2. Значение квазипостоянства менее условно, и на него меньше обращали внимания. Оно может рассматри- ваться в известном смысле как расширение первого закона движения. Первый закон движения устанавливает, что те- ло, на движение которого не влияют внешние причины, бу- дет продолжать двигаться по прямой линии с постоянной скоростью. Это предполагает, во- первых, что тело будет продолжать существовать, а во-вторых, что то, что может рассматриваться как "малые" причины, будет производить только небольшие изменения в направлении или скорости. Все это неопределенно, но устанавливает то, что можно назвать "нормальными" ожиданиями. Закон квазипостоянс- тва, как я его понимаю, является гораздо более общим, чем первый закон движения, и предназначается для объяс- нения успеха созданного обыденным здравым смыслом поня- тия "вещей" и физического понятия "материи" (в класси- ческой физике). По основаниям, изложенным в предшеству- ющих главах, "вещь", или часть материи, не должна расс- матриваться как отдельная, постоянная субстанциальная сущность, а как цепь событий, имеющих определенную при- чинную связь друг с другом. Эта связь и есть то, что я называю "квазипостоянством". Причинный закон, который я предлагаю, может быть сформулирован следующим образом: "Если в определенное время дано событие, тогда во вся- кое несколько более раннее или несколько более позднее время в каком-либо месте по соседству имеется очень по- хожее событие". 3 не утверждаю, что это происходит всегда, а только то, что это происходит очень часто - достаточно часто, чтобы, сообщать высокую веро- ятность индукции, подтверждающей это в каком-либо част- ном случае. Когда отбрасывается понятие субстанции", тождество вещи или человека в различное время для обы- денного здравого смысла объясняется как состоящее в том, что может быть названо "причинной линией". Мы нор- мально узнаем вещь или человека по качественному сходс- тву с прежним видом, но не это определяет "тождество". Когда наш друг возвращается после нескольких лет пребы- вания в японской тюрьме, мы можем сказать: "Я никогда не узнал бы вас". Допустим, что вы знаете двух близне- цов, которых вы не можете отличить друг от друга; до- пустим, далее, что один из них потерял на войне глаз, руку и ногу. Он будет тогда казаться гораздо менее по- хожим на прежнего самого себя, чем его брат-близнец, но мы тем не менее отождествляем с ним его самого, каким он был раньше, а не его брата-близнеца благодаря опре- деленной причинной непрерывности. Для самого себя пер- сональное тождество гарантируется памятью, которая соз- дает один вид "причинной линии". Данная часть материи в данный момент может принадлежать нескольким причинным линиям, например, моя рука всегда одна и та же, хотя составляющие ее молекулы и изменяются. В одном случае мы принимаем в расчет анатомические и физиологические причинные линии, в другом случае - физические. Концеп- ция "причинных линий" предполагается не только в поня- тии квазипостоянства вещей и людей, но также и в опре- делении "восприятия". Когда я вижу множество звезд, каждая производит свое отдельное действие на мою сет- чатку, и это достигается только посредством причинной линии, простирающейся через промежуточное пространство. Когда я вижу стол, стул или печатную страницу, то нали- цо имеются причинные линии, идущие от частей этих пред- метов к глазам. Мы можем проследить эту цепь причинения дальше назад, пока не достигнем солнцам-если мы видим при дневном свете. Но когда мы идем дальше назад от стола, стула или печатной страницы, причины больше не имеют близкого сходства с их действиями. Более того, они являются событиями, связанными не с одной только "вещью", но и с взаимодействиями, например между солн- цем и столом. Вследствие этого опыт, который я получаю, когда "вижу стол", может дать мне много знания, касаю- щегося стола, но не много знания относительно более ранних частей этого процесса, кончающегося в моем опы- те. На этом основании принято говорить, что я вижу стол, а не солнце. Но если солнце отражается в хоро- шем зеркале, то говорят, что я вижу солнце. Вообще то, что, как говорят, воспринимается в том виде опыта, ко- торый назы- вается "восприятием", является первым эле- ментом причинной линии, заканчивающейся в органе чувс- тва. "Причинная линия", как я собираюсь определить этот термин, есть временная последовательность событий, так относящихся друг к другу, что если даны некоторые из них, то что-то может быть выведено о других, что бы ни случилось в другом месте. Причинная линия всегда может рассматриваться как постоянство чего-либо-человека, стола, фотона и вообще чего угодно. На протяжении дан- ной причинной линии может быть постоянство качества, постоянство структуры или постепенное изменение в каж- дом из них, но не может быть внезапных и значительных изменений. Я считаю процесс, идущий от диктора к слуша- телю в радиовещании, одной причинной линией; здесь на- чало и конец сходны по качеству, как и по структуре, но промежуточные звенья - звуковые волны, электромагнитные волны и физиологические процессы - имеют сходство толь- ко в структуре друг с другом и с начальным и конечным звеньями последовательности. Существование таких более или менее самих себя определяющих причинных процессов ни в какой степени не представляет собой логической не- обходимости, но является, как я думаю, одним из основ- ных постулатов науки. Именно в силу истинности этого постулата - если только он действительно истинен - мы способны приобретать частичное знание, несмотря на наше колоссальное невежество. То, что вселенная представляет собой систему взаимосвязанных частей, может быть истин- но, но открыто это может быть только в том случае, если некоторые ее части могут в какой-то степени быть позна- ны независимо от других частей. Наш постулат и делает это возможным. 3. Нет необходимости много говорить о статистической закономерности, поскольку она является выводом, а не постулатом. Ее большое значение в физике начало сказываться с кинетической теории газов, которая сделала, например, температуру статистическим понятием. Квантовая теория в очень большой степени укрепила роль статистической закономерности в физике. Сейчас кажется вероятным, что основные закономерности физики являются статистическими и не могут сказать нам даже в теории, что будет делать индивидуальный атом. Различие между этой теорией и старым индивидуальным детерминизмом зна- чения не имеет в связи с нашей настоящей проблемой, ко- торая является проблемой нахождения постулатов, которые служили бы необходимой основой для индуктивных выводов. Эти постулаты не обязательно должны быть достоверными и всеобщими; мы требуем только вероятности того, что в определенном классе случаев некоторые признаки обыкно- венно имеют место. А это так же истинно в квантовой ме- ханике, как и в классической физике. Более того, замена индивидуальных закономерностей статистическими оказа- лась необходимой только в отношении атомных явлений, которые все являются логически выводными. Все доступные наблюдению явления являются макроскопическими, и проб- лема превращения таких явлений в доступные для научной обработки остается такой же, какой она была. Рассел Б. человеческое познание. М., 1957. С. 350-352, 486-493
Детерминизм не есть наблюдаемый факт. Он представляет собой теорию, которая выводится из наблю- дений путем экстраполяции. Наблюдения приводят к физи- ческим законам, делающим возможным научное предвидение. Поэтому предполагается, что, если бы мы смогли прово- дить наблюдения более тщательно, наши предсказания оп- равдывались бы без исключений. Допускается, что за наб- людаемыми взаимоотношениями скрывается система первич- ных причинных связей. Таким образом, детерминизм осно- вывается на распространении представлений о наблюдаемых регулярностях на области ненаблюдавшегося, и при этом предполагается, что наблюдающееся несовершенство предс- казаний исчезло бы, если бы мы только смогли раскрыть первичные причинные структуры. Проанализируем более подробно этот вывод. Предположим, что мы хотим предска- зать место падения снаряда, выпущенного из орудия. Мы определяем направление ствола орудия, величину порохо- вого заряда, массу снаряда и т. д., и, используя эти величины, как заданные параметры, или начальные услови- ям процесса, мы вычисляем на основе физических законов точку падения снаряда. Хорошо известно, что такое предсказание не является достаточно надежным. Почему же оно ненадежно? . Потому, говорим мы, что в наших вычис- лениях не учитываются все факторы, оказывающие влияние на полет снаряда. Мы только можем сказать: если учиты- ваемые параметры обладают принятыми при расчете значе- ниями и если никакие другие параметры не оказывают ни- какого влияния на этот процесс, снаряд попадет в предс- казанное место, то есть мы используем предположение о причинности, выраженное в условной форме. Но мы очень хорошо знаем, что эта форма недостаточна для того, что- бы гарантировать правильность предсказания. Условия "если" полностью не будут удовлетворяться, изморенные значения параметров будут верны лишь с некоторой сте- пенью точности, и будут существовать другие параметры, опущенные при вычислениях, которые могут оказывать вли- яние на данное явление. Некоторые из них можно было бы учесть при более точных вычислениях. Например, мы могли бы принять, во внимание вращение Земли и действие вет- ра. Многие параметры нельзя учесть, так как человечес- кие способности к наблюдению ограниченны. Например, из глубин вселенной мог бы прилететь метеор и столкнуться со снарядом на его пути, тогда наше предсказание стало бы абсолютно неверным. Не помогло бы нам и ограничение нашего предсказания выдвижением условия: "Если не прои- зойдет никаких нарушенной". Предсказания, ограниченные таким образом, не имеют практической пользы, если мы не знаем, что нарушения и другие отклонения представляют исключительные явления. Мы хотим быть уверенными, что большинство предсказаний, основанных на учитываемых па- раметрах, правильны, то есть что любое такое предсказа- ние весьма и весьма вероятно. Поэтому мы должны допол- нить условную форму причинности вероятностной гипоте- зой, согласно которой мы можем таким образом произвести учет параметров, что они позволят сделать предсказание с высокой степенью вероятности даже и в том случае, когда условие "если" будет выполняться не строгим обра- зом. Только в своем сочетании с вероятностной гипотезой условная форма причинности представляет собой содержа- тельное утверждение, которое можно проверить путем наб- людений. В этом смысле идея вероятности необходима даже для классической физики. На основе большого опыта мы знаем, что эта вероятностная гипотеза верна, и мы также знаем, что мы можем повысить вероятностную оценку предсказания, включая в вычисление все большее и боль- шее число параметров. Кроме того, часто приходится за- менять используемые физические законы на более точные. Например, законы, которым подчиняются процессы трения, испытываемые снарядом в воздухе, носят приближенный ха- рактер и допускают уточнения. Исходя из таких соображе- ний, мы убеждаемся, что причинность можно сформулиро- вать в безусловной форме. Мы предполагаем, что физичес- ки возможно узнать все параметры процесса и первичные физические законы, хотя это технически и невозможно. Затем, используя условную форму, мы делаем вывод, что при этом предположении мы можем сделать предсказание с вероятностью 1, то есть практически достоверное. Но именно безусловная форма- причинности выражает детерми- низм, и мы должны ее проанализировать. При этом мы бу- дем исходить из предположения, что условная форма по крайней мере правильна и остается таковой в рамках классической физики. В квантовой физике отказались даже от условной формы... Вследствие того что при определе- нии детерминизма необходима ссылка на первичные началь- ные условия и первичные законы, детерминизм представля- ется предельным утверждением. Как таковое он имеет смысл тогда, когда его можно преобразовать в конвер- гентные утверждения, относящиеся к действительным наб- людаемым и действительно известным законам. Уже отмеча- лось, что эти конвергентные утверждения включают поня- тие вероятности, которое необходимо точно сформулиро- вать. Если D1 описывает физическое состояние пространс- твенного объема и в момент времени it, мы можем предс- казать с определенной вероятностью p1, что объем и ока- жется в некотором состоянии, описываемом Е в более поздний момент времени t2. Для того чтобы эта вероят- ность приняла большее значение p2, мы заменяем D1 более точным описанием D2, которое также относится к моменту времени t1. Это новое описание может отличаться от D1 в любом или во всех из следующих отношений: 1. Новое опи- сание включает начальные граничные условия объема v, то есть оно относится к расширенному пространственному объему V. Однако описание Е все еще относится к перво- начальному объему и. 2. Новое описание относится к более точным измерениям параметров и использует внутренние параметры системы, входящей в и, которыми раньше пренебрегали; например, параметры, относящиеся к внутреннему состоянию молекул. 3. Новое описание использует более совершенные причин- ные законы. Эту процедуру можно продолжить. Тогда опи- сания D1 будут изменяться от описаний макро состояния к описаниям микрососто- яния. В классической физике обыч- но предполагается, что в отношении п. 2 и 3 мы быстро достигаем конечной стадии, которая приводит к предель- ной точности, и что только п. 1 содержит трудности фун- даментального характера. Полагали, что первичные законы найдены в уравнениях движения, а первичные параметры - в механической модели атома. Интересное-что еще в 1898 году Больцман подверг сомнению эту веру в отношении п. 2 и 3 *. В наше время едва ли кто согласится с предпо- ложением, что найдены первичные законы или установлена окончательная модель атома. Развитие как небесной меха- ники, так и механики атома настроило нас скептически. Поэтому, даже не обращая внимания на статистический ха- рактер квантовой физики, мы должны рассмотреть все три возможности улучшения заданного описания. В процессе постоянного совершенствования описания, переходя от D1 к D2 и далее ко все более и более точным описаниям, мы получаем последовательность конвергентных описаний. Де- терминизм теперь можно сформулировать как гипотезу о том, что в этой последовательности вероятность предска- за ния более позднего состояния Е возрастает, приближа- ясь к 1, и что существует, предельно (ultimate) точное описание D, к которому сходятся приближенные описания. Эта гипотеза выражается схемой: D1 D2 D3.... p1 p2 p3.... В этой схеме описание Е объема v в момент време- ни t2 остается неизменным. Но, каким бы точным ни хоте- ли мы сделать описание Е, детерминизм требует, чтобы существовала сформулированная в (1) конвергентная схе- ма. Рейхембах Г. Направление времени. М., 1962. С. IU-117 * Боаьцман Л. Лекции по теории газов. М., 1956. С. 529. Приводим соответствующий отрывок: "Так как у нас любят сейчас представлять время, когда наши воззре- ния на природу станут совершенно иными, мне хочется еще упомянуть, что основные уравнения движения для отдель- ных молекул могут оказаться лишь приближенными формами, дающими средние значения, которые вытекают, согласно исчислению вероятностей, из совместного действия очень большого количества отдельных движущихся частиц, сос- тавляющих окружающую среду..."
4.ТОЖДЕСТВО,РАЗЛИЧИЕ,ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ И ПРОТИВОРЕЧИЕ
Противоле- жащими называются противоречащее одно другому, противо- положное (tanantia) одно другому, соотнесенное, лишен- Насть и обладание, а также последнее "откуда" и послед- нее "куда" - такие, как разного рода возникновение и уничтожение; равным образом противолежащими называются те свойства, которые не могут вместе находиться в том, что приемлет их- и сами эти свойства, и то, откуда они. Действительно, серое и белое не находятся вместе в од- ном и том же, а потому те (цвета 1 откуда они *, проти- волежат друг другу. Противоположными называются [11 те из различающихся по роду свойств, которые не могут вместе находиться в одном и том же; [2) наиболее разли- чающиеся между собой вещи, принадлежащие к одному и то- му же роду; [31 наиболее различающиеся между собой свойства, наличие которых возможно в одном и том же но- сителе; [41 наиболее различающееся одно от другого сре- ди относящегося к одной и той же способности; [5] то, различия чего наибольшие или вообще, или по роду, или по виду. Все остальное называется противоположным или потому, что имеет указанные противоположности, или по- тому, что способно принимать их, или потому, что спо- собно делать или испытывать таковые, или оно на самом деле их делает или испытывает, утрачивает или приобре- тает, имеет или не имеет. ...В одном смысле мы иногда как о тождественном говорим о едином по числу, затем - когда нечто едино и по определению, и по числу, напри- мер: ты сам с собой одно и по форме, и по .материи; и далее - когда обозначение первичной сущности одно, нап- ример, равные прямые линии тождественны, и равные и равноугольные четырехугольники - тоже, хотя их несколь- ко, но у них равенство означает единство. А сходными называются вещи, когда , не будучи во всех отношениях тождественными и имея различие в своей составной сущ- ности, они одни и те же по форме, как больший четыреху- гольник сходен с малым, и неравные прямые сходны друг с другом, ибо они именно сходны друг с другом, но не во всех отношениях одни и те же. Далее, вещи называются сходными, когда, имея * - то есть черный и белый цвет.Ред. одну и ту же форму и будучи в состоянии быть больше и меньше, они не больше и не меньше. А другие вещи, когда у них одно и то же по виду свойство (например, белый цвет) бывает [у одной) в значительной степени и (у дру- гой) слабее, называются сходными, потому что форма у них одна-Наконец, вещи называются сходными, когда у них больше тождественных свойств, нежели различных, или во- обще, или очевидных; например, олово сходно с серебром, а золото - с огнем, поскольку оно желтое и красноватое. А отсюда ясно, что о разном, или инаковом, и о несход- ном говорится в различных значениях. И "другое" - в од- ном значении противолежит "тождественному", а потому каждая вещь по отношению к каждой другой есть либо то же самое, либо другое, в ином смысле говорят о "дру- гом", когда у них ни материя не одна, ни определение не одно и то же, поэтому ты и твой сосед - разное. А третье значение "другого" - то, в каком оно употребля- ется в математике*. Таким образом, каждая вещь обозна- чается по отношению к каждой другой как "разное" или "тождественное" в той мере, в какой о ней говорится как о едином и сущем, и вот почему: "другое" не есть проти- воречащая противоположность "тождественному", поэтому оно- (в отличие от "не- тождественного") не сказывается о не-сущем, а сказывается о всем сущем: ведь всякое су- щее и единое есть от природы либо "одно", либо не "од- но". Вот каким образом противополагаются "разное", или "инако- вое", и "тождественное", а различие - это не то, что инаковость. Ведь "инаковое" и то, в отношении чего оно инаковое, не должны быть инаковыми в чем-то определенном (ибо всякое сущее есть или инаковое, или тождественное). Различное же различается от чего-то в чем-то определенном, так что необходимо должно быть нечто тождественное, в чем различаемые вещи различаются между собой*. А это нечто тождественное-род или вид. Ибо все различающееся между собой различается либо по роду, либо по виду; по роду различаются вещи, у которых нет общей материи и которые не могут возникать друг из друга (таково, например, то, что принадлежит к разным категориям), по виду-то, что принадлежат к одному и то- му же роду (а называется родом то, благодаря чему раз- личающиеся между собой вещи называются тождественными по сущности). Противоположные же друг другу вещи разли- чаются между собой, и противоположность есть некоторого рода различие. Что мы здесь исходим из правильного предположения, это ясно из наведения. Ведь все противо- положные друг другу вещи очевидным образом различаются между собой, они не только разные вещи, но одни разные по роду, а другие попарно находятся в одной и той же категории, так что принадлежат к одному и тому же роду, т. е. тождественны друг другу по роду... * - например, неравные прямые или четырехугольники с неравными сторо- нами и углами. Ред. ** - то есть они должны быть сопос- тавимы по роду или виду. Ред. Так как различающиеся между собой вещи могут различаться в большей и в мень- шей степени, то имеется и некоторое наибольшее разли- чие, и его я называю противоположностью. Что она есть наибольшее различие - это ясно из наведения. Вещи, раз- личающиеся между собой по роду, не переходят друг в друга, а в большей мере отдалены друг от друга и несо- поставимы, а у тех, что различаются по виду, возникно- вение происходит из противоположностей как крайностей; но расстояние между крайностями - самое большое, а по- тому и расстояние между противоположностями такое же. Но право же, наибольшее в каждом роде есть нечто закон- ченное, ибо наибольшее есть то, что не может быть прев- зойдено, а законченное - то, за пределами чего нельзя найти что-то (относящееся к вещи) ; ведь законченное различие достигло конца (так же как и остальное называ- ется законченным потому, что достигло конца) , а за пределами конца нет уже ничего, ибо конец - это крайний предел во всякой вещи и объемлет ее, а потому нет ниче- го за пределами конца, и законченное не нуждается в чем- либо еще. Таким образом, из только что сказанного ясно, что противоположность есть законченное различие; а так как о противоположном говорится в различных зна- чениях, то ему каждый раз будет сопутствовать закончен- ность в том же смысле, в каком ему присуще быть проти- воположным. И если это так, то ясно, что каждая проти- воположность не может иметь больше одной противополож- ности: ведь ничего не может быть еще более крайним, чем крайнее, как и не может быть у одного расстояния больше чем две конечные точки; да и вообще если противополож- ность есть различие, а различие бывает между двумя ве- щами, то и законченное различие должно быть между дву- мя. Равным образом необходимо правильны и другие опре- деления противоположного, а именное законченное разли- чие есть наибольшее различие, ибо за пределами такого различия ничего нельзя найти у вещей, различающихся по роду или по виду (ведь было показано, что между чем-то и вещами, находящимися вне [его] рода, нет "различия", а между вещами, принадлежащими к одному роду, закончен- ное различие-наибольшее); вещи, больше всего различаю- щиеся внутри одного и того же рода, противоположны (ибо законченное различие ' наибольшее между ними) ; проти- воположны также вещи, больше всего различающиеся между собой в том, что может быть их носителем (ведь у проти- воположностей материя одна и та же); наконец, из тех вещей, которые подпадают под одну и ту же способность, больше всего различающиеся между собой противоположны (ведь и наука об одном роде вещей-одна), и законченное различие между ними наибольшее. А первичная противопо- ложность - это обладание и лишен- несть, но не всякая лишенность (ведь о лишенности говорится в различных смыслах), а законченная. Все же остальные противо- положности будут называться так сообразно с этими пер- вичными противоположностями, одни потому, что имеют их, другие потому, что порождают или способны порождать их, третьи потому, что приобретают или утрачивают эти или другие противоположности. Если же виды противолежа- ния-это противоречие, лишенность,. противоположность и отношение, а первое из них - противоречие и у противо- речия нет ничего промежуточного, тогда как у противопо- ложностей оно возможно, то ясно, что противоречие и противоположность не одно и то же. Что же касается ли- шенности, то она есть некоторого рода противоречие: ведь обозначают как лишенное то, что чего-то лишено ли- бо вообще, либо в некотором отношении, или то, что во- обще не в состоянии обладать чем-то, или то, что, буду- чи по природе способным иметь его, его не имеет (мы го- ворим здесь о лишенности уже в различных значениях... это разобрано у нас в другом месте); так что лишен- ность-это некоторого рода противоречие, иначе говоря, неспособность, точно определенная или взятая вместе с ее носителем. Поэтому у противоречия нет ничего проме- жуточного, но у лишенности в каких-то случаях оно быва- ет: все или есть равное, или не есть равное, но не все есть или равное, или неравное, разве только то, что мо- жет быть носителем равенства. Так вот, если разного ро- да возникновение для материи происходит из противопо- ложного и исходным служит либо форма и обладание фор- мой, либо некоторая лишенность формы, или образа, то ясно, что всякое противоположение есть некоторого рода лишенность, но вряд ли всякая лишенность есть противо- положение (и это потому, что вещь, лишенная чего-то, может быть лишена его не одинаковым образом): ведь про- тивоположно (только) то, от чего изменения исходят как от крайнего. А это очевидно также из наведения. В самом деле, каждое противоположение содержит лишенность одной из противоположностей, но не во всех случаях одинаково: неравенство есть лишенность равенства, несходство - ли- шенность сходства, а порок - лишенность добродетели. И различие здесь бывает такое, как об этом было сказано раньше: в одном случае имеется лишенность, когда нечто вообще лишено чего-то, в другом - когда оно лишено его или в определенное время, или в определенной части (например, в таком-то возрасте, или в главной части), или повсюду. Поэтому в одних случаях бывает нечто про- межуточное (и человек, например, может быть не хорошим и не плохим) , а в других - нет (необходимо же числу быть либо нечетным, либо четным). Кроме того, одни про- тивоположности имеют определенный носитель, а другие нет. Таким образом, очевидно, что всегда одна из проти- воположностей подразумевает лишен- ность (другой) но достаточно, если это верно для первичных противополож- ностей и их родов, например для единого и многого: ведь все другие противоположности сводятся к ним. аристо- тель. Метафизика // Сочинения. В 4 т. М., 1975. Т. 1. С. 159, 258-262
1. До сих пор речь шла о теле, об акциденциях, общих всем телам, таких, как величина, движение, покой, деятельность, страдание, потенция, о том, что возможно и т. д. Теперь следовало бы перейти к тем акциденциям, посредством которых одно тело отлича- ется от другого. Но прежде всего следует объяснить, что значит различаться и не различаться, что такое тождест- во и различие, ибо тела обладают, кроме всего прочего, тем общим свойством, что они различаются между собой и что их можно отличить друг от друга. Мы говорим, что два тела различны, когда об одном из них можно выска- зать нечто, чего нельзя одновременно сказать о другом. 2. Прежде всего очевидно, что два тела не суть одно и то же тело, ибо так как их два, то они находятся в одно и то же время в двух местах, между тем как одна и та же вещь находится в одно и то же время в одном и том же месте. Все тела во всяком случае различны по числу, а именно как одно и другое. То же самое и различны по числу суть взаимно исключающие друг друга имена . Тела различаются по величине, если одно из них содержит больше единиц измерения, чем другое, например одно име- ет локоть в длину, а другое - два локтя, одно весит два фунта, а другое - три. Такого рода различиям противопо- лагается равенство тел по величине. Те тела, которые различаются не только по величине, называются несходны- ми. С другой стороны, те тела, которые различаются только по величине, называются обычно сходными. Счита- ется, что несходство может быть видовым и родовым. Ви- довым является, например, различие между черным и белым - свойствами, воспринимаемыми одним и тем же органом чувств; родовым - различие между белым и теплым - свойствами, воспринимаемыми разными органами чувств. 3. Сходство или несходство, равенство или неравенство тел именуют отношениями, поэтому сами тела называются нахо- дящимися в отношениях друг с другом, или во взаимоотно- шениях (relata или carrelata). Аристотель же называет их ***. Первое из тел обычно обозначают как предыдущий член (antece- derls), второе - как последующий член (consequens). Отношение предыдущего члена к последующе- му по признаку величины (равны ли они, или один из чле- нов больше или меньше другого) называется пропорцией. Пропорция есть не что иное, как равенство или неравенс- тво величины предыдущего члена и величины последующего члена. Например, пропорциональное отношение 2 к 3 озна- чает не более чем то, что 3 на единицу больше 2, а про- порциональное отношение 2 к 5- не более чем то, что 2 на три единицы меньше 5. В пропорциях неравных величин отношение меньшей величины к большей называется недостатком, а большей к меньшей - излишком. 4. Кроме того, и разности нескольких неравных величин могут быть равны или неравны между собой. Поэ- тому кроме пропорций величин существуют также и пропор- ции пропорций. Именно таков случай, когда две неравные величины находятся в определенном отношении к двум дру- гим также неравным величинам. Мы можем, например, срав- нивать неравенство 2 и 3 с неравенством 4 и 5. В такой пропорции всегда необходимы четыре величины, за исклю- чением того случая, когда при наличии трех величин среднюю величину считают за две, так что в результате получаются те же четыре члена. Если пропорциональное отношение первого члена ко второму равно пропорциональ- ному отношению третьего члена к четвертому, то эти че- тыре члена называются пропорциональными; в противном случае их именуют непропорциональными. Гоббс Т. К. чи- тателю. О теле // Избранные произведения. В 2 т. М., 1964. Т. 1. С. 160--162
1. Филалет. Од- на из важнейших относительных идей- это идея тождества или различия. Мы не находим никогда и не считаем воз- можным, чтобы две вещи одного и того же рода существо- вали в одно и то же время в одном и том же месте. Вот почему, когда мы спрашиваем о чем-нибудь,, есть ли это та же самая вещь или нет, то это всегда относится к од- ной вещи, существующей в такое-то время в таком-то мес- те. Отсюда следует, что одна вещь не может иметь двух начал существования и две вещи - одного начала по отно- шению к времени и месту. Теофил. Помимо разницы во вре- мени и месте должен всегда иметься внутренний принцип различия, и хотя существует много вещей одного и того же рода, однако никогда не бывает совершенно одинаковых вещей. Таким образом, хотя время и место (т. е. отноше- ние к внешнему) служат нам для различения вещей, кото- рые мы не умеем достаточно различать сами по себе, вещи все же различимы в себе. Следовательно, сущность (Le precis) тождества и различия заключается не во времени и месте, хотя действительно различие вещей сопровожда- ется различием времени или места, так как они влекут за собой различные впечатления об одной и той же вещи. Я уже не говорю о том, что скорее вещи должны служить нам для отличения одного места или времени от другого, так как сами по себе последние совершенно одинаковы, но ве- щи тоже не являются полными субстанциями и реальностя- ми. Предлагаемый Вами метод различения, который Вы, по-видимому, считаете единственно пригодным для одно- родных вещей, основывается на том предположении, что проницаемость противоречит природе. Предположение это разумно, но опыт все же показывает, что в вопросе о различии оно не обязательно для нас. Мы наблюдаем, нап- ример, взаимное проникновение двух теней или двух све- товых лучей, и мы могли бы сочинить себе воображаемый мир, где тела обладали бы тем же свойством. Однако мы все же отличаем один луч от другого по линии их прохож- дения, даже когда они скрещиваются между собой. 3. Филалет. То, что называют принципом индивидуации в схо- ластической философии, которая столько билась над опре- делением этого понятия, заключается в самом существова- нии, прикрепляющем каждую вещь к некоторому определен- ному времени и месту, которые не могут быть общими для двух однородных вещей. Теофил. Принцип индивидуации сводится у индивидов к принципу различия, о котором я только что говорил. Если бы два индивида были совершен- но сходны и одинаковы, одним словом, неразличимы сами по себе, то не было бы принципа индивиду- ации, и я ос- меливаюсь даже сказать, что в этом случае не было бы индивидуального различия или различных индивидов. Вот почему иллюзорно понятие атомов, имеющее своим источни- ком несовершенные представления людей. Если бы сущест- вовали атомы, т. е. совершенно твердые и совершенно неспособные к внутреннему изменению тела, отличающиеся друг от друга лишь по величине и фигуре, то очевидно, что атомы, обладающие одной и той же фигурой и величи- ной (что было бы вполне возможно), были бы тогда нераз- личимы само по себе и их можно было бы различить только по внешним наименованиям, лишенным внутреннего основа- ния, что противоречит самым основным принципам разума. Но в действительности всякое тело способно изменяться и даже фактически постоянно изменяется, так что оно в се- бе самом отличается от всякого другого тела. Я вспоми- наю, как одна знаменитая, обладающая возвышенным умом принцесса сказала однажды на прогулке в своем саду, что она не верит, что существуют два совершенно одинаковых листка. Один остроумный дворянин из ее свиты заметил, что их нетрудно было бы найти, но хотя он очень усердно искал их, однако должен был убедиться собственными гла- зами, что в них всегда можно найти какое-нибудь разли- чие. Соображения эти, которыми до сих пор пренебрегали, показывают, как далеко отошли в философии от самых ес- тественных понятий и от великих принципов истинной ме- тафизики. 4. Филалет. Единство (тождество) одного и того же растения составляет такая организация частей в одном теле, которая участвует в общей жизни. Это длится в течение всего времени существования растения, хотя части его изменяются. Теофил. Организации или конфигу- рации без жизненного прин- ципа, называемого мною монадой, было бы недостаточно для сохранения idem нищего * или того же самого индиви- да, так как конфигурация может сохранить свою специфич- ность, но не сохранить индивидуальности. Когда железная подкова превращается в медную в венгерской минеральной воде, то остается та же самая фигура по роду, но не ос- тается тот же самый индивид, так как железо растворяет- ся, а медь, которой насыщена эта вода, осаждается и не- заметно замещает его. Но фигура есть акциденция, не пе- реходящая от одного субъекта к другому (Де subjecto in subjectum). Поэтому следует сказать, что организованные тела, подобно другим телам, остаются теми же самыми лишь по видимости, .а не в строгом смысле слова. Это подобно реке, вода которой постоянно меняется, или ко- раблю Тезея, который постоянно чинили афиняне. Что же касается субстанций, которые имеют в себе самих истин- ное и реальное субстанциальное единство, которым могут быть свойственны жизненные действия в собственном смыс- ле слова, а также, что касается субстанциальных су- ществ, quae uno spiritu continentur **, как выражается один древний юрист, т. е. которые одушевлены некоторым неделимым духом, то с полным правом утверждают, что они остаются совершенно тем же самым индивидом благодаря этой душе или этому духу, составляющему у мыслящих субстанций их "я". 5. Филалет. Животные в этом отно- шении не особенно отличаются от растений. Теофил. Если растения и животные не имеют души, то их тождество лишь кажущееся; если же они имеют душу, то индивидуальное тождество присуще им в истинном смысле слова, хотя их организованные тела не сохраняют этого тождества. 6. Филалет. Это показывает, в чем заключается тождество того же самого человека. Оно есть не что иное, как участие в той же самой жизни, непрерывно продолжаемой частицами материи, находящимися в постоянном изменении, но жизненно соединенными при этой смене с тем же самым организованным телом. Теофил. Это можно понять в ука- занном мною смысле. Действительно, организованное тело уже спустя мгновение не то же самое, оно только эквива- лентно. И если не иметь в виду души, то не будет ни той же самой жизни, ни тем более жизненного единства. Таким образом, это тождество было бы лишь кажущимся. Филалет. Кто станет связывать тождество человека с чем- нибудь другим, а не с правильно организованным телом, взятым в известный момент и сохраняющим затем эту жизненную ор- ганизацию благодаря смене различных частиц материи, со- единенных с ним, тому будет трудно признать одним и тем же человеком зародыш и взрослого человека, сумасшедшего и здравомыслящего человека, чтобы из этого предположе- ния не следовала воз- - численно того же. Ред. ** "- которых- поддерживает один дух. Ред. можность того, что Сиф, Измаил, Сократ, Пилат, Блаженный Августин - это один и тот же человек... 29. Филалет. ...Спор о том, остается ли человек тем же самым, есть чисто словесный спор, зависящий от того, что понимают под человеком: только ли разумный дух, или только тело так называемой человеческой формы, или, наконец, дух, соединенный с таким телом. В первом случае дух отделенный (по крайней мере от грубого тела) будет еще человеком, во втором случае орангутан, во всем похожий на нас, за исключени- ем разума, был бы человеком; и если бы человек лишился своей разумной души и получил душу животного, то он ос- тавался бы тем же самым человеком. В третьем случае должны оставаться в той же самой связи и дух и тело - тот же самый дух и частью то же самое тело или по край- ней мере тело, эквивалентное с точки зрения чувственной телесной формы. Таким образом, можно было бы оставаться тем же самым существом физически или морально, т. е. той же самой субстанцией и той же самой личностью, не оставаясь человеком, если в соответствии с третьим зна- чением слова "человек" считать существенной для челове- ка определенную фигуру. Теофил. Я согласен, что это действительно вопрос о словах и третий случай имеет сходство с тем, как одно и то же животное бывает то гу- сеницей, то шелковичным червем, то бабочкой, и напоми- нает предположение, будто ангелы этого мира были людьми какого-то прошлого мира. Но в нашей беседе мы занима- лись обсуждением более важных вопросов, чем вопрос о значении слов. Я Вам показал источник истинного физи- ческого тождества, я доказал, что ни нравственность, ни память не противоречат этому; что они не всегда могут осведомить о физическом тождестве как саму личность, о которой идет речь, так и тех лиц, которые поддерживают с ней сношения, но тем не менее они никогда не противо- речат физическому тождеству и не оторваны от него; что всегда существуют сотворенные духи, которые знают или могут узнать, как обстоит дело, и есть основание ду- мать, что если оно недоступно самой личности, то это может быть только временно. Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом разумении // Сочинения. В 4 т. М., 1983. Т. 2. С. 330-233, 247-248 4. Не бывает никаких двух не- различимых друг от друга отдельных вещей. Один из моих друзей, остроумный дворянин, беседуя со мной в присутс- твии Ее Высочества Принцессы Софии в герренгаузенском парке, высказал мнение, что, быть может, он найдет два совершенно подобных листа. Принцесса оспаривала это, и он долгое время тщетно искал их. Две капли воды или мо- лока, рассматриваемые через микроскоп, оказываются раз- личными. Это является доводом против атомов, кота- рые так же, как и пустота, оспариваются принципами ис- тинной мета физики . 5. Великие принципы достаточного основания и тождества неразличимого придают метафизике новый вид, так как посредством их она получает реальное значение и доказательную силу, в то время как раньше она состояла лишь из пустых слов. 6. Полагать две вещи неразличимыми - означает полагать одну и ту же вещь под двумя именами. Лейбниц Г. В. Переписна с Кларком // Со- чинения. В 4 т. М., 1982. Т. 1. С. 450