Наблюдение за внешностью учениц возлагалось на старшую надзирательницу. Она должна была следить даже за тем, чтобы в дурную погоду ученицы, промочившие ноги, придя в гимназию, переменили чулки и надели сухую пару. Поведение гимназисток подробно регламентировалось "Правилами внутреннего порядка". Придя в гимназию, ученица должна была вешать под определенным нумером свое верхнее платье, после этого, оправив перед зеркалом свою прическу и одежду, показаться надзирательнице, которая осматривала ее внешний вид. В случае обнаружения какой-либо "неисправности" она поручала устранить ее дежурившей ученице старшего класса. До входа учениц в классы они должны быть осмотрены главной надзирательницей. Температура классной комнаты не должна была превышать 12 градусов, форточки закрывались лишь перед самым приходом учениц. Размещение в классе происходило по способностям и по "нраву". Воспитанницы, "склонные к разъяснению и с медленным пониманием", сидели на передних скамьях.
По окончании уроков ученицы снова подходили к надзирательнице, чтобы проститься и дать ей возможность убедиться, что платье и вся одежда в порядке. За нарушение правил могли последовать различные взыскания: выговор преподавателя наедине, перед классом, одиночное сидение в классе, сообщение о проступке классной наставнице, исключение и т. д. [25]
Нужно сказать, что впервые встречена запись о нарушении дисциплины только в отчете за 1903 год. Оценка за поведение была снижена ученице на один балл за "дерзкий тон ответа, за частое опаздывание на уроки, за самовольный уход с уроков" [26]. В 1916 году были исключены из гимназии 9 воспитанниц за непосещение уроков без уважительной причины. Вот, пожалуй, и все.
Строго регламентировалась не только жизнь в стенах гимназии, но и вне их. Гимназисткам запрещалось в учебные дни посещать балы, танцевальные вечера не только одним, но даже с родителями. Девицам не разрешалось находиться в зале суда, где разбирались дела о "безнравственных поступках". Нежелательно было гулянье поздним вечером на улицах, бульварах и в публичных садах учениц без родителей и родственников [27]. Однако, думается, жизнь гимназисток не была такой уж безрадостной. Были и веселые, добрые праздники - Рождество, святочные гадания, Пасха, государственные праздники и, наконец, летние "вакации", когда можно выехать за город на природу.
Несколько слов хочется сказать о педагогическом образовании в гимназии. В 1874 году был открыт дополнительный восьмой педагогический класс, окончание которого давало право на звание домашней наставницы и домашней учительницы. Полученная профессия помогала многим как-то устроиться в будущем, что особенно было важно для девушек из бедных семей. Каждая ученица проходила как общеобразовательный курс, так и специальный, состоящий из педагогики, дидактики, анатомии и физиологии и методик различных предметов. Сначала обучение велось по одной специальности, а затем были открыты смешанные отделения: словесность - математика, словесность - история, история - математика.
Кроме теоретического курса имела место и педагогическая практика: каждая ученица должна была дать несколько пробных уроков в младших классах и представить подробный конспект урока, а также вести
педагогическое наблюдение за несколькими ученицами младших отделений. За первые двадцать лет существования педкласса 148 девушек получили педагогическое образование.
В начале XX века в Вологодской женской Мариинской гимназии были открыты параллельные классы. Гимназия уже не могла вместить всех желающих получить образование. Почти все классы были переполнены, и приходилось многим отказывать в приеме. Даже первая мировая война не нарушила сложившийся за многие годы ритм жизни. Разве что с 1916/1917 учебного года был изъят из преподавания немецкий язык, а в остальном все осталось по-прежнему. В первые месяцы прихода большевиков к власти также поначалу глобальных перемен не произошло. Только на заседаниях педсоветов преподаватели стали называть друг друга не господами, а товарищами, и из отчетов исчезла графа "учащиеся по сословиям". К сожалению, возврата назад уже не было, но ни преподаватели, ни воспитанницы еще об этом не знали.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Семенов Д. Д. Нуждаются ли наши женские гимназии в преобразовании и каком именно? // Вестник воспитания. 1892. № 3. С. 19.
2 Там же. С. 22.
3 Лихачева Е. Материалы для истории женского образования в России. Т. 4. СПб., 1901. С. 55.
4 Там же. С. 56.
5 ГАВО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 10. Л. 41.
6 Там же. Л. 42.
7 Там же. Л. 43.
8 Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Вторая половина XIX века. М., 1976. С. 231.
9 Иными словами, оно было рассчитано для "приходящих девиц". Это был новый тип женского учебного заведения, поскольку ранее существовали только закрытые пансионы и институты.
10 ГАВО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 1. Л. 1.
11 Там же. Л. 2.
12 Положение о женских училищах ведомства Министерства народного просвещения // Журнал Министерства народного просвещения. 1860. № 106. С. 2.
13 ГАВО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 6. Л. 1, 2, 3.
14 Там же. Л. 3.
15 Там же. Д. 100. Л. 9.
16 Там же. Д. 281. Л. 14; Д. 305. Л. 7; Д. 447. Л. 21.
17 Там же. Д. 131. Л. 5.
18 Там же. Д. 27. Л. 10.
19 Там же. Д. 41. Л. 1-21; Д. 45. Л. 1-19.
20 Там же. Д. 18. Л. 41; Д. 70. Л. 3; Д. 114. Л. 10; Д. 301. Л. 10; Д. 304. Л. 17; Д. 320. Л. 21.
21 Там же. Д. 27. Л. 2; Д. 75. Л. 1-3; Д. 131. Л. 14; Д. 205. Л. 13.
22 Там же. Д. 18. Л. 41.
23 Там же. Д. 57. Л. 3.
24 Там же. Д. 106. Л. 18.
25 Шмид Е. История средних учебных заведений в России. СПб., 1878. С. 609.
26 ГАВО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 281. Л. 15.
27 Там же. Д. 100. Л. 11.
Приложение
СОСТАВ УЧЕНИЦ ВОЛОГОДСКОЙ ЖЕНСКОЙ МАРИИНСКОЙ ГИМНАЗИИ
| Годы | Общее число учащихся | В том числе дети | ||||
| дворян и чиновников | духовенства | горожан | крестьян | иностранцев | ||
| 1861/62 | 111 | 84 | 8 | 16 | — | 3 |
| 1862/63 | 111 | 84 | 8 | 16 | — | 3 |
| 1865/66 | 125 | 95 | 11 | 19 | — | — |
| 1880/81 | 297 | 178 | 50 | 67 | — | 2 |
| 1881/82 | 304 | 185 | 55 | 55 | 8 | 1 |
| 1882/83 | 285 | 166 | 53 | 55 | 10 | 1 |
| 1883/84 | 297 | 175 | 55 | 55 | 11 | 1 |
| 1884/85 | 296 | 160 | 56 | 62 | 17 | 1 |
| 1885/86 | 296 | 167 | 50 | 61 | 18 | — |
| 1903/04 | 553 | 317 | 17 | 169 | 47 | 3 |
| 1904/05 | 566 | 330 | 25 | 152 | 55 | 4 |
| 1906/07 | 601 | 308 | 33 | 193 | 64 | 3 |
| 1909/10 | 537 | 261 | 36 | 142 | 95 | 3 |
| 1910/11 | 521 | 224 | 38 | 139 | 116 | 4 |
| 1912/13 | 502 | 198 | 49 | 148 | 102 | 5 |
| 1916 | 572 | 214 | 48 | 181 | 128 | 1 |
| 1917 | 572 | 215 | 48 | 180 | 128 | 1 |
| 1918 | 464 | — | — | — | — | — |
Источники: ГАВО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 11,18, 27,101, 108,114,131, 305, 372, 398.
ЛЕКСИКА СТАРОЙ ВОЛОГДЫ
Ю. И. Чайкина
ДВУХЭТАЖНАЯ ВОЛОГДА (лексика строений в Переписной книге 1711 года) [1]
В связи с тем, что в России в XVIII веке еще продолжался процесс отделения города от деревни, Вологда в этот период существенно отличалась от современной [2]. В черте города, кроме площадей, улиц, переулков, промысловых предприятий, располагались пахотные и сенокосные участки, что свидетедьствует о том, что многие вологжане занимались сельским хозяйством [3]. Условия жизни вологжан нашли отражение в составе лексической группы с общим значением 'строение'. Эта группа членится на три подмножества: названия жилых строений, наименования складских помещений и названия строений для скота.
К названиям жилых строений и их частей в начале XVIII века относились изба, избушка, келья, полата, жилой подклЪтъ, горница, горенка, свЪтелка, свЪтлица, комната. Поскольку слово изба являлось опорным компонентом многих составных терминов, обозначающих промысловые предприятия Вологды того времени (изба кожевная - л. 40 об., 252,293 об.; изба работничья - л. 60 об.; изба строгальная - л. 44 об., 277; изба масляная - л. 4 об. ,61; изба квасная и др.), то для обозначения жилого строения оно могло сочетаться с относительным прилагательным жилая: позади двора изба жилая (л. 267).
В подавляющем большинстве случаев изба была верхним этажом, так как устраивалась на подклетах, амбарах и погребах: изба на жилом подклЪте (л.70), изба противоклЪть на анбаре меж ими сЪни (л. 14 об).
Изба, стоящая непосредственно на земле, называлась изба наземная или изба низмяная: Дворъ Анбурской земли иноземки... у ворот изба низмяная, палата каменная, среди двора погреб каменной (л. 16).
Слово избушка означало небольшое жилое строение, не имевшее подклетов, то есть расположенное непосредственно на земле, в избушках обычно жили бобыли и солдаты: избушка малая да изба большая (л. 9 об.), хором, избушка с сЪнцами (л. 181), избушка да клЪтка с сЪнцами (л. 181 об.).
В составе терминологических сочетаний это слово тоже служило названием небольших промысловых предприятий: избушка токаренная (л. 4 об.), избушка войлошная (л. 254), избушка зорная, что сало зорят (л. 25,34 об.), избушка чесноковая (л. 202 об.) и др.
Слово кЪлья означало избушку без двора и служб, где жили безземельные и одинокие крестьяне, солдаты, вдовы, мастеровые (Сл РЯ XI-XVII, VII, 112):три кЪльи низмяные (л. 1), то есть построенные непосредственно на земле; кЪлья.. против кЪльи клЪтка меж ими сЪнцы (л. 94 об.), двЪ кЪльи нищецкие (л. 217 об.).
Палата (полата) в начале XVIII в. - это 'большое каменное строение', оно могло быть жилым или промыслового назначения: ДворЪ Соловецкого монастыря, двЪ полаты каменные жилые двоежирные меж ими сЪни (л. 52 об.), полата соляная (л. 52 об.), полата кладовая (там же), палата колесная о трех житьях (л. 2 об.).
ПодклЪтъ - 'нижний этаж жилой или хозяйственной постройки' (Сл РЯ XI-XVII, XV, 266). Жилое помещение обозначалось словосочетанием жилой подклЪтъ: под комнатой жилой подклЪтъ (л. 109 об.), изба на жилом подклЪте (л. 72), горница на жилом подклЪте (л. 44 об.).
Горница - 'жилое помещение в верхней части строения' (Сл РЯ XI-XVII, IV, 88). Горенка - 'небольшая горница'. Рубились горницы на подклетах. В сравнении с избой горница более чистая, светлая постройка. Находилась она позади избы, окнами к огороду: горница на жилом подклете (л. 138 об.), над воротами горенка (л. 88), над сЪнми горенка теплая (л. 139 об).
СвЪтлица - 'большой, отдельно стоящий дом с красными (не волоковыми) окнами, чистый, светлый' (Д, IV, 158). В Вологде светлицы строили обычно только иностранные купцы: у ворот же две свЪтлицы в одной связи, меж ими сЪни (л. 10), двЪ свЪтлицы низменные меж ими сЪни (л. 3).
Комната - 'небольшое жилое прирубное помещение'. Этот термин активнее используется при описании дворов иностранцев: Дворъ иноземца... хоромъ изба с комнатой (л. 58), горенка с комнатой (л. 87 об.), свЪтелка с комнатой (л. 87 об.), под комнатой жилой подклЪтъ (л. 109 об.).
К наименованиям складских помещений относятся амбаръ (анбаръ), сарай, сеновня, сенница, вышка, сенникъ, клЪть, чардакъ, чуланъ, санникъ, житница, мшаникъ, подвалъ. В составе данной лексической группы выделялись две подгруппы: названия складских помещений, где хранилось сено, и наименования кладовых, где хранились домашние вещи, зерно, сельскохозяйственный инвентарь и т. д.
Обратимся вначале к рассмотрению наиболее активных слов анбаръ и сарай, которые обозначали складские помещения самых разных типов и назначения, - своего рода универсальные хранилища.
Выделим особо употребление их в качестве опорного слова в терминологических сочетаниях, где они обозначали промысловые предприятия Вологды начала XVIII века: анбаръ прядилной (л. 89), анбаръ дубилной (л. 8), анбаръ снастной (л. 52 об.), сарай дуботолчной (л. 293 об.), сарай кирпишной, перед двором печь обжигалная (л. 109), сарай прядилной (л. 87) и т. д.
О том, что данные слова использовались и для обозначения складских помещений разного назначения, свидетельствуют такие контексты: 3 анбара кладовых в одной связи (л. 2 об., 8, 9, 10, 34 об., 51, 64 и т. д.), анбаръ сенной (л. 109 об.), анбаръ смолной (л. 71), 2 анбара хлЪбныхъ (л. 3 об., 8,34об., 35,60об., 64), восемь сараевъ кладовыхъ (л. 9 об.) и пр.
Обычно складские помещения, обозначенные словом анбаръ, располагались на нижнем ярусе: изба под ней анбаръ (л. 8), горница на анбаре (л. 129 об.), под сЪнми анбаръ (л. 28 об., 87), сенникъ под ним анбаръ (л. 40 об.), сараи же, судя по контекстам, являлись частью верхнего уровня: баня над ней сарай (л. 88), подъ сараем хлЪвъ (л. 70 об.), за сенямъ скотья стая над ней сарай (л. 10) и др.
Амбары стояли непосредственно на земле, поэтому в текстах сообщается об анбарах низмяных (л. 28 об.) и анбарахъ поземных (л. 10). О значительных торговых запасах Вологды того периода времени свидетельствует упоминание о двухэтажных амбарах, а также об амбарах, состоящих из нескольких отдельных помещений. Ср.: 4 анбара двоежирных (л. 51), три анбара двоежирных (л. 14 об., 25, 64). Слово этаж в начале XVIII века еще не употреблялось, соответствующее понятие обозначалось словами жиръ и жира 'надстройка' (Сл РЯ XI-XVII, V, 113). Житье в старорусском языке - это 'отделыюе помещение': анбаръ о два житья (л. 28 об., 346об.).
Помещения для хранения сена обозначались терминами анбаръ сенной (л. 109 об.), сЪновня, сЪнница. Значения двух последних слов трудно различимы. Сеновня всегда располагалась на верхнем ярусе, скорее всего, как и сенница, - это 'верх, чердак сарая, конюшни для свалки, хранения сена': стая скотья над ней сеновня (л. 60 об.), хлЪвъ над нимъ сеновня (л. 23), стойло над ним сеновня (л. 64), сенникъ над нимъ сеновня (л. 143 об.); две стаи скотьи над ними сенница (л. 9 об.), погребъ над ним сЪнница (л. 28 об). В отличие от сеновни сенница иногда пристраивалась к конюшне, то есть находилась в составе нижнего яруса: 4 конюшня с сЪнницами (л. 9), две конюшни с сЪнницами (л. 3 об.), 10 стай конскихъ с сенницами (л. 2 об.) и т. д.
Отмечено также составное наименование шалашъ сЪнной. Обычно шалаши сооружались у двора или перед избой: у двора на улице шалашъ сЪнной (л. 80), перед избой на улице шалашъ сЪнной (л. 95), на улице у избы шалашъ сЪнной 2 сажени поперегь 1 сажень с четью аршин (л. 75). По-видимому, это временные сооружения для хранения сена.
Складские помещения, где хранились домашние вещи, продукты, зерно и т. д., именовались клЪтка, клЪть, сЪнникъ, чардакъ, чуланъ, вышка. КлЪть и клЪтка выступали в двух значениях 'холодная (без печи) бревенчатая или (дощатая) жилая постройка' и 'хозяйственное помещение, где хранилось имущество семьи' (Сл РЯ XI-XVII, VII, 166, 168). В таких значениях эти слова были распространены на всей территории Московской Руси. В Вологде клЪть (клЪтка) находилась обычно против избы, это помещение верхнего яруса: изба да клЪтка меж ими сЪни подъ клЪтью и подъ сЪнми анбаръ (л. 248), изба противо клЪтка под ней анбар (л. 17), клЪть на столбахъ (л. 16 об.).
Слово сенникъ, по-видимому, могло выступать в значении 'помещение для хранения сена': хлЪвъ скотей над ним сенникъ (л. 143). Но чаще сенникъ - это 'кладовая, чулан, хозяйственное помещение'. Располагалось оно, как и клеть, в пределах верхнего яруса, напротив избы: изба противо сенник с перерубом на анбаре меж ими сЪни (л. 15 об.), изба напротиво сенникъ (л. 40 об.). Возможно, что это слово могло обозначать и 'неотопляемое жилое помещение': на другую сторону ворот сенникъ на жилом подклЪте (л.28об.).
Чардакъ, как хозяйственный покойчик, располагался обычно над сеньми. Он мог находиться в составе помещений третьего яруса: хором, противо горница, под ней анбар, меж ими сЪни, над ними чардак (л. 46), над сЪнми чардакъ (л. 140 об.).
Слово чюланъ (чюланецъ) выступало в четырех значениях: 'род кладовой в сенях, где хранятся вещи, а летом спят' (Д, IV, 614): в сенях два чюлана (л. 13), 'отдельное помещение': на лЪвой стороне изба против два чюланца меж ими сЪнцы (л. 266), 'верхний этаж хозяйственного строения': конюшно над нимъ три чюлана (л. 143 об.), да стая скотья над ней два чюлана (л. 143 об.). Четвертое значение определить сложно, поскольку в текстах речь идет "о чуланах над воротами": Дворъ Сийского монастыря хором... надъ воротами чюланецъ (л. 283), над передними воротами чюланъ (л. 16,18 об.), на воротах чюланъ (л. 39), хором... изба чюланъ над воротами с перерубомъ (л. 157) и т. д.
Вышка (вышечька) - 'помещение в верхней части дома для хранения одежды' (Сл РЯ XI-XVII, II, 278): над сЪнми вышка (л. 87,138 об., 146 и т. д.), сЪнцы над ними вышечъка (л. 144 об.).
Единичны употребления в Переписной книге Вологды 1711 года терминов житница 'кладовая для хранения зерна' (на дворе анбаръ двоежирной да житница - л. 141 об.), мшаник (л. 308) - 'хозяйственная постройка, оконопаченная мхом' (Сл РЯ XI-XVII, IX, 327), санникъ 'помещение, где хранились повозки и сани': на правой стороне конюшно да анбарецъ да санникъ (л. 52 об.).
Активны лексемы погребъ и надпогребица. Погребъ 'помещение нижнего яруса, углубленное в землю': погреб с надпогребицею (л. 108), изба строгальная под ней два погреба (л. 44 об.), под сЪнми погреб (л. 8), погреб копаной (л. 64), погреб над ним анбаръ (л. 1).
К названиям строений для скота (все они помещались на нижнем ярусе) относятся термины хлЪвъ, конюшно, стойло, стая. ХлЪвъ - 'утепленное помещение на нижнем ярусе': под сараемъ хлЪвъ (л. 70 об.), хлЪвъ над ним сеновня (л. 146). В ряде случаев данное слово уточняется определением скоцкий: два хлЪва скоцкихъ (л. 35).
Конюшно - 'строение, где держат лошадей' (Сл РЯ XI-XVII, VII, 291): по конецъ двора два конюшна (л. 138), четыре конюшня с сЪнницами (л. 9). Стойло и стая - 'хлев для скота': стойло над ним сеновня (л. 64). Слово стая обычно уточнялось определением конская или скоцкая (скотья): двЪ стаи конския (л. 60 об.), изба против клЪть на анбаре меж ими сЪни под ними скотья стая (л. 14 об.), под сЪнми скоцкая стая (л. 5об.).
Можно с очевидностью утверждать, что большинство названий жилых, все наименования хозяйственных строений отмечены и в описаниях сельских поселений Вологодского уезда XVII-XVIII веков и прилегающих к нему территорий. Иными словами, лексика городских строений начала XVIII века почти не отличалась от названий сельских построек. Однако, если в сельской местности за каждым названием строения закреплено точное значение, то в городе в начале XVIII века значения многих терминов столь нечетки, что трудно их установить. В речи горожан, в силу нечеткости семантики терминов, многие из них вступают в синонимические отношения, обозначая одно и то же или близкие понятия. Можно выделить следующие синонимические ряды: 'помещение, где содержится скот' изба скоцкая - хлЪвъ - хлЪвъ скоцкой - стая (скоцкая, скотья, конская) - стойло; 'помещение, где хранится сено' сеновня - сенница - анбаръ сенной - сарай; 'жилое помещение' горница - свЪтлица (у иноземцев); 'кладовое помещение' клЪть (клЪтка) - сенникъ; 'кладовое помещение на верху дома' чуланъ - чардакъ - вышка и т. д.
Как видно, именно в начале XVIII века, в период формирования русского национального языка, происходит дифференциация словарного состава городского населения в сравнении с сельским. Именно в этот период многие ранее общерусские слова сохраняются только в сельской местности, приобретая локальный характер.
В то же время лексика строений Вологды дает возможность показать неповторимый архитектурный облик этого города в начале XVIII века. Судя по тексту Переписной книги 1711 года, наряду с одноэтажнымй домами, в Вологде было немало двухэтажных (и даже трехэтажных) строений, причем двухэтажными могли быть не только жилые, но и хозяйственные постройки.
Наличие двухэтажных строений объясняется тем, что сравнительно небольшая территория города была битком набита постройками. Для того, чтобы оставить часть городской земли под сельскохозяйственные угодья и по другим причинам, жители вынуждены были поднимать строения ввысь [4].
Рассмотрим вначале лексику двухэтажных построек хозяйственного назначения. Нижний ярус их обычно составляли помещения для скота (стая, стойло, конюшно), на нижнем ярусе располагались погреб и амбар, верхний ярус - сарай, сеновня, сенница, сенник, сени, чулан, вышка. Ниже вашему вниманию предлагаем условные графические обозначения строений двух уровней. Например:
Ср.: скотская стая над ней сеновня (л. 348 об.), анбарецъ да стая скотская над ними сеновня (л. 351), позади двора баня да анбаръ надъ ними сарай (л. 71).
Что касается жилых построек, то верхний ярус занимали помещения, обозначаемые словами изба, горенка, свЪтлица, сЪни, клЪть (клЪтка), комната, на нижнем располагались подклЪть, жилой подклЪть, подызбица, анбаръ, погрЪбъ и т. д.
Например:
Ср.: двЪ избы на подызбицахъ (л. 3), у ворот две горницы меж ими сЪни подъ горницей анбаръ (л. 6), изба на жиломъ подклЪтЪ съ сЪнми да горница (л. 353 об.) и т. д.
По данным Переписной книги 1711 года, встречались и трехэтажные строения. Например: хором изба да четыре горницы в томъ числе одна на жиломъ подклЪтЪ съ сЪнми да над сЪнми вышка (л. 348 об.), горница под ней анбаръ меж ими сЪни над ними чардакъ (л. 8).
Любители старины пока еще могут отыскать на территории современной Вологды архитектурные реликты далекого прошлого.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Книга Переписная переписи и меры Василия Пикина и Ивана Шестакова 1711 (ГАВО.Ф.2р.Д.7847).
2 Полянский Ф. Я. Городское ремесло и мануфактура в России XVIII в. МГУ. 1960. С. 25.
3 Суворов Н. Вологда в начале XVIII в. Памятная книга для Вологодской губернии на 1861 г. Вологда, 1861.
4 Населенных дворов в Вологде в 1711 году было 1713, население составляло около 10 тысяч человек. Суворов Н. Вологда в начале XVIII в... С. 96.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Д - Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. М., 1955. Сл РЯ XI-XVII - Словарь русского языка XI-XVII вв. Т. 1 - 19. М., 1975-1994.
Приложение
Книга переписная Вологды 1711 г. (отрывки) Новинковская улица. Переулок ПроЪзжей к рЪке
Дворъ Корнильева манастыря поперегь по лицу по берегу реки Вологды сажень с аршиномъ в длину о берегу реки Вологды до Мостовой улицы саженъ на дворЪ хоромъ три кЪльи меж ими сЪни в одной связи низмяны у воротъ кЪлья черная противъ еЪ анбаръ запасной подле воротъ же погрЪбъ надъ ним анбаръ конюшенъ позади двора огородъ в длину до Петровского мнстря саженъ поперегь подле дворъ саженъ.
Дворъ Галанской земли торгового иноземца Ивана Алферьева сна Гоутмана в длину ... поперегь по лицу ... саженъ с аршиномъ на дворЪ полата каменная о трех житьяхъ подъ нею погрЪбъ среди двора ... свЪтлицы в одной связи низмяные у нихъ двои сЪни подъ сЪнми погребъ по правую сторону отъ вороть ... свЪтлицы у нихъ двои сЪни низмяные ж по лЪвую сторону отъ воротъ изба с сЪнми среди двора погребъ каменной кладовой на томъ же дворе позади хоромъ ... анбаровъ кладовыхъ пивоварня на лЪвой стороне ... стай конскихъ с сЪнницами на правой же сторонЪ ... стай конскихъ с сЪнницами два сарая на передней улице подле переулка лавка Подле двора Ивана Гоутмана переулокъ проЪзжей к рекЪ ВологдЪ.
________
*Точки по бокам и надстрочный знак (титло) указывают на цифровое значение букв.
Дворъ Галанской земли иноземки Елисаветы АндрЪевы дочери Елизарьевской жены Борисова в длину •л?а• саженъ полтора аршина поперегь по лицу •л?а• саженъ с аршиномъ
хоромъ на правой сторонЪ у воротъ изба с сЪнми на лЪвой сторонЪ •в?• свЪтлицы с сЪнми в одной связи да двЪ жъ свЪтлицы в одной связи межъ ими сЪни низмяные •в?• конюшни с сЪнницами избушка малая на другой сторонЪ конюшно с сЪнницей у заднихъ воротъ чардакъ По скаске ея тЪмъ дворомъ владЪеть она после отца своего Андрея Николаева с прошлого году а купленъ тоть дворъ у иноземца жъ у Анани Дексона да у Елизарья Едера.
Переулок в Петровскую улицу.
Дворъ посацкого члвка МатвЪя Иванова сна Хоненева в длину •п?• поперегь •д?• сажени с аршином хоромы изба против горница на анбаре меж ими сЪни под сЪнми анбарець на дворе баня за двором огород в длину •и?• сажен поперг з двором ровно По скаске ево тЪмъ дворомъ владЪетъ по купчей посадского члвка Мартына Гаврилова сна Швеца с прошлого году постою на том дворЪ и никаких статей в наемныхъ и посаженном неплат... и платил подать в земскую избу.
Дворъ посацкого члвка Никифора Федотова сна Шапкина в длину •кд?• поперегъ •ка?• сажен хоромъ у дворов на лЪвой сторонЪ изба против горница на жилом подклЪте меж ими двои сЪни под ними анбар за теми хоромами изба на той сторонЪ погребъ да баня на правой сторонЪ ворот •в?• погреба над ними сеновни подле погреба •в?• анбара и третей на верху среди двора горница ... на той передней сЪни на жилом подклЪте меж погребом и анбаром стая скотья над ней сарай По скаске ево тЪмъ дворомъ владЪетъ по раздельной записи сестры своей вдовы ПелагЪи Денисовы дочери Федотовския жены Аверкиева сна Шапкина по которой она полюбовно дели да... детей своих Ивана и ево Никифора да брата их Василья Шапкиных в прошлом... году да по купчим посадских людей Василья Анисимова сна Мезенцева да Терентья Иванова сна Кирилова в... году постою и никаких статей в наем нЪт.
Переулок Златоустеньской.
Дворъ посадского члвка Петра Терентьева сна Солоденикова в длину • з?і • саженъ поперегь •и?• саженъ... хоромъ изба съ сЪнми да горница •в?• анбара о два житья скотская стая над ними сеновня да баня у двора огородь в длину •л?O• саженъ поперегь •а?i• саженъ На огороде солодовной завод овин с меленкой солодовня По скаске ево тЪмъ дворомъ владЪетъ по купчей посадскихъ людей Ивана Большаго да Ивана Меньшаго Родионовых дЪтей Ледниковыхъ да снохи их вдовы АгрипЪны Евтихиевы дочери ПантелЪевской жены Плотникова с прошлого... году.
Е. В. Наумова
ИМЕНОВАНИЕ ЖИТЕЛЬНИЦ г. ВОЛОГДЫ В ПЕРЕПИСНЫХ КНИГАХ XVII-XVIII ВЕКОВ
XVII-XVIII века занимают важное место в развитии русской антропонимической системы. По мнению С. И. Зинина, В. А. Никонова, В. К. Чичагова, именно в этот период оформляется единая модель именования жителей России в официальных документах, что связано с общим становлением норм русского языка.
Как известно, женщины не были юридическими лицами в то время, поэтому их имена очень редко упоминались в деловых бумагах. Исключением были переписные книги, содержащие опись имущества всех жителей города, в том числе и женщин, ставших вдовами, то есть фактически являвшихся главами семей и владевших имуществом мужа или отца. После польско-литовского нашествия начала XVII века, докатившегося и до Вологды, число вдов, естественно, резко возросло, поэтому в писцовых книгах женщины стали упоминаться чаще. Так, в Писцовой книге г. Вологды за 1629 г. "Письма и меры князя Ивана Мещерского и подьячего Федора Стогова" упоминается 106 вологжанок, а через столетие, в Переписной книге 1711-1712 гг., это количество увеличивается в пять раз.
Именник начала XVII века насчитывает 55 женских личных имен. Если учитывать, что упоминается 106 женщин, то он довольно многочислен и разнообразен. Женские личные имена выступают в основном в неполной форме, например, Фетиньица, Ульянка, Соломанидка, Устиньица. В полной форме выступают только 8 женских личных имен, причем все это имена монахинь-стариц: Улия, Доминикея, Маремьяна, Онисья и другие.
В этот период христианские личные женские имена иноязычного происхождения (как правило, греческие, латинские, древнееврейские, входившие в святцы) почти полностью вытеснили русские языческие имена. В Писцовой книге 1629 года зафиксировано всего 3 славянских имени: Кунавка (ПК 1629, л. 104, 122, 175), Милавка (ПК 1629, л. 150, 176), Любавка (ПК 1629, л. 183). Однако они все еще были довольно распространены среди жительниц Вологды.
В пятерку самых распространенных в Вологде в первой половине XVII века имен входили: Анница, Марьица, Ульянка, Ографенка, Каптелинка. Редкими же женскими именами являлись: Александрица, Зиновьица, Домница, Макридка, Пестелиньица.
При сравнении женского именника первой половины XVII века с именником начала XVIII века обнаруживается, что он увеличился на 20 имен и составил 75 женских личных имен. Это не так много, если учесть число упоминающихся в Переписной книге 1711 года женщин (около 500). В отличие от XVII века все женские личные имена выступают в полной форме, например, Василиса, Епистимия, Мавра, Лукерья.
Новыми по сравнению с XVII веком являются следующие имена: Аломпия, Аполлинария, Епистимия, Киликия, Феодулия, Неонила, Таиса, Саломея, Ироида, Васса.
Динамика частотности женских личных имен такова, что те имена, которые были популярны в XVII веке, становятся редкими или исчезают вообще в XVIII веке и наоборот. Так, например, имя Улита в Писцовой книге 1629 года встретилось один раз, а в Переписной книге 1711 года - 14, то есть вошло в пятерку самых популярных имен. То же самое относится к именам Матрена (2-13), Федора (1-16), Мавра (1-16), Пелагея (1-11). Лишь два имени - Анна и Ульяна - сохранили свою популярность: и в XVII, и в XVIII веке они входят в пятерку самых распространенных имен.
Как отмечалось выше, в Писцовой книге 1629 года зафиксировано 106 вологжанок, их имена составляют 30 моделей именования. Такое большое количество моделей при сравнительно небольшом числе именуемых указывает на отсутствие единого образца именования женщин в XVII веке. Об этом свидетельствует и тот факт, что одна и та же женщина могла называться по-разному, например, Офимьица посадского человека Федькина жена Колчи (ПК 1629, л. 8), и в той же книге: Офимьица Федорова жена Колчи (ПК 1629, л. 104). К тому же, более половины выделенных моделей единичны. Таким образом, официальной формы именования женщин не существовало, но было пять наиболее часто повторяющихся моделей, которые, вероятно, и являлись основными образцами именования женщин в тот период.
Одной из таких моделей является одночленная формула именования - языческое или христианское личное женское имя. Эта формула еще в XVII веке так распространена потому, что именник довольно многообразен, процент одноименности невелик, и личное имя еще само по себе не утратило различительной функции. К личному имени обычно присоединялось слово, характеризующее социальное положение женщины, например, вдова Анница, ходит по миру (ПК 1629, л. 96), старица Марфа (ПК 1629, л. 130).
Второй по степени распространенности является модель: христианское личное имя женщины и ее именование по мужу. Например, Ульянка Кондратьевская жена (ПК 1629, л. 65), Огрофенка Есипова жена (ПК 1629, л. 162), Домница Шемякинская жена (ПК 1629, л. 181). Сама форма именования по мужу еще не стабилизировалась: имя мужа могло быть оформлено с помощью суффиксов -ов-/-ев-, -ин- и с помощью суффикса -ск-, который будет доминировать в именованиях по мужу лишь в XVIII веке, а в XVII веке преобладают антропонимы с суффиксом -ов-/-ев-. Кроме того, именование по мужу могло образовываться от неполных мужских личных имен, например, Анница Савкина жена Скутнева (ПК 1629, л. 182).
Третья основная модель употреблялась лишь в том случае, если перед именем стояло слово "купчая". В этой модели именование по мужу предваряет само женское личное имя: по купчей Федосковы жены Марьицы (ПК 1629, л. 111), по купчей дьякона Феофилактовы жены вдовы Варварки (ПК 1629, л. 96).
Четвертая и самая продуктивная модель именования состояла из христианского личного женского имени плюс именование по мужу плюс фамильное прозвище мужа: Каптелинка Гавриловская жена Свечникова (ПК 1629, л. 69), Марьица Романовская жена Винокура (ПК 1629, л. 182).
Собственно фамилия не принадлежала женщине, а относилась к ее мужу или отцу. Об этом свидетельствует то, что фамильные прозвища стоят в форме не именительного, а родительного падежа: Марьица Третьякова жена Соломы (ПК 1629, л. 103). Если бы прозвище принадлежало женщине, оно звучало бы как Марьица Третьякова жена Солома. Фамильное прозвище женщины указывало лишь на ее принадлежность к семье. Об этом свидетельствует суффикс принадлежности -ов-/ -ев-, тогда как у ее мужа или сына фамильное прозвище не имеет этого суффикса. Например, вдова Каптелинка Гавриловская жена Свечникова (ПК 1629, л. 69) и ее сын Богдашка Гаврилов сын Свечник. Такая разнооформленность говорит еще и о том, что фамилии в начале XVII века еще не сложились.
Помимо именования по мужу и фамильного прозвища мужа, в моделях именования женщин могло быть указание на социальное положение, род занятий или местожительство мужа: Марья Васильева жена Ржевского крестьянина Ивашка Яковлева (ПК 1629, л. 89). Марьица стрельца Маркова жена Оларя (ПК 1629, л. 101). В редких случаях у женщин могло быть собственное прозвище, чаще всего по роду занятий: Татьянка повивальная бабка (ПК 1629, л. 116).
В начале XVII века для именования женщин фамильное прозвище не обязательно. В целом в этот период модели именования насчитывают до шести компонентов. В Писцовой книге 1629 года как исключение встретилась шестичленная модель именования женщины, которая будет основной и, вероятно, официальной в XVIII веке. Эта модель состоит из личного имени женщины, именования по отцу, именования по мужу и фамилии: Офросинья Васильева дочь Богдановская жена Колзакова (ПК 1629, л. 193). В начале XVIII века шестичленную структуру имеют уже 230 именований из 500.
В первой половине XVIII века очень активизировались именования женщин по отцу (отчества), которые были нехарактерны для первой половины XVII века. Почти все модели включают в свой состав отчества, причем они стоят сразу за личным именем женщины и оформлены с помощью притяжательных суффиксов -ов-/-ев-, -ин-. После отчеств, как правило, следует именование по мужу, оформляемое с помощью суффикса -ск-. Если же женщина не замужем, то после отчества идет имя деда, например, Матрена Титова дочь Титова сына Олупина (ПК 1711, л. 28).
В XVIII веке вообще все модели именования очень информативны. По ним можно восстановить полное имя отца женщины (как в предыдущем примере - Тит Титов сын Олупин) или полное имя мужа, например, Марья Корнилова дочь Андреевская жена Микулаева сына Пытлина (ПК 1711, л. 2) (Андрей Микулаев сын Пытлин).
Иногда можно узнать профессию или место жительства отца или мужа одновременно: Наталья Никифорова дочь вологодского приказного подьячего Самсоновская жена, Вешнякова (ПК 1711, л. 135). Причиной появления подобного рода именований следует, вероятно, считать увеличение числа жителей г. Вологды и в то же время обеднение именника, а следовательно, появление значительного количества людей с одинаковыми именами, в результате чего имя перестает выполнять различительную функцию. Кроме того, женщина не имеет собственной фамилии. При жизни мужа она пишется по его фамилии, а после его смерти может писаться по отношению к кому-либо из членов семьи мужского пола: теща Ивана Афонасьевича Рубелева вдова Марфа Исакова дочь Перфильевская жена (ПК 1711, л. 240).
В силу вышеизложенных причин и понадобились подобные генеалогические сведения, предваряющие или следующие за личным именем женщины. Иногда они вытесняют совсем женское личное имя, оно оказывается ненужным: протопопица Алексеевская жена Стефанова сына Жданова (ПК 1711, л. 133). Количество компонентов в модели именования в XVIII веке может доходить до десяти, что повышает ее информативность.
Таким образом, в начале XVIII века начинает складываться единообразная шестичленная модель именования женщины, составляющая более 50 процентов от общего числа именований.
ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ
Ю. С. Васильев
ГЕРАСИМ ВОЛОГОДСКИЙ И НАЧАЛО ГОРОДА ВОЛОГДЫ
Историю города Вологды принято начинать с 1147 года, когда, по рассмотренным далее источникам, киевский монах Герасим пришел на Вологду и основал Троицкий монастырь. Эта дата введена в научный оборот местным историком Алексеем Александровичем Засецким в 1780-м году. Но уже в XVIII столетии относительно времени возникновения Вологды были высказаны и иные мнения. Эта полемика историков перешла в XIX век, не закончилась и в наше время, о чем говорят, в частности, две статьи, опубликованные в первом выпуске альманаха "Вологда" [1], и статья А. Н. Башенькина в настоящей книге. Следовательно, есть необходимость обратиться к этому вопросу еще раз, тем более, что в данном выпуске альманаха впервые публикуется полный текст источника, на основании данных которого начало Вологды относится к 1147 году.
В государственных актах город Вологда упоминается с 1264 года. Этим годом датируется древнейшая из известных договорных грамот Великого Новгорода с тверским великим князем Ярославом Ярославичем (братом Александра Невского). В ней отмечается: "А се, волости новгородьскые: Волок съ всеми волостьми... Бежиче, Городець, Мелечя, Шипино, Егна, Вологда, Заволоцье, Колоперемь, Тре, Перемь, Югра, Печера" [2]. В качестве новгородской земли-волости Вологда фигурирует и в последующих договорных грамотах Великого Новгорода с князьями вплоть до Яжелбицкого договора 1456 года включительно [3]. Вологда отмечается в Уставной Двинской грамоте 1397 года [4] и в ряде грамот XV века.
В известных науке новгородских и общерусских летописях сведения о городе Вологде начинают встречаться в записях событий второй половины XIII-XIV века. Так, в Новгородской первой летописи под 1273 годом имеется следующая запись: "Святослав с тверици и начата воевать волость Новгородскую: Волок, Бежици, Вологду" [5]. Та же летопись сообщает о пожаре в Вологде в 1335 году, упоминает город под 1366 и 1398 годами, а под 1393 и 1397 годами говорит о захвате Вологды как владения Великого Новгорода войсками великого князя московского Василия Дмитриевича [6].
С конца XIV века, по данным источников, Вологда представляется весьма крупным городом. Она внесена в "Список русских городов дальних и ближних", который исследователи датируют концом XIV - началом XV века. Житие Стефана Пермского свидетельствует, что в Пермский край хлеб неоднократно в голодные годы привозился из Вологды. В Житии Дмитрия Прилуцкого отмечается, что, прибыв в Вологду в 1371 году, Дмитрий увидел город со многими церквами [7].
В середине XV столетия город дважды становится центром удельного княжества князей московского дома. В 1446 году Дмитрий Шемяка, ослепив и лишив великокняжеского престола Василия II, дал ему в удел Вологду. Но в 1447 году Василий Темный (прозвание "Темный" получил после ослепления) вернулся в Москву, стал вновь великим князем, и Вологодский удел не оформился [8]. В 1462 году по завещанию Василия Темного Вологда с округой была передана его младшему сыну Андрею Меньшому. Вологодское удельное княжество просуществовало до смерти Андрея Вологодского (умер 5 июня 1481 г.) и по его завещанию вновь перешло к великому князю московскому, теперь уже Ивану III, стало уездом формирующегося единого Русского государства [9].
Более конкретные данные о Вологде конца XV века содержит Вологодско-Пермская летопись. В ней отмечается, что 15 июня 1481 года "град Вологда ... згоре весь, посад* же не згоре Божиим заступлением". В 1486 году, 10 мая, "на Вологде посада много згорело дворов, а на завтрие, в 11, в 3 час дне, другая половина посада, много паче двор згорело, мало и остася". 25 августа 1499 года вновь "погоре посад на Вологде, от Пречистыя с посада по ямской двор. Тогда же пять церквей погоре: Никола, Стретение, Воздвижение, Василии Великий, Введение святей Богородици, а дворов триста да тритцать. Того же лета**, маиа в 16, в пяток ... в пятый час нощи на Вологде згоре церковь Пречистая старая со всем узорочьем и с иконами, и с кузнью, и с книгами, да и монастырь весь, да 30 дворов" [10]. Следовательно, в это время в Вологде только на посаде было более 360 дворов и семи церквей.
_________
* Средневековый русский город имел, как правило, детинец-кремль - центральную укрепленную часть, которая собственно и именовалась городом, и посад - часть, находившуюся за пределами детинца, где проживало основное население.
** Точнее - 1500 года.
Многие из этих сведений, особенно по политической истории города, были известны уже В. Н. Татищеву, и "отец русской истории" в своем "Лексиконе" писал о Вологде: "Когда и кем построена, неизвестно, однако ж после Устюга от новгородцев и суще вскоре по раззорении Батыеве, ибо в конце третьяго на десять ста* о ней упоминают... Во время Василия Дмитриевича великого князя** у новгородцев сей город отнят и принадлежал к уделу Галицкому..." [11]. "Лексикон" В. Н. Татищева, созданный в конце 1730-х - начале 1740-х годов, был издан лишь в конце XVIII века, когда стали известны новые данные о Вологде благодаря публикации работ по истории города А. А. Засецкого и академика П. Б. Иноходцева [12].
Труд А. А. Засецкого содержал две основные части по истории Вологды: исторические известия, приведенные в хроникально-летописной форме, и топографические известия, характеризующие город конца XVIII столетия [13]. Местный историк собрал значительный круг источников по истории Вологды и края, впервые ввел в научный оборот "Повесть о чудесах" Герасима Вологодского и Летописец Ивана Слободского, содержавшие сведения о приходе Герасима на Вологду в 1147 году.
Что же это за источники? Каково их содержание? Что давали они для решения вопроса о начале Вологды? Насколько данные этих источников достоверны? Как использовали их историки? Вот круг вопросов, на которые необходимо дать ответ.
"Повесть о чудесах" Герасима Вологодского основывалась на записи чудес, происходивших у гроба с останками Герасима. Одно из чудес 6 июля 1649 года было свидетельствовано Маркелом, архиепископом Вологодским и Великопермским (1645-1663 гг.). Свидетельство и "сказку"*** об этом чуде записал архиепископский подьячий Алексей Андреев. После этого Маркел "велел троицкому священнику Григорию... писанию придати древняя и новая чудеса" (чудо 1). Несколько позднее "по совету и по благославлению" последнего ("наставника и пастыря" Троицкой церкви "священноиерея Григория Алексеева сына Попова, урожением белозерца") неким Фомой на основе записи этих чудес была создана "Повесть о чудесах" Герасима Вологодского (чудо 21) [14]. Можно полагать, что создана она около 1666 года, когда записано последнее из чудес и когда еще жив был священник Троицкой церкви Григорий Попов.
Кроме чудес, в "Повести о чудесах" даны некоторые авторские суждения и выписка из краткого недатированного летописца о приходе Герасима на Вологду и его кончине.
Летописец Ивана Слободского, певчего Вологодского архиерейского дома, содержит почти исключительно местные известия с 1147 года до конца XVII столетия. В одном из списков Летописца дана дата его составления - 1716 год - и указан автор - Иван Слободской. Без какой-либо характеристики текст Летописца частично публиковался в середине XIX века, научное издание осуществлено в 1982 году [15].
___________-
* Т. е. XIII века.
** Василий Дмитриевич - сын Дмитрия Донского, княжил с 1389 по 1425 год.
*** Сказка - письменный ответ на какой-либо запрос или сообщение о каком-либо факте.
За 1147 год в Летописце без указания на источник дана краткая запись следующего содержания: "В лето 6655. Преподобный отец наш Герасим прииде на Вологду и во имя Пресвятыя Троицы монастырец возгради от реки Вологды полпоприща* на ручью, зовомом Касаров; рождением же бе града Киева, постриженик Глупшцкого монастыря, преставися 6686**, марта в 4 день, на память преподобнаго отца нашего Герасима, иже на Иордане" [16].
Не умаляя непреходящих заслуг историка-краеведа А. А. Засецкого, создавшего и опубликовавшего первый труд по истории Вологды, необходимо разобраться, как были использованы им и введены в научный оборот данные о приходе Герасима на Вологду, содержащиеся в "Повести о чудесах" Герасима Вологодского и Летописце Ивана Слободского.
Для этого приведу полные тексты "Повести о чудесах" и труда А. А. Засецкого, относящиеся к приходу Герасима на Вологду в 1147 году.
"Повесть о чудесах" А о жительстве его (Герасима. - Ю. В.), коликами труды подвизася, и коего града урожением, и какова рода самом, того мы не обретохом прехождения ради многих лет и от раззорения неверных града Вологды. Но слухи наши простираются от древних человек, что в старых вологодских летописцах пишет сице, что преподобного сего отца Герасима Служба вся с полиелеом*** и Чудеса его написаны были для празднества на память преподобного предложены. И егда Божиим научением, грех ради наших, прииде раззорение на град Вологду от иноверных, тогда Житие святаго и со Службою безвестно утратися. А о приходе преподобного пишет сице: В лето шесть тысяч шестьсот пятьдесят пятое, августа в девятый на десят день, на память св. мученика Андрея Стратилата, прииде преподобный отец Герасим от богоспасаемого града Киева, тоя же веси* Глушенскаго монастыря постриженик, к Вологде реке еще до зачала града Вологды, на великий лес, на Средний посад Воскресения Христова, Ленивыя площадки Малого торжку, и создал пречестен монастырь во славу Пресвятыя Троицы от реки Вологды растоянием за полпоприща. И оттоле поживе ту преподобный лет тритцать один и скончася в лето шесть тысящь шестьсот восемдесят шестом году, марта в четвертый день, на память преподобного отца нашего Герасима иже на Иордане... Летописец краткий [17].
А. А. Засецкий
6655. 1147. авгу. 19. На Вологду пришел из Киева преподобный Герасим, построил маленький монастырь в полуверсте от реки Вологды, на ручью, именуемом Касарове. Он был постриженник Глушенскаго монастыря, преставился 6656**, марта в 4 дня, и положено тело его в той церькви. В его Житии, имеющемся на Вологде при той церкви, еще упоминается, что он пришел на великой лес, на Средней посад Воскресения Христова, Ленивыя площадки, Малого торжку. А из сего видно, что до прибытия сего преподобного было селение города посадом и торгом, который и ныне называется Ленивой площадкою, и при оном бывала прежде церьковь соборная деревянная на каменном фундаменте, при которой и гробницы древних вологодских архиереев находились. Ныне же место сие в загородном форштате, где приходская стоит церьковь каменная Воскресения Христова [18].
__________-
* Поприще - древнерусская единица измерения расстояний, равная 1,1-1,3 км.
** 6686, т.е. 1178 года.
*** Полиелей - одна из составных частей утрени, поющейся в особые дни, при возжении в это время в лампадах елея (см.: Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 2. М., 1992. С. 1834- 1835).
Сопоставляя цитированные тексты труда А. А. Засецкого, "Повести о чудесах" и Летописца Ивана Слободского, прихожу к следующим выводам.
1. Текст Летописца Ивана Слободского более близок к ранней летописной записи, чем текст "Повести о чудесах". В Летописце нет указания на позднюю топографию города; монастырь, где постригся Герасим, именуется Глушицким.
2. В сообщении о приходе Герасима на Вологду Засецким использованы как Летописец Ивана Слободского (у Засецкого: "...построил маленький монастырь"; в Летописце: "...монастырец возгради... на ручью, зовомом Касарове"), так и "Повесть о чудесах", хотя указывается лишь последний источник.
3. "Повесть о чудесах" историк именует Житием, в то время как в ней прямо отмечается, что "егда... прииде раззорение на град Вологду от иноверных, тогда Житие святаго и со Службою безвестно утратися". Важное известие о том, что ранние Житие, Служба и Чудеса Герасима существовали, но были утрачены и в середине XVII века их уже не было, в работе Засецкого было опущено.
_________
* Весь - в данном контексте - селение. "Тоя же веси", т. е. Киева.
** Так в тексте, т. е. 1148 год. Видимо, это типографская опечатка.
4. Опущено было Засецким и важное сведение "Повести о чудесах" о том, что Герасим пришел "к Вологде реке еще до зачала града Вологды".
5. Засецкий не дает никакого описания и анализа вводимых им в научный оборот уникальных источников. Ничего не говорится о времени их создания, датировке рукописей, содержащих эти источники и используемых историком. Текст источников передается в авторском пересказе, а не цитируется, причем передается, как уже отмечено, не полностью, ряд важных известий опускается.
6. Не объясняя противоречий, содержащихся в тексте "Повести о чудесах" (Герасим "прииде... еще до зачала града Вологды... - на Средний посад..."), историк без малейших сомнений делает вывод, что еще до прихода Герасима (до 1147 года) Вологда существовала как город с посадом, торгом и соборной церковью Воскресения Христова.
Эти весьма существенные недочеты труда А. А. Засецкого во многом способствовали нарастанию скептического отношения к новому источнику - "Повести о чудесах" Герасима Вологодского по вопросу о начале города Вологды и забвению Летописца Ивана Слободского.
В конце XVIII столетия был опубликован и второй труд по истории Вологодского края - академика П. Б. Иноходцева, содержащий общее описание Вологодского наместничества и историко-топографическое описание города Вологды [19].
Относительно Вологды автор отмечал, что "о начале сего города... не имеем достоверных известий". А вслед за этим писал: "По некоторым достоверным обстоятельствам полагать можно, что город Вологда построен в XI или X столетии: ибо в Житии преподобнаго Герасима Вологодскаго написано, что пришел он от Киева на Вологду в 1147 году, во время великого княжения Изяслава Мстиславича, внука Владимира Мономаха, и от реки Вологды за полверсты, а в версте от торжка, что ныне Ленивою площадкою называется, построил монастырь Троицкой, где теперь приходская церковь в верхней части предместья, на конце города, в которой церкве и гробница его обретается. Сей преподобный Герасим при создании реченнаго монастыря с вологодским мещанином Пятышевым... имел прения о том, что Пятышев земли под монастырь не давал и строить не допускал" [20].
Таким образом, Иноходцев также ссылался на "Повесть о чудесах", именуя ее Житием Герасима; считал, что город Вологда существовал во время прихода Герасима и построен в X-XI веках. Но здесь появляется "дополнительная" (избыточная) информация о споре Герасима из-за земли под церковь с "мещанином Пятышевым". По Иноходцеву, этот факт также извлечен им из Жития. Однако такой информации в "Повести о чудесах" нет. Она взята из предания, бытовавшего в Вологде в XVIII-XIX веках.
Предание это, вероятнее всего, шло со времени построения каменной Троицкой церкви в 1717 году. О позднем времени возникновения предания говорит и термин "мещанин", ставший распространенным в русской речи в XVIII веке, и указание на фамилию, поскольку оформление русских фамилий даже боярских родов - явление не ранее XIV-XV веков. К тому же в "Повести о чудесах" отмечается, что у гроба Герасима был излечен Матфей Мартириев Пятышев (чудо 16). И если бы отмеченное предание бытовало в XVII веке, вряд ли автор "Повести о чудесах" умолчал о нем, имея возможность еще более поднять авторитет Герасима.
Данное "дополнение", сделанное П. Б. Иноходцевым к Житию Герасима, вошло (также со ссылкой на Житие) в работы таких авторитетных ученых XIX века, как Н. М. Карамзин, Н. И. Надеждин, М. П. Погодин, С. П. Шевырев и другие [21]. Это "дополнение", безусловно, усилило недоверие критических историков к Житию ("Повести о чудесах") и достоверности даты - 1147 год [22].
С публикацией работ А. А. Засецкого и П. Б. Иноходцева сведения о Герасиме Вологодском и начале Вологды включаются во многие труды по истории, церкви и справочную литературу [23]. Но ни в одной из них нет анализа основного источника - "Повести о чудесах" Герасима Вологодского. Она продолжает считаться Житием Герасима. Используют источник, как правило, по трудам Засецкого и Иноходцева. Никто не подвергает сомнению достоверность прихода Герасима на Вологду в 1147 году. Относительно возникновения Вологды одни историки принимают 1147 год (С. П. Шевырев), другие датируют возникновение города X или XI веком (Н. И. Надеждин, И. Верюжский), третьи считают, что Вологда существовала в 1147 году, но как небольшое селение (Н. М. Карамзин, Н. И. Суворов, И. К. Степановский) [24].
Лишь в 1860-е годы крупнейший вологодский краевед Николай Иванович Суворов в статье о Герасиме Вологодском и ряде других дает анализ "Повести о чудесах", именуя ее по началу текста как "Чудеса преподобнаго отца нашего Герасима, что у Троицы близ Кайсарова ручья". Н. И. Суворов приводит основной текст источника, относящийся к Герасиму. Отмечает, что, по "рукописи о чудесах", ранее имелось Житие Герасима и "Служба с изложением чудес". Историк дает общую характеристику содержания источника и указывает время его создания. К сожалению, у Суворова нет критического разбора мнений предыдущих исследователей [25].
Анализ "Чудес" Герасима продолжался. Ряд историков церкви искали Глушенский монастырь, постриженником которого был Герасим до прихода на Вологду. И. Верюжский, создавший объемный труд на основе вологодской агиографии, отмечал в нем, что Глушенского монастыря в Киевской губернии не было. В связи с этим Верюжский и Филарет (Гумилевский) писали (без какой-либо аргументации), что Герасим постригся в Гнилецкой пустыни, основанной на месте пещеры Феодосия Печерского в с. Лесник, в 7 верстах от Киева [26].
Наконец, в 1895 году Н. Коноплев и И. Н. Суворов дают краткий, но научный анализ "Повести о чудесах" Герасима Вологодского, именуя источник "Сказанием о чудесах" [27]. Относительно места пострижения Герасима И. Н. Суворов писал, что "при Гнилецком монастыре был еще маленький Богородицкий монастырь при озере Глушец, близ Киева; монастырь татарами был в половине XIII века разрушен. Этим разрешается все недоумение: в старой рукописи одна буква прочитана за другую, вместо Глушецкий монастырь - Глушенский" [28]. Исследователь также дает сведения о Троицкой приходской церкви, каковой являлся бывший Троицкий монастырь "на Кайсарове ручье" с начала XVII до конца XIX века.
Таким образом, в конце XIX века завершен был научный анализ основного источника о приходе Герасима на Вологду - "Повести о чудесах" Герасима Вологодского.
К сожалению, в работах XX столетия, в том числе и нашего времени, по истории Вологды и края, как правило, не учитываются ни отмеченный путь исканий, ни выводы историков конца XIX века. И в наши дни видим в литературе такое же разнообразие мнений относительно начала Вологды, какое имело место в конце XVIII - первой половине XIX века. При этом исследователи продолжают ссылаться на какие-то летописи, несуществующее Житие Герасима Вологодского, мнения историков XVIII века, давно уже опровергнутые в науке [29].
Из анализа источников, введенных в научный оборот к настоящему времени, и анализа трудов предшествующих исследователей правомерно сделать следующие выводы по рассматриваемой проблеме.
1. Все сведения, относящиеся к приходу Герасима на Вологду, содержатся в "Повести о чудесах" Герасима Вологодского и Летописце Ивана Слободского. "Повесть..." составлена около 1666 года, Летописец - в 1716 году. Информация о приходе Герасима как в первом, так и во втором источнике базируется на данных более раннего Летописца или самостоятельной летописной записи. Поздний (относительно "Повести...") Летописец Ивана Слободского содержит более архаичный текст, но исследователи обращались к нему крайне редко.
2. Ни о самом Герасиме, ни о почитании его до XVII века прямых свидетельств в других источниках нет. Лишь в "Повести о чудесах" отмечается, что ранее существовали Житие и Служба Герасиму Вологодскому, которые в середине XVII века уже разыскать не удалось. Данные о Герасиме, включенные в "Повесть...", извлечены из "Летописца краткого". Последний до настоящего времени науке остается неизвестным.
3. Утвердилось мнение, что и о Троицком монастыре в других источниках нет данных до XVII века. Первые сведения о Троицком храме якобы содержат Окладная книга вологодских церквей 1618 года и Писцовая книга Вологды 1627-1628 годов, где храм отмечен уже как приходская церковь, каковою оставался до XX столетия [30].
Однако в Чудеса Дмитрия Прилуцкого, дополняющие его Житие, внесено известное "Предание о белоризцах", в котором отмечается, что работу белоризцев по укреплению города свидетельствовал "некто простец отнюд на концы посада в монастыри Живоначальныя Троицы" [31]. Следовательно, в данном Житии отмечается наличие Троицкого монастыря в середине - второй половине XV века, во время описанных событий и создания Жития Дмитрия Прилуцкого.
4. Несмотря на изложенные факты, нет оснований отрицать достоверность сведений о приходе Герасима на Вологду в 1147 году. В пользу их достоверности говорят конкретные указания на годы прихода и смерти Герасима (1147 и 1178) [32], наличие под Киевом Глушецкого монастыря, который, по разысканиям исследователей, существовал до 1240 года (до нашествия Батыя на Киев). Постриженником его, по Летописи Ивана Слободского и "Повести о чудесах", являлся Герасим.
5. Слова "Повести..." о том, что Герасим пришел "к Вологде реке еще до зачала града Вологды, на великий лес" свидетельствуют, что Вологда существовала тогда как поселение, но еще не была городом, то есть не имела укрепленного детинца-кремля, что собственно и именовалось в средневековой Руси городом. Создание монастыря в "великом лесу", вдали от поселений, в XII веке не имело бы смысла, да и неизвестно аналогов в истории Руси этого времени.
Последующее уточнение - "на Средний посад Воскресения Христова, Ленивыя площадки Малого торжку" - прием использования топографии города, современной времени создания "Повести о чудесах". Она дана для уточнения района возникновения монастыря. Данная топография находит отражение в описаниях Вологды XVII века - писцовых и переписных книгах [33]. Так, в описании города 1627-1628 года отмечается "Церковь ружная Воскресение Христова, что была соборная" (до освящения Софийского собора. - Ю. В.), на Ленивой площадке, "на старом городище" [34]. Следовательно, когда-то данная церковь находилась не на посаде, а в детинце. Можно полагать, что это было до середины XVI века, когда по приказу Ивана Грозного в Вологде развернулось шщюкое строительство, был возведен и новый каменно-дубовый детинец [35]. Административный и религиозный центр города смещается к Соборной горке, к югу от Ленивой площадки, и последняя попадает в район посада.
Исходя из этого, нет никаких оснований считать, что в 1147 году в Вологде существовал посад, тем более 3 посада (указание "Повести..." на Средний посад логически предполагает наличие еще двух крайних посадов).
Аналогичный вывод должен распространяться и на церковь Воскресения Христова. Все исследователи XVIII-XX веков, писавшие о ней, считали и считают церковь древнейшей и существовавшей в 1147 году [36], хотя для этого нет никаких оснований. Не возведена ли она в конце XV века в связи с присоединением Вологды к Великопермской епархии и преобразованием последней в Вологодскую и Великопермскую? Именно с этого времени при данной церкви могли погребать умерших вологодско-пермских владык (факт выдвигался рядом краеведов как аргумент, свидетельствующий о древности храма), так как до 1492 года церкви Вологды подчинялись архиепископу Великого Новгорода и управлялись его наместником-десятильником.
Наиболее раннее известие о церковном строительстве в Вологде относится к 1303 году, когда здесь была освящена новгородским архиепископом Феоктистом церковь во имя Пресвятой Богородицы [37]. На основании данного свидетельства, безусловно, нельзя утверждать, что это была первая церковь в Вологде.
6. В решении вопроса относительно состояния Вологды в 1147 году важнейшее значение имеет планомерное археологическое обследование территории города. Однако проведенные до настоящего времени археологические раскопки в городе, начатые еще в 1809 и 1866 годах, пока не дают однозначного и окончательного решения проблемы [38]. Во многом осложняет работу археологов полная неизученность истории градостроительства Вологды до XVII века [39]. Общеизвестно, что старый центр города находился на Ленивой площадке. Но первичен ли он? Московский археолог А. В. Никитин, много лет своей жизни посвятивший археологическому изучению Вологодского края и Вологды, писал, что территория города, именуемая старым городищем, "не может считаться типичной для городищ в силу своего сравнительно равнинного и открытого положения на местности" [40]. Думаю, что целесообразно более внимательно отнестись к этим размышлениям. И вполне возможно, древнюю Вологду откроют те археологи, которые откажутся от двухвековой, но никем не доказанной и далеко недостаточно убедительной традиции, относящей центр древней, начальной Вологды к району бывшей Ленивой площадки, где в 1947 году заложен памятник 800-летию города.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Башенькин А. Н., Кукушкин И. П. Древняя Вологда // Вологда: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. Вологда, 1994. С. 29-45;Никитинский И. Ф. Ранние средневековые находки из города Вологды // Там же. С. 46-53.
2ГВНП.№1.С.9.
3 ГВНП. № 2 (1266 г.); № 3 (1270 г.); № 6 (1304-1306 гг.); № 7 (1304-1305 гг.); № 9-10 (1307-1308 гг.); № 14 (1326-1327 гг.); № 15 (1371 г.); № 19 (1435 г.); № 22
(1456 г.). Хотя в новгородской грамоте Яжелбицкого договора в перечне волостей есть и Вологда, однако, исходя из распоряжения ею в 1446 и 1462 годах великими князьями, характер отношений между Новгородом и Вологдой не ясен. По договору 1471 года за Новгородом, точнее новгородским архиепископом, остается лишь право церковной юрисдикции на территории Вологодского края. В перечне новгородских волостей Вологды нет, относительно прав архиепископа записано следующее: "А на Волоце и на Вологде владыце церкви и десятина и пошлина своя ведати по старине" (Там же. № 26. С. 46).