Слепой отец сделал Ивана своим сопроводителем и
еще при своей жизни дал ему титул великого князя. Вы-
росши в тяжелое время междоусобий и смут, Иван рано
приобрел житейский опыт и привычку к делам. Одаренный
большим умом и сильной волей, он блестяще повел свои
дела и, можно сказать, закончил собирание великорусских
земель под властью Москвы, образовав из своих владений
единое Великорусское государство. Когда он начал кня-
жить, его княжество было окружено почти отовсюду русс-
кими владениями: господина Великого Новгорода, князей
тверских, ростовских, ярославских, рязанских. Иван Ва-
сильевич подчинил себе все эти земли или силой, или
мирными соглашениями. В конце своего княжения он имел
лишь иноверных и иноплеменных соседей: шведов, немцев,
литву, татар. Одно это обстоятельство должно было изме-
нить его политику. Ранее, окруженный такими же, как он
сам, владетелями, Иван был одним из многих удельных
князей, хотя бы и самым сильным; теперь, уничтожив этих
князей, он превратился в единого государя целой народ-
ности. В начале своего княжения он мечтал о примыслах,
как мечтали о них его удельные предки; в конце же он
должен был думать о защите целого народа от иноверных и
иноземных его врагов. Коротко говоря, сначала его поли-
тика была удельной, а затем эта политика стала нацио-
нальной.
Приобретя такое значение, Иван III не мог, разуме-
ется, делиться своей властью с другими князьями мос-
ковского дома. Уничтожая чужие уделы (в Твери, Ярослав-
ле, Ростове), он не мог оставлять удельных порядков в
своей собственной родне. Для изучения этих порядков мы
имеем большое количество духовных завещаний московских
князей XIV и XV вв. и по ним видим, что постоянных пра-
вил, которыми бы устанавливался однообразный порядок
владения и наследования, не было; все это определялось
каждый раз завещанием князя, который мог передать свои
владения кому хотел. Так, например, князь Семен, сын
Ивана Калиты, умирая бездетным, завещал свой личный
удел жене, помимо братьев. Князья смотрели на свои зе-
мельные владения, как на статьи своего хозяйства, и со-
вершенно одинаково делили и движимое имущество, и част-
ные земельные владения, и государственную территорию.
Последняя обыкновенно делилась на уезды и волости по их
хозяйственному значению или по историческому происхож-
дению. Каждый наследник получал свою долю в этих зем-
лях, точно так же как получал свою долю и в каждой
статье движимого имущества. Самая форма духовных грамот
князей была та же, что и форма духовных завещаний лиц;
точно так же грамоты совершались при свидетелях и по
благословению духовных отцов. По завещаниям можно хоро-
шо проследить отношения князей друг к другу. Каждый
удельный князь владел своим уделом независимо; младшие
удельные князья должны были слушаться старшего, как от-
ца, а старший должен был заботиться о младших; но это
были скорее нравственные, нежели политические обязан-
ности. Значение старшего брата обусловливалось чисто
материальным количественным преобладанием, а не излиш-
ком прав и власти. Так, например, Дмитрий Донской дал
старшему из пяти сыновей треть всего имущества, а Васи-
лий Темный -- половину. Иван III уже не хотел довольст-
воваться избытком одних материальных средств и желал
полного господства над братьями. При первой возможности
он отнимал уделы у своих братьев и ограничивал их ста-
рые права. Он требовал от них повиновения себе, как го-
сударю от подданных. Составляя свое завещание, он силь-
но обделил своих младших сыновей в пользу старшего их
брата, великого князя Василия и, кроме того, лишил их
всяких державных прав, подчинив великому князю, как
простых служебных князей. Словом, везде и во всем Иван
проводил взгляд на великого князя, как на единодержав-
ного и самодержавного монарха, которому одинаково под-
чинены как его служилые князья, так и простые слуги.
Новыя мысль о народном единодержавном государе вела к
переменам в дворцовой жизни, к установлению придворного
этикета ("чина"), к большей пышности и торжественности
обычаев, к усвоению разных эмблем и знаков, выражавших
понятие о высоком достоинстве великокняжеской власти.
Так, вместе с объединением северной Руси совершалось
превращение московского удельного князя в государя-са-
модержца всей Руси.
Наконец, став национальным государем, Иван III ус-
воил себе новое направление во внешних отношениях Руси.
Он сбросил с себя последние остатки зависимости от зо-
лотоордынского хана. Он начал наступательные действия
против Литвы, от которой Москва до тех пор только обо-
ронялась. Он даже заявил притязания на все те русские
области, которыми со времен Гедимина владели литовские
князья: называя себя государем "всея Руси", он под эти-
ми словами разумел не только северную, но и южную, и
западную Русь. Твердую наступательную политику вел Иван
III и относительно Ливонского ордена. Он умело и реши-
тельно пользовался теми силами и средствами, которые
накопили его предки и которые он сам создал в объеди-
ненном государстве.
В этом и заключается важное историческое значение
княжения Ивана III. Объединение северной Руси вокруг
Москвы началось давно: при Дмитрии Донском обнаружились
первые его признаки; совершилось же оно при Иване III.
С полным правом поэтому Ивана III можно назвать созда-
телем Московского государства.
Подчинение Великого Новгорода. Мы знаем, что в
последнее время самостоятельной новгородской жизни в
Новгороде шла постоянная вражда между лучшими и меньши-
ми людьми. Часто переходя в открытые усобицы, эта враж-
да ослабляла Новгород и делала его легкой добычей для
сильных соседей -- Москвы и Литвы. Все великие московс-
кие князья старались взять Новгород под свою руку и
держать там своих служилых князей в качестве московских
наместников. Не раз за неповиновение новгородцев вели-
ким князьям москвичи ходили войной на Новгород, брали с
него окуп (контрибуцию) и обязывали новгородцев к пос-
лушанию. После победы над Шемякой, который скрылся в
Новгороде, Василий Темный разгромил новгородцев, взял с
них 10 000 рублей и заставил присягнуть на том, что
Новгород будет ему послушен и не будет принимать никого
из враждебных ему князей. Притязания Москвы на Новгород
заставляли новгородцев искать союза и защиты у литовс-
ких великих князей; а те, со своей стороны, при всякой
возможности старались подчинить себе новгородцев и бра-
ли с них такие же окупы, как Москва, но в общем плохо
помогали против Москвы. Поставленные между двух страш-
ных врагов, новгородцы пришли к убеждению в том, что
они сами не могут охранить и поддержать свою независи-
мость и что только постоянный союз с кем-либо из сосе-
дей может продлить существование Новгородского госу-
дарства. В Новгороде образовались две партии: одна --
за соглашение с Москвой, другая -- за соглашение с Лит-
вой. За Москву стояло по преимуществу простонародье, за
Литву -- бояре. Простые новгородцы видели в московском
князе православного и русского государя, а в литовском
-- католика и чужака. Передаться из подчинения Москве в
подчинение Литве значило бы для них изменить своей вере
и народности. Бояре же новгородские, с семьей Борецких
во главе, ожидали от Москвы полного разрушения старого
новгородского строя и мечтали сохранить его именно в
союзе с Литвой. После разгрома Новгорода при Василии
Темном литовская партия в Новгороде взяла верх и стала
подготовлять освобождение от московской зависимости,
установленной при Темном, -- путем перехода под покро-
вительство литовского князя. В 1471 г. Новгород, руко-
водимый партией Борецких, заключил с литовским великим
князем и королем польским Казимиром Ягайловичем (иначе:
Ягеллончиком) союзный договор, по которому король обя-
зался защищать Новгород от Москвы, дать новгородцам
своего наместника и соблюдать все вольности новгородс-
кие и старину.
Когда в Москве узнали о переходе Новгорода к Лит-
ве, то взглянули на это, как на измену не только вели-
кому князю, но и вере и русскому народу. В этом смысле
великий князь Иван писал в Новгород, убеждая новгород-
цев отстать от Литвы и короля-католика. Великий князь
собрал у себя большой совет из своих военачальников и
чиновников вместе с духовенством, объявил на совете все
новгородские неправды и измену и спрашивал у совета
мнения о том, начать ли немедля войну с Новгородом или
ждать зимы, когда замерзнут новгородские реки, озера и
болота. Решено было воевать немедля. Походу на новго-
родцев придан был вид похода за веру на отступников:
как Дмитрий Донской вооружился на безбожного Мамая,
так, по словам летописца, благоверный великий князь
Иоанн пошел на этих отступников от православия к ла-
тинству. Московская рать разными дорогами вошла в нов-
городскую землю. Под начальством князя Даниила Холмско-
го она скоро победила новгородцев: сначала один мос-
ковский отряд на южных берегах Ильменя разбил новго-
родское войско, а затем в новой битве на р. Шелони
главные силы новгородцев потерпели страшное поражение.
Посадник Борецкий попал в плен и был казнен. Дорога на
Новгород была открыта, а Литва не помогла Новгороду.
Пришлось новгородцам смириться пред Иваном и просить
пощады. Они отказались от всяких сношений с Литвой и
обязались быть неотступными от Москвы; сверх того они
заплатили великому князю огромный окуп в 15 1/2 тыс.
рублей. Иван возвратился в Москву, а в Новгороде возоб-
новились внутренние смуты. Обижаемые своими насильника-
ми, новгородцы жаловались великому князю на обидчиков,
и Иван лично отправился в 1475 г. в Новгород для суда и
управы. Правосудие московского князя, не пощадившего на
своем суде сильных бояр, повело к тому, что новгородцы,
терпевшие обиды у себя дома, стали ездить из года в год
в Москву просить суда у Ивана. Во время одного из таких
приездов два чиновника новгородских титуловали великого
князя "государем", тогда как раньше новгородцы звали
московского князя "господином". Разница была большая:
слово "государь" в то время значило то же, что теперь
значит слово "хозяин"; государем тогда называли своего
хозяина рабы и слуги. Для вольных же новгородцев князь
не был "государем", и они его звали почетным титулом
"господин", так же точно, как звали и свой вольный го-
род "господином Великим Новгородом". Естественно, что
Иван мог схватиться за этот повод, чтобы покончить с
новгородской вольностью. Его послы спросили в Новгоро-
де: на каком основании новгородцы называют его госуда-
рем и какого хотят государства? Когда же новгородцы от-
реклись от нового титула и сказали, что никого не упол-
номочивали называть Ивана государем, то Иван пошел по-
ходом на Новгород за их ложь и запирательство. Новгород
не имел сил бороться с Москвой, Иван осадил город и на-
чал переговоры с новгородским владыкой Феофилом и боя-
рами. Он потребовал безусловной покорности и объявил,
что хочет в Новгороде такого же государства, как в
Москве: вечу не быть, посаднику не быть, а быть мос-
ковскому обычаю, как государи великие князья держат
свое государство у себя в московской земле. Долго дума-
ли новгородцы и, наконец, смирились: в январе 1478 г.
согласились они на требование великого князя и целовали
ему крест. Новгородское государство перестало существо-
вать; вечевой колокол был увезен в Москву. Туда же была
отправлена семья бояр Борецких, во главе которой стояла
вдова посадника Марфа (ее считали руководительницей
противомосковской партии в Новгороде). Вслед за Великим
Новгородом были подчинены Москвой и все новгородские
земли. Из них Вятка оказала некоторое сопротивление. В
1489 г. московские войска (под начальством князя Дании-
ла Щеняти) силой покорили Вятку.
В первый год после подчинения Новгорода великий
князь Иван не налагал своей опалы на новгородцев" и не
принимал крутых мер против них. Когда же в Новгороде
попробовали восстать и вернуться к старине, -- всего
через год после сдачи великому князю, -- тогда Иван на-
чал с новгородцами крутую расправу. Владыка новгородс-
кий Феофил был взят и отправлен в Москву, а взамен его
был прислан в Новгород архиепископ Сергий. Много новго-
родских бояр было казнено, еще больше было переселено
на восток, в московские земли. Исподволь все лучшие лю-
ди новгородские были выведены из Новгорода, а земли их
взяты на государя и розданы московским служилым людям,
которых великий князь в большом числе поселил в новго-
родских пятинах. Таким образом исчезла совсем новго-
родская знать, а с ней исчезла и память о новгородской
вольности. Меньшие люди новгородские, смерды и половни-
ки, были избавлены от боярского гнета; из них были об-
разованы крестьянские податные общины на московский об-
разец. В общем, их положение улучшилось, и они не имели
побуждения жалеть о новгородской старине. С уничтожени-
ем новгородской знати пала и новгородская торговля с
Западом, тем более что Иван III выселил из Новгорода
немецких купцов. Так была уничтожена самостоятельность
Великого Новгорода. Псков пока сохранил свое самоуправ-
ление, ни в чем не выходя из воли великого князя.
Подчинение удельных княжеств. При Иване III дея-
тельно продолжалось подчинение и присоединение удельных
земель. Те из мелких ярославских и ростовских князей,
которые до Ивана III сохранили еще свою независимость,
при Иване все передали свои земли Москве и били челом
великому князю, чтобы он принял их к себе в службу.
Становясь московскими слугами и обращаясь в бояр мос-
ковского князя, эти князья сохраняли за собой свои ро-
довые земли, но уже не в качестве уделов, а как простые
вотчины. Они были их частными собственностями, а "госу-
дарем" их земель почитался уже московский великий
князь. Таким образом все мелкие уделы были собраны
Москвой; оставались только Тверь и Рязань. Эти "великие
княжения", когда-то боровшиеся с Москвой, теперь были
слабы и сохраняли только тень своей независимости. Пос-
ледние рязанские князья, два брата -- Иван и Федор, бы-
ли родными племянниками Ивана III (сыновьями его сестры
Анны). Как мать их, так и сами они не выходили из воли
Ивана, и великий князь, можно сказать, сам правил за
них Рязанью. Один из братьев (князь Федор) скончался
бездетным и завещал свой удел дяде великому князю, от-
дав, таким образом, добровольно половину Рязани Москве.
Другой брат (Иван) умер также молодым, оставив малютку
сына по имени Иван, за которого правила его бабушка и
брат ее Иван III. Рязань оказалась в полной власти
Москвы. Повиновался Ивану III и тверской князь Михаил
Борисович. Тверская знать ходила даже с москвичами по-
корять Новгород. Но позднее, в 1484--1485 гг., отноше-
ния испортились. Тверской князь завел дружбу с Литвой,
думая от литовского великого князя получить помощь про-
тив Москвы. Иван III, узнав об этом, начал войну с
Тверью и, конечно, победил. Михаил Борисович убежал в
Литву, а Тверь была присоединена к Москве (1485). Так
совершилось окончательное объединение северной Руси.
Мало того, объединительная национальная политика
Москвы влекла к московскому государю и таких служилых
князей, которые принадлежали не северной Руси, а Ли-
товско-Русскому княжеству. Князья вяземские, одоевские,
новосильские, воротынские и многие другие, сидевшие на
восточных окраинах Литовского государства, бросали сво-
его великого князя и переходили на службу московскую,
подчиняя московскому князю и свои земли. Именно переход
старых русских князей от католического государя Литвы к
православному князю северной Руси и давал повод мос-
ковским князьям считать себя государями всей Русской
земли, даже и той, которая находилась под литовским
владычеством и хотя еще не соединялась с Москвой, но
должна была, по их мнению, соединиться по единству ве-
ры, народности и старой династии Св. Владимира.
Семейные и придворные дела. Необыкновенно быстрые
успехи великого князя Ивана III в собирании русских зе-
мель сопровождались существенными переменами в московс-
ком придворном быту. Первая жена Ивана III, тверская
княжна Мария Борисовна, умерла рано, в 1467 г., когда
Ивану не было еще и 30 лет. После нее у Ивана остался
сын -- князь Иван Иванович "Молодой", как его обыкно-
венно называли. В ту пору уже завязывались сношения
Москвы с западными странами. По разным причинам, римс-
кий папа был заинтересован тем, чтобы установить сноше-
ния с Москвой и подчинить ее своему влиянию. От папы и
вышло предположение устроить брак молодого московского
князя с племянницей последнего константино польского
императора Зоей-Софией Палеолог. После взятия Царьграда
турками (1453) брат убитого императора Константина Па-
леолога, по имени Фома, бежал с семейством в Италию и
там умер, оставив детей на попечение папы. Дети были
воспитаны в духе Флорентийской унии, и папа имел осно-
вания надеяться, что, выдав Софью за московского князя,
он получит возможность ввести унию в Москву. Иван III
согласился начать сватовство и отправил в Италию послов
за невестой. В 1472 г. она приехала в Москву и брак
состоялся. Однако надеждам папы не было суждено осу-
ществиться: папский легат, сопровождавший Софью, не
имел никакого успеха в Москве; сама Софья ничем не со-
действовала торжеству унии, и, таким образом, брак мос-
ковского князя не повлек за собой никаких видимых пос-
ледствий для Европы и католичества [*Роль Софьи Палео-
лог основательно исследована проф. В. И. Саввою ("Мос-
ковские цари и Византийские василевсы", 1901).]. Но он
имел некоторые последствия для московского двора.
Во-первых, он содействовал оживлению и укреплению
завязавшихся в ту эпоху сношений Москвы с Западом, с
Италией в особенности. Вместе с Софьей прибыли в Москву
греки и итальянцы; приезжали они и впоследствии. Вели-
кий князь держал их у себя, как "мастеров", поручая им
строение крепостей, церквей и палат, литье пушек, че-
канку монеты. Иногда этим мастерам вверялись дипломати-
ческие дела, и они ездили в Италию с поручениями от ве-
ликого князя. Выезжих итальянцев в Москве называли об-
щим именем "фрязин" (от "фряг", "франк"); таким образом
действовали в Москве Иван Фрязин, Марк Фрязин, Антоний
Фрязин и т. п. Из итальянских мастеров особой извест-
ностью пользовался Аристотель Фиоравенти, построивший в
Московском Кремле знаменитые Успенский собор и Гранови-
тую палату. Вообще трудами итальянцев при Иване III
Кремль был обстроен и украшен заново. Рядом с "фряжски-
ми" мастерами у Ивана III работали и немецкие, хотя в
его пору они не играли первой роли; выдавались только
лекаря-"немчины". Кроме мастеров, в Москве появлялись
иноземцы гости (например, греческая родня Софьи) и пос-
лы от западноевропейских государей. (Между прочим, по-
сольство от римского императора предлагало Ивану III
титул короля, от которого Иван отказался). Для приема
гостей и послов при московском дворе был выработан оп-
ределенный "чин" (церемониал), совсем отличный от того
чина, который соблюдался прежде при приемах татарских
посольств. И вообще порядок придворной жизни при новых
обстоятельствах изменился, стал сложнее и церемоннее.
Во-вторых, появлению в Москве Софьи московские лю-
ди приписывали большие перемены в характере Ивана III и
замешательства в княжеской семье. Они говорили, что,
как пришла Софья с греками, так земля замешалася, и
пришли нестроения великие. Великий князь изменил свое
обращение с окружающими: стал держать себя не так прос-
то и доступно, как прежде, требовал знаков внимания к
себе, стал взыскателен и легко опалялся (налагал неми-
лость) на бояр. Он стал обнаруживать новое, непривычно
высокое представление о своей власти. Женившись на гре-
ческой царевне, он как будто считал себя преемником ис-
чезнувших греческих императоров и намекал на это преем-
ство тем, что усвоил себе византийский герб -- двугла-
вого орла. Словом, после брака с Софьей Иван III проя-
вил большое властолюбие, которое потом испытала на себе
и сама великая княгиня. В конце своей жизни Иван совсем
было поссорился с Софьей и отдалил ее от себя. Ссора их
произошла по вопросу о престолонаследии. Сын Ивана III
от первого брака, Иван Молодой, умер в 1490 г., оставив
великому князю маленького внука Дмитрия. Но у великого
князя был другой сын от брака с Софьей -- Василий. Кому
было наследовать престол московский: внуку Дмитрию или
же сыну Василию? Сначала Иван III решил дело в пользу
Дмитрия и при этом наложил свою опалу на Софью и Васи-
лия. Дмитрия он при своей жизни венчал на царство
(именно на царство, а не на великое княжение). Но через
год отношения переменились: Дмитрий был отстранен, а
Софья с Василием снова вошли в милость. Василий получил
титул великого князя и стал соправителем отца. При этих
переменах терпели придворные Ивана III: с опалой на
Софью попали в немилость ее приближенные, причем нес-
колько человек было даже казнено смертью; с опалой на
Дмитрия великий князь также воздвиг гонение на некото-
рых бояр и одного из них казнил.
Вспоминая все то, что происходило при дворе Ивана
III после его женитьбы на Софье, московские люди выска-
зывали осуждение Софье и считали ее влияние на мужа
скорее вредным, чем полезным. Ей они приписывали паде-
ние старых обычаев и разные новизны в московском быту,
а также и порчу характера ее мужа и сына, ставших
властными и грозными монархами. Не следует, однако,
преувеличивать значение личности Софьи: если бы ее и
вовсе не было при московском дворе, все равно московс-
кий великий князь сознал бы свою силу и полновластие, и
сношения с Западом все равно завязались бы. К этому вел
весь ход московской истории, в силу которого московский
великий князь стал единым государем могучей великорусс-
кой народности и соседом нескольких европейских госу-
дарств.
Внешняя политика Ивана III. Во время Ивана III су-
ществовали уже три самостоятельных татарских орды в
пределах нынешней России. Золотая Орда, истощенная усо-
бицами, доживала свой век. Рядом с ней в XV в. образо-
валась в Черноморье Крымская Орда, в которой утверди-
лась династия Гиреев (потомков Ази-Гирея). В Казани зо-
лотоордынские выходцы основали, также в середине XV в.,
особую орду, объединив под татарской властью финских
инородцев: мордву, черемису, вотяков. Пользуясь несог-
ласиями и постоянными междоусобиями среди татар, Иван
III исподволь добился того, что подчинил Казань своему
влиянию и сделал своим подручником казанского хана или
"царя" (тогда ханов москвичи называли царями). С крымс-
ким царем у Ивана III образовалась прочная дружба, так
как оба они имели общего врага -- Золотую Орду, против
которой и действовали вместе. Что же касается до Золо-
той Орды, то Иван III прекратил всякие зависимые к ней
отношения: не давал дани, не ехал в Орду, не оказывал
почтения хану. Рассказывали, что однажды Иван III даже
бросил на землю и топтал ногой ханскую "басму", т.е.
тот знак (по всей вероятности, золотую пластину, "же-
тон" с надписью), который хан вручил своим послам к
Ивану, как доказательство их полномочий и власти. Сла-
бый золотоордынский хан Ахмат пытался действовать про-
тив Москвы в союзе с Литвой; но так как Литва не давала
ему верной помощи, то он ограничивался набегами на мос-
ковские границы. В 1472 г. он пришел к берегам Оки и,
пограбив, ушел назад, не смея идти на саму Москву. В
1480 г. он повторил свой набег. Оставив вправо от себя
верховья Оки, Ахмат пришел на р. Угру, в пограничные
между Москвой и Литвой места. Но и здесь он не получил
никакой помощи от Литвы, а Москва встретила его сильной
ратью. На Угре и стали друг против друга Ахмат и Иван
III -- оба в нерешимости начать прямой бой. Иван III
велел готовить столицу к осаде, отправил свою жену
Софью из Москвы на север и сам приезжал с Угры к Моск-
ве, боясь как татар, так и своих родных братьев (это
прекрасно показано в статье А. Е. Преснякова "Иван III
на Угре"). Они были с ним в ссоре и внушали ему подоз-
рение в том, что изменят в решительную минуту. Осмотри-
тельность Ивана и медлительность его показались народу
трусостью, и простые люди, готовясь в Москве к осаде,
открыто негодовали на Ивана. Духовный отец великого
князя, архиепископ ростовский Вассиан, и словом и пись-
менным "посланием", увещевал Ивана не быть "бегуном", а
храбро стать против врага. Однако Иван так и не решился
напасть на татар. В свою очередь и Ахмат, простояв на
Угре с лета до ноября месяца, дождался снегов и морозов
и должен был уйти домой. Сам он скоро был убит в усоби-
це, а его сыновья погибли в борьбе с Крымской Ордой, и
самая Золотая Орда окончательно распалась (1502). Так
окончилось для Москвы "татарское иго", спадавшее посте-
пенно и в последнюю свою пору бывшее номинальным. Но не
окончились для Руси беды от татар. Как крымцы, так и
казанцы, и нагаи, и все мелкие кочевые татарские орды,
близкие к русским границам и "украйнам", постоянно на-
падали на эти украйны, жгли, разоряли жилища и имущест-
во, уводили с собой людей и скот. С этим постоянным та-
тарским разбоем русским людям пришлось бороться еще
около трех столетий.
Отношения Ивана III к Литве при великом князе Ка-
зимире Ягайловиче не были мирными. Не желая усиления
Москвы, Литва стремилась поддерживать против Москвы Ве-
ликий Новгород и Тверь, поднимала на Ивана III татар.
Но у Казимира не было достаточно сил, чтобы вести с
Москвой открытую войну. После Витовта внутренние ослож-
нения в Литве ослабили ее. Усиление польского влияния и
католической пропаганды создало в Литве много недоволь-
ных князей; они, как мы знаем, уходили в московское
подданство со своими вотчинами. Это еще более умаляло
литовские силы и делало для Литвы очень рискованным
открытое столкновение с Москвой. Однако оно стало неиз-
бежным по смерти Казимира (1492), когда Литва избрала
себе великого князя особо от Польши. В то время как ко-
ролем Польши стал сын Казимира Ян Альбрехт, в Литве
вокняжился его брат Александр Казимирович. Воспользо-
вавшись этим разделением, Иван III начал войну против
Александра и добился того, что Литва формально уступила
ему земли князей, перешедших в Москву (вяземских, ново-
сильских, одоевских, воротынских, белевских), и кроме
того, признала за ним титул "государя всея Руси". Зак-
лючение мира было закреплено тем, что Иван III выдал
свою дочь Елену замуж за Александра Казимировича. Алек-
сандр был сам католик, но обещал не принуждать к като-
личеству своей православной супруги. Однако ему трудно
было сдержать это обещание из-за внушений своих католи-
ческих советников. Судьба великой княгини Елены Иванов-
ны была очень печальна, и ее отец напрасно требовал от
Александра лучшего с ней обращения. С другой стороны, и
Александр обижался на московского великого князя. К
Ивану III на службу продолжали проситься православные
князья из Литвы, объясняя свое нежелание оставаться под
властью Литвы гонением на их веру. Так, Иван III принял
к себе князя бельского и князей новгород-северского и
черниговского с громадными вотчинами по Днепру и Десне.
Война между Москвой и Литвой стала неизбежна. Она шла с
1500 по 1503 г., причем сторону Литвы принял Ливонский
орден, а сторону Москвы -- крымский хан. Окончилось де-
ло перемирием, по которому Иван III удержал за собой
все приобретенные им княжества. Было очевидно, что
Москва в ту минуту была сильнее Литвы, точно так же как
она была сильнее и ордена. Орден, несмотря на отдельные
военные удачи, заключил с Москвой также не особенно по-
четное перемирие. До Ивана III, под напором с запада,
Московское княжество уступало и проигрывало; теперь
московский великий князь сам начинает наступать на сво-
их соседей и, увеличивая с запада свои владения, откры-
то высказывает притязание на присоединение к Москве
всех вообще русских земель.
Воюя со своими западными соседями, Иван III искал
дружбы и союзов в Европе. Москва при нем вступила в
дипломатические сношения с Данией, с императором, с
Венгрией, с Венецией, с Турцией. Окрепшее русское госу-
дарство входило понемногу в круг европейских междуна-
родных отношений и начинало свое общение с культурными
странами Запада.
Великий князь Василий III Иванович. Иван III, по
примеру своих предков, составил завещание, в котором
поделил свои владения между своими пятью сыновьями. По
форме это завещание было похоже на старые княжеские ду-
шевные грамоты, но по сути своей оно окончательно уста-
навливало новый порядок единодержавия в Московском го-
сударстве. Старшего своего сына Василия Иван III делал
прямо государем над братьями и ему одному давал держав-
ные права. Василий получил один 66 городов, а четверо
его братьев -- только тридцать, и притом мелких. Васи-
лий один имел право бить монету, сноситься с другими
государствами; он наследовал все выморочные уделы без-
детных родственников; только его детям принадлежало ве-
ликое княжение, от которого отказались заранее его
братья. Таким образом Василий был государем, а его
братья и прочая родня -- подданными. Такова основная
мысль завещания Ивана III.
Василий III наследовал властолюбие своего отца, но
не имел его талантов. Вся его деятельность была продол-
жением того, что делал его отец. Чего не успел довер-
шить Иван III, то доканчивал Василий. Покорив Новгород,
Иван оставил прежнее самоуправление в Пскове. Внутрен-
няя жизнь Пскова не давала тогда поводов к вмешательст-
ву в его дела. Во Пскове не было внутренних усобиц. На-
ходясь на окраине Русской земли, в постоянном страхе от
литвы и немцев, Псков крепко держался Москвы, был ей
послушен и всегда имел у себя, вместо самостоятельного
князя, московского наместника. При таких условиях
псковское вече не могло сохранить за собой прежнего са-
мостоятельного политического значения; оно стало орга-
ном местного самоуправления под главенством московского
государя. Однако послушание псковичей великому князю не
обеспечивало их от притеснений со стороны московских
наместников. Псковичи жаловались на своих "князей" в
Москву, а наместники жаловались на псковичей. В 1510
г., после одной из таких ссор, Василий III уничтожил
вече во Пскове, взял в Москву вечевой колокол и вывел
из Пскова на жительство в московские волости 300 семей
псковичей, а на их место прислал столько же семей из
московских городов. Псков не оказал великому князю ни-
какого сопротивления:
псковичи только слезами оплакивали потерю своей
вековой вольности и жаловались, что город их поруган и
разорен, "а псковичи бедные не ведали правды московс-
кие".
То же было и с Рязанью. Иван III, овладев одной
половиной Рязани, другую оставил за малолетним рязанс-
ким князем Иваном, но управлял Рязанью за него, как его
дед. Московская опека продолжалась и при Василии III.
Однако, возмужав, рязанский князь стал тяготиться зави-
симостью от Москвы и мечтать о самостоятельности. Заме-
тив это, Василий арестовал князя Ивана, а его волость
присоединил к Москве (1517). Как и во Пскове, рязанцев
толпами выводили в московские волости, а на их место
селили москвичей. Такой "вывод" из покоренных земель
делали для того, чтобы уничтожить в них возможность
восстаний и отпадении от Москвы.
Наконец, оставались еще князья Северной земли, пе-
решедшие к Ивану III от литовского великого князя со
своими волостями. Василий III, воспользовавшись их
распрями, выгнал этих князей из их городов и взял их
владения к Москве (1523). Таким образом, все так назы-
ваемые "уделы" были упразднены, и в Московском госу-
дарстве остались только простые служилые князья, кото-
рые в своих вотчинах не имели уже никаких державных
прав и служили великому князю, как простые бояре.
Внешняя политика Василия была продолжением полити-
ки предшествующего княжения. Москва по-прежнему притя-
гивала к себе выходцев из Литвы (князья Глинские), а
Литва, как и ранее, не могла примириться с уходом кня-
зей из литовского подданства. Дважды вспыхивала война
между Василием III и литовским великим князем Сигизмун-
дом Казимировичем. Василий III овладел в 1514 г. Смо-
ленском, имевшим важное военное значение. Как ни стара-
лись литовцы, эта крепость осталась в московских руках,
и Литва была вынуждена заключить (в 1522 г.) перемирие
с уступкой Смоленска Москве до "вечного мира" или "до-
кончания". Но этого "докончания" так и не было достиг-
нуто в течение более чем столетия, ибо Литва и Москва
никак не могли размежевать между собой спорные промежу-
точные между ними русские волости.
Татарские отношения после падения Золотой Орды не
стали легче для Москвы. Дружба с Крымом при Василии III
прекратилась, а влияние Москвы в Казани не было прочно.
И со стороны Крыма, и со стороны Казани на русские об-
ласти совершались постоянные набеги. На южных границах
Московского государства грабили крымцы; в местах ниже-
городских, костромских и галицких -- казанские татары и
подчиненная им мордва и черемиса. От татарской и чере-
мисской "войны" русские люди не могли жить спокойно у
себя дома и не имели возможности колонизовать ни плодо-
родной черноземной полосы на юге от Оки (так называемо-
го "дикого поля"), ни лесных пространств за Волгой по
рр. Унже и Ветлуге. Вся восточная и южная окраина госу-
дарства была в постоянном страхе татарских набегов. Ма-
ло того, если татарам удавалось не встретить на грани-
цах Руси московской сторожевой рати, они устремлялись в
центральные русские волости и добирались даже до самой
Москвы. Василию III оставалось только сторожить свои
границы и при случае вмешиваться во внутренние дела та-
тар и укреплять среди них свое влияние. В Казани это и
удавалось. Крым же, к сожалению, был так далек от Моск-
вы, что нельзя было хорошо следить за крымцами и влиять
на них. Московское правительство ограничивалось тем,
что посылало в Крым посольство с "поминками", т.е. по-
дарками, которыми думало задобрить и замирить врага; а
в то же время ежегодно летом на южной границе государс-
тва (шедшей по берегу средней Оки и потому называвшейся
тогда "берегом") ставились войска, чтобы стеречь "бе-
рег" от внезапных набегов. Сверх того, в наиболее опас-
ных местах строили на Оке и за Окой недоступные для та-
тар каменные крепости (Калуга, Тула, Зарайск) и помеща-
ли в них войска.
Василий III был женат на Соломонии из боярского
рода Сабуровых и не имел детей. Он, однако, никак не
хотел оставить великого княжения своим братьям (Юрию и
Андрею), так как, по его мнению, они и своих уделов не
умели устроить. Поэтому, с разрешения митрополита (Да-
ниила), он заставил свою жену постричься в монахини (с
именем Софьи) и отправил ее на житье в Суздальский
женский Покровский монастырь. Сам же женился вторично,
взяв за себя княжну Елену Васильевну Глинскую, из рода
литовских выходцев. В этом браке у него было два сына,
Иван и Юрий. Старшему из них было всего 3 года, когда
Василий III заболел случайным нарывом и умер, не дожив
до 60 лет.
Отношения к боярству. Властный, требовательный и
строгий, Василий не обладал достоинствами Ивана III, но
зато еще более его любил власть и умел показать свое
могущество и самовластие всем его окружавшим. При нем
простые удельные отношения подданных к государю исчеза-
ют. Герберштейн, германский посол, бывший в ту пору в
Москве, замечает, что Василий III имел власть, какой не
обладал ни один монарх, и затем добавляет, что когда
спрашивают москвичей о неизвестном им деле, они гово-
рят, равняя князя с Богом: "Мы этого не знаем, знает
Бог да государь". Такой казалась власть государя ино-
земцам; но пойманные ими фразы назначались не только
для того, чтобы политически возвысить государя в дипло-
матических сношениях с иноземцами; внутренние отношения
действительно менялись, и власть московского государя
росла не только по отношению к удельным князьям как
власть единого властителя сильного государя, но и в от-
ношениях подданных. Эта перемена, отношений к подданным
резче всего сказалась изменениями в быте боярства.
В Москве издавна, благодаря богатству московских
князей и другим причинам, собралось многочисленное бо-
ярство: со времени Ивана Калиты с юга и с запада приез-
жали сюда именитые бояре и мало-помалу около московско-
го великокняжеского стола столпилось больше слуг, чем у
кого бы то ни было из других русских князей. Основанием
отношений между князем и боярами до половины XV в. в
Москве был договор; боярин приходил "служить князю", а
князь за это должен был его "кормить", -- вот главное
условие договора. Сообразно с этим каждый служилый боя-
рин имел право на "кормление" по заслугам и вместе с
тем право отъезда и участия в совете князя. До половины
XV в. интересы боярства были тесно связаны с интересами
князя: боярин должен был стараться об усилении своего
князя, так как чем сильнее князь, тем лучше служить бо-
ярину и тем безопаснее его вотчина. Князья в свою оче-
редь признавали заслуги бояр, что видим из завещания
Дмитрия Донского, в котором он советует детям во всем
держаться совета бояр. Словом, московские князья и боя-
ре составляли одну дружную политическую силу. Но с по-
ловины XV в. изменяется состав московского боярства и
изменяется отношение боярства к государю. С этого вре-
мени в княжение Ивана III и Василия III, в эпоху окон-
чательного подчинения и присоединения уделов, замечает-
ся прилив новых слуг к московскому двору: во-первых,
это удельные князья, потерявшие или уступившие свои
уделы московскому князю; во-вторых, это удельные
князья, которые ранее потеряли свою самостоятельность и
служили другим удельным князьям; наконец, это бояре --
слуги удельных князей, перешедшие вместе со своими
князьями на службу к московскому князю. Толпа княжеских
слуг увеличивалась еще новыми пришельцами из Литвы, --
это были литовские и русские князья, державшиеся пра-
вославия под властью литовских владетелей и после унии
1386 г. стремившиеся перейти со своими уделами под
власть православного государя. Все перечисленные при-
шельцы скоро стали в определенные отношения к старым
московским боярам и друг к другу. Эти отношения вырази-
лись в обычаях местничества. Так называется порядок
служебных отношений боярских фамилий, сложившийся в
Москве в XV и XVI вв. и основанный на "отечестве", т.е.
на унаследованных от предков отношениях служилого лица
и рода по службе к другим лицам и родам. Каждый князь
или боярин, принимая служебное назначение, справлялся,
не станет ли он в равноправные или подчиненные отноше-
ния к лицу, менее его родовитому по происхождению, и
отказывался от таких назначений, как от бесчестящих не
только его, но и весь его род. Такой обычай "местни-
чаться" разместил мало-помалу все московские боярские
роды в определенный порядок по знатности происхождения,
и на этом аристократическом основании большие роды кня-
жеские, как самые знатные, стали выше других; они зани-
мали высшие должности и являлись главными помощниками и
сотрудниками московских государей. Но бывшие удельные
князья, пришедшие на службу к московскому государю и
ставшие к нему в отношении бояр, в большинстве сохрани-
ли за собой свои удельные земли на частном праве, как
боярские вотчины. Перестав быть самостоятельными вла-
дельцами своих уделов, они оставались в них простыми
вотчинниками-землевладельцами, сохраняя иногда в управ-
лении землями некоторые черты своей прежней правитель-
ственной власти. Таким образом, их положение в их вот-
чинах переменилось очень мало: они остались в тех же
суверенных отношениях к населению своих вотчин, сохра-
няли свои прежние понятия и привычки. Делаясь боярами,
эти княжата приносили в Москву не боярские мысли и
чувства; делаясь из самостоятельных людей людьми подчи-
ненными, они, понятно, не могли питать хорош их чувств
к московскому князю, лишившему их самостоятельности.
Они не довольствуются положением прежних бояр при кня-
зе, а стараются достигнуть новых прав, воспользоваться
всеми выгодами своего нового положения. Помня свое про-
исхождение, зная, что они -- потомки прежних правителей
русской земли, они смотрят на себя и теперь, как на
"хозяев" русской земли, с той только разницей, что
предки их правили русской землей поодиночке, по частям,
а они, собравшись в одном месте, около московского кня-
зя, должны править все вместе всей землей. Основываясь
на этом представлении, они склонны требовать участия в
управлении страной, требуют, чтобы князья московские
советовались с ними о всех делах, грозя, в противном
случае, отъездом. Но служилые князья не могли отъехать,
как отъезжали бояре удельных князей, т.е. не могли пе-
реехать на службу от одного удельного князя к другому;
теперь уделов не было и можно было отъехать только в
Литву или к немцам под иноверную власть, но и то и дру-
гое считалось изменой русскому государству. В конце
концов, их положение определялось так; допуская местни-
чество, московские князья не спорили до поры до времени
против права совета, но старались прекратить отъезд;
вместе с тем самый ход исторических событий все более и
более мешал отъезду, а право совета иногда не осущест-
влялось. С царствования Ивана III, именно со времени
его брака с Софьей Фоминишной, которую не любили бояре
за ее властолюбивые стремления, начинают раздаваться
жалобы со стороны бояр, что государь их не слушает.
Время Василия III было еще хуже для бояр в этом отноше-
нии, еще более увеличивалось их неудовольствие против
князя. Выразителем боярского настроения может служить
Берсень-Беклемишев, типичный представитель боярства на-
чала XVI в., человек очень умный, очень начитанный. Он
часто ходил к Максиму Греку и беседовал с ним о положе-
нии дел на Руси, причем высказывал откровенно свои
взгляды. Он говорил, что все переменилось на Руси, как
"пришла Софья", что она переставила все порядки, и по-
тому государству стоять недолго;
князь московский не любит, как бывало прежде, со-
ветоваться с боярами и решает дела "сам третей у посте-
ли", т.е. в своем домашнем совете, состоявшем из двух
неродовитых людей. Эти речи Беклемишева были обнаружены
следствием, и за них ему отрезали язык.
Так, в начале XVI в. стали друг против друга госу-
дарь, шедший к полновластию, и боярство, которое приня-
ло вид замкнутой и точно расположенной по степеням ро-
довитости аристократии. Великий князь двигался, куда
вела его история; боярский класс действовал во имя от-
живших политических форм и старался как бы остановить
историю. В этом историческом процессе столкнулись, та-
ким образом, две силы, далеко не равные. За московского
государя стоят симпатии всего населения, весь склад го-
сударственной жизни, как она тогда слагалась; а боярс-
тво, не имея ни союзников, ни влияния в стране, предс-
тавляло собой замкнутый аристократический круг, опирав-
шийся при своем высоком служебном и общественном поло-
жении лишь на одни родословные предания и не имевший
реальных сил отстоять свое положение и свои притязания.
Однако, несмотря на неравенство сил, факт борьбы мос-
ковского боярства с государем несомненен. Жалобы со
стороны бояр начались с Ивана III, при Василии раздава-
лись сильнее, и при обоих этих князьях мы видим опалы и
казни бояр; но с особенной силой эта борьба разыгралась
при Иване Грозном, когда в крови погибла добрая полови-
на бояр.
Москва -- третий Рим. Такова фактическая сторона
превращения Московского удела в национальное велико-
русское государство. Была и идейная сторона в этом
быстром историческом движении. Простое накопление сил и
средств путем безразборчивых "примыслов" характеризует
московскую политику до конца XIV в., с этого же времени
в усилении Москвы заметно становятся мотивы высшего по-
рядка. Толчком к такому перелому послужила знаменитая
Куликовская битва. Подготовленный исподволь разрыв с
Ордой поставил Русь перед опасностью всеобщего разоре-
ния. Рязань думала отвратить разгром покорностью, Моск-
ва приготовилась к защите, остальные "великие княжест-
ва" и "господин Великий Новгород" выжидали. Под "высо-
кою рукою" Дмитрия Донского собрались только его слу-
жебные князья да удельная мелкота с выезжими литовскими
князьями. Со своей ратью Дмитрий по стратегическим со-
ображениям -- чтобы не дать соединиться татарам с Лит-
вой -- выдвинулся не только за пределы своих земель, но
и за пределы русской оседлости вообще, в "дикое поле",
и встретил татар на верховьях Дона, в местности, носив-
шей название Куликова поля. Битва, принятая русскими в
дурных условиях, окончилась, однако, их победой. Татары
и литва ушли, и таким образом Донской заслонил собой и
спас не только Москву, но и всю Русь. И вся Русь по-
чувствовала, кто именно оказался ее спасителем. Только
московский князь имел силу и желание стать за общена-
родное дело в то время, когда Новгород и прочие кня-
жества притаились в ожидании беды. С этих пор Дмитрий
из князя московского превратился в "царя Русского", как
стали называть его в тогдашних литературных произведе-
ниях, а его княжество выросло в национальное государс-
тво Московское. "Оно родилось на Куликовом поле, а не в
скопидомном сундуке Ивана Калиты", -- метко и красиво
сказал о нем В. О. Ключевский. Древнерусская письмен-
ность в XV в. отметила нам и эту перемену в фактах, и
перелом в народном сознании. Многочисленные редакции
повестей о Куликовской битве представляют ее, как наци-
ональный подвиг ("Сказание о Мамаевом побоище", "По-
весть" о нем, "Слово о Задонщине"). "Слово о житии Ди-
митрия Донского" проникнуто национальным сознанием;
церковные проповеди конца XIV и начала XV вв. на мос-
ковских князей указывают как на национальных государей.
Мало того, что народность сознала свое единство, она
вскоре затем почувствовала свою силу, оценила, быть мо-
жет, даже выше меры свои политические успехи и стала
смотреть на себя, как на Богом избранный народ, "новый
Израиль", которому суждено играть первенствующую роль
среди других православных народов и в этом отношении
занять место отживающей, теснимой турками, подчинившей-
ся папам (на Флорентийском соборе) Византии. Такие тен-
денции начинают проглядывать в письменности того време-
ни, в рассказах (Серапиона) о Флорентийском соборе, в
повествовании о пребывании на Руси апостола Андрея Пер-
возванного, в легенде о происхождении московских князей
от Пруса, брата императора Августа, в преданиях о пере-
даче на Русь из Греции "белаго клобука", который носили
новгородские архиепископы, Мономахова венца и прочих
"царских утварей" и других святынь, увозимых из Визан-
тии и обретаемых на Руси.