На поставцах – специальных полках – стояли красивые серебряные тарели, а на столе – лишь глиняная посуда. В огромной миске приносили похлебку. Разливали ее деревянным ополовником. Ложки и миски у трапезников тоже были деревянными. Ели молча. Так было в те времена принято. Кроме похлебки угощались рыбным пирогом, солеными грибочками, кашей с маслом, репой с маковым соком и клюквенным кисельком.
После обеда в старину весь народ засыпал. Те, кого время сна застало на улице, тут же и ложились. И в домах все от мала до велика отправлялись спать. Хозяин ложился на лавке в кабинете, постелив матрац. Хозяйка с детьми поднималась в верхние покои. Здесь жили, спали и работали: шили, пряли, ткали.
В те времена горожане говорили: «Соха кормит, а веретено одевает!» Это был очень тяжелый труд, поэтому одежду очень берегли. Девочки должны были обязательно уметь шить и вышивать. В городском доме всегда был припас тканей в кусках – платов (отсюда и произошли известные вам слова «платок», «платье»). Именно поэтому в горницах мы видим множество сундуков и сундучков. В них было и приданое девочек, и свадебные ларцы. Кто не знает считал очки: «В этой маленькой корзинке есть помада и духи, ленты, кружево, ботинки – что угодно для души?» В этих сундучках было все, что угодно для девичьей души. Тут же стояло и зеркало в деревянной раме, лавки, стол, а в ложнице – кровать с роскошной периной.
После сна семья принималась за свои дела. Обычно в это время направлялись в баньку. Читали, слушали рассказы странников, заканчивали дела или просто отдыхали. Иногда шли в церковь к вечерне. Ужин в старинном городском доме был ранним – в 6 часов вечера. В это время солнце заходило за горизонт на юге, и еда называлась южной (отсюда и «ужин»). Наступление сумерек означало, что пора ложиться спать. В 8 часов вечера весь дом погружался в глубокий сон.
РУСЬ ПРАВОСЛАВНАЯ
7. В русском монастыре
С XI в. на Руси появляются монастыри – места, где жили монахи. Слово «монах» в переводе с греческого означает «уединенный». Первыми русскими монахами, т. е. людьми, которые, живя в уединении, полностью посвящали себя служению Богу, были Антоний и Феодосии в Киево-Печерской лавре. Лаврами на Руси называли большие монашеские обители. Под Москвой известна Троице-Сергиева лавра.
Монахов еще называли иноками, т. е. не такими, как все. И действительно, житье их значительно отличалось от образа жизни белого духовенства – женатых священников. Русская пословица гласит: «Свет инокам – ангелы, свет мирянам – иноки». Этот свет не заслоняли от мирян черные одежды монахов, напоминающие об их «смерти для мира» с его грехами. Не случайно обитателей монастырей считали людьми святыми: ведь слова «святость», «святой» имеют корень «свет». И монастыри на Руси часто называли святыми местами.
Монастырь в то время был символом рая, попасть в который стремился каждый человек. Монахи были зримыми примерами христианского смирения, любви и терпения, укором миру, погрязшему в войнах, эгоизме, страстях и ненависти. Понятие «Русь святая» – это то лучшее, что видел человек на Руси.
Совершим небольшое путешествие в русский монастырь и познакомимся с жизнью иноков. Монастыри были очень красивыми сооружениями. От внешнего мира их обычно отгораживали сначала деревянные, а затем и каменные стены. Мощные стены монастыря нередко спасали от вражеских нападений жителей окрестных селений и даже городов. Башен и ворот в монастырской стене могло быть несколько, но были главные ворота, которые назывались святыми; их охраняли стражники.
Самым важным сооружением на территории монастыря был собор. Между святыми воротами и собором располагалась монастырская площадь, вокруг нее группировались все остальные здания – трапезная, кельи – крохотные комнатки, где жили иноки, колокольня и храмы. В монастыре могло быть и 7 и 10 храмов, так как во время праздников сюда приходили жители со всей большой округи.
Монастырскую трапезную строили на подклете; внизу размещались кухня, кладовая, столовая для нищих. Всем этим хозяйством ведал келарь. Он знал особые молитвы, которые читались при разведении огня и приготовлении пищи. Чаще всего огонь разводили с помощью лучины, принесенной из церкви и зажженной у алтаря. Большую часть трапезной занимал огромный зал с длинными рядами столов: здесь трапезничали иноки.
На территории монастыря имелось множество хозяйственных построек – мастерских, амбаров, погребов, прачечных и пошивочных. В вытянутых вдоль стен двухэтажных или одноэтажных зданиях размещались кельи монахов. Настоятель монастыря – игумен или игуменья (монастыри могли быть и женскими) – жил в отдельных покоях. Самым высоким зданием монастыря была колокольня, звон колоколов которой разносился по всей округе, собирая народ на богослужение.
Поскольку земля монастыря считалась священной, то быть погребенным на ней считалось большой честью. Это означало приближение к раю. На монастырских кладбищах хоронили не только монахов, но и знатных мирян. И чем знатнее был человек, тем ближе к храму его хоронили (бывало, что и в самом храме). Навеки оставались в монастыре миряне, заключенные в его кельи за проступки или попавшие в опалу: здесь они жили, здесь и умирали.
Кто же и как становился монахом? Обычно это были девушки и юноши не моложе 15 – 16 лет. Женатые люди, решившие постричься в монахи, должны были получить согласие другого супруга. Каждый монах проходил четыре этапа.
Сперва желающий стать монахом поступал в монастырь на послушание: он жил в монастыре, носил обычную мирскую одежду и должен был выполнять любые порученные настоятелем работы. Дальше следовали три этапа посвящения. Если игумен убеждался, что послушник твердо намерен стать монахом, он совершал обряд пострижения. У постригаемого в монахи крестообразно выстригали волосы на темени в знак посвящения его Богу. Его с установленными молитвами облекали в неполное монашеское одеяние – рясу и высокую шапку без полей – камилавку, с тем чтобы он еще больше утверждался на избранном пути. Такой послушник назывался рясофорным.
Вся монашеская одежда изготавливалась из грубого сукна черного цвета. В монастыре все было общим, даже одежда, которая не принадлежала монаху, хотя он ее и носил. Когда она изнашивалась, то ее сдавали в мастерскую, в починку, а монаху выдавали чужую, которую раньше носил другой монах. Инокам запрещалось носить двойные одежды, а также мех и украшения. Монастырский устав строго определял, какой должна быть одежда для молитв и для работы.
Само иночество состоит из двух степеней – малого и великого образов ангельского жития, которые по-гречески называются малая схима и великая схима.
Малая схима заключается в принятии строгих обетов – определенных обязательств. Так, монах отказывался иметь семью, какую-либо собственность и беспрекословно подчинялся монастырскому уставу. В знак полного отречения от мира он получал новое имя. Малосхимник носил мантию – верхнюю одежду без рукавов и клобук – головной убор, состоящий из камилавки и покрывала. Его могли возвести в сан священника или дьякона.
Высшим монашеским чином на Руси была великая схима, которая предполагала самый суровый образ жизни. Иноку вручали расшитый крестами куколь – остроконечную шапочку-покрывало, спускавшуюся на плечи, грудь и спину, и перевязь – в знак того, что он понесет свой крест.
Монашеский подвиг состоял не только в том, что иноки вели уединенный образ жизни и исполняли обет полного послушания отцам (так называли игуменов, а друг друга иноки именовали братьями). Монахи должны были работать с раннего утра до 9 часов вечера: ослушаться не мог никто. Они рубили лес, пасли скот, растили хлеб, строили, мастерили разные изделия, переписывали книги, писали иконы. Определенный чин монахов занимался определенной работой. Инок должен был уметь делать все, так как ему могли поручить любую работу. Исключение составляли только иноки, переписывающие иконы и книги, а также повара, которые готовили пищу. Заходить в кельи во время работы было нельзя.
Не только трудом праведным служили Богу монахи, но и ежедневными подвигами самоотречения. Они не щадили своего тела: носили вериги – тяжелые металлические оковы (иногда весом до нескольких килограммов), много раз в день усердно молились. Спали и ели монаха очень мало. В пост они принимали пищу один раз в день, порой ели только сухой хлеб и запивали его водой. Иногда в течение многих лет монах хранил обет безмолвия, как, например, знаменитый Сергий Радонежский. Он благословил князя Дмитрия на Куликовскую битву, примирял князей, вселял уверенность в людей и смягчал своими молитвами их сердца.
В старину монахов было мало. Так, в монастыре Сергия Радонежского их было всего 12; могло быть и до 100, но не больше.
В монастыре существовала строгая дисциплина. Жизнь в обители протекала согласно уставу. День начинался очень рано, до рассвета. Отвечал за подъем монахов особый инок – будильник. Он просил благословения игумена и давал распоряжение бить в колокол.
Вскоре снова били в колокол, созывая на молитву. В храм входили сначала священник и его помощник – дьякон, затем – все остальные. В храме все также выстраивались по чину: игумен, слева от него – келарь, сзади – казначей (заведующий монастырской казной), ризничий (хранитель ценностей), уставщик (начальник церкви), книгохранитель и все иноки. Утренняя служба продолжалась несколько часов.
После богослужения шли в трапезную, на обед. Завтрака в монастыре не было. На обед обычно подавали варево (суп, похлебку) и сочиво (кашу). А вечером доедали оставшуюся от обеда кашу. Мясные блюда не были популярны в монастыре даже в мясоед, когда разрешалось есть все. Монахи предпочитали яйца, творог, молоко, рыбу. В праздники подавали и третье блюдо – пироги, кутью, икру, мед, фрукты, ягоды. Монастырское праздничное угощение называли утешеньем.
Любой трапезе предшествовала молитва. Пока игумен не начинал трапезу, никто не мог прикоснуться к еде. Ели молча, как и работали. За одним столом должно было сидеть не более девяти монахов. Съедать надо было все без остатка: оставлять что-нибудь на тарелке по окончании трапезы было нехорошо.
После обеда монахи шли к храму и перед его стенами молились. В праздники они шли к вечерне в храм. В течение дня они молились в келье. Кроме молитв и работы, монахи читали богословские книги. Только один раз в месяц им разрешалось сходить в баню, а в пост – и того реже. (Вообще на время постов монастырь часто закрывался.) Спали монахи на лавках, иногда на грубой постели из тростниковой рогожи, Укрывались двумя суконными одеялами.
Монастыри были очень богатыми: они имели обширные земли с крестьянами, занимались солеварением и ловлей рыбы, вели обширную торговлю. Доходы монастырей достигали половины поступлений в государственную казну. Нередко цари пользовались казной монастырей, когда нуждались в деньгах. Но никто – даже цари – не вправе был вмешиваться в жизнь обители. Недаром до сего дня сохранилась пословица: «В чужой монастырь со своим уставом не лезь!»
Монастыри были центрами культуры. В них существовали книжные палаты, где переписывали и украшали миниатюрами книги. В ризницах хранились иконы, ювелирные изделия, дорогая церковная утварь, предметы декоративно-прикладного искусства, созданные руками самих монахов. Не случайно сегодня во многих монастырях устроены музеи.
8. Православная вера
На Руси в старину все люди были православными. Главным событием дня для них была церковная служба. Несколько раз в день звонили церковные колокола, созывая верующих на богослужение. Колокол был единственным музыкальным инструментом в православном храме.
Поначалу колокольный звон – благовест только оповещал о начале службы. Затем он стал использоваться в церковные праздники для придания большей торжественности богослужению. Обычно на колокольне православного храма подвешивали несколько колоколов разных размеров. Постепенно сложилась традиция целого колокольного оркестра.
Звонарь приводил в движение одновременно несколько десятков колоколов. Каждый колокол вел свою партию, но все звуки сливались в неповторимую мелодию. В старину люди настолько привыкли к звону колоколов, что очень тяжело переживали, когда «звоненье» запрещали.
Утренняя церковная служба начиналась очень рано – до восхода солнца. В это время в храме собирались особо богомольные люди. Но к обедне, или литургии, – службе, которая происходила около полудня, все православные были уже в церкви.
Вход в храм всегда расположен с той стороны, где солнце заходит, т. е. с западной, а самая важная часть храма – алтарь – всегда находится на восточной стороне, где солнце встает. Мужчины при входе в храм должны непременно снять головные уборы, а женщины, напротив, покрыть голову.
Все верующие стоят во время службы в средней части храма. В алтаре могут находиться только священники, дьяконы и другие церковные служители. Обыкновенно мужчины стоят по правую руку от входа, а женщины – по левую. Ближе к алтарю встают дети и молодежь, позади них – старики.
Все внимание верующих обращено на алтарь. В центре алтаря располагается главная святыня христианского храма – святой престол. Это столик со священными предметами, на котором совершается таинство евхаристии – пресуществления хлеба и вина в Тело и Кровь Иисуса Христа.
Алтарь отделяется от основной части храма иконостасом – высокой стеной с иконами, которые располагаются в строго определенном порядке. В иконостасе имеется три двери, ведущие в алтарь. Средняя из них называется Царские врата, другое название – Врата рая. Да и сам иконостас с прекрасными иконами в богатых окладах, сверкающих в отблесках свечей, напоминает прихожанам о райской жизни.
При богослужении священники используют различные священные предметы. Одним из них является потир – чаша для причащения. Каждый прихожанин по очереди подходит к священнику, и тот особой ложечкой на длинной ручке – лжицей – дает ему вкусить освященных хлеба и вина, в которые пресуществляются тело и кровь Иисуса. В день причащения верующие стараются вести себя особенно благочестиво. Причащались раньше не реже одного раза в месяц, а то и того чаще.
Священными предметами в храме являются также иконы, восковые свечи, кадило. Кадило представляет собой сосуд на цепях для курения специальной ароматической смолы – ладана. Иконы украшают красивыми металлическими окладами, перед ними верующие зажигают свечи.
Богослужение в православном храме проходит очень торжественно. Оно состоит из чтения и пения молитв, чтения богослужебных книг (Евангелия, Апостола и Псалтири) и священнодействий (обрядов), совершаемых по определенному чину (порядку) по главе со священнослужителем. Все присутствующие молятся и осеняют себя крестным знамением. Крестное знамение в старину называлось еще «трехперстием», так как для него соединяют три первых пальца правой руки. Крестным знамением и земными поклонами православные выражают свою веру.
По окончании литургии священник обращается к народу с проповедью – наставлением, призванным разъяснить верующим учение Иисуса Христа.
Перед тем как прихожане разойдутся по домам, священник произносит завершающую молитву – отпуст. На прощание он дает поцеловать верующим напрестольный крест. Крест – это символ православной веры. Короткая верхняя поперечина креста обозначает дощечку с надписью «Царь Иудейский», прибитую над головой распятого Христа, средняя – перекладину креста, к которой были прибиты руки Христа, а нижний наклонный брус – подножие. Восьмиконечный крест венчает большинство православных церквей.
Во время богослужения священник и дьякон облачены в очень красивые священные одежды, сшитые, как правило, из парчи и украшенные изображениями креста – ткаными или вышитыми. Для каждого богослужения церковный устав определяет облачения особого цвета.
Облачение дьякона составляют стихарь, орарь и поручи. Стихарь – это длинное, с широкими рукавами и не сшитое по бокам одеяние из прямоугольного куска ткани. На левом плече дьякон носит орарь – длинную широкую ленту из той же материи, что и стихарь, с крестами посередине и кистями и каймой по краям. Узкие нарукавники с изображениями крестов – поручи – надеваются на запястья и стягиваются шнурками.
Облачение священника состоит из подризника, епитрахили, пояса, поручей и фелони (ризы). Подризник напоминает стихарь, но шьется из более тонкой материи и с узкими рукавами, которые затягиваются с помощью шнурков. Поверх рукавов надеваются поручи. Епитрахиль – это тот же орарь, но только сложенный вдвое: огибая шею, он спускается спереди вниз. Для удобства два его конца скреплены между собой. Пояс надевается поверх подризника и епитрахили. Фелонь – длинная широкая накидка без рукавов, с отверстием для головы и дугообразным вырезом по низу переда. Фелонь надевается на другие одежды. Поверх фелони на груди священник носит наперсный крест. Головные уборы священника – камилавка и островерхая шапочка – скуфья.
Епископ (архиерей) облачается во все одежды священника, только вместо ризы он надевает саккос, напоминающий стихарь дьякона, но не такой длинный и с более короткими рукавами. На плечах епископ носит омофор – длинный и широкий лентообразный плат с изображениями креста. Огибая шею, омофор одним концом спускается спереди, а другим – сзади. Поверх саккоса на правом бедре епископ носит палицу – четырехугольный плат, а на груди – крест и панагию – небольшой круглый образ Спасителя или Богоматери, украшенный драгоценными камнями. На голову епископа возлагается митра – высокая с круглым верхом шапка жесткой формы, украшенная иконками и драгоценными камнями.
Вера православных людей проявлялась не только в посещении церковной службы, но и в смиренном благочестивом поведении в повседневной жизни, строгом следовании старинным обычаям.
Соблюдение постов составляло неотъемлемую часть жизни православного человека. Пост – это время усиленного обращения к Богу с покаянной молитвой. По церковному уставу во время поста следует воздерживаться от употребления скоромного – пищи животного происхождения (мяса, молочных продуктов, яиц) и иногда рыбы. В те времена никому и в голову не могло прийти нарушить пост.
Познакомимся со старинной русской кухней, в которой четко разделялись постные и скоромные блюда. Помните русскую народную сказку о Колобке? –
Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон
Да в масле пряжен.
Совсем не случайно колобок – небольшой круглый хлеб, испеченный из остатков муки, – стал героем народной сказки. Дело в том, что исстари хлеб был главной пищей русских людей. Перед началом трапезы молились именно о хлебе. Он был на столе и у зажиточного боярина, и у рядового ремесленника, и у крестьянина. Недаром говорили: «Хлеб – всему голова», «Без хлеба нет обеда», «Хлеб на стол, так и стол – престол, а хлеба ни куска, так и везде тоска».
Хлеб пекут из муки. Какая мука – таков и хлеб. Пекли в старину и круглые караваи, и фигурные калачи из хорошей белой муки. Пекли и ситный хлеб, и ржаной.
Все остальные кушанья делили по церковным правилам на мясные и постные. В пост запрещалось есть говядину (говядом в те времена называли крупный рогатый скот), молоко, сыр, сливочное масло, творог. Постными днями в течение всего года считались среда и пятница.
Супы были постными и «богатыми», т. е. мясными. Очень любили в старину похлебки из кваса с овощами. Вот откуда нам известна знаменитая окрошка. Щи и похлебки варили из репы, капусты и свеклы. О популярности этих овощей говорят нам загадки и пословицы: «Репу да горох не сей возле дорог», «Толстовата, форсиста, сорочек надела триста, а нога одна». Из моркови, бобов, гороха, репы, редьки варили и густые каши с постным маслом. Все блюда в старину готовили с большим количеством лука и чеснока.
Слов «суп», «бульон» в старину не было: они появились гораздо позже. Все супы в те времена называли ухой, хотя они готовились не из рыбы. Мясо в ухе заправляли перцем, чесноком и мукой. Любили свинину и птицу, которую сами же и выращивали. Мясные супы и блюда обязательно приправляли сметаной – забелой (поскольку она белого цвета). Так и говорили: «Забелить щи».
Любили в старину и рыбу. Рыба была большой-пребольшой и совсем недешевой: лосось, осетрина, стерлядь, сом. Без рыбной икры не обходился ни один стол, даже совсем не праздничный. Ели ее и бедные и богатые. Икра была разной: щучьей, осетровой, паюсной. Из нее пекли пироги – икрянники, ее ели с блинами. А сами блины замешивали на гречневой муке.
Прожить без каши не мог ни один горожанин и крестьянин. Манной каши в старину не было. Каши варили из овсянки, гречки и пшена. Сегодня мы называем кашей только блюда из крупы, а тогда этим словом обозначали вообще все кушанья, сделанные из измельченных продуктов, даже из овощей. Кашу ели каждый день. Помните поговорку «С ним каши не сваришь», т. е. не договоришься? Любое дело начинали с каши: сначала съедали приготовленную в печи разваристую кашу, а потом уже приступали к делу.
Еще любили кисели. В старину говорили: «Киселем брюха не испортишь». Но кисель был непохож на тот, что мы пьем сегодня. Он был гораздо гуще, что-то вроде студня, только из овсянки, с кисловатым вкусом. Ели его с постным маслом. Помните сказку «Гуси-лебеди» и речку с «кисельными берегами»?
Овощем называли в старину любой фрукт: дыни, яблоки, груши, вишню, малину. Мед ели вместо сахара каждый день. В стекавшую с сот «медовую слезу» клали куски фруктов, а потом ели их как сладости.
Помните, как заканчиваются русские сказки? –
И я там был, мед-пиво пил,
По усам текло, а в рот не попало.
Непременно вместе с медом пили и пиво. Очень любили в старину также взвары (компоты), мазюню (сладкую массу) и пастелы (желе из фруктов). Но самым ценным продуктом была соль. Она служила признаком богатства, поэтому просыпать соль, т. е. разбазарить богатство, стало дурной приметой. В богатом доме хлебали солоно, а если гостя плохо встретили, то говорили, что он ушел, «не солоно хлебавши».
По праздникам на пирах обязательно подавали на стол пироги (да и само это слово произошло от слова «пир»). Любили пироги с мясом, грибами, капустой, морковью, творогом, медом, маком, яблоками. Рыбник – это старинный русский пирог из теста с начинкой из рыбы и капусты. Ели также пироги с репой и изюмом.
В гостях непременно угощали пряником. Были пряники весом в пуд и больше, их везли в подарок на санях. Были и маленькие, размером с ноготок, игральные. Сначала в них играли, а затем ели. Детям больше всего нравились пряники в форме букв – так учили азбуку. Пряники лепили из тертых фруктов с медом и тестом, украшали лепными узорами. Был и «разгонный» пряник, получив кусок такового, гости отправлялись по домам.
9. Православные и народные праздники
В древние времена и крестьяне, и горожане-ремесленники обязательно отмечали православные религиозные праздники. Вся их жизнь протекала от одного праздника до другого. Летние праздники были связаны с пробуждением природы и назывались поэтому «зелеными Святками», а зимние – с подготовкой к будущему севу и сбору урожая.
Время от Рождества Христова (25 декабря (7 января) до Крещения (6 (19) января) называли зимними Святками. В Святках слились языческие и христианские обряды. В зимние вечера молодежь собиралась у кого-нибудь дома на вечерки (посиделки). Девушки гадали, пели песни, пряли. Помните в сказке? –
Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком...
В Святки детвора ходила с бумажной звездой вокруг домов, пела рождественские песни, прославляющие хозяина и его дом. За эти песни хозяева щедро угощали песенников, дарили им подарки. Вечером от двора к двору ходили в эти дни славильщики, исполнявшие песнопения, посвященные Рождеству Христову, величания хозяину, хозяйке и их детям. Такие песнопения еще назывались колядками. Они начинались со слов: «Христос рождается, славите». Хозяева обязательно давали славильщикам (колядующим) угощение, деньги. После колядования участники обряда собирались в каком-нибудь доме на краю деревни или улицы, высыпали все из мешков и делили поровну.
Среди святочных обрядов одним из наиболее интересных было гадание. Способов гаданий в старину знали множество. Например, на стол ставили красное деревянное блюдо, на которое участницы клали кольца, наперстки и другие мелкие вещи. Затем блюдо накрывали платком и заводили песню. Под пение из-под платка по одному доставали предметы. Ответ на гадание давали слова песни, под которую вынимали вещь той или иной девушки. Песен с разным содержанием было великое множество.
Был еще и такой способ гадания. Выходили во двор, считали в заборе колья три раза по девять. Последний кол должен был обозначать жениха девушки: если он был в сучках – жених будет сердитым, если без коры – жених будет бедняком, если с корой и стройный – богачом.
Непременными участниками Святок были ряженые. Костюмы и маски готовили заранее. Парни рядились офицерами, цыганами, женщинами. А девицы – птицами: изображали курицу или журавля. Костюмы медведя, волка и козы также были популярны.
«Медведя» – парня в вывороченной мехом наружу шубе – водили на цепи. Вожак медведя был непременно с льняной бородой. Нелегко было носить костюм журавля: вывороченная шуба набрасывалась так, чтобы рукав торчал на макушке, в него продергивалась кочерга, служившая головой и клювом, а спину надо было выгибать, подражая птице. Двое парней рядились лошадью. Передний держал на двузубых вилах голову лошади, сделанную из соломы. Голова, как и вся «лошадь», обтягивалась попоной, так что видны были только ноги парней.
Ряженые, в отличие от славильщиков, заходили в избу, давали представления, затевали игры. Они могли войти в дом и непрошеными. Посиделки в какой-то момент прерывались их приходом. Вбегали персонажи с рогами, хвостом, помелом. Пугали хозяев и гостей, озорничали, шумели. У каждого была возможность блеснуть остроумием и выдумкой. Игры сопровождались смехом и песнями. Самой популярной была игра в жмурки. Водящему завязывали глаза и отводили к двери. К нему подбегали, хлопали по плечу полотенцем, кушаком, рукавицей: пока не поймает себе замену.
Горожане в старину очень любили кукольные представления. Кукольник надевал юбку с обручем на подоле, поднимал ее так, что она закрывала ему голову, и из-за этой «занавески» показывал кукол. Иногда ходили с вертепом. Это был двухъярусный ящик, в котором вертящиеся деревянные фигуры разыгрывали сцены из жизни Христа, например поклонение волхвов.
На празднике можно было встретить скоморохов – людей, которые веселили народ. Они играли на бубнах, гудках и других музыкальных инструментах, показывали ученых медведей, выступали с акробатическими номерами, танцевали и просто шутили.
По части веселья со Святками могла посоперничать Масленица. Этот праздник, предшествующий Великому посту, отмечали в феврале – марте. Самая ранняя Масленица праздновалась в начале февраля, самая поздняя – в начале марта. Такое название праздник получил потому, что на этой неделе мясо уже исключалось из пищи, а коровье масло еще можно было есть.
На Масленицу самым популярным кушаньем были блины с икрой. Вот какими песнями встречали праздник:
Масленица-кривошейка,
Состречаем тебя хорошенько!
С блинцами,
С каравайцами,
С вареничками!
Во время Масленицы непременно катались на санях. Лошадей украшали цветными лоскутками, бубенчиками и колокольчиками. Из саней с упряжками образовывали целые поезда – вереницы. Если хороших саней не было, то запрягали дровни. Санное катание для молодежи было состязанием в скорости, демонстрацией удальства. Озорники запрыгивали в сани на ходу.
Катание на санях было очень популярным, так как на него брали детей всех возрастов и даже закутанных в одеяла грудных детей. Прекращалось катание лишь с заходом солнца. Одевались для катания по-праздничному. Даже Шубы брали напрокат у богатых. Для многих праздничное катание на красиво убранных лошадях соединялось с поездкой в гости.
Другой традицией на Масленицу стало катание с ледяных гор. Почти в каждой деревне делали большую ледяную гору (иногда искусственную), а сверх того устраивали еще отдельные небольшие катки для детей у домов. Что же говорить о городах. Они были сплошь покрыты горами для катания.
Гору строили так: ставили столбы и скат из досок, заливали его снегом с водой. Получался большой слой льда или замороженного снега. Катище продолжалось и на ровной местности, где снег также поливали водой и делали раскат. По бокам горки втыкали елки, а также ставили фигурки из снега, облитые водой.
Катались с гор на салазках – санках, кожаных шкурах и рогожках. На санях умещалось 2 – 3 человека, а на шкурах и рогожках – до 10. Были и катульки – выдолбленные с одной стороны деревянные доски, напоминавшие корыто. Парни катались и стоя, а особо удалые – нa коньках. Катание сопровождалось шутками, озорством, хохотом. Валили друг друга в снег, натирали им голову или забрасывали снежок под рубаху, за пазуху.
Существовали и другие забавы. Это прыжки через костер и взятие снежного городка. Первая забава связана была с прощанием с зимой и сжиганием чучела Масленицы. Делали огромную бабу из соломы, вывозили ее на санях за деревню и сжигали на костре. Обычно это делалось в конце масленичной недели. При этом присутствующие прыгали через костер. Костер «строили» целую неделю: собирали дрова, солому, хворост, кадки и другое старье. Во время прыжков пели:
Гори, гори, Масленица,
Симонова племянница,
Пройдет семь недель,
Придет светлый день,
Будут пасху носить,
Будут яйца красить.
Ребятам говорили, что на этом костре сгорело все масло и молоко, поэтому его долго-долго нельзя будет есть.
Взятие снежного городка – это сложная затея, целый спектакль, спортивное состязание и игра. Для этой забавы специально возводилась крепость из снега и льда. Ее надо было взять штурмом. Осаждающие были конными и пешими. Другая часть молодежи укрывалась за крепостью. Это были дети и взрослые с прутьями в руках. Ими они отгоняли всадников и тех, кто лез на стену, прорывался в ворота. Осажденные защищались под улюлюканье и хохот зрителей. А их было немало: всем хотелось посмотреть, как будут ломать «город». Если удавалось взять крепость, то в знак победы зажигали соломенные столбы и высокие факелы. Победителю давали шуточный приз – два сырых яйца.
На Масленицу существовали и другие развлечения. Это, например, игра в пышку – прабабушка современного хоккея с мячом. Две команды играющих становились по обе стороны улицы. Каждый участник держал в руках кочергу – железную палку с загнутым концом. Игрок одной из команд поддевал лежащий на земле шарик, все остальные гнали его в определенном направлении, а другая команда пыталась им помешать. Первая команда выигрывала, если догоняла шарик до определенного места. А если шарик возвращался обратно, то победительницей считалась вторая команда.
Более серьезным состязанием были кулачные бои. Они имели строгие правила. Нельзя было бить лежачего, нельзя было бить того, кто присел. Запрещены были удары сзади, обязательно надо было сражаться лицом к лицу и голыми руками: в кулаке нельзя было ничего держать.
Заканчивалась Масленица Прощеным воскресеньем. В этот день по обычаю все просили друг у друга прощения.
С началом весны, пробуждением природы связано Вербное воскресенье – последнее воскресенье перед Пасхой, одним из самых важных православных праздников. Пасха называлась еще Святой Пасхой, Великим Днем. Все без исключения шли на крестный ход. Символами Пасхи являлись крашеные яйца и куличи.
В этот день почти повсюду на Руси было принято «катать яйца». Играющий ставил свое яйцо на кон: крашеные яички клали на землю в одну линию, с промежутками в 4 – 5 вершков (1 вершок = 4 см). Шагах примерно в ста от середины кона отмечали место, откуда игроки катили мяч, сделанный из льняных хлопьев или ваты и обшитый тряпицей. Вышибленное яйцо считалось выигранным. Позже вместо яиц стали использовать круглые кости животных, которые называли «бабками». Так появилась игра в «бабки».
Специально к Пасхе строили качели. Они были разные. Очень любили в старину прыжки на качающейся доске, положенной поперек колоды. Две девушки становились на концах доски и раскачивались либо одна с разбегу прыгала, а другая при этом взлетала вверх. На празднике можно было увидеть и качели на столбах с перекладиной сверху. На перекладине крепились веревки с сиденьями. Были и качели в виде «чертова колеса», которое крутилось по кругу.
На 50-й день после Пасхи наступал праздник Троицы. Отмечали его в мае – июне. На Троицу дома украшали ветками березы, зеленью, полы покрывали травой и цветами. Березовыми ветками украшали и иконы в переднем углу. Не случайно всю неделю, следовавшую за этим праздником, в народе называли еще «зелеными Святками».
На Троицу было принято водить хороводы в рощах и лугах. Поэтому этот праздник иногда так и называли – луга. Обычай предписывал плести венки из зеленых веток березы, их сначала носили на голове, а затем бросали в реку. Во время хороводов молодежь непременно пела песни о венке. В середине хоровода плясали, а все его участники хлопали в ладоши:
Благослови, Троица,
Богородица!
Нам венки завить,
Венок сплести.
В любом хороводе была и своя «березка» – празднично украшенное деревце, с которым танцевала одна из девушек. «Березка» ходила по домам, по окончании праздника девушка-березка бросала деревце в воду.
Слово «улица» в старину означало «веселое игрище, гулянье». Обычно такое гулянье начиналось во второй половине дня, после дневного сна, и начиналось оно с танцев. Интересно происхождение слова «танец». Дело в том, что в старину танцевали под специальными навесами – танками. А слышали ли вы когда-нибудь слово «рукоплескать»? Оно означает «хлопать в ладоши». В старину танцующие плескали, т. е. отбивали такт ладонями.
После танцев начинались игры. Среди любимых игр горожан в старину были прыжки через костер. Считалось, что чем выше прыгнешь, тем лучше хлеб уродится. Была и игра в городки – из чурок складывали фигурки крепости-городка, или квадратного, или круглого. Играли две команды, по нескольку человек в каждой. Летом играли в мячи – кожаные, набитые шерстью либо конским волосом.
Самой распространенной игрой была игра в лапту. Игроки, разделившись на две команды, играли в мяч специальными расширенными с одного конца дощечками. Такая дощечка и называлась лаптой. Одна команда была в «городе», вторая – в «поле». Кидала мяч команда из «города». Если в «поле» его ловили сразу, то выигрывали, если нет, то пока мяч поднимали, игрок из «города», кидавший мяч, должен был добежать до черты «поля» и вернуться на свое место. А команда «поля» его должна была «салить» поднятым мячом. Если попадали, то выигрывали.
Также играли в свайку. Свайка делалась из железа – в виде гвоздя с заостренным концом и большой головкой. Она могла весить до двух килограммов. Второй предмет, необходимый для этой игры, – железное кольцо. Свайку брали за острие и бросали, стараясь, чтобы она воткнулась в центр кольца.
На Троицу любили лакомиться яичными лепешками или яичницей. Блюда из яиц непременно готовили у костра. Парни угощали девушек медом, орехами.
В традициях летних «зеленых Святок» было и обливание водой, и ряжение девушек в «русалок». Эти обычаи передавались из поколения в поколение и сохраняли связь с земледельческими традициями. Были праздники и напрямую связанные с сельскохозяйственными работами, с хозяйством. В Егорьев день – 23 апреля (6 мая) – после молебна и освящения перед храмом скот гнали в поле ветками, которые хранили с Вербного воскресенья. 29 октября (11 ноября) отмечали овчар – овечий праздник. Главными героями этих праздников были пастухи.
Кроме того, в каждом селе или слободе города существовал престольный, храмовый праздник. Этот праздник посвящался памяти святого или события, во имя которого была построена местная церковь. К празднику обычно подновляли сам храм. Женщины вышивали полотенца, мужчины делали поделки из дерева. В день праздника с утра все шли в церковь. Иногда священник ходил по домам служить молебны перед образом святого, которого почитали в этот день. Старики рассказывали детям житие святого. После службы большинство народа шло на базар. Потом вновь шли на богослужение к обедне, а из церкви отправлялись в гости или на гулянье.
Праздник продолжался до вечера. С наступлением темноты гулянья прекращались. Улицы в городах запирали специальными решетками. Освещения не было, поэтому сторожа ходили с фонарями и колотушками – специальными палками с привязанными к ним деревянными шариками на веревках. Стук свидетельствовал о том, что покой жителей надежно охраняется.
10. Ученье – свет
Любимым праздником всех детей является день рождения. Но в старину было принято праздновать не день рождения, а именины. На восьмой день после рождения ребенка его крестили и давали имя святого, которого в этот день поминали. Например, если поминали Николу, то мальчика непременно называли Колей, а если Веру, Надежду, Любовь и мать их Софию, то девочек нарекали одним из этих четырех имен. Этот день и праздновался как день именин. Кроме мамы с папой у маленького появлялись еще и крестные – кум и кума. Они его крестили, а затем всю жизнь опекали, дарили подарки, принимали участие в его судьбе.
Когда ребенку исполнялся годик, устраивали постриги. Назывался этот праздник так потому, что в этот день ребенку в первый раз стригли волосы. По этому поводу устраивали пир для гостей, все дарили маленькому подарки. После постригов каждый год праздновали уже именины.
Ни одни именины не обходились тогда без пирогов. В честь именинника пекли именинный пирог, он так и назывался – именинник. Пирог должен был обязательно удасться, чтобы все удавалось в жизни именинника. Пирог разламывали над его головой – таков был обряд.
До семи лет житье-бытье ребенка было радостным и беззаботным. В семь лет мальчиков отдавали учиться грамоте, а девочек начинали обучать шить, прясть, ткать, вышивать.
Школа для детей обычно находилась при церкви или мастерской по переписке книг. Главными предметами в школе были Часослов, Псалтирь, письмо. Церковно-славянскую азбуку осваивали по Святцам. Всю эту программу изучали за две зимы. Дело в том, что учение в школах продолжалось от двух до пяти месяцев. Это обычно были зимние месяцы. Занятия шли только до Пасхи.
Как же проходили в те времена занятия в школе? Учитель разрешал ребятам сесть на лавку только после того, как они поклонятся три раза перед иконами и один раз в ноги учителю. Лавка обычно помещалась у окна, чтобы было больше света. Когда все рассаживались, учитель начинал урок. Указкой с конями и зарубками он показывал буквы и называл их. Ребята нараспев повторяли их. Азбука была непохожа на современную. Аз, буки, веди – так назывались буквы.
Когда ученики уставали, им разрешали немного побегать по двору. Затем снова рассаживались, «повторяли зады», т. е. пройденные вчера буквы, заучивали новые. В полдень отпускали детей домой перекусить. В три часа Дня занятия заканчивались. Домашних заданий тогда не задавали. Всё должны были заучивать на уроке.
Выучив буквы, начинали складывать слоги. Их произносили вслух хором и несколько раз повторяли. Каждый старался кричать слоги как можно громче. Но кто начинал озорничать, того ждал горох и розги.
На горохе стояли дети на коленях часами, это было тяжелое наказание. Но еще больше они боялись розог. Розги – это прутья с почками, которые при ударе оставляли на теле кровавые следы. Считалось, что без розг освоение азбуки и грамоты было невозможно. Так и говорили: «Розга совсем здоровью не вредит. Розга детям разум в голову вгоняет».
После того как осваивали сложение слогов, читали целые фразы и молитвы. Каждый со своим букварем выходил к доске и читал предложения. Родители, собирая детей в школу, обязательно покупали букварь и указку.
Обычно через три месяца выучивались читать и писать. Писать учили на березовой коре – бересте. Маленькие грамотеи процарапывали буковки специальным стерженьком – писалом. Писать можно было и на особых дощечках с углублениями для воска, а позже появилась бумага, на которой писали гусиными перьями.
Футляр для перьев назывался перницей, а чернильный прибор состоял из чернильницы, перницы и... песочницы вместо промокашки: чтобы текст быстрее засыхал, его посыпали песком. Отсюда и пошла поговорка «На грамоте песок еще не засох» (т. е. она только что написана).
Обучение письму состояло в переписывании текстов. Сначала ребята наблюдали, как работают писцы (в те времена, как вы знаете, книги не печатали, а переписывали).
Лист пергамена – обработанной особым способом кожи, служившей тогда материалом для письма, – разлиновывался с помощью специального приспособления, чтобы получалась прямая строчка. Почерк у писцов был ровный, крупный и назывался уставом. Каждая буква стояла отдельно от другой, а заглавные выписывались красной краской (отсюда и выражение «писать с красной строки»). Заглавные буквы в начале книги – буквицы – украшали золотым узором. В очертаниях строгой буквы проступали знакомые черты животных, а то и человечков.
Готовая книга выглядела торжественно и красиво: переплет был из тонких деревянных досок, обтянутых кожей, застежки у переплета – золотые, а на уголках – металлические наугольники, чтобы кожа не стиралась.
Представим себе, как ребята переписывали книгу. Очень тяжелое и монотонное занятие. Не дай бог, кто капнет воска или чернил и повредит текст. Порки не миновать!
За зиму учитель получал 2 рубля деньгами. Это были большие деньги по тем временам. Помимо этого, чтобы обучение шло успешнее, родители учеников старались по мере возможности щедро одаривать учителя. Родители также регулярно приносили в школу крупу, муку, сало, солому, дрова. За одного ученика родители давали полпуда муки (это примерно 8 килограммов), мерку картофеля и воз дров. Каждый четверг, а также к праздникам приносили какую-нибудь живность и готовую еду – блины, бублики, лепешки, яйца, куличи, кашу.
Каша была особенно популярна. Помните слово «однокашники», которое и сейчас употребляют по отношению к детям, учащимся в одном классе? Сколько же каши им пришлось вместе съесть! Интересно, что кашей одаривали бабку-повитуху, когда человек рождался, и учителя, когда он учился грамоте. Это было как бы второе рождение!
По окончании определенного класса ученик приходил в школу с родителями и приносил горшочек пшеничной каши. Поверх горшка клали деньги. В особом платке приносили белый хлеб и угощение. Ученикам давали съесть только кашу, после чего пустой горшок разбивали во дворе и в этот день не учились.
По окончании школы человек становился грамотным. Его называли грамотеем. Он умел читать книги и переписывать бумаги. Грамота была в те времена доходным ремеслом, потому что неграмотные люди часто обращались за помощью. Особо усердные ученики становились книжными писцами, т.е. переписчиками книг. Это была очень почетная профессия, потому что горожане любили книги, а их было очень мало. Вот как описывает профессию писца поэт М. Богданович:
На девственном листе, под узеньким окном,
Неспешно буковки выводит он пером
И между ярко-черными рядами
Вставляет красную строку; веселыми цветами
И разноцветными головками зверей
И птиц невиданных – фантазии своей
Искусной вязью, – вдоволь есть сноровки –
Украсит он заставки и концовки
И заголовки все, – ведь некуда спешить!
Порою труд прервет, чтоб лучше заострить
Перо гусиное… и глянет: радость – солнце
Столпами падает на стол через оконце;
И чудится: в них во все не остыл
Чуть синеватый дым невиданных кадил!
ЕВРОПЕЙСКАЯ МОДА
11. Модная красавица
Время Петра I стало для России эпохой не только реформ в социально-экономической сфере, но и новых мод. Ветер перемен ворвался вместе с указом 1700 г. великого царя, предписывавшим носить новое платье. Широким, длиннополым, с рукавами до пят одеждам одинакового покроя, отличавшимся только материей, пришло на смену европейское платье. Только духовенство и крестьяне по-прежнему носили традиционную одежду, сохранявшуюся со времен допетровской Руси. Новое платье не сразу приняли, но когда это произошло, развитие русской моды было определено на 200 лет вперед.
В XVIII в. законодателями мод в России были придворные дамы и кавалеры, на которых равнялось все дворянство. Под влиянием царского двора с каждым годом росли роскошь и пышность модного платья. Часто гардероб составлял весь капитал придворного Щеголя.
До 60-х гг. XVIII в. дворяне жили в столицах – Москве и Петербурге, а в 1762 г., после издания Манифеста о вольности дворянства, стали селиться в провинции, в своих усадьбах.
Так дворянская мода распространилась по всей России.
Богатые дворяне выписывали модные платья из Парижа и Лондона, покупали у торговцев или заказывали туалеты у иностранных портных. В домах небогатых дворян крепостные день и ночь шили одежду и домашние платья для своих господ, ливреи для прислуги.
Юбки в первой половине XVIII в. носили очень широкими, расклешенными от талии в форме колокола. Такая юбка держалась на панье – каркасе из нескольких рядов плетеного тростника или китового уса. (В 1722 г. Нидерланды даже предоставили обществу китоловов большую субсидию, столь прибыльной была торговля китовым усом.)
Юбки у дам были настолько широкими, что по подолу иногда достигали 5 метров в диаметре. Обладательница такого платья не могла протиснуться в дверь и сесть в экипаж. В то время можно было увидеть кареты, из окон и дверей которых высовывались подолы юбок.
Эти неудобства в жизни женщины XVIII в. скоро удалось устранить, заменив панье мягкими эластичными фижмами. Плели фижмы из жесткого конского волоса или тонкой проволоки. Этот каркас, в отличие от панье, можно было сжать локтями, и женщине в нем было легко танцевать, идти по лестнице, проходить в дверь, садиться в карету. Юбку стали расширять не только по подолу, но и в боках.
Особым нарядом в XVIII в. было парадное придворное платье со свободно ниспадающим шлейфом, концы которого во время танцев закладывали в карманы. В первой половине XVIII в. шлейф напоминал накидку, крепившуюся сзади к плечам. В дальнейшем шлейф обычно прикрепляли к талии.
Придворные дамы шили себе платья из самых дорогих тканей, с богатой отделкой золотыми и серебряными вышивками, драгоценными камнями, изысканными кружевами, воланами, бантами. Кружева и банты придавали костюму легкость, воздушность, кокетливость.
Роскошь придворных платьев достигла такой степени, что Екатерина II своим указом запретила отделывать платья золотым и серебряным шитьем или кружевом шире 9 сантиметров. Императрица повелела дамам носить платья тех цветов, какие были присвоены губернии и городу, где они проживали. Для Петербурга это был светло-синий цвет, для Москвы – красный и серый и т. д.
Женщина конца XVIII – начала XIX в., романтическая, мечтательная, с бледным лицом, Уже ничего общего не имела с дородными красавицами прежних времен. Дамы отказываются от широких юбок и фижм и начинают носить открытые, легкие, стянутые под грудью, полупрозрачные платья. Такой костюм был изящным, но не соответствовал климату России. Модные красавицы, выходя из дома с открытой шеей и грудью, часто простужались. По утверждению врачей того времени, новая мода увеличила смертность.
В XVIII в. появились еще более гибкие, чем фижмы, каркасы – кринолины, ставшие особо модными в 50 – 60-е гг. XIX в. Они придавали юбкам округлую форму. Для того чтобы выглядеть модной, женщина могла надеть на себя до 40 метров шелка в виде платья, утопая в оборочках, бантах и лентах.
Уже в XVIII в. появилось еще одно изобретение – турнюр. Это был валик из ваты, который прикреплялся под юбку сзади, образуя возвышение. Турнюры входили в моду несколько раз. Особенно популярны они были в 70 – 80-е гг. XIX в.
XVIII век был веком париков и причудливых причесок. Парики были то огромными, то умеренных размеров. Их посыпали толченым иделом или мукой. Хранили парики на специальных болванцах, некогда служивших для горлатных шапок.
К концу столетия парики были забыты. В моду вошли высокие женские прически. В волосы вставляли подушечки, валики, закрепляли проволокой и начесывали на них собственные пряди. Готовую прическу закрепляли с помощью жира, булавок и пудры. Прически украшали павлиньими и страусовыми перьями, шнурами, жемчугом и цветами. На высокую прическу могли взгромоздить модель парусного судна, цветочную корзину, рог изобилия с цветами и плодами.
Такие фантастические прически старались сохранять как можно дольше нетронутыми, поэтому от них часто болела голова, а самое главное – заводились блохи! Приходилось пользоваться блошиными ловушками, или блохоловками. Это могли быть пузырьки-приманки со свежей кровью, которые носили под платьем. Иногда модницы подвешивали на груди на ленточке небольшие трубочки со множеством дырочек. Изнутри они промазывались медом, кровью или другой липкой жидкостью.
Кроме блохоловки каждая модница второй половины XVIII в. обязательно имела тросточку, лорнет и табакерку. Нюхать табак считалось для женщины высшим признаком хороших манер. Как полагают некоторые ученые, помимо всего прочего, табак нюхали, чтобы заглушить отвратительные запахи. Ведь вентиляции в домах в то время не было.
Кокетку XVIII в. невозможно себе представить без веера. Нарядный веер брали на бал, на вечер, в театр. Веер служил занятием для рук, защищал от солнца, от недобрых глаз, помогал скрыть смех, тайно шепнуть словцо.
Веера XVIII в. чаще всего были расписными шелковыми. Остов веера, т. е. палочки, на которых крепилась ткань, были из перламутра, слоновой кости, панциря черепахи, золота, дорогих пород дерева. Их украшали ажурной резьбой, инкрустацией. Веера также делали из страусовых перьев. Носили веер на ленточке или цепочке, обвитой вокруг запястья правой руки.
Пользоваться веером нужно было долго учиться. Каждая красавица знала правила обращения с веером: сколько раз и как махнуть им, когда его закрыть. Например, резкое закрывание веера означало, что собеседник даме неинтересен.
Веера не потеряли своего значения и в XIX в. На столике в гостиной можно было увидеть маленький костяной веер с резьбой или узором: это был веер хозяйки дома. Но были и «бабушкины» веера: шелковые или из перьев.
В XVIII в. женщины часто принимали дома гостей. Поездка в гости, приемы и посещение друзей и знакомых были явлением повседневным. Дворянки переодевались по нескольку раз в день. До двух часов дня они сидели в гостиных в утренних платьях, чепцах или шляпах с лентами, занимались рукоделием.
Домашние платья были более скромными, чем выходные туалеты. Они стягивали фигуру не так туго. Шнуровку платья дамы обычно прикрывали шалью, пелериной или косынкой. Вырез был небольшим, рукава длинными, материя простой.
К домашнему платью полагался чепец. Его величина и форма зависела от прически. К чепцу пришивали оборки и ленты, которые завязывались под подбородком. Белый легкий домашний чепец придавал облику женщины опрятность.
Иногда чепцы заменяли шляпами, а в начале XIX в. голову украшали диадемами, золотыми обручами, венками из искусственных цветов, золотых колосьев, лавровых листьев, живых цветов. Тогда же в моду вошли парадные головные уборы: тюрбаны с перьями и бархатные береты, позже – наколки из кружева и лент.
Вряд ли современный человек знает, что такое фероньерка. А для дамы того времени это была вещь необходимая: золотая цепочка, обруч или узкая лента с камнем в оправе, которые носили на лбу.
Рубеж XVIII – XIX вв. был временем медальонов, легких шарфов и косынок. Умение изящно носить шаль, косынку достигалось только после долгих упражнений в этом искусстве перед зеркалом.
В течение всего XVIII в., за исключением последних его лет, дамы ходили на высоких каблуках. Туфли были кожаные, шелковые, парчовые с пряжками, бантами, розетками. Парадные туфли были непременно на красных каблуках. Эти туфли отделывали жемчугом и драгоценными камнями. С воцарением в моде начала XIX в. легких античных платьев появились туфли без каблуков с завязками вокруг ноги. Бальные туфли расшивали золотом и серебром.
Зимой носили невысокие ботинки из сукна или бархата, на шнуровке или на пуговицах из перламутра. Теплая зимняя обувь оторачивалась мехом.
Учиться плавной скользящей походке девочки начинали с детства. Для этого специально нанимали учителей танцев. Будущие дамы учились красиво ходить, выставляя носок вперед, делать поклоны. Верхом неприличия считалось ставить на пол пятку раньше носка. Нельзя было шататься из стороны в сторону, голову, тело и спину надо было обязательно держать прямо. Чтобы поклониться по правилам, нужно было подать назад тело, не нагибая при этом голову, согнуть ноги в коленях и без торопливости подняться.
Все дополнения к костюму были очень красивыми: перчатки и чулки делали из бархата, шелка, прошивали золотом. Выходить из дома без шляпы, перчаток, верхней одежды и шали считалось дурным тоном. А показаться в обществе без нитки жемчуга было просто неприлично.
В XVIII – XIX вв. появилась разнообразная женская верхняя одежда. Это пелерины, или ротонды, теплые короткие шубки, мантильи на подкладке, рединготы – полупальто, спенсеры – бархатные или суконные короткие теплые жакеты. Все эти одеяния носили поверх платья.
Когда дама приходила с визитом, мантилью, пелерину, шаль и шляпу, перчатки не снимали. Можно было остаться и в верхней одежде, если визит был коротким. Во время визита зонтик дамы также держали при себе. Шаль и мантилью можно было повесить на спинку стула, если они мешали. Перчатки снимали только за столом, митенки – перчатки без пальцев – не снимали вовсе. Дама при этом была в кольцах и браслетах. Снимать в гостях обувь было также не принято.
При пышных и ярких туалетах, высоких прическах и шляпах XVIII в. ненарумяненное лицо казалось бледным. Косметикой пользовались очень усердно, многие дамы не соблюдали меру в ее употреблении.
Пудра в XVIII в. была разных цветов. Когда щеголиха была уже одета, она брала маску со стеклышками, прикрывавшими глаза, и ее начинали пудрить. Некоторые модницы имели даже особые шкафы, в которых пудрились. Они во всем наряде заходили внутрь шкафа, вверху которого было отверстие для головы, затворяли дверцы, и пыль нежно опускалась на голову.
Лицо разрисовывали до такой степени, что даму было не узнать. Сурмили жирно брови, румянились, лепили мушки, величиной с гривенник. Мушки имели названия: на лбу – величественная, на носу – наглая, на виске – страстная, на верхней губе – кокетка, на подбородке – любовная, на щеке – согласие.
Мушки давали моднице возможность говорить, не произнося ни слова. Без коробочки с мушками ни одна модница того времени не выезжала из дома. На крышке этой коробочки было маленькое зеркальце, при помощи которого она налепляла новые мушки сообразно изменившимся обстоятельствам.
В начале XIX в. мушки и румяна сменили белила и пудра, которые оставались модными на протяжении всего столетия.
В конце XVIII в. в России появились духи. Самыми модными духами были розовое масло и душистая цедра лимона. Одеколон впервые привезли из Франции лишь во время Отечественной войны 1812 г.
Интересно, что помаду использовали первоначально для волос, как и пудру. Только в XIX в. эти косметические средства стали употреблять по назначению. Но зато уже в XVIII в. знали, как делать маски для лица и принимать ванну.
12. Сюртук сменяет фрак
В XVIII в. мужчины носили кафтаны, камзолы, короткие панталоны, длинные чулки и башмаки с пряжками. Этот туалет дополняли
напудренные белые парики. Так со времен Петра I одевались дворяне. К концу столетия появляется фрак – одежда, короткая спереди и с длинными (до колен) узкими полами – фалдами сзади. Как только не меняли фрак, что только не делали с ним портные на протяжении XIX в. Переднюю часть фрака то опускали до бедер, то находили удобным окончить ее возле грудной клетки. Фалды фрака удлиняли, заостряли, укорачивали и округляли. Помните у А. С. Грибоедова в пьесе «Горе от ума»:
Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,
Рассудку вопреки, наперекор стихиям.
«Дедушкой» фрака был мужской кафтан. В XVIII в. кафтан, застегнутый на три-четыре средние пуговицы, обрисовывал талию. Чтобы талия казалась тоньше, юбку кафтана расширяли в боках. С этой целью в подкладку вшивали пластинки китового уса, грубую парусину, волосяную ткань, толстую бумагу. Во второй половине XVIII в. складки на кафтане вышли из моды и его стали носить прямым, с очень узкой спиной и высокой талией. Такой кафтан был уже «отцом» фрака.
Первоначально фрак был одеждой для верховой езды или для улицы. Передние полы округляли для удобства наездника, а задние ему не мешали и были длиннее. У фрака имелся стояче-отложной воротник, который и отличал его от кафтана. Также фрак, в отличие от кафтана, застегивался максимум на три пуговицы. Они были 2,5 или 3 сантиметра в диаметре, белые, серые, перламутровые, бронзовые, золотые, из шлифованного стекла или из фарфора. В начале XIX в. носили, как правило, черные фраки, реже – коричневые и темно-синие. В 20 – 30-е гг. мужская мода стала ярче, появились фраки зелено-бутылочного, а также бронзового, кофейного, темно-фиолетового, голубого, розового и даже желтого цвета. Более привычный для нас черный фрак вошел в моду во второй половине XIX в. Шили фраки из сукна, бархата или плотного шелка.
С конца XVIII в. в России жили два «брата»-фрака: англичанин и француз. Английский фрак – для дневных дел, с короткими фалдами – носили с панталонами и сапогами. Его «брата» французский фрак – нарядный, для балов, с длинными фалдами ниже колен и округлыми передними полами – надевали с длинными чулками, короткими панталонами и туфлями. Под фрак непременно подбирали жилет, обычно в полоску или крапинку. Поскольку фраки и панталоны не украшали, то самой нарядной частью мужского костюма был жилет.
Мужчины XVIII в. не уступали женщинам в роскоши одежд. Не только вельможи, но и небогатые дворяне носили парадные костюмы, отделанные золотом, серебром, драгоценными камнями. Шляпы украшали бриллиантами. Жабо и манжеты делали из тончайшего кружева, эфес шпаги отделывали алмазами, пряжки на башмаках – золотом и серебром.
Яркие жилеты, кружевные жабо, сапоги с большими отворотами, петлями и кисточками, фраки немыслимого покроя – все это критиковалось обществом, но прямо не запрещалось. Екатерина II нашла иной способ борьбы с безвкусицей франтов. Она приказала нарядить в модный щегольской костюм петербургских будочников, которые с лорнетом в руках провожали «двойным» взглядом модников.
С восшествием на престол императора Павла I фраки и жилеты, не говоря уже о жабо, косынках и башмаках с лентами и пряжками, попали под грозный запрет. При Павле I все военные должны были появляться на публике только в мундирах своих полков, а штатские – в губернских дворянских мундирах или старинных кафтанах. За исполнением этих указаний императора строго следила полиция. Даже на частные вечера надо было приглашать квартального (полицейского).
Гонения на фрак прекратились с приходом к власти Александра I. Как и прежде, днем фрак носили с панталонами в обтяжку и сапогами. Причем до обеда модно было сапоги носить с отворотами, а после обеда – без них. Вечером надевали нарядный бархатный фрак с короткими панталонами, чулками и туфлями.
У фрака имелся «соперник» – сюртук. Фрак и сюртук похожи, но у сюртука есть передние фалды и он расклешен книзу. Первоначально сюртук надевали поверх фрака, как пальто. К 20-м гг. XIX в. он потеснил фрак в мужском гардеробе. Фрак становится парадной одеждой, сюртук – более скромной, повседневной. В нем не ходили на балы и в театр. Сюртуки шили из синего, зеленого, темно-красного, коричневого, темно-серого сукна, а воротник делали из бархата того же цвета.
В середине XIX в. в мужском гардеробе появился пиджак. Постепенно три соперника – фрак, сюртук и пиджак – поделили «сферы своего влияния». Если дворянин оставался дома, то он был в пиджаке, в общественное, или, как тогда говорили, присутственное, место он шел в сюртуке, а для торжественного случая имел фрак.
Для официального или светского визита в первой половине дня мужчины надевали сюртук или фрак. К нему полагался черный или цветной атласный галстук с бриллиантовой булавкой и светлые панталоны. (В XVIII в. с фраком носили только белые галстуки, атласные или батистовые.) Жилеты, которые носили ежедневно, шили из простых материй, нарядные – из атласа, бархата, светлого пике с темным рисунком. В послеобеденное время обычно надевали цветной сюртук, светлые клетчатые или полосатые панталоны, цветные жилет и шелковый галстук. Например, у известного писателя И. С. Тургенева, который одевался с большим вкусом, был синий визитный фрак с золотыми пуговицами в виде львиных голов, светлые панталоны, белый жилет, цветной галстук.
Чтобы иметь возможность долго находиться в прохладных парадных помещениях или на Улице, под кафтан (сюртук, пиджак) надевали теплые душегреи, штаны утепляли ватной прокладкой, сапоги и даже башмаки делали большего размера, чтобы надевать не одну пару чулок.
Домашней мужской одеждой был халат. В XVIII – первой половине XIX в. халат служил «парадным неглиже»: в нем можно было принимать гостей. В начале XIX в. стали модными восточные халаты – архалуки. Их носили с маленькими шапочками и туфлями. Утром дворяне у себя в усадебном доме носили и шлафроки (шлафоры). Они были очень нарядные, из цветного шелка, бархата, с шалевым воротником и обшлагами другого цвета. Их обычно подпоясывали витым шнуром, украшенным на концах кистями. Теплые халаты подбивали ватой или мехом.
Верхней одеждой дворян, как и дворянок, были рединготы – пальто и спенсеры – короткие курточки. Мужчины также носили шинели, плащи, теплые сюртуки с пелеринами и шубы. С плащами жители дождливого Петербурга познакомились в начале XIX в. благодаря английскому герцогу А. У. Веллингтону. Победитель Наполеона в битве при Ватерлоо, он первым привез в Россию плащи. Плащи были черные, длинные, без рукавов, плотно застегивались. Делали плащи без швов, из одного куска ткани.
Интересно, что плащи называли тогда воротниками, а вот веллингтонами – по имени английского герцога – прозвали брюки со штрипками. Оказывается, англичанин был первым мужчиной, кто осмелился носить брюки поверх обуви! Так в 20-е гг. XIX столетия в мужском туалете совершилась революция: на смену коротким штанам и чулкам с башмаками пришли длинные панталоны – предшественники современных мужских брюк. Короткие панталоны теперь надевали только при дворе, на пышных балах.
Мужские рубашки шили из тонкого батиста, отделывали кружевами, вышивкой, гофрированными жабо и мелкими складками. Застегивали рубашки на мелкие пуговицы из жемчуга или драгоценных камней. Для фрака же пуговицы делали из серебра и даже золота. На балы надевали непременно шелковые светлые чулки и башмаки – лодочки с удлиненными носками и низкими каблуками. Дополнением костюма были белые или светлые перчатки. Вместо башмаков можно было надеть лакированные или из тонкой кожи невысокие сапоги.
Модным мелочам мужчины придавали особое значение. Самой модной вещью в XVIII в. была трость, или палка: ее имели и военные % штатские. Мода на трости со временем менялась: высокую трость с набалдашником из слоновой кости, серебра, золота сменила тонкая, с загнутой ручкой, затем появилась трость с лорнетом или с часами, ей на смену пришли толстые бамбуковые трости, лакированные дубинки, тонкие трости из камыша.
Если мужчина входил в гостиную или кабинет, то трость и шляпа оставались у него в руке. Только с конца XVIII в. трость стали оставлять в передней вместе с верхней одеждой. Головной убор по-прежнему брали с собой в комнату.
Часы дворяне носили на цепочке или на шелковом (бисерном) шнурке, которые крепились к жилетному карману. В XVIII в. часы имели форму луковицы, позже они стали маленькими и плоскими и умещались в кармане жилета. Богатые люди предпочитали часы с музыкой, игравшие каждый час короткую мелодию.