9 декабря 1922 года Пантелеев и Гавриков попадают в засаду у ресторана "Донон". И вновь Фартовому удается уйти - уже после успешного,
казалось бы задержания Петроград уже просто кипел от слухов - люди в
открытую говорили, что милиция - "в доле" с бандитами, что Пантелеев
вообще неуловим. На стенах питерских домов стали появляться издевательские надписи, типа: "До 10 вечера шуба - ваша, а после 10 - наша!"
Стоит ли говорить, что и это "творчество" молва приписывала Пантелееву, хотя он, скорее всего к нему никакого отношения не имел. Леньке
было не до шуточек - он хотел одного - быстрее сорвать какойнибудь
крупный куш и уйти за кордон. Страх постепенно превратил Пантелеева в
полусумасшедшего, которого стали бояться даже ближайшие подельники. Во
время налетов на квартиры Ленька теперь безжалостно стреляет в беззащитных людей - видимо, убийствами Фартовый пытался заглушить свой
собственный ужас. (Особо зверским было убийство семьи профессора Романченко, проживавшей в доме N 12 по Десятой роте Измайловского полка
- там расстреляли всех, не пожалели даже собаку).
Между тем правоохранительные органы, получив информацию о намерении
Пантелеева уйти за кордон, поняли, что медлить больше нельзя. В местах
возможного появления Фартового были организованы засады (то ли 27, то
ли 28 засад - для тех времен это более чем круто). Наиболее "перспективным" местом считалась "хаза" на углу канала Грибоедова и Столярного
переулка, которую содержал некто Климанов, дальний родственник Леньки.
В ночь на II февраля 1923 Фартовый действительно пришел туда, но увидел сигнал тревоги - горшок с геранью, видимо, его успела выставить на
окно одна из сестер Леньки - то ли Вера, то ли Клавдия - их обеих тогда арестовали на этой хазе. (Сестрички-то были, кстати, еще те "штучки" - они вместе с Ленькой иногда участвовали в налетах). Отстреливаясь, Пантелеев ушел и на этот раз, но запас его везения кончился.
По агентурным каналам чекисты получили информацию о том, что в ночь
на 13 февраля по адресу Лиговка, 10 состоится "сходняк", на котором
должен быть и Пантелеев. (Этот дом до революции принадлежал министру
двора Его Императорского Величества барону Федериксу, который сам там,
естественно не жил, а сдавал его внаем. Репутация этого "адреса" была,
прямо скажем, совсем не "баронская" - в нем постоянно гудели "притоны", "малины" и т.д.). В последний момент кто-то вспомнил, что у Мишки
Корявого, ускользнувшего из засады у Климанова вместе с Ленькой, есть
любовница-проститутка, некая Мицкевич, проживавшая по адресу Можайская, 38 (этот район - от Загородного проспекта до Обводного до революции назывался Семенцами - из-за находившихся поблизости казарм
лейб-гвардии Семсновского полка. До революции эти места считались одними из самых криминогенных кварталов Питера). На всякий случай засаду
послали и к Мицкевич, но поскольку Фартового ждали на Лиговке, на Можайскую отправили самого молодого сотрудника - Ивана Брусько с двумя
преданными красноармейцами. По закону подлости Пантелеев, проигнорировав "сходняк" в доме барона Фредерикса, явился как раз на Можайскую.
Брусько и Пантелеев выстрелили друг в друга почти одновременно, но
фарт Фартового закончился - он промахнулся, а вот пуля молодого чекиста Вани была смертельной... Мишку Корявого удалось взять живым, в эту
же ночь на Международном проспекте был задержан и Александр Рейнтон,
на 10-ой роте Измайловского полка милиция арестовала супругов Лежовых
- наводчиков Пантелеева...
Вот и вся история про банду Пантелеева. Питерцы не верили, что он
убит, и властям пришлось пойти на беспрецедентный шаг - выставить его
труп на всеобщее обозрение. А в воровской среде еще долго ходили легенды про где-то спрятанные клады Пантелеева... (В 90-х годах точно
такие слухи будут ходить в Питере про сокровища бандита Мадуева, приговоренного в 1995 году к расстрелу и прославившегося своим "тюремным
романом" со следователем Прокуратуры Натальей Воронцовой, передавшей
преступнику в "Кресты" револьвер для побега. Людям свойственно верить
в романтические тайны, но скорее всего и у Пантелеева и у Мадуева никаких сокровищ остаться не могло - жить в розыске, когда на тебя идет
настоящая охота - очень дорого, нужно постоянно менять жилье, документы, одежду, платить взятки, платить за информацию, за оружие...) А одна легенда, связанная с Пантелеевым, дожила и до наших дней - якобы
где-то то ли в ФСБ, то ли в милиции в каком-то закрытом музее хранится
до сих пор заспиртованная голова Фартового. Поверить в это трудно, нов
1995 году автору довелось услышать эту легенду из уст одного довольно
большого милицейского чина. Более того, этот чин утверждал, что он
лично ВИДЕЛ голову Пантелеева.
После ликвидации команды Леньки Пантелеева питерский бандитизм пошел понемногу на спад. Нет, конечно, до полной стабилизации было еще
очень далеко - грабежи, убийства, разбои продолжались, но - размах был
уже не тот. Продолжатели традиций "Белки" и "Фартового" не успевали,
что называется, "набирать вес". В конце весны 1923 года появилась было
в Петрограде банда некоего Эмиля Карро, промышлявшая все теми же "самочинками" с поддельными ордерами Угрозыска, но уже в начале июля того
же года эта команда, состоявшая из шести человек, была взята по адресу
МалоЦарскосельский проспект д.Зб кв. 73 - сам Эмиль пытался было оказать сопротивление и даже вынул револьвер - но все это было как-то вяло, неубедительно, без того молодецкого задора, что отличал бандитов
прежних веселых лет. Менялось время - менялись и уголовные "темы". В
моду вновь начали входить преступления ненасильственного характера.
НЭП оживил деловую жизнь в городе, у людей снова появились деньги - всплыли и мошенники с ворами. С начала 1923 года питерских любителей
дешевых бриллиантов начала беспощадно "кидать" шайка "фармазонов",
возглавляемая неким Лебедевым - принцип их работы был прост - жертве
где-нибудь на улице предлагалось купить бриллиант по очень смешной цене. Жертва оставляла фармазону денежный залог и отправлялась к ювелиру
для оценки - ювелир, естественно, устанавливал, что бриллиант изготовлен из хорошего стекла, а мошенник с залогом исчезал. Шайка Лебедева
была достаточно крупной - в ней состояло более пятидесяти человек, но
к середине лета 1923 года она практически полностью была ликвидирована. Оживились и "городушники" - специалисты по кражам с магазинных
прилавков - среди них в авторитете были воры старой закалки некто
"Длинный" и Литов-Николаев, откликавшийся, впрочем, на еще несколько
фамилий.
Поскольку в сейфах разных учреждений стали появляться деньги - активизировались и питерские "шнифера" - потрошители питерских шкафов и
сейфов - команда Григория Краузе - Петра Севастьянова только с июля по
октябрь 1923 года вскрыла несгораемые шкафы в десяти государственных
учреждениях, похитив в общей сложности 168425 рублей (сбытчиком краденного у этой компании, кстати, был некто Юдель Левин - беда прямо с
этими Левиными, ей-богу - А.К.). В эту компанию входил знаменитый Георгий Александров, по кличке "Жоржик". Когда в ноябре 1924 года всю
шайку арестовала милиция, Александров начал "косить" под душевнобольного и сумел сбежать из психиатрической больницы. На свободе Жоржик
продолжал с маниакальным упорством взламывать сейфы трестов и кооперативов до мая 1925, когда его с двумя помощниками все-таки удалось задержать. Параллельно с шайкой Краузе - СевастьяноваАлександрова теми
же, в принципе, проблемами занималась команда Морозова (кличка Кобел)
- Галле (у этого помимо "дополнительных" фамилий Дубровский, Бабичев,
Галкин была еще достаточно оригинальная кличка - "Альфонс Доде".) Эта
дружная семья шниферов базировалась вокруг пивной "Кострома" на Крюковом канале, хозяйкой которой была Наталия Бахвалова - женщина безусловно приятная во всех отношениях, а вдобавок еще и надежная скупщица
краденого. Кроме того, в эту же воровскую "вязку" входил известный
гастролер из Москвы Ермаков (он же Изразцов, Притков и Тимофеев), Петров (по кличке "Кирбалка"), Тихонов по кличке Васька-Козел, Грицко
(Шурка-Матрос). Запасной штаб-квартирой этой милейшей компании заведовал старый вор и скупщик краденного Кургузов, откликавшийся на прозвище Кузьмич. Кстати говоря, квартира этого Кузьмича, находившаяся недалеко от "Костромы" на Крюковом канале, была в то время одним из самых
крупных пунктов сбыта краденного в Питере. Однако развернуться по-настоящему и эта организация не успела - вся шайка была ликвидирована
весной 1925 года. Тем временем в Питере подрастала новая, "талантливая
и перспективная" молодежь. На Васильевском острове попытался создать
нечто вроде организации юных уголовников некий Алексей Кустов по кличке "Кукла". "Куклой" его прозвали за чрезвычайно миловидную внешность,
он был таким хрупким и изящным, что, как правило, его принимали за
подростка не старше 12 лет, хотя Алешке было уже около 16-ти. "Кукла"
происходил из семьи с крепкими уголовными корнями - его отец был расстрелян за грабеж еще в 1919 году. Два его брата были опытными рецидивистами, сестренка тоже профессионально занималась воровством. Когда
Кустов оказался на улице, он не растерялся, а принялся строить из детей-беспризорников настоящую законспирированную шайку со строжайшей
дисциплиной и четким разделением труда - одни его подчиненные крали из
домов, другие - из магазинов, третьи - шарили по карманам. Для поддержания дисциплины в организации "Кукла" всегда держал при себе здоровенного туповатого амбала по кличке "Комендант", который не задумываясь избивал "нарушителя" по Алешкиному сигналу. Позже "Кукла" подрастет и станет достаточно известным и авторитетным взрослым вором. Похожая организация существовала и на Петроградской стороне - в трущобах
беспризорников в районе Гатчинской улицы, и на Лиговке. Имена юных лидеров Петроградской затерялись, а литовской шпаной верховодили такие
яркие представители "нового поколения", как Володька-Зубоскал, Сашка-Букса, Ванька-Кундра и Витька-Бобик. Что же касается действительно
серьезных взрослых банд, то к середине 20-х годов их осталось совсем
немного в Ленинграде - по крайней мере, по сравнению с первыми лихими
послереволюционными годами. Причин этому несколько: и ужесточение политики карающих органов, приведшие к просто физическому уничтожению
"цвета" питерского бандитизма, и эмиграция тех, кто успел скопить хоть
какой-то капиталец, и общая переориентация преступного мира на менее
насильственные преступления. Одними из последних "могикан" классического питерского "огнестрельного" бандитизма стали братья Лопухины - Борис, Павел и Николай, начавшие свою "карьеру" летом 1924 года. Борис
и Николай Лопухины в течение почти всего 1925 года грабили винные магазины, артельщиков и инкассаторов. В конце 1925 года они были схвачены, но 6 февраля 1926 года Павел Лопухин напал на конвой, сопровождавший братьев в тюрьму, и отбил их, убив старшего конвоира. Пару дней
братья метались по городу, отстреливаясь от погонь, но вскоре все трое
были вновь схвачены. По приговору суда Бориса и Николая расстреляли, а
Павел получил 10 лет...
Правоохранительные органы все усиливали нажим на криминогенные районы - в августе 1926 года начался разгром литовской шпаны, получившей
название "Чубаровского дела" - тогда были задержаны, а позднее расстреляны несколько лиговских хулиганов, изнасиловавших девушку в саду
между Лиговкой и Предтечинской.
Лиговка еще пыталась как-то огрызаться, создав в начале 1927 года
"Союз советских хулиганов" под предводительством некоего Дубинина - бандита старой закалки. "Союз" угрожал убийствами и поджогами в отместку за приговор "чубаровцам", в эту "организацию" входило несколько
десятков блатарей; но дисциплина у них была слабой, тягаться с окрепшей милицией они уже не могли. Довольно быстро "Союз советских хулиганов" был разгромлен, и его члены ушли в лагеря...
Наступило новое время - время тоталитарного государства, которое
брало на себя основные функции насилия по отношению к своим гражданам.
Уголовный мир уже не мог конкурировать с безжалостной машиной и начинал перестраиваться. Группировки "жиганов" и "урок" по всей стране
сливались (мирно или кроваво) в шайки, базировавшиеся на новых "понятиях".
Наступало время "воров в законе". Но это - отдельный разговор и
совсем другая история...
Январь 1996 г.
Часть третья. ВОРОВСКОЙ ВЕНЕЦ
Для большинства добропорядочных обывателей понятия "вор" и "бандит"
если и не абсолютно идентичны, то, во всяком случае, очень близки.
Между тем, это абсолютно не так. Более того, сферы интересов бандитов
и воров постоянно пересекаются, и между ними существуют противоречия
непримиримого, идеологического характера, которые разрешаются часто
путем физического устранения друг друга. При этом четкого разделения
мира организованной преступности на воровской и бандитский нет. Воры и
бандиты могут сотрудничать, могут использовать друг друга открыто и
втемную, и все же - это две идеологически разные системы; превалирование одной из них в каждом конкретном регионе может оказывать свое влияние не только на характер криминогенной ситуации, но и на сферы бизнеса, экономики и, конечно, политики. Петербург, например, в отличие
от, скажем, Москвы, никогда не был воровским городом. Воровские авторитеты, так называемые воры в законе, если и не отрицались в Питере в
открытую, то, по крайней мере, не имели такого влияния, как в Москве
или, допустим, в Сочи. Так было. При этом обе системы организованной
преступности испытывали большие трудности от внутренних и внешних дестабилизирующих факторов, результатом чего, в частности, стали серии
успешных и безуспешных попыток ликвидаций крупных авторитетов в Москве
и Петербурге.
В Москве с начала 1992 по 1994 г. были убиты такие воры в законе и
авторитеты, как Витя-Калина, Глобус, Гитлер, Сильвестр, Михась, Бабон,
братья Квантришвили, Федя Бешеный, Моня, Рембо, Француз. В Петербурге
прошли успешные ликвидации Ноиля Рыжего, Айдара Гайфулина, КолиКаратэ,
Альберта Рижского, Звонника, Андрея Берзина, Клементия, Кувалды, Лобова и многих других более мелких бандитов. Чудом остались живы после
дерзких и хорошо подготовленных покушений на их жизнь Костя-Могила,
Миша-Хохол, Бройлер, Сергей Васильев, Владимир Кумарин.
По данным одного весьма информированного эксперта, в апреле 1995 г.
в Петербурге было одиннадцать воров в законе (включая приезжих). В
Москве же их насчитывалось более двухсот пятидесяти.
Эта кровавая статистика говорит о многом, и прежде всего - о все
еще недостаточно высокой степени организованности обеих систем российского мира профессиональной преступности. Чем выше уровень организованности, тем больше заинтересованности в стабильности, тем меньше
кровавых разборок и войн, которые наносят прежде всего огромный экономический ущерб всем враждующим сторонам. Стабильность же в преступном
мире может наступить тогда, когда будет принята подавляющим большинством единая идеология и единая система правил и законов, регламентирующих жизнь и "работу" профессиональных преступников.
Наш сегодняшний интерес к миру воров в законе далеко не случаен. Из
разных источников идет к нам информация о резком усилении воров в Петербурге, усилении настолько мощном, что не исключена возможность скорой переориентации нашего города из бандитского в воровской. А если
таковая вероятность существует, то к этой переориентации нужно быть
готовым, потому что любые глобальные изменения в какой-либо одной сфере внутренней жизни города обязательно скажутся на других. А для прогнозов нужны знания. Итак, кто же они такие - воры в законе?
ЗАЗЕРКАЛЬЕ
Мир воров имеет свою внутреннюю логику и обустроенность, которые
очень трудно понять обычному человеку. Любопытный факт - большинство
иностранных журналистов, интересовавшихся ворами в законе, так и не
смогли понять, кто же они такие. Это, конечно, не случайно. Говоря о
мире воров, нужно практически к каждому предложению добавлять словосочетание "как правило". Это мир, где существуют жесткие законы, которые
тем не менее часто нарушаются, есть свое понятие Добра и Зла, своя мораль. Это своеобразное "зазеркалье", где нет постоянных величин, а
внутреннюю логику может до конца осознать только "абориген".
Понятие "вор в законе" - чисто российское. Ничего похожего на Западе нет. Воры в законе - это определенная категория лиц, профессиональных уголовных преступников, которые культивируют и лелеют традиции и
законы уголовного мира, перенося устои тюрьмы и зоны на уклад своей
жизни на свободе. Они - авторитеты, которые должны безоговорочно признаваться всем уголовным миром. Однако чтобы стать вором в законе, мало
быть признанным авторитетом. Например, Александр Иванович Малышев - безусловный авторитет не только в Петербурге, но и далеко за его пределами, однако он никогда не был вором в законе. Вор в законе должен
отвечать ряду жестких требований.
Вопреки бытующему в широких кругах мнению, до революции воров в
законе не было. Эта группировка родилась в начале 30-х годов в результате кровавой и трагичной войны между группировками бывших урок и жиганов. "Закон" в словосочетании "вор в законе" означает свод именно
воровских правил и понятий.
Некоторые источники полагают, что термин "вор в законе" скорее милицейский, чем собственно воровской. В своих письмах (малявах) воры в
законе подписываются: вор (Абрек, например). Да и в жизни они редко
употребляют словосочетание "вор в законе". Зайдя в камеру, объявляют:
"Я - вор!" - и все.
Он должен не работать, никогда не служить в армии, не иметь прописки и семьи, не окружать себя роскошью, не иметь оружия, не прибегать к
насилию и убийствам, кроме как в случае крайней необходимости.
Кстати, в отношении к насилию как к методу решения различных проблем, наверное, заключается принципиальное отличие между бандитами и
ворами. Если бандиты большинство возникающих проблем привыкли решать
силовыми методами, калеча людей физически, то воры декларируют свою
приверженность методам морально-психологического воздействия. "Не надо
воспитывать молодежь ногами, достаточно одной пощечины", "покалечишь
человека, - он потом не сможет работать" - эти принципы, однако, вовсе
не говорят о безобидности воров. Наоборот - в случае обострения возникшей проблемы до критической точки используется, как правило, один
выход - физическое устранение "человека-проблемы". "Нет человека - нет
проблемы" - знакомо, не правда ли? И в то же время этот страшный потенциал не расплескивается по пустякам. Например, широко известный,
можно сказать эталонный, вор в законе Дядя Вася Бузулуцкий (умерший в
Петербурге несколько лет назад), сидя однажды в ресторане и увидев
драку, немедленно бросился разнимать забияк. При этом сам пострадал,
но ничего не сделал своим обидчикам, хотя одного его слова было бы
достаточно для того, чтобы перерезать половину посетителей. Другой известный вор в законе - Горбатый, инструктируя своих "подчиненных" перед тем, как "поставить" очередную богатую квартиру, не только запрещал им применять какое-либо насилие к жертвам, но и заставлял брать с
собой на дело валидол - на случай, если кому-то при расставании с ценностями станет плохо. Когда Горбатый сам шел на дело, он мог даже пить
чай со своей жертвой, при этом утешал ее и объяснял, что не только в
деньгах счастье. Бандитов Горбатый не жаловал, называл их дебилами и
розовой плесенью. Умирая в тюремной больнице от рака легких, он сказал
автору этих строк удивительные слова: "Сильный уголовный мир, с жесткой дисциплиной и внутренними законами, возможен только в сильной
стране. Но сильная Россия - никому не нужна..."
Однако простое соблюдение перечисленных выше "требований" вовсе не
дает еще гарантии получения титула "вор в законе". Для этого еще надо
пройти так называемую коронацию. Коронация - это, может быть, даже более серьезное формализованное мероприятие, чем раньше был прием в партию. Для того чтобы пройти коронацию, необходимо собрать как минимум
две рекомендации от воров в законе. Потом по зонам, тюрьмам, городам и
весям рассылаются малявы - воровские письма. В этих письмах расспрашивают о кандидате на воровской титул - не знает ли кто-нибудь какоголибо компромата на "неофита". Лишь после полученных подтверждений на
сходняке в зоне или на воле проходит "коронация". Если по каким-либо
причинам кандидата не короновали, он называется сухарем. Как правило,
отличительный знак вора в законе - вытатуированное на груди сердце,
пронзенное кинжалом. Если кто-то некоронованный сделает себе такую татуировку, то жить ему останется времени ровно столько, сколько информация об этом будет идти до любого вора. Тот вор в законе, который по
каким-либо причинам отошел от дел, называется отказником. Ярким примером отказника был как раз упомянутый выше Горбатый. При этом он оставался авторитетом, потому что не завязал. Но он окружил себя роскошью,
имел квартиру, жену, детей и, самое главное, - не участвовал в сходняках, то есть отошел от воровской жизни, короче - нарушил почти все
требования, предъявляемые к правоверному вору в законе. Отказника, в
принципе, могут убить. Завязавшего же вора в законе убить просто обязаны.
Но... Был такой известный вор в законе, имевший много кличек, но мы
будем называть его самой первой, еще детской - Босой. Он сел в тюрьму
в 15 лет и просидел в ней с тремя короткими перерывами до 46 лет. У
Босого был трудовой стаж - четыре дня - к моменту его освобождения. Он
сидел за разбой, бандитизм, сопротивление властям, нанесение телесных
повреждений и т.д. В зоне особого режима он чувствовал себя как дома.
И вдруг - он получает письмо от матери, которая просит его приехать,
чтобы она могла умереть рядом с сыном. И Босой решил завязать. Приехал
к матери, устроился на работу водителем грузовика. Выдержал милицейский надзор. Женился. И получил приглашение на воровской сходняк в Хабаровске. Не ехать туда он не мог, вернуться оттуда живым - шансов
практически не было. Но он вернулся. Почему - никто не знает. Тем более - из Хабаровска, где человека зарезать - проще, чем яичницу зажарить. Эта история - лишь одна из многих загадок воровского "зазеркалья". (В конце концов "загадка" разрешилась просто - в 1995 г. я получил информацию о том, что Босой все-таки был ликвидирован.)
Надо сказать, что эпоха начавшихся глобальных перемен в нашем обществе с середины 80-х годов затронула, естественно, и воровской мир.
Появились тенденции, которых раньше никто не мог предугадать даже в
горячечном сне. Венец вора в законе стало возможным купить за деньги,
правда за очень большие. В основном такие приобретения могла себе позволить лишь шустрая молодежь из лиц пресловутой "кавказской национальности". Конечно, это делалось не только для того, чтобы потешить свое
южное тщеславие. Воровской венец открывал путь к деньгам неизмеримо
большим, чем были потрачены на его приобретение. Титул давал авторитет
и право быть арбитром в разборках межлу различными группировками. За
"арбитраж", как правило, платятся деньги, притом немалые. Часто разборки моделируются искусственно, как говорится, "высасываются из пальца". Такие ситуации называются разводками, они тоже стоят очень дорого. Бывает так, что вора в законе приглашают в какую-нибудь группу
только для того, чтобы усилить свое собственное влияние. Иногда, кстати, подобные шаги совершают и солидные коммерческие организации, но об
этом пойдет речь ниже. Так что в покупке воровского звания, как и в
покупке, скажем, места бармена, мясника или милиционера (что особенно
часто практиковалось опять же в южных республиках бывшего Союза), есть
прямой экономический смысл.
Правда, поговаривают, что многие из тех, кто купил-таки заветный
венец, долго попользоваться им не успевали... На смену ортодоксальным
ворам в законе стали приходить люди новой формации, скептически смотревшие на прежние воровские каноны. Они обладали хорошими организаторскими способностями, хорошо одевались и были энергичными, вполне
современными деловыми людьми.
Одним из самых ярких представителей этой "новой волны" был Виктор
Никифоров, по кличке Калина. Внешне он напоминал эстрадного певца Крылова - такой же полный, улыбчивый и немного смешной. По словам самого
Калины, его родным отцом был известный композитор Юлий Никифоров. Тяга
к музыке, видимо, была у Калины в генах. Он был хорошо знаком с Иосифом Кобзоном, который, кстати, даже провожал Витю в последний путь,
после того как в феврале 1992 г. какой-то молодой человек всадил ему в
затылок две пули - у подъезда собственного дома Калины...
Приемным же отцом Вити был известнейший вор в законе по кличке
Япончик (ныне проживает в США). Мамой Калины была знаменитая Каля Васильевна - очень умная женщина, известная в преступном мире, как одна
из первых "леди" подпольного бизнеса в 60-е-70-е годы. В те времена
Каля Васильевна имела тесные связи со знаменитым разгонщиком Монголом
(Геннадий Кольцов, ныне покойный).
Япончик, кстати, был последним авторитетом "всея Москвы". После его
отъезда в Штаты бесконечные междоусобицы преступных групп не позволяли
выбрать единого, всеми признаваемого лидера. Впрочем, справедливости
ради, нужно отметить, что стрельба в Москве случалась и при Япончике .
Настоящее имя Япончика - Вячеслав Иваньков. Весной 1981 г. он был
пойман на разбоях и получил 14 лет строгого режима. В начале 1990 г. в
России началась широкая кампания за освобождение Япончика. Среди его
первых защитников был известный офтальмолог Святослав Федоров, который
обратился с ходатайством в Верховный Суд. Заместитель председателя
Верховного Суда Меркушев начал заниматься делом Япончика. Однако Московский городской суд отклонил ходатайство об амнистии. Меркушев обратился к своим подчиненным в президиуме Верховного Суда. Приговор Япончику был пересмотрен и сокращен до 10 лет. 27 февраля 1992 г. Япончик
получил визу в американском посольстве, а 6 марта покинул страну. В
июне 1995 г. Япончик был арестован агентами ФБР.
Вторая кличка этого человека менее известна - Ассирийский Зять.
Япончик получил ее за то, что был женат на айсорке Лидии Айвазовне.
Калина бесконечно нарушал воровские заповеди, при этом почему-то не
терял авторитета. Он жил в роскоши, не чурался коммерции: в Москве он,
например, владел целой сетью ресторанов, сам учредил ресторан "Диет",
в Сочи контролировал пляж "Маяк", в Петербурге делил с Александром Малышевым интересы в казино гостиницы "Пулковская" (кстати. Калину в
"Пулковской" представлял Сергей Дорофеев - интереснейшая личность, известная еще во времена Феоктистова), имел отношение к фирме "Русский
мех". На заданный ему однажды вопрос относительно того, что вор вроде
как не должен жить в роскоши, Калина ответил дословно следующее: "Что
я - дурак, за чердак сидеть?" Осенью 1991 г. в Киеве проходил сходняк
российских воров в законе (сходняки, кстати, обычно проходят в ресторанах под видом свадеб или, чаще, поминок - это удобно, так как, допустим,
Интересы эти, кстати, не всегда делились мирно. Однажды, по имеющейся у меня информации, один из москвичей, выступивший за увеличение
своей доли, получил по голове туристским топориком, после чего претензий не возникало.
Традиционным местом всероссийских сходняков до недавнего времени
был, например, Дагомыс (Сочи). Сходняки могут назначаться и непосредственно в городе, где возникла проблема, требующая немедленного решения. Так, например, в начале 90-х годов очень крупный сходняк по поводу возникших конфликтов между авторитетами проходил в одном из городов
Прибалтики, куда съехались воры аж из-за Урала.
Похороны коллег - это солидный повод для общего сбора, к тому же
нужно принять решение о том, кто займет место усопшего, ну и попутно - решить назревшие глобальные проблемы стратегического характера), принявший "судьбоносное" решение о вытеснении воров-кавказцев с исконно
славянских земель. Калина же как раз поддерживал теснейшие контакты с
кавказцами, такими, как хорошо известный в Москве Сво - Рафик Багдасарян. Но при всем при том Витя был носителем воровской идеологии и всячески пропагандировал идею воровского "братства". Идеология эта нужна
не столько для самих воров, сколько для так называемых овец, чтобы их
стричь. Когда однажды на сходняке в Питере, проходившем в конце 80-х
годов в ресторане "Невский", Калина произнес тост: "За нас, за воров,
за наше воровское братство!", тост, конечно, поддержали, но, расходясь, участники сходняка посмеивались: какое уж тут братство - каждый
хочет свое урвать, того и гляди от брата перо в бок схлопочешь...
Впрочем, все это мы уже тоже проходили - идеология с торжественными
ритуалами нужна прежде всего правителям, чтобы управлять своими подданными - лидеры коммунистической партии, пропагандируя пресловутый
моральный кодекс строителя коммунизма, как известно, редко отличались
личной неприхотливостью в быту и моральной щепетильностью... В воровском мире идет тщательно скрываемая от непосвященных глаз клановая
борьба. Борьба эта объясняется не идеологическими противоречиями, а
более просто и традиционно - стремлением к власти, к теплому месту под
солнцем... Другое дело - "официальная" мотивировка очередной ликвидации, конечно, она будет идеологизирована: "Смерть изменнику!"
Видимость личной скромности в быту нужна ворам в законе еще и потому, что они являются собирателями, держателями и приумножателями так
называемых общаков - воровских касс, средства от которых тратятся на
то, чтобы греть зоны, помогать родным зэков, на встречу и обустройство
откинувшихся, то есть освободившихся, на адвокатов и информаторов. Если хранитель общака начнет жить на широкую ноту, у остальных волей-неволей зашевелится мысль: "А не запускает ли он лапу в общак?" Общаки - это святыни воровского Зазеркалья...
Общаки есть в каждом регионе, иногда они бывают совместными - как в
случае с Петербургом и Москвой. Ходили слухи, что в Москве держат
центральный, всероссийский общак, сумма которого исчисляется миллиардами, но так ли это на самом деле - неизвестно. Зазеркалье умеет хранить свои тайны... Сколько всего в России воров в законе - сказать
трудно. Разные источники называют цифры от 140 до 800. В любом случае
их количества вполне достаточно, чтобы своей деятельностью оказывать
существенное влияние не только на общую криминогенную обстановку в
стране, но и на экономику, предпринимательство, культуру и политику.
Не нужно представлять общак как сундук с деньгами, на котором сидит
хранитель. Общак - это предприятие (финансовое), он находится в обороте с целью приумножения, его нельзя единовременно увидеть и потрогать.
ВОРЫ И БАНДИТЫ
В самом начале 90-х годов в Петербурге случилась такая история.
В магазине "Березка" стоял какой-то молодой бандит и любезничал со
своей знакомой продавщицей. Вдруг он увидел вора, который взял блок
"Мальборо" и пошел к выходу. "Стой, что ты делаешь!" - попытался остановить вора бандит. "Что?! Ты вору хочешь запретить украсть?" - и бандит получил заточку в сердце...
Легенда эта как нельзя лучше передает отношения двух идеологически
разных систем современного российского мира профессиональной преступности, которые могут быть сравнимы с известной притчей о том, как черепаха перевозила змею через реку. Змее очень хотелось укусить черепаху, но она боялась утонуть. Черепахе очень хотелось нырнуть, но она
боялась, что змея успеет укусить. Так они и плыли вместе...
Воры не любят спортсменов (так они называют бандитов, выросших из
рэкета), которые зачастую не признают воровских авторитетов и не желают делиться, перекрывая таким образом ряд потенциальных каналов в воровские общаки. Воров это не устраивает, и они пытаются изменить в ряде городов сложившуюся ситуацию, присылая туда своих эмиссаров, снабженных малявами, написанными иногда, как первые мандаты в годы революции, - на листке ученической тетради:
"...Ознакомиться с этой малявой всем достойным людям, принять к
жизни и поставить в курс всех. Все достойные обязаны помогать в сборе
общака (денег) на воровские нужды. Все кооперативы обязаны платить определенную часть денег в воровской общак.
Все это должно контролироваться людьми из арестантского мира, но ни
в коем случае не спортсменами и не другими собаками...
Если кто-то будет увиливать от сбора общака и ставить препятствия,
то мы будем жестоко расправляться с такими гадами. Спецбоевики угомонят любого..."
Бандиты побаиваются воров потому, что перед каждым, вполне возможно, в недалеком будущем могут распахнуться ворота зоны. В зонах же воровская власть почти всегда сильнее бандитской, и любой дедок-туберкулезник может, выполняя приказ авторитета, загнать заточку в крепкую
спортивную спину. Бандита в воровской зоне могут опустить, то есть
сделать педерастом, и такие случаи бывали...
Вместе с тем воры - люди очень "реальные", они отдают только такие
приказы, которые можно выполнить. Они быстро оценивают объективно сложившуюся обстановку и предпочитают компромисс заведомому проигрышу.
Известно, что живой всегда может подняться и взять реванш, мертвый же
такой возможности лишен.
В бандитском мире отношение к ворам также неоднозначное. Например,
крупнейший бандитский лидер "тамбовских" Кумарин всегда относился к
ворам крайне отрицательно - "зачем дармоедов кормить?", однако у другого лидера той же "тамбовской" группировки Михаила Глущенко (Хохол) в
советниках был Горбатый...
Александр Малышев имел много общих интересов с покойным Витей-Калиной и прекрасно с ним сотрудничал и уживался. Привечал Александр Иванович и старого дедушку Колю Черного, который хоть и был коронованным
вором, но в Петербурге обладал, конечно, намного меньшим влиянием, чем
Малышев.
Тем не менее советы Коли Черного всегда внимательно выслушивались,
хотя далеко не всегда выполнялись: "чудит старик, ну и пусть чудит.
Зачем его обижать..." При этом, конечно, не забывалось, что, в принципе, в потенциале, старик и сам может обидеть кого захочет - зачем же
будить лихо, пока оно тихо...
Михаил Глущенко - крайне оригинальная личность. Мастер спорта международного класса по боксу, к городу Тамбову не имеет ни малейшего
отношения. В кризисных ситуациях, например, при задержаниях милицией,
любил включить дурака, то есть прикинуться невменяемым. В этих случаях
он обычно сообщал оперативникам, что когда-то давно его завербовала
турецкая разведка, которая охотится за ним по сию пору, и что на днях
готовится взрыв танкового завода в каком-нибудь среднерусском городке.
После этого психиатром Хохол разоблачался как симулянт. Естественно,
что в названном им городке ничего более стратегического, чем мастерская по ремонту сенокосилок, никогда не было.
Любопытно, что, хотя в Петербурге живут и "работают" несколько коронованных воров в законе - таких, как Дато, Макар, Якутенок, - смотрящим в Петербурге и его заместителем московские воры утвердили не воров, а бандитов, правда "ориентированных" на воров. Ими стали в начале
1993 г. соответственно Кудряш и Костя-Могила, известный своей замечательной гибкостью и дипломатическими способностями, умением со всеми
ладить (что не спасло Могилу, однако, от налета летом 1993 г. на его
офис на Варшавской улице, который едва не стоил ему жизни).
Г-н Могила был осужден однажды. И был направлен на "химию". Его адвокату удалось добиться переквалификации его действий с вымогательства
на мошенничество, хотя по сути дела имела место классическая разводка,
в которой Константин выступал в роли "благородного" защитника подавляемой стороны (за те же деньги, что требовали наезжавшие). Беседуя с
жертвой, г-н Могила любил приговаривать: "Я - профессионал, мое дело - война, тридцать лет ворую - ни разу не сел". Вообще, имеющиеся стенограммы разговоров г-на Могилы с потерпевшим представляют кладезь бандитской мудрости, но привести их полностью мы не можем, по понятым
лишь одному Константину причинам... В 80-х годах Костя-Могила был правой рукой Вани Витебского, известного бандита, убитого в 1988 г. выстрелом в затылок в подъезде собственного дома. Долгое время Могила работал вместе с неким Евгением Топоровым, позже убитым в Швеции.
Такое назначение, конечно, не случайно и показывает, что воры в законе оценивают реально сложившийся в Петербурге расклад сил. Они понимают, что кавалерийским наскоком здесь ничего не добьешься, поэтому
наращивают свое присутствие в Питере медленно и постепенно.
Наращивание это нашло свое выражение в сходняке, прошедшем в Петербурге весной 1993 г., и в летней (того же года) коронации, проведенной
в одной из лучших гостиниц нашего города. Коронован был казанский вор
по кличке Вася. Этот последний факт особо примечателен, потому что коронаций в Петербурге не было со времен незапамятных.
Одновременно с этим воры ищут союзников даже среди таких особняком
стоящих в Петербурге банд, как ментовские, то есть возглавляемые бывшими сотрудниками правоохранительных органов, которых среднестатистические питерские бандиты недолюбливают.
Надо сказать, что у воров в законе, в общем, уважительное отношение
к сотрудникам милиции, но только к честным. "Мы свою работу делаем - менты свою, но, в принципе, по одной жердочке ходим" - удивительное
подтверждение действенности закона единства и борьбы противоположностей, не правда ли?
К продажным же сотрудникам милиции, в том числе и к тем, кто работает на них самих, воры относятся крайне негативно, брезгливо и с ненавистью, хотя внешне это и не демонстрируется - для пользы дела.
В регионах с исторически по-другому сложившейся криминогенной обстановкой, таких, как, например, Тамбов или Владивосток, смотрящие - коронованные воры в законе.
Воры хотят поставить бандитов "под себя" и вряд ли откажутся от
этой идеи, сколько бы времени ни длилась борьба. Бандиты, привыкшие к
стычкам типа "команда на команду", часто проигрывают при применении
ворами тактики физического уничтожения лидеров. Вместе с тем воры оказывают мощное идеологическое воздействие на выбранные ими "базовые"
группировки - например, на "казанскую", которая все больше и больше
начинает ориентироваться на воров. Тем не менее ответить на вопрос,
кто в итоге возобладает в Петербурге - воры или бандиты, так же сложно, как определить сильнейшего в гипотетической схватке слона и кита.
Прогнозы в этой сфере делать чрезвычайно трудно, потому что среди
самих воров нет единства. Тщательно маскируемые разговорами о братстве, конфликты все же прорываются наружу; так, можно уверенно сказать
о серьезнейшем противостоянии казанских и московских воров. С другой
стороны, в бандитском мире царит междоусобица, катализированная общей
динамикой перемен в нашем обществе, - очень быстро растет молодежь,
буквально "подпирающая" снизу своих лидеров и радующаяся каждому новому "освободившемуся" месту, но не понимающая пока того, что такая же
молодежь придет и им на смену...
При любых обстоятельствах внешние и внутренние попытки обуздать
криминальный беспредел будут успешными в случае соотнесения их с попытками остановить беспредел законодательный, экономический, политический и нравственный. А все эти беспределы очень тесно взаимосвязаны.
Скажем, известнейший петербургский банк приглашает в 1993 г. к себе
работать Костю-Могилу не столько из-за нравственной деградации его руководителей, сколько из-за реального понимания ими собственного бессилия в условиях сложившейся законодательной базы. Что они могут сделать, например, тем, кто не возвращает кредиты? Обратиться в арбитраж,
который может вынести решение, но не может вернуть кредит?
Изучение и анализ тенденций и процессов, происходящих в мире бандитов и воров, нужны далеко не только милиционерам, сидящим в своих кабинетах по трое за одним столом. Разработка подобных программ прежде
всего нужна политикам, экономистам и бизнесменам, потому что недооценка или просто игнорирование такого важнейшего фактора нашего общественного бытия, каким стал сейчас "зазеркальный" криминальный мир, не
позволит этим политикам, экономистам и бизнесменам правильно оценивать
сложившуюся обстановку и принимать решения, "обреченные на успех".
ГОРБАТЫЙ
Первый раз он украл в 15 лет. Тогда он еще не был Горбатым. Умер в
тюремной больнице в возрасте 62 лет...
Звали его Юрий Васильевич Алексеев. Однако больше известен он был
не под настоящим именем, а под прозвищем Горбатый. Погоняло это получил за то, что умел имитировать горб - чтобы в случае чего милиция потом горбуна искала. Использовал и накладной горб.
Семь раз приговаривали его к различным срокам. В общей сложности
просидел почти двадцать семь из своих шестидесяти двух. Прошел чуть ли
не все лагеря от Колымы до западных границ.
Трудно сказать, был ли Горбатый вором в законе, впоследствии отошедшим от традиций, или же занимал в блатной иерархии ступень пониже.
Одни говорят так, другие - этак.
Сейчас вообще стало трудно говорить о комлибо - вор в законе он или
нет. Изменилось само понятие.
В наше время всеобщего разрушения устоев изменяется и статус воров
в законе, из-за чего - путаница и неразбериха. Дело доходит до того,
как уже было сказано, что высший воровской титул стало возможным просто купить.
По некоторым данным, внутри воровского титула есть более тонкое иерархическое деление: 1) вор-полнота; 2) вор; 3) положенец.
Горбатый был представителем старой воровской школы. За этим человеком стоит целая эпоха уголовного мира. Работал он в основном по антиквариату. Кстати, в его визитной карточке так и было написано - "главный специалист по антиквариату в Санкт-Петербурге". Как рассказывают
сотрудники милиции, в 70-х годах Горбатый входил в знаменитую преступную группу "Хунта", состоявшую из преступников-евреев, которые грабили
евреев же, выезжавших из СССР.
Одним из ближайших его друзей был Михаил Монастырский, иначе - Миша-Миллионер. Монастырский - человек почти легендарный, организовавший
в конце 70-х - начале 80-х годов поточное изготовление изделий "под
Фаберже" с последующей переправкой их за границу. Когда Монастырского
арестовали, экспертиза не смогла назвать фальшивыми изделия, выпущенные его организацией. Сейчас Монастырский имеет офис на Адмиралтейской
набережной, некоторые называют его одним из самых богатых людей Петербурга.
Горбатый тоже был достаточно богатым человеком, о чем свидетельствует хотя бы то, что он, раковый больной, три года держался на лекарстве, которое, по оценке врачей, не все "кремлевские" пациенты могли
себе позволить.
Юрий Васильевич прекрасно разбирался в искусстве, обладал хорошей,
интеллигентной речью, был прекрасным рассказчиком, которого можно было
слушать часами. У него остались два сына, один из которых сейчас живет
в Швеции. А приемный сын его, между прочим, - журналист.
По словам работников милиции, "из-под Горбатого" только за
1991-1992 гг. было посажено пять преступных групп общей численностью
более 25 человек.
Он, несомненно, был неординарным человеком, знавшим много городских
тайн. Последний раз его арестовали в декабре 1991 г.
Трудно сказать, почему он согласился говорить со мной. Может быть,
просто захотел чуть-чуть приоткрыть завесу над некоторыми теневыми
сторонами жизни нашего города... Он умирал, знал это и хотел высказаться.
Я беседовал с ним в тюремной больнице. Наши беседы, пожалуй, не носили характера интервью - скорее это был монолог, изредка прерываемый
вопросами...
Говорят, многие коллеги Горбатого не понимали, почему он, обеспеченный человек, под конец своей жизни снова пошел на "криминал". Сам
он якобы отвечал на эти вопросы так: "Вам не понять. В этом - вся моя
жизнь..."
Мне трудно сказать, что в исповеди Горбатого, произвольно скомпонованной мной по тематическим главам, - правда, а что - вымысел. Его
судьба стала частью искореженной и изломанной истории нашей страны...
Впрочем - судите сами.
ТОГДА ЕЩЕ БЫЛ УГОЛОВНЫЙ МИР...
- Я родился и вырос в нормальной семье. Был в школе отличником. В
третьем классе у меня еще были домашние учителя, я уже чертил тушью,
рисовал красивые здания Петербурга, зная, кстати, при этом, кто именно
из архитекторов их строил. Начал изучать английский и немецкий языки.
А потом - 37-й год, расстреляли отца. Он был главным механиком
крупного завода. С тех пор в нашей семье начались разные передряги...
Мама вышла второй раз замуж за сына отца Иоанна Ярославского - епископа Ярославля. Мама была очень красивой женщиной. Ее крестным отцом, кстати, был личный шофер Ленина - Гиль Степан Казимирович. Он,
умирая, оставил маме восемь тетрадей воспоминаний. Мама была крупным
банковским работником, хорошо знала семью Орджоникидзе, Рокоссовского.
Дед мой был первым комиссаром Адмиралтейства - хотя и беспартийным,
как и Гиль...
Д-да, так вот, потом началась блокада, выехать нам не дали - было
распоряжение нас не выпускать. В голод я не воровал, но вся обстановка
сложилась так, что в 1947 году мы всем классом в шкале украли дорогой
воротник, продали его и пропили потом - молоком. Всех пожурили, а меня
как сына врага народа - осудили. Я попал в детскую трудовую колонию в
Стрельне. Там, где был когда-то корпус графа Зубова, а сейчас - школа
милиции.
Я был очень любопытным и впитывал в себя все устои и принципы того
мира, как губка. Я вдруг ощутил себя среди людей. Дома я устал от политических скандалов, от рассказов о том, кто в каком подвале от НКВД
отстреливался. Мне все это не нравилось. А в колонии - совсем другие
темы, и люди были, с моей точки зрения, порядочные. Воры старого поколения рассказывали мне, как имели дела еще с "Торгсинами", - все это
было очень интересно.
А после Стрельны - новый срок - опять же, будучи несовершеннолетним, получил двадцать лет тюрьмы. У меня в кармане был пистолет - офицерский "Вальтер" - без обоймы, без патронов. Но разве им что-то докажешь? Они берут справку, что пистолет пригоден к одиночным выстрелам,
и дают тебе разбой, которого не было...
Отправили меня на Северный Урал - в СевУралЛаг. Тогда не было режимов: общих, усиленных, строгих - полосатых. Тогда были спецы. Мне зачли то, что я сын расстрелянного, и отправили в спецлагерь. Ну а там
были просто "сливки общества" - дальше ехать некуда. Мне пришлось
впервые показать зубы, иначе бы я погиб.
Из интеллигентного мальчика я превратился в тигренка. Люди-то другие гибли просто на глазах...
"Торгсин" - сокращение от "Торговля с иностранцами". В этих магазинах перед войной продавались экспортные и импортные товары, за валюту - иностранцам и за золото, серебро, драгоценные камни - соотечественникам. В Ленинграде было несколько "Торгсинов". Например, верхний
этаж универмага ДЛТ был отдан "Торгсину". Был магазин и на Кировском
проспекте, на углу улицы Скороходова, там, где сейчас ресторан.
Я вовремя сориентировался, у меня появились опекуны - люди старого
поколения, очень старого. И, тем не менее, тогда били еще какие-то
рамки поведения, которые ограждали от насилия, от унижения. Самого
последнего человека в лагере ты не имел права тронуть пальцем. Хулиганов в лагере просто не было. По-человечески вели себя... А потом я попал на бухту Ванино - слышал песню такую, "Ванинский порт"? Оттуда
ушел пароходом на Колыму. Там познакомился с врачами, которые сидели
по делу Горького. Они отнеслись ко мне хорошо, так как я рассказал им
про Гиля, а они его знали.
Пытались, правда, и меня унижать в лагере. Изза вражды разных группировок. Были суки, красные шапочки, ломом опоясанные. Много военных
было, - в Якутии, на Колыме они в основном возглавляли все лагерные
восстания - снайперы. Герои Советского Союза. Я стоял за себя. Я - против убийств, но порой защищаться приходилось насмерть. Самто я никогда никого не унижал - в нашей стране и так унижены все, поэтому
унижать людей еще и в лагерной остановке - это надо быть просто зверем... На Колыме тогда правил такой Иван Львов - вор в законе. Его боялись все, даже полумиллионная армия, которая там стояла. Он был интеллигентным москвичом, не ругался матом, не курил. Возглавлял! Колыма
подчинялась ему полностью. Сейчас его, конечно, нет в живых - убили...
Я с ним кушал вместе, он что-то находил во мне, а я - в нем. Он читал
Достоевского, Толстого, Герцена - а таких людей было мало. Они привили
мне любовь к литературе...