В древнерусских текстах встречаются намеки на ев-
рейское происхождение имени и самого Бога Хорса. И не
только потому, что в еврейских словах встречается соз-
вучный корень. В одном из вариантов апокрифической "Бе-
седы трех святителей" Перун называется эллинским Богом,
а Хорс -- жидовским. Комментируя данный пассаж, И.Е.За-
белин писал: "Это [жидовство Хорса] подает намек на са-
мое место, где существовало поклонение Хорсу, именно у
хазар, перешедших потом в Моисеев закон и оттого из-
вестных больше под именем жидов хазарских"16. Вполне
возможно, что так оно и было: Хорсу поклонялись и хаза-
ры17, и славяне. А обусловлено это было общими истоками
их культур, верований и в конечном счете -- языков.
Подтверждение тому не одни русско-хазарские контакты и
свидетельства современных им авторов. Оно обнаруживает-
ся и в культурах многих древних цивилизаций, их косми-
ческих воззрениях и языках.
Солнечный пантеон древнерусских Божеств не был не-
изменным. В разное время, на разных стадиях разделения
славянских народов количество верховных существ, сопря-
женных с Солнцем, менялось. Не менялось, однако, соляр-
ное мировоззрение русских людей. Арабские путешествен-
ники, побывавшие на славянских территориях задолго до
введения христианства, застали и описали храмы Солнца,
предназначенные не только для культовых отправлений, но
и для астрономических наблюдений18. Однако почитание
Солнечного семейства богов, которым пронизана вся жизнь
русского народа, уходит корнями в незапамятные времена,
к самым истокам становления древнерусской, древнесла-
вянской и древнеарийской народности. Солнечные сюжеты
обнаруживаются в древних захоронениях, а также на пред-
метах (керамика, украшения), добытых при археологичес-
ких раскопках в местах традиционного обитания славян.
Солнце было не просто почитаемым Божеством. Оно
входило составной частью в родоплеменные отношения. Еще
в XII веке русские люди продолжали считать Солнце кос-
мическим членом своего рода, именуя себя внуками Дажь-
бога, что нашло отражение в "Слове о полку Игореве".
Четыре князя -- участники похода -- именуются здесь
просто "четыре Солнца". Те же представления запечатлены
в фольклоре. В сказке из сборника А.Н.Афанасьева "Солн-
це, Месяц и Ворон Воронович" Солнце сватается к одной
из девушек и берет ее в жены, а тесть наведывается к
зятю-Солнцу в гости (родственные отношения также нали-
цо). Посещают Солнце и его небесный дворец и другие ге-
рои, как, например, в сказке о Солнцевой сестре: "Подс-
какал Иван-царевич к теремам Солнцевой сестрицы и зак-
ричал: "Солнце, Солнце! Отвори оконце". Солнцева сест-
рица отворила окно и царевич вскочил в него вместе с
конем".
А русские дети еще в начале нынешнего века помнили
доставшееся им от пращуров древнее представление о
родственных узах человека и Солнца:
Дедушка-солнышко,
выгляни в окошечко, --
поется в бесхитростной детской песенке.
О стойкости древних космологических поверий свиде-
тельствуют этнографические исследования, проведенные в
конце прошлого века среди крестьян Тульской губернии на
границе с Мценским уездом Орловской губернии. По общему
мнению, Солнце -- женское лицо. Оно ездит днем по небу
на ложе, устроенном из звезд (по другой версии -- лета-
ет на собственных крыльях). Одежда его разноцветная и
вся усыпана звездами. На ночь Солнце уходит в свой дом,
где у него есть мать, братья и сестры. Они сменяют
Солнце при обходе неба, так как имеют такую же огнен-
но-световую природу. Солнце, как женское лицо, ночью
ездить боится, поэтому его сменяет братец-месяц. Если
ночью все люди спали и везде было смирно, то утром
Солнце взойдет радостное, веселое -- и день будет хоро-
ший. Если же народ вел себя ночью несмирно, то солнце
встанет пасмурное и днем будет плохая погода. (Здесь в
наивной форме народного космизма содержится представле-
ние о взаимообусловленности состояния солнечной актив-
ности и поведения людей.) Некоторые утверждают, что
Солнце не летает, а ездит на огромном коне, от которого
происходят свет и теплота19.
Одно из древнеиндийских имен Солнечного Божества
-- Савитар (savitбr). В данной ипостаси Солнце выступа-
ло в качестве животворящей силы, творящей законы, кото-
рым подчиняются все живые существа. В конечном счете
путем метаморфоз звучаний и смыслов образовалось русс-
кое слово "сивый", означающее "сияющий", "ясный" (экви-
валентом русского "ясного сокола" в сербском фольклоре
выступает "сивый (сияющий) сокол с золотыми перьями").
У славян известна была также Богиня Сива, однако ка-
ких-либо развернутых сведений о ней не сохранилось. Од-
ни знатоки мифологии отождествляют ее с Богиней Жи-
вой20, другие (исходя из смысла "седая", "белая") -- с
Селеной-Луной. С именами древнеиндийского бога Солнца
Савитара и древнеславянской Богини Сивы (Севы), по всей
вероятности, так или иначе связано и название части
света -- Север. Если так, то данный факт служит лишним
подтверждением теории Тилака о полярном происхождении
индоарийских народов и полярной родине Вед. Имя Сива с
учетом его смысловой нагрузки является также составной
частью прозвища Солнечного коня Сивки-бурки.
Наиболее приемлемой, хотя и достаточно неожиданной
представляется версия, согласно которой имя Сивы этимо-
логически связано с именем знаменитого индуистского Бо-
жества -- Шивы21, происходит от него по смыслу и функ-
циям. Санскритское слово зiva (Шива) имеет следующие
смысловые значения: "дружественный", "добрый", "бла-
госклонный", "целебный", а также означает "благо" и
"счастье". Следовательно, все эти лексические значения
по определению, так сказать, должны были быть экстрапо-
лированы на функциональные особенности славянского Бо-
жества -- Сивы. Однако и собственные неповторимые ка-
чества, выражающие единство созидательных и разруши-
тельных сил в универсуме и воплощение космической энер-
гии, -- неизбежно должны были наложить отпечаток на бо-
гиню Сиву. Отпечаток этот не мог не быть диалектически
противоречивым и в силу происхождения самого образа Ши-
вы, его истоки уходят в доарийские времена и верования
коренных народов Индостана, создавших цивилизацию за-
долго до вторжения индоарийских племен, которые погло-
тили культуру своих предшественников и заимствовали из
нее множество образов и идей. Впрочем, если исходить из
теории общего происхождения языков и культуры народов
мира, -- соприкосновение мифологий и идеологий сущест-
вовало задолго до того, как протоиндоевропейские народы
пришли в движение и распространились по всей Евразии.
Так что вопрос о том, что первично и что вторично в ми-
фологии, остается открытым. Косвенным подтверждением
связанного являются имена верховных Божеств у других
народов: урартский Бог Солнца iwini, хеттский Бог iu-nu
и др.
Другие ведийские Боги также не исчезли бесследно
из памяти русского народа, сохраняясь в словах, несущих
подчас иную смысловую нагрузку, но тем не менее указы-
вающих на древнейший первоначальный смысл. Во вводной
части уже говорилось об этимологическом и семантическом
родстве слов и понятий Вишну и (Все)вышний. Аналогичным
образом имя еще одного великого Бога индоариев Индры
сохранилось в русском фольклоре в форме фантастического
Индрик-зверя -- согласно Голубиной книге он "всем зве-
рям отец".
Несомненный отпечаток общеарийской и доарийских
верований и обрядов несут на себе знаменитые древнегре-
ческие, а затем и древнеримские прорицательницы сивиллы
(сибиллы). По античной традиции они считались пришлыми
с Востока и владели всей мудростью мира, включая знание
будущего. Имя сивиллы объединяет в себе образы сразу
двух славянских Божеств -- Сивы и вилы. Вилы -- сла-
вянские феи, прекрасные девушки с распущенными волосами
и птичьими крыльями. Их главные функции -- помогать
обиженным, лечить людей и предсказывать будущее. Транс-
формация образа птицедев в русском фольклоре шла в двух
направлениях: в сказках распространен мотив о птицах,
обернувшихся девушками (и наоборот), в легендах же и
сказаниях образ вил слился с близкими им по смыслу об-
разами вещих полуптиц-полудев -- Алконоста, Сирина и
Гамаюна. Что касается архаичности имени сивиллы и связи
его с доарийской традицией, то здесь представляется
весьма вероятным этимологическое родство фонетического
варианта имени сибилла и названия страны -- Сибирь.
Единая корневая основа "сиб" свидетельствует не только
об общем происхождении, но и месте (территории) этого
общего происхождения. В этом смысле топоним Сибирь мо-
жет быть интерпретирован как "страна сибилл" или место,
где обитают сибиллы-шаманки, а само слово "сибилла" бу-
дет означать "сибирячка" в его древнем звучании.
Предлагаемое объяснение происхождения названия Си-
бирь нисколько не противоречит общепринятому. Согласно
существующей этимологической и топонимической концепции
слово "Сибирь" тюркского или же монгольского происхож-
дения. Однако, судя по всему, название "Сибирь" уходит
своими корнями в те времена, когда протоиндоевропейс-
кие, прототюркские и протомонгольские языки не были
расчленены и представляли единое целое. Корневая основа
"сев-сив" обнаруживается и в самом понятии Север (пер-
воначально -- Сивер, так это слово звучало в русских
былинах и поныне звучит в украинском языке и некоторых
русских диалектах).
В древнерусском понимании мироустройства вселенс-
кий свет отделен от солнечного. "...В народном понима-
нии существуют раздельно солнце и белый свет, как осве-
щенное небо, вся Вселенная..." "Свет на всю Вселенную
есть свет неосязаем, неисповедим... никто же бо может
указати образа свету, но токмо видим бываеть". Солнцу
же отведена второстепенная роль субъекта света: "Вещь
бо есть солнце свету, осияя всю Вселенную". Солнце как
бы украшает собою светлый мир, но не является первоис-
точником "неисповедимого" света"22. Свет вселенский,
небесный, носителем которого выступает Сварог, -- пер-
вичен, ему принадлежит первородство в солнечносветовой
иерархии. Все остальное находится в подчинении светово-
го космического начала. Светобоги -- распространенное
явление в древнеславянском мире. Общеславянским Богом
света был Световит (Святовит) (рис. 98), о котором уже
говорилось в 1-й части в связи с происхождением культа
Гермеса, восходящего к доарийской истории и верованиям
нерасчлененных народов Евразии. Четырехликий фалло-гер-
метический Световит смотрит в четыре страны (стороны)
света, как бы распространяя на них свою власть. Однов-
ременно он и средоточие, куда сходится с четырех сторон
весь свет. Символика всесветности потрясает по своей
простоте и емкости. Несомненный этимологический интерес
представляет и вторая часть имени верховного Светобога.
Корень "вит" имеет тот же смысл и происхождение, что и
латинский vita -- "жизнь" (а также "человеческий род"
-- "живущие").
Известны и другие древние Божества света. Из пись-
менных источников практически ничего не известно о Бел-
боге. Между тем Божество это, известное у юж-
ных славян (а также у кельтов) с тем же корнем -- Бе-
лин(ус), вне всякого сомнения, связано со светом. Не-
отъемлемый эпитет света -- белый (одинаково относящийся
к свету и как природному явлению, и как к окружающему
миру и Вселенной). В современном языке произошло опре-
деленное смещение в значении понятия: "белый" прежде
всего относится к соответствующему цвету, краске, хотя
и здесь не утратило первоначального смысла -- "свет-
лый". Есть все основания полагать, что тот же смысл
присутствует в топонимах древних городов Белгород и
Белград ("город света") и названии одного из ответвле-
ний древнерусской нации -- белоруссы. В таком случае
речь может идти о древних центрах со святилищами света
и о народе, связывающем свое происхождение или верова-
ния со светом. Особых сомнений происхождение русского
слова "белый" не вызывает -- по заключению языковедов
оно исконно родственно древнеиндийским bh-as, bhati
("блеск", "свет"), последнее означает также "знание". В
древних языках (например, в древнеисландском) слово
"бел" употребляется также и в значении "огонь".
Однако этимологические изыскания приводят к еще
более интересным языковым параллелям. У древних неиндо-
европейских народов -- шумерийцев, вавилонян, ассирий-
цев, оказывается, тоже было верховное Божество по имени
Бел с теми же функциями, что и Бел индоевропейцев. В
шумеро-аккадской мифологии Бел выступает и как собира-
тельное имя для главных Божеств -- творцов Вселенной. В
соответствии с этим и центральное Божество вавилонского
пантеона -- Бог Солнца и главный покровитель города Ва-
вилона -- Мардук именовался греками Белосом. В косми-
ческой битве Солнцебог Мардук-Белос победил Тиамат --
воплощение первозданной тьмы и мирового хаоса. Интерес-
но, что русское слово "тьма" оказывается созвучным шу-
меро-аккадскому имени Тиамат, имеющему практически тот
же самый смысл. От общесемитского Бела в дальнейшем
возник хорошо известный читателю культ Ваала (Баала) --
Бога плодородия и войны в Палестине, Сирии, Финикии, а
затем через Карфаген распространившегося по всему древ-
нему миру -- от Египта до Испании. Его отголоски слы-
шатся и в русском слове "балда". Другое имя, образован-
ное от древнесемитского Бела путем многочисленных исто-
рических и лингвистических трансформаций, -- Вельзевул
(имя дьявола, вошедшее в русский язык через древнеев-
рейский). Все это лишний раз доказывает общность древ-
них культур.
Содержание понятия "свет" не менее емко и многог-
ранно; помимо собственно физического смысла, слово
"свет" означает и весь окружающий мир вообще: "весь
свет", "целый свет" (интересен устойчивый фразеологи-
ческий оборот "свет во всей Вселенной", где свет высту-
пает в качестве космообразующего начала мироздания).
Применительно к человеческому обществу слово "свет"
употребляется в различных смысловых оттенках: "высший
свет" (отсюда понятие светский), "полусвет" и др. Где,
в каком еще языке сыщешь имя Светлана (в старину из-
вестны были и мужские имена -- Светлан, Светозар, ска-
зочный Световик)? Или употребление слова "свет" в инос-
казательном смысле: свет ты мой ясный, свет очей моих,
светик, мой свет? Космическая приобщенность, неотдели-
мость от видимого мира небесных явлений отразилась и в
ласкательных опоэтизированных именах, сохранившихся до
наших дней: "солнышко", "звездочка", "зоренька", "месяц
ясный". Можно, не колеблясь, утверждать: вся жизнь, ду-
ша и плоть русского человека с младенческих лет и до
самой смерти была насквозь пронизана светом -- в прямом
и переносном смысле. Окружающий мир во всех его знако-
мых проявлениях именовался "белым светом". Антиподом
этого света был "тот свет", пугающий и манящий своей
неизведанностью и запредельностью.
Животворящий свет не только олицетворял светлое
космическое начало, но и связывал воедино весь пантеон
языческих Божеств. И не только языческих. Древнее обо-
жествление света переросло в новое религиозное миропо-
нимание, которое немыслимо без таких словосочетаний,
как "божественный свет". Важнейшее понятие любой рели-
гиозной системы "святой" образовано от слова "свет" и
впитало в себя его содержание.
Метафоричность философской и богословской символи-
ки, которая выступает по существу как опоэтизированный
язык науки, выразилась также в таких фундаментальных
понятиях, как "свет истины", "свет знания" и производи-
мого от них "просвещения", означающего процесс приобще-
ния каждого к сокровищнице человеческого опыта -- ин-
теллектуального, нравственного, эстетического, хозяйс-
твенного, технического, военного, охотничьего и т.п.
Великая миссия аккумуляции такого опыта и передача его
настоящим и будущим поколениям принадлежит Просветите-
лям. Точно так же творческие акты в познании, открытия,
результаты художественного поиска характеризуются емки-
ми словами -- "озарение", "вспышка".
Само слово "свет" древнейшего происхождения и вос-
ходит вместе с аналогичными понятиями других индоевро-
пейских языков к санскритскому слову "зeta" (читается и
произносится как "шьвета") и означает "белый", "свет-
лый", "блестящий", отсюда и русское слово "цвет".
Такая поливариантность значений понятия "свет" и
множественность разнокоренных слов, приведших к своеоб-
разной лексической "цепной реакции", объясняются той
объективной обобщающе-смысловой ролью, которую всегда
играл свет в жизни людей. Любая единичная вещь или
группа предметов воспринимается как нечто обособленное,
отдельно взятое. И только свет (как, впрочем, и тьма)
является таким безлико-всеобщим началом, которое мгно-
венно охватывает, обволакивает, объемлет весь вещный
мир, представая в виде естественной, доступной каждому,
хотя и неизведанной природной стихии. О древности и
значимости понятия "свет" для народного миросозерцания
свидетельствует также поговорка -- клятва со следами
заклинания: "Чтоб мне свету белого не видеть!"
Наряду с общеиндоевропейскими корнями и словами
"свет" и "бел" в русском языке глубоко укоренилась еще
одна близкая по смыслу лексическая основа -- "яс", в
первозданном виде присутствующая в словах "ясный" и
"ясень". Понятие "ясный" имеет двоякое значение: 1)
"чистый", 2) "понятный" и восходит к санскритскому сло-
ву yaas -- блеск (ср.: укр. "яскорка" -- "искорка"). В
процессе языкового развития корень "йас" ("яс") транс-
формировался в "ас" и "ес". В этих обличиях он встреча-
ется в таких, к примеру, архаичных словах, как "есень"
("осень") -- откуда фамилия Есенин; яство ("пища"),
этимологически связанное с глаголом "есть" ("кушать").
Одно из названий "ячменя" -- "ясмень" (откуда: "ясни-
чек" -- ячменный хлеб, и "ясник" -- ячменное вино).
Не меньший интерес представляет смысловая нагруз-
ка, которую носил корень "яс" на разных исторических
этапах. Прежде всего обращает на себя внимание устойчи-
вое сочетание прилагательного "ясный" с существительным
"сокол", символизирующим издревле Солнечное светило.
"Ясный сокол" -- не просто поэтический образ, в нем за-
кодированы древнейшие представления и о Солнце, и о
Солнцебогах, и о магической связи людей с космическими
законами. В сказках и былинах ясный сокол -- оборотная
ипостась героев, приобщающая их к иному -- неземному и
нечеловеческому -- миру: на оборотничестве построены
сказки о Финисте Ясном соколе (или, как она оригинально
именуется в варианте, записанном И.А.Худяковым в Ря-
занской губернии, сказка о Фенисто-ясно-сокол-перышке),
а также былина о Вольге (Волхе Всеславьевиче).
Одно из древних названий сокола -- "ясмен" (см.
"Толковый словарь живого великорусского языка" Владими-
ра Даля). Корень "яс" входит и в название "ястреб" --
другого рода хищных птиц, по виду наиболее близких к
соколам и в древности, видимо, понятийно объединявших-
ся. Общеиндоевропейский корень "yas" обнаруживается в
словах "асы" -- древнегерманские Боги, Ясна -- главная
часть Авесты, ясы -- древнерусское название осетии, Яс-
сы -- название города в Румынии на территории, где пе-
ресекались исторические пути славянских и романских на-
родов -- двух ветвей некогда единого индоевропейского
пранарода. Наконец, отзвуки древнего космического ми-
ропредставления слышатся в исконно народном понятии
"ясочка" -- звездочка.
Имелись и другие Божества, чьи светозарные функции
ставят их в один ряд Светобогов. Их соподчинение в нас-
тоящее время установить трудно. Однако нетрудно дока-
зать, что такие древнерусские и общеславянские боги,
как "Дый" (упоминается в "Хождении Богородицы по мукам)
и Див из "Слова о полку Игореве", этимологически восхо-
дят к имени древнеиндийского Бога неба Дьяуста (dy-aus
-- "день", "сияющее дневное небо").
В древнерусских мифологических и фольклорных
представлениях известную роль играла такая женская
ипостась светлого Дня, как утренняя заря (и звезда --
одновременно), Денница. Известно также понимание Денни-
цы как падающей звезды (именно звезды, поскольку предс-
тавление, и тем более правильное истолкование явления
метеоритов, относится к более позднему времени). Так, в
сборнике XV века "О земном устроении" имеется отдельная
глава "О денницах", описывающая падающие звезды, истол-
кованные как обломки небесного огня. Как и древнее "со-
лонь", образ Денницы характеризует космическое животво-
рящее начало, заключенное в свете, олицетворением кото-
рого выступает брачная пара День и Денница (Свет около-
земный и Свет космический). Но скорее всего, если вос-
ходить к праславянским общеарийским верованиям, все
космические явления (включая землю, воду, небо, огонь)
можно представить как самозарождающиеся из света. Вя-
чеслав Иванов считал Денницу мифологическим существом
мужского рода и отождествлял его с христианским и дох-
ристианским Люцефером -- одной из ипостасей Дьявола,
однако дословно означавшем "Носитель света" (его сот-
канную из противоречий суть искателя истины гениально
раскрыл Байрон в мистерии "Каин"). По Вяч. Иванову,
Денница -- фосфорически светящийся дух -- первомятеж-
ник, внушающий человеку гордую мечту богоравного бытия;
это тот самый "печальный демон -- дух изгнанья", кото-
рый "сиял" Лермонтову "волшебно-сладкой красотою"23.
В русском мировоззрении почитание женского косми-
ческого начала в форме Девы имеет длительную
историю: от сказочных Птицедев до Пречистой Девы --
светлого и светоносного Божества, впоследствии раство-
ренного в культе Богородицы -- хранительницы и покрови-
тельницы Руси, избравшей Россию своим последним домом.
Имя Дева не могло не быть в центре мифологического и
религиозного притяжения хотя бы потому, что оно -- одно
из древнейших и важнейших понятий индоевропейской куль-
туры. Как известно, в санскрите devб означает "Бог",
"жрец"; "владыка", "царь", а также: "небесный", "бо-
жественный". Соответственно dev-i -- это "Богиня".
Отголоски такого небесно-божественного смысла сох-
ранились в однокоренных словах и словосочетаниях "ди-
во", "диво дивное". Див -- одно из древнерусских мифо-
логических существ, действует как персонаж в "Слове о
полку Игореве", предупреждая русских воинов об опаснос-
ти и одновременно предрекая беду. Кроме того, в древне-
русской мифологии было известно женское божество -- Ди-
ва. Итак, Дева в широком смысле -- великий охранитель-
ный и вдохновляющий символ русского народа. В древне-
русском миропредставлении в соответствии с индоевро-
пейской и общемировой традицией Пречистая Дева -- воп-
лощение вселенского и солнечного света одновременно: "И
явилось на небе великое знамение -- жена, облеченная в
солнце, под ногами ее луна, и на главе ее венец из две-
надцати звезд" (Откровение святого Иоанна Богослова,
12, 1).
Ближайшая стихия, родственная свету, -- огонь.
Элементарный опыт свидетельствует: свет бывает без ог-
ня, огонь без света -- никогда. Следовательно, свет об-
ладает некоторой самостоятельной сущностью, хотя и
предполагает обычно наличие какого-либо источника; чаще
всего им выступает огонь. Отсюда и древние мифологичес-
кие представления о космическом огне: он тесно взаимос-
вязан с космическим светом, но не обязательно ему пред-
шествует. Иногда и тот и другой выступают как тождест-
венные начала. В позднейшем миропредставлении под влия-
нием христианской эсхатологии космический огонь изменил
объем и содержание своего понятия: он переместился в
преисподню и начал носить в основном устрашающую функ-
цию "геены огненной", ожидающей грешников в аду.
Слово "огонь" ("огнь") родственно имени древнеин-
дийского Бога огня Агни (agnн -- "огонь"). В Ригведе --
древнейшем своде обрядовой поэзии -- значительная часть
гимнов посвящена Богу огня -- Агни. Почему -- догадать-
ся не трудно. В нелегких и некомфортных условиях пере-
селенческой жизни огонь (особенно по ночам) оставался
той рукотворной стихией, которая давала тепло, свет,
защиту от диких животных и жар для приготовления пищи.
Огонь же был и стихией, имевшей нерукотворное происхож-
дение (молнии и другие небесные явления, лесные и степ-
ные пожары, вулканическая лава и т.д.). Ни в первом, ни
во втором случае не требовалось специальных скульптур-
ных или живописных изображений огня, поскольку он всег-
да был рядом перед глазами. Лишь впоследствии, когда
одно из арийских племен завоевало Индостан, подчинив
аборигенов и создав в условиях оседлого образа жизни
уникальную древнеиндийскую культуру, -- появилась воз-
можность и необходимость воссоздавать образ Бога огня
-- Агни в виде скульптурных изваяний.
В древнерусском языке имеется еще одно название
огня -- "крес". Корень сохранился в слове "кресало"
(вышедшее из употребления приспособление для добывания
огня), а также в серии понятий: "красный", "краса",
"красивый", "красота", "прекрасный", "краска". С су-
ществительным "крес" тесно взаимосвязан глагол "кре-
сать" или "кресить", означающий одновременно: "высекать
огонь" и "воскресать (оживать)". "Игорева храброго пол-
ку не кресити", -- трагически заключает безымянный ав-
тор "Слова о полку Игореве". Нетрудно истолковать лек-
сическое и смысловое происхождение таких важнейших для
русского миросозерцания слов как "воскрешать" и "воск-
решение" -- они имеют древнейшее дохристианское проис-
хождение и связаны с культом огня и его ролью в перво-
бытной жизни. При высекании огонь-крес всегда как бы
воскресал заново, потому-то слово кресить обозначало
сразу два понятия -- "высекание" и "воскресение". Само
слово "крес" и этимологически связанные с ним понятия
типа "красный -- красивый" близки по смыслу и происхож-
дению с церковнославянским "крада", что означает "кос-
тер", "огонь", "жертвенник". (В русском языке слово не
употребляется, однако корень сохранился в словах с иным
смыслом: "украдкой", "украденный" -- от глагола
"красть".) Общий корень здесь вполне уместен:
огонь-крес способен и украшать (красить -- к тому же
красным пламенем), и красть (сжигать дотла так, что не
останется никаких следов, т.е. сгораемая вещь исчезает,
крадется). Общеиндоевропейский корень "крес" обнаружи-
вается и в имени Крез (произносится [kres]) -- так зва-
ли последнего царя древней Лидийской державы (VI в. до
н.э.), чье имя вошло в поговорку: "Богат, как Крез".
Напрашивается семантическое различие между поняти-
ями "огонь", с одной стороны, например, берущего начало
от санскритского agn и, видимо, означавшего естествен-
ный огонь, сохраняемый в угольях, и, с другой стороны,
понятием "крес", вероятнее всего означавшим искусствен-
ный огонь (т.е. полученный путем высекания), жертвенный
огонь. В этом случае ближе всего по смыслу и звучанию
для слова "крес" окажутся слова krati ("жертва", "си-
ла", "мощь", "действие" и др.) и kruy-a ("жертвоприно-
шение", "жертвенный обряд"; "действие", "работа",
"труд" и др.).
Есть также достаточно оснований предполагать, что
от слова "крес" образовано и понятие "крестьянин", оз-
начавшее первоначально не столько огнепоклонников,
сколько людей, расчищавших землю под пашню путем огне-
вания -- выжигания лесных участков. Поздняя традиция
производит "крестьян" от "христиан", а корень слова ус-
матривает в понятии "крест". В такой трактовке "кресть-
яне -- это крещенные люди, но тогда непонятно, почему,
скажем, князья и дружинники, крестившиеся на Руси преж-
де смердов и простого люда, не именуются крестьянами
(крещеными).
Скорее всего, само понятие "крест" (пересечение
двух предметов) происходит от понятия "крес" (огонь) --
отчего оно так быстро и органично прижилось на Руси.
Такую этимологическую зависимость можно объяснить
по-разному. Известны, например, крестообразные поми-
нальные курганы, на вершинах которых возжигался священ-
ный огонь; существовали жертвенники огня с крестообраз-
ной символикой. Крест считается общемировым символом
(горящего) Солнца. Наконец, существует древнейший обы-
чай получения живого огня путем коллективного действия.
В заповедном месте на землю укладывалось сухое бревно,
перпендикулярно к нему ставилось другое сухое заострен-
ное бревно (в итоге получался крес), которое и враща-
лось с помощью веревок достаточным количеством людей.
В стародавние времена огонь таким способом получа-
ли и без коллективных усилий -- с помощью двух сухих
палочек (дощечек), располагаемых крестообразно. Данный
факт, известный из истории материальной культуры наро-
дов всех континентов (включая австралийцев и индейцев
обеих Америк), давно привел ученых к выводу, что крест
испокон веков и задолго до возникновения крестьянства
символизировал огонь24.
Неудивительно поэтому, что и в древнерусском наре-
чии "крес" (огонь) и "крест" оказались однокоренными. В
данном случае налицо этимологическое доказательство. Но
имеются еще археологические и этнографические аргумен-
ты, разделяемые рядом ученых. Фигура креста очень расп-
ространена в древнейшей орнаментике и символике -- ар-
хеологи обнаруживают ее практически во всех культурных
слоях. Известны также дохристианские вырезанные из кам-
ня или выдолбленные кресты. Что касается крестообразно-
го расположения деревянных орудий при добывании огня
трением, то высказывалось следующее соображение: пос-
кольку искра появлялась на перекрестии двух кусков де-
рева, постольку именно крест стал символом света. Крес-
топересечение деревянных палочек (дощечек) могло иметь
самую разнообразную форму: т-образный и крючкообразный
кресты, свастика. Последняя также стала в символике
древнейших народов символом Солнца, света и жизни.
Древний обычай добывания огня -- сакральный и чу-
додейственный -- оказался чрезвычайно живучим, посколь-
ку с ним связывалось общение с высшими силами. В романе
Николая Семеновича Лескова (1831 -- 1895) "На ножах"
описывается, как во второй половине прошлого века
крестьяне целой деревни с помощью "живого огня" пытают-
ся предотвратить массовый падеж скота -- "коровью
смерть". Поражает и то, с какими подробностями и мас-
терством описывается это чисто языческое действо, и то,
насколько посвященными оказались десятки людей, участ-
вовавших в столь неординарном полумистическом акте, --
каждый знал свое место и отведенную роль, включая и
действия по сохранению тайны, колдовских заклинаний и
т.п. (надо полагать, что Лесков -- один из самых чест-
ных русских писателей -- знал, что писал).
По свидетельству этнографов прошлого века уничто-
жение "коровьей смерти" с помощью небесного "живого ог-
ня" было распространено повсеместно. Помимо воскрешения
древних навыков, этот первобытный обряд приоткрывал за-
весу и над первобытными верованиями, стержнем которых
являлось единение с астрально-космическими силами. Жи-
вой огонь обладал чудодейственными качествами, защищав-
шими ото всех напастий потому, что, по народным предс-
тавлениям, происходил от самого Солнца. Чтобы получить
"живой огонь", необходимо совершить определенные маги-
ческие действия, которые, собственно, и составляли суть
коллективного обряда. Добыть солнечную силу, стать кос-
мическим посредником между неземной энергией и ее зем-
ным проявлением можно только путем вращения бревна,
жерди, поскольку само Солнце представлялось вращающимся
огненным небесным колесом.
Представление об огне как о космическом начале и
важнейшей природной стихии плавно переходило в увязыва-
ние со свойствами огня состояний и характеристик самого
человека. Представление об огне в народном миросозерца-
нии всегда предполагало сексуально-эротический под-
текст: любовная страсть наделялась огненным смыслом, а
понятия "любовь" и "огонь" сближались. Отсюда все из-
вестные устоявшиеся обороты, которые в старину (да и не
только в старину) отнюдь не воспринимались исключитель-
но как поэтические эпитеты, а выступали как существен-
ные аспекты духовной жизни и мира человеческих чувств:
"огонь желания"; "пожар любви"; "огонь в глазах, серд-
це, крови"; "пожар в душе"; "вспыльчивость"; "пыл-
кость"; завершение жизни (смерть) истолковывается по
аналогии с огнем -- "угасание". А.А.Потебня выводит из
понятий "огонь", "жечь", "гореть", "печь" целую группу
понятий, связанных с жизнью и человеческими чувствами:
"поживать", "пожирать", "жажда", "жадность", "желание",
"желанный", "жалость", "печаль", "горе", "горечь",
"гнев"25.
Но в обряде обретения "живого огня" закодирован
еще один важный мифологический смысл, раскрывающий суть
древнейших миропредставлений. Считалось, что огонь по-
беждал смерть подобно тому, как он побеждал мрак. В
первобытном мировоззрении понятия смерти и мрака (ночи)
практически были идентичны. Это отразилось в древне-
русских однокоренных словах: "мор" (смерть) и "морок"
(мрак, ночь). Слово "морока", имеющее в наше время лишь
один смысл -- "затяжное, хлопотное дело, канитель", еще
в прошлом веке сохраняло первозданное значение "мрак"
(см.: "Толковый словарь живого великорусского языка"
Владимира Даля). В подобном же обличии соответствующая
лексическая основа предстает и в других языках индоев-
ропейской группы: от санскритского m-ara -- "смерть", а
также "убивающий", "уничтожающий" (в буддийской мифоло-
гии Мара -- божество, персонифицирующее зло и все, что
приводит к смерти живые существа) -- до французского
"кошмар". В конечном счете санскритское m-ara восходит
к общеиндоевропейской и доиндоевропейской корневой ос-
нове mr, входящей в наименование священной вселенской
горы Меру (о чем подробно говорилось в 1-й части).
В славянской мифологии смерть была воплощена в об-
разах Богини Морены (Марены, Мараны)(о ней
также речь уже шла выше) и множестве злокозненных ду-
хов, порожденных ночью под общим именем "мары" (или
"моры" -- один из них всем известная русская кикимора).
Морена играла исключительно важную роль в языческом ми-
ровоззрении и сложившихся на его основе ритуалах и
празднествах. Это связано с вселенским обличием смерти
(как ее понимали наши предки). Смерть отдельного чело-
века -- странное, но в общем-то частное дело. Гораздо
значительней смертное начало в Природе: смерть света,
Солнца, дня и наступление ночи; смерть животворных вре-
мен года -- весны, лета, осени -- и наступление зимы.
Морена как раз и олицетворяла такое всеобщее умирание в
природе. Но она не могла выступать в роли необратимой
судьбины, ибо на смену ночи всегда приходит новый день,
всегда всходило Солнце, а после холодной зимы опять
наступает весна. Морена -- воплощение смерти, сама та-
кой смерти избегнуть не могла.
Считалось также, что смерть Смерти (Морены) можно
было ускорить с помощью огня и света и в конечном счете
победить. Люди всегда старались участвовать в этой кос-
мической битве жизни и смерти, света и тьмы, добра и
зла. Древние магические обряды, сопровождавшие народные
праздники, -- лучшее тому свидетельство. Один из самых
древних, красочных и сохранившийся в основных чертах
доныне праздник Ивана Купалы еще сравнительно недавно
сопровождался изготовлением соломенного наряженного чу-
чела, которое так и нарекалось -- Мореною. Морена сжи-
галась в священных купальских кострах, через которые
обязаны были перескочить все участники купальского
праздника. Чем выше прыжок (чем ближе к небесно-косми-
ческим высотам), тем действеннее сила огня, передавае-
мая человеку и оберегающая его от смерти, болезни, не-
чистой силы и прочих напастей. В ряде областей Морена
заменялась деревом Марины, вокруг которого совершались
купальские обряды. То, что пугающее и не для всех зна-
комое имя Морены переиначивалось на более знакомую Ма-
рину, в порядке вещей. Но при этом Марина не утрачивала
своей злокозненной и смертоносной сущности, о чем,
кстати, свидетельствуют былина о Добрыне Никитиче и
злой девке Маринке (ранее бывшей, скорее всего, Море-
ною).
Иванов день -- праздник огня и Солнца. Июль -- ма-
кушка лета -- в старину именовался кресник (по имени
огня -- Крес). Сам же праздник Ивана Купалы посвящен
летнему солнцевороту, когда Солнечное Колесо-Коло, дос-
тигнув высшей точки на небе, начинает "обратный путь".
По сути своей это -- праздник космический, ибо связан с
астрологическими закономерностями -- движением Земли и
Солнца, обуславливающих в конечном счете смену времен
года.
Астрально-космическое содержание купальских обря-
дов обусловлено также и тем, что огонь священных кост-
ров необходимо было получить животворящим способом, то
есть путем магического приобщения к солнечно-космичес-
кой энергии, а сами костры предпочтительно было разжи-
гать на возвышенностях, горах или курганах, то есть как
можно более приближенно к миру небесному. По свидетель-
ству очевидцев, купальские огни, зажигаемые в Иванову
ночь на Карпатах и Судетах в Польше и Чехии, представ-
ляют великолепное и торжественное зрелище на пространс-
тве в несколько сот верст26.
Христианство приспособилось к древнейшему язычес-
кому празднику, связав его с именем Иоанна Крестителя
(отсюда Иванов день). Однако второе имя -- Купало (рис.
103) -- никакого отношения к христианству не имеет. В
имени Купало -- два пласта: более поздний, связанный с
водной стихией и словом "купать(ся)", и более древний,
первичный, связанный с огненно-световой стихией и сло-
вом "купава", что означает "белый (цветок)", а "белый"
в древнерусском представлении -- синоним света.
В восточноевропейских средневековых документах,
относящихся к запретам празднования Иванова (Янова) дня
у чехов и словаков есть прямые указания на то, что по-
читание огня и костров неотделимо от культа общесла-
вянского бога Световита (Свановита)27, о котором уже
говорилось.
С Мореною-смертью, с Мореною-мороком (ночью) свя-
заны и светлые солнечные праздники встречи Весны. Здесь
ненавистнице жизни также уготавливается сжигание. В ве-
сенних календарных обрядах Морена выступает еще в одном
своем смертоносном обличии -- в виде зимы, мороза.
Древнерусская форма слова "мороз" -- "мразъ", от него
более широкое понятие -- "мразь" -- не только в смысле
"мерзости" -- слово того же корня -- но и в смысле при-
родно-погодной характеристики (ср. "изморозь", "моро-
сить"). Сжигание Морены в виде соломенного чучела про-
исходило и на Масленицу. Древние языческие корни этого
буйного и веселого праздника не только в огненном дейс-
тве, но и в массовом поедании блинов, символизировавших
Солнце: тем самым кажный человек как бы приобщает себя
к солярной природе, часть которой он просто-таки физи-
ческим образом растворял в себе. Во время огненных
действ существовал также обычай (неповсеместный) катать
зажженные колеса, которые также символизировали горящее
Солнце.
Соломенные и деревянные чучела, олицетворяющие
древних славянорусских Богов, сжигались и в процессе
других народных праздников. К наиболее известным отно-
сятся праздники Костромы (женское воплощение плодоро-
дия) и Ярилы (мужское воплощение плодородия). Оба
праздника связаны с весенним пробуждением, летней побе-
дой Солнца и света над зимним холодом и мраком, с жи-
вотворящими процессами в природе. Как и в купальских
празднествах, огонь играет здесь центральную роль. Имя
Кострома вроде бы само указывает на свое происхождение
-- Костровая (мать?), хотя в самом обряде чучело Кост-
ромы чаще всего топится в реке или разрывается на час-
ти.