Д

     
      ДАВЫДОВ Константин Николаевич (18.12.1877, Зубцово, Тверской губ. - 21.6.1960, Париж) - зоолог-эмбриолог, биолог. Отец, Николай Константинович Д., потомственный дворянин, состоявший в прямом родстве с легендарным партизаном Отечественной войны 1812 и поэтом Д.Давыдовым. Ранние детские годы Д. провел вместе со своими четырьмя сестрами в доме бабушки в городе Зубцово Тверской губернии, куда его отец был выслан под надзор полиции. Учился в псковской гимназии, где на протяжении 4 лет вел самостоятельные орнитологические наблюдения, результатом которых стала его первая научная статья, появившаяся в 1886 в "Трудах Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей". На последнем курсе гимназии во время своего посещения Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей Д. слушал лекцию А.Ковалевского. Эта встреча во многом определила его профессиональную судьбу. В 1896 Д. стал студентом физико-математического факультета Петербургского университета. Среди его учителей было много выдающихся ученых: А.Бекетов (ботаника), П.Лесгафт (анатомия), В.Шимкевич (зоология), А.Догель (гистология), Н.Меншуткин (органическая химия), Н.Введенский (физиология) и др. Летом 1897 Зоологический музей Российской Академии наук при содействии Ковалевского субсидировал поездку Д. за рубеж. Посетив Сирию, Палестину, Аравию, берега Мёртвого моря, Д. привез большую коллекцию фауны тех мест. В следующем году он повторил путешествие, вернувшись из него еле живым после перенесенного заболевания тропической малярией.
      В 1899 за участие в февральских студенческих волнениях был арестован, посажен в тюрьму, а затем исключен из университета. Однако в мае 1899 по ходатайству университетской профессуры Д. был восстановлен в университете. В 1900 получил командировку в Италию, на Неаполитанскую зоологическую станцию (директор А.Дорн). Именно тогда Д. обратил внимание на проблему регенерации у низших животных, которая на долгие годы стала главной темой его научной работы.
      По возвращении из Италии Д. продолжал интенсивно работать в лаборатории Ковалевского. В 1901 закончил университет с дипломом 1-й степени и был оставлен на кафедре зоологии и сравнительной анатомии "для приготовления к ученой степени" ("на год, без стипендии"). Учитывая трудное материальное положение своего любимого ученика, Ковалевский предоставил ему место в своей лаборатории. Ввиду бюрократических проволочек зачисление Д. состоялось только в январе 1902, вскоре после скоропостижной смерти Ковалевского. В конце марта 1902, будучи стипендиатом Академии наук, Д. выехал на остров Ява. Помимо зоологической коллекции и зафиксированных объектов для морфологических и эмбриологических исследований, он вывез из Индокитая и Новой Гвинеи ценные этнографические материалы. В последующие годы Д. неоднократно выезжал за границу (Средиземное, Красное, Баренцево моря), много путешествовал по России.
      В качестве магистерской диссертации Д. представил исследование о регенерации ки-шечнодышащих, которое было опубликовано в 1908, (1909 - на нем. яз.). С ноября 1910 приступил к чтению лекций в Петербургском университете в звании приват-доцента; одновременно работал лаборантом в зоологической лаборатории. В 1910-16 Д. по существу создал свой собственный курс эмбриологии беспозвоночных, принесший ему всемирную славу. По воспоминаниям современников, университетские лекции Д. воспринимались как научные шедевры. К моменту защиты докторской диссертации (нояб. 1915) Д. приобрел широкую известность, которая была подкреплена выходом в свет его монографии "Курс эмбриологии беспозвоночных" (1914).
      В апреле 1918 физико-математический факультет Пермского университета единогласно избрал Д. ординарным профессором по кафедре зоологии. Однако его пребывание в Перми было кратковременным. В декабре 1918 Д. был командирован в Петроград и в 1919 взял на себя заведывание зоологической лабораторией Научного института им. П.Лесгафта (вместо уехавшего в Крым профессора С.Металъникова),
      Гражданская война нарушила зарубежные связи российских ученых. Лишь в начале 1922 Д. добился командировки в Германию и Финляндию. Накануне своего отъезда из России Д. познакомился с Агнией Юрьевной Верещагиной, родственницей знаменитого художника, сестрой его друга Г.Верещагина (известного исследователя озера Байкал). Сложные личные обстоятельства, мешавшие Д. жениться, привели его к мысли, что единственным возможным выходом из положения будет отъезд вместе с Верещагиной за границу. Д. выехал из России в декабре 1922, воспользовавшись содействием своего ближайшего друга и коллеги Мета-льникова, работавшего уже несколько лет в Институте Пастера. Пробыв недолго в Финляндии и Германии, Д. приехал в Париж. Здесь он приступил к научной работе в лаборатории профессора Сорбонны М.Коллери, с которым вел ранее научную переписку. Это не давало средств к существованию, поэтому Д. какое-то время подрабатывал разгрузкой винных бочек в пакгаузе Берси. Иногда читал лекции на естественно-научные темы на славянском факультете Сорбонны. После приезда жены, летом 1923, отправился в Бретань, где на Биологической станции в Росково продолжил работу по реституции у немертин. Весной 1924 у Давыдовых родился сын - Юрий. Зиму Д. работал в Париже в лаборатории Коллери, получая небольшую субсидию от Сорбонны. С мая 1925 семья жила под Ниццей, в Виллаф-ранке, где Д. работал на бывшей Русской зоологической станции, основанной в 1886 киевским профессором А.Коротневым.
      Дружеское участие в судьбе Д. принял О.Дюбоск, профессор Сорбонны и директор лаборатории морской биологии Араго, пригласивший его приехать в Баньюльс-сюр-мер (Восточные Пиренеи). В лаборатории Араго Д. имел скромное денежное содержание и казенную квартиру. Здесь вскоре произошла встреча Д. с американским исследователем - хирургом и патофизиологом (французского происхождения) А.Каррелем, который заинтересовался экспериментами Д. на немертинах. Вернувшись в США, Карредь оказал содействие в получении Д. гранта Рокфеллеровского фонда, необходимого для оплаты поездки на Неаполитанскую станцию в 1927.
      Приняв французское гражданство, Д. по совету Дюбоска стал готовить для печати книгу "Руководство по сравнительной эмбриологии беспозвоночных". Однако в 1928 он получил предложение поехать работать в качестве заведующего лабораторией морской биологии в Индокитай, в Океанографический институт в Кауда близ Ня-Транга. За годы работы в институте (1929-34) он предпринял интенсивное изучение морской и наземной фауны Индокитая, сделав, по отзывам его коллег из Института Пастера и Сорбонны, "больше открытий, чем все зоологи, изучавшие эту страну в течение 25 лет". Работа нашла отражение в многочисленных статьях Д. о фауне и океанографии индокитайского региона.
      В начале 1935 Д. с семьей вернулся через Египет и Палестину в Париж. За работу в Индокитае ему было присуждено звание "мэтра" ("maitre des recherches") и ассигнованы средства на расходы по обработке индокитайской коллекции. После 6 лет работы в тропиках, которая оплачивалась значительно выше, чем во Франции, у Д. остались деньги на приобретение небольшого двухэтажного дома в пригороде Парижа - Со, связанного с центром города линией метро. Спустя 3 года Д. вернулся в Индокитай с целью завершить работу по описанию фауны (главным образом, морских и наземных беспозвоночных) этой страны (1938-39). Окончательное возвращение Д. совпало с началом 2-й мировой войны, Во Франции Д. ждала и радостная весть - его назначили на пост руководителя работ в Национальном центре научных исследований в Париже. В июне 1940, опасаясь за судьбу своего 16-летнего сына в связи с оккупацией Франции, Д. эвакуировал свою семью на юг страны - в Баньюльс-сюр-мер. Д. тяжело перенес оккупацию, потеряв во время войны многих своих французских коллег, которые в свое время поддержали и помогли его семье и ему: Дюбоска, Л.Перье, Ж.Манделя и др.
      В 1949 Парижская Академия наук единогласно избрала Д. членом-корреспондентом. Летом 1951 он выполнил на Биологической станции в Эндууме под Марселем свою последнюю экспериментальную работу по регенерации. С середины 1950-х у Д. стало ухудшаться здоровье, ослабло зрение. Много времени и сил он вложил в работу над "Руководством по зоологии" ("Traite de Zoologie"), разные тома которого выходили с 1949 по 1959 под редакцией профессора П.Грассе. Д. скончался от мозгового кровоизлияния. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
      Соч.: Обзор фауны беспозвоночных бассейна Мёртвого моря // Тр. СПб. об-ва естествоиспытателей, 1898, т. 29; По островам Индо-Австралийского архипелага. Впечатления и наблюдения натуралиста // Изв. Акад. наук, 1904, т. 22, № 4; 1905, т. 22, № 4, 5; 1906, т. 25, № 5; Перелеты птиц. Шанхай, 1937.
      Лит.: Бляхер Л.Я. Константин Николаевич Давыдов. М., 1963.
     
      Т.Улъянкина
     
      ДАН (наст. фам. Гурвич) Федор Ильич (др. псевд. Ф.Береснев, А.Глебов, Ф.Данилов, Меньшевик, Над, Ф.Д.) (7.10.1871, Петербург - 22.1.1947, Нью-Йорк) - политический и общественный деятель, публицист. Из еврейской семьи. Отец - аптекарь. По окончании 6-й петербургской гимназии поступил на медицинский факультет Дерптского (Юрьевского) университета, где примкнул к социал-демократическому движению. Получив диплом, около года проработал в Обуховской больнице в Петербурге (1895-96). Но революционная романтика всецело захватила молодого врача. Под псевдонимом Дан он получил известность в революционных кругах. "Уверенность, - писал его друг и соратник Ю.Мартов, - с которой он, еще не участвовавший в практической революционной работе и путем теоретических занятий пришедший к социал-демократизму, говорил о партийных задачах, - заставила меня с первых же встреч прозреть в нем будущую революционную силу". С 1895 Д. - член, а с января по август 1896 - руководитель Петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса. В августе 1896 арестован и сослан в Ор-ловск Вятской губернии. Здесь он сошелся с А.Потресовым, в котором видел не только старшего товарища, но и учителя. В ссылке начал заниматься литературным трудом, написал первую большую рецензию (на книгу Н.Бердяева "Субъективизм и идеализм в общественной философии" // Рус. мысль, 1901, № 7). На основе изучения жизни крестьян Вятской губернии он подготовил в 1901 первое научное исследование, представленное в виде доклада 9-му съезду русских естествоиспытателей и врачей.
      После ссылки, с разрешения властей, Д. в марте 1901 вместе с женой, В.Кожевниковой - соратницей по революционной борьбе - выехал в Берлин. Здесь он возглавил группу содействия "Искре"; стал членом Заграничной лиги русской революционной социал-демократии и Организационного комитета по созыву 2-го съезда РСДРП. Выехав в Россию для участия в работе Белостокской конференции, 4.4.1902 был вновь арестован и выслан в Енисейскую губернию, откуда в сентябре 1903 бежал за границу.
      В Женеве Д. избрали в Техническую комиссию РСДРП, созданную для заведования организационно-техническими и финансовыми делами партии. Он стал одним из лидером меньшевизма, бессменным членом ЦО и ЦК РСДРП. В августе 1904 выступил с докладом на Амстердамском конгрессе 2-го Интернационала (опубл. Женева, 1904). Подготовленный совместно с Ю.Мартовым, этот доклад явился по сути первым очерком истории российской социал-демократии.
      1-я российская революция дала возможность Д. вернуться в октябре 1905 на родину (приехал в Петербург вместе со второй женой - Лидией Осиповной, урожд. Цедербаум, сестрой Мартова). В декабре 1905 кооптирован в члены ЦК РСДРП; стал одним из политических руководителей социал-демократических фракций 1-й и 2-й Государственной думы. На 3-й Всероссийской конференции РСДРП (июль 1907) настаивал на участии социал-демократии в выборах в 3-ю Думу. Делегат 4-го и 5-го съездов РСДРП, на которых избирался в состав ЦО. "Не теоретик по своим склонностям, - писал Б.Сапир, - прагматически настроенный ...лидер больших движений, он рвался туда, где открывался простор заложенным в нем талантам организатора и руководителя народных масс". В эти годы Д., по его словам, поддался влиянию концепции перманентной революции, представленной Парвусом и Троцким, отстаивал принцип беспартийности профсоюзов. Вместе с Мартовым вел борьбу за восстановление единства в рядах РСДРП, в том числе на Женевской конференции меньшевиков (янв. 1908). Участник 5-й общерусской конференции РСДРП в Париже от Кавказской партийной организации (дек. 1908).
      В 1-е десятилетие XX в. Д. приобрел широкую известность как блестящий публицист, организатор и редактор ряда социал-демократических газет. В 1903-5 входил в состав руководителей газеты "Искра", один из создателей и редакторов газет "Социал-демократ" (окт. 1904 - окт. 1905), "Голос труда" (1906), ЦО меньшевиков "Голос социал-демократа" (1908-11), член редакции ЦО РСДРП "Социал-демократ" (от ликвидаторов). На страницах этих газет регулярно печатались статьи самого Д. Вернувшись в Россию (1913) после пятилетней эмиграции, Д. стал бессменным редактором многих меньшевистских газет, выходивших в столице - "Луч", "Новая жизнь", "Новая рабочая газета" и др., лидером меньшевистской фракции 4-й Государственной думы.
      Наряду с политической деятельностью он продолжал литературное и научное творчество. Значительный интерес представляют его фундаментальные работы, посвященные изучению государственного строя и политики правительства России, роли русской буржуазии в революции 1905-7, истории партии октябристов, напечатанные в пятитомнике "Общественное движение в России в начале XX-го века" (1909-14). Им написаны оригинальные рецензии на повесть Б.Савинкова "Конь бледный" (Возрождение, 1909, № 5-8), сборник "Вехи" (Там же, 1909, № 9-10). Литературное творчество давало и средства к существованию его семьи.
      С началом 1-й мировой войны Д. был арестован и сослан в Минусинск, а затем переведен в Иркутск. В Сибири он сблизился с И.Церетели, В.Войтинским и др. социал-демократами-интернационалистами, А.Гоцем - лидером эсеров. В Иркутске он как врач был мобилизован. После Февральской революции Д. вновь в Петрограде. Его избрали членом бюро Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Организационного комитета РСДРП. Лидер, наряду с Церетели, господствовавшего в меньшевизме центристского течения "революционных оборонцев", Д. стал авторитетным политическим деятелем, его талант журналиста вновь ярко раскрылся, когда он возглавил "Известия ЦИК и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов" (апр. - 25.10.1917). На Всероссийской конференции меньшевистских и объединенных организаций РСДРП (7 мая) выдвинул предложение о вхождении социалистов во Временное правительство; 13 июня заявил о полной поддержке правительства. На 1-м Всероссийском съезде Советов (июнь) вошел в состав ВЦИК и Президиума ВЦИК; был избран товарищем председателя ЦИК. В августе участвовал в работе Объединительного съезда РСДРП (меньшевиков) - первого легального съезда партии - и избран в состав ЦК. Участник Всероссийского Демократического совещания и Временного Совета Республики (Предпарламента). 24 октября на вечерней сессии Предпарламента была принята предложенная Д. резолюция, критиковавшая правительство за промедление в проведении политических и социальных реформ, означавшая отказ в доверии Керенскому.
      В качестве исполнявшего обязанности председателя ЦИК Д. 2 5 октября открыл заседание 2-го Всероссийского съезда Советов, но после решения о передаче власти большевикам он, как и все члены фракции меньшевиков, в знак протеста покинул Смольный. На следующий день Д. в "Рабочей газете" (орган меньшевиков) заявил: "Тот метод террора, посредством которого будут управлять большевики, только ускорит провал демократии". Он поддержал идею создания однородного социалистического правительства. 3 ноября Д. выступил с предложением заставить большевиков отказаться от идеи власти Советов. На Чрезвычайном съезде РСДРП (нояб.-дек. 1917) он вместе с Мартовым возглавил новое левоцентристское руководство партии, вновь избран членом ЦК, Он также вошел в состав ЦО - редакцию газеты "Новый луч".
      Для семьи Д. 1917 стал трагическим годом; погиб в Ялте его сын от первого брака, умерла дочь от второго брака. Но житейские невзгоды не сломили Д. В 191 8 он вновь избирался членом ВЦИК, принимал участие в работе 3-го, 4-го, 7-го, 8-го Всероссийских съездов Советов, являлся депутатом Моссовета (1920). В течение почти трех лет Д. пытался противостоять диктаторскому курсу большевиков, 28.5.1920 он писал П.Аксельроду: "Мы видим, что большевистская политика неудержимо толкает страну к 18 брюмера..." В то же время еще в конце 1919 он выступил с призывом "защищать самую большевистскую революцию там и тогда, где и когда история вручила ей миссию сдерживать напор мировой контрреволюции"; не принял мирного договора с Германией.
      Стремясь парализовать активную политическую и общественную деятельность видного члена ЦК РСДРП, военное ведомство призвало Д. в Красную армию. Он работал заведующим подотделом хирургии при отделе медицинского снабжения Наркомздрава, а затем сослан в "резерв" в Екатеринбург, где служил в Приуральском военно-санитарном управлении, позднее - в Петрограде врачом при 7-м Рождественском спорт-клубе, - входившем в систему допризывной подготовки (июнь 1919 - февр. 1921). 26.2.1921 Д. был арестован как один из организаторов рабочих выступлений. Благодаря усилиям Д.Рязанова ему удалось избежать расстрела (в ночь с 1 на 2 марта его уже привезли в Петропавловскую крепость для расстрела, в последний момент отмененного); 22.7.1921 был переведен в Бутырскую тюрьму, где уже сидели многие его товарищи. В январе 1922 после голодовки протеста Д. и ряд его друзей были выпущены из тюрьмы. Он получил разрешение на выезд за границу и вскоре прибыл в Берлин; но и здесь, а позднее в других городах, оставался под наблюдением ОПТУ-НКВД.
      Д. целиком отдался работе в Заграничной делегации (ЗД) РСДРП (ЦК меньшевиков за рубежом), стал признанным лидером и идеологом партии, принимал активное участие в работе Социалистического Интернационала, завоевал признание в качестве одного из видных деятелей международного социализма. В Берлине Д. продолжал литературную и издательскую работу: готовил к печати со своим предисловием отдельной книгой цикл статей своего умершего друга Мартова "Мировой большевизм" (Берлин, 1923), переводил на русский язык и издал "Переписку между Ласса-лем и Марксом", книгу К.Каутского "Большевизм в тупике" (1930). Но главное внимание уделял работе в редакции журнала "Социалистический вестник", основанного Мартовым и РЛбрамовичем. В апреле 1923, после смерти Мартова, он фактически возглавил ЦО ЗД РСДРП (вместе с Д.Далиным). При Д. "Социалистический вестник" заложил методологический фундамент науки, которую позднее назовут "советологией". На страницах журнала печаталась уникальная информация о положении в СССР, в большевистской партии, настроениях различных слоев общества, о потаенных пружинах деятельности Коминтерна. Здесь впервые опубликовано т.н. "Завещание" Ленина, записи бесед Бухарина с Каменевым (1928). В журнале появилось свыше 300 статей самого Д.
      Д. - один из авторов ряда партийных документов, определявших стратегию и тактику партии в 20-30-е. От им. ЗД РСДРП он в 1924 сделал вывод о несвоевременности лозунга демократической республики в СССР и о необходимости требования "честных" Советов. В 1933 вместе с другими лидерами опубликовал материалы к пересмотру партийной программы, в которой в качестве основной задачи РСДРП была поставлена "борьба за предотвращение контрреволюции", против большевистской диктатуры. Он призывал отделять большевистскую диктатуру от революционной диктатуры трудящихся, которая "совместима с демократией и могла бы существовать лишь опираясь на нее". Д. призывал также защищать "существующие наряду и вопреки диктатуре Сталина возможности социализма". Эти рассуждения появились вскоре после получения известий о московских процессах, которые, по мнению Д., означали "громадный шаг вперед к самоутверждению и дальнейшему оформлению единоличной диктатуры и тех бонапартистских и реставрационно-капиталистических тенденций, носительницей которых она все больше делается...". Вместе с тем он опасался, что режим, который придет на смену сталинской диктатуре, будет наихудшей формой контрреволюции. Поэтому выступал против пересмотра программы партии по требованию группы меньшевиков (Абрамович, Б.Двинов, Б.Николаевский), ставящей целью "поражение диктатуры вовне и ее революционное свержение внутри страны". Оказавшись в меньшинстве в ЗД РСДРП, сложил с себя обязанности председателя и порвал с "Социалистическим вестником" (формально оставаясь руководителем до 1943).
      В 1940 в Париже (сюда он переехал в 1933) Д. начал издавать свой "русский социал-демократический орган" - журнал "Новый мир" (апр. 1940 - апр. 1947), а переселившись в Нью-Йорк накануне оккупации Франции, основал журнал под символическим названием "Новый путь" (1941-47) и одноименный политический клуб. Он мечтал вернуться в Европу и продолжить издание журнала, превратив его в международный орган.
      Последние два года тяжело больной Д. работал над книгой, вышедшей в свет 21.5.1946 в Нью-Йорке под заголовком "Происхождение большевизма". "По существу, - писал он 3.3.1945, - книга посвящена развитию идей демократии и социализма в России - начиная с освобождения крестьян - и объяснению причин, по которым у нас демократия могла быть осуществлена только как демократия социалистическая, а сам социализм оказался осуществлен только в антидемократической форме, и по которым эта, в национальных рамках неразрешимая, антиномия только теперь близится к разрешению в интернациональных рамках, создаваемых нынешней войной". В этой связи его коллега и один из первых биографов Б.Сапир заметил: "Книга его должна называться не происхождением большевизма, а оправданием большевизма. В этом трагедия Ф.И.Да-на". Человек, стоявший у истоков русской социал-демократии, обладавший огромной энергией и волей, незаурядный оратор, выдающийся журналист, партийный аналитик - Д., казалось, был создан для активной государственной деятельности, но его способности остались невостребованными.
      Соч.: Всенародное учредительное собрание. Женева, 1905; Социал-демократия в резолюциях Лондонского съезда. СПб., 1907; Выборы в Государственную думу по Положению 3 июня 1907 года. СПб., 1912; О войне и мире: Речи. Пг., 1917; Два года скитаний (1919-1921). Берлин, 1922.
      Лит.: 60-летие Ф.И.Дана // Соц. вест., 1931, № 20; Шварц С. Ф.И.Дан // НЖ, 1947, № 15; Абрамович Р. Путь Ф.И.Дана // Соц. вест., 1947, № 1/2; Мартов и его близкие. Нью-Йорк, 1959; Крылов В.В. Трагедия революционера // Сов. библиография, 1991, № 2.
     
      В.Крылов
     
      ДАНЗАС Юлия Николаевна (псевд. Наш, Юрий Николаев) (1879, Афины - 1942) - философ, историк. Родилась в семье дипломата, секретаря русской миссии в Афинах Н.К.Данзаса - потомка К.Данзаса, лицейского товарища А.Пушкина, секунданта на его дуэли с Дантесом; мать Д. - гречанка (урожд. Аргиропуло), происходила от византийских императоров. В молодости Д. была статс-фрейлиной императрицы Александры Федоровны. Окончила Сорбонну, доктор философии. Испытала влияние А.Шопенгауэра и Ф.Ницше, затем увлеклась теософией; входила в масонский орден мартинистов. Сотрудничала в газете "Окраины России" (1909-11), участвовала в сборнике "Запросы мысли" (СПб., 1908), в 1913 опубликовала книгу о гностиках "В поисках божества". Интересовалась хлыстовством. В 1913-14 познакомилась с М.Горьким, который читал ее книгу и впоследствии уделил много места этой теме в романе "Жизнь Клима Самгина"; предполагается, что Д. явилась одним из прототипов Марины Зотовой (сама Д. считала роман свидетельством творческого бессилия Горького в последний период его жизни). Во время 1-й мировой войны вступила в действующую армию, служила в Уральском казачьем полку.
      С 1917 профессор Петроградского университета. В марте 1920 назначена заведующей Домом ученых, созданным в Петрограде по инициативе Горького; вспоминала в эмиграции, как Горький "делал все возможное, чтобы спасти остатки русской культуры: музеи, научные учреждения, но особенно - человеческие жизни... Сколь многих защищал он, часто на свой страх и риск, - от великих князей до нищих священников". В Доме ученых Д. познакомилась с учеником Вл.Соловьева, экзархом русских католиков Л.Федоровым, порвала с теософией и перешла в католичество, а в 1923 стала монахиней. Вслед за Федоровым арестована 14.11.1923 в ходе развернувшейся антирелигиозной кампании и приговорена к 10 годам заключения. Отбывала его в сибирских тюрьмах ис 1929 - на Соловках. Печаталась в журнале "Соловецкие острова". В результате усилий Горького, видевшего ее во время посещения Соловецкого лагеря в июне 1929, Д. была освобождена досрочно, в январе 1932. Жила в Ленинграде, получала при посредстве Горького заказы на переводы, в том числе от издательства "Academia"; он же после встречи с ней в Москве добился разрешения на выезд Д. в Берлин к брату (янв. 1933). В биографической статье-отклике Д. на смерть Горького (1936) анализ противоречий в его жизни и творчестве и суровая оценка его роли в Советском Союзе соединяется с уверенностью в том, что, когда рассеются "облака официального фимиама", "снова обнаружится живой человек, гораздо более простой, иногда озадачивающий, но и более привлекательный".
      За границей Д. организовала советологиче-ский центр "Истина", издавала журнал "Russie et Chretient6". В 1935 опубликовала воспоминания о "красной каторге" ("Bagne rouge, Souvenirs d'une prisoniere an pays des Soviets"). Пыталась осмыслить историю России с позиций католицизма. Утверждала в своих философских работах, что русское православие пронизано религиозным дуализмом. Источниками гностического влияния на новейшую религиозно-философскую мысль в России были, по ее мнению, древнерусская иконография и зодчество, а также западноевропейские мистики Я.Бёме и Д.Пордедж, влияние которых привело Вл.Соловьева к оккультизму и неоплатонизму, Критиковала с этой точки зрения С.Булгакова и др. эмигрантских богословов - сторонников "софианства", находила "неогностицизм" у С.Трубецкого, Н.Бердяева и особенно у П.Флоренского; соглашалась с осуждением в 1935 "софианства" местоблюстителем патриаршего престола Сергием и архиерейским собором Русской православной зарубежной церкви в Карловцах (Югославия). Бердяев назвал точку зрения Д. "провинциально-католической", свидетельствующей о непонимании оригинальности русской религиозной философии конца XIX - начала XX вв. и граничащей с обскурантизмом. В 1941 опубликовала в Риме работу, посвященную критике марксизма ("Католическое Богопознание и марксистское безбожие"). Ее последняя книга - об императрице Александре Федоровне ("L'lmperatrice tragica e il suo tempo". Верона, 1942).
      Лит.: Диакон Василий. Леонид Федоров: Жизнь и деятельность. Рим, 1966; Агурский М. М.Горький и Ю.Н.Данзас // Минувшее, вып. 5. М., 1991; Лихачев Д. "Беседы прежних лет" // Наше наследие, 1993, № 27.
     
      И.Розенталь
     
      ДАНИЛОВА Александра Дионисьевна (род, 8.11.1904, Петербург) - танцовщица, педагог. Д. рано, еще в младенчестве, потеряла родителей, воспитывалась бабушкой, после ее смерти - крестной матерью, а затем Л.Готовцевой, которая смогла дать девочке хорошее образование и первой обратила внимание на ее хореографическую одаренность. В 1911-20 Д. училась на балетном отделении Петербургского (Петроградского) театрального училища (педагоги О.Преображенская и А.Ваганова). На выпускном вечере танцевала pas de deux из балета "Сильвия" Л.Делиба. По окончании была определена в кордебалет Петроградского театра оперы и балета (быв. Мариинский), но вскоре ей были поручены сольные партии: исполнила вариацию "Мольба" в балете "Коппелия" Делиба, а вслед затем Беренику ("Египетские ночи" А.Аренского), Повелительницу дриад ("Дон Кихот" Л.Минкуса), Принцессу Флорину и Фею Сирени ("Спящая красавица" П.Чайковского), Мирту ("Жизель" А.Адана) и др. Невысокая, чуть выше среднего роста, хорошо сложенная, юная танцовщица привлекла внимание критиков, которые отмечали, что "из Даниловой вырабатывается первоклассная классическая танцовщица. Ее искусство овеяно шармом благородного изящества... Не обладая природной элевацией, артистка моментами достигает иллюзии превосходной легкости..., в сфере партерного танца у нее изумительная четкость и незаурядная устойчивость в движениях". Уже тогда Д. интересовал не только академический репертуар. В 1922, увлеченная хореографическими замыслами своего соученика и партнера Г.Баланчивадзе (впоследствии Дж.Баланчин), она - активная участница группы "Молодой балет" (исполняла хореографическую миниатюру "Поэма" на муз. З.Фибиха и др.). В 1923 Д. - солистка в экспериментальной работе Ф.Лопухова - танцсимфонии "Величие мироздания" (эпизод "Тепловая энергия"), а в 1924 станцевала заглавную партию в его "Жар-Птице". Встреча с Лопуховым (в то время художественным руководителем балетной труппы Петроградского театра оперы и балета) стала для Д. важной вехой в жизни. По ее собственному признанию, именно Лопухов пробудил в ней жажду знаний, помог осознать важность создания сценического образа.
      Осенью 1924 Д. должна была танцевать Китри ("Дон Кихот"), но летом в составе небольшого гастрольного коллектива из числа участников "Молодого балета" (Баланчивадзе, Т.Жевержеева, Н.Ефимов и др.) уехала на гастроли по городам Германии и Англии и уже не вернулась на родину. В своих воспоминаниях она писала, что "не собиралась покидать [Россию] навсегда, но хотела видеть мир, увидеть то, что лежало за ее пределами". В Лондоне была приглашена С.Дягилевым в труппу "Русский балет". Здесь брала уроки у Э.Чекетти - штатного педагога труппы. Первая сольная партия - комаринская в "Русских сказках" Л.Мя-сана (комп. А.Лядов). В 1926 станцевала Одет-ту-Одиллию в сокращенном варианте "Лебединого озера" и, после ухода В.Немчиновой, заняла место ведущей солистки труппы. Ее партнерами в "Русском балете" в разные годы были Баланчин, Мясин, С.Лифаръ, А.Долин. Д. танцевала в балетах разных по своему художественному почерку балетмейстеров: М. Фокина (Жар-птица в одноименном балете И.Стравинского; Кьярина и Коломбина в "Карнавале" на муз. Р.Шумана, Девушка в "Видении Розы" на муз. К.Вебера, Балерина в "Петрушке" Стравинского); Б.Нижинской (сольная партия в "Ланях" Ф.Пуленка, Диана в "Вариациях" на муз. Л.Бетховена); Мясина (солистка в премьере балета "Стальной скок" С.Прокофьева, Муза в "Зефире и Флоре" В.Дукельского, Снегурочка в "Полуночном солнце" на муз. Н.Римского-Корсакова, главные партии в "Оде" на муз. Н.Набокова, "Чимарозиане" на муз. Д.Чимаро-зы в оркестровке О.Респиги, "Волшебной лавке" на муз. Дж.Россини в оркестровке и аранжировке Респиги, "Треуголке" М. де Фальи); Баланчина, с которым ее связывали в 1925-28 близкие отношения (была первой исполнительницей партий в его балетах "Барабо" В.Риети - 1925, "Пастораль" Ж.Орика, Сказочная королева в пантомиме "Триумф Нептуна" Дж.Бернерса, главная партия в "Чертике из табакерки" Э.Сати - все три 1926; Терпсихора в "Аполлоне Мусагете" Стравинского - 1928; Служанка в "Богах-попрошайках" на муз. Г.Генделя - 1929; танцы в опере "Турандот" Дж.Пуччини, постановка Оперного театра Монте-Карло). Последняя партия, исполненная Д. в "Русском балете" Дягилева - Аврора в "Свадьбе Авроры" (Лондон, 1929).
      Три сезона после смерти Дягилева (1929) - трудное время для Д. Она не имела постоянной работы, кроме случайных и редких приглашений различных, в основном, французских трупп (в том числе солистка балета Оперного театра Монте-Карло, в 1931 танцевала в лондонском театре "Alhambra" в оперетте "Венские вальсы" И.Штрауса). Однако она продолжала совершенствовать свое мастерство (с известным педагогом Л.Егоровой). Ее упорство было вознаграждено, и в 1933 (до 1937, кроме сезона 1934, когда Д. танцевала в оперетте "Большой вальс" в нью-йоркском "City Center") она - балерина в "Ballet Russe de Monte Carlo", после раздела которого в 1936 осталась в "Ballet de Monte Carlo" под дирекцией Р.Блюма, выступая в своих прежних ролях и с особым успехом в деми-характерных партиях в балетах Мясина, который высоко ценил комедийное дарование Д., сверкающую виртуозность ее танца: в партии Уличной танцовщицы ("Волшебная лавка") и в одной из самых любимых и блестящих своих ролей Продавщицы перчаток ("Парижское веселье" на муз. Ж.Оф-фенбаха). В 1933 Мясин создал для Д. сольную партию в балете "Хореартиум" на музыку И.Брамса.
      В 1938-51 Д. - прима-балерина в труппе "Ballet Russe de Monte Carlo" под руководством С.Денема. Во время войны 1939-45 гастролировала вместе с труппой в США и решила остаться там (в 1946 получила американское гражданство). Мясин, бывший главным балетмейстером труппы, создал для нее в 1939 главную партию в "Испанском каприччио" на музыку Римского-Корсакова (балет снят в Голливуде под названием "Испанская фиеста", 1941), в 1940 - чеканно-виртуозную вариацию в дивертисменте "Вена 1814" (на муз. Вебера), в 1941 - партию Девушки в "Саратоге" Я.Вайн-бергера. В этих балетах Мясин выступал вместе с ней. В 1939 английский балетмейстер Ф.Аштон поставил для Д. "Забавы дьявола" ("Праздник дьявола" на муз. Н.Паганини в аранжировке В.Томмазини). Д. танцевала также классические партии: Одетту-Одиллию в "Лебедином озере", Аврору в "Спящей красавице", Раймонду (3-й акт, который поставила совм. с Баланчиным). С тех пор творческие контакты с Баланчиным не прерывались до самой смерти балетмейстера в 1983. Для нее Ба-ланчин поставил "Концертные танцы" (комп. Стравинский), новую версию "Моцартианы" (вариации Чайковского на темы В.А.Моцарта), партию Сомнамбулы в балете "Ночная тень" (на муз. В.Беллини в аранжировке В.Томмазини), которая, по признанию самой балерины, стала одной из ключевых для нее. Создала также партию Весны в "Снегурочке" (на муз. Римского-Корсакова) и главную партию в "Концерте Шопена" - обе поставлены Б.Нижинской. Этот период - вершина карьеры Д., ставшей одной из наиболее популярных и знаменитых танцовщиц своего времени. Все достоинства артистки, отмеченные еще в пору ее выступлений в России, выкристаллизовались в совершенную форму. Ее внешние данные - великолепная осанка, грация и прекрасной формы ноги, изящная посадка головы, ее неотразимый шарм и блеск, элегантность и блистательная техника, чистота русского академизма и безукоризненный вкус, чувство стиля и полная самоотдача на сцене - снискали ей любовь публики и почитание критиков. Д. пользовалась заслуженной славой и как носительница академических традиций русской школы, и как исполнительница наиболее известных произведений новой хореографии. Д. покоряла зрителей женственностью и величавостью в Одетте, тонким чувством комедии в Сванильде, искрящимся весельем в Уличной танцовщице, элегантностью в Авроре.
      В 1949 Д. вместе со своим постоянным партнером Ф.Франклином выступала в Лондоне в "Sadler's Wells Ballet" (в "Жизели", "Коппе-лии", "Волшебной лавке"). В 1951 она покинула "Ballet Russe de Monte Carlo", в последний раз выступив в "Парижском веселье". В 1952 и 1955 танцевала в лондонском "Festival Ballet", где З.Зорин в расчете на ее дарование поставил комедийный балет "Мадмуазель Фи-фи". В 1952-54 выступала в труппе М.Словен-ской-Ф.Франклина, в 1954 сформировала собственную маленькую (из 4-х человек) труппу "Великие мгновения балета", ставя своей целью посещение тех городков, до которых не добирались более крупные коллективы. В репертуаре - pas de deux и вариации из классических балетов и постановок Баланчина. С этой труппой она объездила США, Канаду, Латинскую Америку, Филиппины и др. страны, закончив выступления в Токио в 1957. В 1957 танцевала в "Ballet Russe de Monte Carlo" в Нью-Йорке. Ее последнее выступление в качестве классической танцовщицы состоялось на сцене "Metropolitan Opera" в 1959.
      После ухода со сцены деятельность Д. весьма разнообразна: она выступала в бродвейских постановках мюзиклов: впервые - в "Норвежских песнях" (1944, пост. Баланчина), затем - "О, капитан!" (1958), ставила танцы и балетные сцены в оперных спектаклях "Metropolitan Opera" ("Джоконда" А.Понкьелли, "Борис Годунов" М.Мусоргского, "Цыганский барон" Оффенбаха и др.). В 1971 еще раз появилась на балетной сцене в пантомимной роли Королевы ("Свадьба Авроры" в Лондонском театре "Coliseum"), произведя невиданный фурор. Снялась в драматической роли в художественном фильме "Точка возврата" (1976), ездила по США с лекциями о русском балете. Но основной сферой приложения ее сил стала педагогическая деятельность. Сначала (с 1958) -в частной студии Ф.Ленского (Нью-Йорк), позже по приглашению Баланчина начала вести занятия по изучению классических вариаций в Школе "American Ballet". С 1964 там же преподавала классический танец, ставила с учащимися фрагменты из классических русских балетов. Воспитанница петербургской академической школы, Д. как танцовщица и в эмиграции продолжала совершенствовать свое мастерство в тех же традициях у Чекетти, Н.Легата, Егоровой, Преображенской, М.Кшесинской. И их опыт лег в основу ее собственной методы преподавания. Легендарная балерина, одна из блистательнейших звезд балета XX в., Д. прививала традиции русской школы американскому балету. Требуя чистоты, тщательности отделки и завершенности исполнения, она учила вместе с тем не форсировать движение, стремясь к мягкости и кантиле танца, а в классе по изучению наследия обращая особое внимание на стиль и манеру, побуждая своих учеников к расширению культурного кругозора. В 1989 решила отойти от преподавательской деятельности, но продолжала работать репетитором.
      Еще в 1946 Д. занялась постановочной работой, перенося на сцены западных театров классические русские балеты: впервые вместе с Баланчиным "Раймонду" в "Ballet Russe de Monte Carlo", затем там же "Пахиту" (1949), в 1961 - "Коппелию" в "La Scala" (Милан), в 1972 - "Шопениану", в 1974 - "Коппелию" (с Баланчиным) - оба в "New York City Ballet", в 1975 - "Павильон Армиды" для вечера в честь В.Нижинского в Гамбурге, в 1976 - 2-й акт "Лебединого озера" в Гамбурге для спектакля Дж.Ноймайера и др.
      В 1989 президент США Дж.Буш вручил ей медаль Центра Кеннеди за совершенство в танцевальном искусстве. В 1991 Американская Ассоциация балетных критиков устроила цикл семинаров, посвященных творчеству Д. О ней создан фильм "Размышление балерины. Александра Данилова, прима-балерина assoluta". Д. - автор мемуаров ("Choura. Memoire of Alexandra Danilova". New York, 1986).
      Лит.: Twesden A. E. Alexandra Danilova. New York, 1947; Tassovin P. Danilova // Ballet Today, 1949, vol. 2, № 15; A Conversation with Alexandra Danilova // Ballet Review, 1973, № 4; Fay A. The Belle of the Ballets Russes Alexandra Danilova // Dance Magazine, 1977, Oct.
     
      Г.Андреевская
     
      ДЕНИКИН Антон Иванович (4.12.1872, Ло-вич, Варшавская губ. - 7.8.1947, Анн-Арбор, шт. Мичиган, США) - военачальник, историк. Сын отставного майора, бывшего крепостного, начинавшего военную службу солдатом. Учился во Влоцлавском реальном училище и в Киевском пехотном юнкерском училище, из которого выпущен в 1892 подпоручиком во 2-ю артиллерийскую бригаду в город Бела Седлецкой губернии. В 1899 окончил Академию генерального штаба. Служил в штабе 2-й пехотной дивизии в Брест-Литовске, командовал в Варшаве ротой 183-го пехотного Пултусского полка, с осени 1903 в штабе 2-го кавалерийского корпуса на должности старшего адъютанта. С началом русско-японской войны добровольцем отправился на фронт, где зарекомендовал себя как блестящий офицер-генштабист, занимая должности в штабах 9-го и 8-го армейских корпусов, а также на строевых должностях в отрядах генералов Ренненкампфа и Мищенко; награжден тремя боевыми орденами, к концу войны полковник. Выступал за реформирование армии на страницах журнала "Разведчик". Прослужив около 4 лет штаб-офицером при управлении 57-й пехотной резервной бригады, получил в командование 17-й пехотный Архан-гелогородский полк.
      Накануне 1-й мировой войны был произведен в чин генерал-майора с утверждением в должности генерала для поручений при командующем войсками Киевского военного округа. С развертыванием армии по мобилизационному плану занял должность генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии. Штабная работа, однако, его тяготила и, узнав, что открылась вакансия на должность начальника 4-й стрелковой "Железной" бригады, Д. упросил, чтобы его перевели в строй. Под его командованием эта бригада, развернутая в 1915 в дивизию, приобрела широкую известность как одна из лучших дивизий русской армии, "пожарной команды" Юго-Западного фронта. Д. был награжден Георгиевским оружием и двумя орденами, затем Георгиевским оружием, бриллиантами украшенным, получил чин генерал-лейтенанта (1916). С сентября 1916 командовал 8-м армейским корпусом, с марта 1917 помощник начальника, с 18 апреля начальник штаба верховного главнокомандующего, с 31 мая главнокомандующий армиями Западного фронта. Считал необратимой ликвидацию самодержавия; "разумным государственным строем" была бы, по его мнению, конституционная монархия, признавал необходимым дальнейшее радикальное обновление страны мирным путем. На совещании в Ставке 16 июля заявил, что армия нуждается в "героических мерах", чтобы вывести ее "на истинный путь", в частности, предложил "изъять политику из армии", "упразднить комиссаров и комитеты", "восстановить дисциплину и внешние формы порядка и приличия", назначать на высшие должности "по боевому и служебному опыту", создать "отборные, законопослушные части... как опору против военного бунта", ввести смертную казнь на фронте и в тылу. Программу Д. одобрил генерал Корнилов. С 2 августа Д. - главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта. Поддержал Корнилова в противоборстве с А.Керенским, 29 августа направил Временному правительству телеграмму, в которой потребовал вернуть Корнилова на пост верховного главнокомандующего, обвиняя правительство в "планомерном разрушении армии, и, следовательно, гибели страны". Был арестован, находился в заключении в Бердичеве, затем в Быхове вместе с Корниловым и его сподвижниками. Освобожден 1 9 ноября по распоряжению генерала Духонина. Переодевшись в гражданское платье, с документами на имя помощника начальника перевязочного пункта А.Домбровского направился в Новочеркасск, где в декабре был избран членом Донского гражданского совета. Один из организаторов Добровольческой армии, после гибели Корнилова - ее командующий (с 13.4.1918). Переформировав армию, Д. в конце июня предпринял наступление, получившее название 2-го Кубанского похода. В тяжелых изнурительных боях ему удалось занять западную часть Северного Кавказа. С 8.1.1919 по соглашению с командующим Донской армией генералом Красновым главком Вооруженных сил Юга России. Фактический руководитель Особого совещания, затем правительства при главкоме и Южнорусского правительства. Провозгласил целью борьбы с большевизмом восстановление "единой, великой и неделимой России", не предрешая будущую форму правления. 20.6.1919 отдал приказ о захвате Москвы. После успешного продвижения на Украину и в Центральные районы России войска Д. отступили под ударами Красной армии. В январе 1920 адмирал Колчак отказался от звания верховного правителя России в пользу Д., однако тот, утратив большую часть территории, вынужден был прекратить борьбу. 22.3.1920 Д. отплыл на борту английского миноносца из Новороссийска в Константинополь, назначив своим преемником генерала Врангеля.
      После недолгого пребывания в Лондоне, где Д. отказался от предложения английских властей возглавить русское правительство в изгнании, он перебрался в Брюссель. Закончил там 1-й из 5 томов "Очерков русской смуты" - основного своего труда, соединяющего в себе черты исторического исследования и мемуаров. В июне 1922 семья Д. переехала в Венгрию, обосновавшись в Шопроне, затем в Будапеште и, наконец, в местечке близ озера Балатон. В середине 1925 переехал в Брюссель, а спустя год в Париж. Здесь были изданы "Очерки русской смуты" (т. 1-5. Париж, 1921-26; частично: М, 1991; пер. на англ., нем., франц. яз.). Этот труд Д. считал "самым важным делом" эмигрантского периода своей жизни; "на работу эту я смотрел как на свой долг в отношении "белого движения" и перед памятью павших в борьбе, как добросовестное показание перед судом народным, судом истории", - писал Д. в 1944. В Париже Д. общался с писателями - И.Буниным, А.Куприным, И.Шмелевым, К.Бальмонтом, М.Цветаевой. Написал книги "Офицеры" (1928) и "Старая армия" (1929). К деятельности Российского общевоинского союза (РОВС) и его председателя А.Кутепова относился скептически. Был связан лишь с "Комитетом Мельгунова", который собирал и распределял деньги среди организаций, активно участвовавших в борьбе с большевизмом. Осенью 1930 после исчезновения Кутепова жил на ферме Мельгуновых недалеко от Шартра. Выступал с лекциями, которые были для него главным источником существования, в Париже, Чехословакии.
      В 30-х занимал антифашистскую позицию. В докладе "Мировые события и русский вопрос" (дек. 1938) говорил: "Наш долг, кроме противоболыиевистской борьбы и пропаганды, проповедовать идею национальной России и защищать интересы России вообще. Всегда и везде, во всех странах рассеяния, где существуют свобода слова и благоприятные политические условия - явно, где их нет - прикровенно. В крайнем случае молчать, но не славословить, Не наниматься и не продаваться". Вопреки настроениям многих эмигрантов Д. утверждал, что "Красная армия в какой-то степени является русской национальной силой, и всякое сношение с иностранцами на предмет борьбы против большевиков есть измена Родине". После капитуляции Франции Деникины на такси бывшего полковника Глотова перебрались на юг Франции в местечко Мимизан, близ Бордо, Предложение гитлеровцев переехать в Берлин, чтобы там продолжить начатую им работу над автобиографической книгой "Моя жизнь", Д, отверг. Тяжело переживал поражения Красной армии и радовался ее победам. Вместе с тем критиковал тех, кто полагал, что большевистский режим эволюционирует: "Положение внутри страны не изменилось, ...до тех пор, пока важнейшие свободы не восстановлены, до тех пор, пока трудящиеся находятся в порабощении и продолжается кровавая диктатура НКВД, мы должны сохранять верность идеям, провозглашенным основателями Добровольческой армии, и продолжать наш путь в эмиграции, каким бы тяжелым он ни был".
      В мае 1945 вернулся в Париж, но, опасаясь депортации в Советский Союз, через полгода уехал в США, где в 1946 заключил договоре издательством "Э.Даттон" о публикации книги "Моя жизнь" и новой работы "Вторая мировая война, Россия и эмиграция". Лето 1947 провел у друзей на берегу озера Мичиган. Умер после очередного сердечного приступа. Похоронен с воинскими почестями на кладбище Эвергрин; впоследствии прах Д. перенесен на русское кладбище Св.Владимира в местечке Джаксон (шт. Нью-Джерси).
      Соч.: Путь русского офицера. М., 1990.
      Лит.: Соколов К.Н. Правление генерала Деникина, София, 1921; Василевский И.М. Генерал Деникина его мемуары. Берлин, 1924; Лехович Д.В. Белые против красных. Судьба генерала Антона Деникина. М, 1992.
     
      Ю.Трамбицкий
     
      ДОБРЖАНСКИЙ Феодосии Григорьевич (12.1.1900, Немиров - 19.12.1975, Дейвис, шт. Калифорния, США) - генетик. Окончил физико-математическое отделение Киевского университета (1921), где одно время помогал В.Вернадскому и даже числился его сотрудником в Украинской Академии наук. В 1924 переехал в Ленинград, где работал на кафедре генетики Ленинградского университета, с 1925 - ученый специалист отдела генетики КЕПС АН СССР. Д. принадлежал к числу ведущих специалистов по генетике дрозофилы; руководил в Ленинграде группой, в которую входили замечательные отечественные генетики (Ю.Керкис, М.Бельговский, Н.Медведев). В 1927 в качестве стипендиата Рокфеллеровского фонда Д. при содействии известного генетика Ю.Филипченко выехал в США на стажировку в лаборатории Т.Х.Моргана (вместе с женой Н.Сиверцевой). Сохранившаяся в архивах переписка Д. с Ю.Филипченко, Н.Вавиловым и др. позволяет утверждать, что Д. и его супруга не думали навсегда оставаться за границей. Однако изменение политической ситуации в СССР, принудительный уход Филипченко из университета, а также отсутствие каких-либо перспектив научной работы в избранном направлении на родине поставили Д. в безвыходную ситуацию, вынудив остаться в США; это была эмиграция поневоле.
      В 1927 Д. работал в группе Моргана в Колумбийском университете (Нью-Йорк), в 1929-40 в Калифорнийском технологическом институте (Пасадена). С 1936 профессор генетики. В 1940-62 профессор зоологии Колумбийского университета, в 1962-70 профессор Рокфеллеровского института (Нью-Йорк). Закончил свою научную карьеру профессором генетики Калифорнийского университета (Дейвис). По словам Моргана, Д. привнес в американскую генетику сильное влияние русской школы популяционной генетики. Он сумел совместить изучение менделеевской наследственности и цитологии хромосом с работой по эволюционной проблематике. Именно Д. мировое научное сообщество обязано открытием возможностей эволюционной работы с природными популяциями дрозофилы. В начале своей деятельности в США Д. внес большой вклад в изучение транслокаций. Его теоретические предположения о механизме притяжения генов привлекали большое внимание, а обзоры по различным типам транслокаций (переведенные и на рус. яз.) были очень популярны. В 1937 вышла книга Д. "Генетика и происхождение видов", в которой были изложены основы теории микроэволюции - основной части синтетической теории эволюции, разработана программа генетико-эволюционных исследований на несколько десятилетий вперед. Д. стал одним из создателей экспериментальной генетики популяций и синтетической теории эволюции. Он внес существенный вклад в изучение изолирующих механизмов эволюции. В лаборатории Д. прошли подготовку многие выдающиеся генетики: Дж.Мур, Б.Уоллес, Р.Левонтин, Ф.Айяла. Будучи широко образованным и масштабно мыслящим человеком, Д. внес большой вклад и в работы по генетике и эволюции человека, в философские и гуманитарные аспекты эволюционной теории.
      Всегда помня о своих корнях, отлично понимая положение генетики и генетиков в СССР, Д. одним из первых вместе с Г.Мёллером, Т.Соннеборном, Р.Клеландом в 1949 опубликовал официальное заявление от им. американских биологов, осуждающее политику уничтожения генетики в СССР. Переписка Д. со многими советскими коллегами восстановилась как только это стало возможным, однако предпринятые им в 60-е попытки повидать родину не увенчались успехом.
      Д. являлся членом Американской Академии искусств и наук (1941), членом Лондонского Королевского общества и др. зарубежных Академий наук.
      Соч.: Heredity and the Nature of Man. London, 1970; Evolution. San Francisco, 1977.
      Лит.: Ayala F.J. Theodosius Dobzhansky: The Man and Scientist // Ann. Revue Gen., 1976, vol. 10; Lewontin R.C. Introduction: The Scientific Work of Th. Dobzhansky / Dobzhansky's Genetics of Natural Populahons. New York, 1981; Конашев М.Б. Ф.Г.Добржан-ский (1900-1975) / Ф.Г.Добржанский и эволюционный синтез. Л., 1990; Его же. "Невозвращенец поневоле" / Российские ученые и инженеры в эмиграции. М., 1993.
     
      Е.Музрукова
     
      ДОБРОВЕЙН Исай Александрович (наст, фам. и имя Барабейчик Ицхок Зорахович) (15.2.1891, Нижний Новгород - 9.12.1953, Осло) - дирижер, пианист и композитор. Отец, Александр Осипович Барабейчик, играл на ударных инструментах и тромбоне в оркестре нижегородского театра. Мать - Анна Изра-илевна (урожд. Добровель). В детстве мальчик был усыновлен дедом И.И.Добровелем и получил его фамилию, которая была впоследствии изменена на Добровейн. Первым музыкальным наставником Д. был отец, затем - педагоги музыкальных классов нижегородского отделения Русского музыкального общества В.Виллуан и В.Гофман. В 1901 игра маленького музыканта привлекла внимание гастролировавшего в городе известного московского пианиста Д.Шора, который определил его на бесплатное обучение в Московскую консерваторию, в класс А.Ярошевского. С 1906 Д. занимался на старшем отделении с К.Игумновым ив 1911 окончил курс с золотой медалью. Затем он совершенствовался в Вене у Л.Годовского в Школе высшего исполнительского мастерства. Талант начинающего артиста был сразу сочувственно встречен публикой и музыкальной критикой. "Его игра не бьет на эффект, - писалось в одной из рецензий 1913, - он никогда не виртуозничает и не бравирует своей техникой, как многие иные пианисты, никогда эта техника не вылезает у него на первый план. На первом плане - само сочинение... и г.Добровейн относится к интерпретации с осторожной вдумчивостью. Это корректная, благородная манера игры, и в то же время в ней нет обычного недостатка всех чрезмерно "корректных" исполнителей, в ней нет педантичности и хладнокровия. Напротив, все это исполнение дышит талантливостью, от первой до последней ноты". Критики единодушно отмечали основную черту дарования пианиста - "его мягкий, немного меланхолического оттенка лиризм". Те же особенности отличали и произведения Д.-композитора (сочинять он начал еще в стенах консерватории): "Композиторское дарование г.Добровейна чрезвычайно искренно, определенно элегично..., к положительным сторонам этого дарования следует отнести общую его культурность и хорошую пианистичность изложения". Стилистически музыка Д. находилась под влиянием творчества раннего А.Скрябина. Однако, по свидетельству многих современников, ей присущи были "известное однообразие", "слишком узкий круг настроений и даже средств". Впрочем, сочинения Д. пользовались в свое время успехом. Например, написанный в 1925 фортепианный концерт исполняли, помимо автора, известные пианистки Ф.Нэш и М.Тальяферо. Всего в наследии музыканта около 20 опусов, среди которых мелкие фортепианные пьесы, баллады, сонаты, романсы. В 1917-21 он преподавал фортепиано в Московском филармоническом училище. Поворотным моментом в жизни Д. стало его участие в постановке "Сказок Гофмана" Ж.Оффенбаха на сцене театра-студии Ф.Комиссаржевского в Москве в 1919. Артист впервые встал тогда за дирижерский пульт. С радостью встретил он предложение дирижировать оперными спектаклями Большого театра - "Севильским цирюльником" Д.Россини и "Борисом Годуновым" М.Мусоргского (дважды дирижировал этим спектаклем с участием Ф.Шаляпина). Однако новых постановок ему не поручали. К тому же отношения с администрацией театра оставляли желать лучшего, и контракт с Д. на сезон 1922/23 не был возобновлен.
      В мае 1922 Д. уехал в Германию. Фриц Буш, дирижер Дрезденской государственной оперы, привлек его в качестве главного консультанта постановки "Бориса Годунова", а затем Д. был назначен и дирижером оперы. Этот спектакль, премьера которого состоялась 23.2.1923, стал для Германии подлинным открытием творения Мусоргского. Д. удалось преодолеть трудности восприятия русского исторического материала немецкой публикой. Пресса с восторгом отзывалась о новом сценическом прочтении оперы: "До сих пор казалось большой смелостью ставить "Бориса Годунова" без Шаляпина, но в Дрезденской опере появилась другая величина, которая сделала это возможным, молодой русский режиссер-дирижер с гениальным всевидящим глазом, всеслышащим ухом - подгоняющая, созидающая, всеохватывающая сила этого представления". Опера обрела неслыханную популярность - за два последующих сезона она была поставлена в 11 театрах Германии. Секрет успеха лежал в новых принципах синтетического оперного спектакля, осуществлять которые начал Д. В статье, опубликованной в берлинском "Бёрзенкурир" в 1923, он следующим образом формулировал свой взгляд на оперную постановку: "Необходимо воспитать дирижера и режиссера в одном и том же лице, и только при такой единоличной диктатуре возможно цельное и законченное оперное представление". Работая над "Борисом", Д. сам занимался со всеми участниками спектакля - солистами, хором, художниками, декораторами, читал им целые лекции по русской истории и культуре. Впоследствии, ставя оперы на крупнейших сценах мира, он продолжал руководствоваться теми же принципами.
      Успех "Бориса Годунова" принес Д. известность и новые ангажементы. В 1923 состоялся его дебют в Лейпциге в качестве симфонического дирижера, в 1924 он получил штатное место дирижера в Берлинской народной опере и в Дрезденском филармоническом оркестре. В сезоне 1927/28 Д. работал в Софийской опере, затем с симфоническим оркестром во Франкфурте-на-Майне. Он получил постоянный ангажемент как концертный дирижер и в США (Сан-Франциско), часто посещал Венгрию и Италию. Семья Д. жила в Дрездене, туда музыкант возвращался в промежутках между гастролями. Лето все вместе проводили в деревне на берегу Боденского озера; Д. изучал партитуры, готовясь к новому сезону и отдыхал с удочками - страсть к рыбалке сохранилась у него с детских лет, проведенных на Волге. После прихода в Германии к власти нацистов Добровейны переехали в Осло: еще в 1929 артист получил норвежское гражданство. В годы 2-й мировой войны Д. нашел прибежище в Швеции: в 1939 работал с оркестром Гётеборга, в 1941 - в Королевской опере Стокгольма.
      В послевоенные годы Д. работал с Лондонским оркестром "Philharmonia" и с театром "La Scala" в Милане, где он выступал как концертный дирижер и фактически являлся главным дирижером русского репертуара. Дебют Д. в "La Scala" состоялся 11.5.1948 в концертной программе - Пятая симфония Бетховена и "Поэма экстаза" Скрябина. Первый спектакль - "Хованщина" Мусоргского (9.2.1949) - с участием выдающихся басов Н.Росси-Лемени и Б.Христова. Следующая постановка - "Борис Годунов" с Б.Христовым в заглавной роли и А.Веселовским в роли Шуйского (сезон 1949/50). Еще две оперы были поставлены Д. как дирижером и как режиссером: "Сказание о невидимом граде Китеже" Н.Римского-Корса-кова и "Князь Игорь" А.Бородина (1951). Д. дирижировал в "La Scala" и балетами ("Лебединое озеро" П.Чайковского, "Любовь-волшебница" М. де Фальи, "Жар-птица" И.Стравинского в сезоне 1949/50), и крупными ораториальны-ми произведениями ("Страсти по Матфею" И.С.Баха и "Юдифь" А.Онеггера). Плодотворным было сотрудничество в "La Scala" Д. с художником Н.Бенуа.
      Главнейшими исполнительскими достижениями Д. стали произведения русских композиторов. За 30 лет работы на Западе он осуществил в общей сложности 1 7 постановок 7 опер: "Борис Годунов", "Хованщина", "Князь Игорь", "Евгений Онегин" и "Пиковая дама" Чайковского, "Сказание о невидимом граде Китеже". Под управлением Д. состоялись концертные исполнения "Золотого петушка" Римского-Корса-кова в Турине и Брюсселе и "Китежа" в Лондоне. Д. выступал и в чисто режиссерском амплуа, поставив в Берлине "Сорочинскую ярмарку" Мусоргского и "Соловья" Стравинского, и как дирижер - в "Лебедином озере" Чайковского, балете "Шехеразада" по Римскому-Кор-сакову, "Жар-птице" и "Петрушке" Стравинского. Работал Д. и над операми современных западных композиторов, проведя премьеры "Кордильяка" П.Хиндемита и "Раскольникова" Г.Зутермейстера. К числу подлинных шедевров Д.-интепретатора принадлежат его трактовки сочинений Бетховена и русских композиторов от М.Глинки до С.Прокофьева, Особенно впечатляли сыгранные под его руководством Пятая и Шестая симфонии Чайковского и "Поэма экстаза" Скрябина. На концертах дирижера нередко звучала музыка Д.Шостаковича (в том числе Первая, Седьмая и Девятая симфонии), А.Хачатуряна. Высочайшая и разносторонняя культура, совершенное владение оркестром, яркий артистический темперамент - эти черты выдвинули Д. в ряд самых выдающихся дирижеров 1-й половины XX в. Все свои концертные программы Д., обладавший феноменальной музыкальной памятью, проводил наизусть, без партитуры, за исключением исполнений аккомпанементов.
      Д. много записывался на пластинки, в том числе с известными солистами - Губерманом (скрипичные концерты Баха и Моцарта), пианистами Соломоном (Первый концерт Чайковского и Второй концерт Брамса), А.Шнабелем (Второй, Третий и Четвертый концерты Бетховена). Н.Метнер записал с Д. свои Второй и Третий концерты. Среди симфонических произведений, записанных Д., выделяются Четвертая симфония, Струнная серенада и "Франческа да Римини" Чайковского, "Богатырская симфония" Бородина (одно из лучших исполнений в грамзаписи). К числу бесспорных шедевров мировой фонографии относится запись "Бориса Годунова" с оркестром Французского национального радио и "Русским хором" (его основу составил хор русского православного собора Св.Александра Невского - руководитель П.Спасский; басовые партии исполнил Б.Христов). Внешняя сторона жизни Д. складывалась благополучно, однако он болезненно переживал разлуку с родиной. Многое в окружающем его мире было для него неприемлемо, на склоне лет он писал: "Сейчас жизнь моя (если это можно назвать жизнью!) протекает в воспоминаниях. Это убежище, единственное, которое дает мне отраду и подкрепление. Настоящее тяжело, будущее пугает..." Понимание и поддержку он находил в семье и в кругу друзей, среди которых - Метнер, Шаляпин, С.Рахманинов, Ф.Нансен, М.Горький (его музыкант знал с детства, еще по Нижнему Новгороду). Но главной отрадой в жизни Д. всегда оставалось искусство. "Музыка моя все такая же, - писал он в преклонные годы, - и в ней чувствую я себя моложе и радостнее, чем когда-либо".
      Лит.: М.Л. Московские концерты // Хроника журн. Муз. современник, 1917, № 15, 31 янв.; Дрей-ден С. Слушая Добровейна / Муз. исполнительство. 6-й сб. статей. М., 1970; Добровейн М.А. Страницы жизни Исая Добровейна. М., 1972.
     
      С. Грохотов
     
      ДОБУЖИНСКИЙ Мстислав Валерианович (2.8.1875, Новгород - 20.11.1957, Нью-Йорк) - график, иллюстратор, живописец, театральный художник. Отец - В.П.Добужин-ский - генерал-лейтенант артиллерии и основатель Литовского общества охраны старины, мать - Е.Т.Борецкая, оперная певица. Детство провел в Петербурге; в 1889-95 жил с отцом в Вильно. По возвращении в Петербург поступил в Рисовальную школу Общества поощрения художеств (1895-97), занимался в мастерской Л.Дмитриева-Кавказского (1895-98). Учился также в Мюнхене в школах А.Ашбе (1899-1901) и Ш.Холлоши (1898-1903). Окончил юридический факультет Петербургского университета. В 1901 путешествовал по Италии и Франции, по возвращении в Россию обучался гравюре в мастерской В.Матэ. В 1897-1902 рисовал для петербургских сатирических журналов "Шут" и "Стрекоза".
      Постоянный экспонент и член объединений "Мир искусства" (1902-4, 1906, 1911-13, 1915-18, 1922, 1924), Союз русских художников (1904-10) и Новое общество художников (1908-14). Основные темы станкового творчества - современный или исторический городской пейзаж, Человек и Город. Сотрудничал с журналами "Мир искусства" (1902-4), "Художественные сокровища России" (1903), "Золотое руно" (1906-8), "Аполлон" (1909-15); с альманахами "Белые ночи" (1907), "Шиповник" (1907-8). В 1905-8 публиковал политические карикатуры в журналах "Жупел" и "Сатирикон". Изготовлял оригиналы для открытых писем Общины Св.Евгении. Иллюстрировал сочинения А.Пушкина, М.Лермонтова, М.Кузмина, А.Блока, Н.Лескова, Ф.Достоевского, Г.-Х.Андерсена, К.Чуковского, Ю.Олеши и др. авторов (1906-25).
      С 1907 работал как сценограф, оформив спектакли Старинного театра ("Лицедейство о Робине и Марион" А. де Аля), театра В.Комис-саржевской ("Бесовское действо" А.Ремизова; "Франческа да Римини" Г. Д'Аннунцио), Московского Художественного театра (пьесы И.Тургенева, А.Грибоедова, Достоевского, Блока). В 1914 оформлял балеты для Русских сезонов С.Дягилева в Париже: "Бабочки" Р.Шумана и "Мидас" А.Штейнберга. В 1910-е сотрудничал в литературно-художественном кабаре "Привал комедиантов", в любительских и кукольных театрах Петербурга. Работал в монументально-декоративных формах (эскизы оформления Строительной выставки в Петербурге, 1908; эскизы росписи плафона и убранства комнат особняка Носовых в Москве, 1912; имения Е.Олив "Кочановка" на Украине, 1915; эскизы росписи Казанского вокзала в Москве, 1916). Преподавал в Школах Е.Званцевой (1906-10), княгини Гагариной (1910-17), Свободных художественных учебных мастерских (1918-21), ВХТУЗ (1921-23), в Витебском художественно-практическом институте (1923-24).
      В послереволюционные годы участвовал в оформлении уличных празднеств и шествий (украшение здания Адмиралтейства к 1-й годовщине переворота; совм. с Ю.Анненковым оформление мистерии-действа "Гимн освобожденному труду" 1.5.1920).
      Продолжал заниматься сценографией: в 1919-21 оформил спектакли по пьесам "Дантон" Л.Левберга, "Разбойники" Ф.Шиллера, "Макбет" и "Король Лир" В.Шекспира в Большом драматическом театре в Петрограде и "Оливер Кромвель" А.Луначарского в московском Малом театре. Весной 1920 провел персональную выставку в петроградском Доме искусств, в 1923 - в городах Прибалтики, а также в Германии, Дании, Швеции, Голландии, Бельгии и Франции.
      В 1924 покинул Россию как литовский гражданин. В 1925 работал для Рижского театра, в 1926-29 для парижского театра Н.Балиева "Летучая мышь". В 1929 стал ведущим художником Государственного литовского театра в Ковно (Каунасе), для которого оформил спектакли по пьесам Н.Гоголя, Шекспира, балеты П.Чайковского, М.Мусоргского, А.Глазунова, Н.Черепнина, Р.Вагнера, В.Моцарта и др. В 1935 отправился в Англию вместе с труппой литовского театра. В 1939 переехал в США. Оформлял спектакли для "Metropolitan Opera" (Дж.Верди, Мусоргский и др.) и различных театральных трупп. В 1947 написал либретто и исполнил эскизы декораций к балету на музыку Седьмой симфонии Д.Шостаковича. Продолжал заниматься живописью и графикой (создал воображаемые пейзажи блокадного Ленинграда в 1943, графические серии и циклы, в том числе иллюстрации и оформление нью-йоркских изданий сочинений Пушкина, Лермонтова, Лескова, И.Бунина, Б.Зайцева - в 1941-51).
      Оставил обширное литературное наследие, Еще в 1910-е публиковал критические статьи о живописи и театре (псевд. Амадео). В 1923 выпустил книгу "Воспоминания об Италии" в конце жизни завершил обширные мемуары (опубл. Нью-Йорк, 1976, в 2-х т.; в России опубл. в сокращенном виде в 1987).
      Участвовал в групповых зарубежных выставках в Берлине и Париже (1906); Брюсселе (1910); Риме (1911); Венеции (1913); Копенгагене и Париже (1923); Дрездене (1924). Персональные выставки художника прошли: в Петрограде-Ленинграде (1915, 1920, 1925 и 1965); Таллинне (1925); Вильнюсе (1963, 1975); Москве (1975), а также в Амстердаме (1928) и Лондоне (1935, 1955, 1959).
      Последние пять лет жизни художник провел в Европе. Он скончался в США, но похоронен в Париже.
      Лит.: Голлербах Э. Рисунки М.Добужинского. М.-Пг., 1923; Маковский С., Нотгафт Ф. Графика М.В.Добужинского. Берлин, [1924]; Гусарова А. Мстислав Добужинский. М., 1982; Чугунов Г. Мстислав Валерианович Добужинский. 1875-1957. Л., 1984.
     
      А.Толстой
     
      ДОН-АМИНАДО (наст, фам., имя Шполянский Аминад Петрович/Аминодав Пейсахович; псевд. Гидальго, Ама, Вероника К., Страшноватенко и др.) (25.4.1888, Елизаветград - 14.11.1957, Париж) - поэт, прозаик. Родился в мещанской семье, в 1906 окончил елизавет-градскую классическую гимназию, учился на юридическом факультете Новороссийского университета в Одессе, в 1910 окончил (экстерном) юридический факультет Киевского университета. Тогда же начал литературную деятельность в качестве корреспондента елиза-ветградской газеты "Голос Юга".
      В 1910-12 служил помощником присяжного поверенного в Москве, вращался в московских литературных кругах, где познакомился с И.Бунаным, В.Ходасевичем, В.Брюсовым; с 1914 - член Общества деятелей периодической печати и литературы. После начала 1-й мировой войны около года находился на фронте, отразив свои впечатления в первой книге стихов "Песни войны" (М., 1914). Написанные в бодром патриотическом духе, они были проникнуты болью за судьбы мира и культуры ("Реймсский собор" и др.), но не выделялись на фоне военной лирики тех лет. Свой собственный голос Д.-А. нашел в стихотворных юморесках и литературных пародиях, печатавшихся в журнале "Женское дело" (1915, № 1-3), а также в циклах газетных фельетонов "Соринки дня" и "Вечерние новости". В 1914-16 сотрудничал в газетах "Раннее утро", "Одесская газета", "Утро России" (1916), журналах "Красный смех" (1915), "Будильник" (1916-17) и др. В 1915 Д.-А. был ранен и вскоре демобилизован, с 1916 активно занимался журналистикой, сотрудничая в московских изданиях ("Вечерние новости", "Новь", "Рампа и жизнь", "Кулисы" и др.) как обозреватель, театральный рецензент, хроникер, фельетонист. В 1916 стал сотрудником петроградского еженедельника "Новый Сатирикон", где вплоть до 1918 появлялись его стихотворные фельетоны, литературные пародии, юморески. Особенно удачны остроумные пародии на деятелей искусства и писателей (А.Блока, Ф.Сологуба, К.Бальмонта, А.Ахматову и др.). Отмечая высокий уровень мастерства Д.-А., критики писали, что его звучные стихи поражают "остротою гротеска, неожиданностью образа, красотою рифмы".
      Февральскую революцию встретил восторженно ("Первая радость"), В мае 1917 в московском Новом театре П.Кохмановского шла его пьеса "Весна семнадцатого года"; судьба свергнутого с престола Николая II сравнивалась в ней с участью других монархов (Людовика XVI, португальского короля Мануэля, персидского шаха Мухамеда Али и др.). Октябрьскую революцию Д.-А. не принял. В 1918-19 жил в Киеве, печатаясь в киевских газетах "Утро", "Вечер", "Киевская мысль" и в одесском "Современном слове". 20.1.1920 из Одессы эмигрировал в Константинополь. Вспоминая минуты отъезда, Д.-А. писал: "Все молчали. И те, кто оставался внизу на шумной суетливой набережной. И те, кто стоял наверху на обгоревшей пароходной палубе. Каждый думал про свое, а горький смысл был один для всех: "Здесь обрывается Россия над морем черным и глухим". Из Константинополя через Марсель приехал в Париж, где прожил все оставшиеся годы.
      Эмигрантский период творчества Д.-А. оказался особенно плодотворным. Сборники стихов и прозы "Дым без отечества" (Париж, 1921), "Наша маленькая жизнь" (Париж, 1927), "Накинув плащ. Лирические сатиры" (Париж, 1928) продолжали классическую традицию русского юмора с его состраданием к "маленькому человеку", но эта тема трансформировалась прим.тельно к эмигрантскому зарубежью. "Дым без отечества" щиплет глаза, туманит сознание его героя, злой скепсис разочаровавшегося в революции либерального интеллигента превращается в мировую вселенскую скорбь. Прежний мир хрустнул и раскололся, "как маленький орех", поэтому герой Д.-А., близкий самому автору, не верит ни в народ, ни в высокое искусство. Книга "Наша маленькая жизнь" посвящена расколу эмиграции на партии и группки, ожесточенно спорящие о "способах спасения Руси"; сатира достигает здесь наибольшей остроты, сарказм и горестная ирония преобладают. Рассказывая о трудной жизни русского эмигранта в Париже (цикл "Бескрылые дни"), поэт замечает "испивших последнюю каплю", "стоящих на самом краю", "маленькая жизнь" русской колонии раскрывается как бесконечная цепь унижений и страданий. Поэт показал духовный кризис интеллигенции, оставшейся без родины, оторванной от народной почвы. Назвав Д.-А. "совершенно замечательным поэтом", М.Цветаева писала ему: "Вся Ваша поэзия - самосуд эмиграции над самой собой... Вы каждой своей строкой взрываете эмиграцию". Лирический герой сборника "Накинув плащ" - романтический бродяга, странник по Вселенной. Характерное для ранней поэзии неприятие пошлости и бездуховности, критика мещанства затуманены налетом ностальгии. Автор грустит о старом быте, унесенном войной и революцией, испытывая нежность даже к мещанской провинциальной жизни с исправником и "тещей". Заметив сильную лирическую струю в сатирических произведениях Д.-А., Бунин писал в 1927: "Дон-Аминадо гораздо больше своей популярности (особенно в стихах) и уже давно пора дать подобающее место его большому таланту - художественному, а не только газетному, злободневному".
      С годами желчная интонация первых эмигрантских сборников сменилась более мягкой, юмористической. Д.-А. призывал к бодрости и стойкости, советовал соплеменникам "не шляться с мордой освежеванного кролика". В 1920-30-х он активно сотрудничал в берлинских и парижских изданиях, редактировал детский журнал "Зеленая палочка" (1920-21), печатался в газетах "Свободные мысли", "Последние новости", журналах "Иллюстрированная Россия", "Современные записки", "Скифы" и др. В газете "Последние новости" из номера в номер появлялись его остроумные фельетоны на злобу дня, смысл которых можно охарактеризовать названием стихотворной сатиры "Всем сестрам по серьгам" (отд. изд. Париж, 1931). А.Седых писал: "В стихах Дон-Аминадо был лиричен. Его проза напоминала удары рапиры". Светлым юмором окрашены лишь детские произведения Д.-А. ("Рассказ про мальчика Данилку, серую котомку и еще что-то". Берлин, 1922). Критики ставили ему в заслугу создание образа "денационализированного" эмигрантского мальчика Коли Сыро-ежкина.
      В 1931 Д.-А. стал ведущим сатириком русского зарубежья, возглавив возобновленный в Париже журнал "Сатирикон", но, как писал Л.Зуров, Д.-А. "в жизни был талантливее своих фельетонов. Остроумие, как и жизненная энергия, казались в нем неистощимыми, у него была всеэмигрантская известность". Вышедшая в 1935 в Париже книга "Нескучный сад" содержала, наряду со стихами, циклы афоризмов под общим заглавием "Новый Козьма Прутков" ("Похвала глупости", "Российские крестосло-вицы", "Любовь к ближнему", "Философия каждого дня" и др.). С помощью сатирического парадокса и иронического каламбура подвергались переоценке все жизненные критерии и моральные ценности, выворачивался "наизнанку" расхожий катехизис мещанской морали. Предшественник автора этих афоризмов - не столько простоватый тугодум Козьма Прутков, сколько блестящий Оскар Уайльд.
      Творчество Д.-А. было замечено на родине: перепечатывая ряд произведений, журнал "За рубежом" назвал его "одним из наиболее даровитых уцелевших в эмиграции поэтов", заметив, что в его стихах "отражаются настроения безысходного отчаяния гибнущих остатков российской белоэмигрантской буржуазии и дворянства". В том же духе выдержаны отзывы М.Горького о Д.-А.; он считал его подлинным выразителем настроений эмиграции ("человек неглупый, зоркий и даже способный чувствовать свое и окружающих негодяйство").
      В последние годы жизни Д.-А. все чаще обращал свой взор к России, размышляя о ее исторических судьбах и судьбах своего поколения. В книгу "В те баснословные года" (Париж, 1951), наряду с лирическими стихотворениями о дореволюционной России и картинками эмигрантского быта, вошли "Афоризмы Козьмы Пруткова". В отличие от предыдущих они более философичны: исчезли злободневные намеки на Гитлера и Сталина, появились общечеловеческие мотивы и ностальгические ноты. В этот период Д.-А. приходит к горестному выводу, что "цена изгнания есть страшная цена". Эта мысль доминирует в книге воспоминаний "Поезд на третьем пути" (Нью-Йорк, 1954; М., 1991), где повествование о жизненном пути автора, характеристика литературно-художественной жизни России и русского зарубежья даны сквозь призму мироощущения эмигранта: "Бури. Дерзанья. Тревоги. Смысла искать - не найти. Чувство железной дороги... Поезд на третьем пути".
      Являясь итоговым произведением Д.-А., эта книга содержит выразительные портретные характеристики (не всегда справедливые) многих современников. Оценивая значение творчества Д.-А., Седых писал: "Дон-Аминадо был сатириком, достойным наследником Козьмы Пруткова, а по-настоящему он хотел быть только поэтом, писать об уездной сирени и соловьях, о золотых локонах Тани в легкой зимней пороше". З.Гиппиус, напротив, считала, что Д.-А. был "задуман, как поэт гражданский, "некрасовской школы", поэтому его лирические стихотворения часто обрываются "неожиданным прозаическим "смешным словом", не всегда удачным". Сатирик, действительно, был в Д.-А. сильнее юмориста, однако и за тем и за другим все же скрывался тонкий и грустный лирик.
      После 2-й мировой войны, во время которой Д.-А. занимал антифашистскую позицию, он уехал из Парижа в Монпелье, затем в Йер, Он почти не печатался, живя уединенно и называя себя "иеромонахом". По свидетельству Седых, ежедневные фельетоны в газетах он заменял письмами в Америку, которые были столь же блистательно остроумны. В письмах к Д.-А. Цветаева точнее других определила главную черту его творчества, говоря о "лирической жиле", которая есть "почти в каждой его шутке".
      Соч.: Pointes de feu. Recueil de maximes. Paris, 1939; Из парижского архива Дон-Аминадо. Публ, Н.В.Волковой // Встречи с прошлым, вып. 7. М., 1990. Парадоксы жизни: Стихотворения, воспоминания, афоризмы. М., 1991.
      Лит.: Шаховская 3. Отражения. Париж, 1975; Спиридонова (Евстигнеева) Л.А. Русская сатирическая литература. М., 1977; Бахрах А. По памяти, по записям. Литературные портреты. Париж, 1980; Одоевцева И. На берегах Сены. Париж, 1983; "Ковчег". Поэзия первой эмиграции. Сост. В.Крейд. М., 1991.
      Арх.: РГАЛИ, ф. 2257; Колумбийский ин-т, Бахметьев -ский арх. (США).
     
      Л. Спиридонова
     
      ДЯГИЛЕВ Сергей Павлович (19.3.1872, Се-лищенские казармы, с. Грузине, Новгородской губ. - 19.8.1929, Венеция) - русский импрессарио, издатель, театральный деятель. Мать, Е.Н.Евреинова, умерла при появлении на свет сына. Отец - потомственный дворянин, кавалергард Павел Павлович Д., в 1874 женился вторично. Д. с любовью относился к мачехе, Елене Валерьяновне Панаевой, много сделавшей для его воспитания. Вся семья была очень музыкальна. Отец обладал красивым тенором, охотно пела и мачеха. В доме часто устраивались музыкальные вечера. Просвещенный дилетантизм, окружавший Д. в детстве, способствовал формированию его художественных склонностей. Из-за чрезмерных трат отца семья вынуждена была в 1882 сменить столичный быт на провинциальный. Зиму проводили в Перми, лето - в Бикбарде. Д. поступил в гимназию, брал уроки музыки. Окружавшая природа Урала много значила для пробуждения особого чувства любви к русскому, отличавшему Д. в будущем.
      Окончив гимназию в 1890, Д. возвратился в Петербург и поступил в университет на юридический факультет. Он жил у тетки, А.Философовой (урожд. Дягилевой), активной общественной деятельницы 1870-80-х, страстной последовательницы Н.Чернышевского. С ее сыном, Д.Философовым, Д. связала тесная многолетняя дружба; вместе они совершили в преддверии университетской жизни путешествие по Европе, посетив Берлин, Париж, Венецию, Рим, Флоренцию, Вену. Занятия в университете не стали главным для Д. и растянулись на год дольше принятого. Зато юноша с увлечением погрузился в театральную и музыкальную жизнь столицы, брал частные уроки пения у итальянца А.Котоньи, посещал класс композиции Петербургской консерватории. Огромное влияние на него оказали друзья Философова, вовлекшие его в 1890 в кружок по изучению искусств (ставший прообразом будущего объединения "Мир искусства"): В.Нувель, К.Сомов, Е.Лансере, Л.Бакст. Талантливое окружение питало и образовывало Д. Этот начальный период его вхождения в петербургскую культуру был чрезвычайно важен для формирования не только художественного вкуса, но и всех жизненных установок. Амбициозный юноша ощутил несоответствие своих притязаний и отпущенных ему возможностей. Окруженный несомненно одаренными людьми, юный Д. пытался утвердиться на равных с ними именно как творец, как самостоятельный и самобытный художник. Он продолжал сочинять музыку, за одобрением обратился к Н.Римскому-Корсако-ву, но вместо поощрения получил отповедь. Написав музыку к сцене у фонтана из "Бориса Годунова", он вместе с теткой, певицей А.Панаевой-Карцевой, исполнил ее для друзей и безнадежно провалился. В поисках призвания он обращался то к живописи, то к издательской деятельности, то к балету. Д. не мог отказаться от притязаний на лидерство; свою несостоятельность художника он прятал за маской высокомерного сноба. Первому периоду своей биографии Д. обязан особой, трепетной любовью к чужому таланту, но вместе с тем жестким чувством собственника, желавшего владеть им, как бы присоединить его к себе, возместить то, что не было дано ему самому. Он болезненно относился к любой попытке, хотя бы частично, освободиться от его безраздельной тирании. Причиняя боль другим, Д. нередко страдал и сам - до тех пор, пока воспринимал бунтовщика частью самого себя. Смирившись с утратой, становился оскорбительно равнодушен.
      Талант самого Д. проявился не сразу и был особого свойства; начало было положено коллекционированием, тяга к которому обнаружилась во время заграничных путешествий в конце 1893 - начале 1894 и летом 1895. Д. приобрел за рубежом ряд картин, старинную мебель, бронзу; выбор подтверждал отличный вкус. Уязвленное самолюбие было удовлетворено: Д. почувствовал себя со своими друзьями на равных. Много разговоров было о создании собственного музея, но из этой затеи ничего не вышло. И всетаки Д. понял главное - его сила в инициативе, в правильном выборе приложения своих сил. Окончив университет в 1895 с дипломом юриста, Д. вовсе не собирался заниматься юриспруденцией. Он начал продуцировать и успешно осуществлять свои идеи в сфере пропаганды художественного творчества. Удались организованные им выставки: английских и немецких акварелистов (нач. 1897), русских и финляндских художников (1898). Осуществилась его идея нового художественного журнала. В ноябре 1898 под редакцией Д. вышел первый номер "Мира искусства" (журнал просуществовал до 1904). Д. стал также одним из основателей объединения "Мир искусства", проводившего выставки сначала зарубежного и русского искусства (1899), а затем ежегодные экспозиции только русских художников (1900-3).
      С приходом на пост директора императорских театров князя С.Волконского (1899) "мирискусники" получили доступ в закрытую прежде сферу. Д. стал чиновником особых поручений при новом директоре; реформировал издание "Ежегодника императорских театров". Однако деятельность в императорских театрах неожиданно оборвалась скандалом, связанным с постановкой балета "Сильвия", и в 1901 Д. был отправлен в отставку без права работать в государственных учреждениях. Его интересы теперь сосредоточились на старой русской живописи. Итогом стала грандиозная историко-ху-дожественная выставка русских портретов в Таврическом дворце, охватившая два века русской живописи (февр. 1905). Хлопоты о создании на основе этого собрания постоянной экспозиции не увенчались успехом, и многие картины, вернувшись к своим владельцам в усадьбы, погибли в дни бунтов. Начинания Д. в России, интересно реализованные, по разным причинам исчерпали себя. Весной 1906 Д. устроил заключительную выставку на родине. Его влекла новая идея - пропагандировать русское искусство на Западе.
      Начал Д. с живописи, развернув в парижском Осеннем салоне 1906 выставку икон и картин русских художников. "Мирискусники" были представлены весьма обстоятельно. Экспозиция готовилась тщательно и была подчинена идее единства ансамбля: подбирались цветные фоны, скульптура, изделия художественной промышленности. Каждый из 10 залов "Grand Palais" был посвящен определенному историческому периоду и составлял некую художественную цельность. Выставка имела огромный успех и была показана также в Берлине и Венеции. Интерес к русскому искусству оказался столь велик, что Д. решил обратиться также и к музыке. Она прозвучала в Париже в следующем году. В "Grand-Орerа" было дано 5 концертов, познакомивших западных слушателей с произведениями М.Глинки, А.Бородина, Ц.Кюи, М.Балакирева, М.Мусоргского, Н.Римского-Корсакова, П.Чайковского, А.Глазунова, А.Лядова, А.Скрябина., Принцип исторического обзора русской культуры сохранялся. Дирижировали Артур Никиш и некоторые из русских композиторов. Солистами выступили Ф.Шаляпин и С.Рахманинов. Успех был ошеломляющим. Парижане бредили Мусоргским и Шаляпиным. Было положено начало Русским сезонам в Париже - ежегодным концертам и спектаклям, открывавшим Западу достижения русского искусства. Организатором сезонов был Д. В 1908 он показал на сцене "Grand-Opera" "Бориса Годунова" Мусоргского с Шаляпиным в заглавной роли. Оформление принадлежало А.Головину, режиссура - Л.Санину. Д. неуклонно приближался к тому, что стало в дальнейшем главным делом его жизни - к пропаганде новейших достижений русского балета.
      Впервые балет появился в Сезонах в 1909 и сразу же потеснил оперу. Из-за нехватки средств лишь "Псковитянку" Римского-Корса-кова, переименованную в "Ивана Грозного", удалось показать целиком; "Руслан и Людмила" Глинки, "Юдифь" А.Серова, "Князь Игорь" Бородина были представлены фрагментарно - одним актом. В спектаклях участвовали лучшие русские певцы: Л.Липковская, Е.Збруева, В.Касторский, В.Шаронов, А.Давыдов. Балетные спектакли сразу стали сенсацией. Д. преодолел все трудности, обрушившиеся в период подготовки программы в России: и лишение обещанных правительственных субсидий, и смену режима благоприятствования разгулом интриг. Это было вызвано ссорой с всесильной М.Кшесинской, неудовлетворенной той скромной ролью, которая ей отводилась в Сезонах, Вопреки всему Д. представил парижанам блестящих исполнителей и впечатляющую программу; отбор был весьма придирчивым. Бенуа порекомендовал М.Фокина, и тот был приглашен в качестве основного хореографа, монопольно выступая в этом качестве в период 1909-11 и в значительной мере определяя репертуар Сезонов. Тем не менее и роль Д. в формировании репертуара была значительна. Его вкус и представление о том, что должно быть интересно парижанам, диктовали установки, направление художественных поисков и окончательный выбор. Д. обладал и редкостным чутьем на талант. В Сезонах было представлено лучшее, чем располагал в то время русский балетный театр. Откровением стало обилие выдающихся исполнительских дарований - А.Павлова, Т.Карсавина, И.Рубинштейн, В.Нижинский, М.Фокин. Захватила эмоциональная глубина спектаклей, их художественная цельность. Поразило оформление художников А.Бенуа, Н.Рериха, К.Коровина, Л.Бакста. Наибольшее впечатление произвели "Половецкие пляски" из "Князя Игоря" Бородина в офом-лении Рериха (19.5.1909, театр Шатле) с Е.Смирновой, С.Федоровой, А.Больмом. Это была единственная оригинальная, приуроченная к гастролям постановка. В остальном известный репертуар был приспособлен к задачам антрепризы. То были "Павильон Армиды" Н.Черепнина, переименованная в "Сильфид" "Шопениана", переделанные в "Клеопатру" "Египетские ночи" и дивертисмент "Пир". Успех этого Сезона по сути заново открыл миру балет как самостоятельное искусство. Мир "заболел" балетом, признав его затем одним из высших достижений культуры. Но то было лишь прелюдией предстоящих потрясений.
      Сезон 1910 проходил уже на сцене "Grand-Орerа", куда в предыдущие выступления балет допущен не был. Отныне Д. посвятил Русские сезоны исключительно танцу. Волшебный мир русского балета, поразивший парижан, все больше приковывал их внимание, стал главным событием театральной жизни французской столицы. Необходимость обращаться к готовому репертуару сохранилась: были показаны "Карнавал" на музыку Р.Шумана (20 мая) - недавняя петербургская премьера, и "Жизель" (1 8 июня) - старинный романтический балет, родившийся на французской сцене, забытый здесь и теперь возвращенный русскими. В обеих постановках были заняты Карсавина и Ни-жинский. Павлова предпочла организовать собственную труппу и с Д. порвала. Особый интерес вызвали новинки: "Шехеразада" на музыку Римского-Корсакова с оформлением Бакста (4 июня) и "Жар-птица" И.Стравинского, оформленная А.Головиным (25 июня). Изобразительное начало в этих талантливых постановках преобладало, подчиняя ему и танец. Д. знакомил западного зрителя с новым русским балетом, бросившим вызов балету традиционному. Фокин предлагал отказаться от монополии застывшего классического танца ради многообразия танцевальных форм и выразительных движений всего тела. "Жар-птица" воплотила импрессионистические поиски хореографа, опиравшиеся на звуковую живопись Стравинского, поддержанные изысканным мастерством Головина.
      Кульминацией первого, фокинского, периода дягилевской антрепризы стал 1911, изобиловавший новинками. Намерение Д. создать постоянно действующую труппу в корне меняло характер антрепризы, переставшей быть явлением эпизодическим, гастрольным. Это обрекало на зависимость от возможностей "звезд", служивших в императорских театрах. Однако еще труднее было обеспечить высокий профессиональный уровень кордебалета, и с годами именно это снижало художественное впечатление даже от интересных постановок. Но Д. увлекла идея собственной труппы, и он переманивал к себе интересующих его танцовщиков. Изгнание Нижинского из Мариинского театра обеспечило "Русский балет" Д. премьером экстра-класса. Остальные одолевали директора императорских театров просьбами о длительном отпуске, так что их краткие появления в Петербурге все больше походили на гастроли. Выступления новой труппы начались в Монте-Карло, чтобы продолжиться в Риме; затем спектакли были показаны в парижском театре Шатле и повторены в Лондоне - там они были приурочены к коронации Георга V. Прежний репертуар перемежался с новым. Английских зрителей Д. решил поразить "Лебединым озером" (11.12.1911) в сокращенном до двух актов варианте. Ради этого он помирился с Кшесинской. Очень сильное впечатление на лондонцев произвела А.Павлова, согласившаяся выступить в "Жизели". "Видение розы" на музыку "Приглашения к танцу" К.Вебера (19 апр., Монте-Карло) имело сенсационный успех, поразив поэтическими возможностями танца, сочиненного Фокиным и блистательно исполненным Карсавиной и Нижинским. Однако центральным событием Сезона стала премьера "Петрушки" Стравинского (13 июня, Париж). Сценарий и оформление принадлежали Бенуа. Шедевр Фокина оказался высшим достижением всего его творчества, произведением провидческим, повлиявшим вообще на искусство XX в. Спектакль ошеломил внутренней правдой. Духовное начало человека, загнанное в тупик, обнаруживало свою неистребимость вопреки торжествующей пошлости и насилию. Главная проблема XX в. и всей цивилизации - проблема духовного геноцида и выживания - прозвучала здесь в полный голос.
      Д. первым понял ограниченность таланта Фокина и склонность его к самоповторам. Сезон 1912 вполне это продемонстрировал: поставленные Фокиным "Синий бог" Р.Гана (13 мая), "Тамара" на музыку М.Балакирева (20 мая), "Дафнис и Хлоя" М.Равеля (8 июня) не были новаторскими. Д. же, напротив, отрицал эксплуатацию достигнутого: в его правилах было зрителя атаковывать, шокировать, поражать. Вот почему он решил готовить замену Фокину. Нижинский, вовсе не помышлявший о балетмейстерском поприще, по настоянию Д. начал ставить. Его первая премьера - "Послеполуденный отдых фавна" на музыку К.Дебюсси с оформлением Бакста (29 мая) - вызвала скандал, разделила зал на тех, кто приветствовал смелость хореографа, и тех, кто возмущался шокирующей новизной. Активное неприятие устраивало Д. больше, чем равнодушие. В Сезоне 1913 Фокин не принимал участия - в нем больше не нуждались. Антреприза менялась: все большее место в ней занимали зарубежные дирижеры, композиторы, художники. В кордебалете все чаще появлялись зарубежные любители, часто совсем неопытные. Труппа Д. из пропагандиста русского искусства превращалась в лабораторию современного творчества. Энергия и талант организатора активизировали самые дерзкие поиски. В "Играх" на музыку К.Дебюсси (15 мая) хореография Нижинского передавала интонации современности, воспринятые через тему спорта. Прорывом в будущее стала следующая премьера - "Весна священная" Стравинского с оформлением Рериха (29 мая). Новаторскими были и музыка, и пластика. Образ древней языческой Руси потребовал непривычных движений, иных композиционных приемов. То было рождение принципиально новой хореографии. Экспрессионизм в танце пробивал себе путь. Премьера вылилась в грандиозный скандал: публика выкрикивала ругательства, шумела, пыталась сорвать представление. Авторы постановки и актеры были растеряны; лишь Д. уверял, что доволен.
      Сезон 1913 по сути завершал первый, наиболее результативный период деятельности антрепризы, произведшей переворот на Западе в отношении к русскому искусству. Оно утвердилось в общественном сознании как передовое, изобилующее новыми, даже революционными художественными идеями. Зарубежного зрителя привлекали также ценности старого, традиционного искусства, в исполнении русских вновь обретавшие живость и глубину. На этом этапе художественные интересы превалировали над коммерческими. Умение Д. находить меценатов, увлекать и очаровывать их снимало финансовые проблемы в самых, казалось, безвыходных ситуациях. Создание постоянно функционирующей труппы, а вскоре и отрыв от родины - сначала в связи 1-й мировой войной, а затем вследствие революции 1917 - выдвигали необходимость содержать людей, видевших в антрепризе единственный источник заработка. Труппа "Русский балет" Д. вынужденно вступала на путь проката, а это влекло за собой эксплуатацию уже созданного репертуара и связанного с ним былого успеха - даже тогда, когда новые исполнители не могли состязаться с премьерными. Но главное - это была необходимость отвечать взятому курсу гонки за новизной. Д. оказался прикован к колеснице сотворенного им успеха.
      В августе 1913 труппа отбыла на гастроли в Америку. В отсутствие Д. и без его ведома произошла женитьба Нижинского. Взбешенный мэтр порвал с ним контракт. Эпоха Нижинского в жизни антрепризы и самого Д. завершилась. Попытки примирения, даже приглашение участвовать в выступлениях и постановочной работе ("Тиль Уленшпигель" Р.Штрауса, 23.10.1916, "Манхеттен-опера", Нью-Йорк) были безуспешными. Возвращения Фокина также оказывались временными и желанных результатов не давали. Появление талантливого хореографа Б.Романова в Сезонах 1913-14 было эпизодическим. Судьба дягилев-ского начинания во многом зависела от того, обретет ли труппа достаточно интересного хореографа. Д. ничугь не сомневался, что создать новый талант ему вполне по силам. Ставка была сделана на выпускника Московского театрального училища Л.Мясина. Он только начинал свой артистический путь в Большом театре. Первой премьерой Мясина в качестве танцовщика был одноактный балет Фокина "Легенда об Иосифе" с музыкой Р.Штрауса (17.5.1914, "Grand-Opera"), где он исполнил центральную роль. За шесть лет (1915-20) Мя-син поставил 12 балетов и вырос в оригинального хореографа. Среди них были такие удачи как "Парад" на музыку Э.Сати в оформлении П.Пикассо (18.5.1917, театр Шатле, Париж), "Волшебная лавка" с музыкой Дж.Россини в изложении О.Респиги и оформлением А.Дере-на (5.7.1919, "Alhambra", Лондон), "Треуголка" на музыку М. де Фальи и оформлением Пикассо (22.7.1919, там же). Желание Мясина создать собственную труппу привело к разрыву с Д. Сотрудничество было возобновлено позднее: с 1924 по 1928 Мясин поставил еще 6 спектаклей для "Русского балета". В 1921 Д. назначил хореографом труппы Б.Нижинскую, поставившую до 1924 8 балетов, в том числе "Лису" ("Байку про Лису, Петуха да Барана" - 18.5.1922, "Grand-Opera") и "Свадебку" Стравинского (13.7.1923, "Гёте-лирик", Париж) - то и другое с оформлением Н.Гончаровой. Заключительный этап деятельности дягилевской труппы связан с постановками Дж.Баланчина (1925-29). Именно у Д. балетмейстерский талант Баланчина, проявившийся в начале 20-х в России, набрал силу и весьма разнообразно реализовался. Он поставил для "Русского балета" 9 спектаклей, включавших такие шедевры как "Аполлон Мусагет" (12.6.1928, Театр Сары Бернар, Париж) и "Блудный сын" (21.5.1929, там же) - оба с музыкой С.Прокофьева. "Блудный сын" оказался последней премьерой антрепризы. Это был спектакль, остродраматическое действие которого по существу перекликалось с судьбой каждого из дягилевцев, родины лишившихся. В числе сотворенных Д. талантов был и С.Ли фарь, появившийся беспомощным любителем из Киева в 1921 и выросший под опекой всесильного мэтра в ведущего танцовщика труппы. По настоянию Д. и он начал ставить, но успел осуществить лишь новую версию "Байки про Лису" (1929).
      В последние годы Д. утратил былой всепоглощающий интерес к балету, сосредоточившись снова на коллекционировании, собирал раритеры - автографы, редкие издания, особенно все, что было связано с Пушкиным. Умер Д. в Венеции и там же был похоронен. С его смертью антреприза прекратила свое существование.
      Д. гордился своим сходством с Петром I и всячески его подчеркивал. И он действительно стал преобразователем отношений Запада и России в сфере искусства. Сделанное им произвело переворот в балете, создало истоки балета XX в., возродило к жизни это искусство во многих странах. Личность и судьба Д. во многом необычна. Оказавшись на стыке двух эпох и двух культур - дворянской и буржуазной, он так и не сделал окончательного выбора, по крайней мере - в самом себе. И чем смелее и неожиданнее были эксперименты, тем сильнее Д. чувствовал тягу к искусству прошлого, охотнее обращаясь к нему. Не потому ли так естественно родился неоклассицизм в репертуаре его труппы? Этот удивительный человек начал переход к коммерциализации зрелища. И он же в отношениях с людьми проявлял жестокость деспота, капризы барина-крепостника, вольного казнить и миловать и схожего в том едва ли не с владельцем крепостной труппы. Однако все это отступало перед подвигом Д., добившегося такого взлета в художественном творчестве, что мы теперь нередко называем его время - эпоха Д.
      Лит.: Красовская В. Русский балетный театр начала XX века, ч. 1. Хореографы. Л., 1971; Григорьев С.Л. Балет Дягилева. 1909-1929. М., 1993; Лифарь С. Дягилев. СПб., 1993.
     
      А Соколов-Каминский