Они спускались вниз по широкой лестнице. Штайнер шел посередине. Вечер
был теплый, и огромные, до самого пола, окна наружной овальной стены были
распахнуты настежь. Пахло бензином и первыми признаками весны.
- У меня будет бездна времени для тебя, - медленно и удовлетворенно
повторил Штайнбреннер. - Вся твоя жизнь, дорогой. Имена наши так подходят
друг к другу - Штайнер и Штайнбреннер. Посмотрим, что у нас из них
получится...
Штайнер задумчиво кивнул... Открытое окно приблизилось. Толкнув
Штайнбреннера к окну, он выпрыгнул и увлек его за собой в пустоту...
- Вы со спокойной совестью можете взять эти деньги, - с горькой печалью
сказал Марилл. - Он оставил их специально для вас. И я должен передать их
вам в том случае, если он не вернется.
Керн покачал головой. Он только что приехал и грязный, оборванный сидел
с Мариллом в "катакомбе". В Дижоне он нанялся на работу помощником шофера
и приехал в Париж с колонной грузовиков.
- Он вернется, - ответил Керн. - Штайнер обязательно вернется.
- Да не вернется он никогда! - с горечью выкрикнул Марилл. - И после
вашего "он вернется" мне становится еще тяжелее, черт бы вас побрал!.. Я
вам говорю: он не вернется! Вот, прочтите!
Он вынул из кармана смятую телеграмму и швырнул ее на стол. Керн взял
ее и разгладил. Телеграмма была из Берлина и адресована хозяйке отеля
"Верден". "Сердечно поздравляю днем рождения. Отто", - прочел он.
Керн поднял глаза.
- Что это значит? - спросил он Марилла.
- Это значит, что его схватили. Так мы с ним договорились. Телеграмму
должен был послать один из его друзей... Да это нетрудно было предвидеть.
Я ему сразу сказал об этом. Ну, а теперь возьми эти проклятые бумажки!
Он протянул деньги Керну.
- Здесь 2240 франков, - сказал он. - А здесь вот и еще кое-что! - Он
вынул бумажник и вынул оттуда две маленькие тетрадочки. - Билеты от Бордо
до Мексики. На "Такому", португальское грузовое судно. Для вас и для Рут.
Отплывает восемнадцатого. Мы купили их на его деньги. А это остаток. О
визах тоже позаботились. Они лежат в комитете помощи беженцам.
Керн уставился на тетрадочки.
- Но ведь...
- Никаких "но"! - сердито перебил его Марилл. - Не возражайте, Керн!
Это и так стоило больших усилий. Все выяснилось только три дня назад.
Комитет помощи получил от мексиканского правительства разрешение на въезд
в страну ста пятидесяти эмигрантов. С условием, что проезд будет оплачен.
Одно из чудес, которые иногда случаются. Мы узнали об этом от Классмана и
сразу же оформили вас обоих, пока не поздно. Деньги на проезд у нас теперь
были. Ну, а остальное... - Он замолчал. - Ивонна, принесите мне рюмку
вишневки, - сказал он потом официантке из Эльзаса.
Ивонна кивнула и, покачивая пышными бедрами, направилась в сторону
кухни.
- Принесите две рюмки! - крикнул Марилл ей вслед.
Ивонна обернулась.
- Я и так принесла бы две, господин Марилл! - сказала она.
- Спасибо! Вот по крайней мере одна понимающая душа!
Марилл снова повернулся к Керну.
- Ну, как переварили? - спросил он. - Конечно, все это немного
неожиданно, согласен. Вы предъявите билеты и визы в префектуре, и вам
выдадут разрешение вплоть до того дня, когда отплывает корабль. Дадут даже
в том случае, если вы въехали в страну нелегально. Этого добился комитет
помощи. Идите туда завтра же. Для вас - это единственная возможность
выбраться из всей этой грязи.
- Да, на первый раз дают месяц, на второй - все шесть месяцев тюрьмы.
- Вот именно: шесть месяцев. А второй раз тоже схватят рано или поздно.
Это так же верно, как смерть! - Марилл поднял глаза. Перед ним стояла
Ивонна, держа в руке поднос. На подносе стояла рюмка и стакан с вишневкой.
- Это - для вас, - сказала Ивонна с улыбкой и показала на стакан. - За
ту же цену.
- Спасибо! Вы - разумный ребенок, Ивонна. Очень жаль, что женщина после
брака неизбежно превращается в Ксантиппу [Ксантиппа - жена
древнегреческого философа Сократа, отличавшаяся сварливым нравом] или в
настоящую мегеру. Прозит!
Марилл одним глотком выпил полстакана.
- Прозит, Керн! Почему вы не пьете? - Он поставил стакан и первый раз
посмотрел Керну прямо в глаза. - И только не вздумайте хныкать! Не хватает
только этого, - сказал он. - Неужели вы не можете взять себя в руки?!
- Я не захнычу, - ответил Керн. - А если и захнычу, то мне наплевать на
это! Черт возьми, все время я думал, что когда я вернусь, Штайнер уже
будет снова здесь, а вместо этого вы мне суете деньги и билеты - и я
спасен! Спасен именно потому, что погиб он! Это же подло, неужели вы не
понимаете?!
- Не понимаю! Вы несете сентиментальную чушь! Тут нечего понимать. Так
ведь всегда бывает! Ну, а теперь выпейте рюмку. Так, как... как выпивал ее
он... Черт возьми, вы думаете мне не тяжело?
- Тяжело...
Керн выпил вишневку.
- Я - в норме, Марилл, - сказал он, - У вас найдется сигарета?
- Конечно. Вот...
Керн глубоко затянулся. И внезапно в сумерках "катакомбы" перед ним
всплыло лицо Штайнера - немного насмешливое, нагнувшееся вперед и
освещенное мерцающим светом свечи, как и тогда, целую вечность назад, в
венской тюрьме, и ему показалось, будто он слышит его спокойный голос:
"Ну, мальчик?"
"Вот как все кончилось, Штайнер!" - подумал он. - Вот как все
кончилось!"
- Рут знает об этом?
- Да.
- Где она?
- Не знаю. Наверное, в комитете. Она не ждала вас сегодня.
- Понятно. Я и сам не знал, когда доберусь сюда... В Мексике можно
работать?
- Да. Но где, не знаю. Там вас пропишут и дадут возможность работать.
Это гарантировано.
- Я не знаю ни слова по-испански, - сказал Керн. - Или там
португальский язык?
- Испанский. Должны научиться.
Керн кивнул.
Марилл нагнулся вперед.
- Керн, - произнес он внезапно изменившимся голосом. - Я знаю, что
такой шаг сделать нелегко. Но я вам говорю: уезжайте! И не раздумывайте!
Убирайтесь из Европы! Только дьявол знает, что здесь еще будет. А другой
возможности может не представиться. И денег у вас никогда столько не
будет. Уезжайте, дети! Здесь...
Он выпил остатки вина.
- Вы тоже едете? - спросил Керн.
- Нет.
- Разве денег не хватит на троих? У нас ведь тоже есть деньги.
- Дело не в этом. Я остаюсь здесь. Не могу вам объяснить, почему.
Остаюсь - и все. Что бы ни случилось. Этого не объяснишь.
- Понимаю, - сказал Керн.
- А вот и Рут! - заметил Марилл. - И вы уезжаете как раз по той
причине, по которой я остаюсь здесь, понятно?
- Да, Марилл.
- Ну, и слава богу!
На мгновение Рут замерла в дверях. Потом бросилась к Керну.
- Когда ты вернулся?
- Полчаса назад.
Рут высвободилась из объятий Керна.
- Ты уже знаешь?..
- Да. Марилл мне все рассказал...
Керн оглянулся, но Марилла уже не было.
- А ты знаешь?.. - нерешительно начала Рут.
- Да, знаю. Но лучше не будем сейчас об этом. Пойдем отсюда. Выйдем на
улицу! На воздух! Я не хочу здесь оставаться. Пойдем на улицу.
- Пойдем.
Они шли по Елисейским полям. Наступил вечер, на небе бледным пятном
висела половинка луны. Воздух был серебристый, ясный и мягкий. Террасы
кафе были заполнены людьми.
Некоторое время они шли молча.
- Ты, собственно, знаешь, где находится Мексика? - наконец спросил
Керн.
Рут покачала головой.
- Точно не знаю. Теперь я даже не знаю, где находится и Германия.
Керн посмотрел на нее. Потом взял за руку.
- Мы должны купить учебник, Рут, и выучить испанский.
- Позавчера я уже купила. У букиниста.
- Ах, у букиниста... - Керн улыбнулся. - Мы пробьемся, Рут, правда?
Она кивнула.
- Во всяком случае, мы повидаем мир. Дома нам никогда не удалось бы это
сделать.
Она снова кивнула.
Они шли дальше, мимо Рон Пуэн. На деревьях уже пробивалась первая
зелень. В свете уже зажженных фонарей она была словно бушующий огонь
святого Эльма, который вырвался из-под земли и бежал вдоль веток каштанов.
Газоны были вскопаны. Сильный запах земли странным образом смешивался с
запахами бензина и масла, которые цепко держались над широкой улицей. В
некоторых местах садовники уже разбили клумбы. На них белели в сумерках
нарциссы. Наступил час, когда закрывались магазины, и сквозь уличную толпу
почти невозможно было пробиться.
Керн взглянул на Рут.
- Как много людей, - сказал он.
- Да, - ответила она. - Страшно много людей.