На сарафаны надевали нагрудную одежду. Из таких предметов в вологодских уездах в конце XIX в. встречались: душегреи и свитки (Белозерский, Череповецкий, Кирилловский, Великоустюжский уезды), шугаи (Вытегорский, Вельский уезды). По покрою душегреи напоминали куртку, шились из дорогих тканей, расшивались золотом, выстегивались на вате или кудели. Носили их в основном горожане или зажиточные крестьяне. Шугаи кроились, как кофты, но на лямках, носились еще с косоклинным сарафаном в XVIII в. Плисовые шугаи встречались в Вельском уезде и в конце XIX в. К нагрудной одежде относились и нарукавники в виде прямой куртки с рукавами и являлись принадлежностью северного сарафанного комплекса. До конца XIX в. бытовали нарукавники из сукманины со сборками ниже талии у крестьянок Вельского у. По нагрудной одежде в вологодских районах выделяются некоторые ареалы: 1) нарукавники (центр – Вологда, Кадников, Тотьма; север – Вельск; северо-запад – Кириллов, Белозерск, Вытегра; юго-восток – Никольск), 2) душегрейки на лямках (центр – Вологда, Кадников, Тотьма; север – Вельск; северо-восток – Великий Устюг; северо-запад – Белозерск; юго-восток – Никольск)[32].
В гардеробе женщин, особенно девушек, были три вида одежды: повседневная («платьице ежедённоё»), праздничная («воскресённоё»), свадебное («подвиняшноё»).
Принадлежностью сарафанного комплекса являлись северные головные уборы – кокошники. Первые упоминания о них относятся к XVII в. Они делались из твердой основы, украшались вышивками, парчой и особенно жемчугом, которым изобиловали северные реки. Формы кокошников были многообразны. Они происходили от более ранних уборов кичкообразного вида (кика в Грязовецком, Тотем-ском, Яренском уездах), бытовавших почти везде. Свадебные кокошники иногда имели особые формы. Так, у вытегорских крестьянок они имелись в виде клинообразных шапочек из позумента с приподнятыми передами, к которым пришивали поднизи.
Выделяются ареалы отдельных видов кокошников. Для Севера это новгородская кика (на северо-западе), известная еще в древнем Новгороде и землях, ему принадлежавших. Северо-восточные районы были зоной других форм головных уборов – своеобразных шапочек: шамшур, повойников (наборников – вельск., дерушек – устьсысольск., самшур – сольвычегодск., борушек – тотемск., устюгск.). Повойники и шамшуры шились из шелковых тканей, у шамшур имелся стеганый верх, праздничные украшались золотыми и серебряными узорами. Эти уборы шились в виде круглых шапочек, были и повойники-колиаки (Кокшеньга, Сольвычегодск). В конце XIX в. их заменили сборники-волосники (Белозерье, Кадников) и носились последние уже с другим комплексом одежды – с юбкой и кофтой. Сборники шили из ситца (редко из шелка), на вздержке со шнурком, спереди собирали сборки. Этот убор носили в основном на работу. Встречались и зборники, шитые золотом; спереди к ним пришивали бисерную поднизку, а сзади – ленты до колен.
Из ранних форм северных головных уборов известны еще женские шапки – кораблики, чебаки, треухи, носимые в сельской местности. Девичьими уборами были коруны, или венцы, богато украшенные и входившие в свадебный убор (женская корона с оборкой и поднизью у олонецких и белозерских крестьянок). Девушки повсеместно носили повязки из парчовой ленты или сложенного платка (чельники – оло-нецк., почелок – вельск.), заменившие древние полотенчатые уборы. У зажиточных олонецких крестьянок имелись такие жемчужные повязки-чельники. Существовала и перевязочка – обруч на твердой основе, обшитый пестрядью или парчой. Спереди у него имелась поднизь из бус (олонецк.). В косы девушки вплетали ленты.
Девичьими и женскими уборами были и фаты (платки). Они известны и как предмет свадебных костюма и ритуала. Особенным изяществом фата отличалась у устюжанок. В Белозерье ее носили с другими уборами. Зимнюю шаяку-чебак с ушками, шитую золотом и серебром по шелку или бархату, опушенную мехом, с пришитыми сзади лентами надевали поверх фаты. Летний сборник (повойник) покрывали фатой. Так обычно ходили в церковь: «...без сборничка нехорошо под образа вставать».
Все эти уборы со второй половины XIX в. стали заменяться платками, шалями, косынками. В середине того же века в вологодских районах выделялись следующие их типы. Повсеместно носили кокошники, более древние кички сохранялись на севере (Вельск), в центре (Кадников, Тотьма), на северо-западе (Кириллов, Бе-лозерск, Вытегра). Колпаки еще бытовали в Вельском у., а самшуры с твердым дном – на юго-востоке (Никольск). Разнообразны были типы самих кокошников: 1) моршенъ (тип сборника) на юго-западе (Череповец), в центре (Вологда, Кадников, Тотьма), на севере (Вельск), юго-востоке (Великий Устюг, Никольск), 2) шапочка белозерская, 3) кокошник однорогий с кичкой (Устюжна), 4) твердый повойник (северо-запад – Кириллов, Белозерск), 5) владимирско-ярославский с круглым верхом (Кириллов), 6) каргопольский (Кириллов), 7) сольвычегодский (Великий Устюг). Типы девичьх уборов также были разнообразны. Венец, или коруна получили известность в северо-западных, центральных, северных, юго-западных и юго-восточных районах, образуя небольшие очаги в них. Точно так же перевязки и ленты бытовали на юго-западе, северо-западе, севере, в центре, на северо-востоке Во-логодчины. Обруч носили в северо-западных Вытегорском и Кирилловском уездах, вязаный колпак – в юго-восточном Никольском у., платок – на юге и в центре – в Вологодском и Грязовецком уездах[33].
Во второй половине XIX в. одежда с сарафаном стала вытесняться новым видом – юбкой с кофтой[34], распространившимся в деревне под влиянием городского костюма. Юбки и кофты начали носить наряду с сарафаном. В пределах Вологодчины в ареал повсеместного бытования сарафанного комплекса в середине XIX в. вклинились отдельные очаги этого нового комплекса – с юбкой: в центральных районах края – Кадников, Тотьма (особенно Кокшеньга), Вельск. При сопоставлении различных ареалов в вологодских землях можно заметить совпадение одного из очагов комплекса – юбка и кофта – с ареалом, обнаруживаемым по данными антропологии, согласно которым у населения Кокшеньги присутствовал верхневолжский антропологический тип. Соответствие таких ареалов один другому, выявленное по показаниям разных научных дисциплин, – лишнее свидетельство контактов и связей местного населения с жителями определенных регионов.
Ранее всего юбки и кофты появились в местах, близких к городам, и постепенно стали бытовать во всех северных уездах. Сначала это была принадлежность девичьего костюма: легкие кофты-оттянушки надевали с юбками девушки-сольвычегодки. Эта одежда считалась и будничной, и праздничной (последняя – более нарядная). Юбки шили из однотонной или пестрой домотканины, но чаще из клетчатой. Первые юбки (подол – Череповецкий, Кирилловский, Белозерский, Тотемский уезды) по покрою были прямыми, позднее их начали шить с косыми клиньями, нашитыми по подолу под углом. Подолы юбок могли украшаться лентами. С конца XIX в. юбки шились из фабричных тканей, их покрой оказывался аналогичен покрою прямых холщовых юбок. Существовали и шерстяные полосатые юбки-сукманки, происхождение которых на Севере до сих пор окончательно не выяснено, но преобладает мнение об их западном происхождении из Белоруссии, Смоленщины[35] (о их появлении на Севере см. раздел в настоящей главе). Ареал распространения сукманок в пределах Вологодской земли находился в Верхнедвинском бассейне. Именно сюда в сплошную зону сарафанного комплекса одежды проник комплекс с юбкой (Вологодский, Кадниковский, Тотемский, Вельский уезды).
 |
 |
||
|
6. Юбки домотканые: а – пестряк – тканая юбка из д. Горшково Вожегодского р-на Фото С. Н. Иванова, 1986 г. |
б – клетчатая юбка из Тотемского р-на Фото Т. А. Ворониной, 1986 г. |
||
 |
 |
 |
|
|
7. Вид и покрой женской нагрудныой одежды (а – е) (из кн.: Крестьянская одежда… Рис. 134, 135, 136, 137, 138, 140): а, б – шуган из северных губерний: на прокладке из кудели и без прокладки из кудели |
|||
 |
 |
||
|
в – душегрея-перо на прокладке с раструбами на спине; г. Великий Устюг |
|||
 |
 |
||
|
г – душегрея-коротенькое без прокладки; с. Кобылье Никольского у.; |
|||
 |
 |
||
| д – казачок из штофа; Каргополье; | е – нарукавники – кофточка из набойки; Сольвычегодский у. | ||
Наряду с юбкой и кофтой появились в деревне и платья городского вида. Их носили девушки и молодые женщины. Сначала эту одежду «занесли» в крупные села и в близлежащие к городам деревни. В бывших помещичьих имениях они были известны и ранее, так как дворовые женщины и горничные их носили давно, а деревенская молодежь стала перенимать эту «моду». В таких селениях на посиделки девицы из помещичьих имений приходили в кисейных и ситцевых платьях с фартучками, в коленкоровых юбках, шелковых мантильях, а крестьянки «брали с них пример», так что иногда их трудно было отличить по одежде от дворовых девиц. В кадниковских деревнях «форсистые девицы» (славнухи-модницы – Вологодский и западные уезды) начали носить «платьица цветные» в «тороцьки» (в строчку) да «на завязоцьки» (со шнурками)[36]. Появление платья сразу нашло отражение в фольклоре:
..во всю скруту (одежду. – И.В.) добрую,
Добрую, самолутшую...
...моё платье цветное... (Кадниковский у.)
Я гуляла в Раменье
В сарафане малине...
Бело платьице одену,
Опояшу ремешок...
(У сложна)[37].
Юбки, кофты и платья не вытеснили старый костюм с сарафаном. Его продолжали носить на Севере до 1930-х годов.
* * *
Северный мужской костюм был менее разнообразным, чем женский. Он отличался везде у русских сравнительным единством. Нивелировка и выработка общих форм мужской одежды протекала довольно быстро в связи с большой подвижностью мужского населения (уход на заработки, отходничество и т.п.). Костюм мужчин составляли рубахи, штаны, различного вида головные уборы, нагрудная одежда[38]. Почти повсеместно носили рубахи-косоворотки, прямого покроя (древние – туникообразного) со стоячим воротом (каблуком – тотемск., а прямой ворот – наполок) или без него и с застежкой пуговицами на левой стороне груди ( в старину – на шнурке – сольвычегодск., тотемск., устьсысольск.). Их шили из белого холста, первоначально с перегибом центрального полотнища на плечах, позднее со срезом на них, со скошенными бочками, округлыми проймами для рукавов.
Рубахи XIX в. были менее длинные, чем в предшествующее время, к рукавам пришивали обшлага с пуговицами, использовали ситцы, кумач, цветной кашемир; подолы рубах выпускались поверх штанов и подпоясывались поясом. У поздних рубах исчезли вставки на рукавах – ластовицы (Череповецкий, Белозерский, Устьсысольский уезды). В некоторых местах еще встречался род рубахи без ворота – шабур (устьсысольск.) и использовался как рабочая одежда. Нередко рубахи украшались вышивкой (кондырь на вороте, нахлестка на груди – Никольский у.).
Штаны, или порты к XIX в. «потеряли» свой широкий шаг. Они шились из холста (летние) и из овечьей шерсти – сукманины (зимние) – и имели две трапециевидные вставки в шагу, на теле удерживались шнурком или застегивались на пуговицы, а в середине XIX в. к ним пришивали пояса с застежкой. В конце XIX-XX вв. для
 |
 |
|
8. Украшения костюма начала XX в. Из д. Черняково Тарногского р-на (а – б) Фото С. Н. Иванова, 1981 г.: а – гайтан, б – янтарь |
|
 |
 |
|
9. Верхняя одежда (а – г):
а – женская пальтушка, б – женский сачок из д. Семеновская Вожегодского р-на Фото С. Н. Иванова, 1986 г. |
|
 |
 |
| в – мужской сукманник (ВОКМ. 27500/31), г – женский сукманник из Нюксенского р-на (ВОКМ. 27551/2) | |
шитья штанов стали использовать фабричные ткани. В вологодских районах выделялись следующие ареалы мужского костюма: 1) с косовороткой (разрез слева) и неширокими штанами (повсеместно), 2) с туникообразной рубахой (разрез посередине) и неширокими штанами (с двумя клиньями) – в центральных Вологодском, Кадниковском, Тотемском уездах, в северо-западном – Белозерском, в восточных – Устюгском, Никольском, 3) то же и штаны с ромбовидной вставкой (в центральном Кадниковском у.)[39].
Уже с середины XIX в. и молодые, и мужчины старших возрастов носили городского вида пиджаки, а иногда и жилеты, поддевки с рукавами и без них (Череповецкий, Кадниковский, Тотемский уезды).
Мужские головные уборы обладали большой устойчивостью во всех русских районах. В Вологодской земле повсеместно носили грешневики (известны и в XVIII в.) – валяные из шерсти высокие цилиндрические шапки, изготовленные ремесленниками. Зимой надевали шапки из овчины – треухи, малахаи (северо-запад, север), меховые шапки с наушниками (белозерск.), папахи, ушанки (никольск.), дол-гоушки из оленьего меха (север Вельского у.), летом – полотняные головные уборы – кукелъ (олонецк.) для лесных и полевых работ, а в конце XIX в. появились городские фуражки, кепи (в центральных, южных и северо-западных вологодских районах), с середины XIX в. были в употреблении и картузы [40].
Верхняя одежда, как мужская, так и женская, мало различалась между собой, так как одинаковым в основном являлись набор и покрой многих вещей, носимых на улице41 . Повседневной верхней одеждой являлись зипуны и понитки из домашнего сукна и легкие холщовые шабуры. Они шились двубортными, в талию с перехватом и боковыми клиньями. Такими же были балахоны, сермяки (без талии), бекеши (зипуны в талию) у тотемских и вельских крестьян. Носили в вологодских деревнях и кафтаны, иначе – камзолы, сшитые в талию (никольск., тотемск.), и сибирки (устюгск., никольск.) – одежда типа жилета, у вытегорских мужчин они назывались пятишевки. Кафтан-дукёс, и мужской, и женский (он же – зипун), носили в Устьсысольском у., а устюжане его называли казачиной.
У женщин еще имелись покупные кофты на вате, длинные до колен (Сольвычегодский, Тотемский, Яренский, Устюгский, Вельский уезды, Кокшеньга), они же назывались палътюшками у вытегорских, жакетками у белозерских и устьсысольских, гейшами у белозерских крестьян. Зимой носили полупальто на вате или на меху, сшитые без талии (сольвычегодск.), овчинные шубы со сборками по талии, длинные до колен, крытые материалом и называвшиеся казакином (сольвычегодск.), кошулей (тотемск.), а также шубы, крытые бархатом или сукном (вологодск.). Впрочем, в тотемской Кокшеньге и в Никольском у. казакин-кошуля был кафтаном. Девицы носили пальто-сак городского вида, без талии, на вате, крытый материей (Вытегорский, Устьсысольский, Вологодский, Грязовецкий, Яренский уезды).
У мужчин, кроме общих с женщинами предметов верхней одежды, имелись рядовки, сшитые без пол, как рубахи, надевавшиеся через голову (сольвычегодск.), педжаки, крытые сукном (сольвычегодск., устьсысольск.), поддевки-оболочки с рукавами типа жилета (сольвычегодск., каргопольск., белозерск., череповецк.); пальто-визитки из сукманины (сольвычегодск., тотемск., устюгск.), полупальто, прямые, без талии (вытегорск.), длиной выше колен; они, как и пальто, вытесняли кафтаны, которые теперь носили только старики. Мужские шубы и тулупы были одинакового покроя с женскими. О некоторых видах верхней одежды есть свидетельства в местном фольклоре. В припевах крестьян Кадниковского у. говорилось:
Как по тропке, по тропинке бежав лёгонькой детинка
Не в тулупе, не в кафтане, бежав в нанковой сибирке...
Или в частушках Устюженского уезда:
...Попросила я у батюшки
Суконного пальта...
...У меня сударушка богата,
Носит в талию пальто...[42]
Рабочей одеждой служили холщовые или суконные армяки (азямы) в Устьсысольском, Тотемском, Устюгском, Яренском уездах, а жители Вельского у. азямом называли халатообразную одежду; рабочими являлись и зырянские совики, малицы, лузаны. Поверх полушубка надевали совик из оленьей шкуры, сшит он был шерстью вверх, без талии, без застежек, к воротнику пришивалась шапка, а рукавицы являлись продолжением рукавов. Малицы шились мехом внутрь, без талии, длиной ниже колен. Защитой от дождя служили лузаны (лазы), бывшие одеждой лесовиков. Они напоминали плащи или широкие жилетки, шились из грубого сукна, без рукавов с отверстиями для головы, иногда их шили из кожи или нашивали кожу на плечи, за спиной приделывали петлю для топора.
Существовала и специальная рабочая одежда, которую надевали на сенокос. У девушек таковыми были чекмени (вид шерстяного кафтана), у парней – нанковые или суконные сюртуки (Кадниковский у.), у женщин – сарафаны и рубахи-покосни-цы; голову девушки покрывали платками, женщины надевали сборники-волосники, мужчины – картузы.
Таким образом, верхняя одежда вологодских крестьян (и мужская, и женская), как и другая одежда, отличалась большим разнообразием. По отдельным вещам и их элементам можно выделить многочисленные очаги-ареалы верхнего костюма в Вологодской земле во второй половине XIX-начале XX в.: 1) понитки из сукна, кроенные с клиньями, носили в центральных Вологодском и Кадниковском уездах, 2) вариант понитка со сборками – на северо-западе и севере земли (Кириллов, Белозерск, Вельск), 3) свиту неизвестного покроя – на северо-западе (Кириллов, Белозерск), 4) халат существовал в нескольских местах – в центральных Вологодском и Кадниковском уездах, в северном Вельском, в юго-восточном – Никольском, 5) армяк халатообразного покроя известен в центре, на северо-востоке, на западе и юге губернии, 6) армяк неизвестного покроя – на юго-западе в Череповецком у., в центральном Тотемском и северном Вельском, 7) армяк с клиньями – на северо-западе в Кирилловском и Белозерском уездах.
 |
 |
|
10. Головные уборы (а – г): а – борушка – женский головной убор из д. Черепаниха Тарногского р-на Фото С. Н. Иванова, 1981 г. |
б – способ ношения борушки |
 |
 |
|
в – борушка из д. Черняково Тарногского р-на Фото С. Н. Иванова, 1981 г. |
г – северный кокошник Фото Т. А. Ворониной, 1986 г. |
 |
 |
|
11. Виды женских головных уборов (а – е). (из кн.: Крестьянская одежда… Рис. 142, 143, 149, 150, 153, 154): а, б – уборы невест из Каргопольского и Сольвычегодского уездов; |
|
 |
 |
| в – девичья коруна (конура) из г. Сольвычегодска; г – повойник из Великоустюжского у.; |
|
 |
 |
| д – сборник из Алексеевской волости Сольвычегодского у.; е – сорока со сдерихой из Каргопольского у. |
|
 |
 |
|
12. Женские костюмы (а – и): а – девичий и женский праздничный костюмы из д. Кононово Каргопольского у. 1925 г. (ВОКМ 1001/53 Ф-961) |
б – девичий и женский праздничные костюмы из д. Княжиха Тотемского у. 1924 г. (ВОКМ 1001/40 Ф-949) |
 |
 |
|
в – женский и девичий зимние наряды из д. Кононово Каргопольского у. 1924 г. (ВОКМ 1001/53 Ф-961) |
г – женщины в костюмах парочках в Хотеновской вол. Каргопольского у. 1920-е гг (ВОКМ 1001/85. Ф-993) |
 |
 |
|
д, е – в д. Моисеевой Каргопольского у. 1920 гг. (ВОКМ. 1001/1. Ф-992), в д. Баркановская Вожегодского р-на Фото С. Н. Иванова, 1986 г. |
|
 |
 |
|
ж – женщины в костюмах с юбкой и сарафаном из д. Черепаниха Тарногского р-на Фото С. Н. Иванова, 1981 г. |
з – девочка в народном костюме в с. Верховье Тарногского р-на Фото Т. А. Ворониной, 1991 г. |
 |
|
|
и – женщина в народном костюме конца XIX – начала XX в. в с. Усть-Печеньга Тотемского р-на. Фото Т.А. Ворониной, 1991 г. |
|
Жители вологодских уездов знали несколько типов меховой одежды: 1) повсеместны были полушубки, 2) шубы шили везде, кроме Вытегры и Никольска, 3) тулупы также имелись везде, кроме Вытегры, 4) малицы из оленьего меха носили в северном Вельском и центральном Кадниковском уездах, 5) шубы, крытые тканью, были у крестьян на северо-западе, в центре и на юго-востоке, 6) совики из оленьего меха распространились в Вельском и Кадниковском уездах[43].
* * *
Обязательной принадлежностью женского и мужского костюма были пояса. У севернорусских крестьян они различались на кушаки, покромки, тельники. В XVII-XVIII вв. все они назывались опоясками. В основном пользовались поясами собственного изготовления, а в начале XX в. и покупными (гарусными). Кушаками подпоясывали верхнюю одежду: мужчины завязывали их на любой стороне, женщины – на левой. Покромки (покромочки – тотемск.) носились с сарафанами, тельниками подпоясывали мужские рубахи. Обычно кушаки ткали на кроснах (ткацком стане) или при помощи бердечка, покромки – на специальном приспособлении – ниченках (нитках) с помощью швейки; тельники плели вручную. Существовали и так называемые выкладные пояса, которые, в отличие от покромок, ткались на тапочках – дощечках, и чем больше было дощечек, тем сложнее узоры.
Пояса имели сложные узоры: рельефными геометрическими отличались кушаки и тельники. Мотивы орнамента являлись общими для поясов Севера. Узоры выкладных поясов отличались от тех, что имелись на покромках: они были гладкими в виде прямоугольных и треугольных фигур. Выкладные пояса долго бытовали у старообрядцев, иногда на них оказывались вытканы имена или надписи-пожелания. Из поясов у жителей вологодских районов большой известностью пользовались красноборские кушаки. Это был промысел, продукция которого реализовалась далеко за пределы Красноборска (Сольвычегодский у.). Другим таким центром являлся Череповец, где дерганьем, бердечком, на нитку, на кружках (дощечках) ткали разнообразные пояса. Дольше всего, до 1930-х годов, не выходили из употребления полосатые пояса[44].
* * *
Крестьяне носили кожаную, валяную, плетеную обувь. В вологодских деревнях кожаные сапоги – кожаники (бахилы – сольвычегодск., каргопольск.,белозерск., яренск.), валяные – катаники (напаголенки – сольвычегодск., каргопольск., чупа-ки – устюгск.) носили с онучами (портянками), иногда со скутами – чулками из шерстяных лоскутков (Никольский у.). Пользовались и пимами (меховыми сапогами), заимствованными у финно-угорского населения, их делали выше колен (Сольвычегодский, Устьсысольский, Яренский уезды); тобаками – тоже меховыми сапогами, но ниже колен (Устьсысольский у.); валенками – тюнями, у которых голенища из сукна подвязывались ремнями (Устьсысольский у.).
Из плетеной обуви здесь были известны лапти из бересты, реже – из липы. Здешние лапти – питерики – с большой выемкой привязывались оборами – шнурками. Носили и ступни – род галош из берестяного лыка, надевали их с портяными или шерстяными чулками. Лапти служили рабочей обувью.
И мужчины, и женщины имели кожаные башмаки – чарки – в виде галош (Устьсысольский, Яренский уезды), коты (летние – с портяными голенищами – сольвычегодск.), чушни, плетенные из суконных покромок (кадниковск.), шоптаники (плетенные из веревок – кадниковск., вологодск., устюгск.), моршни, или поршни (тотемск.), рабочие уледи (то же, что и чарки, но из белой кожи с суконной опушкой или с холщовыми голенищами – устюгск., грязовецк.), бранченые катаники с кожаным верхом (сольвычегодск.), они же – упаки, или чупаки (череповецк.), тюфни – холщовые туфли (устюгск.), штиблеты – башмаки с галошами городского образца (устьсысольск.), щеблеты – праздничные полусапожки с резинками на боках (вытегорск.), сапоги на подборах (на высоких каблуках у жительниц Тотемского у.), свадебные сафьяновые сапожки (Грязовецкий у.).
Разнообразие обуви, носимой крестьянами в Вологодской земле с середины XIX в., можно представить следующим образом. Северные лапти прямого плетения носили повсеместно. Лапти московские (косого плетения) появились в центре (Вологда, Кадников, Тотьма), на севере (Вельск) и на юго-востоке (Никольск). Шоптаники (чуни), плетенные из веревок были на юго-западе (Череповец) и юге (Грязовец). Ступни лыченые и берестяные, бытовали в центральных Кадниковском и Тотемском уездах и восточных – Никольском и Устюгском. Сапоги плетеные носили в северо-западном Кирилловском и центральном Тотемском уездах. Распределение остальной обуви в крае выглядело таким образом: валяную обувь имели везде, башмаки – коты – и кожаные сапоги – везде, кроме Устюжны и Тотьмы, башмаки — поршни, или моршни – в Кадникове и Тотьме[45].
Рассмотрение народного костюма в Вологодской земле XIX-начала XX в. выявило большое разнообразие местных вариантов, а также названий отдельных предметов одежды, обуви и головных уборов. При этом крестьянский костюм стойко держался при различных нововведениях и сохранял основные общие черты на всем Русском Севере: набор вещей, составлявших комплекс одежды, их вид, материал, из которого его делали; оставалось прежним и функционирование костюма – разделение на повседневную, обрядовую (свадебную, крестильную, похоронную и др.), праздничную, рабочую одежду.
Много общего у крестьянской одежды имелось с костюмом мещанского населения. В основном эта общность наблюдалась в наличии одинаковых вещей. Мещане, как и крестьяне, в XIX-начале XX в. носили кафтаны, армяки, дубленые шубы или шубы, крытые (подетые) сукном. У мещанок были платья, салопы, капоты, шубы, платки, некоторые виды которых распространились в деревне. Обувь горожан – кожаную и валяную – составляли сапоги, полусапожки, башмаки, коты, катаные сапоги и др.46 Конечно, отдельные городские вещи могли быть лучшего качества, более нарядные, в особых случаях более изысканные. Вот как, например, говорилось в одной народной песне из Кириллова, повествующей о неверной жене, для сапожек которой ковали специальные скобки (по ним ее и отличали):
...Скуем, скуем
Под сапожки скобоцьки.
Шшо молода жена попортилася.
Що на этих на скобоцьках
Ко своему дружку ушла,
Що сфатил, как ветвину...[47]
В целом в рассматриваемый период городская культура с многообразием черт начинала сильно влиять на деревенскую жизнь, и в частности, ускоряла переход к новым видам одежды. В 1920-е годы, к примеру, в деревне распространились некоторые вещи военного периода. В эти годы у крестьян, оторванных от деревни, видевших жизнь в других местах России и за границей (пленные в войну 1914—1918 гг.), появились новые потребности, особенно в жизни «по-походному»; они довольствовались и в мирное время вещами и предметами военного быта. Так, в некоторых деревнях распространилась военная одежда – брюки, гимнастерки, а шинель стала рабочей одеждой даже и у женщин (Вологда, Череповецкий край). Менялись прически, и в деревне у людей появились короткая стрижка и ношение красных платков. Дети стали играть в новые игры с применением военных предметов[48].
Общее и различия в севернорусском костюме можно еще выявить, если рассматривать одежду старообрядцев, а также финно-угорского населения, в тесном соседстве с которым русские крестьяне жили много веков.
Старообрядческую одежду в конце XIX-начале XX в. составляли те же предметы, что и крестьянскую: армяк, тулуп, по праздникам синий суконный кафтан, из обуви – кожаные сапоги, коты-калоши, из головных уборов – поярковые шапки, меховые треухи. Женщины-старообрядки носили сарафаны из крашенины (праздничные с золотыми и серебряными позументами), шушуны из кумача и китайки (а у богатых из шелка), на голове – сборники или повойники, по праздникам кокошники, зимой треухи и чебаки. Правда, яркие («цветистые») костюмы и особенно платья, как считалось, носить было грехом. Покрой их одежды сохранял много архаичных черт (туникообразные рубахи, глухие сарафаны и др.), темные цвета («честное платье»), старые конструкции головных уборов (шапки без козырька), не прижилась застежка на левой или на правой стороне одежды, ибо являлась, по их понятию, грехом[49].
Сарафаны из Воже-Каргопольско-Вельского края были типичными для старообрядцев: это тесемошники из полос-тесемок шерсти красного, синего или белого цвета, либо синие сарафаны из холста – кундыши (буднишные), праздничные салтовники из тонкой шерсти, окрашенные в разные цвета, в конце XIX в. шитые на лямках. Сохранили старообрядцы и сушуны (здесь это у богатых сарафаны с парчовыми полосами). Мужчины-старообрядцы носили штаны-подштанники, белые с вышивкой на штанинах. Обувью им служили, как и крестьянам, плетеные лапти, кожаные поршни с опушкой из холста; молодежь приобретала сапоги на деньги, за-
 |
 |
|
13. Покрой мужских рубах (из кн.: Крестьянская одежда... Рис. 91,92):
а – рубаха из д. Красный Бор Сольвычегодского у.; |
б – рубаха из с. Ивачино Кадниковского у. |
 |
|
|
14. Покрой мужских штанов (из кн.: Крестьянская одежда... Рис. 96, 97 ):
а) штаны с одним треугольным отрезком ткани из д. Красный Бор Сольвычегодского у.; б) штаны с треугольным отрезком ткани на каждой штанине из с. Черевково Сольвычегодского у. |
|
 |
 |
|
15. Мужчины в верхней одежде в д. Кононово Каргопольского у. 1925 г.: в летнем пиджаке, в ватном пиджаке, в зимнем пальто (ВОКМ. 1001/82. Ф-990) |
16. Мужской головной убор – круглая шапка из д. Моисеевой Каргопольского у. 1925 г. (ВОКМ. 1001/70. Ф-978) |
 |
 |
|
17. Покрой мужской и женской верхней одежды (а – к) (из кн.: Крестьянская одежда...
Рис. 99, 100, 101, 102, 104, 106, 107, 108, 109, ПО ): а – охотничий шойданник из д. Никольская Гора Никольского у.; |
6 – троеклинник-шойданник из понитчины из с. Черевково Сольвычегодского у.; |
 |
 |
| в – шерстяной азям с плисовой отделкой из д. Стешинская Вельского у. |
г – кафтан, отрезной и со сборками, из д. Падьозеро Сольвычегодского у. (спереди и сзади);
|
 |
 |
| д – пинжак из сукманины из д. Ивачино Кадниковского у.; |
е – шуба дубленая с цельной спиной из д. Ивачино |
 |
 |
|
ж – шуба с отрезной спиной, крытая крашениной, из д. Ивачино; |
з – сибирка из д. Ивачино |
 |
 |
| и – двоеклинок из д. Ивачино; | к – тулуп, крытый крашениной, из д. Ивачино |
работанные от своих лесных занятий[50]. Таким образом, старообрядческая одежда отличалась от обычной крестьянской сохранением некоторых древних черт и использованием недорогих материалов.
В различных этнографических работах есть описание одежды проживавших в соседстве или в пределах вологодских районов карел (запад края) и коми-зырян (восток его). Подчеркивалось, что в костюме этих народов было мало отличий от одежды русских. Зырянки носили сарафаны-китайники из ткани-китайки, рубахи (верхняя часть – рукава, но нижняя – юбка, в отличие от русской становины), на голову надевали повойники, а поверх них – платки. Их кафтан – дукэс – шился, как и у русских, из домотканного сукна с перехватом в талии. Их обувью являлись пимы – сапоги из кожи оленя, сшитые шерстью вверх, катаники – валяные сапоги с суконными голенищами, коты – башмаки из кожи.
Специфической была рабочая одежда зырян, которую заимствовали русские крестьяне-промысловики. Ее составляли малица и совик из оленьих шкур (совик – шерстью вверх), охотничий лузан, накомарник (женский капор из холста с волосяной сеткой для лица)51.
Обычный русский костюм был заимствован карелами и вепсами и так же, как и у русских, в конце XIX-начале XX в. вытеснялся городскими модами. В «чистоте» народная одежда сохранялась лишь в глухих карельских деревнях. Это штофные сарафаны, парчовые душегрейки, головные жемчужные повязки у девиц, а кокошники и повойники уже исчезали. Еще встречалась некоторая верхняя одежда – балахоны, сибирки, чуйки, поддевки, понитки, армяки, но и там не гнушались городским пальто или женским платьем, если «наживали капиталы». Сохранением своих исконных черт в одежде считалось наличие у мужчин белых рубах и портов («следы чуди»), у женщин оставались некоторые старинные головные уборы,
исчезнувшие у русских, – короны (верх ее – подзор, низ – поднизь, или сетка), кокошники с жемчугом, а вообще везде носили повойники, некоторые из них были с жемчугом. Правда, свой кокошник у карел – подзор – напоминал шлем и носился еще и в конце XIX в., впрочем, и он был «славянского происхождения». Влияние города у карел сказывалось на появлении городского платья: рукавов с буфами, кофт, иногда принадлежностью костюма становился зонтик. Особенности нового костюма, появлявшиеся в результате городских веяний, даются в одном из этнографических описаний начала XX в. Олончане – «...удалы добры молодцы носят поддевочку дорогих сукон, на ноженьках сапоженьки козловые, круг сердечка – кушачики шелковые, на головушке шляпоньки пуховые, на белой груди цепочки золоченые...»; «удалой добрый молодец каленой гребеночкой учесывает свои
жемчужные кудёрушки и завивает их в колечка золочёные», а красны девицы носят «цветное басистое платьице – сарафаны новомодные раструбистые, на головушку жемчужную подвесочку, на подвесочке розову косыночку; в завивную свою косу русую вплетают дорогие золотые ленточки; по русой косе кладут цветы алые; во ушеньки – сережки бриллиантовые; на белу грудь цепочку золочёную; на плечики – шубу соболиную». Женщины и в будни стали носить шерстяные или штофные сарафаны. Кафтаны из тонкого сукна и сапоги из белой кожи сохранились у мужчин в праздничном гардеробе [52].
Как видно, народная одежда финно-угорского населения на Севере развивалась в том же направлении, что и одежда русских северян.
 |
 |
|
18. Мужская, женская и детская одежда (а – е): а – праздничные костюмы 1920-х гг. в с. Кокшеньга Тотемского у. (ВОКМ. 1001/29. Ф-938) |
б – женщины в праздник в Спасском приходе Тотемского у. (ВОКМ. 1001/21. Ф-930) |
 |
 |
|
в – девушки и женщины в воскресный день в д. Рыкаловский Тотемского у. 1924 г. (ВОКМ. 1001/19 Ф-928) |
г – дети и подростки в будничной одежде в д. Княжиха Тотемского у. 1924 г. (ВОКМ. 1001/18. Ф-927) |
 |
 |
|
д – одежда прислуги купца Нератова в с. Верховажье Тотемского у. 1920 г. (ВОКМ. 5873/2 НБ) |
е – фольклорный ансамбль в народных костюмах из деревень Никольского р-на. Фото С. Н. Иванова, 1993 г. |
 |
 |
|
19. Обувь из коллекции ВОКМ:
а – слева направо: ступни (№ 1947) и лапти (№ 22489) из д. Костарево Нюксенского р-на |
б – туфли из Грязовецкого р-на (№ 287622) |
* * *
При рассмотрении материалов по традиционному костюму вологодских крестьян можно сделать следующее заключение. До середины XIX в. среди сплошного массива сарафанного комплекса женской одежды, ставшего принадлежностью северных областей, существовал очаг, в котором получил распространение комплекс одежды с юбкой (Сухона, Кокшеньга), не характерный для северных районов и развившийся у южного и западнорусского населения. Причем по Сухоне наблюдалось распространение полосатой шерстяной, а на западе губернии и также на Сухоне – холщовой юбки, не характерных для костюма других районов Севера. Этот очаг с юбкой сопоставим с антропологическим ареалом верхневолжского типа у населения Вологодчины и с лингвистическими данными по диалектологии. О проникновении населения из средней полосы и западных областей на Север в различные исторические периоды есть свидетельства в разных источниках (см. гл. 1 настоящей книги).
В зоне повсеместного бытования сарафана прямого покроя во второй половине XIX в. в вологодских деревнях еще встречался архаичный глухой косоклинный сарафан (Устюжна) и распашной (северо-восток и северо-запад).
Есть локальные варианты типов женских рубах на северо-западе края (с прямыми поликами, с цельным рукавом, с кокеткой, с круглой вставкой у ворота), на юго-западе (с цельным рукавом и кокеткой), в центре и на востоке (вариант с цельным рукавом и вариант с цельным рукавом и кокеткой). Такие же местные ареалы выявляются по распространению женской нагрудной одежды и женских головных уборов, на основании которых уловима связь между вологжанами и населением иных районов Севера и средней полосы России.
Рассмотрение локальных вариантов можно продолжить и на примере других элементов костюма (женского, и мужского), по которым четко выявляются «культурные зоны» в пределах Вологодской земли: запад (северо-запад и юго-запад), центр и север (особенно бассейн Ваги-Кокшеньги), восток (северо-восток и юго-восток). Население этих зон имело некоторые отличительные моменты в этнической истории, что привело к культурному своеобразию тех или иных групп населения. Так, специфические черты в народной культуре сохранялись у жителей районов Белозерья, связанных с Северо-Западом и Западом России, у населения Вель-ско-Важского района, в формировании которого принимали участие разные этно-компоненты (новгородцы, низовцы и местные финно-угры), у населения восточных вологодских районов (Сольвычегодск, Великий Устюг), связанного как с жителями других северных земель, так и с жителями Верхневолжского бассейна.
* * *
Последующее развитие костюма с 1930-х годов шло по пути «слияния» одежды городского и сельского населения, причем влияние городской моды сильно увеличилось. Народный костюм «сходил на нет», ибо началось массовое промышленное производство и материалов, и готового платья. В одежде русских, и севернорусских в том числе развивались формы, становившиеся не только общерусскими, но и международными. Из старых же форм сохранялись некоторые местные виды одежды, применявшиеся как рабочая (платки, косоворотки, тулупы, валенки) или праздничная одежда (на Севере она «жила» у пожилых, а у молодых как свадебная).
С урбанизацией всей культуры традиционная одежда, хотя и ушла на периферию быта, не утратила своего значения этнической ценности. Она как часть народной культуры связана с историческими представлениями народа и с его самосознанием.
Происхождение поясной одежды крестьянок Русского Севера
Многообразие форм народной одежды Вологодчины свидетельствует о сложной этнокультурной истории края. Хотя изучение особенностей народного костюма для решения вопросов этнической истории традиционно для этнографии, однако Русский Север, долго считавшийся единым в этнографическом отношении, в этом плане привлекал внимание исследователей мало.
Как известно, для женской одежды русских северян наиболее характерен комплекс с сарафаном из набойки, пестряди или покупных тканей. Наряду с ним в некоторых районах бытовали юбки и сарафаны из характерной яркой полосатой ткани. Этот факт отмечен Г.С. Масловой в «Восточнославянском этнографическом сборнике», историко-этнографическом атласе «Русские»[53], а позже специально рассмотрен ею в статье «Об особенностях народного костюма населения Верхнедвинского бассейна в XIX-начале XX в.», в которой она более подробно, чем в предыдущих работах, обосновывает появление полосатых юбок в севернорусском женском костюме[54].
Г.С. Маслова исходит из того, что полосатые юбки – явление, в целом не характерное для русского традиционного костюма, поэтому связывает распространение их на Севере с активными миграционными процессами, происходившими в Московском государстве в XVI-XVII вв. Она выделяет два потока, в состав которых, по ее мнению, входило население, принесшее собой полосатые юбки: первый – из Замо-сковного края, второй – непосредственно из западных земель[55]. Однако предложенное ею объяснение вызывает серьезные возражения и заставляет вернуться к этой проблеме вновь.
Во-первых, мы не располагаем данными о столь массовых переселениях с Запада, в результате которых мог бы измениться традиционный костюм на огромной территории от Череповца до Сольвычегодска. Напротив, переселенцы непосредственно из западных земель были сравнительно немногочисленны (об этом см. ниже). Во-вторых, изучение миграции из Замосковного края тоже заставляет усомниться в возможности появления данного вида юбок с этой волной. Замосковный край, т.е. центральные районы Московского государства, был сильно разорен и обезлюдел в период русско-польских войн XVII в. На эти земли московское правительство сажало военнопленных и добровольных выходцев из-за литовского рубежа, который проходил в районе Смоленска. Особенно усилился приток людей из Великого княжества Литовского в эпоху войн царя Алексея Михайловича, т.е. в 1650-1660-е годы. Ю.В. Готье определяет их численность примерно в 10 тыс. Пленные и добровольные переселенцы из тяглых слоев населения были в основном белорусами, а среди шляхты могли быть представители всех народов, входивших в состав польско-литовского государства – поляки, белорусы, литовцы, украинцы[56]. Из этих районов в XVI-XVII вв. шел усиленный приток населения в бассейн Сухоны, Вычегды и верхней Ваги – в Тотемский, Устюгский, Сольвычегодский уезды[57]. Этот факт не вызывает сомнения. Но связано ли с ним появление полосатых юбок у северных русских, как считает Г.С. Маслова? На этот вопрос, думается, следует ответить отрицательно.
Кратко попытаемся охарактеризовать население Замосковного края «западного происхождения». По материалам XIX в. известно, что в Ярославской, Владимирской, Нижегородской губерниях существовали отдельные группы населения, выделявшиеся особенностями говора (удвоение согласных, дзеканье), свойственными белорусскому языку. Отличались они также и костюмом: женщины носили «поньки», а в одежде преобладал белый цвет, за что соседнее население называло их «березником». Д. К. Зеленин считал эти группы потомками белорусов – выходцев из-за литовского рубежа[58]. Приведенное им описание костюма белорусов Замосковного края позволяет утверждать, что у них не имелось полосатых юбок или, по крайней мере, они были распространены незначительно. Одежде белорусов вообще свойственно преобладание белого цвета. Такие части костюма, как рубахи, портки, юбки, платки, онучи, жители Гродненской, Витебской, Полоцкой и других губерний называют «бялизной». К ней также относят простыни, скатерти, убрусы, полотенца[59]. Соседи белорусов – «малороссияне полагают отличительными чертами белорусов дзеканье, а в одежде белый цвет и лапти (разрядка автора)»[60]. Белый цвет доминировал в одежде белорусов еще в начале XX в.[61] Заметим, что в Белоруссии комплекс с полосатой юбкой не был исконной крестьянской одеждой, а появился в костюме белорусок под влиянием шляхты и мещанства в период вхождения в Польско-литовское государство[62].
Значительную часть вывозимого из-за литовского рубежа населения составляли ремесленники и мещанство, которые поселялись в Москве и других городах. Впоследствии многие из них получили возможность вернуться на родину[63]. Переселенцы из тяглых слоев населения оседали в основном в западных пограничных районах Русского государства, реже их распоряжались «устроити на пашне в государевых дворцовых селех в замосковных дальнех городах»[64]. Шляхту же предпочитали ссылать в отдаленные места, например, в Поволжье[65].
Все сказанное не дает оснований полагать, что в исходном районе колонизации, т.е. на территории Замосковного края, в XVII в. существовали значительные группы населения, для костюма которых характерны полосатые юбки.
Кроме того, в бассейне Сухоны и Верхней Ваги, где осело население из Замосковного края, не зафиксировано каких-либо особенностей в языке, свидетельствующих о наличии здесь белорусского населения, что говорит о незначительном числе переселенцев в эти районы и об их быстром «растворении» в русской среде[66]. Показательно, что западные переселенцы в Ярославской, Владимирской и в некоторых других губерниях, расселенные даже небольшими группами, сохранили особенности своего говора и в XIX в.[67]
Таким образом, по всей вероятности, нельзя связывать появление полосатых юбок на Русском Севере с миграцией белорусских крестьян в XVI-XVII вв. из Замосковного края или непосредственно из западных земель.
Гораздо более продуктивным представляется другое предположение, высказанное Г.С. Масловой, о размещении на Севере служилых людей, для женского костюма которых были характерны полосатые юбки. Постараемся рассмотреть эту гипотезу подробнее.
Решение поставленной проблемы требует прежде всего детального описания типов севернорусских полосатых юбок и сравнения их с аналогичной одеждой других народов.
У русского населения Севера мы встречаем две разновидности юбок: с вертикальным и горизонтальным расположением полос. Они значительно отличаются друг от друга и по технике изготовления ткани, и по покрою, и по цветовой гамме. Отмеченные признаки – этнознаковые и могут способствовать решению вопроса о происхождении того или иного элемента народной культуры, в данном случае – поясной одежды северянок.
Тип 1 – с вертикальным расположением полос: продольнополосатые юбки. Впервые бытование таких юбок у северных русских было зафиксировано в середине XIX в. Однако эти сведения можно, несомненно, отнести и к более раннему периоду, по крайней мере ко второй четверти XIX в., поскольку авторы рукописей, присланных в Русское Географическое общество, описывали полосатые юбки в качестве повседневной зимней одежды, а не как новую, только что вошедшую в обиход. Так, в Верховажском Посаде будничная зимняя одежда женщин состояла из «суконной полосатой юбки, сукманного крашеного шугая, передника браного или ситцевого»[68]. Крестьянки Кадниковского у. носили «шерстяной сарафан из разноцветных полос – красной, зеленой, голубой, желтой, черной и белой, из шерсти овечьей или коровьей, основа льняная, а уток шерстяной; на спине пришивается «спинка» или «выемка», «лягушка», в длину и ширину около вершка, к коей пришиваются «проймы» или «накапки»; они, лежа на плечах, держат сарафан». Кроме того, там же носили «юбку такой же материи и цвета, отличается от сарафана тем, что покрывает стан только до половины тела, не имея ни спинки, ни накапок; сверху она оторочена крашеною синею холстиной вершка в два шириной, внутри этой оторочки продернут пояс, который стягивается и завязывается на животе»[69].
Отметим, что в тех районах, где были распространены полосатые юбки, из такой же ткани шили и сарафаны. Причем, видимо, в какой-то период полосатая ткань оказалась настолько модной, что ее пытались имитировать. Например, в Фатьяновской вол. Каргопольского у. для этого нашивали на сарафан ленты, вследствие чего его называли тесемочником. К концу XIX в. это был уже вышедший из употребления сарафан из черного или желтого холста с лифом. На весь сарафан нашивались сверху вниз ленты красного цвета, на расстоянии около трех вершков друг от друга. Сзади к плечам пришивались две ленты, называемые рукавами, достигавшие подола. Спереди по всей длине располагались в два ряда пуговицы, на которые накладывались шнурки с петлями[70]. Очевидно, этот покрой подражал старинной форме распашного сарафана с рукавами. Под тем же названием в Мехреньге Воезерской вол. Каргопольского у. были известны и сарафаны из полосатой ткани. «Сарафаны носят зимою – «тесомошники»; они ткутся из шерстяной пряжи, окрашенной в красный, синий и белый цвета полосами, почему и напоминают собою «тесьму»[71].
Судя по полевым материалам, собранным мною в Вашкинском р-не Вологодской обл. в 1996 г., в 20-е годы XX в. полосатые сарафаны и юбки начали выходить из моды. В настоящее время их еще хорошо помнят пожилые женщины, которые, однако, сами такую одежду уже не носили; это был костюм более старшего поколения. В то время суконник, или дольник считался нарядной и добротной одеждой, хотя и не парадной: в ней ходили на погост зимой в воскресенье, в гости или на беседу. В 1930-е годы в западных районах Вологодчины стали модны юбки с каймами, поэтому старые полосатые юбки распускали, чтобы из полученной пряжи изготовить ткань для юбки с каймой, в силу чего они теперь встречаются очень редко.
Музейные коллекции и мои полевые материалы позволяют дать подробное описание ткани и особенностей покроя юбок и сарафанов[72]. Ткань изготовлялась на стане с широким бердом – от 70 до 90 см, в зависимости от необходимой длины. Основой служили льняные нити, иногда окрашенные в красноватый цвет, утком – всегда довольно толстая домашняя шерстяная пряжа (из овечьей или коровьей шерсти) самых разных цветов – красного, фиолетового, синего, зеленого, желтого, коричневого и др. Переплетение нитей репсовое (так называемый уточный репс, при котором нити основы натягивались редко и уток их перекрывал практически полностью, отчего ткань казалась чисто шерстяной). Имеющихся материалов недостаточно, чтобы выдвинуть какие-либо предположения об особенностях цветовой гаммы или орнамента, присущих костюму того или иного района. Вероятнее всего, орнаментация ткани зависела от фантазии мастерицы и наличия красителей. Обычно группа узких, симметрично расположенных полосок перемежалась более широкой полосой, чаще всего красной, которая служила как бы фоном. Для этой ткани характерно преобладание полос; фон может совсем отсутствовать, поэтому некоторые юбки кажутся очень пестрыми и яркими. Причем этот эффект часто достигался не за счет многокрасочности, а благодаря умелому сочетанию трех-четырех цветов. Например, раппорт состоял из полос красного, зеленого и фиолетового цвета, по середине которых проходили узкие полоски тех же цветов: по зеленой – фиолетового, по красной – фиолетового и желтого, по фиолетовой – желтого и красного. Или разной ширины полосы серого, розового и фиолетового цвета разделялись узкими (в две-три нити) белыми полосками.
В большинстве своем юбки имели очень простой покрой: горизонтально положенное полотнище сшивалось по утку целиком, сзади и с боков закладывались складки глубиной 3 см и пришивалась холщовая обшивка, внутри которой пропускалась вздержка, а прореха не оставлялась. Иногда пришивали помочи, которые перекрещивались на спине. В Российском Этнографическом музее есть только два экземпляра юбок, покрой которых отличен от описанного, – мелкие складки заложены кругом, а сбоку имеется разрез для застежки[73].
Сарафаны из полосатой ткани встречались нескольких разновидностей: прямые на лямках, с грудкой или с небольшим лифом из прямого куска ткани на лямках. Грудку или лиф часто делали из кумача или другой фабричной ткани на подкладке из холста. Лиф имел небольшой разрез впереди, который застегивался на крючки или пуговицы. Имелись сарафаны с лифом-жилеткой, сшитой из другой ткани. Как и у юбок, у сарафанов сзади закладывались неглубокие складки со встречной складкой в центре.
Названия сарафанов и юбок у населения Вологодского края[74] чаще всего происходят от наименования ткани – сукман, сукманка (Вожегодский, Кириллловский, Тотемский районы), сукманчик (Кирилловский, Череповецкий, Вашкинский районы), суконник (Вашкинский р-н), шерстяник (Сокольский р-н); ее расцветки – пестряк (Вожегодский р-н), дольник [75] (Кирилловский, Вожегодский, Харовский, Сямженский районы, бывш. Кадниковский у.), тесемочник (бывш. Каргополь-ский у.); от назначения сшитой из нее вещи (для ношения зимой) – зимник (Харовский, Нюксенский районы).
Установить границы региона, где распространен описанный тип юбок и сарафанов, довольно сложно из-за недостатка материала. Существующие данные скорее отражают степень обследованности территории, чем реальную картину бытования. Г.С. Маслова указывает следующий ареал: наиболее часто полосатые юбки или сарафаны встречались в центральных районах Вологодчины и в примыкавших к ним районах Архангельской обл. Юго-восточная граница комплекса с полосатой юбкой отчетливо устанавливается на стыке Тотемского и Никольского уездов. Севернее и западнее он был отмечен в Шенкурском у. Архангельской губ. и в Сольвычегодском, Вельском, Кадниковском, Тотемском уездах Вологодской губ. Нечеткие следы бытования этого комплекса прослеживаются в некоторых селениях Грязовецко-го у. Кроме того, полосатые юбки были известны в одежде населения по Пинеге, Вашке и Мезени[76].
В результате полевых исследований, а также изучения новых поступлений в Вологодский историко-художественный музей-заповедник и коллекций Череповецкого музейного объединения стало возможным расширить этот ареал прежде всего к западу. Сарафаны и юбки из полосатой ткани бытовали в районах: Усть-Кубенском (Верхнераменский и Богородицкий сельсоветы), Харовском (Шапшинский, Кумзерский сельсоветы), Вожегодском (Раменский, Бекетовский, Огибаловский, Явенгский, Тавенгский, Нижнеслободский, Марьинский сельсоветы), Кирилловском (Ча-розерский, Печенгский, Талицкий сельсоветы), Вашкинском (Липино-Борский, Васильевский, Андреевский, Ивановский, Островский, Киснемский, Шалго-Будуновский сельсоветы), Шекснинском (Сиземский сельсовет), Череповецком (Абакановский или Дмитриевский сельсоветы[77]). По другим западным районам данных не имеется, поэтому граница устанавливается пока условно.
В некоторых местах для шитья юбок и сарафанов употребляли полосатую холщовую ткань. В Харовском (Кумзерский и Шапшенский сельсоветы) и Сокольском (Биряковский и Чучковский сельсоветы) районах носили полосатые сарафаны-иор-тяники на лямках или с лифом, сшитые из четырех-пяти полос домашнего холста, очень близкие по расцветке к шерстяным. Юбки из подобной ткани были распространены в Белозерском р-не[78]. По воспоминаниям старожилов, в Грязовецком р-не (местности Катково и Лежа) также шили юбки из холщовой полосатой домотканины, объясняя это тем, что раньше держали мало овец и шерстяная ткань шла только на верхнюю одежду. В Череповецком р-не, судя по коллекции тканей Российского Этнографического музея, вырабатывали полосатый холст, напоминающий по орнаменту и расцветке шерстяную ткань[79].
Аналогичные виды одежды получили распространение на территории Восточной и Центральной Европы довольно широко. Наибольшее сходство с севернорусскими имеют полосатые юбки и сарафаны из ряда районов Польши (в основном это мазовские и подляшские комплексы). Ткань изготавливали на стане с широким бер-дом (70-80 см) в технике уточного или полотняного репса (ryps plocienny), используя для основы льняную нить, а для утка – домашнюю шерстяную пряжу. Традиция изготовления ткани на широком стане в Польше весьма давняя. Таким способом вырабатывали ткань по крайней мере с XVI в., а, возможно, и в XV в.[80] Орнаментация ткани и ее расцветка идентичны севернорусским: группы симметричных разноцветных полосок разделялись более широкой, обычно красной полосой. Юбку шили из одного полотнища, сшивая его по утку. В комплекс с полосатой юбкой входила безрукавка, которая могла составлять с ней одно целое[81]. Одежда из полосатых тканей известна в Польше, судя по археологическим материалам, не позднее XIII в.[82] Одним из названий полосатой юбки было inderak, этот термин зафиксирован в письменных источниках уже в XVI в.[83]
Продольнополосатые юбки были распространены также у крестьянок Литвы, Белоруссии, Украины, западной части Смоленщины[84]. Ряд признаков позволяет объединить их в один тип. Ткань вырабатывали на стане с обычным размером берда[85]. И на основу, и на уток шла домашняя шерстяная пряжа, только иногда в утке заменявшаяся льняной. Разноцветные полоски образовывались нитями основы. Переплетение нитей полотняное. Юбку шили из четырех-пяти полотнищ ткани, оставляя на боку или впереди прореху для застежки. Неглубокие складки закладывали сзади и с боков. Кроме того, в некоторых районах Белоруссии существовал и другой покрой – ткань располагали горизонтально, а для того чтобы получить необходимую длину, сверху к ней пришивали еще одну полосу ткани[86]. Совершенно неизвестен такой покрой в восточных районах Могилевской, Витебской и Гомельской областей, непосредственно примыкающих к Западной Смоленщине.
Характерная черта смоленских и белорусских юбок – преобладание оттенков красного цвета – от алого до вишневого, сочетающегося с неширокими зелеными, желтыми, белыми, синими, розовыми полосками. В Литве и на западе Белоруссии чаще встречаются юбки с зеленым, коричневым или иным цветом фона и менее яркими, чем на востоке Белоруссии, полосками.
Таким образом, наблюдаются значительные различия в технологии, цветовой гамме и покрое с севернорусским типом юбок. Указанное обстоятельство может служить еще одним аргументом в пользу того, что распространение полосатых юбок у северных русских непосредственно не было связано с массовым перемещением населения из западных земель. Особенно подчеркнем разницу в технике ткачества, которая в условиях феодального хозяйства передавалась напрямую от учителя к ученику, и поэтому являлась весьма устойчивым элементом культуры.
Области бытования юбок смоленско-белорусского типа в течение длительного периода были связаны общностью исторических судеб их населения. Эти земли входили в состав Польско-литовского государства (сначала Великого княжества Литовского, а с 1569 г. – Речи Посполитой). Обращает на себя внимание тот факт, что повсюду в этих районах они имели близкие названия: в Литве индарокс, андерокас[87], андарак в Поречском, Краснинском уездах Смоленской губ.[88] В Сувалкийской губ. полосатую юбку ундерак называли также саяном[89]. В Белоруссии чаще встречается термин андарак, только в северо-восточных районах Витебщины, в Могилевской и Гомельской губерниях оказался распространен термин Саян[90]. На Западной Смоленщине саян также обозначал полосатую юбку[91]. Термин «саян», таким образом, был распространен на довольно ограниченной территории, охватывавшей западную часть Смоленщины и примыкавшую к ней восточную часть Белоруссии. Оба термина имеют городское происхождение и первоначально обозначали одежду крупного духовенства и феодальной знати, культура которых находилась под сильным влиянием польского дворянства[92]. Э.А. Вольтер, посвятивший специальную работу происхождению саяна, считает, что он представлял собой юбку с коротким лифом и двумя помочами. Его шили из сукна, в том числе «фая каразиевого»[93]. Покрой андарака неизвестен, хотя некоторые косвенные данные позволяют предположить, что это была юбка с лифом. Так, Л.А. Молчанова приводит слова старинной песни, в которой упоминается андарак: «Лучше, когда девка ездит на коне с сайдаком (колчаном. – И.С.), нежели когда обтянется тесным андараком»[94]. Единственно «тесным» элементом костюма в то время был лиф; ни юбки, ни верхняя одежда никак не подпадают под это определение.
Полосатые юбки были частью костюма малороссийской шляхты и мещан еще в 80-е годы XVIII в.[95] Следует обратить внимание на то, что шляхтичка, изображенная на рисунке, приведенном в книге А. Ригельмана, вероятно, относится к мелкой, небогатой шляхте. Об этом свидетельствуют некоторые детали одежды, например, передник, который в этот период не был характерен для одежды высших слоев.
В крестьянском костюме андарак распространился, по-видимому, не ранее XVII в. В русских письменных памятниках он впервые упомянут в начале XVIII в. в перечне имущества, пограбленного у крестьян с. Катынь Смоленского у.[96]
Итак, на территории Польско-литовского государства устанавливается бытование полосатых юбок в XV-XVIII вв. в среде служилого сословия и мещанства.
Продольнополосатые юбки встречаются на юге России у потомков военно-служилого сословия, бывших однодворцев Рязанской, Тамбовской, Воронежской, Курской, Орловской, Тульской и Калужской губерний. В этом регионе ткань для юбок изготавливали на стане с обычным размером берда (около 46 см). Переплетение нитей гладкое саржевое (т.е. при тканье употребляли три подножки, из которых две соседние были связаны и ходили вместе, поэтому уточная нить перекрывала две нити основы). Как для основы, так и для утка, использовали очень тонкую шерстяную домашнюю пряжу. Полоски образовывались разноцветными нитями основы, уток же всегда был красным. Характерно преобладание красного неяркого фона, на котором выделялись неширокие группы полос. Ткань часто лощили, отчего она становилась блестящей. Юбку шили из четырех-шести полотнищ ткани, вверху их собирали в сборки и пришивали обшивку, концы которой завязывали[97]. Происхождение полосатой юбки в костюме южных русских исследователи связывают с выходцами из-за литовского рубежа, которые составляли немалую часть военно-служилого сословия[98].
Отметим, что описанный тип юбок по ряду существенных признаков отличается от севернорусского. Особенно важны различия в технике ткачества: в южнорусских юбках полосы образуются нитями основы, в северных – нитями утка.
Значительное сходство с севернорусскими обнаруживают юбки жителей Эстонии, Финляндии, Карелии и той части Латвии, где раньше обитали ливы – в Курземе и Северной Видземе. Совпадают технология и орнамент, различия существуют только в цветовой гамме. Юбки Северной и Западной Эстонии гораздо светлее, чем севернорусские; в Южной же Эстонии сходна даже расцветка: там, как и у русских, излюбленный цвет для фона – красный[99]. Финские и карельские юбки практически ничем не отличаются от эстонских[100]. На севере Карелии носили и сарафаны из ткани с цветными продольными полосами. Очевидно, это финское влияние: в книге Д.А. Золотарева изображена карельская девушка «в финляндском костюме» – полосатом сарафане с лифом[101]. Латышские юбки очень темные. Фон черного, серого, темно-зеленого цвета, на нем резко выделяются узкие и очень яркие разноцветные полоски[102].
Переходя теперь непосредственно к проблеме появления продольнополосатых юбок на Севере, необходимо рассмотреть два возможных решения: или эта часть костюма является наследием дославянского финно-угорского населения, или же она была принесена русским населением, пришедшим с одной из миграционных волн.
Первая гипотеза может возникнуть по причине существования в костюме ряда финно-угорских народов (финнов, эстонцев, карел) полосатых юбок и тождества типов севернорусских и финских юбок, а также бытования этих юбок у русских на территории, ранее заселенной финноязычными племенами. Однако принять такое решение вопроса не позволяет позднее появление полосатой ткани в крестьянском костюме Эстонии и Финляндии, которое, бесспорно, относится к середине XVIII в.[103] Полосатые ткани вошли в моду ранее у господствующих слоев населения, постепенно через мызных служащих и прислугу они проникли и в крестьянский костюм. Наиболее старые экземпляры полосатых юбок, датируемые концом XVIII в., сшиты из фабричной ткани. В Этнографическом музее Эстонии хранится несколько юбок из домашней полосатой ткани, которая полностью копирует фабричную. Характерно, что полосатые юбки больше распространены в Северной и Западной Эстонии и Южной Финляндии, в областях, экономически более развитых. На юге Эстонии они появились позже – в конце XVIII-первой половине XIX в. и встречались реже, в некоторых местах (например, Халлисте) их совсем не было. На севере Финляндии они также не зафиксированы. Вероятно, распространение полосатой ткани в Прибалтике и Финляндии произошло под влиянием Германии. В последней, а также в Швеции и Дании полосатые юбки известны в крестьянском костюме, по крайней мере, с XVII в.[104]
Таким образом, остается установить тот миграционный поток, в составе которого пришло на Север население, имевшие в своем костюме продольнополосатые юбки. Есть все основания искать эти группы среди переселенцев XVI-XVII вв., т.е. в период, когда полосатые ткани широко распространились в костюме ряда западноевропейских народов, а также у некоторой части населения западно- и южнорусских земель. В это время на Русском Севере возобладала колонизация из центральных районов Московского государства.
Во второй половине XVI в. северные уезды были сильно разорены и обезлюдели в результате войн и политики опричнины. Особенно пострадали их западные районы. Начало XVII в. принесло еще большее разорение. В течение почти десятка лет они подвергались частым грабежам со стороны польских и казачьих отрядов.
По окончании Смуты в северных уездах произошли резкие перемены в землевладении и общем строе управления. В 1613-1615 гг. московское правительство осуществило обширные раздачи земель в Белозерье служилым людям, в результате чего практически весь уезд, за исключением ранее сложившегося монастырского вотчинного землевладения, перешел в руки новых владельцев. Так, в 1612-1613 гг. на черных волостях было посажено «более 500 владельцев очень пестрого состава и очень демократического происхождения»[105]. Земли получили прежде всего те, кто в результате войны с Речью Посполитой потерял свои поместья в западных регионах государства. Новых землевладельцев по происхождению и прежнему месту жительства можно условно разделить на следующие группы.
Во-первых, это служилые люди, приписанные к городам западной окраины государства, которые или оказались захваченными поляками, или сильно пострадали от военных действий. Прежде всего это смоляне, лишившиеся поместий, но оставшиеся верными московскому князю («были за ними поместья в Смоленске и теми де их поместьями владеют литовские люди»[106]), затем разорившиеся служилые люди из Можайска, Волока (Волоколамска), Вереи, Рузы, Звенигорода, Клина, Новгорода. Во-вторых, наиболее преданная часть казачества, оставшегося под Москвой, а также государевы люди: кречетники, сокольники, ястребетники. Несколько позже «испомещаются сытного, кормового и хлебного дворца дворовые люди». В-третьих, большое число иноземцев: «немцы», «литва», «угрены», «волошеняне», нанятые на службу правительством[107].
Для нас наиболее важно упоминание в числе служилых людей «смольнян», для женского костюма которых, как было показано выше, очень характерны полосатые юбки. Например, «в Южской волости[108] за смолянином за Михаилом Мешковым сыном Юрьевым село Никольское на реке на Югу... а в дву потому ж за смолянином за Невежею Дмитриевым сыном Самариным село Воскресенское а и Никольское тож на реке на Югу да на реке на Саре»[109]. В соседней Усть-Угольской вол. на реках Угла и Шексна «за смолнянином Федором Федоровичем сыном Пат-рекеевым сельцо Братач»[110]. В Черномотомской вол. по р. Мотома д. Трофимовская за смолянином Василием Николаевичем Воробьевым[111]. В Шухтовской вол. названы смоляне Максимка Васильев сын Моложенинов и Василий Дернов[112]. В г. Белозерск, согласно Дозорной книге 1617-1618 гг., упомянуты в числе домовладельцев литвины Матфей Яковлев и Захарий Ананьев, смоляне Севрин Уваров, Андрей Карсаков и др. – всего более 20 человек. Многие из помещиков владели землями в Озатской (Азатской) вол.[113]
Кроме Белозерского у. многие смоляне получили поместья в Вологодском у. В Писцовой книге 7135 (1627) г. по Вологде большинство вологодских помещиков назывались смолянами, всего за ними числилось 142 двора. Некоторые из них проживали в поместьях, другие же находились на службе[114].
В документах Поместного приказа по Вологодскому у., относящихся к тому же времени, по разным поводам (обычно дела о наследстве или споры из-за поместий) упоминаются иноземцы – смоляне А.А. Перфурьев, Г.И. Уваров, Кузьма Скубятин и его жена Татьяна, О.Л. Должиков (владелец нескольких деревень и пустошей в Ав-нежской, Комельской и Паршенской волостях) и его отец, литвин Мартын Синбо-ровский (или Мартынко Осинборовский), Ларион и Прокофий Ольшевские, иноземец Яков Варпуховской, иноземец «старого выезда» Адам Скульмовский и его четверо детей Андрей, Михаил и два Ивашки, вдова иноземца Михаила Мишевского Ульяна и ее сыновья Юрий и Михалко (имели поместный оклад в Обнорской и Ши-легодской волостях), иноземец Иван Дмитриевич Селунский и девка Евлампия – дочь иноземца Якова Вольского[115]. В Заозерской половине Вологодского у. в Кумзерской вол. в Шапшенском и Азлинском станках владельцами поместий и вотчин значились смоляне Семен Тимофеев Сназин, Данила и Григорий Васильевы Румянцовы, Богдан Петров Писарев и его брат Дружина, Иван Владимирович Панов и Павел Иванович Олтуфьев и др.[116] В Надпорожском станку в волости Даргуне половиной с. Семеновское и в Верховской трети в Тошенской вол. д. Василково на р. Вологда, д. Парухино, д. Паилово на р. Меша владели смоляне Сила и Федор Григорьевы Шишкины[117]. В Троецкой трети в Васильевском станку д. Иконниково владел литвин Г.П. Варпохоловский[118]. В Комельской и Овневской (Авнежской) волостях – вологодские помещики старого выезда иноземцы Воинка и Осипка Романовы дети Закревскова[119]. В Сямженской и Ракульской волостях – иноземец Г.И. Янковский[120]. В Кумзерской вол. во Фроловском и Долгом станках и в Томашевской вол. – иноземцы Федор Мозолевский и Петр Мархров[121]. В Заозерской половине в Уточенской волости – иноземец Михайло Стрыжевский[122]. В Корнской вол. д. Крутец – иноземец Окат Волошенин, в той же волости полдеревни Лупиной, Лукино тож, принадлежало Якову Волошенину[123]. В Томашевской вол. – смолянин Иван Степанов Юрьев. В Здвиженской вол. за иноземцем Борисом Андреевичем Хилковым с. Здвиженское «на речке на Водле»[124]. В Лещовской вол. в числе помещиков названы несколько иноземцев[125]. В Водожской вол. (деревни Хмельники, Семино, Львовка) – смолянин Иван Семенов сын Шестаков[126]. Кроме того, получили ввозные грамоты на поместья в Вологодском у. еще смоляне Д.Г. Булычов, Я.И. Уваров, М.А. и Я.А. Полуехтовы, С.Я. Милославский, В.М. Рогульский, И.М. Ленин, Г.В. Битяговский, А.С. и Б. Бердяевы, Нарафет Островский, ротмистр поляк С.А. Граевский, ротмистр Любомерский и др.[127]