Статьи:
Федерализм
Фольклор
Формационный
и цивилизанионный анализ российского общества
ФЕДЕРАЛИЗМ
- форма государственного устройства, в основе
к-рого лежит объединение нескольких гос-в
(национально-государственные или
административно-территориальные образования) в
единое гос-во (федерацию) с общими для всех
Конституцией, законодательством, гражданством,
едиными принципами взаимоотношений федеральной
власти и субъектов Федерации (федеративных
отношений). Содержание последних регулируется
региональной и национальной политикой,
определяемой Центром совместно с субъектами
Федерации.
Объединение гос-в (и народов) в
качестве политической идеи и на практике имеет
длительную историю и восходит еще к античным
временам. В Древнем Риме существовали т. наз.
федеративные общины, свобода к-рых
обеспечивалась договором и к-рые, находясь под
властью Рима, пользовались определенной
самостоятельностью, в отличие от податных общин.
В Средние века идеи федерализма развивались в
основном в рамках религиозных учений. В условиях
раннего капитализма идеи союза гос-в получили
отражение в трудах Н. Макиавелли, позднее - в
трудах Ж. Кальвина, А. де Токвиля, И. Альтузия, Дж.
Локка, Ш. Монтескье, Ж. Кондорсе, А. Тюрго и др.
Создание Соединенных Штатов
Америки дало мощный толчок развитию
теоретической мысли в этом направлении.
Принципиальное значение для создания
американской федерации имело положение,
обоснованное видным политическим деятелем и
теоретиком Джеймсом Мэдисоном. "Прежде всего,
следует помнить, - писал он в 1787 г., - что союзное
правительство вовсе не облечено властью вводить
и применять все законы. Его юрисдикция
распространяется лишь на известное число
уложений, к-рые касаются всех членов республики и
к-рые не могут быть введены одним из них в
отдельности. Правительства же штатов могут взять
на себя попечение о всех других вопросах, к-рые
можно решать в отдельности, и таким образом они
сохранят должную власть и должное поле
деятельности". Разработанные в эти годы
теоретические постулаты легли в последующем в
основу политической практики ряда стран,
избравших федеративную форму государственного
устройства.
Для России опыт США и
западноевропейских гос-в не имел большого
значения. Россия в этом вопросе шла своим путем, о
чем писали мн. мыслители. Очень ярко и точно писал
об этом, напр., И.А. Ильин: "Россия имела только
два пути: или стереться и не быть, или замирить
свои необозримые окраины оружием и
государственной властью... Россия подняла это
бремя и понесла его; и осуществила единственное в
мире явление".
Единственным в мире явлением
Россия стала и потому, что, решая проблемы своего
государственного устройства, она стремилась
сохранить все народы, языки, культуры, чем
коренным образом отличалась от американских или
западноевропейских правящих классов. Об этом
тоже писал И.А. Ильин: "Не искоренить, не
подавить, не поработить чужую кровь; не задушить
иноплеменную и инославную жизнь, а дать всем
жизнь, дыхание и великую Родину. Найти ту
духовную глубину, и ширину, и гибкость
творческого акта, в лоне которых каждое
включаемое племя нашло бы себе место и свободу
посильно цвести - одни доцветая, другие
расцветая. Надо было создать духовную.
культурную и правовую родину для всего этого
разноголосого человеческого моря: всех соблюсти,
всех примирить, всем дать молиться по-своему,
трудиться по-своему, и лучших отовсюду вовлечь в
государственное и культурное строительство".
Создать "духовную, культурную
и правовую родину" для всех, кто жил в России, -
эта задача доминировала, и решить ее можно было
только путем сильного государственного
единовластия. Территориальное расширение за
счет сильной центральной власти привело к
рождению Российской империи.
Россия, будучи империей,
монархическим, унитарным по сути гос-вом, имела в
своем составе территориальные единицы,
отличающиеся значительным своеобразием по
своему политическому устройству и
предоставленным им правам.
Царская власть шла на
сохранение подобного своеобразия,
руководствуясь соображениями целостности
гос-ва. Можно в качестве примера назвать такие
составные части Российской империи, как Польша,
Финляндия, Бессарабия, Бухара и т. д. В целом же в
состав империи входили губернии, края, области,
княжества, эмираты.
Существенным моментом в истории
российского Ф. было наличие договорных начал
вхождения в состав Российского гос-ва различных
территориальных образований. Так, на договорной
основе в состав России вошли в разное время
Башкирия, Калмыкия, Украина, Молдавия, Грузия,
Восточная Армения, Азербайджан, Казахстан и др.
земли. Их вхождение по существу означало, что
российской многонациональной государственности
были изначально присущи элементы Ф. Наличие
унитарных и федеративных начал создало основу
для противоречий, для противоборства двух
тенденций: Ф. и унитаризма.
После Октябрьской революции
Советская Россия, а затем Советский Союз были
объявлены федеративным гос-вом. Принципиально
важным в этой связи было принятие резолюции
Третьим Всероссийским съездом Советов в янв. 1918
г. "О федеральных учреждениях Российской
Республики", в пункте первом к-рой, в частности,
говорилось: "Российская Социалистическая
Советская Республика учреждается на основе
добровольного союза народов России как
Федерация советских республик этих народов". В
пунктах 5-м и 6-м речь шла о разграничении сферы
деятельности федеральных и местных органов
власти и отмечалось, что "все местные дела
решаются исключительно местными Советами", и
далее: "Центральная Советская власть обязана
следить за соблюдением основ федерации и
представляет Российскую Федерацию Советов в ее
целом. На центральную власть возлагается также
проведение мероприятий, осуществимых лишь в
общегосударственном масштабе, причем, однако, не
должны быть нарушаемы права отдельных,
вступивших в федерацию областей".
Создание федерации
рассматривалось прежде всего как средство
разрешения национального вопроса в
многонациональной стране. Исторически первой
была создана Российская Федерация (ее
образование закрепила Конституция РСФСР 1918 г.).
Ее главная особенность заключалась в том, что она
была основана на автономии. Второй исторически
возникшей формой была Закавказская Федерация.
Она просуществовала с 1922 по 1936 г., и затем
составляющие ее республики вошли
непосредственно в состав СССР. В отличие от РСФСР
Закавказская Федерация основывалась на
договоре.
Советский Союз как новая форма
федерации был основан на суверенитете своих
субъектов и объединил как унитарные, так и
федеративное (РСФСР) гос-ва. Основными принципами
построения советской федерации были
провозглашены принцип добровольности
объединения субъектов, их равноправность,
демократический централизм. Но главным был
национальный принцип построения.
В составе Советского Союза
насчитывалось 15 союзных республик, 20 автономных
республик, 8 автономных областей и 10 автономных
округов. Эта громоздкая и сложная система
практически управлялась строго централизованно
на основе единой для всех Конституции СССР и
советского законодательства. Главным
связывающим в единое целое звеном была
коммунистическая партия, проводимая ею политика.
В последней Конституции СССР 1977
г. в статье 70-й было дано концентрированное
понимание советского федеративного гос-ва:
"Союз Советских Социалистических Республик -
единое многонациональное государство,
образованное на основе принципа
социалистического федерализма, в результате
свободного самоопределения наций и
добровольного объединения Советских
Социалистических Республик". Однако ни в
Конституции, ни в др. законодательных актах не
было дано определение самого понятия
"социалистический федерализм".
На пороге 80-х гг. 20 в. приобрела
особую актуальность дилемма дальнейшего
развития советской федерации: либо повышение
самостоятельности союзных республик де-факто,
либо признание Союза унитарным гос-вом де-юре.
Однако ни того, ни другого не произошло.
Ситуация в субъектах советской
федерации со временем складывалась таким
образом, что сосредоточение власти в центре
вошло в противоречие с необходимостью ее
децентрализации и передачи больших полномочий
на места. Необходимость радикальных изменений в
этом направлении, хотя и осознавалась
определенной частью партийного руководства,
вовремя не была осуществлена, что все более
вызывало недовольство национальных элит,
возглавляющих союзные республики (см. Элиты
региональные).
Развал СССР создал
принципиально новую ситуацию для России.
Проблема утверждения нового, демократического Ф.
стала в повестку дня. Серьезные изменения
произошли уже в самом нач. 90-х гг., после
подписания Федеративного договора (март 1992) и
принятия Конституции РФ (дек. 1993). В соответствии
с этими документами субъектами Федерации стали
выступать не только национальные
(национально-территориальные), но и
административно-территориальные образования.
Российский Ф. изначально
складывался не только как форма организации
межнациональных отношений, но и как форма
территориальной организации. К субъектам
Федерации были отнесены 21 республика, 6 краев, 49
областей, одна автономная область, 10 автономных
округов и 2 города федерального подчинения. Все 89
субъектов Федерации были объявлены Конституцией
РФ равноправными. Однако, как отмечено в
Конституции РФ, статус республик определялся
Конституцией РФ и Конституцией республики, а
статус др. субъектов - Конституцией РФ и уставами
этих субъектов. Кроме того. для разных категорий
субъектов РФ различным оказался и порядок
решения вопросов о разграничении предметов
ведения и полномочий с федеральными органами
государственной власти. Более того. в 90-е гг.
активно шел процесс наделения большими
полномочиями субъектов Федерации, что создавало
предпосылки к их обособлению. В связи с тем что
республики представляют
национально-государственные образования, их
претензии на обособленность приобретают нередко
этническую окраску. В тех случаях, когда
национальные элиты претендуют на всю полноту
власти и большие полномочия, чем это
предусмотрено Конституцией РФ, возникает
ситуация национально ориентированного
сепаратизма.
По мнению мн. исследователей,
взаимоотношения субъектов Федерации с Центром
являют собой доминанту развития российской
государственности, потенциал к-рой во многом
зависит от регионов.
Российская Федерация имеет в
своем составе весьма отличающиеся с точки зрения
опыта государственного строительства регионы.
Нек-рые из них имеют длительные по времени
государственные традиции, другие делают только
первые шаги в этом направлении. Их претензии на
национально-государственную самоидентификацию
часто не встречают должного понимания и
воспринимаются как чрезмерные. Попытки
оправдания подобного подхода проявляются в
обосновании идеи "одна нация - одно
государство". В настоящее время практически
все регионы России являются многонациональными,
и реализация такого подхода могла бы только
способствовать разрушению единства и
целостности страны. Многие полиэтнические гос-ва
мира используют институт экстерриториальной
культурно-национальной автономии как структуру,
дополняющую систему федеративного устройства.
Именно она позволяет найти оптимальные пути
сохранения национального своеобразия и
удовлетворения действительных, а не мнимых,
продиктованных амбициями национальных элит
потребностей.
Анализ практики современного
российского Ф., проблем его становления и
развития включает в качестве обязательного
элемента координацию и согласование двух
уровней управления (общефедеральный и
региональный), выяснение противоречий между
ними. В основе этой практики лежит не только опыт
конституционного, но и
конституционно-договорного регулирования.
В настоящее время договорами и
соглашениями охвачено ок. 50 субъектов РФ. При
этом следует учесть, что они имеют как общие, так
и специфические черты. Очевидно, назрела
необходимость своего рода систематизации
подписанных договоров и соглашений между
Центром и субъектами Федерации. В связи с тем что
регионализация государственной жизни как
тенденция проявляется все более явно, такого
рода анализ становится особо необходимым. Ф. для
России - страны многонациональной,
поликонфессиональной - больше чем просто форма
государственного устройства. Это и механизм
обеспечения стабильности гос-ва, его
безопасности, баланса интересов Центра и
регионов, оптимизации их взаимодействия.
В.Н. Иванов
ФОЛЬКЛОР
- народная мудрость (англ. folk - народ, lore - знание,
мудрость). Термин введен в научный оборот
английским археологом У.Т. Томсом в 1846 г. В России
еще в 1845 г. географическим об-вом было
организовано массовое собирание фольклорных и
этнографических материалов силами сельской и
городской интеллигенции. Первоначально понятие
"Ф." охватывало всю область духовной (а
иногда и материальной) культуры русского и др.
народов России; с нач. 20 в. обнаруживается
тенденция ограничить его объем значениями
"устная словесность", "устное поэтическое
творчество" (соответственно "музыкальный
Ф."). В отечественной науке распространены
также термины: "народная поэзия", "устное
творчество", "устно-поэтическое
творчество", "устная словесность",
коллективное поэтическое творчество народных
масс, являющееся видом словесного искусства. Для
него характерны устность создания и
распространения, анонимность, массовость.
Основные жанры Ф.: сказки, песни,
сказания, былины, исторические песни, припевки,
частушки, пословицы, поговорки, загадки,
заговоры, причитания, народная драма и др.
Получило распространение и расширительное
значение: совокупность народных традиций,
обычаев, обрядов, верований, воззрений, искусств
и т. д. Причем в зап. науке преобладает
представление о Ф. как о "пережитках",
"реликтах" в культуре цивилизованных об-в.
Коллективность творческого процесса в Ф. не
означала его обезличенности. Талантливые
мастера не только создавали новые песни, сказки и
т. д., но и оказывали влияние на процесс
распространения, совершенствования или
приспособляемости традиционных текстов
исторически изменившимся потребностям
коллектива.
В древнерусском Ф. не было
развитой профессионализации певцов. Можно
говорить только об отдельных именах,
упоминавшихся в письменности Древней Руси (певец
Митус; возможно, Боян). Каждый жанр или группа
фольклорных жанров выполняли определенные
социально-бытовые функции. Это привело к
формированию отдельных жанров Ф. со
специфическими свойствами или темами, образами,
поэтикой, стилем. Бытовали родовые предания,
трудовые и обрядовые песни, мифологические
рассказы, былины, заклинания, заговоры. Позже
возникают современные виды сказок (волшебные,
бытовые, о животных) и архаические формы эпоса
(героический, эпические песни исторического
содержания, предания). Еще позднее - внеобрядовая
лирическая песня, романс, драма. Обрядовые песни
приурочивались к разным периодам
земледельческого, охотничьего или рыболовецкого
календаря, вступали в различные соотношения с
обрядами христианских, мусульманских,
буддийских и др. религий и верований.
Ф. каждого народа свойственно
своеобразное сочетание жанров и определенной
роли каждого из них в общей системе устного
творчества, к-рое всегда было многослойным и
разнородным. Несмотря на яркую национальную
окраску фольклорных текстов, мн. мотивы, сюжеты и
даже образы персонажей в Ф. разных народов
поразительно сходны. Подобное сходство могло
возникать в результате развития Ф. из общего
источника (общие архаические черты Ф. славян или
финно-угорских народов, к-рые восходили к общему
православному или профинскому наследству), либо
вследствие культурных взаимодействий народов,
либо самостоятельного зарождения сходных
явлений под влиянием общих законов развития,
социального устройства, материальной и духовной
культуры.
Вместе с археологией и
этнографией Ф. нередко является незаменимым
историческим источником, особенно для изучения
идеологии и социальной психологии народных масс.
Сложность проблемы заключается в том, что
архаические фольклорные произведения известны,
как правило, в записях 18-20 вв. или в более ранних
литературных переработках, либо архаические
элементы включены в более поздние эстетические
системы.
В Ф. часто проявляется сложность
соотношения сюжетов, персонажей, времени, к к-рым
отнесены их действия, география и т. д., и
подлинных исторических событий, их реальной
хронологической, социальной и географической
среды. Развитие художественно-исторического
мышления народа шло не только от эмпирического и
конкретного изображения событий и их поэтизации
и обобщения или легендарно-фантастической
обработки по мере забвения события, но и наоборот
- от т. наз. мифологического эпоса,
представляющего собой фантастическое отражение
действительности в мифологических категориях
(напр., успехи человечества в овладении огнем,
ремеслами, мореплаванием и т. п.
персонифицируются в Ф. в образе "культурного
героя" прометеевского типа), к героическому
эпосу и, наконец, к историческим песням, в к-рых
рисуются значительно более конкретные
исторические ситуации, события и лица, или к
историческим балладам, в к-рых безымянные герои
или герои с вымышленными именами действуют в
обстановке, близкой к реально-исторической.
В отдельных же сюжетах
исторических преданий или эпических песен
отражены в большей мере не эмпирические
исторические факты, а типичные
социально-исторические коллизии, историческое
состояние политического и художественного
сознания народа и фольклорных традиций
предшествующих веков, через призму к-рых
воспринимается историческая действительность.
Вместе с тем как в исторических преданиях, так и в
песенных историко-эпических произведениях
сохранялись ценнейшие с исторической точки
зрения детали, имена, географические названия,
бытовые реалии и т. п. Песни обрядового характера,
заговоры и т. п. в большей мере отражают не
историческую действительность как таковую, а
бытовое сознание народа. Т. обр., Ф. в целом не
пассивно воспроизводил эмпирические факты
социально-экономической и политической
действительности или быта, а был одним из
важнейших средств выражения народных чаяний.
Большое значение также имеет Ф. для выяснения
истории этнических контактов, процесса
формирования этнических групп и
историко-этнографических регионов.
В российской цивилизации
большую роль в истории Ф., особенно на ранних
этапах, сыграло долго сохраняющееся
мифотворчество. Изображение природы и
общественных отношений в мифологических образах
было присуще ранним формам эпического
творчества русского народа. Герою народных
сказаний в его борьбе с еще не познанной и
непокоренной природой служили "чудесные"
помощники и предметы. Природа изображалась в
образах благожелательных или враждебных людям
сверхъестественных существ, чудовищ. Образы,
связанные с мифами древних славян, характерны и
для русских былин, волшебных сказок. Так, в
былинах. отражающих историческую
действительность Древней Руси, даны образы
богатырей - защитников народа от многочисленных
врагов (Тугарина, Змеи Поганой и др.), чудовищ,
напоминающих фантастические образы мифов.
Огромный познавательный и
художественный интерес представляли русские
былины и исторические песни, карельские руны.
Бессмертны образы Ильи Муромца, Добрыни
Никитича. Алеши Поповича, Микулы Селяниновича,
Соловья-разбойника в русских былинах. В
дальнейшем развитие народно-поэтического
творчества шло по пути все большего углубления и
расширения познания действительности, что
приводило к усилению реалистичности
изображения; фантастические образы уже не
связывались с мифологическим истолкованием
природы, яснее выражалось стремление к
исторически точному изображению событий. На
формирование русского Ф. оказали большое влияние
такие исторические события, как освобождение от
ордынского ига, собирание Москвой русских
земель, укрепление гос-ва в 15-16 вв. Появляются в 16
в. исторические песни, в 17 в. - песни о движении
Степана Разина; богаче и разнообразнее
становится тематика авантюрных сказок,
создаются многочисленные лирические, бытовые и
обрядовые песни, отражающие сложившиеся к 16 в.
семейные и бытовые отношения.
Теснейшим образом Ф. связан с
этнографией, являясь важнейшим предметом ее
исследований. Наиболее очевидным проявлением
этнических связей Ф. считается его
функционирование в быту. В науке накопился
обширный и разнообразный материал, показывающий,
насколько органично и вместе с тем сложно
включен Ф. в живую бытовую практику народа.
Народно-поэтические жанры и произведения
функционируют и обнаруживают свой смысл, свое
значение, содержание в составе обрядов, трудовых
процессов, различных бытовых ситуаций и т. д. Ф. не
только по-своему следует за определенными
моментами обряда, то разъясняя, то дополняя, то
поэтизируя их, не только пересказывает на своем
языке совершающиеся обрядовые действия, но и
выявляет собственные планы значений, к-рые либо в
обрядовых действиях вовсе отсутствуют, но могут
быть воспроизведены, либо утрачены традицией. В
обрядовых песнях нередко получал почти зримое
воплощение трансформированный мир
действительности; реальность преображалась,
принимая желаемые, идеальные формы, песенное
действие преодолевало пространственные и
временные границы обряда, возвращалось в прошлое
и протягивалось в будущее.
По-иному и тоже по-своему сложно
проявляются функциональные связи Ф. с трудовыми
процессами. Функция трудовых песен неоднозначна:
они призваны к тому, чтобы облегчить (в разных
планах) трудовой процесс, способствовать
созданию единого ритма, сплотить коллектив
работающих, создать благоприятную эмоциональную
обстановку. За трудовой песней может
закрепляться и магическая функция; песня
обеспечивает успех дела, воздействует на
какие-то силы, отстраняя возможные опасности. К
ранним ступеням относятся факты регулирования
исполнения Ф., обусловленного верой в особую силу
поэтического слова и поэтического образа.
Основной почвой и материалом
для Ф. оказываются такие этносоциальные и
культурно-бытовые явления, к-рые в совокупности
образуют сложный по составу мир первичных
обобщений, знаковых систем, относящихся к
различным сторонам действительности,
традиционные этносоциальные институты, обряды,
нормы быта, правовые установления, представления
и верования. Эти первичные обобщения усваивались
и перерабатывались фольклорным сознанием в
структурном, семантическом, идеологическом
планах. Новые, собственно художественные
обобщения сохраняют множество связей с
обобщениями бытового плана, но не равны им ни по
содержанию, ни функционально. Действительность с
ее сложной проблематикой получала в Ф. отражение
в значительной мере через художественную
перекодировку бытовых отношений. Отсюда
народное творчество черпает фольклорные мотивы
и сюжетные темы, образы, коллизии; к этому
источнику восходит в конечном счете система
поэтического языка и т. наз. художественных
приемов. Наконец, определенные культурно-бытовые
структуры являются порождающими для большинства
фольклорных жанровых систем.
Т. обр., Ф. в его различных
составляющих началах генетически связан с
бытовыми основами. Как специфическое явление
художественного творчества он создается,
порождается совершенно закономерно - путем
выделения из различных этнографических
субстратов. Мы имеем дело здесь с процессами
универсальными, характерными для всех народов,
совершающимися в строгой обусловленности и
последовательности и принимающими
специфические формы на разных стадиях
общественного развития.
Классические жанры Ф. -
волшебная сказка и эпос характеризуются, в
частности, тем, что в их структуре, сюжетике и
образности трансформируются, оставив свои
значительные следы, разностадиальные бытовые,
этносоциальные, мировоззренческие явления. Ф.
чужд описательный, иллюстративный подход к
традиционному материалу: формализация
предполагает обобщение, в к-ром заложено
конфликтное начало. В основе любого фольклорного
мотива, любой сюжетной темы или ситуации лежит
возможность конфликтной реализации, обнаружения
противоборствующих сил, столкновения
противостоящих позиций и начал. Фольклорное
творчество в процессе трансформации быта
привносит немало фантастического, нереального,
обогащает возникающие формулы вымыслом. Ф.
меньше всего свойственна документальность и
строгость в обращениях с "источниками".
Напротив, законом для него является творческое
переосмысление.
Большое внимание проблемам Ф.
уделяли основоположники советской
фольклористики Б.М. и Ю.М. Соколовы, М.К.
Азадовский, Н.П. Андреев, Л.К. Зеленин, В.Я. Пропп,
В.П. Андриянова-Перету, Е.М. Мелетинский, Б.Н.
Путиков, В.В. Иванов, В.Н. Токарев, Э.В. Померанцева,
Б.О. Долгих, В.Е. Гусев, В.К. Соколова, в 80-90-х гг. 20 в.
- великое число этнологов, филологов и
фольклористов. Чтобы лучше понять особенности
современного Ф., его значение и тенденции
развития, необходимо было не только собрать
материал по творчеству всех народов Советского
Союза, но и совершенствовать методику его
исследования, выработать новый подход к новым
фольклорным явлениям. В последние годы
значительно возрос интерес к еще живущему
традиционному Ф. как к ценному художественному
наследию.
Наблюдения российских
собирателей Ф. в разных регионах РФ и среди
разных групп русского населения фиксируют как
общие тенденции развития современного Ф., так и
его локальное своеобразие, подтверждают, что
самой активно бытующей и продуктивной формой Ф.
являются песенные жанры. Сказочная традиция, по
общему признанию, сейчас значительно ослабела и
даже в ряде мест затухает, но в нек-рых случаях
сказочный репертуар даже расширяется.
Существенная проблема,
связанная с современным использованием Ф., -
проблема фольклоризма, его форм, характерных для
сценическою воспроизведения народных традиций в
условиях современной массовой художественной
самодеятельности. Это и выступления хранителей
живой фольклорной традиции - народных певцов,
музыкантов, танцоров. рассказчиков, певческих и
танцевальных коллективов (т. наз. аутентичные, т.
е. подлинные, или этнографические ансамбли), и
реставрация жанров традиционного Ф., в том числе
уже не бытующих в народной среде и неисполняемых
в массовой художественной самодеятельности (т.
наз. экспериментальные фольклорные ансамбли), и
т. п. В последнее время заметно возрос интерес к Ф.
среди городского населения, в основном
интеллигенции, к-рая иногда сама не прочь
включиться в повседневную жизнь, в трудовые
занятия и повсеместные заботы местного русского
населения, усваивая его обычаи, участвуя в
исполнении обрядов, вспоминая о праздновании
основных дат народного календаря: Нового года,
Масленицы, Пасхи, Троицы, Ивана Купалы и др.
Из вышесказанного можно
заключить, что в российской цивилизации Ф. не
исчезает, как и "общее Я", он устремлен в
будущее и успешно противостоит
монополизированной "массовой культуре".
В. А. Медведева
ФОРМАЦИОННЫЙ
И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ АНАЛИЗ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА.
- В рамках формационной теории Россия и советское
об-во в целом представали как воплощение более
передового и перспективного строя, чем
буржуазный. Как предполагалось, в этом об-ве
сняты антагонистические противоречия, что
обеспечивает ему не только единство, но и
ускоренное и устойчивое развитие.
Однако существенным реальным
противоречием этого об-ва оказалось наличие
системы жесткой консолидации власти и
собственности в руках номенклатуры, утвердившей
"командно-административную систему", к-рая
ограничивала мобильность об-ва и затрудняла его
взаимодействие с др. странами. По существу не
оправдалась и ставка на более эффективное
развитие, к-рое должна была обеспечивать новая
формация. Производительные силы оказались
скованными тотальным государственным
планированием и управлением, а государственная
собственность, по существу, отчуждалась от
трудовых слоев.
В классической модели
формационного анализа над материальным базисом
возвышается, но вместе с тем им и определяется,
надстройка, к-рая вмещает в себя все
социополитические и культурно-идеологические
отношения. И хотя в марксизме признавалась
"относительная самостоятельность"
надстройки, к-рая в определенной степени
способна оказывать "обратное влияние" на
социально-экономические процессы, однако лишь в
сторону их ускорения или же блокирования, правда
временного, пока ее не сметет революционное
движение. В конечном счете (но на каждом этапе)
надстройка должна быть "приведена в
соответствие" с базисом, устаревшая -
свергнута, а новая - сконструирована в
соответствии с потребностями способа
производства. Со сменой формации подлежит
устранению и надстроечная структура.
Такой подход не допускал
собственно цивилизационного анализа об-ва,
линейная схема "мирового революционного
процесса" выстраивала шкалу этапов и уровней,
снимая выявление принципов самобытности или
отводя им незначимую роль.
История в "истмате"
подлежала постоянному вытеснению как атрибут
уходящего в прошлое и уже ненужного способа
производства. Логическим завершением
основополагающих принципов стала
идеологическая метафора "отправить на свалку
истории". Культура прошлых веков
рассматривалась как подлежащая постепенному
отмиранию, а новая культура должна функционально
соответствовать доминирующему типу
материального производства. Эти положения
создавали огромные трудности при объяснении
существенных характеристик социальной,
политической и культурной жизни. Обычным
"дидактическим приемом" в догматических
изложениях была ссылка на "обратное влияние
надстройки" на базисные компоненты. Однако
введение такого фактора неизбежно разрушало
логику формационного анализа и оставалось на
уровне второстепенных, не обязательных, а подчас
чисто декларативных ссылок. Тенденция введения
категории "традиция", получившей смутное и
перегруженное содержание, также нарушала логику
формационного анализа. Традиция
постулировалась, не получая сущностного места в
общей системе устроения об-ва, после чего в нее
переносилось огромное разнообразие
социокультурных и политических явлений (см.
Традиция).
В рамках собственно
цивилизационного устроения социокультурные
факторы становятся самостоятельным началом,
функционирующим в соответствии с собственными
закономерностями. В цивили-зационной теории
Россия предстает как особый тип мировых
цивилизаций, обладающий своей спецификой,
структурой и исторической динамикой (см.
Цивилизация российская).
Первейшая характеристика
русской культуры состоит в утверждении в ней
того уровня универсальности ценностей и смыслов,
к-рый и составляет отличительную черту всякой
цивилизации. Этот уровень нашел свое воплощение
как в духовности православия, так и в светской
культуре, утверждавшей высокие гуманистические
идеалы, выходящие за пределы всех локальных и
временных ориентации (см. Культура светская и
религиозная). В 20 в. воплощением смысловой и
этической универсальности стал марксизм, в к-ром
отвергается теистический вариант высокой
духовности и утверждается Высший надмирный
Закон, связанный с "движущейся материей" и
"исторической необходимостью". Высокий
уровень должен образовать "большую
традицию", с к-рой соотносится "малая
традиция" как допустимое, но частное, местное и
временное явление (см. Марксизм в России).
Однако во все периоды Россия
постоянно предстает во всех зрелых
содержательных концепциях как противоречивое
сочетание разнородных элементов разного уровня.
Эту разнородность можно выявить на нескольких
уровнях ее социо-культурного устроения.
На этническом уровне
социокультур-ной организации Россия на
протяжении веков представляла собой в
значительной мере конгломерат различных
этнических (см. Культуры этнические в России) и
территориальных культур и субкультур.
Этническое многообразие России дополнялось и
различием ее основных религий: христианство,
ислам и буддизм.
Эта разнородность и трудность
пространств ослабляли межличностные связи между
различными группами. Другим фактором
разнообразия было взаимодействие с др. народами
Евразии в тех ареалах, где обосновывалось
русское население и где происходило смешение и
взаимная культурная адаптация. Существенной
характеристикой русской культуры на первичном
уровне считается способность русской народности
к этническому и национальному взаимодействию и
симбиозу. Это и определило одну из важнейших
характеристик этнокультурного облика России -
значительный диапазон вариативности диалектов,
фольклора, обрядов, форм бытовой культуры и
верований (см. Фольклор).
Формирование русской
национальной культуры проходило на протяжении
веков как тенденция преодоления этнической и
территориальной рыхлости и разобщенности, но в
условиях интенсивного воздействия извне как со
стороны Запада, так и Востока. Это воздействие
носило не только собственно культурный характер,
но принимало нередко экстремальные формы,
подвергая русский народ в целом угрозе
вытеснения и рассеяния. Однако, по мнению ряда
исследователей, целостная органичная
национальная культура в России так и не
сложилась.
Имманентные противоречия
русской культуры. Существенная историческая и
социологическая характеристика русской
культуры состоит в том, что в ней отражается
пограничное положение России между двумя
континентами и ци-вилизационными типами -
Европой и Азией, Западом и Востоком. Длительные
споры, протекавшие в России на протяжении почти
всего 19 в. и продолжающиеся до сих пор, породили
разные ответы. Мыслители западнической
ориентации предпочитали видеть в России
неуклонную тенденцию приобщения к Западу и
преодоления "восточной отсталости",
мыслители славянофильского типа, напротив,
отстаивали самобытность России, принципиальное
отличие от Запада, как, впрочем, и от Востока, видя
в ней общинно-православное начало (см.
Славянофильство и западничество.
Почвенничество). Позднее выявилась и евразийская
линия в понимании русской культуры, в к-рой
утверждалось ее пространственное, историческое
и духовное слияние с азиатским ареалом (см.
Евразийство).
Эти идейные споры отражали
несводимость русской культуры к одному из
вариантов или к сочетанию и синтезу того и
другого. Такие попытки неизменно оказывались
неудачными. Часто встречающиеся формулировки о
"парадоксальности" русской культуры
свидетельствуют, что ее понимание требует
преодоления однозначных, линейных схем и
обращения к многомерной концепции. Такой подход
возможен именно на основе применения
цивилизационного анализа, так как русская
культура не сводима к этическому или
национальному субстрату, хотя несомненно несет в
себе характеристики обоих этих уровней.
Именно промежуточное положение
между Западом и Востоком, взаимодействие с
обоими этими началами и противодействие им
привело к противоречивости русской культуры, ее
раздвоенности (проблематика раздвоенности
русской культуры получила раскрытие в работах
А.С. Ахиезера, Б.С. Ерасова, Б.Г. Капустина, И.В.
Кондакова, Ю.М. Лотмана и др. авторов). Неся в себе
черты сходства с культурой Запада и культурами
Востока, русская культура вместе с тем
отличается от них, обладая своей устойчивой
самобытностью и целостностью (см. Россия и Запад,
Россия, Восток и Юг).
По выражению Н. Бердяева, Россия
соединяет в себе Запад и Восток как два потока
мировой истории, и это соединение превращает ее
отнюдь не в некий интегральный вариант, а в арену
столкновения и взаимодействия "двух потоков
мировой истории - Востока и Запада". Эта хорошо
знакомая исходная антиномия развертывалась в
"поляризованности русской души", в
культурном расколе между правящим классом и
народными массами, в переменах внутренней
политики от попыток реформ к консерватизму, а во
внешней политике от тесного союза со странами
Запада до противостояния им всем.
Конкретизируя исходное
противоречие русской истории, И. Бердяев
выделяет в ней пять периодов, к-рые вместе с тем
образуют разные сущности, "пять разных
России": киевская, татарского периода,
московская, петровская, императорская. Особым
образованием становится и советская, а затем и
постсоветская Россия. Эти России, сменяя друг
друга, вместе с тем накладывались друг на друга,
не образуя органического единства и
преемственности. Напротив, об-во проходило через
радикальные, во многих отношениях
катастрофические изменения социокультурно-го
типа. Каждый переход от одного периода к другому
сопровождался не только далеко идущей
"перестройкой" предшествующих политических
и социальных структур, но и инверсией, означающей
во многом крутую ломку и энергичные меры по
отрицанию и разрушению отвергаемого прошлого.
Но дело не только в
диахронических разрывах русской истории.
Слабость интегрирующего духовного начала
приводила к постоянной внутренней
ценностно-смысловой разделенности об-ва. Во все
периоды русской культуре помимо обычных
антиномий, свойственных всякой культуре и
создающих разнообразие национально-духовной
жизни (индивидуализм - коллективизм, смирение -
бунт, мягкость - жестокость, элитарное - народное,
высокое - обыденное и т. д.), были присущи и
устойчивые черты принципиального разрыва: между
природно-языческим началом и высокой
религиозностью, между культом материализма и
приверженностью к возвышенным духовным идеалам,
между всеохватной государственностью и
анархической вольницей, духом свободы и
покорностью и т.д.
Несмотря на то что в этой
культуре, несомненно, существовали тенденции к
складыванию нек-рого "ядра" и формированию
"медиативных", т. е. посреднических,
ориентации и структур, к-рые примиряли бы
крайности, эти тенденции не получили
полноценного развития, что обрекало духовную
жизнь об-ва на ожесточенное противостояние
различных течений, приводило к резким срывам и
переходам от одного состояния к прямо
противоположному.
Это были противоречия
собственно "русской идеи", выражавшие
внутреннюю несистемность и разорванность как
русской культуры, так и ее духовных структур (см.
Русская идея). Важным фактором, способствовавшим
такой разорванности, было распространение
культуры вширь, на огромных пространствах
Евразии. Как считали многие мыслители, роль
пространства, распространение "по
горизонтали" приводили к ослаблению
системообразующих начал русской культуры и
несформированности ее "вертикали", т. е.
устойчивой иерархии ценностей и ориентации. К
тому же на этом пространстве русская культура
находилась в тесном взаимодействии в рамках
единого гос-ва с др. культурами и цивилизациями.
Степень полиморфности русской
культуры оказалась выше, чем в культурных
системах др. мировых цивилизаций; имело место
постоянное жесткое противостояние и предание
анафеме противной стороны. Именно на уровне
высоких ценностей постоянно воспроизводились
предпосылки для антагонизмов, конфликтов и
расколов.
Россия оказалась лишенной
устойчивой, сложившейся и широкой срединной
культуры и постоянно раздираемой крайними
ориентациями - славянофилами и западниками,
"двумя культурами", "отцами и детьми",
"консерваторами" и "революционерами",
"белыми" и "красными",
"демократами" и "патриотами" и т.д.
Интегративные факторы
российской цивилизации. Важным общим механизмом
устроения об-ва и его консолидации являются
гос-во и религия. Важнейшая социологическая
характеристика того религиозного порядка, к-рый
утвердился в России с принятием и
распространением православия, относится не к
содержанию религиозного учения, а к месту
религиозного института, т. е. церкви, в общей
социокультурной системе. На Западе результатом
развития цивилизации, к-рый не был
"запланирован" в первоначальном
христианстве, стало отделение единой церкви от
множества центров государственной власти. Это
означало, что политический и общекультурный
порядок были отделены друг от друга, хотя в
перипетиях взаимной борьбы этот принцип мог
нарушаться обеими сторонами. Напротив,
автокефальный статус различных церквей
восточного христианства означал не только
независимость друг от друга, но и их зависимость
от гос-ва, выступавшего как гарант веры. С
утверждением самостоятельности московского
патриаршества в 15 в. церковь на Руси становится
существенным орудием централизации, утверждения
государственного единства и борьбы против
"неверных", т. е. государств иных конфессий
(см. Православие и российская цивилизация).
Важнейшим культурным
следствием такого положения явилась культурная
замкнутость православия (и др.
восточнохристианских церквей) и
"застойность" их вероучения. В таких
условиях развитие культуры вело не к реформации,
а к секуляризации, выражавшейся в разных формах -
равнодушия, прямого неверия и принципиального
атеизма.
При исторически сложившемся
положении именно гос-во выступало как носитель
наиболее универсального принципа, объединяющего
столь разноликий конгломерат социальных и
культурных структур, к тому же большей частью
ограниченный в своих смысловых ориента-циях.
Только оно могло выходить за локальные пределы,
соединяя в себе Запад и Восток, Север и Юг на
огромном пространстве от Варшавы до Калифорнии,
обеспечивая несомненное единство этого
пространства и населения в политическом,
административном, а в определенном смысле и в
хозяйственном планах. Империя была более
универсальной, чем официальная религия и
культура ее титульного народа.
Именно степенью
универсальности Российская империя отличалась
от др. подобных ей имперских образований того
времени, что делало ее в самом деле продолжением
и подобием первого и второго Рима, придавало ей
такой огромный масштаб и длительную
устойчивость, несмотря на то что 19 в. все более
обнаруживал ее хозяйственную и военную слабость.
Гос-во показало себя достойным воплощением этой
угодной ему, но роковой идеи "третьего Рима"
(см. "Москва - третий Рим"). Воспользовавшись
потенциями православия, оно превзошло его
территориальные и духовные рамки. Более того, оно
превзошло то пространство, на к-рое могла
претендовать "русская идея", - в ее
самобытно-русском виде, а не
мессианско-вселенском размахе.
Поэтому "отмена" Державы,
как это случалось несколько раз в российской
истории, выявляла отсутствие устойчивых. т.е.
духовно и институционально сложившихся,
механизмов интеграции и стабилизации
общественных отношений, что лишает об-во
перспектив устойчивого развития. Этот
непредусмотренный результат соединения
духовной оппозиции с политической волей привел к
срыву функционирования не только этатистских. но
и цивилизационных структур.
Эта зависимость нормативной
культуры от гос-ва и размах оппозиционной
культуры роковым образом сказались в характере и
последствиях революции 1917 г. В ней проявились не
только известные социальные и политические
противоречия российского об-ва. Именно
гетерогенность культурных укладов на огромном
пространстве Евразии, отсутствие сложившейся
органичной ци-вилизационной структуры,
отделенной от гос-ва, стали причиной того, что
модернизация здесь сопровождалась катаклизмами,
превосходящими крайности др. азиатских
революций. Распад гос-ва происходил не только как
взаимное истребление "борющихся классов".
Его результатом стало возникновение
разрушительного локализма, по сравнению с к-рым
померкли все остальные угрозы. Под угрозу было
поставлено само сохранение развитых форм
"цивилизованной жизни".
Цивилизационные характеристики
советского строя. Исторически коммунизм при всех
его издержках и губительных крайностях был той
реальной силой. к-рая восстановила не только
единую Державу, но и социокультурную систему
ци-вилизационного порядка. Важнейшая функция
этой системы - утверждение
политико-идеологической и общекультурной
интеграции об-ва, лишенного достаточных
внутренних основ для саморегуляции, при
неустойчивости и крайней противоречивости ее
цивилизационных основ. Советская Россия отнюдь
не сводилась к "тоталитарной
госпартсистеме". Она была еще и
"становящейся цивилизацией нового типа".
Глубокий телеологический смысл
коммунистической системы состоял в том, что она
давала крупномасштабное разрешение как раз тех
противоречий, к-рые не в состоянии была разрешить
ни царская Россия, ни вошедшие в ее состав
сопредельные азиатские культуры. Огромная,
хорошо структурированная система социальной
организации и культурно-идеологической работы
создавала, по существу, структуру и собственно
цивилизационного устроения, что и было выявлено
в работах ряда исследователей (см.: Мчедлов М.
Социализм- становление нового типа цивилизации.
М., 1980).
По словам Н. Бердяева,
"коммунизм оказался неотвратимой судьбой
России". Обращаясь к тем противоречиям
российской цивилизации, к-рые выделил Н. Бердяев,
отметим общие принципы и ценности, создающие
цивилизационный облик советской России.
Коммунизм в советской России предстает как
грандиозная попытка преодоления тех
цивилизационных разрывов, к-рые донимали эту
огромную страну на протяжении веков: природное
материальное начало провозглашалось первичным
для того, чтобы создать культ производства,
подчинив его долговременным целям достижения
всестороннего развития; обретение свободы
состоит в "признании необходимости" и
самоотверженном подчинении деятельности
человека сверхпрограмме, воплощающей такую
необходимость; гос-во воплощает в себе
осознанную общественную необходимость и
укрепляется в ожидании периода, когда оно
"постепенно отомрет"; конечная реализация
целей человеческого бытия должна наступить в
скором будущем, когда "наступит коммунизм",
и ради этого можно принять все текущие
ограничения; ослабляются или ограничиваются все
локальные формы бытия - плановые,
территориальные, национальные, религиозные - в
пользу "интернационализма", объединяющего
всех "трудящихся" на классовой основе.
Структура советской
социокультурной жизни складывалась по
принципам, присущим незападным цивилизациям. Как
и водится, в ее основе было три компонента: а)
сакрализованные фигуры Учителя и Основателя
(Основоположники), б) сакрализованное учение,
сопровождаемое огромными комментариями,
интерпретацией, догматикой, чтобы связать с ним
мировоззрение об-ва и основные сферы духовной
регуляции, в) партия как институт, выступающий
организатором и вдохновителем всей
идеологической жизни, а через нее подчиняющий
себе в той или иной степени функционирование др.
сфер.
Эта основа держала на себе
всеобъемлющую систему духовного производства,
утверждающую единообразную культуру - и не
только в мировоззрении, но и в образе жизни,
языке, нормах поведения, желательных ценностях и
перспективных идеалах. Все это воплощалось в
крупномасштабной системе идеологического
воспитания, образования, культуры соцреализма,
насаждалось через массовую культуру.
Российская цивилизация в
постсоветский период. "Отмена" СССР и
прекращение деятельности прежней
госпартсистемы создают второй раз за столетие
напряженную неопределенность на огромном
пространстве Евразии. Геокультурный размах и
разнородность региона делают модели
"рыночной" регуляции еще менее
эффективными, чем в др. незападных об-вах. Распад
единой госпартсистемы неизбежно приводит к
реставрации прежних форм социальной регуляции
или же выявляет отсутствие устойчивых
механизмов интеграции и стабилизации
общественных отношений. Обширные пространства
Евразии оказываются ввергнутыми в напряженное
соперничество между различными формами
локализма, хотя и разного уровня.
Б. С. Ерасов