М.А. Можейко
ПОСТМОДЕРНИЗМ - понятие,
используемое современной философской
рефлексией для обозначения характерного для
культуры сегодняшнего дня типа
философствования, содержательно-аксиологически
дистанцирующегося не только от классической, но
и от неклассической традиций и конституирующего
себя как пост-современная, т.е.
постнеклассическая философия. Ведущие
представители: Р.Барт, Батай, Бланшо, Бодрийяр,
Делез, Деррида, Джеймисон, Гваттари, Клоссовски,
Кристева, Лиотар, Мерло-Понти, Фуко и др. Термин
"П." впервые был употреблен в книге Р.Ранвица
"Кризис европейской культуры" (1917); в 1934
использован у Ф.де Ониза для обозначения
авангардистских поэтических опытов начала 20 в.,
радикально отторгающих литературную традицию; с
1939 по 1947 в работах Тойнби было конституировано
содержание понятия "П." как обозначающего
современную (начиная от Первой мировой войны)
эпоху, радикально отличную от предшествующей
эпохи модерна; в конце 1960 - 1970-х данное понятие
использовалось для фиксации новационных
тенденций в таких сферах, как архитектура и
искусство (прежде всего, вербальные его формы), и
было апплицировано на такие сферы предметности,
как экономико-технологическая и
социально-историческая; начиная с 1979 (после
работы Лиотара "Постмодернистское состояние:
доклад о знании") утверждается в статусе
философской категории, фиксирующей ментальную
специфику современной эпохи в целом (К.Батлер,
В.Велып, Т.Д'ан, Д.Дэвис, Ч.Дженкс, А.Ле Во, Д.Лодж,
Дж.Мадзаро, А.Б.Олива, У.Спейнос, У.Стейнер,
А.Уайлд, Д.Фоккема, Д.Форворд, И.Хассан и др.). В
настоящее время история трансформации
содержания понятия "П." становится
специальным предметом постмодернистской
философской рефлексии (Х.Бертенс, М.А.Роуз и др.).
Несмотря на программное дистанцирование П. от
презумпций классической и неклассической
философских традиций, тем не менее,
постмодернистская программа современной
философии генетически во многом восходит к
неклассическому типу философствования (начиная
с Ницше), и в частности - к постструктурализму,
структурному психоанализу, неомарксизму,
феноменологии, философии Хайдеггера, традициям
"постнаучного мышления" и "поэтического
мышления", а также к традициям семиотики и
структурной лингвистики (см. Семиотика, Сос-сюр,
Язык) и, в поздних своих версиях - к философии
диалога, теории языковых игр. Несмотря на то, что
доминирующей является тенденция датировки
возникновения и концептуального оформления П.
серединой 1950-х, существует и позиция, согласно
которой данный процесс отодвигается к концу 1930-х
(К.Батлер, И.Хассан); по оценке Эко, применительно
к усмотрению "начала" П. обнаруживает себя
тенденция относить его "ко все более далекому
прошлому", - и если иронично моделируемые Эко
попытки "объявить постмодернистом самого
Гомера" и не предпринимались всерьез, то
интерпретация в постмодернистском ключе
априоризма И.Канта как предвосхищающего идею
означивания не чужда постмодернистской
ретроспективе (В.Моран). В современной
философской литературе ведутся достаточно
оживленные дискуссии о соотношении таких
аспектов содержания данного понятия, как
собственно философский, социологический
(З.Бауман, Р.Виллиамс, К.Кумар, С.Лаш, Д.Лион,
Дж.Урри, Ф.Фехер, А.Хеллер), культурологический
(С.Бест, Д.Келлнер, Е.Джелл-нер, М.Постер,
Б.С.Тэрнер, Б.Смарт), литературно- и
архитектурно-художественный (Ч.Дженкс, И.Хассан)
и др. (при этом следует иметь в виду условность
подобного разнесения названных мыслителей по
департаментам, жесткость границ между которыми
они сами решительно отвергают). Указанные
дискуссии, в свою очередь, выводят на проблему
экспликации - наряду с содержанием понятия
"философии П." - и содержания таких понятий,
как "постмодернистская социология",
"постмодернистская культурология",
"постмодернистская лингвистика" и т.д. В
последнее время, однако, начинает доминировать
тенденция к предельно широкому пониманию
термина "П." и признанию того, что его
"следует употреблять не как
историко-литературное или
теоретико-архитектурное, а как
всемирно-историческое понятие" (Г.Кюнг). Вместе
с тем, к настоящему времени утвердилась точка
зрения, согласно которой "постмодернизм -
эпоха не столько в развитии социальной
реальности, сколько сознания" (З.Бауман).
Современная культура рефлексивно осмысливает
себя как "постмодерн", т.е.
пост-современность, как процессуальность,
которая разворачивается "после времени" - в
ситуации "свершенности" и
"завершенности" истории (см. Постистория,
Deja-vu, Ирония). Аналогично этому, современная
философия конституирует себя не только как
пост-современная (собственно, postmodernism), но и как
пост-философия, что предполагает отказ от
традиционных для философии проблемных полей,
понятийно-категориального аппарата и
классических семантико-аксиологических
приоритетов. Так, философия П. отказывается от
дифференциации философского знания на
онтологию, гносеологию и т.д. (см. Логоцентризм,
Дискурс, Логотомия, Логомахия), фиксируя
невозможность конституирования в современной
ситуации метафизики как таковой (см. Метафизика,
Онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризм) и
рефлексивно осмысливая современный стиль
мышления как "постметафизический" (см.
Постметафизическое мышление). Последний
реализует себя вне традиционных
функционально-семантических оппозиций,
выступавших в культуре классического и
неклассического типов в качестве
фундаментальных ге-штальтирующих осей
мыслительного пространства: подвергая резкой
критике саму идею бинарных оппозиций как таковую
(см. Бинаризм, Хора), П. мыслит себя вне
дихотомических противопоставлений субъекта и
объекта (см. "Смерть субъекта",
Антипсихологизм, "Украденный объект"),
мужского и женского (см. Соблазн), внутреннего и
внешнего (см. Складка, Складывание), центра и
периферии (см. Ацент-ризм, Плоскость). В целом,
если современное культурное состояние может
быть зафиксировано посредством понятия
"постмодерн", то состояние осознающей его
ментальности - посредством понятия "П.". В
этом плане исследователи настойчиво
подчеркивают рефлексивный характер П. как
феномена культуры: "постмодернизм как таковой
есть не что иное, как современность для самой
себя" (З.Бауман). Таким образом, "постмодерн...
понимается как состояние радикальной
плюральности, а постмодернизм - как его
концепция" (В.Вельш). Безусловно, речь может
идти не о единой концепции, семантически
исчерпывающей своим содержанием все проблемное
поле современной постмодернистской философии: П.
как философский феномен в принципе не может быть
рассмотрен в качестве монолитного,
характеризуясь не только атрибутивной, но и
программной плюральностью, объективирующейся в
широком веере разнообразных (как по критерию
моделируемой предметности, так и с точки зрения
используемой методологии) проектов, среди
которых наиболее значительными являются
текстологический (см. Деконструкция, Пустой знак,
Трансцендентальное означаемое, Означивание,
"Смерть Автора", Скрип гор,
Интертекстуальность, Конструкция, Диспозитив
семиотический, След, Differance, Игра структуры,
Пастиш, "Слова-бумажники", Текстовой анализ),
номадологический (см. Номадология, Ризома,
Хаосмос, Лабиринт, Зон, Поверхность, Плоскость,
Складка, Складывание, Тело без органов,
Экспе-риментация), шизоаналитический (см.
Шизоанализ, Анти-Эдип, Машины желания, Тело без
органов), нарратологи-ческий (см. Нарратив, Закат
метанарраций, Метанаррация), генеалогический (см.
Генеалогия, Событие, Событийность),
симуляционный (см. Симуляция, Си-мулякр),
коммуникационный (см. After-postmodernism, "Воскрешение
субъекта", Другой, Языковые игры) и др. Более
того, П. и не стремится ни конституировать себя в
качестве актуально единой философской
стратегии, унифицированной по своим основаниям,
методам и целям (см. Нон-селекции принцип,
Логотомия) и претендовавшей бы на оригинальность
(см. Коллаж, "Смерть Автора", Конструкция), ни
утвердиться в качестве философской традиции (см.
"Мертвой руки" принцип), программно
постулируя невозможность в современных условиях
реализации подобного
философско-метафизического проекта (см.
Логоцентризм, Тождества философия, Различия
философия, Идиографизм, Метафизика отсутствия,
Нонсенс). Семантическая и категориальная
пестрота постмодернистской философии во многом
обусловлены радикальным отказом П. от самой идеи
возможности конституирования в сфере
современного философствования
концептуально-методологической матрицы, которая
могла бы претендовать на парадигмальный статус,
его программной установкой на идиографизм (см.
Идиографизм) и изначальной плюральностью
проблемного поля, обнаруживающего к тому же
постоянные интенции к своему расширению
(философия письма и текста, вариативные
динамические модели социальности и
субъективности, концептуальные модели
исторической событийности, власти, дискурса и
языка, аналитические модели сознания и
бессознательного, телесности сексуальности и
мн.др. - см. Постистория, Событие, Событийность,
Власть, Дискурс, Язык, Языковые игры, Тело,
Телесность, Секс, Хюбрис и др.). - Не следует также
сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что П.
является актуальным феноменом, еще не
принадлежащим философской традиции в режиме past
perfect, - как его содержание, так и
терминологический инструментарий находятся в
процессе своего становления и не могут, в силу
этого, характеризоваться устоявшейся
унифицированностью. Отсюда - характерная для
постмодернистской философии интенция к
рефлексивному определению феномена П. в целом
посредством указания на частные (как в смысле
неуниверсальности распространения, так и в
смысле локальности предметности) его
характеристики. Так, например, по Лиотару, П.
может быть определен как "недоверие к
метапо-вествованиям", Джеймисон усматривает
атрибутивную характеристику П. в ориентации на
специфическую пародийность (см. Пастиш) и т.п.
Вместе с тем, несмотря на сказанное,
применительно к П. как феномену философской
традиции можно утверждать, что, возникая исходно
как своего рода особая ситуация в развитии
философского мышления, заключающаяся в сугубо
негативном дистанцировании от cложившихся
стратегий построения философского знания, к
настоящему времени П. может быть оценен как
конституированный в пространстве философской
рефлексии в качестве феномена, имеющего
бесспорный парадигмальный статус, ибо
постмодернистская программа философствования
удовлетворяет всем критериальным требованиям,
предъявляемым к исследовательской парадигме, а
именно: 1) вырабатывает собственную модель
видения реальности, фундированную презумпциями
ее атрибутивной хаотичности и изначальной
семиотической (прежде всего - языковой)
артикулированное(tm) ("постмодернистская
чувствительность" как установка на восприятие
реальности в качестве хаотически
фрагментирован-ной и семиотизированной, вплоть
до постулирования знаково артикулированного
способа существования как единственно
возможного - см. Постмодернистская
чувствительность, Руины, Ирония, Симуляция, Deja-vu,
Хаос); 2) формирует специфические идеалы и нормы
описания и объяснения мира, рефлексивно
осмысленные в постмодернистской нарратоло-гии и
заключающиеся в принципиальном и программном
плюрализме (см. Нарратив, Нонселекции принцип), и
идеалы и нормы организации знания, находящие
свое выражение в программном когнитивном
релятивизме (поворот от стратегии alterity к
стратегии mutuality), основанном на концепции
"заката больших нарраций". В парадигмальной
эволюции П. могут быть выделены два этапа: 1)
описанная выше постмодернистская классика
деконструктивизма (см. Барт, Батай, Бланшо,
Бодрийяр, Делез, Деррида, Джеймисон, Гваттари,
Клоссов-ски, Крис гена, Лиотар, Мерло-Понти, Фуко),
характеризующаяся крайним радикализмом
дистанцирования от презумпций как классической,
так и от неклассической философии, и 2)
оформляющаяся в настоящая время парадигмальная
модификация П., представляющая собой результат
определенного поворота к пересмотру исходных
презумпций (отчасти связанным с
коммуникационным поворотом в развитии
философской проблематики) и могущая быть
интерпретирована как своего рода after-postmodernism (см.
After-postmodernism, "Воскрешение субъекта", Другой).
Философский П. не только обладает парадигмальным
статусом, но и выполняет в современной культуре
исконно присущие философии функции. Прежде
всего, в философии П. шлифуются понятийные
средства, необходимые для адекватного описания
втягивающихся в сферу познания современной
культуры неравновесных самоорганизующихся
систем (как в свое время шлифовались в
философском языке понятийно-логические
средства, необходимые для описания систем
динамических, а потом - развивающихся). Подвергая
мета-теоретическому осмыслению данный процесс,
Фуко пишет о том, что в настоящее время
осуществляется формирование нового стиля
мышления и, собственно, новой культуры. - По его
словам, новый фундаментальный опыт человечества
"невозможно заставить говорить... на
тысячелетнем языке диалектики".
Конституирующийся в современной культуре новый,
нелинейный, способ видения мира нуждается и в
новом языке для своего выражения, однако на
данный момент "новому опыту", по оценке Фуко,
"еще только предстоит найти и язык, который
будет для него тем же, чем была диалектика для
противоречия" (см. Невозможность,
Трансгрессия). Подобно тому, как, моделируя - в
прогностическом режиме - динамику
саморазвивающейся системы, философия 19 в.
апеллировала к абстрактным сферам предметности,
являющимся по своему когнитивному статусу
идеальным (теоретическим) конструктом (например,
монада в монадологии Лейбница), - точно так же,
моделируя новый тип динамики (нелинейные
самоорганизационные процессы в хаотических
аструктурных средах) и вырабатывая понятийный
аппарат для описания подобных динамик, философия
постмодернизма также оперирует идеальными
объектами (типа "но-мадического распределения
сингупярностсй", "ризоморфных сред" и т.п.
- наибольшей мерой конкретности в этом контексте
обладают такие постмодернистские концепты, как
"письмо" и "текст", поскольку
применительно к текстологической версии
постмодернистской философии возможность
использования терминологического тезауруса
пост-соссюрианской лингвистики, что делает
ситуацию более прозрачной). Соответственно тому
обстоятельству, что искомая терминология
находится в процессе своего становления,
философия постмодернизма демонстрирует целый
спектр параллельных понятийных рядов,
предназначенных для описания выходящего за
рамки прежней исследовательской традиции
объекта: текстологический ряд, номадологический,
шизоаналитический и др. Кроме того, в силу не
окончательной разработанности категориального
аппарата философской аналитики нелинейных
процессов, для постмодернизма характерно
использование мифологических образов (типа
"тантрического яйца" в концепции "тела
без органов" - см. Тело без органов, Мифология) и
тяготение к метафорике (см. Эротика текста).
Однако отсутствие единой терминологии не
выступает для постмодернистской рефлексии
аргументом в пользу невозможности
констатировать парадигмальное единство П. в
философской его проекции (С.Сулеймен). В
проблемном поле П. особое место занимает
проблема его соотношения с такими культурными
феноменами, как классика и модернизм. Программно
дистанцируясь от классических презумпций
философствования, П., вместе с тем, конституирует
особый (и, быть может, единственно возможный)
способ презентированности содержания
культурной традиции в духовном пространстве
современности, понятой как "постмодерн"). В
общем контексте постмодернистского
переоткрытия времени (см. Переоткрытие времени),
констатировавшего тотальное попадание любого
наличного состояния культуры под "власть
прошлого" (см. Постмодернистская
чувствительность, Руины, Ирония, Deja-vu, Коллаж,
Пастиш), равно как и в частно-текстологическом
контексте постмодернистской концепции
интертекстуальности (см. Интертекстуальность),
согласно которой продукт творчества может быть
интерпретирован не в качестве оригинального
произведения (см. Произведение), но как
конструкция цитат (см. Конструкция), можно
говорить о том, что П. задает новый горизонт
представленности в современной культуре идей и
текстов классической традиции. - В этом отношении
П. есть, собственно, способ бытия классики в
современную эпоху. Подобная интерпретация
проблемы Классика - Постмодерн, отнюдь не являясь
ни общепринятой, ни доминирующей, тем не менее,
обнаруживает себя в постмодернистской
рефлексии: от рассмотрения Ч.Дженксом
архитектурного П. в качестве "нового
классицизма" до стратегии "возврата
утраченных значений", предложенной
М.Готтдинером в контексте современной
постмодернистской программы "воскрешения
субъекта". В отношении проблемы Модерн -
Постмодерн среди предлагаемых современной
постмодернистской рефлексией моделей ее решения
отчетливо конституируются крайние варианты: от
видения П. как продукта эволюции и углубления
презумпций модернизма (А.Гидденс, Х.Летен,
С.Сулеймен) - до интерпретации его в качестве
отказа от нереализованных интенций модерна
(Хабермас); от доминирующей тенденции
противопоставления П. модернизму (РКунофф,
Г.Кюнг, А.Хорнунг, Г.Хоффман и др. (собственно, по
Г.Кюнгу, "постмодерн - это структурирующее
проблему "поисковое понятие",
предназначенное для анализа того, что отличает
нашу эпоху от эпохи модерна") - до понимания П. в
качестве продукта "реинтерпретации"
модернизма (А.Б.Зелигмен). В постмодернистской
рефлексии оформляется также интерпретация П. как
феномена, являющегося проявлением любой
радикальной смены культурных парадигм (Д.Лодж,
Эко); в этом отношении П. рассматривается как
своего рода этап в эволюции культуры: "у каждой
эпохи есть свой постмодернизм" (Эко).
Отличительной особенностью классических
постмодернистских текстов является их
мета-характер: труды ведущих постмодернистских
авторов (т.е. тех, кого можно было бы отнести к
"классикам" П., если бы не решительное
отторжение П. самой идеи исследовательской
традиции как таковой) отличаются такой
особенностью, как интенция к рефлексии, а именно -
к экспликации и мета-теоретическому анализу
собственных парадиг-мальных оснований. В этом
отношении такие авторы, как Р.Барт, Бланшо,
Бодрийяр, Дж.Ваттимо, П.Вирилио, В.Вельш, Делез,
Джеймисон, Гваттари, Кристева, Лиотар,
Мерло-Понти, Фуко и др., выступают одновременно
как классиками, так и теоретиками П., выявляя
социокультурные основания и следствия
постмодернистского видения мира. Необходимо
отметить и наличие в современной мета-традиции
осмысления феномена П. отчетливо очерченной
критической ветви (Хабермас, А.Каллиникос и др.). В
целом же, однако, статус П. в современной культуре
может расцениваться не только как
определившийся и значимый, но и как во многом
определяющий тенденции развития современной
философии как таковой. Феномен П. находится в
настоящее время в фокусе философского интереса,
о чем свидетельствует не только большой массив
фундаментально-аналитических работ, посвященных
этому феномену, и неуклонный рост их публикации с
1995 по 2000 (авторские исследования таких
теоретиков, как Дж.Вард, К.Лемерт, В.Смарт,
З.Сардар, Д Харвей, М.Готтдинер, Б.Мак-Хал,
Дж.О'Нийл, М.Саруп, К.Ланкшир, П.Мак-Ларен,
А.А.Джироукс, М.Петерс и др.; обобщающие труды под
редакцией К.Гелдера, С.Форутона, С.Сима;
интегральные сборники "Postmodernism. ICA Documents" и
т.п.), но также и оформляющаяся традиция
популяризации П. (например, выход в 1997 "A Primer to
Postmodernity" Дж.Натоли; в 1998 - "Postmodernism for Beginning"
К.Аппинганези и Ч.Джерратта).
Проблемно-концептуальный поиск философии П.
реализует себя в русле магистральных
направлений развития современной культуры,
ориентируясь на исследование наиболее
актуальных проблем, центрирующих на себе
внимание не только гуманитарного, но и
естественнонаучного познания: среди них могут
быть названы такие проблемы, как проблема
нелинейности (см. Нелинейных динамик теория),
переосмысление в современной культуре феномена
детерминизма (см. Неодетерминизм, "Смерть
Бога", Анти-Эдип), принципиально новая
интерпретация феномена темпоральности (см.
Переоткрытие времени) и т.п. (См. также After-postmodernism,
Deja-vu, Difference, Анти-психологизм, Анти-Эдип,
Ацентризм, Барт, Батай, Бинаризм, Бланшо,
Бодрийяр, "Воскрешение субъекта", Гваттари,
Генеалогия, Деконструкция, Делез, Деррида,
Джеймисон, Дискурс, Другой, Закат метанарраций,
Интертекстуальность, Клоссовски, Коллаж,
Конструкция, Кристева, Лабиринт, Лего, Лиотар,
Логомахия, Логотомия, Логоцентризм, Машины
желания, Мерло-Поити, "Мертвой руки" принцип,
Метафизика, Метафизика отсутствия, Нарратив,
Невозможность, Неодетерминизм, Номадология,
Нонселекции принцип, Означивание,
Онто-тео-телео-фалло-фоно-ло-юцентризм, Пастиш,
Переоткрытие времени, Плоскость, Поверхность,
Постистория, Постметафизическое мышление,
Постмодернистская чувствительность, Пустой
знак, Различия философия, Ризома, Руины, Симулякр,
Симуляция, Складка, Складывание, Скриптор, След,
"Слова-бумажники", "Смерть Автора",
"Смерть Бога", "Смерть субъекта",
Соблазн, Событие, Событийность, Текстовой анализ,
Телесность, Тело, Тело без органов,
Трансцендентальное означаемое, Тождества
философия, "Украденный объект", Фуко,
Хаосмос, Хора, Чтение, Шизоанализ,
Экспериментация, Зон, Эротика текста.)
М.А. Можепко
ПОСТМОДЕРНИСТСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ -
общее название версий социально-философского и
социологического теоретизирования (Бодрийяр,
З.Бауман, М.Маффесоли и др.), акцентирующих
исчерпанность эпистемологии и онтологии модерна
(см. Modern) и осуществляющих тем самым радикальную
переинтерпретацию идеи социологии. В качестве
оснований для манифестации возможности П.С.
выступают: 1) применение концептуального
аппарата постструктурализма к маргинальной для
него проблематике социального, что приводит к
существенной модификации и развитию самого
постструктурализма за счет социологической
эмпирико-операционалистской направленности; 2)
про-блематизации в рамках метасоциологической
перспективы (в отличие от специально- или
частносоциологической) таких категорий как
"знание", "повседневность",
"культура", что, с одной стороны, выражается
в их экстраполяции на социальное вообще, а с
другой - в постановке под вопрос самой социологии
как особой повседневной, знаниевой и
куль-тур-политической практики; 3) трансформация
"современных" индустриальных обществ в
"постсовременные" постиндустриальные. Тем
самым задается различие между П.С. и так
называемой "социологией постмодерна",
соотносимой с именами Э.Гидденса и Хабермаса,
которые, сохраняя позиции рационализма,
постулируют преемственность и незавершенность
модернистского проекта, констатируют "распад
организованного модерна" и переход к
"рефлексивной современности" и
"посттрадиционному порядку".
Первоначальной задачей П.С. выступила фиксация
симптоматики кризиса модерна с последующим
различением кризиса социального и кризиса
социологического и необходимостью
деконструкции социологического дискурса и
тотальной ревизии концептуального аппарата.
Итогом явились отказ от понятия "общество",
которое в рамках установок на текстуализацию и
хаотизацию мира было определено как
пространство социального текста. Одновременно
была предложена локальная трактовка
социальности; преодоление бинарных оппозиций
как общесоциологического порядка
(противопоставление объекта и субъекта познания,
центра и периферии в социальной структуре), так и
оппозиций мужского женскому - в тендерных
метрополии и колонии - в постколониальных
исследованиях; постулирование
интертекстуальности сознания и трактовка
личности как самоповествования "открытой
идентичности"; провокационная и эпатажная
критика социологического mainstream'a /"генеральной
линии" - H.K.I - в первую очередь теории
структурного функционализма и практик опросов
"общественного мнения". В результате
социология была определена как проект модерна,
конституированного бинарной оппозицией
"социальный порядок - аномия", из которой
следовали ее "родовые черты", а именно: 1)
Проективность. Идея социального порядка была
представлена как идеал, которого необходимо
достичь; аномия в таком случае есть исходная
характеристика социальной реальности, хаос,
который требует порядка. В радикальных версиях
социологического теоретизирования
проективность принимала форму социального
утопизма (например, технократизм, коммунизм).
Кроме того, проективистская установка покоилась
на фундаменте идеи линеарного развертывания
времени, первоначально представленной в виде
социального прогресса, а впоследствии
переосмысленной как модернизация; 2)
Проблематичные отношения с философией. Подрыв
спекулятивной философии осуществлялся сразу в
трех направлениях: во-первых, во вскрытии
социальных оснований философии, что выразилось в
появлении смежной проблематики социологии
знания; во-вторых, в предложении радикально иного
или существенно модифицированного метода; и
в-третьих, в формировании представлений об
операциональном - а значит "реальном" -
объекте, с последующим различением
натуралистического и деятельностного подходов к
этому объекту. Таким образом, социология
артикулировалась как проект "приведения в
порядок" философии, который ставил своей целью
формирование позитивного (Конт), калькулируемого
(В.Кетле) и/или "действенного" (Маркс) знания;
3) Проблематичные отношения со сферой
гуманитарных наук. Социология, принадлежа к
сфере наук о человеке, в то же время в
значительной степени дистанцировалась от
изучения собственно индивидуального,
детерминируя его общим, или социальным. В этом
плане можно говорить о незамеченной
"смерти" как на теоретическом уровне
(например, концепт структуры в структурном
функционализме), так и на эмпирическом
(респондент вместо субъекта). Кроме того, такие
науки о человеке, как психология и медицина,
оказались способными к радикальной
операционализации своего знания, т.е. к
формированию особого "больничного"
пространства, в котором (в идеале) только и могли
осуществляться те или иные практики и в котором
субъект познания мог становиться его объектом.
Социология же собственного,
"социологического" пространства не имела и
во многом выступила "зеркалом социальной
природы". Заложенные в социологический проект
установки оказались полностью эквивалентны
обществу эпохи модерна. Согласно З.Бауману,
модерновая социальная реальность выступала в
качестве объекта администрирования: "это был
мир, обозреваемый с высоты стола генерального
директора. Это был мир, в котором ставились и
реализовывались цели, а общую цель расщепляли на
подпроблемы для исполнения, мир, в котором
сегодняшнее состояние оценивалось по тому,
приближается оно или отдаляется от
запланированного на завтра, и в котором главным
условием достижения целей (и уже поставленных и
еще не придуманных) была сплоченность рядов
исполнителей. Она достигалась благодаря
всеобщей лояльности по отношению к задачам,
выдвигаемым начальством, и в вере в право
начальства ставить их, а также благодаря желанию
избежать наказания за непослушание, либо личной
заинтересованности каждого в общих целях и в
образе жизни, зависящем от достижения этих
целей". Принципами, на которых покоилась
перспектива указанного администрирования,
явились: 1) Целостность моделируемого мира. В
социологии предельной рамкой удержания ее
целостности было понятие "общество",
зачастую отождествляемое с национальным
государством, а также понятие "культура",
редуцированное к интегративной функции.
Эпи-стемологически эта целостность
фундировалась идеей присутствия истины, ее
укорененности в бытии и, как следствие -
значимости модусов аутентичности, идентичности
и оригинальности; 2) Когерентность. Социум и
культура мыслились не только целостными, но и
пронизанными многочисленными и взаимными
связями, отношениями и функциями, действующими
как слаженный механизм (общество как "сфера
принципиальной координации" - в структурном
функционализме). Отсюда - вся проблематика
общественного согласия (вариант - конфликта),
социализации (девиации) и социальной нормы
(аномии); 3) Кумулятивностъ и направленность
времени. Мир - это проект-в-процессе-реализации, в
котором совмещаются линеарность развертывания
времени, берущая свое начало в христианской
эсхатологии и позднее оформленная в концепте
детерминизма, и установки на трансформативность
и эффективность, делающие возможной
интенсификацию Истории на основе
"накопленных" оснований (ср. "Время,
вперед!"). Таким образом, социология изначально
проектировалась как "теория" или дисциплина
знания и "практика" дис-циплинирования
социальности, т.е. как способ отправления
власти-знания. Кризис модерна, определяемый как
недоверие к метанаррациям (см. Метанаррация,
Закат метанарраций) (Лиотар), результат эволюции
дисциплин (Фуко), переоценка модерна как
универсалистского Проекта (З.Бауман), подорвал
казавшееся незыблемым соответствие между
теорией и практикой. Общим основанием, задающим
социетальную конфигурацию постмодерна, может
выступить принцип "двойного кодирования". В
общем виде код представляет собой определенную
структуру правил означивания, имеющую свою
историю (т.е. отсылающую к пра-текстам) и
конституирующую определенную
неравновероятностную конфигурацию содержания.
(Ср. интерпретацию кода Р.Бартом как "пути
смыслообра-зования", а также Эко, понимающего
под кодами занявшие место объективных структур
познания фикции, "рассматриваемые в качестве
социальных установлений; как попытки обрисовать
механизм событий, а также объяснить порождение
сообщений, исходя при этом из лежащей в их основе
системы правил".) Двойное кодирование в этом
смысле есть попытка здесь-и-сейчас приуменьшить
или элиминировать вовсе зависимость от истории
(истории как прошлого и истории как рассказа). В
рамках разработанной Бодрийяром концепции
гиперреальности переход к состоянию постмодерна
характеризуется как прецессия симулякров. Тем
самым, проблематика "двойного кодирования"
получает дальнейшее развитие, а также отмечается
"радикальное изменение взаимоотношения между
историей и повседневностью, между публичной и
частной сферами". Социальное, ставшее
предметом индивидуального потребления, в таких
условиях может мыслиться исключительно как
симуляционная модель социального, означающая в
конечном итоге смерть и социального, и
социологии. "Социология в состоянии лишь
описывать экспансию социального и ее перипетии.
Она существует лишь благодаря позитивному и
допущению социального. Устранение, имплозия
социального от нее ускользают"- см.
Социальное). Развитие коммуникации и особенно
коммуникации массовой формирует явление массы,
которая "не обладает ни атрибутом, ни
предикатом, ни качеством, ни референцией";
массу "составляют лишь те, кто свободен от
своих символических обязанностей", т.е.
являются "многоликими терминалами"
бесконечных сетей коммуникации. "Массы не
являются референтом, поскольку щ принадлежат
порядку представления. Они не выражают себя -^ их
зондируют. Они не рефлектируют - их подвергают
тестированию... Однако зондирование, тесты,
референдум, средства массовой информации
выступают в качестве механизмов, которые
действуют уже в плане симуляции, а не
репрезентации". В такой ситуации
репрезентация масс - молчаливого большинства -
оказывается не более чем очередной симуляцией,
исходящей из "полагания надежности" -
наивной веры во всесилие рекламы, техники,
политики, науки - смысла вообще. Масса не приемлет
смысла и "интересуется лишь знаковостью",
коммуникация для нее - беспрерывное поглощение
знаков, обусловленное жаждой зрелища. Масса, не
являясь ни объектом (поскольку сопротивляется
всякому воздействию), ни субъектом (поскольку не
может быть носителем автономного сознания),
является в то же время еще большим медиумом, чем
сами mass media; используя стратегии
"нейтрализующего присвоения", масса
перекодирует все сообщения из плана
рационального в план воображаемого и заставляет
их циркулировать по своим внутренним правилам.
Техника, наука и знание в этом случае "обречены
на существование в качестве магических практик и
предназначены для потребления зрелищ". Во
многом разделяя установки Бодрийяра, М.Маффесоли
тем не менее занимает более взвешенную и
оптимистичную позицию. "Молчание масс"
трактуется им как естественная защитная реакция
на тотализирующие дискурсы и способствует
освобождению. Опираясь на тексты
социологической и философской классики,
М.Маффесоли характеризует переход к постмодерну
как трансформацию "социального" в
"социальность". Если первому соответствуют
"общество" (Geselschaft у Ф.Тенниса),
"прометеевская" культура и основой
социальных связей выступает "механическая
солидарность" Э.Дюркгейма, характеризуемая
инструментализмом, проективностью,
рациональностью и телеологизмом, то
пост-модерный социальный порядок описывается в
терминах "общины" (Gemeinschaft у Тенниса),
ценностями "дионисий-ской" культуры и
"органической" (или "оргиастической")
солидарностью с ее завороженностью настоящим,
нон-логичес-ким, имморализмом и коммуникацией.
Симптомом наступления "неотрайбализма"
выступает "возрождающийся интерес ко всему
натуральному и чувство околдованности мира".
Следуя инверсионной интерпретации
повседневности, снимающей бинарную оппозицию
между сакральным и профанным, и используя метод
"общинной эмпатии", М.Маффесоли отмечает
трансформацию "индивида" в "персону",
обладающую полифункциональными
характеристиками - "масками", а "группы"
или "организации" - в "племя" и массу.
Племя же понимается как микрообщность со
свободным членством, интерсубъективность,
основанная на аффекте, чаще всего спонтанная,
рассеянная, неустойчивая консолидация
социальности. Отличительной особенностью племен
является их "имманентная
трансцендентность", когда социальность
трансцен-дирует своих членов, но сама ничем не
трансцендирована. При этом границы массы и
племени крайне неустойчивы и размыты в силу
"постоянного встречного движения" и смены
"масок". Таким образом, сенсуализация,
мифологизация и возрождение ценности
территории, тела, оргии, зрелища и наслаждения
обозначают регрессию к архаике и конституируют
социальность как повседневность. З.Бауман, с
методологических позиций, манифестирует П.С. как
комментарий к повседневности. Его вывод основан
на противопоставлении "законодательного
разума", наследника модернистской метафизики,
и разума "интерпретативного", ведущего
диалог и "относящегося к каждому акту
овладения [Другим] как к предложению продолжить
обмен". Для Фуко, комментарий, наряду с
принципами автора и дисциплины, выступал
принципом контроля над производством дискурса:
"комментарий ограничивал случайность
дискурса такой игрой идентичности, формой
которой, похоже, были повторение и
тождественность" (см. Комментарий). Но
комментарий, даже как вторичный текст, не
сводится к репродуцированию оригинального
смысла и имеет конструктивистскую составляющую:
"роль комментария, какие бы техники при этом ни
были пущены в ход, заключается лишь в том, чтобы
сказать наконец то, что безмолвно уже было
высказано там" (Фуко). Однако при этом
происходит удвоение, утроение и т.д. этого, уже
"безмолвно высказанного", так как
"...комментировать - значит признавать, по
определению, избыток означаемых над означающими,
неизбежно не сформулированный остаток мысли,
который язык оставляет во тьме, остаток,
составляющий саму суть, выталкивающую наружу
свой секрет. Но комментировать - также
предполагает, что это невысказанное спит в речи,
и что, благодаря избыточности, присущей
означающему, можно, вопрошая, заставить говорить
содержание, которое отчетливо не было
означено". Двойная избыточность комментария -
со стороны означающих и со стороны означаемых - в
случае социологии и в контексте понимания
социального пространства как социального текста
в значительной степени усложняет задачу,
поскольку, во-первых, социальные практики и
практики социологические могут описываться в
терминах означаемого и означающего, во-вторых,
помимо этого, практики и социологов, и социальных
агентов уже представлены как взаимодействие
означаемого и означающего, в-третьих, при том, что
каждая теория должна описывать условия своей
возможности, сохраняется опасность
бесконечности социологии знания. В то же время
становилось очевидным, что означающее и
означаемое получают также существенную
автономию, которая обеспечивает каждому по
отдельности сокровище возможного означения. В
пределе одно могло бы существовать без другого и
начать говорить о себе самом: комментарий
располагается в этом мнимом пространстве. Тем
самым в это "между" попадает и то, что в
социологии модерна обозначалось как
"социальная реальность". Последняя
оказывается не более чем фикцией - трикстером,
обеспечивающим травести, перевод одного в другое
в через изменение облика в бесконечном процессе
"переодевания". "Комментарий покоится на
постулате, что речь - это акт "перевода", что
она имеет опасную привилегию показывать
изображения, скрывая их, и что она может
бесконечно подменяться ею же самой в открытой
серии дискурсивных повторов" (Фуко). Таким
образом, принцип комментария по способу своего
функционирования изоморфен концепту Difference
Деррида (см Differance) Комментарий отталкивается от
первичного текста, который выступает его
основанием, и отталкивает этот текст, тем самым
комментарий одновременно означает (различает)
инкорпорацию первоначального смысла и свою
инако-вость ("вне-находимость") по отношению
к нему Понимание П С как комментария к
повседневности в конечном итоге переопределяет
социологию как особую практику означивания
социальности Тем не менее, парадоксы, изначально
заложенные в основание ПС - сохранение в ней
проективности в виде "проекта уничтожения
проекта", дисциплинарная неопределенность,
ориентация на плюральность и антиуниверсализм,-
позволяют предположить, что предлагаемая
переинтерпретация "идеи социологии" должна
оказаться далеко не последней
Н.Л. Кацук
ПОСТМОДЕРНИСТСКАЯ
ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ -
характерная для философии
постмодернизма (как и для культуры постмодерна в
целом) парадигмальная установка на восприятие
мира в качестве хаоса (см.) Рефлексивно
зафиксирована постмодернистской философией
1980-1990-х (Лиотар, А Меджилл, В Белый, В Лейч и др ) В
своих модельных представлениях о реальности
постмодернизм, по оценке В Лейча, "создает
формы порядка как беспорядка" - В зеркале
постмодерна мир, как было отмечено Джеймисоном,
"становится одновременно фактичным, хаотичным
и разнородным" Данная установка представляет
собой концептуальное оформление (результат)
рефлексивного осмысления глубинных ориентации
культуры постмодерна, программно
речятивизировав-шего практически все свои
компоненты технологию, политику, науку,
философию, архитектуру, все виды искусства, склад
повседневности, стиль мышления,
коммуникационные стратегии, сексуальные
практики и даже тип феминизма, - те "самый стиль
жизни" (X Фостер) Постмодернистское состояние
становится характерным также для молодежной
музыкальной культуры и подростковых
поведенческих субкультур (Б Смарт, Ш Уайтаг)
Согласно исследованиям последних лет,
постмодернистское состояние характеризует
сегодня социологию, историю, этику, лингвистику,
этнографию и другие гуманитарные дисциплины,
практически без исключений (РГелдер, С Форатон)
Таким образом, в оценке В Вельша, "конгруэнция
постмодернистских феноменов как в разных видах
искусства, так и в общественных феноменах - от
экономики вплоть до политики и, сверх того, в
научных теориях и философских рефлексиях
совершенно очевидна" Важно, однако, что
"постмодерн" - эпоха не столько в развитии
социальной реальности, сколько, как констатируют
3 Бауман, А Хеллер, Ф Фехер и др , в эволюции
осмысления последней Видение мира сквозь призму
"П Ч " обнаруживает себя прежде всего в таких
сферах концептуализации, как искусствоведение,
культурология, социология - во всем комплексе
гуманитарного знания, а также в философии
Фундированность философской парадигмы
постмодернизма идеей хаоса (в тех или иных
модификациях последней) универсально отмечается
в посвященных постмодернизму исследованиях - как
сугубо методологического, так и
культурологического плана X Бертенс, С Бест, А
Хеллер, Ф Фехер, С Лаш и др Фундаментальной
предпосылкой интерпретации мира выступает для
постмодернизма отказ от идеи целостности,
иерархичной структурности, центрированности (см
Ацентризм) и гармоничной упорядоченности мира
(см Логоцентризм) "мы живем, без специальных
разметок и изначальных координат, в мириадах
затерянных событий" (Фуко) Общество
постмодсрна, как отмечает В Вельш, 'необратимо
пчюралистично" Установка на восприятие мира
сквозь призму "П Ч " проявляет себя также в
рефлексивно осознанном постмодернистской
культурой феномене "обратной
апока-липтичности" (an inveted millenananism), по
определению Джеймисона, в культуре
постмодернизма "предчувствия будущего,
катастрофического или спасительного,
заместились ощущениями конца В этой системе
координат (равно как в этой системе ценностей)
понятие хаоса оценивается в качестве
фундаментального для категориальной системы
постмодернистской философии В ракурсе видения
"П Ч " мир предстает вне какой бы то ни было
возможности задать его целостную метафизику как
пишут Делез и Гваттари, "мир потерял свой
стержень Мир превратился в хаос" Более того,
для постмодернизма характерна программная
презумпция достижения хаоса, создания его в
качестве результата целенаправленной процедуры
по отношению к семантически значимым средам от
предложенного в свое время А Жарри в контексте
"патафи-зики" принципа "внесения хаоса в
порядок" - до сформулированного Д В Фоккема
принципа "нон-селекции" как преднамеренного
создания текстового хаоса Как пишет Б Смарт, на
смену идеологии "порядка вещей" приходит то,
что может быть названо идеологией "беспорядка
и разлада (disorder)" Собственно, сама наличная
социальная реальность предстает в оценке
постмодернистской социологии (прежде всего С Лаш
и последователи) как "дезорганизованный
капитализм" В рамках постмодернистской
парадигмы мировосприятия хаотичность
пронизывает все уровни бытия, - сознание
оказывается в этой ситуации ни чем иным, как
продуктом осмысления хаоса (по В Варду, -
результатом "осмысления разбитого мира") В
вербальной сфере это порождает то, что К Лемерт
обозначил как "невозможный глоссарий", в
сфере дискурсивной - формирование
неканонических стратегий дискурсивных практик
(по Б Смарту, "еретический дискурс") В своем
сочетании это приводит к оформлению особого типа
отношения к тексту, культивируемого культурой
постмодерна как пишет И Хассан, "процессу
распада мира вещей", порождающему
"космический хаос", соответствует
нестабильность текстовой семантики (хаос
значений, хаос означающих кодов хаос цитат и т п)
как выражение и отголосок "космического
хаоса" И коль скоро культурная традиция
сопрягает смысл как таковой с упорядоченной
целостностью, организованным гештальтом, -
постмодернизм осуществляет последоватечь-ный
отказ от всех элементов данного комплекса, - так,
по словам ТД'ана, "смысл теперь уже не является
вопросом общепризнанной реальности, а скорее
эпистемологической и онтологической проблемой
изолированного индивида в произвольном
"фрагментированном мире" - В отличие от
класси ческой традиции, фундированной
презумпцией онтологичес кой гарантированности
смысла, постмодернизм констатирует что, по
формулировке Делеза, "мир смысла имеет
проблемати ческий статус" Сколь радикальным,
столь же и естественным следствием этой
установки является оказавшаяся фундамен тальной
для постмодернизма идея тотального
семантического хаоса, обозначенная в свое время
Кристевой как уверенносп в "бессмысленности
Бытия" По оценке Бодрийяра "мы находимся во
вселенной, в которой становится все больше и
больше информации и все меньше и меньше
смысла" Иными словами, в культуре постмодерна
происходит то, что Бодрийяр называет
"катастрофой смысла" или "имплозией
смысла" По оценке Фуко, современный менталитет
характеризуется тотальным отсутствием "веры в
смысл", ибо все то, что наивно полагалось
источником семантической определенности,
демонстрирует "разреженность, а вовсе не
нескончаемые щедроты смысча" Интегральная
постмодернистская схема видения реальности,
представленная "П Ч ", находит свою
спецификацию применительно к различным
проблемным полям философии постмодернизма,
версифицируясь в различных терминологических
традициях Так, например, применительно к
концепции исторического времени Делеза идея
хаоса реализует себя посредством понятийных
средств, организованных вокруг понятия
"Хронос" (см Событийность, Зон), а
применительно к аналитике сексуальности Фуко на
передний план выдвигается понятие "хюбрис"
(см Хюбрис)итд -Категориальный аппарат философии
постмодернизма находится в процессе своей
эволюции да и не стремится к унификации в силу
принятых аксиологических презумпций,
непосредственно вытекающих из основоположений
"П Ч " Однако несмотря на отсутствие единой
терминологии, постмодернизм в философской своей
проекции характеризуется парадигмальным
единством как заметила С Сулеймен, "Барт,
Деррида и Кристева являются теоретиками
постмодернистской чувствительности независимо
от терминов, которые они употребляют, точно так
же, как и Филипп Соллерс, Жиль Делез, Феликс
Гваттари и другие представители современной
французской мысли" (См также Руины, "Мертвой
руки" принцип, Нонселекции принцип, Пустой
знак)
М.А. Можейко
ПОСТМОДЕРНИСТСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ -
постмодернистская метафора, фиксирующая в своем
содержании феномен отсутствия для
постмодернистской культуры препятствий к
распространению (экспансии) - как внешних, так и
внутренних, как топографических, так и
семантических Понятие "П И " наиболее
активно используется в этнографических и
социологических аналитиках постмодернизма
(особенно в традиции, ориентированной на
исследование процессов духовного развития
третьего мира в контексте культуры постмодерна)
Согласно постмодернистскому видению
современной культурной ситуации, "империализм
Логоса" (Деррида) как характерная для
классической культуры тотальная экспансия
европейского рационализма (см Логоцентризм,
Онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризм,
Фонологизм) сменяется в современной культуре П И
, который, однако, в отличие от "империализма
Логоса", по сути своей, не может быть
рассмотрен в качестве экспансии Напротив, П И
являет собой продукт распространения такой
парадигмальной матрицы мышления, которая в
принципе делает невозможной экспансию какой бы
то ни было традиции П И есть фактически
распространение постмодернистской установки на
отказ от феномена традиции как таковой (см
"Мертвой руки" принцип) В контексте
парадигмы "заката метанарраций" (см
Метанарра-ция, Закат метаиарраций) универсальным
принципом построения культуры постмодерна
оказывается, по оценке экспертов (3 Бауман, С Лаш,
Дж Урри), принцип плюрализма, фундированный
презумпцией не только отсутствия, но и
невозможности канона (см Ацентризм) Поскольку в
обрисованном контексте традиционное содержание
понятия "империализм", имплицитно
предполагающее аспект экспансионизма,
подвергается радикальному переосмыслению,
постольку наряду с понятием "П И " в
современной литературе используется и
эквивалентное ему понятие "новый
империализм" Таким образом, П И фактически
оказывается феноменом, не только альтернативным
экспансии, но и делающим процедуру экспансии в
принципе невозможной, ибо является экспансией
отказа от метанарраций как таковых - как от
этнонациональ-ных (местных), так и от западных
(якобы могущих быть привнесенными) В этом
отношении, если модернизм характеризовался
евроцентристскими интенциями, то постмодернизм
задает ориентацию на культурный полицентризм во
всех его проявлениях Культура эпохи постмодерна
выступает как культура, по своему содержанию
принципиально микшированная такие авторы как Б
Смарт, Ф Фехер, А Хеллер и др фиксируют феномен
перемешивания в конкретных культурных
контекстах как национальных традиций (как пишет
Лиотар, "по радио слушают реггей, в кино
смотрят вестерн, на ланч идут в McDonald's, на обед - в
ресторан с местной кухней, употребляют парижские
духи в Токио и носят одежду в стиле ретро в
Гонконге"), так и традиций идеологических,
когда в едином социокультурном контексте
оказываются совмещенными такие аксиологические
системы, которые, казалось бы, по определению
являются несовместимыми (например, российский
фашизм или компьютерные неокульты), что приводит
к невозможности конституирования общей (как
общеприемлемой, так и общеобязательной)
идеологической системы (см Этика) 3 Сардар
отмечает в этом контексте практически
безграничный культурно-адаптационный потенциал
постмодерна, распространение которого не имеет
никаких аксиологических
(политико-идеологических, этнических,
религиозных либо любых иных) ограничений
примечательна в этом отношении фотография на
обложке его монографии (Z Sardar Postmodernism &; Others The New
Imperialism of Western Culture, 1998), изображающая женщину в
парандже, курящую Marlboro Процесс доминирования
постмодернистской парадигмы в современной
культуре (феномен П И ) аксиологичес-ки
соответствует парадигме этнокультурного
полицентризма и диалога традиций в свете
современного цивилизационного поворота,
фундированного отказом от идеала локальной
цивилизации и ориентацией на идеал цивилизации
глобальной
М.А. Можейко
ПОСТПОЗИТИВИЗМ - см ПОЗИТИВИЗМ.
ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ - совокупное
обозначение ряда подходов в социо-гуманитарном
познании 1970-1980-х, ориентированных на
семиотическое истолкование реальности
("текстуализованный мир" П ), опирающихся,
подобно структурализму, на концепцию знака как
единства означающего и означаемого, но
осуществляющих пересмотр структуралистской
парадигмы в плане центрации внимания на
"вне-структурных" параметрах
("изнанке") структуры и связанных с их
постижением когнитивных процессах Получил
развитие сначала во Франции, а затем в США П
обычно связывают с именами Деррида, Делеза,
Гваттари, Бодрийяра, Кристевой, Лиотара, К
Касториадиса, "позднего" Р Барта, Фуко, а
также ряда других исследователей П унаследовал
от структурализма определенную общность
проблемного поля и отсутствие собственной
цельной программы Иногда П характеризуют как
попытку осуществить то, что не удалось сделать на
первом этапе, и, следовательно, как закономерное
развитие структурализма, выявление его апорий и
парадоксов Обнаруживается взаимная
дополняемость структурализма и П , так или иначе
опирающихся на концепцию знака как единства
означающего и означаемого и особый интерес к
проблемам языка Налицо двойная проблематичность
П 1) эписте-мологическая проблема является П
простой трансформацией ("траекторией
перемещения, а не отказа", согласно Р Барту),
мутацией или радикальным переворотом'', 2)
"географическая" проблема определения
границ если хронологический рубеж датируется 1968,
то теоретически П пересекается с семиотической
теорией, постмодернизмом, леворадикальными
течениями, различными литературными практиками
(например, с американским деконструктивизмом,
для которого деконструкция не более чем методика
анализа текстов) Впрочем, постструктуралисты
сами настаивают на относительности всяких
границ (между означаемым и означающим,
философией и литературой, литературой и
критикой), что, в частности, характеризует их
аксиологические ориентации Учитывая все
разнообразие постструктуралистских практик и их
терминологическую необычность, затрудняющие
интерпретацию (в общепринятом понимании этого
слова), тем не менее можно эксплицировать ряд
основных задач, выдвигаемых П 1) критика
западно-европейской метафизики с ее
логоцентризмом, проблема кризиса репрезентации,
2) демистификация, изобличение, фиксация
возникающих на всех уровнях очагов власти
стратегий принуждения, сокрытых под оболочкой
бессознательного, 3) поиск зон свободы -
маргинальных, находящихся за пределами
структуры, но оказывающихся в результате в
качестве предельной, далее нерасчленяемой
реальности, не контролируемой силами власти
(желание, история, "хаосмос", аффекты, тело,
жест и тд ) Нужно иметь в виду, что "вне
текста" для П нет ничего, реальность для него -
это по преимуществу языковая реальность
(текстуализованный мир) Постструктуралисты,
анализируя европейскую метафизическую традицию,
усматривают главную ее особенность в
логоцентризме (Деррида) Понятие Истины (в П -
"Трансцендентальное Означаемое") - это
порождение логоцентрического сознания,
стремящегося во всем найти порядок и смысл,
отыскать первопричину, а точнее - навязать их
всему, на что направлена мысль человека, но при
этом не способного постичь и выразить алогичную
сущность мира, налагающего в силу своей косности
запрет на любые свободные интерпретации
Порочная практика, по оценке П , насильственного
овладения текстом (направленная на поиск Истины)
восходит к гуманистам, для которых понять текст
значило "присвоить" его себе, подчинив
смысловым стереотипам, господствовавшим в их
сознании Навязывание тексту его формы
осуществляется "говорящим Субъектом",
картезианским "cogito", предающимся иллюзии о
независимости, автономности своего сознания Это
и есть тот "классический центр", который,
пользуясь привилегией управления,
структурирования, сам в то же время остается вне
структурного поля Согласно П , текст всегда
задается собственным комментарием
интерпретация литературного текста, наравне с
его "объектом" и "предметом" относятся
к одному проблемному полю Интерпретация
выступает, таким образом, атрибутом
литературного корпуса каждый литературный
объект определенным образом дистанцирован
относительно своего "имманентного"
значения, а следовательно, необходимо содержит
интерпретационную составляющую Оппозиция между
текстом как объектом и внешними ему
интерпретациями (классическая парадигма)
замещается в П представлением о континууме
бесконечного титера-турного текста, который
всегда выступает своей собственной
интерпретацией и тем самым дистанцирован сам от
себя В итоге для П в высшей степени характерно
истолкование любого теоретического текста как
литературного А следовательно, П выносит за
скобки претензии всякого текста на истинность,
реконструируя текстуальные механизмы,
продуцирующие "эффект истинности" (По мысли
Хабермаса, П присуща своеобычная универсальная
эстетизация, посредством которой "истина" в
своем пределе редуцируется к одному из стилевых
эффектов дискурсивного выражения ) Согласно П ,
классицистское сведение риторических приемов к
внешним средствам выражения, не связанным каким
бы то ни было образом с планом содержания,
иллюзорно Стилистические приемы построения
текста необходимо задают его внутреннее
понятийное содержание При этом, согласно
постструктуралистским моделям, нулевая степень
любого метаязыка - естественный, обычный язык -
содержит в себе все мыслимые интерпретации всех
метаязыков обычный язык, таким образом,
выступает фундаментальным метаязыком
Естественный язык являет собой собственный
метаязык, он са-мореференциален, конституируясь
в пространство бесконечного саморефлексивного
движения Предполагается, что объективный мир
всегда оказывается структурирован при помощи
тех или иных языковых средств Согласно П , не
может существовать чистого языка-объекта,
который был бы способен функционировать как
абсолютно прозрачное средство означивания
предзаданной ему действительности Всевозможные
"объективные заключения" о природе вещей
всегда неизбежно самодистанцированы, имманентно
включая в себя отклонение означающего от
собственного "буквального смысла"
Постструктуралисты подрывают представление о
референции, о бытии как присутствии Претензии на
репрезентацию, на соотнесение текстов культуры с
реальностью несостоятельны, означаемое не
существует, оно - всего лишь иллюзия По Бодрийяру,
современность характеризуется скрадыванием
различия между реальностью и ее представлением,
остаются одни лишь "си-мулякры", не
обладающие никакими референтами, имеющие
отношение только к собственной воображаемой
реальности Означающее теряет свою
непосредственную связь с означав мым вследствие
"отсрочки", откладывания в будущее
представления об означаемом явлении Знак
обозначает скорее "отсутствие" предмета, а в
конечном счете, и принципиальное отличие от
самого себя П утверждает необходимость игрового
отношения к смыслу вообще, выдвигает принцип
"диссемина-ции" (Деррида), те рассеивания,
дисперсии любого смысла среди множества
дифференцированных его оттенков, идея
"различия" должна уступить место идее
"различения", что означает конец власти
одних смыслов над другими Отсутстви(.
предельного значения открывает неограниченное
пространст во для движения означающих, что
фиксируется в понятии "ге но-текст"
Кристевой Взгляд на мир только через призму озна
чающих снимает проблемы объективности, метода,
истины обесценивает научное знание Но это
происходит еще и пото му, что "науке
предопределено насилие", она связана с при
знанием порядка, который определяется властными
отношс. ниями (М Серр) Постструктуралисты
пытаются обнаружить за всеми культурными
феноменами дискурс власти, всепрони-кающая
способность которой позволяет ей
"пересекать", "координировать ,
"прерывать" любые социальные структуры и
установления, что дает возможность Дслезу
говорить о "дре-воподобности" власти Язык,
илтотизирующий собой любые формы принудительной
власти, функционирует как такого рода
древоподобная структура Как можно разр&;gt; шить
эту властную машину языка и противостоять
принудительной силе тотальной бинаризации всей
культуры? Такую вожделенную зону свободы, где
законы силы, господства и подчинения не
действуют, представляет собой, согласно П, Текст -
авансцена борьбы множества сил, равноправных
дискурсов, являющихся одновременно объектами
борьбы за власть, но также и сильными властными
позициями По существу, это "интертекст",
предполагающий соответствующую
революционную" процедуру чтения (Ф Соллерс) и
элиминирующий традиционную фигуру Автора (РБарт,
Фуко) Главное предназначение текста - увернуться
от власти Поиск "глубинного, подрывного
значения", "истинного уровня языка"
(Деррида), не подвластных общепринятым кодам и
структурам, обнаруживает значимость элементов
внесистемных, маргинальных, асоциальных
Возможно, именно они являются онтологической
основой предельной, нередуцированной реальности
(' уровень бытия желания") Прорисовывается
"изнанка" структуры, размываются границы
внутреннего и внешнего в искривленном
пространстве современной культуры Своеобразие П
состоит в том, что он легитимировал пересмотр
многих классических философских понятий,
обозначил новую картографию культурного
пространства В отношении постмодернизма П может
быть рассмотрен как наиболее фундаментальная
его теоретическая предпосылка (см Постмодернизм,
Постмодернистская чувствительность) - в сугубо
концептуальном отношении, ибо в отношении
персональном невозможность исчерпывающе
четкого дистанцирования
"постструктуралистского" и
"постмодернистского" этапов развития
творчества того или иного автора является скорее
правилом, нежели исключением (См также Автор,
Ацент-ризм, Власть, Генотекст, Фенотекст, Differans,
Интертекстуальность, Лоюцентризм, Метафизика,
Метафизика отсутствия, Означаемое, Означающее,
Пустой знак, Рассеивание, Симулякр, "Смерть
Автора", Трансцендентальное означаемое,
Чтение)