Неиссякающий интерес к скоморохам ставит вопрос об их значении в народной культуре прошлого, в частности в фольклоре. Установить надежные критерии для выявления следов художественного репертуара скоморохов, определить его границы непросто.
Скоморошество, многократно описанное в разных аспектах, как художественно-историческое явление остается трудноопределимым. Оно менялось в веках вместе с условиями народной жизни, становилось все более противоречивым и в новых культурных условиях менее приемлемым — настолько, что слово «скоморошество» стало служить определением для недостойного кривлянья и грубой шутки.
Скоморохи выделились как социальная группа артистов-ремесленников с ростом и изменением древних культурных традиций. Это «всех скорбей знатоки». Они питались соками национальной культуры, специализировались в различных ее видах. Происходил процесс «окультуривания» ими самобытного фольклорного материала, его тщательный отбор, придавалось определенное качество — для большего эффекта в выступлениях. Отсюда пословица «Всяк спляшет, да не как скоморох». От их исполнительства могли возникнуть выражения «играть песню», «играть свадьбу».
С ростом в обществе художественных вкусов и требований возрастал и уровень мастерства народных артистов. Скоморохи не могли не оказывать влияния на культурные процессы своего времени. Созданное ими возвращалось в народ, усваивалось как нечто новое. Трудно уловить и выделить результаты этого сложного процесса, определить контуры его художественного влияния. Исследователь располагает сравнительно поздними записями. Понятия «скомороший репертуар», «влияние скоморохов» условны.
Отобранный для работы материал разнороден по времени появления и жанровым формам. В сборности фактов есть свой недостаток, но он извинителен. Автор стремился не пропустить чего-либо существенного. Скоморошество в фольклоре полностью не понято, не прочитано; в чем-то не уловлено присущее ему своеобразие. Представителей скоморошьих профессий (их разновидностей, по архивным данным, насчитывается более дюжины), зафиксированных по именам в писцовых и таможенных книгах, дошедших от XVI-XVII веков, насчитывается около пятисот. Надо учесть, что и книги сохранились не полностью, и древние акты не изучены с исчерпывающей полнотой, и не все скоморохи переписывались, т. к. безусловно стремились уклониться от обязательных повинностей и пошлин. При относительной малочисленности населения городов и деревень влияние этих выразителей художественной культуры было, вероятно, значительным. Красота и богатство слова в памятниках фольклора, сохранившиеся и в речи крестьянства, оказавшие влияние на классическую литературу, — убедительное тому доказательство. Но как найти критерии для выявления доли творческого влияния скоморохов? Исследователь оказывается в положении героя сказки: «Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что».
Данная работа представляет лишь заявку на решение сложнейшей проблемы.
Автору приходится порой идти ощупью, вглядываясь, вслушиваясь, кое-где расчищая наслоения и пытаясь восстановить целое из крох, обломков, фрагментов. На этом пути неизбежна известная доля субъективизма, кое-где — излишней категоричности. Автор пользуется методом гипотетической реконструкции, которая не для всех может показаться убедительной. Неизбежны и допущения. Читатель вправе их принять или отвергнуть.
Тексты, использованные в работе, записаны через 150-250 лет после запрещения скоморошьей профессии. Многое дошло до нас в трансформированном виде. Менялись слова, понятия, ритмы речи, но сохранялась «поэзия факта». В фольклорном наследии утрачено больше, чем уцелело. Самая древняя из исторических песен — о Щелкане Дудентьевиче — представляет отголосок тверского восстания 1327 г. против татарского баскака Чолхана; в ней ощутимы пропуски, произошла замена татарских понятий и слов: «хан» — «царь»; его «шурья» — «удалые Борисовичи»; кроме Костромы и Твери названия городов случайны.
А и деялось в Орде
Передеялось в Большой:
На стуле золоте,
На рытом бархате,
На червчатой камке
Сидит тут царь Азвяк... (КД. № 4; Гф. № 253, 269)
Концовка песни про убийство Щелкана: «Тут смерть ему случилася, / Ни на ком не сыскалося» — своеобразный запев, быстрый, веселый, меняющийся ритм, иронический тон, оптимистическое переосмысление событий в пользу восставших — все указывает на участие в создании песни поэтов из скоморошьей среды, на ее нередкое исполнение, благодаря чему песня и уцелела до середины XVIII века, когда был записан лучший и самый полный ее вариант Киршею Даниловым.
Предлагаемая вниманию читателей работа представляет несколько этюдов, объединенных поиском следов скоморошьего влияния в фольклоре, и не претендует на истину в последней инстанции. Если значительная роль скоморохов в фольклоре, выявить которую стремился автор, показана в какой-то мере убедительно, цель данной работы можно считать достигнутой.