В 1844 году семья Михаила Алексеевича переехала из Вытегры в Вологду. Сыновья поступили учиться в Вологодскую гимназию. М.А. Зубов стал непременным членом Вологодской губернской дорожной комиссии, а в 1849 году был утвержден еще и в звании члена попечительского совета о тюрьмах. В 1855 году он был назначен начальником дружины и ушел в ополчение; домой вернулся в 1856 году [1]. В 1871 году М.А. Зубов стал действительным членом Вологодского комитета православного миссионерского общества и Вологодского общества спасения на водах. По его проекту было выстроено здание Присутственных мест [1] (сейчас Вологодский педуниверситет).

      В 1849 году Ларисса Алексеевна получила в наследство от отца 18 600 рублей. На эти деньги купили деревню Середку, 864 десятины земли, а на 10 000 рублей строевого леса на дом. В 1852 году Михаил Алексеевич, продав еще деревню Цаплино, выстроил в Вологде свой дом на Большой Архангельской улице (ныне ул. Чернышевского, бывший дом 10), а в 1858 год еще и небольшой флигель. Одна половина дома была двусветной с высотой потолков порядка 4,5 м, где располагались зал площадью около 100 квадратных метров и обширная столовая. Оригинал фотографии зала 1901 г. был представлен на выставке в театре им. Моссовета во время юбилейных дней города Вологды в Москве в 1997 году. Ее копия обошла несколько книжных и газетных изданий [10]. Сильно увеличенную фотографию этого зала можно увидеть в Вологодском музее «Мир забытых вещей». Вторая жилая половина дома была двухэтажной.

      В этом доме, а также в имении Порозово прошла часть жизни детей Михаила Алексеевича и Лариссы Алексеевны. По мере взросления детей М.А. Зубов начал приобретать для них отдельные владения. Когда дочь Ольга в 1856 году вышла замуж за Николая Ярышкина, ей отдали наследственное имение матери Белозерово и пустоши Афанасово и Иваньково с Мосейкой. В 1865 году М.А. Зубов купил Мураниху на реке Мызе и выстроил там небольшой усадебный дом для старшего сына Алексея, инвалида с детства, плохо владевшего ногами; ему же отдали еще деревню Сямжину. В 1869 году в Заломаихе был выстроен дом для Михаила. В 1872 году на имя Николая была приобретена Потулиха, а в 1873 году еще и Горка [1, 11].

      Дома Зубовых в Вологде и в имении Порозово фактически превратились в музыкальные салоны, т. к. выйдя в отставку в 1853 году в чине полковника, Михаил Алексеевич организовал хоровое общество, которым сам и руководил. Он был большим любителем пения и часто учил петь детей. Вот как об этом вспоминает его внучка Мария Юльевна Зубова: «По вечерам иногда он собирал всех младших детей, а также старостиных, садился за рояль и разучивал с нами песенки. Все какие-то старинные и странные. Помню одну: С тобою быть как счастлив я,

      Поешь ты лучше соловья,
      А ключ, под камнем что течет,
      К уединению нас влечет» [1].

      Михаил Алексеевич сам неплохо исполнял арии из русских и итальянских опер. Особенно ему удавалась ария Ивана Сусанина из оперы М.И.Глинки «Жизнь за царя». Позднее М.А. Зубов начал сочинять романсы; у автора книги сохранились его рукописные ноты романса «С тех пор как я тебя узнала» на слова сына Юлия Михайловича. Каждую субботу разыгрывались трио и квартеты: сын Михаил - «виолончель, Александр Семенович Брянчанинов - первая скрипка, затем член суда Бантле Александр Антонович и служащий в акцизе Вознесенский. Аккомпанировала на рояле Фаина Александровна Межакова, дальняя родственница, жена Кадниковского уездного предводителя дворянства», не пропускавшая ни одной музыкальной субботы. Она же была концертмейстером во время пения жены сына Юлия Софьи Петровны, которая затем сменяла ее в трио и квартетах на рояле. Детям
 

Параметры и конструкция дома М.А. Зубова в Вологде (обмеры и реконструкция интерьера, сделанная автором в 1995 г.)

Дом М.А. Зубова в Вологде на бывшей Бол. Архангельской улице (фото автора 1993 г.)

Зал в доме М.А. Зубова на Бол. Архангельской ул. (позднее ул. Чернышевского, д. 10) (фото из семейного архива автора)

Столовая в доме М.А. Зубова (фото из семейного архив автора)

      разрешалось слушать музыку, сидя в комнате второго этажа вологодского дома на ковре перед окнами, выходившими вниз в зал [1].

      Старость Михаила Алексеевича и Лариссы Алексеевны была благополучной и проходила в окружении детей, внуков, племянников, воспитанников и друзей. Со стариками жили сын Михаил Михайлович и племянница Елизавета Владимировна Скрипицына, воспитывались незаконнорожденная дочь сына Алексея Юлинька и старший сын управляющего имением Порозово Якова Ваня, которого отдали в гимназию и учили музыке. По воскресениям всегда приходили сын Алексей Михайлович с женой Евлалией Алексеевной, а на праздники приезжали погостить сын Юлий с женой и младшими детьми. Тогда все вместе обедали в большой столовой и проводили вечера в огромном зале.

      Часто приезжали в гости дальние родственники и знакомые: Неёловы, Орест Николаевич и управляющий Вологодским государственным банком Лаверий Платонович с женой Ларисой Петровной; Межаковы; лесничий Дмитрий Сергеевич Макшеев с женой Антониной Петровной, сестрой жены Юлия Михайловича Софьи Петровны. Приходили близкие знакомые: служащий дворянской опеки Николай Аполлонович Волоцкой, лечивший всех электро-гомеопатией, с дочерьми Машей и Сашей и двоюродным племянником Колей Шеиным; Лидия Платоновна Окулова с дочерьми Марией, игравшей одно время вместе с мужем Королёвым на провинциальной сцене, и Лидией c мужем князем Сергеем Александровичем Волконским и их сыновьями Сергеем и Александром; Ольга Степановская с мужем Иваном Константиновичем, дочкой Олей и другими детьми. Бывали Кирилл Алексеевич Дружинин с женой Квашниной-Самариной и др. [1].

      Летом местом пребывания всей семьи, родных и знакомых становилось имение Порозово. Там постоянно гостили племянники Михаила Алексеевича Алексей Батюшков и Лидия Сергеевна Зубова, дружившая со своей двоюродной сестрой Антониной (Ниной) Ярышкиной и воспитанницей Юлинькой. Сыну Юлию Михайловичу с женой и разновозрастными детьми отводили целый флигель, в котором они жили своим хозяйством. Лидия Сергеевна всегда была очень ласкова с детьми Юлия, за что они ее очень любили и называли просто «Лидинька». Она любила подшутить, но все это так добродушно, что сердится на нее было нельзя, тем более, что она тут же смеясь начинала петь:

      «Ты ль меня, я ль тебя огорчила,
      Я ль тебя, ты ль меня извела,
      Ты ль меня, я ль тебя из графина,
      Я ль тебя, ты ль меня - из ведра!»

      Младшие дети обычно вместе с детьми управляющего и мельника целый день играли во дворе под липами или около «гигантских шагов». А старшие целый день пропадали на реке: купались, катались на лодках, ловили рыбу, уходили гулять на «Жоли рив», по-французски «красивый берег» (берег Маслены, названный так Михаилом Алексеевичем), или в многочисленные Порозовские рощи за цветами, ягодами, грибами [1].

      Михаил Алексеевич «очень любил смотреть как веселится молодежь, и поэтому почти каждое воскресенье в Порозове устраивались танцевальные вечера. Еще накануне вечером горничная Пашета и лакей Федор натирали пол в зале, чистили бра, висящие по стенам, протирали зеркала и т. д. Гости съезжались обыкновенно с утра, иные приезжали к обеду». Бывали дальние родственницы «барышни Зубовы»: Елизавета, Вера и Наталия Николаевны (из «Погореловской» ветви рода), жившие верстах в 3-х от Порозова в своей усадьбе Жегалиха. Их фотография с братом, бывшим моряком Николаем Николаевичем, уже приведена в работе в главе о «Погореловских» Зубовых. После обеда старички садились за карты, молодежь гуляла. Но когда в зале раздавались торжественные звуки полонеза (это играли Ольга Михайловна или Софья Петровна), Михаил Алексеевич бросал карты и появлялся в дверях гостиной в мягких сапогах и синем сюртуке. Он плавно скользил по залу в такт музыки и приглашал одну из трех сестер Зубовых, уже пожилых девушек. Он
 

Михаил Алексеевич (с трубкой) в усадьбе Порозово с детьми и внуками (слева направо): Михаил Михайлович с собакой Крэк, Ольга Михайловна Ярышкина, Антонина Ярышкина, воспитанница Юлинька и Коля Ярышкин (фото из семейного архива)	В гостиной Порозовского дома (слева направо): Ольга Михайловна Ярышкина, Юлий Михайлович с женой Софьей Петровной, Наталья Николаевна Зубова из Жегалихи, Антонина Ярышкина и воспитанница Юлинька (фото из архива Л.П. Васильевой)
Гости Порозова (слева направо): Михаил и Юлий Михайловичи Зубовы, Коля Ярышкин, жена Юлия Софья Петровна (?), Ольга Михайловна Ярышкина, воспитанница Юлинька и Антонина (Нина) Ярышкина.	Дом в Порозове со стороны двора (слева направо): сидят на траве дочь Юлия Михайловича Лиза, Юлий Михайлович, его дочь Нина и Коля Ярышкин; стоят Алексей Батюшков, Владимир Юльевич Зубов, воспитанница Юлинька (на коленях) и кормилица Матрена с грудной дочерью Юлия Михайловича Любой на руках; лежит его сын Юлик; катаются на гигантских шагах его дети Маша, Миша, Оля и Маша Скворцова; далее стоят гости и прислуга Михаила Алексеевича - повар Михайло (в темном), Яков, Аннушка и другие (фото из семейного архива Л.П. Васильевой ~1881 г.)

      становился в первую пару, за ним шли взрослые, за ними молодежь, а сзади всех дети. Михаил Алексеевич важно и «торжественно обходил несколько раз кругом зала, ведя, как королеву, свою даму, которая приседала и поднималась на носках по всем правилам танцевального искусства. Следующие пары шли уже менее торжественно, а дети просто скакали козлами». Кончив полонез, Михаил Алексеевич расшаркивался перед своей дамой и возвращался в гостиную к картам. Молодежь танцевала веселые польки и кадрили. «Старушки, сидевшие в глубине зала, перед столом, уставленным всевозможными сластями, торопились поджимать под себя ноги, когда на них налетала какая-нибудь уж слишком расскакавшаяся пара». Когда в конце вечера раздавались звуки мазурки, Михаил Алексеевич второй раз появлялся в зале и приглашал одну из своих дам» [1].

      Ларисса Алексеевна умерла 13 апреля 1877 года. А в 1880 году либо сам Михаил Алексеевич, либо кто-то из его детей заказали талантливому вологодскому художнику, одно время учившемуся вместе с Михаилом Алексеевичем в Корпусе инженеров путей сообщения, Платону Тюрину два парных овальных портрета: Михаила Алексеевича и, видимо, с фотографии его умершей жены [12]. Портреты Михаила Алексеевича и Лариссы Алексеевны вышли прекрасно и были повешены в простенке окон в столовой вологодского дома Зубовых, под портретом деда Александра Федоровича [1]. Здесь портреты провисели до революции, а потом уже после войны были куплены Вологодским музеем-заповедником, у хранившей их, видимо, знакомой Зубовых Пименовой. Сейчас эти портреты экспонируются в Вологодском музее «Мир забытых вещей» [8].

      Зимой 1884-85 гг. Михаил Алексеевич сильно заболел, началась водянка. 18 октября 1886 года в 7 часов 30 минут утра он скончался от паралича сердца. Хоронили его в Спасо-Прилуцком монастыре. Внук Петя нес образ, Ваня бархатную подушечку с орденами. На крышке гроба была прикреплена шпага и военная фуражка, которые после похорон увезли домой. Порозово унаследовал старший сын Николай Михайлович, а вологодский дом на Большой Архангельской улице Михаил Михайлович. После его смерти в 1901 году вологодский дом перешел к Николаю Михайловичу, флигель к Юлию Михайловичу, а Порозово к старшему сыну Николая Нилу Николаевичу[1].

      Источники:

      1. Родословное дерево Зубовых (рукописный чертеж), дневники, письма, фотографии и надписи к ним из семейного архива Н.В. Лукиной. «Родословная Зубовых» (рукопись) из семейного архива Р.В. Зубова. М.Ю. Зубова «Мои мемуары, годы 1878-1886.» (рукопись) из семейного архива Л.П. Васильевой.

      2. Кузнецов А.В. Свод вологодских волоков. Тотьма: Русское Устье, 2002. С. 17.

      3. Макарова Т. П. Вытегра (буклет). 1991.

      4. Случевский К.К. По северу России. Вологда: Изд-во «Музей дип. корпуса», 2000. 180 с.

      5. Северный склон Волго-Балтийского канала - гидросооружения и водные пути. Вытегра, 1996

      6. Чесноков Н. Земля Вытегорская. Вологда: Изд. РИА«Русский Север» - «Партнер», 1997. 8 с.

      7. По сведениям, любезно предоставленным директором Вытегорского районного краеведческого музея Т.П. Макаровой.

      8. РГИА. Фонд 1343, оп. 22, ед. хр. 2428 и сведения, любезно предоставленные ведущим научным сотрудником Вологодского государственного музея-заповедника М.Е. Даен.

      9. Лукина Н.В. Пушкинское наследие и усадьба XIX века (некоторые примеры) // А.С. Пушкин в Подмосковье и Москве. Документы. Материалы. Исследования. Пушкинская конференция 1997 года. Большие Вяземы, Гос. ист.-лит. Музей-заповедник А.С. Пушкина, 1998. С. 55-68.

      10. Лукина Н.В. Новый документ об имении Вревских Голубово // Усадьба в русской культуре XIX - начала XX веков (Мат. научн. конф. 22-24 ноября 19094 г. Пушкинские горы.) М.: МЦНТИ, 1996. С. 15 (фото усадьбы Михаила Алексеевича Порозово).

      11. Лукина Н.В. Порозово и Заломаиха - вологодские усадьбы М.А. и М.М. Зубовых // Мат. по истории Вологодского дворянства. Вологда: Книжное наследие, 2001. С. 28-39.

      12. Даен М.Е. Вологодский художник П.С.Тюрин // Панорама искусств. М.: «Советский художник», 1983. № 6. С. 325-326.
 

Портреты Михаила Алексеевича и Лариссы Алексеевны Зубовых работы вологодского художника Платона Тюрина 1880 г. (современной фото автора экспозиции Вологодского музея «Мир забытых вещей»)	Спасо-Прилуцкий монастырь, где были могилы Зубовых (современное фото автора)

     

Дети и внуки Михаила Алексеевича и Лариссы Алексеевны

«Дикость, подлость и невежество
не уважает прошедшего, пресмыкаясь
перед одним настоящим.»

А.С. Пушкин

Алексей Михайлович (25.05.1831-06.01.1893), коллежский секретарь

      Старший сын Михаила Алексеевича и Лариссы Алексеевны Алексей Михайлович (XX-22) родился в Вологде 25 мая 1831 года. Он был инвалидом с детства и плохо владел ногами. Детство его до 1844 года проходило в Тихвине и Вытегре, где служил отец. Затем была учеба в Вологодской гимназии. Лечение в Габсале, куда он ездил с матерью в 1848 году, не вылечило его. Тем не менее, многие годы Алексей Михайлович служил в Вологодской Дворянской опеке. Служба была почти номинальной, но дала ему чин коллежского секретаря [1].

      В 1877 году Алексей Михайлович женился на внучке местного архиерея Евлалии Алексеевне Товневой. Зажили отдельно от родителей, сначала в имении Мураниха на реке Мызе, где Михаил Алексеевич выстроил для Алексея небольшой усадебный дом, а потом в своем доме в Вологде. Детей у них не было, но Алексей Михайлович имел незаконнорожденную дочь Юлию Алексеевну (Юлиньку) (XXI-4), воспитывавшуюся у Михаила Алексеевича. Юлиньке дали хорошее образование, обучили музыке. После смерти бабушки Ларисы Алексеевны она вела хозяйство дедушки. В 1887 году Юлия Алексеевна вышла замуж за Соколова [1].

      Алексей Михайлович скончался 6 января 1893 года и был похоронен возле храма в Спасо-Прилуцком монастыре. Надгробный камень с его могилы - единственное, что сохранилось до наших дней от всех захоронений нескольких поколений Зубовых.

      Евлалия Алексеевна до конца дней сохранила родственные отношения с Зубовыми, заботилась о детях сестры и брата мужа, Ольги и Юлия. Евлалия Алексеевна держала в Вологодском театре свою ложу и часто приглашала туда родных на спектакли [1].

Ольга Михайловна Ярышкина (07.06.1833-1894)

      Ольга Михайловна (XX-23) родилась в Вологде 7 июня 1833 года. Ее детство, как и Алексея, прошло в Тихвине и Вытегре, юность - в Вологде. В 1856 году она вышла замуж за военного Николая Ярышкина, получив в приданое имение матери Белозерово с пустошами Афанасово, Иваньково и Мосейка и 6000 рублей. За 500 рублей ей купили рояль, на устройство хозяйства истратили 1500 рулей, а остальные деньги положили в ломбард. Зажили в своем имении, но в 1866 году Ольга Михайловна овдовела. Тем не менее, она сумела дать прекрасное воспитание и образование троим детям: Ольге, Антонине и Николаю. В 1873 году она переехала жить в Петербург, но часто гостила с детьми у родителей в Порозове. Скончалась в 1894 году [1].

      Ольга Николаевна (XXI-5) в 1895 году вышла замуж вторым браком за директора Томской гимназии Бакая, жила с ним в Сибири и только к концу жизни вернулась в Вологду. Антонина (Нина) Николаевна (XXI-6) вышла замуж за Римского-Корсакова; брак не был счастливым - она разошлась с мужем и в 1895 году вернулась в Вологду с двумя сыновьями. «На Рождество она лишила себя жизни выстрелом из револьвера». Один из ее сыновей Борис (XXII) был убит в Первую мировую войну. Николай Николаевич Ярышкин (XXI-7) - полковник стрелкового полка служил в Хабаровске; во время войны прибыл на западный фронт «колотить немцев» и был смертельно ранен [1].

      Николай Николаевич Ярышкин стал военным по стопам отца. Начало его службы проходило в Сувалках. В 1894 году он писал своей двоюродной сестре Нине Юльевне Зубовой из части: «За время, в которое мы с тобой не виделись, я оставлял только на время маневров, т. е. на две недели, Сувалки. Ты, вероятно, не вполне представляешь себе, что это за гадость провинциальная жизнь по сравнению с Петербургом!» И далее, в другом письме: «В настоящее время все занятия у нас в поле, и часто к 6 часам утра я должен находиться в 2-2 1/2 верстах от моей квартиры». Как-то простудившись, он поехал лечиться в Виленский госпиталь, откуда написал: «Пришлось ехать 89 верст, отделяющие нас от жел.[езной] дороги. Дорога была отвратительная: везли сначала на санях, потом на телеге, а иногда приходилось идти и пешком; все это, конечно, было бы пустяки для здорового; к довершению удовольствий, меня еще два раза вывернули. В Вильно я проходил целый день по делам и, наконец, улегся в госпиталь с температурой в 39,4, головной болью и кашлем. На другой день приехала ко мне Нина [сестра - Н.В.Л.] с тюбиком сладостей, и все с такими, которые я очень люблю; она провела у меня целый день. На 1-ый день Пасхи, только что проснувшись, открываю глаза - стоит кочегар Либаво-Роменской дороги и подает мне от Нины две корзинки: кулич, пасха и пр. и пр. Но вообще госпиталь оставляет неприятное впечатление: иногда попадаются сильные страдания, а подчас и драмы; наконец, неприятно видеть болезни, от которых сам не гарантирован. Провалялся я в госпитале около 3-х недель и, несмотря на уговоры доктора еще остаться, поехал к Нине в Минск, прогостил у ней сутки и поехал в Сувалки уже по хорошей дороге, но как ни заботился о себе дорогой, а все-таки должно быть снова простудился: что-то нездоровится».

      С начала 1914 года Николай Ярышкин служит в Хабаровске. Оттуда он пишет Нине Юльевне: «...жить все-таки можно, а иногда даже и очень интересно! Нужно только добиваться того, что нам по силам и составить себе внутренний свой мирок. Что касается твоего театра, то, поверь, везде хлеб зарабатывать тяжело, одно слово, обязанность пахнет уже ярмом! Есть, конечно, и в этом, как и везде, исключения, но они редки. Часто бывают временные пессимистки, на что влияет и возраст: приходится одни мечты заменять другими, и это часто тяжело, но с годами появляются новые привычки, новые мечты, и острота пессимизма уляжется и тогда скажешь: « и скверные люди и много надо труда, а жить все-таки хорошо! Терпи и терпи! ... Живется здесь и скучно, и невероятно дорого. Мне временно приходится жить в центре города, так как боялись и здесь беспорядков, но их не было. Казармы ж в глухом месте. Город красивый, и на Амуре я еще в первый раз. В начале марта обещались отпустить меня на Пасху к Оле [сестре - Н.В.Л.] в Иркутск. В Европ.[ейскую] Россию скоро ворочаться не думаю. Через год с небольшим я выслуживаю небольшую пенсию и тогда, может быть, выйду в отставку и приеду, вероятно, в Петербург. Но все это покуда мечты! События последних месяцев, по-моему, были отвратительны, местами настоящий террор! Но все-таки я очень рад, что рухнул прежний несправедливый режим: на несправедливость, подлость, бездарность и всевозможные протекции я вдоволь налюбовался!»

      О дальнейшей судьбе Николая Николаевича мы узнаем из писем его сестры Ольги Николаевны Бакай (рожд. Ярышкиной) (XXI-5) из Томска Нине Юльевне в Москву. Вот что она писала 24.02.1915 года: «Дорогая, милая сестра Нина! Меня очень обрадовало твое милое письмо: мне так было приятно узнать, что ты рассмотрела и оценила, и полюбила моего бедного Колю, погибшего не от потери ноги, а вследствие своей деликатности и несчастно для него сложившихся обстоятельств. Расскажу тебе подробно всю эту тяжелую драму. В ночь на 8 ноября Коля, командуя 4-ым Восточно-Сибирским стрелковым полком, находясь между Петроковым и Лодзью под Згревом, выдержал 4 штыковых боя, находясь с саблей в руках впереди своего полка, но под конец боя часа в 2 ночи ему шрапнелью превратило левую ногу в мягкий кровавый мешок, всю ниже колена и вершка 2 выше него. Так как он упал на немецком расположении в темноте, то три часа пролежал истекая кровью, не будучи в состоянии двинуться; когда стал кричать своих, то немцы пришли раньше и
 

Николай Николаевич Ярышкин с матерью Ольгой Михайловной (рожд. Зубовой)	Полковник Николай Николаевич Ярышкин
Полковник Николай Николаевич Ярышкин	Полковник Николай Николаевич Ярышкин

      хотели его прикончить, но он с ними поговорил по-немецки, и они его не убили. Это он мне сам написал из Лодзи на другой день после операции; жаль только, что не сказал содержания разговора с этими негодяями! На 4-ый день после операции (ампутации ноги) немцы стали опять брать Лодзь, раненых спешно вывозили; но, вследствие загруженности пути, его 60 верст везли 2 дня без перевязки, бинты свалились - загрязнение раны и, как следствие, заражение крови! Месяц целый боролся крепкий организм и вышел бы победителем, если бы у нас была хотя малейшая способность [противостоять] к нарывам и нагноениям. Теперь в медицине практикуется при заражении крови отвлечение гнилостных бацилл в нарыв, кот.[орый] умышленно вызывают на здоровом месте. Коле на правой ноге старались вызвать нарыв, но не могли, настолько кровь была хороша. Без сознания он был только 2 дня: говорил по-французски, командовал полком, бредил сражением. 24 ноября только я получила от него телеграмму о его нахождении в Варшаве, в госпитале Св. Духа с просьбой немедленно выехать, и мы с дочерью выехали через час в тот же вечер. Вместо 6 дней обычных до Варшавы, нас двигали 11 дней, и мы прибыли 4 дек.[абря], а Коля скончался 2 декабря [1914 г. -Н.В.Л.] и стоял в католической каплице в великолепном металлическом гробу. ...что мы тут перенесли, не поддается описанию. Сама суди: чужой город, чужой язык, отсутствие удобств, т. к. в 18 верстах немецкая армия, над нами «Гайве» и такое страшное неизгладимое горе. ...я же должна была обдумывать каждую мелочь похорон, считать гроши, расплачиваясь со всякими «акулами», ездить по военному начальству, когда извозчиков надо умалять везти, так как лошадей нет, все хромые, раненые и в конец замученные; в таких случаях кто-нибудь всегда поможет, а мы были одни. Полк в бою, никого знакомых! Хоронили под немецкими снарядами под гул канонады, но страху не было».

      Из других писем узнаем о жизни самой Ольги Николаевны. 01.11.1915 г.: «Мы живем в казарме, можно сказать, т. к. все здание гимназии занято не одной тысячей солдат... Шум, песни, пляска, пение молитв, команда, счет «раз-два» и запах грязных онуч в смеси с ароматами свежего хлеба. Двор завешан бельем всех цветов радуги, под окнами неприличные сцены! В результате потолок в кабинете мужа грозит, по словам архитектора, рухнуть со всеми балками, а из столовой все шкафы с посудой вынесли в ожидании обвала штукатурки. Пока еще жить можно в Томске, хотя многое из вещей первой необходимости поднялось в цене на 50 % стоимости и по временам не хватает сахару». 15.01.1917 г.: «...мне, живя в Томске, не залечить той глубокой сердечной раны, которую мне причинила смерть Коли, исковеркавшая все мои надежды и отнявшая у меня присущую мне жизнерадостность. Я только и мечтаю опять со своими красками и полотном забраться на лето в глушь, где бы меня не трогала жизнь. ...я, как и Коля, люблю «бродяжить», устою от людей, с которыми всегда живу в мире и хороших отношениях, но глубоко в душу их не пускаю... Когда на земле все поуспокоится, поеду в Вологду, всех повидаю, если жива буду». 25.03.1917 г.: «Я сейчас ...из-за кашля не езжу в Общину сестер милос.[ердия] Кр.[асного] Кр.[еста], где около 3-х лет я попечительницею... Мне всего тяжелее борьба, от кот.[орой] я всегда сторонилась, но если надо было, то я была хорошим борцом, и жизнь свою создавала сама без всякой помощи, как и все знания свои сама накопила своим трудом после института. Теперь я старушонка болею часто, хотя вид имею бодрый, хожу скоро, увлекаюсь всем больше молодых и гораздо более молодых читаю, особенно серьезного. Теперь я себя отлично нравственно чувствую... Если бы только войну скорее кончить победой! Люблю горячо Россию! Даже не знала, как я горячо люблю свой народ русский!». 04.05.1917 г.: «...жизнь никому даром не обходится! Я тоже всю жизнь трудилась, иногда непосильно работала днем и ночью, ...в Красноярске я поднимала 5-ти пудовый куль муки, брала на руки зараз мужа моего и Олю (взрослую девушку) и бежала с ними через всю квартиру... Поцелуй Антонину Петровну Макшееву [у которой на войне погиб сын], скажи, что я глубоко сочувствую ее горю, т.к. сама теряла детей и недавно потеряла брата. Поклонись всем, кто меня помнит еще. Любящая твоя сестра О. Бакай».

Николай Михайлович (10.10.1834-20.01.1902), военный инженер-строитель,генерал и действительный статский советник

      Николай Михайлович (XX-24) родился в Вологде. Также, как и отец, в 1848 г. он поступил в Корпус военных инженеров путей сообщения и в 1856 году вышел в офицеры. Уехал в Тифлис строить железные дороги, стал начальником путей сообщения Кавказа, затем строил Батумский порт и потом много лет подряд был его начальником. Женился 30 апреля 1861 года на имеретянке Имеди (Надежде) Николаевне (рожд. княжне Церетели) (?-21.04.1915), дочери предводителя Кутаисского дворянства в 1861-68 и 1878-1884 гг., генерал-майора Николая Дмитриевича Церетели [2]. В 1872 году Михаилом Алексеевичем на имя Николая была приобретена на деревня Потулиха, а в 1873 году еще и Горка [1].

      Семья Николая Михайловича жила сначала в Кутаиси, а затем много лет в предместье Батуми Чимито. Родилось 9 детей: Нил (XXI-8); Лариса (XXI-9), с 1881 года по мужу Орловская; Нина (XXI-10) (13.10.1864-?), по мужу, начальнику войск в Фергане генерал-майору Александру Ивановичу, умершему в Петербургской тюрьме, - Гиппиус; будущий композитор военной музыки Георгий (XXI-11); Екатерина (XXI-12), Николай (XXI-13), Михаил (XXI-14), Александр (XXI-15) и Ольга (XXI-16) (02.02.1867-1925), в браке с Петром Николаевичем, Вадбольская [2]. Семью Зубовых в 1964 году в Кутаиси, а в 1878-79 гг. в Батуми навестил брат Михаил [1].

      В конце 1880-ых годов Николай Михайлович некоторое время жил в Санкт-Петербурге, видимо, в собственном доме (в Зубовом переулке). Затем он приезжал в Вологду в 1885 году и позднее, а также в Порозово, доставшееся ему в наследство от отца; в 1890 году вернулся в Батуми [1]. В этом же году его там навестил брат Юлий. По воспоминаниям брата, контора уже произведенного в генералы Nicolas находилась в «довольно большом и прекрасно расположенном» одноэтажном кирпичном доме. Кругом зеленели и высились горы, образуя «в небольшом виде почти такую же декорацию, как вокруг рио-де-жанейровского рейда». Батумский порт представлял собой сложное хозяйство: на рейде всегда было много пароходов и парусников; специальный мол с рельсами и трубами был устроен для судов, наливающих в Батуми керосин и т. д. Помощником Н.М. Зубова, следящим за порядком в порту, был 70-летний отставной генерал-лейтенант Александр Иванович Греве, который одновременно ухаживал за посаженным им в городе прекрасным садом, состоящим из редких растений. Многие из них были посажены членами царской семьи и другими знаменитыми гостями Батуми. Юлий Михайлович тоже высадил на память небольшую тую [3]. Затем поехали в Чимито, где жила семья Николая Михайловича. В 1891 году Николай Михайлович с дочерьми Катюшей и Ольгой неделю гостил у брата Михаила в Заломаихе [1].

      В конце 1901 года Николай Михайлович сильно заболел и с опасностью для жизни срочно приехал из Батуми в Санкт-Петербург, где был помещен в частную клинику для лечения. Болезнь была слишком серьезной - рак. После операции доктора сказали родным, что прожить ему остается несколько месяцев, едва ли год. Николай Михайлович скончался в Вологде 20 января 1902 года и был похоронен в Спасо-Прилуцком монастыре. Вологодский дом Зубовых и имение Порозово перешли по наследству его жене Имеди (Надежде) Николаевне и детям [1].

      Несколько слов о детях, внуках и правнуках Николая Михайловича.

      Нил Николаевич (XXI-8) (03.08.1863-?), наследовавший от отца имение Порозово, приехал туда жить с семьей в 1894 году. Сначала при Вологодском съезде он был кандидатом в земские начальники, а с 1896 года стал земским начальником Вологодского уезда и секретарем земского правления. С женой Варварой Стратоновной они имели семерых детей. Это Нил 1895 года рождения (XXII-3), погибший в Первую мировую войну; Николай (Кока) (XXII-4), Вера (XXII-5), Константин (XXII-6), Мария (XXII-7), Галина (XXII-8) и Кира (XXII-9) [1, 2].
 

Алексей, Юлий и Эраст Зубовы	Имеди (Надежда) Николаевна Зубова (рожд. кн. Церетели) с сыном Нилом (фото ~ 1865 г. из архива автора)
Памятник на бывшей могиле Алексея Михайловича Зубова в Спасо-Прилуцком монастыре	Николай Михайлович Зубов в 1860-ых гг. (фото из семейного архива Р.В. Зубова)
Нил Николаевич Зубов с женой Валентиной Стратоновной и сыном Нилом в 1900 году  (из семейного архива автора)	Нина Николаевна Зубова (из семейного архива автора)
Екатерина Николаевна Зубова	Николай Нилович Зубов

      Георгий Николаевич (XXI-11) (02.10.1866-16.03.1936) «учился в Нижегородской гр. Аракчеева военной гимназии, ...в службу вступил в 21-ый драгунский Белорусский Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича полк 2 ноября 1883 года, командирован в Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище 14 ноября» и зачислен юнкером 26 ноября того же года. «Произведен в унтер-офицеры 1 сентября 1885 г. Отчислен 20 марта 1886 г. Прибыл в полк 30 марта 1886 г. ... Произведен в корнеты 11 октября 1889 г. Назначен полковым церковным старостой 14 марта 1892 г., поручиком 15 марта 1894 года, прикреплен к Санкт-Петербургскому жандармскому дивизиону 4 ноября 1894 г. Назначен заведующим временной школой солдатских детей, учрежденной при дивизионе, 15 сентября 1895 г. ... Назначен исполняющим должность казначея дивизиона 5 марта 1895 г. Принял 2-ой эскадрон как командующий, 10 июня 1900 г. Член дивизионного суда с 14 августа 1900 г. по 14 февраля 1901 г. и с 14 ноября 1901 г. Штабс-ротмистр с 1 января 1901 г.» [4]. За многолетнюю службу был награжден орденами Св. Станислава 3 ст., Св. Анны 4 и 3 ст., Св. Владимира 3 ст. с мечом, Св. Георгия и саблей его имени, серебряной медалью в память коронации Александра III и серебряной медалью в память коронования Николая II [2, 4].

      В течение 20-летней службы и в юнкерском училище, и в драгунском полку, и в жандармском дивизионе, Георгий Николаевич организовывал военные оркестры и дирижировал ими. С разрешения начальства он поступил и в 1904 году закончил Санкт-Петербургскую консерваторию по классам трубы и специальной теории композиции у Н.А. Римского-Корсакова и Н.Ф. Соловьева, где сочинял сонаты в духе Гайдна и Моцарта и фуги на баховские темы [5]. В 1903 году он опубликовал серьезную работу «О положении военной музыки в России» [6] и предполагал выпустить еще брошюры о пехотных духовых оркестрах, о пехотных медных хорах, о кавалерийском хоре трубачей и др., настаивая на необходимости создания Главного военно-музыкального управления со своей цензурой нот и нотопечатней [5]. В 1913 году, к 300-летию Дома Романовых, Георгий Николаевич написал на слова капитана С. Толузакова ораторию для хора с оркестром «Трехсотлетний Светоч России» [7].

      Во время Первой мировой войны Георгий Николаевич командовал эскадроном, а затем полком. В 1916 году был произведен в генерал-майоры 7-го гусарского Белорусского императора Александра I полка, в Гражданскую войну командовал бригадой [2]. Он эмигрировал из России, жил в Париже, где скончался в марте 1936 г. и был похоронен на кладбище Issy-les-Moulineaux [1].

      От первого брака с Марией Ивановной, рожд. Шишкевич (01.04.1872-25.10.1901), имел четверых детей. Это Александр (XXII-10) (29.11.1891-04.07.1920), похороненный в Елисаветграде (Болгария?); Надежда (XXII-11) (15.11.1893-28.02.1899); корнет и поэт Николай (XXII-12) (08.01.1896-18.06-07?.1925), бывший в 1917 году учеником 4-го класса Императорского Александровского лицея, вступивший в конце Первой мировой войны в Белорусские гусары, эмигрировавший и скончавшийся от туберкулеза в Ментоне (Франция), и Тамара (XXII-13) (22.02.1900-?) [2].

      Николай Николаевич (XXI-13) (27.11.1871-?) окончил привилегированную Николаевскую кавалерийскую школу и стал «желтым» кирасиром. Возвращаясь как-то из отпуска с Кавказа вместе с принцем Ольденбургским, он получил от последнего приглашение поохотиться в его имении под Москвой, но вынужден «был отказаться, т. к. должен был явиться из отпуска в срок» в Царское Село. В 1892 году он вышел в корнеты и служил в 3-ем эскадроне 3-его конного полка 1-ой Кавалерийской лейб-гвардии кирасирской дивизии Его Величества. Служба была очень дорогой, т. к. одна лошадь стоила не менее 800 рублей. Николай вел свободный образ жизни, имел карточные долги, что очень тревожило родителей. Первый раз Николай Николаевич женился на Анне (Нине) Владимировне Шишкиной; на свадьбу в Порозово приезжала вся семья Николая Михайловича. Второй раз он вступил в брак с Екатериной Николаевной рожд. Поляковой в Петербурге.
 

Георгий Николаевич Зубов (фото из семейного архив автора)	Лариса Николаевна Зубова  (фото из семейного архив автора)
Ольга Николаевна Зубова (фото из семейного архив автора)

      [1, 2]. Известны имена троих его детей: Ольга (XXII-14), Николай (XXII-15) и Игорь (XXII - 16). Ольга Николаевна (21.04.1896 - ?) по мужу инженеру-полковнику Антону

      Александровичу была Никуличевой. Николай Николаевич (09.10.1897-?), бывший в 1917 году учеником 3 класса Императорского Александровского лицея и затем поступивший в Пажский корпус в качестве лейтенанта артиллерии, во время Гражданской войны служил в армии Юденича, с 1929 года жил в Бельгийском Конго, а с 1962 года в Брюсселе. От его брака с Ольгой Семеновной Панченко в Бельгийском Конго родилась дочь Нина (XXIII-1) (25.12.1929-?), окончившая институт уже в Брюсселе и ставшая инженером-химиком, лицензиатом одного из институтов, и сын Николай (XXIII-2), родившийся в Брюсселе, получивший там высшее образование и скончавшийся в конце 1990-ых годов. Игорь Николаевич (XXII-13) остался в СССР, где и умер [2].

      Екатерина Николаевна (XXI-12) в 1891 году окончила курс Киевского института; в 1896 году начала учиться петь в Тифлисе [1].

      Михаил Николаевич (XXI-14) в 1896 году вышел из кадетского корпуса в Тифлисе со скандалом [1], затем стал офицером флота, женился на Вере Зеленицкой [2].

      Александр Николаевич (XXI-15) (30.08.1875-?) - офицер, в 1896 году вышел в драгуны; имел дочь Веру (XXII-17) [2].

Эраст Михайлович (08.11.1840-29.08.1887), военный инженер-строитель

      Эраст Михайлович (XX-27) (08.11.1840-29.08.1887), также как отец и братья Николай и Михаил, поступил учиться в Корпус инженеров путей сообщения в 1853 году. «В знак особенного внимания к отличному благонравию, прилежанию и успехам в науках, Начальство, на основании $ 69 Положения об Институте, и согласно разрешению Господина Главноуправляющего путями сообщения и публичными зданиями, признало справедливым наградить [его] математическим инструментом. Директор генерал-майор (подпись), инспектор классов полковник (подпись), помощник директора полковник (подпись), помощник инспектора классов подполковник (подпись). С.-Петербург. Августа 31 дня 1857 года». В 1860 году Эраст Михайлович окончил Корпус в чине лейтенанта. Его имя и фамилия были записаны на институтской мраморной доске [1, 2].

      Эраст Михайлович участвовал в строительстве железных дорог Грязи - Орел, Москва - Воронеж, затем стал специалистом по строительству мостов. Им был в 1873 году спроектирован мост через р. Дон у Ростова, несколько мостов на Николаевской ж/д, инспектором которой он стал [2], а также отдельные участки Транссибирской железнодорожной магистрали. В 1860-ые годы Э.М. Зубов преподавал в Институте инженеров путей сообщения в Санкт-Петербурге и написал несколько книг по мостостроению: «Деревянные мосты», «Железные мосты», «Мосты» и другие. Эраст Михайлович дослужился до Главного управляющего Путями Сообщения России, стал кавалером многих наград [1].

      Он был женат на вдове помещика и предводителя Ольге Владимировне (рожд. Чилищевой), гораздо старшей по возрасту. Потомства они не имели. Несколько раз в год Эраст Михайлович приезжал в Вологду: в 1883 году на именины брата Михаила, в 1884 году - на Рождество. Он страдал ревматизмом и после лечения в Саках сильно ослабил сердце. Скончался 40 лет от паралича сердца 29 августа 1887 года в 5 часов утра в столовой дома брата Михаила в Вологде. На похоронах в Спасо-Прилуцком монастыре были сестра Ольга и брат Николай. Ольга Владимировна скончалась в 1897 году [1].
 

Эраст Михайлович Зубов и его жена Ольга Владимировна (фото из семейного архива автора)

      Источники:

      1. Родословное дерево Зубовых (рукописный чертеж), дневники, письма и др. из семейного  архива Н.В. Лукиной. «Родословная Зубовых» (рукопись) из семейного архива Р.В. Зубова.

      2. Ikonnikov N. NdR. La noblesse de Russie. Paris, 1962. T. 2. Les Zoubov par Poretzky N.A. P. 407-471.

      3. Письмо Ю.М. Зубова жене Софье Петровне из Батуми в Кузнецово 14.04.1890 г.

      4. РГИА. Ф. 1343, оп. 35, ед. хр. 9747. Краткая записка о службе временного командующего 2-м эскадроном С.-Петербургского жандармского дивизиона штабс-ротмистра Георгия Николаевича Зубова 2 марта 1902 г.

      5. Зубов Г.Н. О положении военной музыки в России. СПб, 1903.

      6. Бернандт Г.Б., Ямпольский И.М. Кто писал о музыке. Биобиблиографический словарь музыкальной критики и лиц, писавших о музыке в дореволюционной России и СССР. М., Всес. изд-во «Советский композитор», 1971. Т. I. А-И. Зубов Георгий Николаевич.

      7. Трехсотлетний Светоч России. Музыка ротм. Г. Зубова, слова кап. С. Толузакова. СПб, 1913.

Михаил Михайлович (06.05.1837-22.09.1901), певец, музыкант и композитор

«...великая русская культура, которая
стала национальной культурой ..., была
дворянской ...».

Ю.М. Лотман

      Детство и юность. Михаил Михайлович Зубов (XX-25) родился в городе Тихвине 6 мая 1837 года; в семье его ласково называли Мишелинька. Учился в Вологодской гимназии, лето проводил в имении отца Порозово. В 1851 году четырнадцатилетнего Михаила отвезли в Петербург, где он поступил в Николаевский военный инженерный корпус. Девятнадцати лет он вышел в офицеры, получив чин прапорщика [1].

      В это время Михаил начал брать уроки пения у преподавателя Петербургского театрального училища итальянца Риччи, который нашел у него неплохой голос. Видимо, сказалось влияние увлечения отца, большого любителя пения, организатора и руководителя хорового общества, которое часто собиралось помузицировать в зубовском доме [2].

      Проучившись пению два года, Михаил Михайлович изъявил желание поступить певцом в Русскую оперную труппу. «Вследствие сего, г-н Риччи, предвидя в Зубове весьма полезного артиста для Русской оперы, обладающего отличным голосом тенора, просит о заключении с ним ... контракта». Директор Императорских театров 16 мая 1858 года обращается к Министру Императорского двора с раппортом, в котором говорилось: «Удостоверившись, что Зубов имеет действительно прекрасный голос и приобрел уже много познаний в пении, я приказал составить проект означенного контракта ... с назначением ему того содержания, которое просил назначить г-н Риччи. ...при сем обязываюсь донести, что Зубов ожидает только окончательного по сему предмету утверждения, чтобы подать прошение об увольнении его от настоящей службы по Инженерному корпусу [3]. Министр ответил согласием, утвердив контракт, который содержал (среди прочих) следующие условия:

      «1) Поступая на службу в звании артиста-певца к Императорским С.-Петербургским театрам, обязуюсь для усовершенствования себя в пении постоянно посещать классы капельмейстера г-на Риччи, пока Дирекция познает это нужным, и, обучаясь у него пению, употреблять все средства к усовершенствованию себя в оном и быть внимательным к его наставлениям.

      2)По дебюте ли моем на театре обязуюсь играть в Русской и Итальянской операх в качестве певца-тенора все те роли, которые будут мне назначены, не отказываясь от оных ни под каким предлогом.
 

Михаил Михайлович Зубов 27 мая 1858 г. (фото из семейного архива автора)	Михаил Михайлович Зубов в роли султана Махмута II (фото из семейного архива автора)

      3) При поступлении мною на действительную службу обязуюсь посвящать все мои дарования и способности ко благу и пользе Дирекции и играть данные мне роли в дни и часы по назначению Дирекции, как при Высочайшем дворе, так и на городских театрах, где будет приказано, даже на двух театрах в один день, буде сие окажется нужным, не отговариваясь от того ни под каким предлогом.

      4) Обязуюсь повиноваться всем постановлениям Дирекции ... и являться в точности по назначению на пробы, в спектакли, контору и собрания артистов в положенные часы и быть всегда готовым к ролям занимаемого мною репертуара.

      5) ... обязуюсь, по воле Дирекции, играть на Императорских театрах, в каком бы городе они не были, довольствуясь тем вознаграждением, которое Дирекции благоразумно будет назначить мне за переезд.

      6) Весь городской гардероб обязуюсь иметь от себя; от Дирекции же будут мне доставляемы характерные костюмы, коими я должен довольствоваться в том виде, как оные будут даны.

      7) ... обязан я исправлять должность свою беспрекословно.

      8) ... будет мне производима от Дирекции ... в продолжении того времени, пока я буду обучаться в классе пения г-на Риччи и до окончательного поступления на сцену, не более, однако ж, как в течение двух лет, жалование в виде пособия на содержание по 700 рублей в год; по окончательном же поступлении моем на сцену, впредь на три года, ... назначатся мне: в первый год ... 800 рублей и поспектакольных по 5 рублей; во второй год жалования 900 рублей и поспектакольных по 7 руб. 50 коп.; и в третий год ... 1000 рублей и поспектакольных по 10 рублей» [3].

      Однако уже через два месяца, М.М. Зубов вынужден был написать: «Подписав контракт, но не имея возможности пользоваться уроками пения, по причине отсутствия г-на Риччи, и имея свободное время, ... прошу дозволить мне уехать в имение моих родителей в Вологодскую губернию для подкрепления моего здоровья сроком до 1 октября и, если возможно, с сохранением содержания». По-видимому, сезон 1858-59 гг. Михаил Михайлович провел на сцене Санкт-Петербургских Императорских театров. Однако климат сырого города не способствовал его певческой карьере, т. к. 10 марта 1859 года он вынужден был подать Управляющему Училищем прошение, в котором говорилось: «Страдая постоянным расстройством и простудою горла, я не в состоянии продолжать занятия в классе г-на Риччи, а потому ... прошу исходатайствовать мне освобождение от занимаемой мною должности». 23 марта 1859 года Министр Императорского двора разрешил «уволить М.М. Зубова от службы при театрах» [3].

      Певческая карьера. Осенью этого же года, видимо, при поддержке отца, Михаил Михайлович уезжает учится пению в Италию, берет уроки у Прати и Буцци и затем начинает выступать на сцене театра La Scala под фамилией Аграмов. В 1863 году он ненадолго приезжает в Россию и в 1864 году навещает семью брата Николая, который в это время служил в гор. Кутаиси. Оттуда Михаил Михайлович возвратился в Италию по Черному и Средиземному морям, побывав по пути в Константинополе [2].

      М.М. Зубов жил и работал в Италии шесть лет, до 1866 года, а затем вернулся на родину. В этом же году он пел в театре Нижнего Новгорода. Вот как позднее он вспоминал об этом периоде своей жизни: «Я помню, что когда не было, кроме Питера и Москвы оперы, а мне хотелось быть на сцене и практиковаться, я в Нижнем Новгороде дебютировал в водевиле «Фофочка», и затем всю зиму нес на себе весь репертуар комических стариков и простаков..., играя, например, Фамусова в «Горе от ума»» [2].

      2 октября 1867 года М.М. Зубов поступил на сцену Киевского оперного театра, заключив с его Дирекцией следующие условия:

      «1) ... режиссер Киевской оперной труппы г-н Фердинанд Бергер ангажировал [меня] на Киевскую оперную сцену в качестве 1-го тенора.

      2) ...я, Михаил Зубов, подчиняюсь в продолжении службы моей ... г-дам директорам, режиссеру и правилам Киевского театра, подвергаясь за проступки против этих правил штрафам, ими определенными.

      3) ... во время службы ... обязуюсь иметь постоянно для употребления на сцене свои вполне приличные собственные перчатки, трико разного цвета, кружевные воротнички и кружева для обшивки рукавов и панталон, чулки, башмаки, сапожки и сапоги; костюмы же я получаю от Дирекции, причем довольствуюсь теми, которые мне даются, и забочусь об их сбережении.

      4) Во время масличной недели я обязуюсь петь перед публикою в операх и оперетках разных родов, как-то: драматических, комических и проч. ежедневно, а в прочее время сезона до четырех раз в неделю; кроме того, я обязуюсь принимать участие в концертах, даваемых Дирекциею.

      5) За службу ... Дирекция обязуется производить ... жалование ежемесячно ... по 300 рублей серебром и, кроме того, дать мне в сезон один полубенефис... Выбор оперы для бенефиса будет по соглашению артиста с Дирекциею.

      6) Условие это должно быть исполняемо обеими сторонами ... свято и нерушимо ... и облечено в законную форму, в чем и подписуемся» [4].

      В репертуаре М.М. Зубова в Киевской опере до 1871 года были многие сольные партии. Затем до 1874 году он выступал в Тифлисе, на сценах Харьковской, Одесской и других опер.

      Жизнь помещика. Осенью 1875 года Михаил Михайлович оставил сцену и приехал в Вологду; поселился в имении Заломаиха, где еще в 1869 году был для него выстроен дом. Увлечениями новоиспеченного помещика становятся сельское хозяйство, огородничество, садоводство, в которых он достигает удивительных для северной широты результатов. М.М. Зубов выписывает экзотические растения и деревья - одних только американских орехов у него было целых три. В своем дневнике он пишет: «В Заломаихе строится маленькая теплица и оранжерейка», а, судя по письмам, в них растут и плодоносят клубника и ананасная земляника; зреют артишоки, томаты, дыни и арбузы; созревают абрикосы, персики и даже появляется очень красивый виноград. «Приглашаю тебя на персики и абрикосы в Заломаиху летом, так [как] уже теперь деревья полны фрукт.[ов], и виноградные листья так и зеленеют», - пишет он племяннице Нине Юльевне Зубовой [1].

      13 апреля 1877 года умерла мама Ларисса Алексеевна, и зиму 1878-79 гг. Михаил Михайлович провел в семье брата Николая, который в это время стал начальником Батумского порта. В 1881 году М.М. Зубов побывал в Петербурге, в 1884 году - в Москве. В 1886 году скончался отец, и его большой дом в Вологде перешел по наследству к Михаилу Михайловичу [1].

      Брат Юлий с женой и детьми часто гостят в Заломаихе: в конце 1870-ых годов, в 1889-ом, 1891-ом; в 1897-ом с дочерью Елизаветой; в 1898-ом с сыном Мишей. Сюда же в 1889-ом, 1891-ом и 1892-ом годах приезжает на лето жена умершего в 1887 году брата Эраста Ольга Владимировна. Навещают знакомые: например, в 1891 году Ольга Константиновна Левашова и Варвара Николаевна Дружинина, в 1892 году - Мария Ивановна Касаткина. У Софьи Петровны Зубовой, которая останавливалась в Порозове, в 1891 году гостила приехавшая из Голубова двоюродная сестра Зубовых Прасковья Петровна. В этом же году там же побывал племянник, сын сестры Ольги Коля Ярышкин. В 1891 году Михаил Михайлович ездил на Парижскую выставку в Москву проездом через Питер, где в 1892 году был перезаложен зубовский дом (в Зубовом переулке). В Середке были проданы пустоши. В 1892 году в Заломаихе и в 1893 году в Порозове летом жили Елизавета Юльевна с сыном Митей. Софья Петровна с дочерью Ниной гостила в Заломаихе в 1893 году; с дочерью Ниной и сыном Мишей - в 1894 году; с дочерьми Ниной, Катей, Ольгой и сыном Юлием в 1895-ом; с дочерью Марией - в 1898-ом. Летом 1894 года года посетили Заломаиху Ольга Ивановна Степановская с сестрами. В это же время в Порозово приезжал брат Николай Николаевич Зубов [1].
 

Дом в имении М.М. Зубова Заломаиха (слева брат Юлий Михайлович с сыном Владимиром и дочерью Елизаветой, справа - Михаил Михайлович) (фото из семейного архива Р.В. Зубова)	Николо-Ламанский храм в долине р. Вологды (фото О.В. Смирновой 2000 г.)
Пейзажи и здание людской в Заломаихе (фото автора 1997 г.)

      В Заломаихе М.М. Зубов стал кандидатом на должность уездного предводителя дворянства, обязанности которого некоторое время исполнял [5].

      В Вологодском же доме были унаследованы традиции музыкального салона отца. Как пишет сам наследник в дневнике, в 1886 году «начались квартеты: 1-ая скрипка А.С. Брянчанинов, 2-ая - А.Е. Вознесенский, альт А.А. Бантле и виолончель - я». Играли также трио: за фортепьяно - родственница Фаина Александровна Межакова, не пропускавшая ни одной музыкальной субботы, или жена брата Юлия Софья Петровна; скрипка - Александр Семенович Брянчанинов; виолончель - Михаил Михайлович. Из письма последнего узнаем: «Приезжала губернаторша просить сыграть в [Дворянском] собрании в концерте, и я не мог отказать. Играли с Тефле и Котлярковской Мендельсона». Играли даже в четыре виолончели: Рязанов, товарищ председателя Окружного суда; Поморский, директор Реального училища; Никитин и М.М. Зубов. Из одного его письма узнаем: «Здесь есть виолончель, настоящий Страдивари, жены губернатора, ее покойного отца, и она меня просила поиграть на ней». Позднее Михаил Михайлович освоил также мандолину, гитару и некоторые другие инструменты. Для домашних концертов Михаил Михайлович выписывал ноты из Петербурга, Лейпцига, Парижа. Пятнадцать томов переплетенных нот принадлежавших ему трио, как мемориальная память о М.М. Зубове, принадлежат теперь Музея-заповеднику А.С. Пушкина «Михайловское». Давал Михаил Михайлович и уроки пения по своей методе. Позднее он создал певческий кружок, в котором было 304 члена! [2].

      Еще одним увлечением стала постановка домашних спектаклей. В 1889 году в вологдском доме была устроена сцена и давалось по несколько спектаклей за зиму. Причем был даже балет, для чего приобретались кастаньеты. В спектаклях принимали участие, главным образом, племянники и племянницы - дети брата Юлия Михайловича, которые зимой жили в вологодском доме Михаила Михайловича. Они учились и работали в Вологде; отец же по делам службы находился в постоянных разъездах, а мать, Софья Петровна не покидала именье «Кузнецово», где вела хозяйство. На протяжении многих лет Михаил Михайлович всю свою заботу и тепло души отдавал этим детям, которые и летом часто гостили у него в «Заломаихе». Он дарил им подарки, рассказывал смешные истории, показывал фокусы и просто заботился о них, как мог. Ведь своей семьи у него не было и если он оставался один, то страшно скучал. Вот как он шутливо описывал это состояние:

      «По усадьбам все махнули,
      Городскую жизнь замкнули,
      В доме стало очень пусто,
      А не так, как раньше, - густо.
      И остался я один,
      Композитор-дворянин!
      Чуть закашлял иль рыгнул -
      Раздался по дому гул...
      Ох! Скучненько стало мне,
      Хоть и вижу всех во сне» [2].

      Особую нежность, как музыкант, питал Михаил Михайлович к талантливой племяннице Нине Юльевне, учившейся в Петербургской консерватории игре на скрипке у знаменитого профессора и дирижера Ауэра. Сохранилось 59 адресованных ей писем М.М. Зубова, с 1890 по 1901 год. Вот как он обращался в них к ней: «Золотая ненаглядная Нинушечка! Упоение, радость моя; милая, прелестная; милое совершенство; милуша, дорогой мой восторг; несравнимая прелесть и радость; ангел мой прелестный; бесценное сокровище; божественная, многолюбимая мною» и т. д. «Более всех любимая, моя племянница, ... - что-то такое особенно поэтичное, и нельзя не восторгаться, думая о ней...». «Я люблю тебя так искренно, что называется от полноты всей души и безотчетно». «Тебя без восторга не вспоминаю и в данную минуту расцеловал бы ладони и пальчики». «Целую тебя
 

Михаил Михайлович Зубов в имении Заломаиха (фото из семейного архива автора)
В четыре виолончели. Второй слева М.М. Зубов (фото из семейного архива Р.В. Зубова)

      крепко, крепко и нежно, а также твои... нежные артистические ручки». «Горячо любящий тебя...; неизменно любящий... дядя».

      «Нинуша! Ангел! Нет сомненья -
      Задела сердце, полное огня.
      О! Сколько чувствую волненья,
      Когда любовь твоя зовет меня.
      Душа чиста, как звезды Мира,
      Красой роскошной, негой дышишь ты.
      Лети ко мне скорее, Лира,
      Хоть слаб, а забренчу на все лады!
      И сила будет в этом звуке,
      И выразит вполне любовь мою.
      Мои страдания - в разлуке!
      И как люблю Нинушечку свою!» (19 мая 1895 года).

      И далее: «Жду с нетерпением скорее увидеть тебя, т. к. кроме нашего родства есть между нами музыкальное родство; и твоя жизнь, и моя посвящены обе музыкальному делу. Да здравствует музыка!» [2].

      Композиторские успехи. Действительно, музыка становится главным делом жизни Михаила Михайловича - он начинает сочинять! Сначала иллюстрирует 7-ую картину и пишет молитву к пьесе брата Юлия Михайловича «Царство Света». Затем обращается к романсам; три из них - «Виновата ли я?», «Розовый цветок» и «Демон» - были опубликованы в Петербурге. Позднее создает ряд фортепьянных произведений: марш, полонез, мазурку, каприччио, ноктюрн и другие; пишет вальс для цитры, который издается в Лейпциге; сочиняет сонату в 4-х частях и т. д. [2]. В 1891 году посещает Парижскую выставку в Москве.

      В 1892 году, в возрасте 55 лет, Михаил Михайлович обращается к поэмам А.С. Пушкина. Он пишет оперу «Цыганы». Купив в рассрочку кабинетный рояль «Вирта», он просиживает за ним с 7 часов утра до 10 вечера. Либретто, по тексту А.С. Пушкина, написал племянник Петр Юльевич Зубов. «В финале, к которому я теперь приступаю, - писал М.М. Зубов, - мне хочется разлиться во всю ширь, и самым трогательным и роскошным образом; ...окончив оперу, ...приступаю к увертюре, которая должна обнять характером всю оперу». Менее чем за год работа была закончена: «Я думал, что не буду в состоянии сделать того, что сделал, когда я принимался за этот труд» [2]. В 1893 году ездил с сестрой в Питер, занимаясь делами оперы.

      В 1893 году Михаил Михайлович приступает ко второй опере по поэме А.С. Пушкина - комической «Граф Нулин» (либретто опять пишет Петр Юльевич): «Некоторые говорят, что «Граф Нулин» лучше «Цыган». Я не скажу, что «Нулин» мне больше по силам, но ведь это же легкая музыка, не серьезная, цена ей невелика, а также и честь написать ее». Это, конечно, явная скромность композитора - комическая опера написана опять очень быстро и получилась превосходной. В 1894 году артисты Панаевского театра в Петербурге уже разучивали «Цыган», и Михаил Михайлович много времени проводил в Петербурге, занимаясь делами своих опер. Предполагалось, что Алеко будет исполнять один из известных певцов того времени - Лодий или Пальм. «Я не перестаю постоянно думать о моих операх, и это одно меня занимает», - пишет М.М. Зубов. Однако дело с постановкой затянулось: «Писать ничего не могу, т. е. музыки, т. к. нахожусь с моими произведениями в каком-то неопределенном положении». В начале 1895 года в Вологде было получено известие о постигшей М.М. Зубова неудаче. «Цыганы» от постановки были отстранены. На почтовой карточке, полученной от Э.Ф. Направника, было написано, что «не одобрили Вашей оперы». «Одно грустно, - пишет М.М. Зубов племяннице Нине Юльевне, - что два чеха в России играют главные роли в оперном деле: Направник в Петербурге, Барцал в Москве. Мы, русские, совершенные нули - ничего не значим у себя дома и так еще глупы, что когда Направник дал своих «Нижегородцев», оперу, которую все поголовно называют мерзостью, то мы его засыпали цветами, оглушили аплодисментами, расхвалили в газетах. И вот он, петербургская знаменитость, ставит еще оперу - с чужими мотивами, эффектами сцены. «Что хороша?» - спрашивают. «Гадость!» - отвечают. А мест не хватает, и чуть не каждый день «Дубровский», и «Дубровский». Все это более, чем возмутительно; все это доказывает полнейшую нашу русскую музыкальную несостоятельность» [2].

      Михаил Михайлович «думал воспользоваться Малым театром, т. к. писали газеты, что будут ставить не попадающие оперы в Имп.[ераторские] театры, но по тем же газетам видно, что там идут одни драмы и комедии». «Теперь я мечтаю ее [оперу «Цыганы»] на Итальянской опере дать, но для этого надо перевести, а кто мне может это сделать и чего это опять будет стоить? Вот что хотелось бы мне знать». Михаил Михайлович не унывает: «Мне бы нужно узнать где мои «Цыганы»? Вернули ли их с уведомлением о неприятии моей оперы или нет? А нужны «Цыганы» потому, что нужно либретто, т. к. я хочу перевести на итальянский язык». И 22 мая 1896 года перевод «Цыган» был закончен. К сожалению, дальнейшая судьба оперы не известна. Теперь вся надежда была на «Графа Нулина»: «... почему-то нынче мне хочется хлопотать раньше поставить «Нулина», а не «Цыган», - пишет М.М. Зубов. И Михаил Михайлович зимы 1895 и 1896 годов проводит в Петербурге. Но и «Граф Нулин» не был поставлен [2]. Петербургский дом в Зубовом переулке, № 1 пришлось продать, т. к. на все нужны были средства.

      Однако Михаил Михайлович не отступился. В 1897 году он сочиняет третью оперу, и опять по поэме А.С. Пушкина. На этот раз это серьезная опера-драма «Бахчисарайский фонтан». Либретто опять написал Петр Юльевич, приспособив пушкинские стихи для сольных арий и хора. Зимой 1897-98 гг. М.М. Зубов едет снова в Петербург, опять хлопотать о постановке на сцене теперь уже третьей своей новой оперы. Он общается с интересными людьми, обедает у итальянского мастера скрипок Бацелло, наносит визиты родным и знакомым, не пропускает ни одного интересного концерта и спектакля. Прежде всего покупает билет в Дворянское собрание на концерт «первого в мире скрипача» Сарасате с оркестром, под руководством тоже знаменитого скрипача и педагога его любимой племянницы-скрипачки, профессора Ауэра. Интересны впечатления Михаила Михайловича от концерта: «Сарасате играл с оркестром три пьесы Брука, Репнера и Эрнста. Ауэр дирижировал, но я никогда не любил аккомпанемента оркестра ни для фортепьяно, ни для виолончели, ни для скрипки; он заглушает и мешает, так что собственно концерт начался с четвертой пьесы с аккомп.[аниментом] рояля, с танцев Испанских, ...и затем еще пятой пьесы на bis. Тут показал он себя неповторимым техником... Чистота, изящность в его игре также необыкновенные, но при этом у него мало тона - а это от его лет... У него две скрипки: Страдивариус и Гварнери». Михаил Михайлович стремится также посмотреть новый, производящий фурор балет «Раймонда» Глазунова, несмотря на то, что у Мариин.[ского] театра толпа народа, и достать ничего нельзя». В драме ему «очень нравятся Jalmon и Marta-Boze, они невидные актрисы, но так изящны, что видеть их наслаждение». Посещает даже цирк, где «все та же феерия». В общем окунается в светскую жизнь [2].

      По поводу оперы, видимо, были замечания, т. к. 18 декабря 1898 года находим в одном из писем такие строки: «Бахч.[исарайский] фонтан» выправлен окончательно, насколько я сумел; это меня так занимало в «Заломаихе», что я не видел как прошли два месяца. Георгий берется оркестровать». [Георгий - еще один племянник, сын брата Николая, в это время студент Петербургской консерватории по классу композиции.] Хлопоты со спектаклями потребовали, видимо, больших расходов, т. к. в 1899 году Заломаиху пришлось сдать в аренду Михаилу Лукьянову сроком на шесть лет. К тому же в 1898 году в Середне сгорел весь лес, осталось только 70-80 десятин земли. [2].