Мне повезло. Валерий Александрович взял меня в свой класс. А дело было так.
В музыкальной жизни Ленинграда всходила звезда Гаврилина. Его вокальный цикл «Русская тетрадь» был издан и представлен на соискание Государственной премии РСФСР, музыка композитора полюбилась слушателям и начала занимать прочное место на концертных подиумах России.
Валерий Александрович также преподавал композицию в музыкальном училище имени Н. А. Римского-Корсакова при Ленинградской консерватории. Я в то время занимался в классе Геннадия Григорьевича Белова и до сих пор помню, как он познакомил нас с только что вышедшей из печати «Русской тетрадью» Гаврилина. Впечатление было ошеломляющее. Это была необычная, ни на что не похожая и в то же время понятная и доступная музыка.
На одном из уроков Белов, совершенно неожиданно для меня, сообщил, что уходит преподавать в консерваторию и хочет представить меня Гаврилину, чтобы я продолжал свое обучение в его классе...
С волнением я начал играть свою музыку Валерию Александровичу. Внимательно послушав, он сказал, что работать предстоит очень много, но будем заниматься.
Надо сразу же сказать, что Гаврилин обладал редким трудолюбием, чего требовал и от своих учеников (я, будучи в Доме творчества композиторов в Репино, был свидетелем его непрерывной 15-16-часовой работы в день), причем иногда над одним или несколькими тактами работа длилась часами: все это еще раз говорит об его исключительной требовательности к творчеству и ответственности художника перед публикой, о которой он постоянно напоминал.
Общение с учениками - трудно назвать уроками. Наш классный час скорее был похож на коллегиальную встречу, на которой более опытный наставник делится своими соображениями и музыкальными впечатлениями со своими юными коллегами и стремится привить им любовь и веру в дело, которым они занимаются. Обычно на уроке присутствовал весь класс, и каждый имел право голоса и оценки сочинения своего коллеги.
Урок, как правило, продолжался без учета времени и пространства, потому что неуемная фантазия Валерия Александровича уносила нас от страниц неумелой ученической партитуры к высотам гения Шуберта, горячо любимого Гаврилиным, музыку которого, как и многих других композиторов, мой учитель помнил наизусть и играл великолепно, к поэзии Гейне, к философии Ницше и другим высотам духовного совершенства человечества. После уроков, обыкновенно всем классом, мы провожали Учителя домой.
Валерий Александрович постоянно много писал. Иногда подолгу работал в Репино, он приглашал нас на урок туда. Незабываемыми остаются беседы и прогулки вдоль Финского залива, долгие разговоры о том, какова роль музыки в жизни, ее связях с философией, театром, кино, и, естественно, о проблемах современной композиторской техники, которой Гаврилин владел в совершенстве.
Основой педагогической системы Гаврилина была опора на жанровость и исконно русские истоки, в частности, на народную песню. Валерий Александрович хорошо знал и постоянно изучал русский (да и нe только русский) фольклор, ему была близка мелодика крестьянских протяжных песен, поэтому столь органично и бережно трансформируются они и по-новому звучат в его сочинениях. Эту свою любовь и знания он и пытался передать своим ученикам.
Уроки Гаврилина всегда были полны неожиданностей. Иногда он давал нам задание прямо на уроке написать обработку полюбившейся русской песни, иногда мы анализировали классику, в частности, помню разбор сонат Гайдна — композитора, технику которого он высоко ценил, иногда мы просто работали над своими сочинениями. Он был всесторонне эрудированным человеком и заставлял нас знакомиться не только с музыкальной культурой, но и другими видами искусств: живописью, театром и др.
Будучи по натуре обаятельным, скромным и очень деликатным человеком, Валерий Александрович никогда не навязывал никому своего мнения — он обычно говорил о музыкальной грамотности и профессионализме, которого он добивался и от нас, своих учеников.
Три года, которые я провел в классе Гаврилина, пролетели незаметно. Я поступил в консерваторию, но еще много лет, уже живя за пределами Родины, я, приезжая в Петербург, показывал ему свои новые сочинения и внимательно вслушивался в замечания и советы своего мудрого, доброго, гениального Учителя.
2001 г., Голицыно