Заведомо неполная схема разделения начальных эта-
пов развития общества по векам: Каменный, Бронзовый,
Железный (а также легендарные -- Золотой, Серебряный,
Медный), вне всякого сомнения, должна быть дополнена и
"Деревянным" ("Дендрическим") веком. К сожалению, дере-
во -- материал недолговечный, поэтому вещественных па-
мятников от той далекой эпохи сохранилось мало. Нетлен-
ными оказались лишь духовные памятники, закрепленные в
памяти народа в форме кодированных текстов, передавае-
мые от поколения к поколению. Среди них и мифологема
Космического древа.
По древнетибетским мифологическим представлениям,
известным как добуддистская "религия бон", изначально в
мире существовали одни только деревья и не было живот-
ных. Символ всего живого -- Космическое древо -- про-
растало сквозь три главных мира -- царство Богов, зем-
ную область людей и нижний мир духов, -- соединяя Все-
ленную в неразрывное целое97. Здесь налицо абсолютиза-
ция своего рода дендрической картины мира, которая, на-
до полагать, соответствовала определенной стадии разви-
тия человеческого общества.
Образ Мирового (Космического) древа проходит через
историю всех древних цивилизаций -- древнеиндийской,
древнекитайской, древнеегипетской, шумеро-аккадской,
ассиро-вавилонской, хеттской, древнееврейской, древнеи-
ранской, ацтекской, инкской. Этот же символ сопровожда-
ет верования и миропредставления многих оседлых и коче-
вых народностей Евразии, островитян Полинезии, Индоне-
зии, индейцев обеих Америк и некоторых аборигенов Афри-
ки. В русском космическом миросозерцании древо жизни
трансформировалось в фольклорный образ дуба, растущего
на острове Буяне (символе Гипербореи) посреди Океа-
на-моря. "На Море-Океане, на Острове Буяне стоит дуб
зеленый (вариант: ни наг, ни одет)... -- таков зачин
многих русских заговоров и сказок.
Практически у каждого народа имеется изображение
Мирового древа, или Древа жизни (что в нашей интерпре-
тации одно и то же). Богатейший иллюстративный материал
-- почти тридцать рисунков и фотографий, заимствованных
из культурного наследия разных эпох и цивилизаций всех
континентов земли, дается в энциклопедии "Мифы народов
мира" (статьи "Древо мировое", "Древо жизни", "Древо
познания").
Одним из самых ранних изображений Мирового древа
на территории нашей Родины, относящимся еще к эпохе Ги-
пербореи, является, пожалуй, один из петроглифов Онежс-
кого озера. Рисунок объединяет сразу два космических
сюжета: миротворящую птицу (гуся или лебедя) и жизнеда-
рящее древо. Этот лебедь, сидящий на древе, и его глу-
бочайший вселенский смысл могли бы вполне стать симво-
лом древнего космизма, предшествовавшего философско-на-
учному.
Есть свои изобразительные традиции и у русского
народа. Древо жизни (Мировое древо) -- излюбленная тема
русских вышивальщиц, которые знать не знали об истинном
содержании замысловатого узора. Но передаваемый от по-
коления к поколению незыблемый мифологический код поз-
воляет расшифровать сложный орнамент, объединяющий
Жизнь, олицетворяемую самим древом, и Космос, представ-
ленный многочисленными и разнообразными солярно-аст-
ральными знаками.
Истинное назначение символа мирового древа раскры-
вается в "Слове о полку Игореве", где поминается вещий
Боян, который "растекался мыслью по древу". Хотя су-
ществуют десятки разнообразных интерпретаций данного
образа, -- истина, по-видимому, все же заключается в
буквальном толковании "растекания мысли по древу", если
принять, что символ древа -- опорный образ мысли, помо-
гающий сказителю или прорицателю воссоздать закодиро-
ванный скрытый смысл. Точно так же сибирский шаман, у
которого мировое дерево рисуется на длиннополом костю-
ме, сшитом из шкур (а эпитет Бояна -- вещий, то есть
"ведающий, владеющий тайным, колдовским знанием", нап-
рямую сближает его с древними языческими жрецами и ша-
манами), впадал в экстаз, сообщает загипнотизированным
слушателям о своем путешествии (полете) по стволу и
ветвям древа в скрытые, недоступные непосредственному
созерцанию миры.
Собирательный образ Космического древа в представ-
лении всех славянских народов рисует древнее предание,
сохранившееся среди южных славян. Вот оно:
"Ось мира есть святое дерево -- ясень. Его высокая
вершина превышает горные вершины и шесть небес и подни-
мается до седьмого неба, по которым в своих светлых па-
латах пребывает верховный Бог Сварун [Сварог. -- В.Д.].
Насколько вершина ясеня, дерева мира, высока, настолько
корень его глубок; корни его простираются по всему под-
земному царству Чернобога. Корень его четверолапый:
один корень идет на юг, второй -- на восток, третий тя-
нется к северу, четвертый -- к западу. Под ясенем прос-
тирается земля. Мелкие сережки в его ветвях -- солнце,
месяц и звезды. Так ясень связывает подземное царство,
землю и небо. Из-под дерева мира бьет ключ чистой, жи-
вой воды, которая оздоровляет и воскрешает из мертвых.
У ключа сидят три предсказительницы, верные прислужни-
цы. Одна знает, что было, другая -- что будет, а третья
-- то, что есть. Они решают, чему быть. Больше того --
определяют всякому его судьбу: хорошую или плохую. Так
они, обещая и жизнь и смерть, трудятся над возникнове-
нием жизни"98.
В поэтической форме космический смысл, закодиро-
ванный в мифологеме Мирового древа, проникновенно раск-
рыл Вячеслав Иванов:
Так Древо тайное растет душой одной
Из влажной Вечности глубокой,
Одетое миров всечувственной весной,
Вселенской листвой звездноокой:
Се Древо Жизни так цветет душой одной.
Но еще Гоголь в "Вечерах на хуторе близ Диканьки"
напоминал: "Есть где-то, в какой-то далекой земле, та-
кое дерево, которое шумит вершиною в самом небе, и Бог
сходит по нем на землю ночью перед светлым праздни-
ком..." Здесь Мировое древо представлено как космичес-
кая дорога Богов.
Множество подобных легенд собрано и опубликовано
А.Н.Афанасьевым во 2-м томе "Поэтических воззрений сла-
вян на природу" -- от устных сказаний до письменных
апокрифов. В апокрифической беседе Панагиота с Фрязином
Азимитом (по рукописи XVI века) космическое мировое
древо описано следующим образом: "А посреди рая древо
животное, еже есть божество, и приближается верх того
древа до небес. Древо то златовидно в огненной красоте;
оно покрывает ветвями весь рай, имеет же листья от всех
дерев и плоды тоже; исходит от него сладкое благоу-
ханье, а от корня его текут млеком и медом 12 источни-
ков".
Молочный источник (река) около огненного златовид-
ного древа, достигающего небес, -- это смутный намек на
Млечный путь -- звездный Стержень видимого Космоса -- и
одновременно воспоминание о Стране Блаженных -- Гипер-
борее. По убеждению представителей европейской мифоло-
гической школы в фольклористике, к которой принадлежал
Афанасьев, -- мировое древо вообще является символом
небесно-космической иерархии мира. Оно повернуто кроной
к земле, а ствол и корни уходят в неоглядные дали Все-
ленной. Видимая вершина, с точки зрения ми-
фологов, -- это доступные земному наблюдателю тучи и
облака. Мнение достаточно распространенное, в XIX веке
оно доминировало. Но традиции подобных взглядов уходят
в самые глубины народного миросозерцания. Один из самых
известных и древнейших русских заговоров гласит: "На
море на Океане, на острове на Кургане стоит белая бере-
за, вниз ветвями, вверх кореньями". Имеется значитель-
ный соблазн интерпретировать причудливый образ предс-
тавленным из Космоса. Сверху с точки зрения космонавта
(тем более неземлянина) деревья представляются перевер-
нутыми: ближе к наблюдателю находятся ветви и крона,
дальше -- корни; отсюда образ -- корнями вверх (хотя
верх и низ с космической точки зрения -- понятия сугубо
относительные).
В действительности же смысловая нагрузка, закоди-
рованная в символе мирового древа, является совершенно
иной. Мировое древо служит обозначением космического
жизненного процесса, направленного из прошлого через
настоящее в будущее. Корни такого древа -- в прошлом, а
крона в настоящем; вот почему из быстротечного "теперь"
оно представляется растущим вверх (на самом деле --
уходящим вглубь).
Следовательно, мировое древо -- код для обозначе-
ния временных процессов, суть которых невозможно выра-
зить на языке Евклидовой геометрии; сам же трехмерный
(объемный) или двухмерный (изобразительный) образ миро-
вого древа -- символ, опорный образ мысли, помогающий
человеку проникнуть в суть и в глубь объективной реаль-
ности. В наибольшей степени это относится к явлениям
жизни, которые и не обрисовать иначе, как в форме
пространственно-плоскостного (или объемного) образа.
Потому-то оно и именуется древом жизни.
Устойчивый этот образ, проходящий через историю
всех эпох и миросозерцания всех народов, получал и фи-
лософскую интерпретацию. В частности, неоплатонистская
концепция эманации [истечения] однозначно связывает яв-
ление активности жизни и понятие первожизни с образом
древа. "...[Представляй себе] жизнь огромного древа,
обнимающего собою все, в то время как начало его пребы-
вает везде неизменным и нерассеянным по всему [древу] и
как бы расположенным в корне. Это начало, стало быть, с
одной стороны, дает древу всеобъемлющую многообразную
жизнь, с другой же стороны, остается самим собой, буду-
чи не многообразным, а началом многообразия [жизни]"99.
Вообще же понятие эманации для славяно-русского
мировоззрения не является инородным заимствованием.
Напротив, эманация представляет собой коренной принцип
древнейшей славянской религии. Это особо подчеркивалось
еще Н.И.Костомаровым в ранней его работе "Славянская
мифология"100, не потерявшей, впрочем, своей истори-
ко-методологической актуальности и по сей день.
Представить эманацию наглядно чрезвычайно трудно,
поскольку органы чувств фиксируют не сам процесс, а
лишь некоторые его результаты. Однако в сознании имеют-
ся механизмы для воссоздания интегративных схем мирово-
го эманационно-жизненных явлений, так как человек сам
есть феномен и венец жизни. Делается это, как правило,
с помощью устойчивых и закодированных образов, вроде
древа жизни. Но имеется еще один канал, хорошо знакомый
и доступный каждому, позволяющий непосредственно сопри-
коснуться с процессами, по сути своей являющимися эма-
национными. Это -- музыка, музыкальная гармония, музы-
кальный лад.
Даже если взять простейшую мелодию, то последова-
тельное соединение во времени различных звуков дает
картину гармонического явления, проистекающего из глу-
бины души (при творении музыкального произведения или
мысленном его воспроизведении), голоса, музыкального
инструмента или их совокупности (оркестра). При этом
речь не идет о процессах чисто физических (звуковые ко-
лебания в виде упругих волн) или физиологических (рабо-
та голосовых связок в сочетании с дыханием). Никакими
колебаниями молекул (или атомов), физическим описанием
движения звуковой волны невозможно раскрыть (или вос-
создать) сущность музыкальной гармонии, ее восприятие в
форме целостного музыкального образа или творческого
акта, приведшего к его созданию. Все это возникает на
иных природно-духовных уровнях, соединяется на иных не-
вещественных принципах и прорывается в обыденный мир по
неизвестным современной науке каналам. В песне данный
процесс соединен со словом. Да и само слово имеет то же
космическое происхождение, что и музыка.
Древние мыслители Запада и Востока учили о косми-
ческой сущности музыки и ее влиянии на структуру Космо-
са. Стройная и последовательная теория о космической
природе музыки существовала в Древнем Китае. В извест-
ном памятнике "Люйши чунцю" (III в. до н.э.) говорится
о космогоническом процессе, порождающем первозвук, ко-
торый возникает при образовании неба и земли, возникно-
вении Космоса из Хаоса. При этом звук, или звуки, рож-
дающиеся в самый момент космогенеза, а затем сопутству-
ющие каждому новому циклу космического времени, гармо-
ничны с момента своего зарождения, образуя мелодию и
музыку. Телом же музыки является космический эфир101.
О музыкальной гармонии небесно-космических сфер
учили пифагорейцы и средневековые чернокнижники. Вели-
чайший русский композитор конца XIX -- начала ХХ веков
Александр Николаевич Скрябин (1872 -- 1915) считал, что
музыка пронизана космическим звучанием и что посредс-
твом музыки человек способен проникнуть в глубочайшие
тайники Космоса.
Это подтверждается и данными современной науки,
согласно которым любые музыкальные инструменты являются
голографическими воспроизводящими устройствами и через
их посредство воспроизводится как общая голограмма Все-
ленной, так и ее отдельные голографические матрицы102.
Другими словами, музыка напрямую связывает слушателей с
Космосом и его гармонией.
Сказанное относится к сущности и ритмике танца.
Известный английский физиолог и исследователь искусства
Х.Эллис трактовал танец как часть космического целого и
проявление общей гармонии Вселенной: "Мы совершенно
правы, когда рассматриваем не только жизнь, но и всю
Вселенную как танец". Танец, по Эллису, "это внутреннее
и совершенно определенное проявление общего ритма, того
самого общего ритма, которому подчиняется не только
жизнь, но и вся Вселенная, если, конечно, можно позво-
лить себе так именовать сумму тех космических влияний,
которые доходят до нас из Вселенной"103. К этому необ-
ходимо добавить, что всякий танец сопровождается мощным
выделением энергии, и эти групповые или индивидуальные
энергетические "всплески" напрямую корреспондируются с
энергоинформационным полем Вселенной.
Итак, Космос и Жизнь нераздельны. А потому нераз-
дельны жизнь и музыка, жизнь и песня. Когда говорят:
душа или сердце поет, -- подразумевается, что в этом
песнопении проступают черты космической гармонии. Само
понятие "музыкальный лад" несет космический отпечаток,
ибо в русском языке и в древнерусском понимании понятия
"лад" и "космос" тождественные. Тождественность Жизни и
Космоса символизирует мировое древо. Следовательно, оно
же символизирует неразрывность триады-кода "кос-
мос-жизнь-песня (музыка)". Недаром говорят: русская ду-
ша -- как русская песня. Русская душа космична потому,
что космична русская песня. И наоборот: русская песня
космична потому, что космична русская душа.
Поклонение деревьям в далеком прошлом также было
неотделимо от народной музыки, песнопений и обрядовых
танцев. Отголоски некоторых из стародавних традиций
сохранились и поныне: они живут, например, в украшении
елок (изредка -- и иных деревьев) на Рождество и Новый
год.
Обычай украшать деревья и приносить им жертвы ухо-
дит своими корнями в доарийское прошлое и существовал у
многих народов разных континентов. Древние руссы, нап-
ример, поклонялись дубам, обвешивали их стрелами, ку-
сочками хлеба и мяса. По свидетельству византийского
императора Константина Багрянородного, на острове Хор-
тица у днепровских порогов рос один из таких священных
дубов -- объект обязательного поклонения для русских,
спускавшихся вниз по Днепру. Здесь, помимо даров, при-
носили в жертву живых петухов104. Известно также, что
петух как провозвестник Солнца нередко само это дневное
светило и олицетворял. Такое сугубо языческое представ-
ление сохранялось на протяжении многих тысячелетий и
просочилось даже в христианскую литературу. В опреде-
ленной мере об этом свидетельствует соловецкий апокриф
XIV века "О всей твари", где поминается космическо-сол-
нечный кур (петух) с головой до небес: "Есть кур, ему
же глава до небеси, море до колена. Егда же солнце омы-
вается в Кияне, тогда же Акиян всколебается и начнут
волны кура бить по перью, -- он же речет кукаре-
ку"105.
Вообще же петух -- тотемно-магическая птица и не-
сет двойную нагрузку -- положительную и отрицательную.
С одной стороны, его крик прогоняет нечистую силу и
вредоносные ночные призраки; с другой стороны, петух
сам может навлечь беду, если не соблюсти некоторые обя-
зательные условия (например, нельзя долго держать одно-
го и того же петуха, его обязательно нужно через
год-другой зарезать, иначе непременно случится нес-
частье в доме (пожар), в семье (болезнь), с хозяином
(смерть) и т.д.).
Священный дуб славян, кстати, сохранился до нынеш-
них времен и является мемориальным памятником истори-
ко-культурного заповедника на острове Хортица. Что ка-
сается магической триады: "дуб-петух-небо", то она за-
кодирована в известной русской сказке о петухе и жер-
новках (сборник Афанасьева, No 188). Обронил старик же-
лудь, и вырос из него мгновенно до самого неба испо-
линский дуб. Влез старик по волшебному дубу на небо
(олицетворяющему Вселенную), походил по нему и нашел
петушка (возможно, в данном конкретном случае олицетво-
ряющем Солнце). Петушок дарит старику волшебные жеров-
ки, способные накормить кого угодно, а затем спасает их
от похитителя. Сам петушок тоже волшебный: он и в огне
не горит, и в воде не тонет.
Поклонение дубам -- древнейшая индоевропейская
традиция, распространенная повсеместно, где произраста-
ли эти лесные великаны и долгожители. Из античной исто-
рии и поэзии хорошо известна священная дубрава Зевса
Додонского. Додонский оракул был основан пришлыми пе-
ласгами в Эпире на севере Балканского полуострова (по-
чему Гомер и называет Зевса Пеласгийским), но вскоре
приобрел всеэллинскую значимость106. О нем с величайшим
почтением говорится в "Илиаде". Додонские жрецы предс-
казывали судьбу и предначертывали линию жизни по шелес-
ту листьев священного дуба. Именно в покорности додонс-
ким прорицаниям упрекает скиталицу Ио Прометей в Эсхи-
ловой трагедии:
Там шелесом чудесные дубы
Тебе вещали прямо без загадок,
Что Зевсовою будешь ты женой...
Кстати, память о Додоне сохранилась и в русском
фольклоре и его использовал Пушкин в "Сказке о золотом
петушке", наименовав так злополучного царя. В действи-
тельности царь Додон -- это более чем смутное и сильно
видоизмененное воспоминание о былом владыке -- Зевсе
Додонском.
Но дуб -- лишь одно из священных деревьев русского
народа. Своеобразным символом России выступает белая
береза. С березой связан и главный весенне-летний
праздник. С момента введения на Руси христианства он
приурочивается к Троице (пятидесятый день после Пасхи).
Последняя (седьмая) неделя после Пасхи именовалась Се-
миком и на нее приходились так называемые зеленые свят-
ки. Именно этот краткий период характеризуется самым
богатым циклом песен, игр, хороводов, гаданий, предска-
заний. Одна из самых знаменитых русских народных песен
"Во поле березонька стояла" с повтором:
Некому березку заломати,
Некому кудряву заломати, --
относится именно к семикско-троицким хороводным
песням. Их христианская номинация чисто условная. На
самом деле это самый что ни на есть древнеязыческий
праздник. "Березку заломати" требовалось для того, что-
бы сломать (иногда ломалась только макушка) и принести
в дом, украсить его снаружи и внутри. Или чтобы поста-
вить на видном месте и украсить лентами, бусами, плат-
ками. Или походить с ней по улице. Устраивалась и тра-
пеза, главным блюдом была яичница, она символизировала
в неосознаваемой форме древние забытые представления о
Космическом яйце и Солнце, которое символизировал жел-
ток.
Гораздо чаще березку украшали прямо в лесу. И там
же одновременно завивали и развивали ее ветви (откуда
один из припевов "Дубинушки": "Разовьем мы березу, ра-
зовьем мы кудряву"). Девушки плели венки и гадали о бу-
дущем. С утра до ночи водились женские хороводы. Празд-
ник был исключительно женский, уходящий своими корнями
в матриархальную старину; мужчины к нему и близко не
подпускались, лишь позднее нравы несколько смягчились.
Праздновалось само таинство жизни, носителем которого
являлась женщина. И березка символизировала это таинс-
тво, выступая как подлинное Древо жизни.
Пик неформальных семикско-троицких празднеств при-
ходился на Духов день. Вопреки общеизвестным религиоз-
ным истолкованиям, именно в этот день до предела обна-
жалась подлинная подоплека древних языческих обрядов и
их ярко выраженная сексуально-оргиастическая сущность.
До недавнего времени истинный смысл троицкой обрядности
был известен ограниченному кругу людей: непосредствен-
ным участникам, наблюдателям и этнографам-фольклорис-
там. Последние, однако, не могли опубликовать собранные
сведения из-за их откровенной "срамоты". Лишь в самое
последнее время в печати стали появляться тексты язы-
ческого происхождения, записанные в Смоленской, Калужс-
кой и других областях107.
Срамные троицкие песни, исполняемые исключительно
женщинами, носили вызывающе похабный характер и сопро-
вождались плясками со столь же выразительной жестикуля-
цией. О матриархальных пережитках свидетельствует также
и непременное изготовление чучела бабы с подчеркнуто
большими грудями. Оно делалось из двух березок, обряжа-
лось в платье, украшалось лентами и в долгом шествии с
песнями и танцами относилось к реке, раздевалось и то-
пилось. Это языческое шествие с трясучкой и ловлей муж-
чин (!) во многом напоминает аналогичные ритуальные
действия, устраиваемые во время античных дионисий и
вакханалий.
В синтетическом образе греко-римского Диониса-Вак-
ха -- Бога вина и веселья -- отчетливо прослеживается и
дендрическая (древесная) сущность этого общеиндоевро-
пейского культа. Сохранились многочисленные и подроб-
нейшие свидетельства о разнузданных народных празднест-
вах в его честь. Несмотря на более чем прохладное отно-
шение со стороны официальных властей и жречества, дио-
нисии и вакханалии были чрезвычайно популярны и живучи
в среде широких масс. Традиции прадионисийской культуры
с непременными элементами карнавальности сформировались
задолго до появления прапредков эллинов и италийцев в
Средиземноморье и до последнего времени обнаруживались
и в славяно-русских обычаях.
Дионис -- один из самых поздних Олимпийских Богов.
К сонму небожителей он был приписан едва ли не самым
последним и с трудом вписался в сложившуюся структуру
религиозных верований. По версии позднейших мифографов,
рождение Диониса -- случай из ряда вон выходящий. Неис-
тощимая на изощренную месть ревнивая Гера решила извес-
ти Семелуочередную пассию любвеобильного Зевса -- и на-
доумила доверчивую фиванскую царевну попросить владыку
Олимпа явиться перед ней во всем своем божественном ве-
личии. Зевс предстал перед возлюбленной, которая была
уже на шестом месяце беременности, в клубке сверкающих
молний и вмиг испепелил ее. Недоношенного ребенка вла-
дыка Олимпа успел выхватить из пламени и зашить к себе
в бедро. Через три месяца родился здоровый сын -- буду-
щий Бог Дионис.
Между тем к моменту складывания Олимпийской рели-
гии и ее временного торжества культ Диониса был уже
чрезвычайно распространен в Малой Азии да и по всему
Европейскому континенту. Правда, имя у Бога было иное:
"иноименный Пра-Дионис", как нарек его Вячеслав Иванов
во всемирно известной монографии, посвященной данной
проблеме.
Что же отличает индоевропейского Пра-Диониса от
эллинистического Вакха? Дионис-Вакх -- классическое Бо-
жество, связанное с вином и виноградом как главным про-
дуктом виноделия. Однако виноград произрастает исключи-
тельно в теплолюбивых странах. В северных же регионах в
культ был возведен его дендрический коррелят -- плющ.
Судя по всему, в символике прадионисийства и дионисийс-
тва плющ появился гораздо ранее виноградной лозы. Им
обвит священный посох Диониса, увенчанный сосновой (или
еловой) шишкой и именуемый тирсом.
Тирс в отдельности также являлся объектом поклоне-
ния и символизировал стилизованный возбужденный фаллос.
В Древней Греции повсеместно распространено было прими-
тивное изображение Диониса Дендрита в виде фаллоподоб-
ного деревянного столба -- символа плодородия. В русс-
ком фольклоре память об этом обычае сохранилась в из-
вестной присказке-докуке: "Жил-был царь, -- у царя был
двор, -- на дворе был кол, -- на колу мочало... Не на-
чать ли сказку сначала?" Старожилы глухих уголков се-
верного края свидетельствуют, что у местных охотников,
промышляющих вдали от посторонних глаз, и по сей день
сохранился обычай ставить где-нибудь на лесной заминке
деревянный столб -- олицетворение тайных плодородных
сил, способствующих удачной охоте. Дионис, как и Гер-
мес, -- итифаллическое Божество ("итифаллический" озна-
чает "относящийся к прямостоящему фаллосу"). Только
Гермес выражал возбужденный фаллос в камне (гермы и
менгиры), а Дионис -- в древовидном посохе (тирс и об-
тесанный кол посреди двора). Можно предположить, что в
архаическую эпоху древней истории каменная и деревянная
атрибутика соответствовала различным родоплеменным и
общинным тотемам.
Впоследствии каменная и деревянная специфика тоте-
мических культов сошла на "нет", в ряде случаев прои-
зошло слияние одних и тех же функций, в частности --
Гермеса и Диониса. Так, на острове Делос сохранились
остатки храмового комплекса в честь Диониса-Итифалли-
ческого. Изваяние -- чисто символическое -- в виде ги-
гантского фаллоса, водруженного на отесанный постамент,
на котором сохранился еще и рельеф в виде птицы с фал-
лоподобной головой108. Скульптура сильно повреждена:
все относящееся к фаллическому культу было безжалостно
уничтожено как несовместимое с идеологиями новых рели-
гий -- христианства и ислама -- по мере их победоносно-
го распространения в Средиземноморье, Западной, Восточ-
ной и Северной Европе, на Ближнем Востоке и во всем ми-
ре.
Характернейшая отличительная черта дионисийского
культа -- необузданные оргии с бесконтрольно-сексуаль-
ным финалом (на Руси это именовалось "свальный грех").
Кроме того, в античной Греции, Риме и подвластных им
странах дионисии и вакханалии сопровождались неумерен-
ным винопитием. Сверх того, особенно там, где виноград
не произрастает, опьянение достигалось наркотическим
путем. К наркотикам примешивался и плющ, который был
возведен в ранг обожествленного растения. Он же высту-
пал одним из основных эпитетов и даже синонимов Диони-
са: сказать Дионис и Плющ считалось одним и тем же.
Однако воздействие снадобья, приготовленного с
примесью плюща, было во много раз сильнее и опаснее,
чем вина. Человек попросту безумел, терял рассудок и
контроль за своими поступками, превращался в кровожад-
ного убийцу. Шествия и радения одурманенных наркотиком
толп сопровождались дикими конвульсиями и бессвязными
выкриками, преследованием и растерзанием всего живого.
Особенно неистовствовали женщины, прозванные мена-
дами (буквальный перевод -- "безумствующие"). Наркоти-
ческое снадобье они вводили прямо во влагалище и прев-
ращались в сексуально необузданных фурий. Полуобнажен-
ные, едва прикрытые звериными шкурами, увитые плющом и
обвешанные задушенными змеями, со спутанными волосами и
искусственными фаллосами в руках, которые впоследствии
трансформировались в ритуальные свечи, -- менады с ди-
кими воплями носились по лесам и горам, преследуя муж-
чин, и, насладившись с ними, разрывали их на части, пи-
ли кровь своих жертв, а также других растерзанных живь-
ем животных. Тем самым они как бы приобщались к телу и
крови самого [Пра]Диониса, который, по наиболее расп-
ространенной версии, был растерзан титанами, а куски
его тела оказались разбросанными по всей земле, и лишь
Зевсу удалось оживить собранные части. Кстати, активное
вмешательство титанов в земную жизнь Диониса -- лишнее
подтверждение глубокой древности и архаичности послед-
него.
Античные источники отмечают многоликость Бога Дио-
ниса. По позднейшей эллинистической традиции он отож-
дествлялся с многими другими Богами109. Но первоначаль-
но выступал мифологическим эквивалентом Солнцебога
Аполлона. Как уже говорилось, по представлениям древ-
них, существовало минимум две ипостаси Солнца -- днев-
ная и ночная. Когда Солнце садилось за горизонт, счита-
лось, что оно уходит под землю и превращается там в
особое ночное светило. Дионис как раз и олицетворял та-
кое ночное солнце -- в отличие от Аполлона, олицетво-
рявшего дневное.
Зимой Солнце "прячется под землей" дольше, чем ле-
том. Потому-то именно зимой (декабрь -- январь) отмеча-
лись (малые) дионисии и вакханалии, от которых берут
начало европейские новогодние карнавалы с их обязатель-
ным наряжанием деревьев. В ареале расселения славян
прадионисийские и дионисийские новогодние празднества
соединились с чествованием Коляды -- Космического коле-
са Колы с уже описанными выше ряжеными и колядованием.
По аналогии с дневным и ночным Солнцем Коло (Коляда)
может быть расценено как зимнее Солнце, в таком случае
Ярилу можно считать весенним Солнцем, а Купалу -- лет-
ним.
Любопытно, что на Русском Севере зимние святки и
связанное с ними колядование именуются Виноградьем, ко-
торое входит в припев колядок. И это там-то, где ника-
кого винограда и в помине нет! Но, может быть, он рань-
ше здесь произрастал? Когда климат был совсем иной? А
нерасчлененная гиперборейская культура сформировала
культ [Пра]Диониса!
Культ растительности, деревьев и "священных рощ"
сохранялся в России вплоть до ХХ века, повсеместно --
на Севере, частично -- в других областях, например, в
Тверском крае. Этнографами задокументировано: "священ-
ные рощи" и отдельные почитаемые деревья "не шевелили",
то есть их запрещалось рубить. Другими словами, на них
как память о древних тотемах распространялось "табу".
Считалось, что нарушение запрета чревато многими нес-
частиями.
В конце прошлого века близ Череповца Вологодской
губернии был отмечен следующий случай. Крестьянин, ко-
торый вопреки запрету начал пережигать уголь в священ-
ной роще, внезапно ослеп, что немедленно посчитали
местью деревьев человеку110.
Неискоренимое двоеверие русских людей выражалось
также и в том, что, как правило, в "священных рощах"
ставился крест, а то и часовня, где непременно развеши-
вались полотенца с магическим орнаментом. Сюда же при-
носили дары: шерсть, масло, лоскутки ткани. И здесь же
резали кур -- явный рудимент языческих верований и от-
голосок древних жертвоприношений. Впрочем, обычай этот
сохранялся на протяжении всего христианского периода
истории России. Еще в XIII веке анонимный автор жало-
вался, что "даже попове и книжницы" веруют в Перуна и
Хорса, "подкладывают им требы [жертвы. -- В.Д.] и куры
им режут"111.
Первобытно-языческая вера в природно-жизненную си-
лу растительности как высшее Божественное Начало по сей
день сохранилась в традиционном марийском культе де-
ревьев и празднествах, отмечаемых в священных рощах.
Так, во время праздника поля по окончании посевной в
дубовую рощу близ Йошкар-Олы верующие приносят жертвен-
ные блины, творог, мед, крашеные яйца и т.п., устраива-
ют коллективную трапезу и моления, обращенные к Солнцу.
Сходные обычаи существуют и у других коренных народов
России.
В древности же они были распространены повсемест-
но. Древние германцы верили, что в каждом дереве, кус-
те, цветке живет особый дух растительности -- покрови-
тель всего живого. Ритуалы и жертвоприношения, связан-
ные с растительным миром, призваны были содействовать
увеличению урожая, повышению производительности и пло-
доношения. М.Элиаде так суммировал некоторые общие мо-
менты, выработанные индоевропейскими и неиндоевропейс-
кими народами на протяжении многих тысячелетий: вера в
дух деревьев выражалась в: 1) мифологической тенденции
сравнивать Космос и человека с Мировым древом, 2) тра-
диции связывать судьбу человека с жизнью дерева, 3) на-
селении деревьев добрыми и злыми духами, 4) обычае на-
казывать преступников возле дерева.
В процессе дальнейшей эволюции религиозных верова-
ний наблюдение за растительностью, "засыпающей" зимой и
пробуждающейся весной, привело к возникновению предс-
тавлений об умирающем и воскресающем Боге. Непрерыв-
ность и повторяемость жизненного процесса, неотврати-
мость жизни и смерти и преодоление смерти через жизнь
-- все это обобщено и в символе-коде Древа жизни. Обре-
тя его и впитав -- сознательно или бессознательно --
его содержание, человек сам как бы растворялся в данном
символе, а вернее -- самом вселенском течении жизни,
которое отображено в образе Мирового древа.