30. Мир философии

   Отталкивание. Уже  говорилось  о  громадном  сжатии,
стискивающем на современной Земле человеческие частицы.
Индивиды и народы географически и психологически исклю-
чительно сильно проникают друг  в  друга.  Но  странный
факт,  несмотря  на  интенсивность  этих сил сближения,
мыслящие единицы, видимо, неспособны попасть в район их
внутреннего притяжения. Исключая особые случаи, в кото-
рых играют роль или половые факторы,  или временно  ка-
кая-нибудь общая исключительная страсть, люди продолжа-
ют оставаться враждебными друг к другу или  по  крайней
мере обособленными друг от друга. Как порошок, крупинки
которого,  как бы их ни сжимали,  не вступают в молеку-
лярный контакт, люди всем своим существом, изо всех сил
отстраняют и отталкивают друг друга.  Если только - что
еще  хуже  - их масса не соединится таким образом,  что
вместо ожидаемого духа возникает новая  волна  детерми-
низма, то есть материальности.                         
   Материализация. Здесь  я  думаю  не только о законах
больших чисел,  которые по структуре  подчиняют  каждое
вновь образован-                                       
   ное множество,  каковы бы ни были его скрытые конеч-
ные цели.  Как и всякая другая  форма  жизни,  человек,
чтобы стать полностью человеком, должен был бесчисленно
умножиться. Но                                         
   прежде чем организоваться, множество поневоле стано-
вится  жертвой игры случая и вероятности,  каково бы ни
было направление этой игры. Неуловимые течения - от мо-
ды и денежных курсов до политических и социальных рево-
люций - делают каждого из нас рабом смутного  возбужде-
ния  человеческой массы.  Будучи одухотворенным в своих
элементах,  как мы это предполагаем,  всякое соединение
сознаний,  пока  оно не гармонизировано,  автоматически
окутывается на своем уровне поверх всех других форм ма-
терии покровом "неоматерии",  материи, этого "тангенци-
ального" облика всякой живой массы,  находящейся в сос-
тоянии  объединения.  Конечно,  этим  условиям нам надо
противодействовать.  Но с  чувством  удовлетворения  от
сознания того, что они - лишь знак и цена прогресса. Но
что сказать, напротив, о другом рабстве, которое увели-
чивается  в мире соразмерно самим нашим усилиям органи-
зоваться?                                              
   Ни в какой другой век своей истории человечество  не
было столь оснащено и не делало стольких усилий,  чтобы
привести в порядок свои множества. "Движения масс". Это
уже не орды, вышедшие потоками из лесов Севера и степей
Азии. А как хорошо сказано: соединенный научно "людской
миллион".  Людской миллион в шеренгах, на парадных пло-
щадях.  Людской миллион, стандартизированный на заводе.
Моторизированный людской миллион...  И все это приводит
лишь к самому  ужасному  порабощению!  Кристалл  вместо
клетки.  Муравейник вместо братства.  Вместо ожидаемого
скачка сознания - механизация,  которая как будто неиз-
бежно вытекает из тотализации...                       
   "Eppur si muove!"                                
   Даже при таком глубоком нарушении правил ноогенеза я
утверждаю,  что мы должны не отчаиваться, а вновь расс-
мотреть  самих  себя.  Когда  какая-либо  сила  выходит
из-под контроля,  разве не принимается инженер,  ничуть
не ставя под сомнение ее мощь,  опять за расчеты, чтобы
найти лучший способ управлять ею?  Несмотря на свою чу-
довищность,  не деформирует ли современный тоталитаризм
нечто весьма великолепное и не близок ли он  к  истине?
Невозможно  усомниться  -  великая  машина человечества
создана,  чтобы действовать,  и она должна действовать,
производя сверхизобилие духа. Если она не функционирует
или,  точнее, если она порождает лишь материю, то, зна-
чит, она работает на обратном ходу...                  
   В противоположность   "первобытным"  людям,  которые
олицетворяли все, что движется, или даже первым грекам,
которые обожествляли все стороны и силы природы, совре-
менный человек испытывает потребность  деперсонализиро-
вать (или обезличить) то, чем он более всего восхищает-
ся. Имеются две причины этой тенденции. Первая из них -
анализ,  это чудесное орудие научного исследования, ко-
торому мы обязаны всем нашим  прогрессом,  но  который,
распутывая один синтез за другим, упускает одну за дру-
гой все души и в конечном счете оставляет нас с  грудой
демонтированных  винтиков  и рассеянных частиц.  Вторая
Причина-                                               
 открытие мира звездного объекта,  настолько обширного,
что всякая соизмеримость между нашим существом и разме-
рами окружающего нас космоса кажется упраздненной.  Ка-
жется,  существует лишь одна реальность, способная пре-
успеть  в  этом  и обнять одновременно и это бесконечно
малое, и. это бесконечно громадное,- энергия, подвижная
универсальная сущность, откуда все возникает и куда все
возвращается, как в океан. Энергия, новый дух. Энергия,
новый бог. У омеги мира, как и у его альфы,- безличное.
   Под влиянием  этих  впечатлений  мы  как бы потеряли
вместе с уважением к личности  понимание  ее  настоящей
природы. Сосредоточиться на себе, быть в состоянии ска-
зать "я" - это в конечном  счете  рассматривается  нами
как  привилегия  (или скорее недостаток) индивида в той
мере,  в какой он,  замыкаясь от остального, становится
антиподом  целого.  Двигаясь в обратном направлении,  к
коллективу и универсуму,  то есть к тому,  что наиболее
реально и прочно в мире,  "Ego",  думается нам, идет на
убыль и аннулируется. Личность - специфически корпуску-
лярное и эфемерное свойство,  тюрьма,  из которой нужно
стремиться бежать...                                   
   Вот примерно где мы находимся сегодня интеллектуаль-
но.                                                    
   Но если  попытаться  до  конца следовать логике и не
нарушать последовательности фактов,  к чему я стремлюсь
в  этом  очерке,  то не к совершенно ли противоположной
перспективе закономерно приведут нас понятия пространс-
тва - времени и эволюции?..                            
   Эволюция, признали  и допустили мы,- это восхождение
к сознанию. Это не оспаривается даже самыми ярыми мате-
риалистами или по крайней мере последовательными агнос-
тиками,  гуманистами. Значит, эволюция должна достигать
кульминации впереди в каком-то высшем сознании.        
   Но это  сознание,  именно  как высшее,  не должно ли
нести в себе максимум того, что составляет совершенство
нашего  сознания - светящейся сосредоточенности в себе?
Продолжать кривую гоминизации к диффузному состоянию  -
очевидная ошибка! Мысль может экстраполироваться лишь в
направлении сверхмышления, то есть сверхперсонализации.
Иначе как она сможет накопить наши достижения,  которые
все лежат в области мысли?  При первом столкновении  мы
отступаем перед ассоциацией Ego с тем, что является це-
лым.  Диспропорция между двумя членами нам кажется  че-
ресчур  явной,  почти до смешного'.  Но мы недостаточно
подумали о триедином свойстве,  которым обладает каждое
сознание:  1) все частично сосредоточивать вокруг себя;
2) все больше сосредоточиваться в себе;  3) путем этого
самого  сверхсосредоточения присоединиться ко всем дру-
гим центрам, окружающим его.                           
   Не переживаем ли мы в каждый момент опыт универсума,
необъятность  которого все более просто накапливается в
каждом из нас под действием наших чувств и нашего разу-
ма?  И в происходящем созидании с помощью науки и фило-
софии, коллек-                                         
   тивного человеческого "Weltanschauung" ,  в чем каж-
дый  из  нас  принимает участие и чему содействует,  не
чувствуем ли мы первые симптомы объединения  еще  более
высокого  порядка,  возникновения какого-то уникального
очага из совокупного огня миллионов  элементарных  оча-
гов, разбросанных по поверхности мыслящей Земли?       
   Все наши трудности и взаимные отталкивания,  связан-
ные с противопоставлением целого  и  личности,  исчезли
бы, если бы мы только поняли, что по структуре ноосфера
и вообще мир представляют собой совокупность, не только
замкнутую, но и имеющую центр. Пространство - время не-
обходимо конвергентно по своей природе,  поскольку  оно
содержит  в  себе и порождает сознание.  Следовательно,
его безмерные поверхности,  двигаясь в  соответствующем
направлении,  должны  снова сомкнуться где-то впереди в
одном пункте,  назовем его омегой,  который и сольет, и
полностью их поглотит в себе. Какой бы огромной ни была
сфера мира,  она существует и в конечном счете постига-
ется  лишь  в  том направлении,  в котором (будь то вне
пространства и времени) смыкаются ее линии. Более того,
чем громадней эта сфера,  тем более богатым и,  значит,
более сознательным выступает пункт,  в котором концент-
рируется охватываемый им "объем бытия": поскольку дух в
нашем понимании - это в сущности способность к  синтезу
и организации.                                         
   С этой  точки  зрения универсум,  нисколько не теряя
своей громадности и,  значит,  не  антропоморфизируясь,
окончательно обретает облик,  и тогда, чтобы его осмыс-
лить,  испытать его действия и воздействовать на  него,
надо  смотреть  за  пределы наших душ,  а не в обратном
направлении.  В перспективах ноогенеза время  и  прост-
ранство  действительно  очеловечиваются,  или,  скорее,
сверхочеловечиваются.  Отнюдь не исключая  друг  друга,
универсум и личное (то есть "центрированное") возраста-
ют в одном и том же направлении и достигают кульминации
друг в друге одновременно.                             
   Значит, неверно  искать  продолжение  нашего бытия и
ноосферы в безличном.  Универсум - будущее - может быть
лишь сверхличностью в пункте Омега...                  
   Согласно определению,  в Омеге суммируется и собира-
ется в своем совершенстве и в своей целостности большое
количество  сознания,  постепенно  выделяемого на Земле
ноогенезом. Это уже установлено. Но что означает это на
первый  взгляд совершенно простое выражение - "суммиро-
вание" сознания и что из него следует?                 
   Если послушать учеников Маркса, то человечеству дос-
таточно накапливать последовательные достижения,  кото-
рые оставляет каждый из нас после  смерти:  наши  идеи,
открытия,  творения искусств и наш пример, чтобы возвы-
ситься и оправдать накапливаемые на нас ограничения. Не
является  ли все это нетленное лучшей частью нашего су-
щества?  Но поразмыслим немного.  И мы увидим,  что для
универсума, по гипотезе признанного "собира-           
 телем и хранителем сознания",  подобная операция, если
бы  она  ограничилась собиранием этих посмертных остан-
ков, была бы страшным расточительством. То, что излуча-
ется  каждым  из нас и переходит в человеческую массу в
виде открытии,  воспитания и всякого  рода  изречении,-
это  я  стремился в должной степени выявить,  показывая
его филетическое значение,  чтобы меня не заподозрили в
его недооценке.  Но, полностью соглашаясь с этим хорошо
обоснованным положением, я вынужден также признать, что
таким  вкладом  в  общность мы передаем далеко не самое
ценное, в самых благоприятных случаях нам удается пере-
дать другим лишь тень самих себя. Наши творения? Но ка-
кое из человеческих творений имеет самое большое значе-
ние для коренных интересов жизни вообще, если не созда-
ние каждым из нас в себе абсолютно оригинального  цент-
ра,  в котором универсум осознает себя уникальным,  не-
подражаемым образом, а именно нашего "я", нашей личнос-
ти?  Более глубокий, чем все его лучи, сам фокус нашего
сознания - вот то существенное, что должен вернуть себе
Омега,  чтобы быть действительно Омегой. Но это сущест-
венное мы не можем отдать другим,  как мы  даем  пальто
или передаем факел, ибо мы - само пламя. Чтобы передать
себя, мое "я" должно продолжать существовать в том, что
оно отдает,  иначе дар исчезнет. Из этого следует неиз-
бежный вывод,  что сосредоточение сознательного универ-
сума  было бы немыслимым,  если бы одновременно со всей
сознательностью (Conscient) он не собрал в себе все от-
дельные  сознания,  при этом каждое сознание продолжает
сознавать себя в конце операции, и даже - это требуется
хорошо  усвоить  -  каждое из них становится там больше
собой и,  значит,  тем больше отличается от других, чем
больше оно приближается к ним в Омеге.                 
   Не только сохранение,  но и возвеличивание элементов
посредством конвергенции.                              
   Поистине - что проще и что более согласно с тем, что
нам известно?                                          
   В любой  области - идет ли речь о клетках тела или о
членах общества или об элементах  духовного  синтеза  -
осуществляется дифференцированное единство.  Части усо-
вершенствуются и завершают себя во всяком  организован-
ном  целом.  Пренебрегая  этим  универсальным правилом,
пантеизм столько раз вводил нас в  заблуждение  культом
великого целого, в котором индивиды терялись, как капли
воды,  растворялись, как крупицы соли в море. Применен-
ный к случаю суммирования сознании закон единения осво-
бождает нас от этой опасной и постоянно  возрождающейся
иллюзии.                                               
   Нет, сливаясь по линии своих центров,  крупинки соз-
нания не стремятся потерять  своей  индивидуальности  и
смешаться. Напротив, они подчеркивают глубину и непере-
даваемость своего Ego. Чем больше все вместе они стано-
вятся другим, тем больше они становятся "самими собой".
Может ли произойти иное,  если они погружаются в Омегу?
Может ли центр растворить? А вернее, не                
   состоит ли  как  раз его способ растворения в сверх-
сосредоточе-нии?                                       
   Таким образом,  под  комбинированным  влиянием  двух
факторов - существенной способности сознаний к смешива-
нию (immiscibilite) и естественного механизма  всякого
объединения - единственный облик,  в котором можно пра-
вильно выразить конечное состояние мира, находящегося в
процессе  психического  сосредоточения,-  это  система,
единство которой совпадает с высшей ступенью гармонизи-
рованной сложности. Поэтому не следует представлять се-
бе Омегу как просто центр,  возникающий из слияний эле-
ментов,  которые он собирает или аннулирует в себе.  По
структуре Омега,  если его рассматривать в своем конеч-
ном принципе, может быть лишь отчетливым центром, сияю-
щим в центре системы центров.  Группировка,  в  которой
персонализация  всецелого  и  персонализация элементов
достигают своего максимума,  без смешивания и  одновре-
менно  под влиянием верховного автономного очага едине-
ния *,- таков единственный образ, который вырисовывает-
ся,  если  мы попытаемся логически до конца применить к
совокупности крупинок мысли понятие общности.          
   И здесь выступают мотивы одновременно рвения и  бес-
силия, сопровождающих всякое эгоистическое решение жиз-
ни.  Эгоизм,  индивидуальный или расовый,  прав,  когда
вдохновляется  образом  индивида,  который  поднимается
вверх в соответствии с принципами  жизни,  развивая  до
предела собственное, уникальное и непередаваемое содер-
жание. Значит, он чувствует верно. Единственная ошибка,
которая  с самого начала уводит его с правильного пути,
состоит в смешивании индивидуальности и  личност-ности.
Стремясь  как можно больше отделиться от других элемен-
тов, он индивидуализируется, но, индивидуализируясь, он
падает опять и стремится увлечь мир назад, к множеству,
к материи.  В действительности он уменьшается и теряет-
ся.  Чтобы быть полностью самими собой, нам надо идти в
обратном направлении - в  направлении  конвергенции  со
всем остальным, к другому. Вершина нас самих, венец на-
шей оригинальности - не наша индивидуальность,  а  наша
личность, а эту последнюю мы можем найти в соответствии
с эволюционной структурой мира,  лишь объединяясь между
собой.  Нет  духа без синтеза.  Все тот же самый закон,
сверху донизу. Настоящее Ego возрастает обратно пропор-
ционально  "эготизму".  По  образу  Омеги,  который его
привлекает, элемент обретает личность, лишь универсали-
зируясь ...                                          
   Однако это  верно лишь при одном очевидном и сущест-
венном условии.  Из предшествующего  анализа  вытекает,
что для действительной персонализации человеческих час-
тиц под творческим влиянием единения они не должны сое-
диняться любым способом.  В самом деле,  поскольку речь
идет о синтезе центров, то во взаимный контакт эти час-
тицы должны вступать центрами и не иначе.

                       
   Человечество стоит перед альтернативой,  никогда ра-
нее не возникавшей в истории:  или от войны следует от-
казаться,  или мы должны ожидать уничтожения человечес-
кого рода. Об этой опасности говорили многие выдающиеся
ученые и военные авторитеты.  Никто из них не  стал  бы
утверждать,  что  худшее случится наверняка.  Точно из-
вестно,  однако,  что теперь уже невозможно победить ни
одной из сторон - победить в том смысле, как это до сих
пор понималось; и если битва между учеными не будет ос-
тановлена, то после следующей войны скорее всего никого
не останется в живых.  Следовательно, единственные воз-
можности человечества -                                
 это либо мир,  достигнутый с помощью соглашений,  либо
царство смерти.                                        
   Ряд шагов,  которые я предлагаю,  поможет нам, я ду-
маю,  достигнуть более счастливого исхода. Имеются, не-
сомненно,  другие пути к достижению этой цели,  но важ-
но-чтобы апатия отчаяния нас не парализовала -  помнить
по  крайней  мере  об  одном вполне определенном методе
обеспечения надежного мира.                            
   Прежде чем рассмотреть такие шаги,  мне хотелось  бы
прокомментировать одно мнение, которое выражают подлин-
ные друзья мира:  они говорят, что нам нужно соглашение
между великими державами о полном неприменении ядерного
оружия.  Не думаю,  чтобы такое соглашение что-то дало.
Во-первых, ядерное оружие сегодня можно произвести нас-
только секретно, что это создаст непреодолимые труднос-
ти для инспектирования. Следовательно. даже если согла-
шение о запрещении бомб  будет  достигнуто.  каждая  из
сторон будет думать, что другая сторона тайно их произ-
водит,  и взаимные подозрения сделают отношения еще бо-
лее напряженными.                                      
   Второй аргумент:  даже если каждая из сторон воздер-
жится от производства такого оружия,  пока длится номи-
нальный мир.  ни одна не будет чувствовать себя связан-
ной соглашением,  когда разразится война,  и сможет на-
чать производство водородных бомб сразу после того, как
начнутся военные действия.                             
   Многие люди тешат себя надеждой, что водородные бом-
бы не будут применены, указывая на тот факт, что отрав-
ляющие газы не использовались во второй мировой  войне.
Боюсь, что это полнейшее заблуждение. Газы не использо-
вались,  потому что не имели решающего значения;  кроме
того,  противогазы обеспечивали защиту. Водородная бом-
ба, напротив, является оружием решающего значения, про-
тив  которого  до сих пор не обнаружено никакой защиты.
Если одна сторона применит это оружие, а другая нет, то
первая,  вероятно,  приведет другую в состояние полного
бессилия с помощью очень небольшого числа бомб, которые
при  счастливом стечении обстоятельств не нанесут слиш-
ком большого вреда той стороне,  которая их  применила;
ибо  случится  гораздо  более страшное зло,  если будет
взорвано большое количество бомб.  Думаю  поэтому,  что
война,  в которой водородные бомбы применит только одна
сторона,  еще может закончиться чем-то,  что может быть
названо победой для этой стороны. Но не думаю - ив этом
я согласен с военными авторитетами,- будто имеется хоть
малейший шанс, что в мировой войне водородные бомбы во-
обще не будут использованы.  Следовательно,  мы  должны
или предотвратить такие широкомасштабные войны,  или же
погибнуть.  Заставить   правительства   мира   признать
это-необходимый  шаг  на  пути  к миру.  Короче говоря,
уничтожение водородной бомбы,  чего все мы  должны  же-
лать, сможет оказаться действенным шагом лишь после то-
го,  как обе стороны искренне попытаются положить конец
враждебным отношениям между блоками. Как этого достичь?
   Прежде чем станут возможными какие-либо соглашения и
ме-                                                    
   ры, следует обеспечить две вещи:  во-первых, великие
государства должны осознать, что их цели, какими бы они
ни были,  не достижимы посредством войны;  во-вторых  -
как следствие универсальности такого осознания,- подоз-
рения каждой из сторон, что другая готовит войну, долж-
ны утихнуть.  На ваше рассмотрение представляются неко-
торые соображения о шагах, которые можно сделать в нап-
равлении этих двух целей.                              
   Первым шагом  должно  быть заявление,  сделанное не-
большим числом выдающихся ученых,  в  котором  были  бы
указаны ожидаемые последствия ядерной войны.           
   В этом документе не должно быть выражено ни малейше-
го предпочтения какой-либо из сторон.  Важно, чтобы на-
учные авторитеты рассказали,  пользуясь простым языком,
что следует ожидать от войны, чтобы они дали по возмож-
ности точную информацию,  а в тех случаях, когда досто-
верные сведения отсутствуют,- выдвинули наиболее  веро-
ятные гипотезы. Многие факты уже известны: они установ-
лены людьми,  которые идут на большие неприятности, со-
бирая  такую информацию.  Необходимо,  чтобы это знание
было сформулировано как можно проще,  оно  должно  быть
доступным для понимания и широко известным.  Итак, дол-
жен существовать авторитетный документ, к которому мож-
но было бы апеллировать.                               
   В этом  заявлении  должно быть сказано,  что ядерная
война не принесет победу ни одной из сторон и  не  соз-
даст  ни мира,  желательного для коммунистов,  ни мира,
желательного для их противников,  ни мира, желательного
для неприсоединившихся наций.                          
   Ученым всего  мира будет предложено подписать техни-
ческую часть документа,  и я надеюсь, что затем он ста-
нет основой для действий одного или нескольких неприсо-
единившихся правительств,  которые могли бы выступить с
этим  заявлением или же прибегнуть к помощи собственных
научных специалистов.  Заявление обращалось бы ко  всем
правительствам  мира с предложением высказать свои мне-
ния. Документ должен иметь такой научный вес, чтобы его
выводы  не  могли  быть оспорены.  Правительства по обе
стороны железного занавеса могли  бы,  не  теряя  лица,
признать, что война более не может являться продолжени-
ем политики. Среди нейтральных стран наиболее благопри-
ятна позиция Индии, поскольку она находится в дружеских
отношениях с обеими группами  и  имеет  опыт  успешного
посредничества в Корее и Индокитае.  Я хотел бы,  чтобы
заявление ученых было представлено всем великим  держа-
вам.  Надеюсь,  все признали бы, что ничего не выиграют
от ядерной войны.                                      
   В то же время  необходимы  определенные  поправки  к
идеям,  ярыми  сторонниками которых были до сих пор как
коммунисты, так и антикоммунисты. Следует осознать, что
резкая критика оппонента не служит никакой полезной це-
ли,  нет пользы также настаивать на его прошлых  грехах
или относиться с подозрением к его мотивам. Не надо бу-
дет отказываться от мнений насчет того,  какая  система
лучше, или отказываться от партийной политики          
 внутри наших стран. Но все должны признать, что пропа-
ганду  своей точки зрения следует вести с помощью убеж-
дения, а не силы.                                      
   Допустим, что великие державы оказались вынужденными
признать, что ни одна из них не может достичь своих це-
лей с помощью войны. Это самый трудный шаг. Рассмотрим,
какие еще шаги возможны в дальнейшем.                  
   Первое, что  следует  сделать сразу же,- это обеспе-
чить временное прекращение конфликта, будь он "горячий"
или  "холодный",  пока не будут приняты более долговре-
менные меры. А до тех пор перемирие должно основываться
на status quo, поскольку другие основания подразумевали
бы трудные переговоры.  В свое время  такие  переговоры
последуют:  чтобы принести успех, они не должны вестись
в той атмосфере враждебности и подозрительности,  кото-
рая существует сегодня.  В течение этого периода журна-
листскую брань необходимо прекратить,  следует  воздер-
жаться  даже от умеренной критики.  Необходимо приветс-
твовать взаимную торговлю и визиты делегаций,  особенно
по вопросам культуры и образования.  Все это подготовит
почву для всемирной конференции, которая ни в коем слу-
чае не должна стать ареной жестокой борьбы за власть.  
   Когда с  помощью  этих методов будет создана сравни-
тельно дружеская атмосфера,  следует созвать  всемирную
конференцию, которая обсудит невоенные способы разреше-
ния споров между государствами. Это гигантская по своей
важности задача, не только по масштабам и сложности, но
также из-за очень реальных конфликтов между интересами.
Конференция  будет  успешной при должной подготовке об-
щественного мнения.  Делегаты  конференции,  каждый  из
них, придут на нее с двумя твердыми убеждениями:       
   во-первых, в том,  что война означает полную катаст-
рофу;  и, во-вторых,- что разрешение спора путем согла-
шений выгоднее спорящим сторонам,  чем его продолжение,
даже если соглашения не вполне удовлетворяют какую-либо
из  сторон.  Если  на  конференции будет господствовать
этот дух,  есть надежда на успех в обсуждении важнейших
проблем, которые будут на ней поставлены.              
   Во-вторых, следует  обсудить вопрос о сокращении на-
циональных вооружений.  Пока они остаются на теперешнем
уровне, отказ от войны не будет искренним.             
   Должны быть восстановлены свободы, которые существо-
   вали до 1914  года,  особенно  свобода  путешествий,
   свобода  распространения книг и газет,  и уничтожены
   препятствия для свободного - обмена идеями.  Это не-
   обходимо  для того,  чтобы человечество поняло,  что
   является одной семьей, а правительственные разногла-
   сия,  когда  они становятся непримиримыми,  возводят
   серьезные преграды на пути мира.                    
   Если эти цели будут достигнуты, конференция могла бы
продвинуться в вопросе о мировом правительстве, попытки
создания которого были уже дважды предприняты,  сначала
с помощью Лиги Наций, а затем ООН. Я не намерен входить
сейчас в детали этого,                                 
   скажу лишь, что если его не создать, все другие меры
не будут иметь долговременного значения.               
   Начиная с 1914 года мир испытывает чувство постоянно
нарастающего ужаса. Огромное число мужчин, женщин и де-
тей погибло,  а из выживших очень многие испытали страх
неминуемой смерти.  Когда люди на Западе думают о русс-
ких и китайцах или когда русские и китайцы думают о лю-
дях на Западе, они видят в них главным образом источник
разрушения  и несчастья,  а не обычных человеческих су-
ществ,  которым свойственно радоваться и горевать.  Все
чаще приходит на ум,  что легкомыслие-единственное спа-
сение от отчаяния.  Здравость и конструктивность в  уп-
равлении государствами стали казаться недостижимыми. Но
апатия и безнадежность-не единственное умонастроение  в
том мире,  где мы себя находим.  Почти каждый человек в
мире станет более счастливым и преуспевающим, если Вос-
ток и Запад прекратят свои ссоры. Никому не нужно будет
ни от чего отказываться,  если это не мечты  о  мировой
империи,  которые  сегодня  нисколько не реальнее самых
диких оптимистических утопий.  Человечество может  дос-
тигнуть, как никогда раньше, изобилия необходимых вещей
и удобств.  Россия и Китай,  в случае  если  мир  будет
обеспечен,  могли бы посвятить производству товаров ши-
рокого потребления все силы,  которые сегодня уходят на
перевооружение. Огромный научный потенциал, затрачивае-
мый на производство ядерного оружия,  заставит  пустыни
цвести и прольет дождь над Сахарой и Гоби. С избавлени-
ем от страха воспрянут  новые  силы,  человеческий  дух
воспарит и вновь станет творческим, а ужасы, таящиеся с
древнейших времен в глубинах сознания,  постепенно  ис-
чезнут.                                                
   В войне  с  использованием водородной бомбы не может
быть победителя.  Мы можем  жить  вместе-или  погибнуть
вместе.  Я твердо убежден,  что если сознающие это люди
посвятят себя разъяснению создавшейся  ситуации,  то  и
весь мир это поймет. Коммунисты и антикоммунисты одина-
ково предпочтут смерти жизнь и  изберут  пути,  которые
необходимы  для  ее  сохранения.  Эта надежда потребует
большого напряжения сил,  ибо отнимет у тех из нас, кто
видит  вопрос  во всех его ломаных очертаниях,  затраты
огромной энергии на убеждение;  при этом следует  пони-
мать,  что времени осталось мало, и всячески бороться с
искушением истерии, возникающей от близости к пропасти.
Но эту надежду необходимо хранить. Не надо терять ее ни
при  каких  обстоятельствах.  Она  должна   вдохновлять
жизнь,  пусть  сначала жизнь сравнительно немногих,  но
затем все большего числа людей,  пока с громким  криком
радости люди не соединятся и не отпразднуют конец орга-
низованного убийства  и  наступление  самой  счастливой
эры, которая когда-либо приходилась на долю человека.

  
   Рассел Б.  Шаги к миру // Вопросы философии. 1988. №
5. С. 133-136                                          
                                                       
                                                       
 К. ЯСПЕРС  
                                           
   В течение более чем полувека все настойчивее ставит-
ся вопрос о ситуации времени; каждое поколение отвечало
на этот вопрос для своего мгновения. Однако если раньше
угроза нашему духовному миру ощущалась  лишь  немногими
людьми, то с начала войны этот вопрос встает едва ли не
перед каждым человеком...                              
   Вопрос о современной ситуации человека как результа-
те его становления и его шансов в будущем поставлен те-
перь острее, чем когда-либо. В ответах предусматривает-
ся  возможность гибели и возможность подлинного начина-
ния, но решительный ответ не дается.                   
   То, что сделало  человека  человеком,  находится  за
пределами  переданной нам истории.  Орудия в постоянном
владении, создание и употребление огня, язык, преодоле-
ние  половой ревности и мужское товарищество при созда-
нии постоянного общества подняли человека над миром жи-
вотных.                                                
   По сравнению   с  сотнями  тысячелетий,  в  которых,
по-видимому, совершались эти недоступные нам шаги к то-
му,  чтобы стать человеком, зримая нами история прибли-
зительно в 6000 лет занимает ничтожное время. В нем че-
ловек выступает распространившимся по поверхности Земли
в множестве различных типов,  которые лишь  очень  мало
связаны  или вообще не связаны друг с другом и не знают
друг друга. Из их числа человек западного мира, который
завоевал земной шар, способствовал тому, чтобы люди уз-
нали друг друга и поняли значение  своей  взаимосвязан-
ности внутри человечества,  выдвинулся посредством пос-
ледовательного проведения следующих принципов:         
   а) Ни перед чем не останавливающаяся рациональность,
основанная  на  греческой науке,  ввела в существование
исчисляемость и господство техники.  Общезначимое науч-
ное  исследование,  способность  к предвидению правовых
решений в рамках формального,  созданного Римом  права,
калькуляция  в экономических предприятиях вплоть до ра-
ционализации всей деятельности,  в том числе и той, ко-
торая   в  процессе  рационализации  уничтожается,  все
это-следствие позиции, безгранично открытой принуждению
логической мысли и эмпирической объективности,  которые
постоянно должны быть понятны каждому.                 
   в) Субъективность самобытия ярко проявляется  у  ев-
рейских  пророков,  греческих философов и римских госу-
дарственных деятелей.  То,  что мы называем  личностью,
сложилось  в  таком  облике в ходе развития человека на
Западе и с самого начала было связано с рациональностью
в качестве ее коррелята.                               
   с) В  отличие от восточного неприятия мира и связан-
ной с этим возможностью "ничто"  как  подлинного  бытия
западный человек воспринимает мир как фактическую дейс-
твительность во времени.  Лишь в мире. а не вне мира он
обретает уверенность в себе. Самобытие и рациональность
становятся для него источ-                             
   ником, из которого он безошибочно познает мир и  пы-
тается господствовать над ним.                         
   Эти три принципа утвердились лишь в последних столе-
тиях, XIX век принес их полное проявление вовне. Земной
шар  стал повсюду доступен;  пространство распределено.
Впервые планета стала единым всеобъемлющим местом посе-
ления человека. Все взаимосвязано. Техническое господс-
тво над пространством, временем и материей растет бесп-
редельно, уже не благодаря случайным отдельным открыти-
ям, а посредством планомерного труда, в рамках которого
само открытие становится методическим и достижимым.    
   После тысячелетий  обособленного развития человечес-
ких культур в последние четыре  с  половиной  века  шел
процесс завоевания мира европейцами, а последнее столе-
тие знаменовало завершение этого процесса.  Это  столе-
тие,  в котором движение совершалось ускоренным темпом,
знало множество личностей,  полностью зависевших от са-
мих  себя,  знало гордыню вождей и правителей,  восторг
первооткрывателей,  отвагу,  основывающуюся на расчете,
знании предельных границ; оно знало также глубину духа,
сохраняющуюся в подобном мире.  Сегодня мы воспринимаем
этот век как наше прошлое.  Произошел переворот, содер-
жание которого мы воспринимаем,  правда,  не как  нечто
позитивное, а как нагромождение неизмеримых трудностей:
завоевание внешних территорий натолкнулось  на  предел;
расширяющееся вовне движение как бы натолкнулось на са-
мое себя...                                            
   Спецификой нового времени является со времени Шилле-
ра разбожествление мира 32.  На Западе этот процесс со-
вершен с такой радикальностью,  как нигде. Существовали
неверующие скептики в Древней Индии и в античности, для
которых имело значение только чувственно данное, к зах-
вату которого они,  хоть и считая его,  правда, ничтож-
ным, устремлялись без каких-либо угрызений совести. Од-
нако они еще совершали это в таком мире, который факти-
чески и для них оставался как целое одухотворенным.  На
Западе  как  следствие христианства стал возможным иной
скепсис:                                               
   концепция надмирного  бога-творца  превратила   весь
сотворенный им мир в его создание. Из природы были изг-
наны языческие демоны, из мира -боги. Сотворенное стало
предметом  человеческого познания,  которое сначала как
бы воспроизводило в своем мышлении мысли бога.  Протес-
тантское христианство отнеслось к этому со всей серьез-
ностью;  естественные науки с их рационализацией, мате-
матизацией  и механизацией мира были близки этой разно-
видности христианства.  Великие  естественники  XVII  и
XVIII веков оставались верующими христианами.  Но когда
в конце концов сомнение устранило  бога-творца,  в  ка-
честве  бытия  остался  лишь познаваемый в естественных
науках механизированный образ,  что без предшествующего
сведения  мира  к творению никогда бы с такой резкостью
не произошло.                                          
   Это разбожествление - не неверие отдельных людей,  а
возможное  последствие  духовного  развития,  которое в
данном случае                                          
 в самом деле ведет в ничто. Возникает ощущение никогда
ранее не испытанной пустоты бытия, по сравнению с кото-
рой самое радикальное неверие античности было еще защи-
щено полнотой образов еще сохраненной мифической  дейс-
твительности;  она сквозит и в дидактической поэме эпи-
курейца Лукреция 33.                                   
   Современность сравнивали со временем  упадка  антич-
ности.  со  временем эллинистических государств,  когда
исчез греческий мир,  и с третьим веком после рождества
Христова,  когда погибла античная культура. Однако есть
ряд существенных различий.  Прежде речь шла о мире, за-
нимавшем  небольшое пространство земной поверхности,  и
будущее человека еще было вне его границ.  В  настоящее
время,  когда освоен весь земной шар, все, что остается
от человечества,  должно войти в цивилизацию, созданную
Западом.  Прежде население уменьшалось,  теперь оно вы-
росло в неслыханных ранее размерах. Прежде угроза могла
прийти  только извне,  теперь внешняя угроза для целого
может быть лишь частичной, гибель, если речь идет о ги-
бели целого, может прийти только изнутри. Самое очевид-
ное отличие от ситуации третьего века  состоит  в  том,
что тогда техника была в состоянии стагнации, начинался
ее упадок, тогда как теперь она в неслыханном темпе со-
вершает свое неудержимое продвижение.                  
   Внешне зримым новым, что с этого времени должно слу-
жить основой человеческому существованию и ставит перед
ним  новые условия,  является это развитие технического
мира. Впервые начался процесс подлинного господства над
природой.  Если представить себе,  что наш мир погибнет
под грудами песка,  то последующие раскопки не поднимут
на свет прекрасные произведения искусства, подобные ан-
тичным, нас до сих пор восхищают античные мостовые,- от
последних веков нового времени останется по сравнению с
прежними такое количество железа и бетона,  что  станет
очевидным:  человек заключил планету в сеть своей аппа-
ратуры.  Этот шаг имеет по сравнению с прежним временем
такое же значение, как первый шаг к созданию орудий во-
обще:                                                  
   появляется перспектива превращения планеты в  единую
фабрику по использованию ее материалов и энергий. Чело-
век вторично прорвал замкнутый  круг  природы,  покинул
ее, чтобы создать в ней то, что природа как таковая ни-
когда бы не создала;  теперь это создание человека  со-
перничает с ней по силе своего воздействия.  Оно предс-
тает перед нами не столько в зримости своих  материалов
и аппаратов,  сколько в действительности своих функций;
по остаткам радиомачт  археолог  не  мог  бы  составить
представление  о  созданной ими всеобщей для людей всей
Земли доступности событий и сведений.                  
   Однако характер разбожествления мира и принцип  тех-
низации  еще  не достаточны для постижения того нового,
что отличает наши века,  а в своем  завершении  -  нашу
современность от прошлого.  Даже без отчетливого знания
людей нас не покидает ощущение, что они живут в момент,
когда в развитии мира достигнут рубеж,  который несоиз-
мерим с подобными рубежами отдельных истори-           
   ческих эпох прошлых тысячелетий.  Мы живем в духовно
несравненно  более  богатой возможностями и опасностями
ситуации, однако, если ей не будет дано удовлетворение,
она  неизбежно  превратится  в наиболее ничтожное время
для оказавшегося несостоятельным человека.             
   Взирая на прошедшие тысячелетия, можно подумать, что
человек достиг в своем развитии конца.  Или же он в ка-
честве носителя современного сознания находится лишь  в
начале  своего пути,  в начале своего становления,  но,
обладая на этот раз средствами и возможностью реального
воспоминания, на новом, совершенно ином уровне.        
   ...В водовороте   современного  существования  часто
становится  непостижимым,  что  собственно  происходит.
Неспособные спастись на берегу,  что позволило бы обоз-
реть целое,  мы носимся в своем существовании,  как  по
морю.  Водоворот создает то, что мы видим только тогда,
когда он нас увлекает за собой.                        
   Однако это существование рассматривается в настоящее
время как само собой разумеющееся, как массовое обеспе-
чение посредством рационального производства на  основе
технических  открытий.  Когда  это  знание постигаемого
процесса в целом превращается в осознание бытия  совре-
менности,  неизбежным  становится уже не непостижимый в
своих возможностях водоворот,  а действующий в ходе не-
обходимого экономического развития аппарат.            
   Ставя перед собой цель уяснения нашей духовной ситу-
ации,  мы исходим из того,  как в настоящее время расс-
матривается  действительность.  Сжатое  воспроизведение
известного должно сделать ощутимым значение этого  зна-
ния:  если  постигнутая  в нем действительность сама по
себе могущественна, то это знание как таковое превраща-
ется в новую, духовную силу, которая, если она не огра-
ничивается настоятельно обоснованным рациональным  при-
менением для отдельной целенаправленной деятельности, а
абсолютизируется в общую картину существования, являет-
ся верой, которую остается лишь принять или отвергнуть.
В то время как научное исследование в своей особенности
направлено  на  исследование характера и уровня хозяйс-
твенных сил,  для духовного осознания ситуации решающим
является ответ на вопрос, следует ли считать эти силы и
то,  что они создают,  единственной господствующей  над
всем действительностью человека.                       
   Массовое существование  и его условия.  По подсчетам
1800 года население Земли составляло около 860  миллио-
нов,  сегодня оно равно 1800 миллионам.  Этот неведомый
ранее рост населения в  течение  одного  столетия  стал
возможным благодаря развитию техники.  Открытия и изоб-
ретения создали:  новый базис производства, организацию
предприятий,  методическое изучение наибольшей произво-
дительности труда,  транспорт и сообщение, повсюду дос-
тавляющие все необходимое,  упорядочение жизни посредс-
твом формального права и полиции;  и на основании всего
этого  точную калькуляцию на предприятиях.  Создавались
предприятия, планомерно руководимые из центра, несмотря
на то, что                                             
 на них заняты сотни людей,  и они распространили  свое
влияние на многие регионы планеты.                     
   Это развитие связано с рационализацией деятельности:
решения принимаются не инстинктивно или по  склонности,
а  на основании знания и расчета;  развитие связано и с
механизацией: труд превращается в исчисленную до преде-
ла,  связанную  с  необходимыми правилами деятельность,
которая может быть совершена различными индивидами,  но
остается одной и той же. Там, где раньше человек только
выжидал,  предоставлял возникнуть необходимому,  он те-
перь  предвидит и ничего не хочет предоставлять случаю.
Рабочий вынужден в значительной степени превратиться  в
часть действующего механизма.