Навстречу им шли Маккуин и полковник Арбэтнот.
      - Пойдемте ко мне, - говорил Маккуин, - у меня еще не стелили на ночь. Так вот, скажите мне откровенно, почему ваша политика в Индии...
      Миновав их, мужчины скрылись в купе Маккуина.
      Миссис Хаббард попрощалась с Пуаро.
      - Пойду лягу, почитаю на сон грядущий, - сказала она. - Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи.
      Пуаро прошел в свое купе - оно было рядом с купе Рэтчетта. Разделся, лег в постель, почитал с полчаса и погасил свет.
      Через несколько часов он проснулся - его словно подкинуло. Его разбудил громкий стон, почти крик где-то рядом - это он помнил. И почти одновременно раздался звонок.
      Пуаро сел на кровати, включил свет. Он заметил, что поезд стоит - наверное, на какой-то станции.
      Крик взбудоражил его. Пуаро вспомнил, что рядом с ним купе Рэтчетта. Он встал и приоткрыл дверь в коридор - проводник, прибежавший из другого конца вагона, постучал в дверь Рэтчетта. Пуаро наблюдал за ним через шелку в двери. Проводник постучал второй раз. В это время зазвонил звонок и замигала лампочка еще на одной двери дальше по коридору. Проводник оглянулся.
      За дверью соседнего купе сказали:
      - Се n'est rien. Je me suis trompe.
      - Хорошо, мсье, - проводник заторопился к двери, на которой зажглась лампочка.
      С облегчением вздохнув, Пуаро лег, и перед тем как потушить свет, взглянул на часы. Было без двадцати трех час.
      Глава пятая
      ПРЕСТУПЛЕНИЕ
      Ему не сразу удалось заснуть. Вопервых, мешало, что поезд стоит. Если это станция, то почему на перроне так тихо? В вагоне же, напротив, было довольно шумно. Пуаро слышал, как в соседнем купе возится Рэтчетт: звякнула затычка, в умывальник полилась вода; послышался плеск и снова звякнула затычка. По коридору зашаркали шаги - кто-то шел в шлепанцах.
      Пуаро лежал без сна, глядя в потолок. Почему на станции так тихо? В горле у него пересохло. Как нарочно, он забыл попросить, чтобы ему принесли минеральной воды. Пуаро снова посмотрел на часы. Четверть второго. Надо позвонить проводнику и попросить минеральной воды. Он потянулся было к кнопке, но его рука на полпути замерла: в окружающей тишине громко зазвенел звонок. Какой смысл: проводник не может одновременно пойти на два вызова.
      Дзинь-дзинь-дзинь... - надрывался звонок. Интересно, куда девался проводник? Звонивший явно нервничал.
      Дзинь...
      Пассажир уже не снимал пальца со звонка. Наконец появился проводник - его шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Он постучал в дверь неподалеку от купе Пуаро. Послышались голоса: разубеждающий, извиняющийся проводника и настойчивый и упорный какой-то женщины. Ну конечно же миссис Хаббард!
      Пуаро улыбнулся. Спор - если это был спор - продолжался довольно долго. Говорила в основном миссис Хаббард, проводнику лишь изредка удавалось вставить слово. В конце концов все уладилось. Пуаро явственно расслышал: "Bonne nan, мадам", - и шум захлопнувшейся двери. Он нажал кнопку звонка.
      Проводник незамедлительно явился. Он совсем запарился - вид у него был встревоженный.
      - DC l'eau minerale, s'il vous plait.
      - Bien, мсье.
      Вероятно, заметив усмешку в глазах Пуаро, проводник решил излить душу:
      - La dame americaine...
      - Что?
      Проводник утер пот со лба:
      - Вы не представляете, чего я от нее натерпелся! Заладила, что в ее купе скрывается мужчина, и хоть кол на голове теши. Вы только подумайте, мсье, в таком крохотном купе! - он обвел купе рукой. - Да где ж ему там спрятаться? Спорю с ней, доказываю, что это невозможно, все без толку. Говорит, она проснулась и увидела у себя в купе мужчину. Да как же, спрашиваю, тогда он мог выйти из купе, да еще дверь за собой задвинуть на засов? И слушать ничего не желает. Как будто у нас и без нее не хватает забот. Заносы...
      - Заносы?
      - Ну да. Разве вы не заметили? Поезд давно стоит.
      Мы въехали в полосу заносов. Бог знает сколько мы еще здесь простоим. Я помню, однажды мы так простояли целую неделю.
      - Где мы находимся?
      - Между Виньковцами и Бродом.
      - La, la! - сказал Пуаро раздраженно.
      Проводник ушел и вернулся с минеральной водой.
      - Спокойной ночи, мсье.
      Пуаро выпил воды и твердо решил уснуть.
      Он уже почти заснул, когда его снова разбудили. На этот раз, как ему показалось, снаружи о дверь стукнулось что-то тяжелое.
      Пуаро подскочил к двери, выглянул в коридор. Никого.
      Направо по коридору удалялась женщина в красном кимоно, налево сидел проводник на своей скамеечке и вел какие-то подсчеты на больших листах бумаги. Стояла мертвая тишина.
      "У меня определенно нервы не в порядке", - решил Пуаро и снова улегся в постель. На этот раз он уснул и проспал до утра.
      Когда он проснулся, поезд все еще стоял. Пуаро поднял штору и посмотрел в окно. Огромные сугробы подступали к самому поезду. Он взглянул на часы - было начало десятого.
      Без четверти десять аккуратный, свежий и, как всегда, расфранченный Пуаро прошел в вагон-ресторан - тут царило уныние.
      Барьеры, разделявшие пассажиров, были окончательно сметены. Общее несчастье объединило их. Громче всех причитала миссис Хаббард:
      - Моя дочь меня уверяла, что это самая спокойная дорога. Говорит, сядешь в вагон и выйдешь лишь в Париже. А теперь оказывается, что мы можем Бог знает сколько здесь проторчать. А у меня пароход отправляется послезавтра. Интересно, как я на него попаду? Я даже не могу попросить, чтобы аннулировали мой билет. Просто ум за разум заходит, когда подумаешь об этом.
      Итальянец сказал, что у него самого неотложные дела в Милане. Огромный американец сказал: "Да, паршивое дело, мэм", - и выразил надежду, что поезд еще наверстает упущенное время.
      - А моя сестра? Ее дети меня встречают, - сказала шведка и заплакала. - Я не могу их предупреждать. Что они будут думать? Будут говорить, с тетей было плохо.
      - Сколько мы здесь пробудем? - спросила Мэри Дебенхэм. - Кто-нибудь может мне ответить?
      Голос ее звучал нетерпеливо, однако Пуаро заметил, что в нем не слышалось той лихорадочной тревоги, как тогда, когда задерживался экспресс ТАВРЫ.
      Миссис Хаббард снова затараторила:
      - В этом поезде никто ничего не знает. И никто ничего не пытается сделать. А чего еще ждать от этих бездельников-иностранцев? У нас хоть старались бы чтонибудь предпринять.
      Арбэтнот обратился к Пуаро и заговорил, старательно выговаривая французские слова на английский манер:
      - Vous etes un directeur de la ligne, je crois, monsieur. Vous pouvez nous dire...
      Пуаро, улыбнувшись, поправил его.
      - Нет, нет, - сказал он по-английски, - вы ошибаетесь. Вы спутали меня с моим другом, мсье Буком.
      - Простите.
      - Пожалуйста. Ваша ошибка вполне понятна. Я занимаю купе, где прежде ехал он.
      Мсье Бука в ресторане не было. Пуаро огляделся, выясняя, кто еще отсутствует.
      Отсутствовали княгиня Драгомирова и венгерская пара, а также Рэтчетт, его лакей и немка-горничная.
      Шведка вытирала слезы.
      - Я глупая, - говорила она. - Такая нехорошая плакать. Что бы ни случилось, все к лучше.
      Однако далеко не все разделяли эти подлинно христианские чувства.
      - Все это, конечно, очень мило, - горячился Маккуин, - но неизвестно, сколько еще нам придется здесь проторчать!
      - И где мы, что это за страна, может кто-нибудь мне сказать? - чуть не плача вопрошала миссис Хаббард.
      Когда ей объяснили, что они в Югославии, она сказала:
      - Чего еще ожидать от этих балканских государств?
      - Вы единственный терпеливый пассажир, мадемуазель, - обратился Пуаро к Мэри Дебенхэм.
      Насколько я понимаю, вы директор компании, мсье. Не можете ли вы сказать...
      Она пожала плечами:
      - А что еще остается делать?
      - Да вы философ, мадемуазель!
      - Для этого нужна отрешенность. А я слишком эгоистична. Просто я научилась не расходовать чувства попусту.
      Казалось, она говорит скорее сама с собой, чем с Пуаро. На него она и не глядела. Взгляд ее был устремлен за окно на огромные сугробы.
      - У вас сильный характер, мадемуазель, - вкрадчиво сказал Пуаро. - Я думаю, из всех присутствующих вы обладаете самым сильным характером.
      - Что вы! Я знаю человека, куда более сильного духом, чем я.
      - И это...
      Она вдруг опомнилась: до нее дошло, что она разговаривает с совершенно незнакомым человеком, к тому же иностранцем, с которым до этого утра не обменялась и десятком фраз. И засмеялась вежливо, но холодно:
      - К примеру, хотя бы та старая дама. Вы, наверное, ее заметили. Очень уродливая старуха, но что-то в ней есть притягательное. Стоит ей о чем-нибудь попросить - и весь поезд бросается выполнять ее желание.
      - Но точно так же бросаются выполнять желания моего друга мсье Бука, - сказал Пуаро, - правда, не потому, что он умеет властвовать, а потому, что он директор этой линии.
      Мэри Дебенхэм улыбнулась.
      Близился полдень. Несколько человек, и Пуаро в их числе, оказались в ресторане. При такой ситуации хотелось скоротать время в компании. Пуаро услышал немало нового о дочери миссис Хаббард и о привычках ныне покойного мистера Хаббарда, начиная с того момента, когда, встав поутру, этот почтенный джентльмен ел кашу, и кончая тем, когда он ложился спать, надев носки работы миссис Хаббард.
      Пуаро слушал довольно сбивчивый рассказ шведки о задачах миссионеров, когда в вагон вошел проводник и остановился у его столика:
      - Разрешите обратиться, мсье.
      - Слушаю вас.
      - Мсье Бук просит засвидетельствовать свое почтение и спросить, не будете ли вы столь любезны на несколько минут зайти к нему.
      Пуаро встал, принес свои извинения шведке и вышел вслед за проводником.
      Это был не их, а другой проводник - высокий, крупный блондин.
      Миновав вагон Пуаро, они пошли в соседний вагон. Постучавшись в купе, проводник пропустил Пуаро вперед. Они оказались не в купе мсье Бука, а в купе второго класса, выбранном, по-видимому, из-за его большого размера. Однако, несмотря на это, оно было битком набито.
      В самом углу восседал на маленькой скамеечке мсье Бук. В другом углу, возле окна, созерцал сугробы коренастый брюнет. В проходе, мешая пройти Пуаро, стояли рослый мужчина в синей форме (начальник поезда) и проводник спального вагона СТАМБУЛ - КАЛЕ.
      - Мой дорогой друг, наконец-то! - воскликнул мсье Бук. - Входите, вы нам очень нужны.
      Человек у окна подвинулся. Протиснувшись, Пуаро сел напротив своего друга. На лице мсье Бука было написано смятение. Несомненно, произошло нечто чрезвычайное.
      - Что случилось? - спросил Пуаро.
      - И вы еще спрашиваете! Сначала заносы и вынужденная остановка. А теперь еще и это!..
      Голос мсье Бука прервался, а у проводника спального вагона вырвался сдавленный вздох.
      - Что и это?
      - А то, что в одном из купе лежит мертвый пассажир - его закололи.
      В спокойном голосе мсье Бука сквозило отчаяние.
      - Пассажир? Какой пассажир?
      - Американец. Его звали... - он заглянул в лежащие перед ним списки, - Рэтчетт... я не ошибаюсь... Рэтчетт?
      - Да, мсье, - сглотнул слюну проводник.
      Пуаро взглянул на проводника - тот был белее мела.
      - Разрешите проводнику сесть, - сказал Пуаро, - иначе он упадет в обморок.
      Начальник поезда подвинулся; проводник тяжело опустился на сиденье и закрыл лицо руками.
      - Бр-р! - сказал Пуаро. - Это не шутки!
      - Какие тут шутки! Убийство уже само по себе бедствие первой величины. А к тому же, учтите еще, что и обстоятельства его весьма необычны. Мы застряли и можем простоять здесь несколько часов кряду. Да что там часов-дней! И еще одно обстоятельство: почти все страны направляют представителей местной полиции на поезда, проходящие по их территории, а в Югославии этого не делают. Вы понимаете, как все осложняется?
      - Еще бы, - сказал Пуаро.
      - И это не все. Доктор Константин, - извините, я забыл вас представить, - доктор Константин, мсье Пуаро.
      Коротышка брюнет и Пуаро обменялись поклонами.
      - Доктор Константин считает, что смерть произошла около часу ночи.
      - В подобных случаях трудно сказать точно, но, помоему, можно со всей определенностью утверждать, что смерть произошла между полуночью и двумя часами.
      - Когда мистера Рэтчетта в последний раз видели живым? - спросил Пуаро.
      - Известно, что без двадцати час он был жив и разговаривал с проводником, - сказал мсье Бук.
      - Это верно, - сказал Пуаро, - я сам слышал этот разговор. И это последнее, что известно о Рэтчетте?
      - Да.
      Пуаро повернулся к доктору, и тот продолжал:
      - Окно в купе мистера Рэтчетта было распахнуто настежь, очевидно, для того, чтобы у нас создалось впечатление, будто преступник ускользнул через него. Но мне кажется, что окно открыли для отвода глаз. Если бы преступник удрал через окно, на снегу остались бы следы, а их нет.
      - Когда обнаружили труп? - спросил Пуаро.
      - Мишель!
      Проводник подскочил. С его бледного лица не сходило испуганное выражение.
      - Подробно расскажите этому господину, что произошло, - приказал мсье Бук.
      - Лакей этого мистера Рэтчетта постучал сегодня утром к нему в дверь, - сбивчиво начал проводник. - Несколько раз. Ответа не было. А тут час назад из ресторана приходит официант узнать, будет ли мсье завтракать.
      Понимаете, было уже одиннадцать часов. Я открываю дверь к нему своим ключом. Но дверь не открывается.
      Оказывается, она заперта еще и на цепочку. Никто не откликается. И оттуда тянет холодом. Окно распахнуто настежь, в него заносит снег. Я подумал, что пассажира хватил удар. Привел начальника поезда. Мы разорвали цепочку и вошли в купе. Он был уже... Ah, c'etait terrible... И он снова закрыл лицо руками.
      - Значит, дверь была заперта изнутри и на ключ, и на цепочку, - задумчиво сказал Пуаро. - А это не самоубийство?
      Грек язвительно усмехнулся.
      - Вы когда-нибудь видели, чтобы самоубийца нанес себе не меньше дюжины ножевых ран? - спросил он.
      У Пуаро глаза полезли на лоб.
      - Какое чудовищное зверство! - вырвалось у него.
      - Это женщина, - впервые подал голос начальник поезда, - верьте моему слову, это женщина. На такое способна только женщина.
      Доктор Константин в раздумье наморщил лоб.
      - Это могла сделать только очень сильная женщина, - сказал он. - Я не хотел бы прибегать к техническим терминам - они только запутывают дело, но один-два удара, прорезав мышцы, прошли через кость, а для этого, смею вас уверить, нужна большая сила.
      - Значит, преступление совершил не профессионал? - спросил Пуаро.
      - Никак нет, - подтвердил доктор Константин. - Удары, судя по всему, наносились как попало и наугад. Некоторые из них - легкие порезы, не причинившие особого вреда. Впечатление такое, будто преступник, закрыв глаза, в дикой ярости наносил один удар за другим вслепую.
      - C'est line femme, - сказал начальник поезда. - Они все такие. Злость придает им силы, - и он так многозначительно закивал головой, что все заподозрили, будто он делится личным опытом.
      - Я мог бы, вероятно, кое-что добавить к тем сведениям, которые вы собрали, - сказал Пуаро. - Мистер Рэтчетт вчера разговаривал со мной. Насколько я понял, он подозревал, что его жизни угрожает опасность.
      - Значит, его кокнули - так, кажется, говорят американцы? - спросил мсье Бук. - В таком случае убила не женщина, а гангстер или опять же бандит.
      Начальника поезда уязвило, что его версию отвергли.
      - Если даже убийца и гангстер, - сказал Пуаро, - должен сказать, что профессионалом его никак не назовешь.
      В голосе Пуаро звучало неодобрение специалиста.
      - В этом вагоне едет один американец, - сказал мсье Бук: он продолжал гнуть свою линию, - рослый мужчина, весьма вульгарный и до ужаса безвкусно одетый. Он жует резинку и, видно, понятия не имеет, как вести себя в приличном обществе. Вы знаете, кого я имею в виду?
      Проводник - мсье Бук обращался к нему - кивнул:
      - Да, мсье. Но это не мог быть он. Если бы он вошел в купе или вышел из него, я бы обязательно это увидел.
      - Как знать... Как знать... Но мы еще вернемся к этому. Главное теперь решить, что делать дальше, - и он поглядел на Пуаро.
      Пуаро, в свою очередь, поглядел на мсье Бука.
      - Ну, пожалуйста, друг мой, - сказал мсье Бук, - вы же понимаете, о чем я буду вас просить. Я знаю, вы всесильны. Возьмите расследование на себя. Нет, нет, Бога ради, не отказывайтесь. Видите ли, для нас - я говорю о Международной компании спальных вагонов - это очень важно. Насколько бы все упростилось, если бы к тому времени, когда наконец появится югославская полиция, у нас было бы готовое решение! В ином случае нам грозят задержки, проволочки, словом, тысячи всяких неудобств.
      И кто знает? - а может быть, и серьезные неприятности для невинных людей. Но если вы разгадаете тайну, ничего этого не будет! Мы говорим: "Произошло убийство - вот преступник!"
      - А если мне не удастся разгадать тайну?
      - Друг мой, - зажурчал мсье Бук. - Я знаю вашу репутацию, знаю ваши методы. Это дело просто создано для вас. Для того чтобы изучить прошлое этих людей, проверить, не лгут ли они, нужно потратить массу времени и энергии. А сколько раз я слышал от вас: "Для того, чтобы разрешить тайну, мне необходимо лишь усесться поудобнее и хорошенько подумать". Прошу вас, так и поступите. Опросите пассажиров, осмотрите тело, разберитесь в уликах и тогда... Словом, я в вас верю! Я убежден, что это не пустое хвастовство с вашей стороны. Так, пожалуйста, усаживайтесь поудобнее, думайте, шевелите, как вы часто говорили, извилинами, и вы узнаете все, - и он с любовью посмотрел на своего друга.
      - Ваша вера трогает меня, - сказал Пуаро взволнованно. - Вы сказали, что дело это нетрудное. Я и сам прошлой ночью... Не стоит пока об этом упоминать. По правде говоря, меня дело заинтересовало. Всего полчаса назад я подумал, что нам придется изрядно поскучать в этих сугробах. И вдруг откуда ни возьмись готовая загадка.
      - Значит, вы принимаете мое предложение? - нетерпеливо спросил мсье Бук.
      - C'est entendu. Я берусь за это дело.
      - Отлично. Мы все к вашим услугам.
      - Для начала мне понадобится план вагона СТАМБУЛ-КАЛЕ, где будет указано, кто из пассажиров занимал какое купе, и еще я хочу взглянуть на паспорта и билеты пассажиров.
      - Мишель вам все принесет.
      Проводник вышел из вагона.
      - Кто еще едет в нашем поезде? - спросил Пуаро.
      - В этом вагоне едем только мы с доктором Константином. В бухарестском - один хромой старик. Проводник его давно знает. Есть и обычные вагоны, но их не стоит брать в расчет, потому что их заперли сразу после ужина. Впереди вагона СТАМБУЛ - КАЛЕ идет только вагонресторан.
      - В таком случае, - сказал Пуаро, - нам, видно, придется искать убийцу в вагоне СТАМБУЛ - КАЛЕ. - Он обратился к доктору: - Вы на это намекали, не так ли?
      Грек кивнул:
      - В половице первого пополуночи начался снегопад, и поезд стал. С тех пор никто не мог его покинуть.
      - А раз так, - заключил мсье Бук, - убийца все еще в поезде. Он среди нас!
      Глава шестая
      ЖЕНЩИНА?
      - Для начала, - сказал Пуаро, - я хотел бы переговорить с мистером Маккуином. Не исключено, что он может сообщить нам ценные сведения.
      - Разумеется, - сказал мсье Бук и обратился к начальнику поезда: - Попросите сюда мистера Маккуина.
      Начальник поезда вышел, а вскоре вернулся проводник с пачкой паспортов, билетов и вручил их мсье Буку.
      - Благодарю вас, Мишель. А теперь, мне кажется, вам лучше вернуться в свой вагон. Ваши свидетельские показания по всей форме мы выслушаем позже.
      - Хорошо, мсье.
      Мишель вышел. Принимаю.
      - А после того, как мы побеседуем с Маккуином, - сказал Пуаро, - я надеюсь, господин доктор не откажется пройти со мной в купе убитого.
      - Разумеется.
      - А когда мы закончим осмотр...
      Тут его прервали: начальник поезда привел Гектора Маккуина.
      Мсье Бук встал.
      - У нас здесь тесновато, - приветливо сказал он. - Садитесь на мое место, мистер Маккуин, а мсье Пуаро сядет напротив вас - вот так. Освободите вагон-ресторан, - обратился он к начальнику поезда, - он понадобится мсье Пуаро. Вы ведь предпочли бы беседовать с пассажирами там, друг мой?
      - Да, это было бы самое удобное, - согласился Пуаро.
      Маккуин переводил глаза с одного на другого, не успевая следить за стремительной французской скороговоркой.
      - Qu'est-ce qu'il у а?.. - старательно выговаривая слова начал он. - Pourquoi?..
      Пуаро властным жестом указал ему на место в углу.
      Маккуин сел и снова повторил:
      - Pourquoi? - Но тут же, оборвав фразу, перешел на родной язык. - Что тут творится? Что-нибудь случилось? - и обвел глазами присутствующих.
      Пуаро кивнул:
      - Вы не сшиблись. Приготовьтесь - вас ждет неприятное известие: ваш хозяин - мистер Рэтчетт - мертв!
      Маккуин присвистнул. Глаза его заблестели, но ни удивления, ни огорчения он не высказал.
      - Значит, они все-таки добрались до него, - сказал он.
      - Что вы хотите этим сказать, мистер Маккуин?
      Маккуин замялся.
      - Вы полагаете, - сказал Пуаро, - что мистер Рэтчетт убит?
      - А разве нет? - на этот раз Маккуин все же выказал удивление. - Ну да, - после некоторой запинки сказал он. - Это первое, что мне пришло в голову. Неужели он умер во сне? Да ведь старик был здоров, как, как...
      Он запнулся, так и не подобрав сравнения.
      - Нет, нет, - сказал Пуаро. - Ваше предположение совершенно правильно. Мистер Рэтчетт был убит. Зарезан. В чем дело?.. Почему?.. Но мне хотелось бы знать, почему вы так уверены в том, что он был убит, а не просто умер.
      Маккуин заколебался.
      - Прежде я должен выяснить, - сказал он наконец, - кто вы такой? И какое отношение имеете к этому делу?
      - Я представитель Международной компании спальных вагонов, - сказал Пуаро и, значительно помолчав, добавил: - Я сыщик. Моя фамилия Пуаро.
      Ожидаемого впечатления это не произвело. Маккуин сказал только: "Вот как?" - и стал ждать, что последует дальше.
      - Вам, вероятно, известна эта фамилия?
      - Как будто что-то знакомое... Только я всегда думал, что это дамский портной.
      Пуаро смерил его полным негодования взглядом.
      - Просто невероятно! - сказал он.
      - Что невероятно?
      - Ничего. Неважно. Но не будем отвлекаться. Я попросил бы вас, мистер Маккуин, рассказать мне все, что вам известно о мистере Рэтчетте. Вы ему не родственник?
      - Нет. Я его секретарь, вернее, был его секретарем.
      - Как долго вы занимали этот пост?
      - Чуть более года.
      - Расскажите поподробнее об этом.
      - Я познакомился с мистером Рэтчеттом чуть более года назад в Персии...
      - Что вы там делали? - прервал его Пуаро.
      - Я приехал из Нью-Йорка разобраться на месте в делах одной нефтяной концессии. Не думаю, чтобы вас это могло заинтересовать. Мои друзья и я здорово на ней погорели. Мистер Рэтчетт жил в одном отеле со мной. Он повздорил со своим секретарем и предложил его должность мне. Я согласился. Я тогда был на мели и обрадовался возможности, не прилагая усилий, получить работу с хорошим окладом.
      - Что вы делали с тех пор?
      - Разъезжали. Мистер Рэтчетт хотел поглядеть свет, но ему мешало незнание языков. Меня он использовал скорее как гида и переводчика, чем как секретаря. Обязанности мои были малообременительными.
      - А теперь расскажите мне все, что вы знаете о своем хозяине.
      Молодой человек пожал плечами. На его лице промелькнуло замешательство:
      - Это не так-то просто.
      - Как его полное имя?
      - Сэмьюэл Эдуард Рэтчетт.
      - Он был американским гражданином?
      - Да.
      - Из какого штата он родом?
      - Не знаю.
      - Что ж, тогда расскажите о том, что знаете.
      - Сказать по правде, мистер Пуаро, я решительно ничего не знаю. Мистер Рэтчетт никогда не говорил ни о себе, ни о своей жизни там, в Америке.
      - И как вы считаете, почему?
      - Не знаю. Я думал, может быть, он стесняется своего происхождения. Так бывает.
      - Неужели такое объяснение казалось вам правдоподобным?
      - Если говорить начистоту - нет.
      - У него были родственники?
      - Он никогда об этом не упоминал.
      Но Пуаро не отступался:
      - Однако, мистер Маккуин, вы наверняка как-то объясняли это для себя.
      - По правде говоря, объяснял. Во-первых, я не верю, что его настоящая фамилия Рэтчетт. Я думаю, он бежал от кого-то или от чего-то и потому покинул Америку. Но до недавнего времени он чувствовал себя в безопасности.
      - А потом?
      - Потом он стал получать письма, угрожающие письма.
      - Вы их видели?
      - Да. В мои обязанности входило заниматься его перепиской. Первое из этих писем пришло две недели назад.
      - Эти письма уничтожены?
      - Нет, по-моему, парочка у меня сохранилась, а одно, насколько мне известно, мистер Рэтчетт в ярости разорвал в клочки. Принести вам эти письма?
      - Будьте так любезны.
      Маккуин вышел. Через несколько минут он вернулся и положил перед Пуаро два замызганных листка почтовой бумаги.
      Первое письмо гласило:
      "Ты думал надуть нас и надеялся, что это тебе сойдет с рук. Дудки, Рэтчетт, тебе от нас не уйти".
      Подписи не было.
      Пуаро поднял брови и, не сказав ни слова, взял второе письмо:
      "Рэтчетт, мы тебя прихлопнем вскорости. Знай, тебе от нас не уйти!"
      Пуаро отложил письмо.
      - Стиль довольно однообразный, - сказал Пуаро, - а вот о почерке этого никак не скажешь.
      Маккуин воззрился на него.
      - Вы не могли этого заметить, - сказал Пуаро любезно, - тут нужен опытный глаз. Письмо это, мистер Маккуин, писал не один человек, а два, если не больше. Каждый по букве. Кроме того, его писали печатными буквами, чтобы труднее было определить, кто писал.
      Помолчав, он добавил:
      - Вы знали, что мистер Рэтчетт обращался ко мне за помощью?
      - К вам?
      Изумление Маккуина было настолько неподдельным, что Пуаро поверил молодому человеку.
      - Вот именно, - кивнул Пуаро. - Рэтчетт был очень встревожен. Расскажите, как он вел себя, когда получил первое письмо?
      Маккуин ответил не сразу:
      - Трудно сказать. Он вроде бы посмеялся над ним, во всяком случае, из спокойствия оно его не вывело. Но все же, - Маккуин пожал плечами, - я почувствовал, что в глубине души он встревожен.
      Пуаро опять кивнул.
      - Мистер Маккуин, - неожиданно спросил он, - вы можете сказать без утайки, как вы относились к своему хозяину? Он вам нравился?
      Гектор Маккуин помедлил с ответом.
      - Нет, - сказал он наконец, - не нравился.
      - Почему?
      - Не могу сказать точно. Он был неизменно обходителен, - секретарь запнулся, потом сказал; - Честно говоря, мсье Пуаро, мне он не нравился, и я ему не доверял. Я уверен, что он был человеком жестоким и опасным. Хотя должен признаться, что подкрепить свое мнение мне нечем.
      - Благодарю вас, мистер Маккуин. Еще один вопрос: когда вы в последний раз видели мистера Рэтчетта живым?
      - Вчера вечером, около... - он с минуту подумал, - пожалуй, около десяти часов. Я зашел к нему в купе записать кое-какие указания.
      - Насчет чего?
      - Насчет старинных изразцов и керамики, которые он купил в Персии. Ему прислали совсем не те, что он выбрал. По этому поводу мы вели длительную и весьма утомительную переписку.
      - И тогда вы в последний раз видели мистера Рэтчетта живым?
      - Пожалуй, что так.
      - А вы знаете, когда мистер Рэтчетт получил последнее из угрожающих писем?
      - Утром того дня, когда мы выехали из Константинополя.
      - Я должен задать вам еще один вопрос, мистер Маккуин: вы были в хороших отношениях с вашим хозяином?
      В глазах молодого человека промелькнули озорные искорки:
      - От этого вопроса у меня, очевидно, должны мурашки по коже забегать. Но, как пишут в наших детективных романах: "Вы мне ничего не пришьете" - я был в прекрасных отношениях с Рэтчеттом.
      - Не откажите сообщить ваше полное имя и ваш адрес в Америке.
      Секретарь продиктовал свое полное имя - Гектор Уиллард Маккуин - и свой нью-йоркский адрес.
      Пуаро откинулся на спинку дивана.
      - Пока все, мистер Маккуин, - сказал он. - Я был бы очень вам обязан, если бы вы некоторое время хранили в тайне смерть мистера Рэтчетта.
      - Его лакей Мастермэн все равно об этом узнает.
      - Скорее всего, он уже знает, - недовольно сказал Пуаро. - Но если и так, проследите, чтобы он попридержал язык.
      - Это совсем нетрудно. Он англичанин и, по его собственным словам, "с кем попало не якшается". Он невысокого мнения об американцах и вовсе низкого о представителях всех других национальностей.
      - Благодарю вас, мистер Маккуин.
      Американец ушел.
      - Ну? - спросил мсье Бук. - Вы верите тому, что вам рассказал этот молодой человек?
      - Мне показалось, что он говорил откровенно и честно. Будь он замешан в убийстве, он наверняка притворился бы, будто любил своего хозяина. Правда, мистер Рэтчетт не сообщил ему, что он старался заручиться моими услугами, но мне это обстоятельство не кажется подозрительным. Сдается, покойник отличался скрытным нравом.
      - Значит, одного человека вы считаете свободным от подозрений, - бодро сказал мсье Бук.
      Пуаро кинул на него полный укора взгляд.
      - Нет, нет, я до последнего подозреваю всех, - сказал он. - И тем не менее должен признаться, что просто не могу себе представить, чтобы Маккуин - сама трезвость и осмотрительность - вдруг настолько вышел из себя, что нанес своей жертве не меньше дюжины ударов. Это не вяжется с его характером, никак не вяжется.
      - Да, - задумчиво сказал мсье Бук. - Так мог поступить человек в припадке ярости, чуть ли не бешенства, что скорее наводит на мысль о латинянине или, как утверждает наш Друг, начальник поезда, о женщине.
      Глава седьмая
      ТРУП
      Пуаро в сопровождении доктора Константина прошел в соседний вагон и направился в купе, где лежал убитый. Подоспевший проводник отворил им дверь своим ключом.
      Когда они вошли в купе, Пуаро вопросительно глянул на своего спутника:
      - В купе что-нибудь переставляли?
      - Нет, ничего не трогали. При осмотре я старался не сдвинуть тела.
      Кивнув, Пуаро окинул взглядом купе.
      Прежде всего он обратил внимание на то, что купе совсем выстыло. Окно в нем было распахнуто настежь, а штора поднята.
      - Брр... - поежился Пуаро.
      Доктор самодовольно улыбнулся.
      - Я решил не закрывать окно, - сказал он.
      Пуаро внимательно осмотрел окно.
      - Вы поступили правильно, - объявил он. - Никто не мог покинуть поезд через окно. Вполне вероятно, что его открыли специально, чтобы натолкнуть нас на эту мысль, но, если и так, снег разрушил планы убийцы. - Пуаро тщательно осмотрел раму. И вынув из кармана маленькую коробочку, посыпал раму порошком. - Отпечатков пальцев нет, - сказал он. - Значит, раму вытерли. Впрочем, если бы отпечатки и были, это бы нам мало что дало. Скорее всего, это оказались бы отпечатки Рэтчетта, его лакея и проводника. В наши дни преступники больше не совершают таких ошибок. А раз так, - продолжал он бодро, - окно вполне можно и закрыть - здесь просто ледник.
      Покончив с окном, он впервые обратил внимание на распростертый на полке труп. Рэтчетт лежал на спине. Его пижамная куртка, вся в ржавых пятнах крови, была распахнута на груди.
      - Сами понимаете, мне надо было определить характер ранений, - объяснил доктор.
      Пуаро склонился над телом. Когда он выпрямился, лицо его скривилось.
      - Малоприятное зрелище, - сказал он. - Убийца, должно быть, стоял тут и наносил ему удар за ударом. Сколько ран вы насчитали?
      - Двенадцать. Одна или две из них совсем неглубокие, чуть ли не царапины. Зато три из них, напротив, смертельные.
      Какие-то нотки в голосе доктора насторожили Пуаро.
      Он вперился в коротышку грека: собрав гармошкой лоб, тот недоуменно разглядывал труп.
      - Вы чем-то удивлены, не правда ли? - вкрадчиво спросил Пуаро. - Признайтесь, мой друг: что-то вас озадачило?
      - Вы правы, - согласился доктор.
      - Что же?
      - Видите эти две раны, - и доктор ткнул пальцем, - здесь и здесь. Нож прошел глубоко - перерезано много кровеносных сосудов... И все же... края ран не разошлись.
      А ведь из таких ран кровь должна была бы бить ручьем.
      - Что из этого следует?
      - Что когда Рэтчетту нанесли эти раны, он уже был какое-то время мертв. Но это же нелепо!
      - На первый взгляд да, - сказал Пуаро задумчиво. - Хотя, конечно, убийца мог вдруг решить, что не добил свою жертву, и вернуться обратно, чтобы довести дело до конца, однако это слишком уж нелепо! А что еще вас удивляет?
      - Всего одно обстоятельство.
      - И какое?
      - Видите вот эту рану, здесь, около правого плеча, почти под мышкой? Возьмите мой карандаш. Могли бы вы нанести такую рану?
      Пуаро занес руку.
      - Я вас понял. Правой рукой нанести такую рану очень трудно, едва ли возможно. Так держать нож было бы неловко. Но если нож держать в левой руке...
      - Вот именно, мсье Пуаро. Эту рану почти наверняка нанесли левой рукой.
      - То есть вы хотите сказать, что убийца-левша? Нет, дело обстоит не так просто. Вы со мной согласны?
      - Совершенно согласен, мсье Пуаро. Потому что другие раны явно нанесены правой рукой.
      - Итак, убийц двое. Мы снова возвращаемся к этому, - пробормотал сыщик. - А свет был включен? - неожиданно спросил он.
      - Трудно сказать. Видите ли, каждое утро около десяти проводник выключает свет во всем вагоне.
      - Это мы узнаем по выключателям, - сказал Пуаро.
      Он обследовал выключатель верхней лампочки и ночника у изголовья. Первый был выключен. Второй включен.
      - Ну что ж, - задумчиво сказал он. - Разберем эту версию. Итак, Первый и Второй убийца, как обозначил бы их великий Шекспир. Первый убийца закалывает свою жертву и, выключив свет, уходит из купе. Входит Второй убийца, но в темноте не замечает, что дело сделано, и наносит мертвецу по меньшей мере две раны. Что вы на это скажете?
      - Великолепно! - вне себя от восторга, воскликнул маленький доктор.
      Глаза Пуаро насмешливо блеснули:
      - Вы так считаете? Очень рад. Потому что мне такая версия показалась противоречащей здравому смыслу.
      - А как иначе все объяснить?
      - Этот же вопрос и я задаю себе. Случайно ли такое стечение обстоятельств или нет? И нет ли еще каких-либо несообразностей, указывающих на то, что в этом деле замешаны двое?
      - Я думаю, на ваш вопрос можно ответить утвердительно. Некоторые раны, как я уже указывал, свидетельствуют о слабой физической силе, а может, и о слабой решимости. Это немощные удары, слегка повредившие кожу. Но вот эта рана и вот эта, - он ткнул пальцем, - для таких ударов нужна большая сила: нож прорезал мышцы.
      - Значит, такие раны, по вашему мнению, мог нанести только мужчина?
      - Скорее всего.
      - А женщина?
      - Молодая, здоровая женщина, к тому же спортсменка, способна нанести такие удары, особенно в припадке гнева. Но это, на мой взгляд, то высшей степени маловероятно.
      Минуты две Пуаро молчал.
      - Вы меня поняли? - нетерпеливо спросил врач.
      - Еще бы. Дело проясняется прямо на глазах! Убийца - мужчина огромной физической силы, он же мозгляк, он же женщина, он же левша и правша одновременно. Да это же просто смешно! - И, неожиданно рассердившись, продолжал: - А жертва, как она ведет себя? Кричит? Оказывает сопротивление? Защищается?
      Пуаро сунул руку под подушку и вытащил автоматический пистолет, который Рэтчетт показал ему накануне.
      - Как видите, все патроны в обойме, - сказал он.
      Они оглядели купе. Одежда Рэтчетта висела на крючках. На маленьком столике - его заменяла откидная крышка умывальника - стояли в ряд стакан с водой, в котором плавала вставная челюсть, пустой стакан, бутылка минеральной воды, большая фляжка, пепельница с окурком сигары, лежали обуглившиеся клочки бумаги и две обгорелые спички.
      Доктор понюхал пустой стакан.
      - Вот почему Рэтчетт не сопротивлялся, - сказал он тихо.
      - Его усыпили?
      - Да.
      Пуаро кивнул. Он держал спички и внимательно их разглядывал.
      - Значит, вы все-таки нашли улики? - нетерпеливо спросил маленький доктор.
      - Эти спички имеют разную форму, - сказал Пуаро. - Одна из них более плоская. Видите?
      - Такие спички в картонных обложках продают здесь, в поезде, - сказал доктор.
      Пуаро обшарил карманы Рэтчетта, вытащил оттуда коробку спичек. И снова внимательно сравнил обе спички.
      - Толстую спичку зажег мистер Рэтчетт, - сказал он. - А теперь надо удостовериться, не было ли у него и плоских спичек тоже.
      Но дальнейшие поиски не дали никаких результатов.
      Пуаро рыскал глазами по купе. Казалось, от его пристального взгляда ничто не ускользает. Вдруг он вскрикнул, нагнулся и поднял с полу клочок тончайшего батиста с вышитой в углу буквой Н.
      - Женский носовой платок, - сказал доктор. - Наш друг начальник поезда оказался прав. Тут замешана женщина.
      - И для нашего удобства она оставила здесь свой носовой платок! - сказал Пуаро. - Точь-в-точь как в детективных романах и фильмах. А чтобы облегчить нам задачу, еще вышила на нем инициалы.
      - Редкая удача! - радовался доктор.
      - Вот как? - сказал Пуаро таким тоном, что доктор насторожился.
      Но прежде чем тот успел задать вопрос, Пуаро быстро нагнулся и снова что-то поднял. На этот раз на его ладони оказался ершик для чистки трубок.
      - Не иначе, как ершик мистера Рэтчетта? - предположил доктор.
      - В карманах мистера Рэтчетта не было ни трубки, ни табака, ни кисета.
      - Раз так, это улика.
      - Еще бы! Притом опять же подброшенная для нашего удобства. И заметьте, на этот раз улика указывает на мужчину. Да, улик у нас более чем достаточно. А кстати, что вы сделали с оружием?
      - Никакого оружия мы не нашли. Убийца, должно быть, унес его с собой.
      - Интересно почему? - задумался Пуаро.
      - Ах! - вдруг вскрикнул доктор, осторожно обшаривавший пижамные карманы убитого. - Совсем упустил из виду, - сказал он. - Я сразу распахнул куртку и поэтому забыл заглянуть в карманы.
      Он вытащил из нагрудного кармана пижамы золотые часы. Их корпус был сильно погнут, стрелки показывали четверть второго.
      - Вы видите? - нетерпеливо закричал доктор Константин. - Теперь мы знаем время убийства. Мои подсчеты подтверждаются. Я ведь говорил - между двенадцатью и двумя, скорее всего, около часу, хотя точно в таких делах сказать трудно. И вот вам подтверждение - часы показывают четверть второго. Значит, преступление было совершено в это время.
      - Не исключено, что так оно и было. Не исключено.
      Доктор удивленно посмотрел на Пуаро:
      - Простите меня, мсье Пуаро, но я не вполне вас понимаю.
      - Я и сам не вполне себя понимаю, - сказал Пуаро. - Я ничего вообще не понимаю, и, как вы могли заметить, это меня тревожит, - он с глубоким вздохом склонился над столиком, разглядывая обуглившиеся клочки бумаги.
      - Мне сейчас крайне необходима, - бормотал он себе под нос, - старомодная шляпная картонка.
      Доктор Константин совсем опешил, не зная, как отнестись к такому необычному желанию. Но Пуаро не дал ему времени на расспросы. Открыв дверь, он позвал из коридора проводника. Проводник не заставил себя ждать.
      - Сколько женщин в вагоне?
      Проводник посчитал на пальцах:
      - Одна, две, три... Шесть, мсье. Пожилая американка, шведка, молодая англичанка, графиня Андрени, княгиня Драгомирова и ее горничная.
      Пуаро подумал:
      - У них у всех есть картонки, не правда ли?
      - Да, мсье.
      - Тогда принесите мне... дайте подумать... да, именно так, - принесите мне картонку шведки и картонку горничной. На них вся моя надежда. Скажете им, что они нужны для таможенного досмотра или для чего-нибудь еще, словом, что угодно.
      - Не беспокойтесь, мсье, все обойдется как нельзя лучше: обеих дам сейчас нет в купе.
      - Тогда поторапливайтесь.
      Проводник ушел и вскоре вернулся с двумя картонками. Открыв картонку горничной, Пуаро тут же отбросил ее и взялся за картонку шведки. Заглянув в нее, он радостно вскрикнул и осторожно извлек шляпы - под ними оказались проволочные полушария.
      - Вот что мне и требовалось! Такие картонки производили пять лет назад. Шляпка булавкой прикреплялась к проволочной сетке.
      Пуаро ловко отцепил обе сетки, положил шляпы на место и велел проводнику отнести картонки назад. Когда дверь за ним закрылась, он повернулся к доктору:
      - Видите ли, мой дорогой доктор, сам я не слишком полагаюсь на всевозможные экспертизы. Меня обычно интересует психология, а не отпечатки пальцев или сигаретный пепел. Однако в данном случае придется прибегнуть к помощи науки. В этом купе полным-полно улик, но как поручиться, что они не подложные?

К титульной странице
Вперед
Назад