А. Г. Убиган. Конные состязания

Строкой источника

      Сани в старину являлись более почетным видом транспорта, чем езда на колесах. Сани не только древнейший экипаж, но и имеющий сакральное значение. По форме они напоминали ладью с загнутыми спереди и сзади краями. Катались на Масленицу на выходных и потешных санях (а были также крестовые — для перевозки икон, покоевые — для перевозки постели, панихидные). Покрывали сани медвежьей шкурой, сверху войлоком или сукном, с наружной стороны они обивались бархатом или атласом, на спинки вешали ковры. Сани также обивали кожами, которые расписывали яркими или золотой красками. На столбах саней и по нижней части делали резьбу по дереву. Перед саней был настолько высок, что седок видел только голову кучера, сидевшего верхом на лошади, впряженной в сани. Мужские сани предназначались только на одного седока, козел для кучера не было (они появились в 20-30-е гг. XVII в.). Чуть позже стали делать запятки. Когда боярин садился и сани начинали движение, так как скорость передвижения была небольшой, то около саней могли бежать скороходы, а сзади мальчик.

В. Г. Шварц. Вербное воскресенье в Москве при Алексее Михайловиче

Строкой источника

      Лошади для езды должны были быть крепкими, выносливыми и быстроходными по снегу. Особенно ценились лошади белой масти для выездов. Долгое время позволялось в сани впрягать только одну лошадь. Только к концу XVII в. бояре получили право впрягать в сани две или четыре лошади и ездить цугом. Женские сани — каптаны — были гораздо просторнее, чем мужские, они напоминали целые дома на полозьях. Они обивались красным сукном и червчатым бархатом, по бокам они имели занавески из шелка или сукна, а позже — слюдяные оконца. Кучер либо садился верхом, либо шел пешком, помахивая арапником из заячьей кожи с набалдашником из сайгачьего рога. Рядом по бокам саней бежали скороходы. Женские экипажи имели не только комфортабельные сани, но и более нарядно украшенных лошадей.

Строкой источника

      Из рода в род передавали бояре богатые уборы лошадей: седла с драгоценными камнями, золотые стремена, попоны, шитые золотом и серебром, расписные дуги из редких пород дерева. Особенно следили за украшением конной сбруи боярыни. Плоское деревянное седло для кучера обтягивалось бархатом или сафьяном с золотыми узорами. Поводья делали из серебра или вызолоченных колечек, ниже поводьев подвешивали «гремячие» цепочки, а над копытами лошадей прикрепляли бубенчики, которые вместе с цепочками позванивали при быстром движении коня. У седла привешивали литавры — два полушария, обтянутые кожей, которые при движении ударялись друг о друга. В гриву лошадей вплетали разноцветные ленты и бумажные цветы. Сами гривы заплетали в косички. На спины лошадей клали парчовые, бархатные и золототканые попоны с бахромой и кистями. Простые люди довольствовались дровнями и лубяными санями, их лошади были гораздо скромнее убраны.
      В последний день Масленицы было принято устраивать обряд «Взятие снежного городка». На площади возводили крепость из снежных блоков и водружали на нее флаг. Выбирался «городничий», обязанный стоять на защите города вместе с пешими воинами — детьми и молодежью с лозами — прутьями и метлами в руках. Это была пехота. Другая часть составляла конницу, она должна была взять крепость.
      Став в строй, конные по сигналу пускались на взятие городка, пытаясь проникнуть в него и разрушить. Пешие старались метлами и прутьями испугать лошадей и не допустить их в городок. Они хлестали коней со всех сторон. Но все же некоторые конные прорывались сквозь пехоту и на всем скаку въезжали в ворота снежной крепости, и она разрушалась.
      В этот же день был принят еще один старинный обряд — проводы Масленицы. Чучело Масленицы снимали с конька дома и сжигали либо разрывали на мелкие части и бросали во двор скоту с убеждением, что это обеспечит плодовитость домашних животных. На высоком месте, на горке сжигали большую Масленицу. Для этого в масленичный костер несли старые вещи, одежду, хлам. Этот костер символизировал похороны зимы, всего отжившего, состарившегося и вместе с тем зарождение весны. Считали, что чем выше огонь, тем быстрее наступление тепла. В костер бросали и остатки обильной пищи. Весь обряд сопровождался криками: «Масленица, прощай!», «Уходи, зима, присылай весну!». Ребятам говорили, что в костре сгорело все молоко и масло, и таким образом объясняли их отсутствие во время Великого поста. Пепел от Масленицы зарывали в снег на поле, сыпали в солому и давали домашним животным.
      В этот день все родственники, соседи и знакомые просили друг у друга прощения, если кто кого обидел словом или делом, мирились. Так и говорили: «Прости Христа ради», а в ответ слышали: «Прости и ты меня», «Бог простит». Дети кланялись в ноги родителям, а слуги — господам. На следующий день начинался Великий пост.
      В преддверии Вербного воскресенья открывались вербные базары, где продавали сладости и игрушки, чтобы скрасить пост детям. Верба считалась священной: ей хлестали тело, чтобы человек не болел. Добавляли веточки вербы в пищу домашней скотине: это предохраняло ее от падежа.
      Верба в доме выгоняла всякую тяжесть и нечисть из стен дома. Во время Великого поста отмечали также праздник Благовещения. Этот праздник отмечался 7 апреля как день начала весны и пробуждения природы. Поскольку считалось, что весну приносили птицы, выпекали фигурки жаворонков и куликов из пресного ржаного теста с добавлением меда, постного масла и морковного сока. Птичек лепили с распростертыми крылышками, как бы летящими, вместо глаз вставляли изюминки. Их привязывали веревками к шестам и ставили во дворах и огородах.
      Последняя неделя поста — Страстная. Всю неделю наводили порядок в домах. Во вторник поили скот на рассвете «сеченым молоком», которое получали из толченых семян льна и конопли. В четверг сами мылись в банях и делали уборку изб и дворов. В этот день женщины приступали к приготовлению еды к празднику Пасхи.