ПРЕДИСЛОВИЕ
В последнее десятилетие интерес к истории российских спецслужб неуклонно растет. Яркое свидетельство тому - постоянно увеличивающееся количество публикуемых в нашей стране книг и статей, посвященных этой теме. Однако при всем многообразии затронутых в этих публикациях вопросов до сих пор читательскому вниманию не было предложено работы, в которой были бы систематически изложены биографии руководителей российских спецслужб, начиная со времени их возникновения в XVI веке. В данной книге авторы попытались решить эту задачу. Причем не просто рассказали о людях, которые руководили российскими спецслужбами, но и по мере возможности рассказали о руководимых ими структурах, о функциях этих структур и стоящих перед ними задачах.
Спецслужбы на протяжении всей истории Российского государства играли значительную роль, активно влияя на внутреннюю и внешнюю политику страны. В Киевской Руси из-за отсутствия централизованного государства спецслужбы находились в зачаточном состоянии и в лучшем случае были представлены дружинником или боярином, следившим, кто что сказал о Великом князе. Следующим этапом формирования органов госбезопасности в России в период создания централизованного государства можно считать опричников, являвшихся личным вооруженным отрядом Ивана Грозного, занимавшихся оперативной (разведывательной и контрразведывательной, в том числе и в войсках) и следственной деятельностью и обладавших чрезвычайными полномочиями.
Образование уже в царствование Алексея Михайловича Приказа тайных дел имело главной целью борьбу с внутренней оппозицией, так же, как и организация ВЧК в 1917 году. Но если в СССР значение и престиж подразделений госбезопасности, занимавшихся "внутренними врагами", уже к 1940-м годам уступали контрразведывательным и разведывательным подразделениям, т. е. внешние враги вызывали больше опасений, чем внутренние, то в Российской империи главными противниками спецслужб были всевозможные "бунтовщики и революционеры", агентурно-контрразведывательная работа против которых не всегда давала желаемые результаты. Так, не были предотвращены ни одно из крупных крестьянских восстаний, ни дворцовые перевороты 1.741, 1762 и 1801 годов, ни выступление декабристов в 1825 году. Этому способствовала ведомственная разобщенность существовавших к началу XIX века структур, занимавшихся вопросами политического сыска и контршпионажа.
Параллелизм и дублирование этих специфических функций были частично преодолены с созданием в 1826 году III отделения, которое, обладая широкими полномочиями, действовало довольно успешно, если учитывать, что бороться ему приходилось в основном с малочисленными студенческими кружками и следить за ссыльными декабристами. Вооруженное восстание в Польше (1830- 1831) также не удалось предотвратить.
В царствование Александра 11 та же история повторилась с успешно раскрываемыми малочисленными революционными организациями и новым польским восстанием 1863-1864 годов, покушениями на императора - Д. В. Каракозова в Петербурге в 1866 году и А. Березовского в Париже в 1867 году и еще шестью попытками цареубийства, предпринятыми народниками. Последняя из них 1 марта 1881 года достигла цели.
Успешная борьба с революционным движением в 1880-1890-х годах стала возможной благодаря не только и не столько профессионализму жандармов, сколько общему спаду революционной ситуации.
В правление последнего русского императора отдельные тактические успехи спецслужб были связаны с широко применявшимся методом провокации, а также и такие крупные неудачи, как убийства министра внутренних дел В. К. Плеве и великого князя Сергея Александровича. Но саму монархию царским спецслужбам спасти не удалось. Также не справились со своими задачами аналогичные структуры при Временном правительстве, впрочем, находившиеся в процессе организации.
Большевики, создавшие ВЧК, после первых неудач (Ярославский мятеж и левоэсеровское выступление 6 июля 1918 года), в ходе Гражданской войны разгромили вооруженную оппозицию, которую пришлось добивать в 1920- 1930-е годы (ликвидация всевозможных банд и крестьянских восстаний), и к началу Великой Отечественной войны в стране не осталось организованных антиправительственных структур.
Контрразведывательная функция органов госбезопасности, значение которой постоянно возрастало, особенно после Октября 1917 года, и которая в наше время является главной в работе Федеральной службы безопасности РФ, оставалась неизменной со времени зарождения российских спецслужб.
Изменения носили в основном технический характер. А вот разведка в XVIII-XIX веках велась эпизодически, в основном по военной и дипломатической линии, со времен Николая I главной задачей заграничной агентуры русской тайной полиции было наблюдение за русской эмиграцией, и только с созданием советской разведки деятельность этой службы была поставлена на серьезную, научную основу. Успехи царской и советской разведок вряд ли могут быть сравнимы.
Деятельность военной контрразведки начинается со времен Отечественной войны 1812 года, когда появляются Высшая военная (позднее военно-секретная) полиция. Постепенно, начиная с восстания декабристов, когда армия постепенно перестает быть опорой режима, контрразведывательные функции таких учреждений в армии уступают место функциям охранительным, вопросам поиска "крамолы". Создание в 1903 году контрразведывательного подразделения в военном ведомстве не очень изменило ситуацию, тем более что новая структура состояла в основном из жандармов, как и последующие спецслужбы белых правительств. Впрочем, таких широких оперативных возможностей, как Особые отделы в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а затем в Советской Армии, царские органы военной контрразведки не имели. Особые отделы оставались в армии как форма недоверия к военным специалистам. Полномочия органов военной контрразведки постоянно расширялись, хотя в 1930 году они были объединены с органами контрразведки, и окончательное (на сегодняшний день) их разъединение состоялось в 1936 году, в преддверии предстоявших в Красной Армии репрессий. После двух экспериментов (в феврале 1941 и в апреле 1943 года) с передачей Особых отделов в военное ведомство они вернулись в систему госбезопасности.
Вопросами экономики занимались еще 111 отделение и МВД Российской империи, но организация отдельной структуры, занимавшейся вопросами экономической безопасности, произошла при большевиках, создавших отдел по борьбе со спекуляцией ВЧК, позднее существовавший в виде Экономического управления, а в наше время - Департамента экономической безопасности ФСБ. Аналогичные органы на транспорте также существуют еще с жандармских времен.
Охрана первых лиц государства, которой при царизме спецслужбы занимались вместе с военными структурами, окончательно перешла в ведение органов госбезопасности в 1935 году и после реорганизации КГБ в 1991 году осуществляется выделенной в самостоятельное ведомство Федеральной службой охраны РФ.
Органы пограничной стражи, существовавшие до революции в виде самостоятельной структуры и претерпевшие за сто лет многочисленные преобразования, в наше время вновь являются отдельным ведомством - Федеральной пограничной службой РФ.
Таким образом, рассматривая историю отдельных подразделений системы органов государственной безопасности в России, можно проследить в отдельных случаях преемственность их функций в течение всей истории нашего государства, а в некоторых случаях структуры, существующие сегодня, не имеют аналогов в прошлом (например, Федеральное агентство правительственной связи и информации).
История отечественных спецслужб непосредственно связана со всей историей России, всеми славными и трагическими ее страницами. Сотрудники Высшей военной полиции участвовали в боях Отечественной войны 1812 года, многие чекисты были награждены боевыми орденами в Гражданскую и Великую Отечественную войны, а также участвовали в многочисленных локальных конфликтах XX века (Китай, Испания, Афганистан). И сегодня многие сотрудники российских спецслужб рискуют жизнью на Северном Кавказе. В этом ненаписанном списке немало фамилий чекистов, погибших при выполнении служебного долга.
Рассматривая историю российских спецслужб, следует иметь в виду, что все они действовали в разное время, в различных исторических условиях, с различными полномочиями и при различном отношении к ним общества. Но в любом случае их история - история нашей страны.
В книге достаточно подробно излагаются биографии руководителей практически всех спецслужб Московской Руси, Российской империи, СССР и Российской Федерации. Среди них: Приказ тайных дел, Преображенский приказ, Тайная канцелярия, Канцелярия тайных розыскных дел, Тайная экспедиция при правительствующем Сенате, Комитет общей безопасности, Министерство полиции, Высшая военная полиция. Особенная канцелярия Министерства внутренних дел, Третье отделение. Отдельный корпус жандармов. Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и общественного спокойствия. Департамент полиции, ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, НКГБ, МГБ, МВД, КГБ, ФСБ, СВР, ФАПСИ, ФПС, ФСО.
Отдельно отметим, что после долгих споров и консультаций с историками - специалистами по XVI веку (среди них также не было единого мнения) авторы решили включить в книгу и главу об Опричнине, которая, хотя в буквальном смысле этого слова спецслужбой и не являлась, однако среди прочих задач выполняла и те функции, которые стоят перед спецслужбами.
С другой стороны, в книгу не вошла царская военная контрразведка, созданная в 1903 году и ее руководители - жандармские офицеры В. Н. Лавров, В. М. Якубов и В. Г. Туркестанов. Хотя информация об этой структуре представлена ныне в избытке, авторы посчитали возможным не включать ее в книгу ввиду того, что царская военная контрразведка относилась все же к военному ведомству и, кроме того, не играла сколько-нибудь существенной роли на протяжении всего периода своего существования. Тем не менее в приложения к книге включены документальные материалы о создании разведочного отделения Главного штаба в 1903 году, благодаря чему читатели могут получить дополнительную информацию об истории спецслужб Российской империи.
По этим же причинам не вошли в книгу и материалы о спецслужбах Временного правительства, а также всевозможных антибольшевистских правительств и армий периода Гражданской войны 1918-1922 годов.
Известную сложность для авторов представлял выбор руководителей органов государственной безопасности Российской империи последних десятилетий ее существования. Дело в том, что формально таковыми являлись или министры внутренних дел или товарищи министра - командиры Отдельного корпуса жандармов. Однако авторы сочли более целесообразным поместить в книгу биографии директоров Департамента полиции. Это связано с тем, что, по мнению авторов, фактически и практически именно на их плечи ложилась основная тяжесть обеспечения государственной безопасности страны.
Кроме того, к большому сожалению, авторам по не зависящим от них причинам не удалось достаточно пропорционально рассказать о всех своих героях. Это связано с тем, что об одних руководителях информации чрезвычайно много, их жизнь хорошо известна и изучена, а о других сведения приходилось собирать буквально по крохам. Естественно, мало информации и о ныне действующих руководителях спецслужб, да и писать о них при жизни, когда не прошел еще необходимый отрезок времени для сколько-нибудь серьезного анализа их деятельности, довольно сложно.
Предлагаемая книга не претендует на полный охват затрагиваемой темы, но, как надеются авторы, поможет тем, кто интересуется историей российских спецслужб, понять, кто в разное время их возглавлял, какова была организационная структура этих служб и какие задачи этими службами решались.
Книга состоит из трех основных разделов.
Первый раздел охватывает период с XVI века до 1917 года. В нем сначала рассказывается о всех подразделениях органов государственной безопасности, которые существовали в России в это время, а затем также в хронологическом порядке даются биографии их руководителей.
Второй раздел охватывает период с 1917 года по нынешний день. Здесь избран несколько иной принцип изложения. Сначала рассказывается о том или ином органе государственной безопасности, а потом приводятся биографии его руководителей.
Третий раздел составляют приложения. Они состоят из различных документов, статей, воспоминаний и даже речей, связанных с героями книги. Цель этого раздела - в какой-то степени более живо проиллюстрировать историю спецслужб и биографии их руководителей.
В работе над книгой авторы использовали как широко известные публикации, так и мало доступную широкому читателю литературу. Все изложенное в книге ни в коей мере не является официальной позицией российских спецслужб, которые за личные взгляды авторов, выраженные в книге, ответственности не несут.
Авторы считают своим долгом выразить признательность всем тем людям, на работы которых они опирались.
ЧАСТЬ I
РОССИЙСКИЕ СПЕЦСЛУЖБЫ ДО 1917 ГОДА
ТРИ С ПОЛОВИНОЙ СТОЛЕТИЯ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ СПЕЦСЛУЖБ
Та достаточно специфичная область человеческой деятельности, которую мы на сегодняшнем языке привычно называем разведкой и контрразведкой, по всей видимости, стара как мир. Стремление точно узнать, что делается у соседа, использовать это знание в своих интересах и, соответственно, помешать соседу проделать то же самое в отношении себя, было присуще людям задолго до создания государства. Понятно, что от тех далеких времен осталось крайне мало свидетельств, особенно в такой деликатной области, однако некоторые литературные памятники приподнимают завесу времени, скрывающую от нас сведения о разведчиках прошлого. Повествуя о героической эпохе Троянской войны, Гомер целую песнь посвящает описанию подвигов Одиссея и Диомеда, отправившихся ночью на разведку к троянскому лагерю и по пути столкнувшихся с троянским разведчиком Долоном, под покровом ночи спешащим к лагерю греков с аналогичными целями. Ветхий Завет рассказывает, что, перед тем как вести евреев в "землю обетованную", Моисей посылает осмотреть ее двенадцать разведчиков, а когда начинается непосредственное завоевание Палестины, то перед осадой и штурмом Иерихона еврейский военачальник Иисус Навин засылает в город своих лазутчиков.
Судя по всему, похожие истории существовали и у других народов, в том числе и у наших далеких предков. Первый такой случай фиксируется французскими хрониками еще до создания русского государства. Вертинские анналы сообщают, что в 839 г. византийский император отправил к королю франков Людовику I своих послов, а "также некоторых людей, которые себя, т. е. род свой, называли Рос". В сопроводительном письме император Феофил сообщал Людовику, что эти чужеземцы были посланы в Константинополь правителем русов и поскольку их обратный путь пролегал через земли свирепых и диких варваров, то он просил короля франков разрешить русским послам вернуться домой через его территорию. Однако представители не известного франкам народа вызвали подозрение, и поскольку Людовику "показалось, что они скорее лазутчики в его и Феофила империи, чем посланники мира, то он принял решение удерживать их при себе до тех пор, пока не будет установлено точно, пришли ли они с честными намерениями или нет"1.
Поскольку западные хроники ничего не сообщают о том, чем закончилась эта история, нам так и осталось неизвестно, были это настоящие послы или разведчики и даже то, были ли они на самом деле русами или просто самозванцами. Если это событие допускает еще неоднозначные толкования, то в отношении другого факта сомнения минимальны. В 941 г. великий киевский князь Игорь (сын Рюрика, основателя древнерусского государства) внезапно совершает крупномасштабный морской поход на столицу Византийской империи. Момент для нападения был выбран исключительно удачно: весь флот Византии незадолго до этого был отправлен на юг против арабов и Константинополь мог рассчитывать только на свои укрепления. Если бы ромеи не обладали секретом изготовления знаменитого "греческого огня", самого мощного и страшного оружия той эпохи, то было бы неизвестно, как сложилась бы судьба столицы империи. Однако сам факт совпадения двух событий - отправления в далекий поход флота греков и появления под стенами Константинополя флота русов - мало у кого из исследователей оставляет сомнение в том, что Игорь был заблаговременно оповещен о том, что столица Византии остается без защиты.
Чтобы в свою очередь не стать легкой добычей врага, наши предки были вынуждены достаточно быстро научиться охранять свои секреты и интересы. Первая контрразведывательная операция, если выражаться современным языком, фиксируется отечественными и зарубежными источниками уже при Владимире Святославиче, внуке только что упоминавшегося Игоря. В Польше в то время правил хитрый и предприимчивый Болеслав Храбрый, задумавший расширить свои владения за счет Руси. В граничащем с Польшей Туровском княжестве правил тогда пасынок Владимира Святополк, не имевший никаких оснований испытывать к киевскому князю нежные чувства. Учитывающий все это Болеслав поспешил выдать за Святополка свою дочь и в помощь к ней направил католического епископа Рейнберна. Обещая поддержку польского короля, вдвоем они легко убедили Святополка отложиться от Киева. Однако Владимир, узнав "что его сын по наущению Болеслава намерен тайно против него выступить"2, приказал схватить всех троих заговорщиков. Приказание было выполнено, и пленников бросили в столичную темницу, где епископ вскоре скончался. Очевидно, что кто-то внимательно следил за туровским князем и в нужный момент сообщил о подстрекаемой из-за границы подготовке мятежа великому князю в Киев.
С созданием государственности особенное значение начинает приобретать личность правителя страны, на которого в первую очередь нацеливали удар внутренние и внешние враги. Так, например, в 1066 г. византийский посол отравил на пиру тьмутараканского князя Ростислава, которого греки начали опасаться. Первый случай предотвращения подобного покушения в России произошел в XIV веке. В 1373 г. князь Дмитрий Иванович, тогда еще не Донской, упразднил в Москве пост тысяцкого (главы городского ополчения), традиционно принадлежавшего боярскому роду Вельяминовых. Глава рода Иван Вельяминов посчитал себя несправедливо оскорбленным московским князем и с тех пор стал его заклятым врагом. Бежав из Москвы сначала в Тверь, а затем в Орду, он всюду старательно интриговал против Дмитрия. В 1378 г. московское войско на реке Воже разбило татар, и в обозе захватчиков нашли служившего беглому боярину попа и "обретоша у того попа злых лютых зелей мешок", явно предназначавшийся московскому князю. Понимая, что час решающего столкновения с Москвой близится, Мамай повсюду искал союзников и в преддверии своего нашествия в 1379 г. отправил Ивана Вельяминова в Тверь, чтобы тот уговорил тверского князя в нужный момент ударить в тыл московским войскам. Однако москвичи бдительно следили за беглым изменником и в Серпухове захватили его "некоей хитростью". Связанный татарский эмиссар был привезен в Москву и 30 августа 1379 г. казнен на Кучковом поле - то была первая публичная казнь в будущей столице Руси. Благодаря этому замысел Мамая в этой части оказался сорван, и в судьбоносной битве на Куликовом поле тверские рати не ударили в спину Москвы.
Однако перечисленные случаи еще не свидетельствуют о возникновении на Руси разведки и контрразведки в собственном смысле слова. Все это было разовыми действиями отдельных лиц, предпринятыми ими или по собственной инициативе, или по прямому княжескому поручению. Они явно не носили систематического характера, и их исполнители не становились профессиональными разведчиками или контрразведчиками. В то время отсутствовала какая-либо организационная структура, специально занимавшаяся этой сферой деятельности. Однако постепенное образование русского централизованного государства чем дальше, тем настойчивее требовало создания некоего органа, который специально обеспечивал бы государственную безопасность в целом и безопасность государя в частности. Первым подступаться к решению этой задачи начал Иван Грозный, стремление которого к неограниченной самодержавной власти пришло в непреодолимое противоречие с интересами боярской аристократии и всего политического строя Московского государства. Субъективно воспринимая это сопротивление как измену и не имея возможности изменить сам политический строй, царь попробовал найти выход из создавшегося тупика с помощью создания особой опричной организации, ставшей инструментом крупномасштабного кровавого террора. Показательно, что главной причиной учреждения опричнины в 1565 г. Иван IV назвал невозможность при существующих порядках наказывать преступных бояр, которых он перед всем народом громогласно обвинил в казнокрадстве и государственной измене в виде сговора с врагами Руси. Не имея сил и дальше терпеть подобное положение дел. Грозный публично отказался от своей власти и согласился вернуться на царство только тогда, когда получил от подданных согласие на вручение ему неограниченных полномочий, которые в первую очередь подразумевали полную свободу в наказании изменников: "...хто будет государьские лиходеи, которые изменные дела делали, и в тех ведает Бог да он, государь, и в животе и в казни его государьская воля"3. Чтобы максимально укрепить свое положение, царь разделил всю страну на опричнину и земщину и создал особый привилегированный корпус из тысячи человек. Входившие в него опричники должны были, во-первых, охранять драгоценную особу государя и, во-вторых, находить и безжалостно уничтожать всех его врагов. Символизировать эти задачи должна была эмблема опричнины - собачья голова и метла. Отбор в новую организацию был чрезвычайно жестким: специальная опричная комиссия, состоявшая из А. Д. Басманова, А. В. Вяземского и П. Зайцева тщательно допрашивала "старших" дворян зачисленных в опричнину уездов, которые должны были под присягой рассказать комиссии родословную каждого кандидата в опричнину, происхождение его жены, а также рассказать, с какими князьями и боярами он водит дружбу и т. п. В создаваемую привилегированную тысячу были зачислены лишь те дворяне, которые не имели компрометирующих связей с аристократической средой, т. е. в основном представители худородной и мелкопоместной части господствующего сословия.
За сравнительно небольшой исторический срок (считая время фиктивного правления Симеона Бекбулатовича, опричнина просуществовала всего восемь лет) у руля террористическо-сыскной машины успело смениться целых три поколения руководителей. На первом этапе формально возглавлял опричную думу шурин царя М. Т. Черкасский, сын мелкого кабардинского князька и родной брат второй жены Ивана Грозного - Кученей (Марии) Темрюковны. Никакой реальной властью он не обладал, и фактическими руководителями опричнины в тот период были А. Д. Басманов и А. И. Вяземский. Инициатором создания нового органа современники считали Басманова, и, как мы видели, именно он вместе с Вяземским и набирал для него первые кадры. В первый год опричные репрессии носили ярко выраженную антикняжескую направленность. Однако последовательно выдержать эту линию опричное руководство не смогло, в результате чего начатый террор приобрел бессистемный и хаотический характер, если смотреть на него извне. Число доносов, "раскрытых" на их основании заговоров и казненных стремительно множилось. Были ли среди этих заговоров реальные, сказать трудно, однако иностранному наблюдателю Д. Горсею картина представлялась следующим образом: "Эта жестокость породила столь сильную всеобщую ненависть, подавленность, страх и недовольство во всем его (Ивана Грозного) государстве, что возникало много попыток и замыслов сокрушить этого тирана, но ему удавалось раскрыть их заговоры и измены при помощи отъявленных негодяев, которых он жаловал и всячески поощрял, противопоставляя главной знати"4.
Венцом опричного террора стал разгром Новгорода в 1570 г., когда жители этого древнего города были обвинены в измене и подвергнуты зверской расправе. Понимая всю вздорность и надуманность этих обвинений, грозивших гибелью второго после Москвы города русского государства, А. Д. Басманов и А. И. Вяземский попытались если не предотвратить карательную акцию, то хотя бы предупредить новгородцев о нависшей над ними смертельной опасности. Когда после разгрома Новгорода это стало известно Ивану Грозному, то опричная машина террора с легкостью перемолола своих создателей: по утверждению Курбского, Басманов был зарезан собственным сыном, также служившим в опричнине, а регулярно избиваемый палками Вяземский умер в оковах в тюрьме. Хотя М. Черкасский никакой самостоятельной роли не играл, тем не менее и он на следующий год был зарублен опричными стрельцами. После уничтожения создателей опричнины руководство этой организацией перешло к новым людям, бесспорное первенство среди которых занимал печально знаменитый Малюта Скуратов, выдвинувшийся именно в связи с новгородским делом. Заплечных дел мастер пользовался полным доверием царя, однако доставшейся властью ему пришлось наслаждаться сравнительно недолго - в начале 1573 г. он погиб во время боевых действий в Ливонии. Отменив опричнину в 1572 г., Иван Грозный через три года возрождает ее под видом удела, полученного им от Симеона Бекбулатовича, временно посаженного прихотью царя на московский трон. В последний период опричнину возглавили Б. Я. Бельский и А. Ф. Нагой, благополучно пережившие эпоху террора. Хотя из-за явного преобладания в деятельности опричнины даже не карательного, а террористического элемента ее и нельзя рассматривать как первый отечественный орган государственной безопасности в строгом смысле этого слова, тем не менее отдельные элементы политического сыска (наряду с ее функциями как удела, личной царской гвардии, своего рода пародии на духовно-рыцарский орден и т. п.) во вновь созданной организации присутствуют.
СПЕЦСЛУЖБЫ ПРИ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ
Страшный опричный террор нанес огромный ущерб Руси и стал одной из причин начала Смутного времени, в ходе которого страна чуть было не потеряла свою национальную независимость. После разгрома и изгнания из Москвы иностранных интервентов встал вопрос об избрании нового царя и новой династии взамен пресекшейся династии Рюриковичей. На Земском соборе 1613 года прошла компромиссная фигура Михаила Федоровича Романова, положившего начало новой правящей династии. Однако сам факт выборности Романовых, отсутствие у них авторитета древности (в отличие от семисотлетней династии Рюриковичей) делали их положение на троне более шатким по сравнению с потомками Рюрика. В этом отношении весьма показателен пример московского восстания 1682 г., участники которого через шестьдесят девять лет после избрания первого Романова вполне серьезно обсуждали идею полного истребления царской фамилии и провозглашения новым царем князя М. А. Хованского. На объективную шаткость новой династии накладывалось и растущее сопротивление народных масс, противящихся усилению различных форм государственного гнета, сильно возросшего при первых Романовых. Достаточно сказать, что почти все время правления Алексея Михайловича, второго царя новой династии, сопровождалось народными восстаниями: в 1648 г. произошли социальные взрывы в Москве, Томске, Соли Вычегодской, Устюге и других городах, в 1650 г. - во Пскове и Новгороде, в 1662 г. - крупное восстание жителей столицы, а в 1670-1671 гг. вспыхнула крупномасштабная крестьянская война под предводительством Степана Разина. Наряду с социальной борьбой в русском обществе в это же время начался и религиозный раскол, вызванный церковными реформами патриарха Никона. Наряду с пассивными формами сопротивления религиозная борьба подчас принимала и активные формы, наиболее ярким проявлением которых стало знаменитое Соловецкое восстание 1668-1676 гг. Неудивительно, что в обстановке подобной нестабильности государственная власть начинает спешно усиливать свой репрессивный аппарат. В интересующей нас сфере именно при первых Романовых происходят два взаимосвязанных явления: во-первых, государственные преступления впервые начинают выделяться из общей массы уголовных преступлений и, во-вторых, вскоре появляются специальные органы политического сыска, которые эти преступления расследуют.
Государственное преступление стало обозначаться стереотипной формулой "слово и дело", надолго укоренившейся в русской истории. Именно этими двумя словами начинался публично объявляемый донос о любом политическом преступлении. Источники начинают фиксировать эту формулу с 1622 г., когда один казак пригрозил перерезать горло царю. Первоначально "слово и дело" обозначало дело о словесном оскорблении государя, но очень быстро стало толковаться максимально расширительно. Окончательно кодифицируется эта практика и отделяются государственные преступления от общеуголовных в принятом при Алексее Михайловиче Соборном Уложении 1649 г. Данному виду преступлений посвящалась вторая глава Уложения "О государьской чести, и как его государьское здоровье оберегать, а в ней 22 статьи". Первая статья этой главы гласила: "I. Буде кто коим умышлением учнет мыслить на государьское здоровье злое дело, и про то его злое умышленье кто известит, и по тому извету про то его злое умышленье сыщется допряма, что он на царское величество злое дело мыслил, и делать хотел, и такова по сыску казнить смертию".
Уложение совершенно не проводило различия между умыслом и деянием, в результате чего в разряд важных государственных преступлений попадали не только сказанные во хмелю неосторожные слова, но и произнесенное безо всякого умысла неудачное выражение. Так, например, стрелец Иван Хлоповский, поднявший на пиру чашу в честь своего командира со словами "Здоров бы был Микита Дмитриевич Воробьин да государь", был нещадно бит кнутом за то, что упомянул царя после сотника. Вскоре нещадно били батогами и бросили в тюрьму другого стрельца, Томилку Белого, только за то, что тот неосторожно похвалился, что ехал на лошади, словно великий князь. При первых Романовых подобные случаи составляли едва ли не большую часть от всех дел, рассматриваемых органами политического сыска.
Наряду с покушением на жизнь царя другим наиболее серьезным преступлением считался заговор с целью "Московским государством завладеть и государем быть". Государственными преступниками считались и те, кто "недругу город сдаст изменою" или "в городы примет из иных государств зарубежных людей для измены же". За массовые выступления народа против властей, "скоп и заговор", по терминологии того времени, государство безоговорочно назначало смертную казнь. Статья 18 второй главы Уложения 1649 г. однозначно вменяла всем царским подданным незамедлительно доносить о всех известных им государственных преступлениях: "18. А кто Московского государьства всяких чинов люди сведают, или услышат на царьское величество и каких людей скоп и заговор, или какой иной злой умысел и им про то извещати государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руси, или его государевым боярам и ближним людем, или в городех воеводам и приказным людем".
За подтвердившийся донос полагалась щедрая награда, а за недонесение Уложение сулило смертную казнь: "19. А буде кто сведав, или услыша на царьское величество и каких людех скоп и заговор, или иной какой злой умысел, а государю и его государевым боярам и ближним людем, и в городех воеводам и приказным людем, про то не известит, а государю про то будет ведомо, что он про такое дело ведал, а не известил, и сыщется про то допряма, и его за то казнити смертию безо всякия пощады"5.
В силу зачаточности форм политического сыска в то время донос для власти являлся практически единственным способом получения информации о государственных преступлениях, в результате чего власть и поспешила объявить его гражданской обязанностью для всех членов русского общества. Главным способом подтверждения правильности доноса являлась пытка. По сложившейся традиции в первую очередь пытали самого доносчика. Если он под пыткой не отказывался от своего доноса, то немедленно арестовывали обвиняемых и всех свидетелей того или иного события (если донос подтверждался, то за недонесение свидетели автоматически также превращались в преступников, подлежащих смертной казни). Обвиняемому зачитывали донос и, если он сразу не признавал себя виновным, начинали пытать. Единичное признание своей вины следствию казалось недостаточным: "Согласно неписаному обычаю, каждый, кто после трех пыток показывал одно и то же, освобождался от дальнейших мучений. От тех, кто менял свои показания во время розыска, палачи не отступали до тех пор, пока их признания не совпадали с доносом вплоть до мельчайших подробностей. Требовалось, чтобы эти признания слово в слово повторялись на трех последних пытках. Если обвиняемый в чем-то сбивался, весь цикл мучений возобновлялся. Не существовало никаких ограничений по возрасту обвиняемых. Так, 80-летний настоятель монастыря Федорит был "пытан накрепко... и клещами ежен по спине и не единожды"6.
Стоило любому человеку сказать за собой "Слово и дело государево", как он немедленно изымался из сферы обычных отношений, как гражданских, так и уголовных, и становился объектом пристального интереса тех, кому было поручено расследование политических преступлений. Насколько безотказно действовало это правило, свидетельствует пример Фрола Разина. Когда его вместе с братом Степаном Разиным должны были уже казнить, Фрол с плахи крикнул за собой "слово и дело" и после этого на протяжении целых шести лет морочил следователям головы рассказом о "воровских письмах", закопанных где-то на Дону под вербой. Зная, что все случаи доносов о политических делах тщательно учитываются верховной властью, а то и самим царем, представители местной администрации немедленно принимали их к рассмотрению, задерживали всех подозреваемых и свидетелей, стараясь лишь, во избежание излишней ответственности, затем отправить их в Москву. Поскольку под "слово и дело государево" легко было подвести любое, даже самое невинное, деяние, а розыск по нему неизменно сопровождался пыткой, то не удивительно, что от этих роковых слов, которые на протяжении многих десятилетий сопровождали политический сыск на Руси, замирало сердце даже у самых отважных.
В 1654 г., всего через пять лет после законодательного закрепления понятия государственного преступления, возникает и первый отечественный орган государственной безопасности - Приказ тайных дел. Поскольку эта спецслужба зародилась в недрах приказной системы, то для уяснения ее специфики следует вкратце остановиться на особенностях самой формы этих бюрократических учреждений. Приказы появляются на Руси в XV в. в результате создания централизованного государства, и в XVII в. их насчитывается в стране уже более 90. Характернейшей их чертой было отсутствие четкого разграничения функций между отдельными приказами, что неизбежно вело к наличию у каждой структуры нескольких сфер деятельности, запутанности и неразберихе. С одной стороны, налоги с населения собирались несколькими приказами. С другой стороны, Посольский приказ, например, занимался не только вопросами внешней политики, но и ведал пограничными городами в административном, судебном и финансовом отношении, а также осуществлял управление Карельской землей. С третьей стороны, Сибирский приказ не только руководил подведомственной территорией, но и устанавливал дипломатические отношения со всеми государствами, граничащими с Сибирью. Н. П. Ерошкин отмечает:
"Приказы в начале XVIII в. представляли собой пеструю и нестройную систему учреждений с нечеткими функциями и параллелизмом в деятельности, несовершенным делопроизводством, волокитой и грубым произволом должностных лиц. Отдельные отрасли управления (заведывание городским сословием, финансами, мануфактурами, горным делом, торговлей и т. д.) были разделены между несколькими приказами"7.
Несовершенство приказной системы было очевидно еще отцу Петра I, и Алексей Михайлович попытался ее хотя бы частично исправить, учредив Приказ тайных дел, который наряду с множеством других функций ведал двумя важнейшими - личной канцелярией царя, координирующей и контролирующей деятельность других приказов, и занимался политическим сыском.
ПРИКАЗ ТАЙНЫХ ДЕЛ (1654 -1676)
Приказ тайных дел был создан Алексеем Михайловичем в 1654 г., перед военным походом, и оставлен в Москве, чтобы разбирать поданные на царское имя челобитные. Во главе его был поставлен тайный дьяк, которому подчинялось человек 6-7 подьячих. Обычно, рассмотрев дело по челобитной, глава Приказа тайных дел докладывал о нем лично царю, после чего по указу Алексея Михайловича дело, минуя Боярскую думу, разрешалось в личной канцелярии царя или передавалось для исполнения в другой приказ. Сфера деятельности Приказа тайных дел неуклонно расширялась по ходу возникновения тех или иных вопросов. Так, аппарат этого учреждения вел личную переписку Алексея Михайловича, заведовал частью полков иноземного строя, царской благотворительностью, поиском медной руды в Олонецком уезде и серебряной - на реке Мезени, руководил деятельностью Записного приказа (занимавшегося продолжением Степенной книги), Аптекарского, Гранатного и Потешного дворов (т. е. наряду с изготовлением лекарств ведал оружейными и пушечными заводами), был личной кассой самодержца и занимался персидским торгом и некоторыми другими коммерческими операциями от царского имени. С 1663 г. к Приказу тайных дел перешла часть функций Приказа Большого дворца по управлению царским хозяйством, и тайный дьяк начал ведать не вошедшими в состав дворцовых земель подмосковными имениями Алексея Михайловича (Измайловым, Черкизовым, Котельниками, Люберцами и другими), постройками в селе Семеновском, ремонтом церкви в селе Коломенском, промышленными заведениями царя и т. п. Второй царь из династии Романовых обожал соколиную охоту, и Приказ тайных дел начал ведать "царской летней потехой" и весьма многочисленным штатом необходимых для нее лиц. Как легко убедиться, никакой системы в отнесении тех или иных дел к компетенции данного приказа не прослеживается, и, по всей видимости, это происходило в процессе ознакомления Алексея Михайловича с массой докладываемых ему дел, некоторые из которых казались ему важными и интересными.
Однако это многообразие функций не должно заслонять от нас главной функции Приказа тайных дел - контроля за деятельностью всего государственного аппарата Московской Руси. Данный контроль мог носить как явный, так и тайный характер. Открытый контроль мог проявляться в распределении тех или иных дел между другими приказами, затребовании из них в Приказ тайных дел для "ведома" различных дел, сведений или отчетности, а также в проверке ведения ими приказного делопроизводства. Тайный контроль проявлялся в посылке подьячих Приказа тайных дел с секретными инструкциями о надзоре за деятельностью во время международных переговоров некоторых русских послов, которые "много чинять не к чести своего государя", или во время боевых действий за некоторыми воеводами, допускавшими "много неправд... над ратными людьми".
О результатах проведенного расследования докладывалось лично Алексею Михайловичу: "...и те подьячие над послы и воеводы подсматривают и царю, приехав, сказывают"8. В некоторых случаях надзор ставился на постоянную основу. Так, например, 28 февраля 1665 г. царь приказал Разрядному приказу ежедневно доставлять в Приказ тайных дел сводки о положении дел в полках.
Как орган политического сыска. Приказ тайных дел рассматривал важнейшие дела государственной важности. В 1666 г. именно этот орган при личном участии царя производил розыск по доносу Михаила Афанасьева на патриарха Никона и по другим материалам, связанным с низложенным главой церкви. Дело о расследовании восстания Степана Разина формально велось через приказы Казанского Дворца и Разряда, но фактически им руководил Приказ тайных дел. Именно в него поступила собственноручно составленная царем памятная записка с десятью вопросами, которые руководившие следствием бояре были должны задать Степану Разину. Особенно интересовала Алексея Михайловича возможная связь между вождем крестьянского восстания и патриархом Никоном. Приказ тайных дел периодически запрашивал из других ведомств и различные материалы для этого процесса - расспросные и пыточные речи, очные ставки и т. д. Серьезную угрозу экономической стабильности государства представляло фальшивомонетничество, и именно из недр этого приказа 12 августа 1663 г. вышел царский указ, предусматривавший за первую попытку выпуска фальшивой монеты ссылку в Сибирь, а за вторую попытку - смертную казнь. Поскольку иностранный шпионаж был актуален почти во все времена, то в компетенцию Приказа тайных дел стал входить надзор за подозрительными лицами и чужеземцами на территории русского государства. Поскольку органы госбезопасности находились еще в стадии зарождения, то данный приказ еще не имел своего застенка, а все обвиняемые по рассматриваемым Приказом тайных дел следственным делам пытались в Стрелецком приказе. В силу того, что деятельность этого ведомства носила весьма разнообразный характер, то среди специалистов некоторое время шла дискуссия, можно ли относить его к органам политического сыска или нет. Наиболее обоснованное мнение по этому вопросу высказала Н. Б. Голикова: "Приказ Тайных дел, или Тайный приказ, созданный в правление Алексея Михайловича, представлял собой канцелярию, которая управляла царскими вотчинами и куда, кроме того, поступали из приказов дела разнообразного содержания, почему-либо заинтересовавшие царя. Тайный приказ не был узко специализированным учреждением, но тем не менее сыграл известную роль в истории развития органов политического сыска, так как в годы его существования (1654-1676) часть дел по политическим преступлениям концентрировалась и расследовалась в собственной канцелярии царя. Политические дела брались в Тайный приказ как из других приказов, так и из Боярской думы по особому распоряжению царя. Таким образом, Тайный приказ выступал как своеобразный орган надзора, пользовавшийся правом пересмотра и нового решения дел. Политическими делами занимались только лица, облеченные большим доверием царя и работавшие в прямом с ним контакте"9.
Такими людьми и были Д. Башмаков, Ф. Михайлов, Д. Полянский и Ф. Ртищев, в различное время руководившие Приказом тайных дел. Необходимо отметить, что глава этого ведомства являлся "дьяком в государевом имени", что, по мнению исследователей, означало право тайного дьяка подписывать указы от имени царя. Данная черта еще раз подчеркивает исключительное доверие Алексея Михайловича к руководителям этого особого органа. Понятно, что более чем широкий круг возложенных на Приказ тайных дел задач неизбежно привел к расширению штатов, и в конце его существования во главе его стояла коллегия из тайного дьяка и помогавших ему дьяков Челобитного и Стрелецкого приказов, а число подьячих возросло до пятнадцати человек. У современников сложилось устойчивое убеждение, что сам царь лично руководит Приказом тайных дел. Действительно, поскольку это ведомство размещалось во дворце, царь часто бывал в этом приказе, где он имел свой стол с письменным прибором и нередко лично рассматривал дела, слушал доклады и отчеты и даже принимал участие в составлении тех или иных бумаг. Следует отметить, что заложенная вторым царем из династии Романовых традиция совмещения функций личной канцелярии главы государства и органа государственной безопасности оказалась достаточно устойчивой и в будущем еще встретится нам у других представителей этой династии. Эта черта наглядно демонстрирует, какое огромное значение придавали Романовы защите своей власти и политическому сыску в целом. Со смертью Алексея Михайловича в 1676 г. и вступлением на престол Федора Алексеевича Приказ тайных дел был упразднен.
Хотя первый отечественный орган государственной безопасности и не пережил своего создателя, однако политический сыск и наиболее ярко олицетворявший его институт "слова и дела" остался на Руси в полной неприкосновенности. Время и вся обстановка правления Петра I, когда на народные восстания накладывается ожесточенная борьба уже в самом правящем классе, еще более настоятельно требовали создания нового органа госбезопасности, нежели время его отца Алексея Михайловича. После смерти Федора Алексеевича, старшего бездетного сына Алексея Михайловича, на престол в апреле 1682 г. был возведен Петр, сын царя от второго брака. Однако Милославские, родственники первой жены Алексея Михайловича, и царевна Софья, его дочь от первого брака, воспользовались восстанием стрельцов в Москве и уже на следующий месяц произвели государственный переворот. В мае 1682 г. по заранее составленному списку на глазах малолетнего царя были убиты его дяди, А. С. Матвеев и некоторые другие знатные бояре из поддерживающей Петра партии. Увиденная им кровавая драма, судя по всему, нанесла серьезную психическую травму девятилетнему мальчику и обусловила припадки гнева и конвульсивное подергивание головы, неоднократно наблюдавшиеся у Петра уже в зрелом возрасте. Клан Нарышкиных был отстранен от власти, безраздельно доставшейся Софье Алексеевне, а формально Петр, отправленный новой правительницей вместе с матерью в почетную ссылку в село Преображенское, был объявлен "младшим" царем при "старшем" царе - его старшем сводном брате Иване Алексеевиче, болезненном и не способным к руководству государством. Шло время, Петр рос, и тем самым естественным образом исчезал единственный законный повод нахождения государственной власти в руках Софьи, заключавшийся в малолетстве ее сводного брата. Женитьба молодого царя в январе 1689 г. и его публичный скандал с сестрой в июле того же года подтолкнули Софью и ее окружение к решительным действиям. В том же месяце Ф.Л. Шакловитый, еще ранее назначенный регентшей думным дьяком Стрелецкого приказа, начал организовывать заговор, в который он попытался втянуть подчиненных ему стрельцов. Предполагалось убить Петра, зарезав его ножом на пожаре или бросив в него гранату, а Софью официально возвести на престол. Когда в августе 1689 г. Петр узнал о готовящемся заговоре, он спешно бежал в Троице-Сергиев монастырь, куда начали стягиваться верные ему войска. Открытое вооруженное противостояние наглядно показало всем, что сила на стороне молодого царя, а не его сестры, которая в конечном итоге была вынуждена капитулировать и выдать своих сообщников. Шакловитого и других заговорщиков 7 сентября привезли к Петру в монастырь, где их допрашивала боярская следственная комиссия, подвергнувшая сторонников Софьи долгой и мучительной пытке. В конце концов Шакловитый признался в заговоре и сделал это письменно, после чего через пять дней ему отрубили голову. Софья была заточена в Новодевичий монастырь, и вся полнота власти перешла к Петру.
Однако начатые царем крутые реформы породили во всех слоях русского общества, от самых высших до самых низших, массу недовольных. Это постоянное сопротивление, принимавшее то открытую, то скрытую форму, непосредственно угрожало как власти, так иногда и самой жизни Петра I. После азовских походов возникает второй заговор на жизнь царя. Во главе его стоял думный дворянин И. Цыклер, назначенный Петром руководить постройкой Таганрога и считавший это незаслуженной опалой. К нему примкнул окольничий А. Соковнин, возмущенный посылкой за границу двух своих сыновей для учебы, и стольник Ф. Пушкин, недовольный назначением воеводой в Азов. Эта тройка заговорщиков установила контакт с некоторыми стрелецкими начальниками и донскими казаками, но 23 февраля 1697 г. заговор был раскрыт. Петр спешил за границу, куда он отправлялся в составе Великого посольства, и поэтому следствие было проведено очень быстро - уже 2 марта Боярская дума приговорила троих заговорщиков, двух стрелецких начальников и одного донского казака к смертной казни. Однако уже на следующий год в Европе Петра застигает весть о вспыхнувшем стрелецком мятеже. Причиной его стало то, что стрелецкие полки после тяжелого азовского похода не послали на отдых к их семьям в Москву, на что они рассчитывали, а погнали в холод и голод к литовской границе. По пути туда в июне 1698 г. две тысячи двести стрельцов восстали и решили идти на столицу, свергнуть ненавистную власть и возвести на престол Софью. Оставленные Петром управлять страной в его отсутствие бояре спешно собрали восемь тысяч верных царю войск, которые под руководством А. С. Шеина встретили мятежников 17 июня у Воскресенского монастыря, всего в 50 верстах от Москвы. Переговоры ни к чему не привели, и при поддержке артиллерии правительственные войска разбили восставших стрельцов. Победивший Шеин по горячим следам провел розыск, арестовал 254 наиболее активных участников мятежа, 130 из которых были немедленно казнены. Остальные стрельцы были разосланы по разным городам и монастырям. Однако спешно вернувшийся из-за границы Петр остался недоволен результатами следствия Шеина. Подозревая более глубокие корни заговора и участие в нем ненавистных ему Милославских, родственников первой жены своего отца, царь распорядился возобновить следствие. Более тысячи стрельцов было возвращено в Москву, и 17 сентября 1698 г. начался знаменитый стрелецкий розыск, поразивший современников своей исключительной жестокостью. После допросов и изощренных пыток, в проведении которых активное участие принимал сам царь со своим ближайшим окружением, 1182 человека из 2200 было казнено, а стрелецкие полки расформированы.
Зверская расправа над стрельцами не могла сдержать протест народа против гнета со стороны государства, еще более усилившегося с началом Северной войны. Не выдержав издевательств местных властей, в 1705 г. восстали жители Астрахани, перебившие русских и иноземных чиновников и офицеров, находившихся в городе. Астрахань семь месяцев находилась в руках восставших, и оттуда бунт перекинулся на другие волжские и прикаспийские города. 3 марта 1706 г. Астрахань была взята превосходящими силами правительственных войск, вслед за чем последовали массовые аресты, допросы и пытки. По подсчетам исследователей, 365 участников астраханского восстания или умерли во время пыток, или были казнены. Невыносимые условия труда и жизни систематически приводили к более мелким восстаниям: в 1698 г. - на Воронежских верфях, в 1705-1710 и 1715 гг. - на Олонецких заводах в Карелии, в 1720-х годах - на московских мануфактурах, липецких и кузьминских заводах. В 1703 г. восстали крестьяне Предуралья и Поволжья, с 1705 по 1711 гг. длилось восстание башкир, и даже на далекой Камчатке в 1707-1711 гг. произошло народное восстание. Однако самым опасным для Петра оказалось Булавинское восстание, охватившее в 1707-1709 гг. весьма значительную территорию на юге страны. Началось оно из-за того, что царь посягнул на древнее неписаное право казачества - беглых с Дона не выдавать. По приказу Петра карательный отряд князя Долгорукого начал искать на Дону недавних беглецов. Розыск сопровождался крайней жестокостью, которая в условиях наличия оружия у казаков не могла не привести к социальному взрыву. Восстание началось с того, что в октябре 1707 г. двести казаков во главе с К. А. Булавиным напали на отряд карателей и полностью уничтожили его, включая и самого князя. Вслед за этим атаман разослал во все стороны воззвания, призывая восставших идти на Москву. Полуторагодичная борьба с правительственными войсками велась с переменным успехом, но в момент наибольшего подъема Булавинское восстание охватывало территорию от Днепра до Волги. Силы повстанцев были столь значительны, что в условиях войны со Швецией Петр I был вынужден бросить против них целую 32-тысячную армию. Лишь после того, как изменники из казачьей старшины вероломно убили Булавина, начатое им восстание было постепенно потоплено в крови. Понятно, что в этих исключительно напряженных условиях Петр жизненно нуждался в эффективном органе политического сыска, который бы пресекал все готовящиеся выступления против государственной власти и вел бы следствие по уже произошедшим мятежам. Этим органом и стал Преображенский приказ.
ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ ПРИКАЗ (1695-1729)
Свое название приказ получил от села Преображенское, где в почетной полуссылке провел свое детство будущий государь. Возник в 1686 г. в форме Преображенской потешной избы, ведавшей Преображенским и Семеновским "потешными" полками - любимым детищем юного царя, а также занимавшейся обслуживанием резиденции Петра 1 и его матери и частично выполнявшей функции царской канцелярии. Первоначально не имел сыскных функций, поскольку для расследования заговора Ф. Шакловитого Петр в 1689 г. создал специальный Приказ розыскных дел во главе с боярином Т. Н. Стрешневым. Молодой монарх активно участвовал в допросах стрельцов, и один из важнейших документов следствия - "Вопросные статьи" 1698 г. - были записаны под диктовку Петра. Однако после завершения расследования Приказ розыскных дел прекращает свое существование. Тем временем обретший фактическую власть Петр наделяет Преображенскую потешную избу полномочиями по набору даточных, снабжению, обучению войск и организации военных маневров. В этом качестве данный орган сыграл большую роль в осуществлении первой крупной военной кампании Петра I - Азовских походах. После резкого ограничения функций Стрелецкого приказа стал ведать охраной порядка в столице, и в том числе организацией караулов в Кремле. Помимо этого он начал осуществлять и другое дело, крайне важное для победившей партии: надзор за Новодевичьим монастырем, где находилась свергнутая сводная сестра Петра 1.
В 1695 г. потешная изба переименовывается в Преображенский приказ. В конце следующего года, после Азовского похода, царь подписывает указ о передаче в ведение Преображенского приказа исключительного права следствия и суда по всем государственным преступлениям. Тем самым произошло законодательное закрепление функций политического сыска за одной организацией. Ее исключительные полномочия, ставящие данный орган над всеми другими приказами, был подтвержден петровским указом от 25 сентября 1702 г. Согласно ему за невыполнение распоряжений Преображенского приказа или любое вмешательство в сферу его деятельности глава этого ведомства имел право привлечь любое должностное лицо к административной или судебной ответственности, а за недостаточно быстрое и точное выполнение его указаний - наказать штрафом, палками или заточением в острог. Понятно, что при подобных полномочиях находилось немного желающих перечить бессменному главе Преображенского приказа князю Ф. Ю. Ромодановскому, одно имя которого внушало страх и о жестокости которого ходили целые легенды. Когда он в 1717 г. умер, то во главе Преображенского приказа стал его сын Иван Ромодановский, руководивший им вплоть до его упразднения в 1729 г. (с 1725 г. приказ был переименован в Преображенскую канцелярию). Весь штат Преображенского приказа состоял из двух дьяков и пяти-восьми подьячих, которые помимо политического сыска продолжали ведать обмундированием царской гвардии и поддержанием порядка на улицах столицы. Для производства арестов, обысков, охраны и курьерской связи Преображенский приказ использовал своих давних подшефных - солдат и офицеров Преображенского и Семеновского гвардейских полков. Традиция подобного разделения труда оказалась весьма живучей и встретится нам в более позднем периоде существования политического сыска в царской России.
Превращение Преображенского приказа из административного ведомства в центральный орган политического сыска произошло не одномоментно. Так, из 605 дел этого учреждения, сохранившихся за 1696 г., лишь 5 относятся к категории "слова и дела государева". Вскоре, однако, положение изменилось, и все другие приказы начали активно присылать политические дела на рассмотрение в этот орган. За все время своего существования Преображенский приказ расследовал несколько тысяч политических дел, наиболее массовыми из которых были дела о стрелецком мятеже 1698 г. (мелкие стрелецкие процессы продолжались до 1718 г.) и об астраханском восстании, во время следствия о котором из 365 арестованных под пытками умерло 45 человек. Царь активно участвовал в расследовании наиболее важных дел, так, например, именно по его указанию двух упорствующих старообрядцев запытали в Преображенском приказе до смерти. За период с 1700 по 1705 годы сохранилось более пятидесяти собственноручных царских решений по политическим делам. Сохраняя в действии Соборное Уложение 1649 г., Петр указом от 25 января 1715 г. конкретизировал сферу применения "слова и дела". Отныне самому государю подданные должны были доносить, во-первых, о замысле против царя, во-вторых, об измене и, в-третьих, о казнокрадстве (последняя категория дел в 1718 г. была передана в ведение Юстиц-коллегии). Отныне государственными преступлениями считались только дела "первых двух пунктов" и оскорбление царской особы, предусмотренное двадцатым артикулом Воинского устава 1716 г.: "Кто против его величества особы хулительными словами погрешит, его действо и намерение презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, оный имеет живота лишен быть и отсечением головы казнен".
Наряду с политическим сыском данный орган занимался и контрразведывательной деятельностью. Позднейший исследователь писал: "Просматривая опись документов, хранящихся в фонде 27 ("Преображенский приказ") в Государственном архиве древних актов, не перестаешь удивляться, какими сложными нитями надзора был окутан государственный аппарат в начале XVIII века. Наблюдения приказа простирались не только к границе, где постоянно возникали военные конфликты; не оставались без внимания и торговые города, где появлялись иностранные купцы, выполнявшие нередко секретные задания своих правителей. Но наибольшее внимание уделялось иностранным посольствам, появлявшимся в Москве. Уже тогда не было большим секретом, что практически все они имели "особые поручения" в России"10.
Однако почти 70 % всех дел Преображенского приказа так или иначе касалось расследования народных выступлений против государственного гнета. Эта генеральная направленность данного органа политического сыска сохранялась в неизменности вплоть до самой его ликвидации в 1729 г.
Предпринятая Петром коренная ломка всего прежнего уклада жизни порождала не только активное сопротивление народа, но и глухую оппозицию в самой царской семье. Сын Петра от первого брака Алексей совершенно не желал быть активным исполнителем начатых отцом реформ, которые он к тому же считал пагубными для страны. Взаимоотношения отца и сына осложнялись тем, что Петр заточил Евдокию Лопухину, мать Алексея, в суздальский монастырь, а сам женился второй раз на Екатерине, жаждавшей посадить на русский престол собственного сына. Царевич свою мачеху ненавидел и презирал, а та, соответственно, платила ему той же монетой. В конце концов Петр поставил сыну ультиматум: или активно содействовать и продолжать начатые им преобразования, или отречься от престола и уйти в монастырь. Опасаясь уже не только за свою будущую власть, но и за саму жизнь, царевич Алексей в 1716 г. бежал от отца за границу. Его сообщник Кикин заранее договорился с австрийским императором, предоставившим наследнику русского престола тайное убежище. Узнав об исчезновении сына, Петр I распорядился начать тщательные поиски по всей Европе, и в конечном итоге, несмотря на тщательную конспирацию австрийского правительства, местонахождение беглеца было обнаружено. Вернуть сына царь поручил умному, по словам Я. Гордина, "вполне аморальному" и хитрому дипломату П. А. Толстому. Добившись от австрийского императора разрешения на свидание с царевичем, русский дипломат сумел уговорить Алексея вернуться на Родину, обещая ему полное отцовское прощение. Беглый сын был доставлен к отцу 31 января 1718 г., однако Петр, будучи уверен, что в одиночку Алексей не дерзнул бы совершить столь отчаянное дело, и подозревая за этим широко разветвленный заговор "бородачей" - ревнителей старины, и не думал в действительности прощать сына. Уже 3 февраля 1718 г. царь поручает капитан-поручику Г. Г. Скорнякову-Писареву начать следствие в отношении своей бывшей жены Евдокии Лопухиной, а на следующий день, 4 февраля, предлагает Алексею дать ответ на "пункты", написанные рукой Толстого. Поскольку Петр, судя по всему, не испытывал такого же безоговорочного доверия к опытности Ивана Ромодановского, какое он испытывал по отношению к его недавно умершему отцу, то он решил не поручать розыск по делу своего сына Преображенскому приказу и создал для этого новый орган политического сыска - Тайную канцелярию.
ТАЙНАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ (1718 -1726)
Тайная канцелярия была создана в феврале 1718 г. в Москве как временный следственный орган по делу царевича Алексея, однако после переезда в Петербург, где она разместилась в Петропавловской крепости, 20 марта 1718 г. была преобразована в постоянное ведомство. Поскольку следствие по делу царского сына было поручено П. А. Толстому, выманившему царевича из-за границы, костяк новой структуры составил небольшой штат помощников этого дипломата. Круг подозреваемых по делу царевича оказался достаточно широк, поэтому Петр укрепляет руководство нового органа своими доверенными лицами. Помимо Скорнякова-Писарева, ведшего следствие по делу матери Алексея, в него также вошли А. И. Ушаков, приданный в помощь Толстому, и находившийся в Петербурге И. И. Бутурлин, принявший в марте 1718 г. присланные из Москвы все бумаги по делу царевича. Эти четверо людей и составили руководство нового органа государственной безопасности. Стандартная формула их ведомственного делопроизводства гласила: "По указу Его Императорского Величества тайный советник и от лейб-гвардии капитан Петр Андреевич Толстой, генерал-порутчик Иван Иванович Бутурлин, от лейб-гвардии Преображенского полку маэор Андрей Иванович Ушаков, от гвардии бомбандир ка-питан-порутчик Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев, слушав вышеописанного, присланного в Канцелярию Тайных Розыскных Дел из поместного приказа доношения и челобития Степана Лопухина приговорили...""
В 1718-1720 гг. руководители Тайной канцелярии назывались "министрами", в начале 1720-х годов "судьями", иногда они именовались "инквизиторами". Формально все четыре "министра" были равны, однако главным среди них безусловно являлся П. А. Толстой. Помогавший им штат Тайной канцелярии был весьма небольшим - секретарь, шесть канцелярских служащих и необходимое количество заплечных дел мастеров. Следует особо подчеркнуть, что Тайная канцелярия стала первым в отечественной истории узкоспециализированным органом, целиком и полностью сосредоточившимся на вопросах политического сыска и ни на какие другие посторонние проблемы не отвлекавшимся.
С марта по август 1718 г. Тайная канцелярия занимается исключительно одним делом царевича Алексея и на протяжении всего этого периода ее фактическим руководителем является сам Петр. Под его началом все следствие было проведено достаточно быстро, широко и досконально. В беседе с Толстым царь сразу очертил круг подозреваемых: "Когда б не монахиня (насильно постриженная его первая жена Евдокия Лопухина - М. С.), и не монах (епископ Ростовский Досифей - М. С.), и не Кикин, Алексей не дерзнул бы на такое неслыханное зло. Ой, бородачи! многому злу корень старцы и попы; отец мой имел дело с одним бородачом (патриархом Никоном - Авт.), а я с тысячами"12. Действительно, через своего личного духовника Якова Игнатьева, близкого друга епископа Досифея, царевич поддерживал связь с заточенной в монастырь матерью. Следствие установило, что кружок приближенных Алексея в сношениях между собой пользовался конспиративными кличками и шифрованной перепиской. Поскольку все эти люди никакого реального влияния не имели и тайнопись была для них наполовину игрой, то гораздо более опасной была деятельность Кикина - бывшего сподвижника Петра, пойманного царем на воровстве и после наказания примкнувшего к кружку царевича, став главным советчиком наследника престола, - именно этот человек был инициатором и организатором бегства Алексея в Австрию и именно от него тянулись более чем подозрительные нити к лицам, обладавшим действительной военной и административной властью. При аресте у Кикина были найдены "цифирные азбуки" для переписки с князем В. В. Долгоруким, князем Г. Ф. Долгоруким, князем Я. Ф. Долгоруким, генерал-адмиралом Апраксиным, фельдмаршалом Шереметевым, дипломатом С. Рагузинским, А. Волковым и А. Веселовским.
На допросах Алексей так изложил свой план, сложившийся у него не без влияния Кикина: "А когда я был в побеге, в то время был в Польше Боур с корпусом своим, также мне был друг, и когда б по смерти отца моего (которой чаял я вскоре от слышанья, что будто в тяжкую болезнь его была апелепсия, и того ради говорили, что у кого оная в летах случится, то недолго живут, и того ради думал, что и велико года на два продолжится живот его) поехал из цесарии в Польшу, а из Польши с Боуром в Украину, то б там князь Дмитрий и архимандрит Печорский, который мне и ему и отец духовный и друг. А в Печорского архимандрита и монастырь верит вся Украина, как в Бога. Тако же и архиерей Киевский мне знаем: то б все ко мне пристали.
А в Москве царевна Марья и архиереи, хотя не все, только чая, то большая часть, пристали ко мне.
А в Финляндском корпусе князь Михаиле Михайлович, а в Риге князь Петр Алексеевич также мне друг, и от своих не отстал же.
И так вся от Европы граница моя бы была и все б меня приняли без всякой противности, хотя не в прямые государи, а в правители всеконечно.
А в главной армии Борис Петрович и прочие многие из офицеров мне друзья же.
А о простом народе от многих слыхал, что меня любят"13.
Для получения подробных признаний отец не остановился перед пыткой сына. Так, например, с 19 по 24 июня 1718 г. Алексея шесть раз подвергали пытке в каземате Петропавловской крепости, причем в первый день пытали дважды - с полудня до часу и с шести до девяти часов вечера. Под пыткой у него удалось вырвать признание, что ради захвата власти царевич был готов пойти даже на австрийскую интервенцию в пределы отечества: "И ежели бы до того дошло и цесарь бы начал то производить в дело, как мне обещал, и вооруженной рукой доставить меня короны Российской, то я бы и тогда, не жалея ничего, доступал наследства..."14 Собранные в ходе следствия доказательства были представлены верховному суду из генералитета, сенаторов и Синода, который 24 июня 1718 г. приговорил сына Петра I к смертной казни. По официальной версии, царевич Алексей скончался в Петропавловской крепости от апоплексического удара, а по ходившим тогда слухам, был задушен, отравлен или забит насмерть кнутом. Хотя этот самый громкий процесс петровской эпохи и кончился казнью главного виновника и его ближайших помощников, тем не менее, по мнению некоторых исследователей, Петр намеренно не стал доводить расследование до логического конца, поскольку уже имеющиеся материалы указывали на весьма широкий круг высокопоставленных лиц, которые если и не состояли непосредственно в заговоре, то были в той или иной степени оппозиционно настроены по отношению к петровским реформам.
Поскольку в качестве нейтрального органа государственной безопасности в России уже существовал Преображенский приказ, то по окончании дела царевича Алексея Тайную канцелярию должны были бы упразднить, однако Петр решил по-иному. Сразу по завершении этого процесса царь 8 августа 1718 г. поручает Толстому расследование "адмиралтейского ревельского дела" - дела о грандиозных хищениях по военно-морскому ведомству в Ревельском порту. Уже в том же году Тайная канцелярия проводит целый ряд важных процессов, касающихся "слова и дела" в трактовке царского указа от 26 января 1715 г. ("трех пунктов"): уголовное дело фаворитки Петра Марии Гамильтон, укравшей царские драгоценности; о злоупотреблениях в Астрахани; группу дел, "касающихся к расколу"; дело по доносу Зверева на майора Фуникова о расхищении им казенных денег и имущества; о краже корабельных лесов на Днепре; дело поручика Друккерта, подделавшего подпись и печать А. Меншикова; об обвинении русского посла в Польше Долгорукова в измене и взяточничестве и ряде других "тайных дел". Сложившийся параллелизм в деятельности двух органов госбезопасности был закреплен петровским указом от 28 апреля 1722 г., предписывавшим местным властям направлять все дела о государственных пунктах в Преображенский приказ или Тайную канцелярию.
Судя по всему, решающую роль в этом дублировании сыграл географический фактор. С одной стороны, Петр считал Москву центром крамолы против всех его начинаний и не считал возможным убрать оттуда Преображенский приказ, но, с другой стороны, царю был необходим орган политического сыска под рукой, в своей новой столице. Исследователи отмечают: "Так, если в Преображенский приказ дела продолжали поступать со всех концов страны и от всех учреждений, то в Тайной канцелярии сосредоточивались в основном дела, возникавшие в Петербурге и ближайших к нему городах. Таким образом. Тайная канцелярия стала специальным органом политического сыска лишь для новой столицы и прилежащих к ней районов"15.