мы считаем, что это тот человек, о котором упоминается в статье Т. Сабуровой.

      Все, кого мы опрашивали, вспоминают о немцах как о людях очень трудолюбивых, серьёзных, умелых, добросовестных. Им выделили участки под картошку за посёлком, они огородили поле общим забором и все вместе выходили ремонтировать его, когда это требовалось. Это были люди из сёл, которые не утратили и здесь своих крестьянских навыков, поэтому они держали кур, коз, поросят. В бараках всегда были дежурные: мыли полы, белили стены, у домов всегда было очень чисто, помоек не было.

К титульной странице
Вперед
Назад