К

     
      КАНДИНСКИЙ Василий Васильевич (4.12.1866, Москва - 13.12.1944, Нейи-Сюр-Сен, Франция) - живописец, график, теоретик искусства, поэт. Сын нерчинского купца, потомок сибирских каторжан; мать К. - из дворянской семьи. Детство провел в разъездах с родителями по России и Западной Европе. Окончив в 1885 классическую гимназию в Одессе, поступил на юридический факультет Московского университета, учился там (с перерывом в 1889-91) до 1893 и по рекомендации АЛупрова был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию (по кафедре политической экономии и статистики). В 1889 участвовал в экспедиции в Вологодскую губернию, увлекся народным искусством и иконописью. Написал диссертацию, но в 1895 решил посвятить себя искусству. В 1897-98 учился в Мюнхене в школе А.Ашбе, в 1900 - в Королевской Академии художеств у Ф.Шту-ка. С 1902 жил в Мюнхене, но неоднократно бывал в России. Создавал в это время произведения, в которых образы Югендстиля (модерна) органично сочетались с русскими мотивами и темами, близкими мастерам "Мира искусства". Работал в области прикладного искусства и гравюры, экспериментировал в глине, делал эскизы женских украшений, мебельной фурнитуры, выполнил серию гравюр, объединяя их в поэтические сборники-альбомы. С 1901 участвовал в выставках в Германии (Мюнхен, Берлин, Дрезден, Гамбург), в Риме, Париже; с 1902 - в России (выставки Московского товарищества художников, петербургского Нового общества художников, Общества им. Леонардо да Винчи и др.).
      После путешествия по странам Западной Европы и Северной Африки поселился в горном селении Мурнау близ Мюнхена (1908-10). Обобщив и переосмыслив все найденное им ранее, стал основоположником абстрактного искусства, создавая картины, в которых главный выразительный смысл переносился на пластический язык живописи: в его работах усилилась декоративность цвета, изображение стало плоскостным и фрагментарным, пейзажный мотив часто служил предлогом для создания красочных композиций, звучных цветовых гармоний; постепенно исчезала предметность. Подобно композитору, К. стремился обрести способность свободного выражения чувства, чтобы "духовным взором проникнуть в глубину мироздания", услышать его "тайную и прекрасную музыку" и поведать о ней миру языком линий и красок. Разработал три типа абстрактных картин: импрессии, импровизации и композиции. В композициях многолетние искания К. получили наиболее полное воплощение, лучшие из них созданы в период наивысшего расцвета таланта К. - в начале 1910-х. В 1911 вышла в свет книга К. "О духовном в искусстве" (Мюнхен, 1912, на нем. яз.; Л., 1989), сформулировавшая основные положения его научной теории (на рус. яз. не полностью в "Тр. Всерос. съезда художников в Петербурге. Дек. 1911 - янв. 1912 г.". Пб., 1914, т. 1). Совместно с Ф.Марком издал в 1912 в Мюнхене альманах "Синий всадник", который по замыслу авторов должен был осуществлять "связь с прошлым" и быть "лучом в будущее"; в альманахе помещена сценическая композиция К. "Жёлтый звук". Входил в группы "Бубновый валет" и "Ослиный хвост". Участник сборника "Пощечина общественному вкусу" (М., 1913; переводы четырех стихотворений, написанных на немецком языке, из сборника "Звуки"). Организовал ряд международных выставок и творческих объединений: "Фаланга" (1901), "Новое художественное общество - Мюнхен" (1909), "Синий всадник" (1911). В издательстве берлинского объединения "Буря" выпустил в 1913 книгу "Живопись как чистое искусство" и альбом репродукций картин 1901-13. В 1911-14 состоял в неофициальном браке с художницей Габ-риэлой Мюнтер.
      Вернувшись в 1914 в Россию, К. принял активное участие в художественной жизни страны. В послереволюционные годы - член коллегии и междунарородного бюро отдела ИЗО Наркомпроса, один из организаторов Музея живописной культуры в Петрограде (1919) и директор Института художественной культуры (Инхука) в Москве (1920), вице-президент Российской Академии художественных наук (1921). В 1918-21 - профессор Государственных свободных художественных мастерских, в 1920 - профессор Московского университета. Сблизился с художниками-авангардиетами К.Малевичем, А.Родченко, Л.Поповой, провозгласившими в искусстве принцип чистой формы и геометрической ориентации. В 1917 женился на Н.Андреевской.
      В конце 1921 К. был направлен в Германию для создания международного отдела Академии художественных наук. Получив приглашение от архитектора В.Гропиуса преподавать в новом учебном центре Баухауз, поселился в Веймаре, с 1925 - в Дессау. Принял решение остаться в Германии, в 1928 принял немецкое гражданство. До 1933 жил в Веймаре, Дессау, Берлине. В Баухаузе преподавал одновременно с П.Клее, Л.Махой-Надем, Л.Фейнингером, О.Шлеммером, Г.Мухе, находил много общего в их методике обучения со своим пониманием задач художественного образования. Продолжал разрабатывать основные принципы своей теории, изложил их в книге "Точка и линия на плоскости" (1926). В живописи обратился к теме космоса как абсолютного и высшего порядка мироздания, развивая дальше идеи, родившиеся у него в России. В 20-30-х в Европе и США прошло несколько персональных выставок К. и выставок группы "Четверо синих" (с А.Явленским, Л.Фейнингером и П.Клее).
      После того как нацисты, придя к власти, закрыли Баухауз, К. переехал в 1933 во Францию. В парижский период ("синтетический") на творчество К. повлиял сюрреализм Х.Миро и др. Лейтмотив картин этого периода - тема микромира: комбинации свободно плавающих изогнутых форм, напоминающих клетки живой природы, ассоциируются у К. с "началом жизни". Поздние работы К. отличает изящество линий и красота форм, изысканность колористических сопоставлений, бесконечное многообразие композиционных вариаций, тончайшая филигранность деталей. В июне 1935 К. и И.Зер-вос организовали в галерее "Cahiers о"Art" выставку К. "Новые картины, акварели и рисунки". С 1936 по 1944 К. выставлял свои работы в галерее Ж.Буше. Познакомился с А.Бенуа, однако отметил различия в их взглядах: "...он очень приятный, но, к сожалению, новое искусство ему чуждо". 3 большинстве своем русский Париж не воспринимал творчество К., русские газеты обходили его работы молчанием. Вакуум прерванных отношений с соотечественниками отчасти заполняли творческие контакты с Л.Ремизовым, с которым К. планировал издать книгу снов "Веселые острова. Скандальные рассказы о четвертом измерении", предложение Л.Мясина о сотрудничестве в области театра и балета, встречи и переписка с Явлен-ским, М.Шагалом, Е.Эпштейном. Поддерживал дружеские отношения с племянником - философом А.Кожевником. Пытаясь сохранить связь с Россией, следил за творческими успехами мюнхенских коллег - Д.Кардовского, И.Грабаря, В.Бехтеева, интересовался судьбой своих картин, оставленных на хранение в 1921 в Музее новой западной живописи, не зная еще, что они национализированы. Вел в Париже уединенный образ жизни, держался в стороне от "полной интриг", по его словам, художественной среды, но мастерская К. оставалась полем притяжения многих художников, критиков, меценатов. Среди тех, кто посещал его, - С.Бранкузи, Соня и Робер Делоне, Ф.Леже, Х.Миро, Н.Певзнер, П.Мондриан, Г.Арп, А.Магнелли. За 11 лет парижского периода К. были созданы 144 картины, около 250 акварелей и гуашей, множество рисунков. Как вспоминала жена художника, Н.Кандинская, в 1936 ее и К. привели в ужас вырезки из немецких газет, в которых они "натолкнулись на жестокое выражение "дегенеративное искусство". В состав выставки под этим названием, организованной в Мюнхене в июле 1937, нацисты включили три картины и две акварели К. вместе с работами его друзей; музеи Германии стремились в это время избавиться от его произведений. В 1939 после того как немецкое посольство во Франции отказало К. в продлении паспорта, дающем право на проживание в Германии, он получил французское гражданство. Во Франции К. пережил немецкую оккупацию. По словам Шагала, К. был тем редким русским художником, который овладел свободой в искусстве и пользовался ею даже вдали от своей родины.
      Соч.: Klange. Munchen, 1913; Riickblicke: 1901-13. Berlin, 1913 (на рус. яз.: Ступени. Текст художника. М., 1918); Письма В.В.Кандинского к Н.И.Кульбину / Памятники культуры. Новые открытия. Л., 1981.
      Лит.: Grohman W. Wassily Kandinsky: Leben und Werk. Koln, 1958; Roethel H.K., Benjamin J.K. Kandinsky: Catalogue Raisonne of the Oil Paintings, vol. 1-2. London, 1982-84; Кандинский. 1866-1944. Живопись. Графика. Прикладное искусство. Каталог выставки. Л., 1989; Дмитриева М. Художник мироздания // Наше наследие, 1990, № 3; Barnett U.E. Kandinsky Watercolours: Catalogue Raisonne, vol. 1-2. London, 1992; Hahl-Koch J. Kandinsky. New York, 1993.
     
      Н.Автономова
     
      КАРАКАШ Михаил Николаевич (1887, им.е Каракаш близ Симферополя - 15. или 19.8.1937, Белград [Бухарест?]) - артист оперы, концертный певец (баритон), режиссер музыкального театра, педагог. К. - сын профессора геологии Петербургского университета, Первым учителем музыки и вокальным педагогом К. была его мать - певица, ученица знаменитой Н.Ирецкой. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета и в 1910 Петербургскую консерваторию по классу профессора С.Габеля, из которого вышло несколько десятков певцов высокого международного уровня. Выступая, по традиции Мариинского театра, в конкурсе молодых певцов за право петь на первой сцене России, К. исполнил (26.4.1911) заглавную партию в первом дебютном спектакле "Евгений Онегин" П.Чайковского, в ансамбле со "звездами" - Л.Собиновым, А.Больской, Е.Збруевой, В.Касторским. На следующий день пресса отмечала исключительный успех дебютанта, сразу же ставшего вровень со своими прославленными партнерами. После "второго дебюта" - партии Грязного в "Царской невесте" Н.Римского-Кор-сакова - К. был принят в труппу Мариинского театра на первые партии лирического баритона. В сезоне 1911/12 он был единственным исполнителем партии Князя Елецкого в "Пиковой даме" Чайковского во всех спектаклях. В "Лак-ме" Л.Делиба (партия Фредерика) 15.11.1911 впервые выступил в одном спектакле с Ф.Шаляпиным. Он стал основным исполнителем партии Онегина в Мариинском театре. Признавали, что со времен Л.Яковлева, знаменитого баритона конца XIX в., Мариинский театр не имел столь совершенного исполнителя этой партии.
      В дальнейшем репертуар артиста расширялся, в него вошли партии Меркуцио в "Ромео и Джульетте" Ш.Гуно, Невера в "Гугенотах" Дж.Мейербера, Шарплесса в первом в России исполнении оперы Дж.Пуччини "Мадам Баттер-флай". 12.11.1912 К. впервые исполнил одну из самых знаменитых своих ролей - Фигаро в "Севильском цирюльнике" Дж.Россини - в ансамбле с Л.Липковской, К.Пиотровским (Петра-ускасом) и Шаляпиным. К. стал лучшим Фигаро на русской сцене. Если в роли Онегина у него был единственный соперник - баритон Большого театра в Москве И.Грызунов, создавший своего рода "московский" вариант пушкинского героя, то в роли Фигаро никто не мог составить конкуренцию К., хотя эта партия исполнялась равно и лирическими, и драматическими баритонами. Не случайно, когда Шаляпин пел в "Севильском цирюльнике" в Большом театре, директор императоских театров В.Теляковский направлял в Москву молодого петербургского баритона. В "Севильском цирюльнике" К. и Шаляпин вместе спели более 20 спектаклей, но 16.10.1916 прямо во время действия произошел (по вине Шаляпина) скандал, получивший не без помощи прессы широкую огласку. К, требовал извинений от Шаляпина и отказался выступать с ним. Шаляпин получил от благоволившей к нему дирекции выговор, но почти два года артисты не встречались на сцене. Среди партнеров К. в "Севильском цирюльнике" были выдающиеся певицы - Е.Бронская в Петербурге и А.Нежданова в Москве.
      Из последующих ролей артиста в Мариинском театре отметим партии Аполлона Локсия в "Орестее" С.Танеева, Валентина в "Фаусте" Ш.Гуно, Эскамильо в "Кармен" Ж.Бизе, Фер-факса в оперетте С.Джонса "Гейша", Дон Жуана в одноименной опере В.А.Моцарта, Дон Карлоса в "Каменном госте" А.Даргомыжского, Марселя в "Богеме" Дж.Пуччини. Благодаря выдающемуся вокальному мастерству К. справлялся и с партиями драматического баритона - Князь Игорь, Демон в одноименных операх А.Бородина и А.Рубинштейна, Тонио в "Паяцах" Р.Леонкавалло. Летом 1913 артист ездил в Милан для занятий с известным профессором В.Вандзо, консультантом ряда выдающихся русских певцов - Л.Липковской, Г.Бакланова, Д.Смирнова и др. Но еще годом ранее состоялись его первые зарубежные выступления - певец гастролировал в Вене, Берлине, Праге и Будапеште.
      В 1913 К. вступил в брак с Елизаветой Ивановной Поповой, солисткой Мариинского театра, дебютировавшей на его сцене в партии Татьяны годом ранее. "Семейный" дуэт Поповой и К. в "Евгении Онегине" стал исключительным событием в истории музыкального театра - настолько совершенны были музыкально-сценические решения созданных ими образов. Даже внешне молодые артисты казались живыми воплощениями своих героев. Их ходили и слушать, и смотреть. Воспитанниц Смольного института и др. элитарных учебных заведений водили в Мариинский театр "на Каракаша и Попову" с целью показать эталонные светские манеры.
      В 1915-17 К., помимо Мариинского театра, регулярно выступал в своих лучших ролях на сцене Театра музыкальной драмы (ТМД) в Петербурге, гастролировал в Одессе, Киеве, Харькове, Тифлисе. По свидетельствам современников, К. был, не менее чем в опере, убедителен в концертах с исполнением камерной вокальной лирики. В программы его совместных с Поповой концертов, помимо классических романсов от Глинки до П.Чайковского, включались новейшие произведения С.Рахманинова, А.Гречанинова, А.Спендиарова, Н.Метнера, И.Стравинского. Нередко аккомпанировал К. и Поповой один из лучших русских пианистов-ансамблистов М.Бихтер. "Оба артиста увлекли аудиторию своими прекрасными голосами, благородством фразировки, выразительным пением", - писал журнал "Театр и искусство" об одном из их концертов весной 1917. Последнее выступление К. в Мариинском театре состоялось 15.3.1918 в "Пиковой даме", затем вместе с Поповой он уехал в Москву. В 1918-19 К. и Попова работали в Большом театре, в театре С.Зимина, переименованном в Театр Совета рабочих депутатов. Летом 1918 вместе с Шаляпиным, Неждановой и др. знаменитыми артистами они вошли в Первое театральное кооперативное товарищество. В июле 1918 К. и Попова пели с Шаляпиным в "Паяцах" Леонка-валло. Шаляпин, К. и Нежданова выступили также в "Севильском цирюльнике" и "Фаусте". Очевидно, ссора двухлетней давности между К. и Шаляпиным была предана забвению. Из числа концертов К. в Москве отметим его участие в бетховенской программе знаменитого дирижера С.Кусевицкого вместе с Неждановой, Метнером и А.Южиным 16.3.1919 в Колонном зале Дома Союзов. В апреле 1919 К. и Попова выехали в имение его отца под Симферополем. В городах Крыма им удавалось выступать с концертами. В это время произошло их знакомство с известным композитором Спен-диаровым, который посвятил К. романс "К Армении" (К. по национальности - наполовину армянин).
      В октябре 1921 супруги отбыли в Италию, в Рим. Здесь они поступили в труппу театра "Русская ласточка", а в 1923 перебрались в Париж, где до 1926 работали в антрепризе М.Кузнецовой-Бенуа. Тогда же К. гастролировал в Барселоне, Загребе, Будапеште. В 1926 выдающийся певец приступил к деятельности режиссера: в Париже, в антрепризе А.Церетели "Русская опера" он поставил "Садко" Рим-ского-Корсакова. В 1931 К. стал профессором Русской консерватории в Париже, позднее он перебрался в Белград, где Попова выступала на правах одной из ведущих солисток оперы. Здесь К. был режиссером и одно время директором оперного театра, прославился своими постановками "Севильского цирюльника" (1934) и "Князя Игоря" (1935). В эмиграции К. написал несколько исследований на музыкальные и театральные темы. Две из них сохранились в рукописях: "Альберт Лортцинг и его опера "Царь и плотник", "Спектакль Михаила Чехова". Скончался К. в возрасте всего лишь 50 лет, так и не сказав полностью своего слова в искусстве ни как певец, ни как режиссер, не имея в самые плодотворные для артиста оперы годы условий, необходимых для художника его масштаба.
      За свою недолгую артистическую карьеру К. создал несколько столь совершенных образов в русских и западных операх, что их следует признать классическими. Прежде всего это Евгений Онегин - наиболее точное воплощение замыслов Пушкина и Чайковского, что проявилось в каждой ноте, движении, черте внешнего облика. Благодаря драматическому дару К. созданные им лучшие роли следует поставить вровень с наивысшими актерскими достижениями Шаляпина. Таковы у К. роли Князя Елецкого в "Пиковой даме" и рассиниевского Фигаро. Эти шедевры вокально-сценического искусства были созданы артистом в возрасте всего 24-27 лет. К. записывался на пластинки русского отделения крупнейшей европейской компании "Gramophone" (марка "Пишущий амур") в Петербурге в 1913 и 1914. Записей немного - всего 10 фрагментов из опер и, дань времени - "Авиационная песня" композитора М.Якобсона. Большой удачей дореволюционной грамзаписи следует считать фонограммы четырех сцен из "Евгения Онегина" с участием К. Им записаны арии Князя Елецкого, Князя Игоря и Демона; Эпиталама Виндекса из "Нерона" А.Рубинштейна исполнена им в "классическом" стиле. С Е.Виттнгом К. записал дуэты - из "Кармен" и из "Мадам Баттерфлай", Записи К., несмотря на свою малочисленность, свидетельствуют о нем как об одном из лучших певцов России предреволюционного времени. Все они вошли в состав монографической пластинки, выпущенной фирмой "Мелодия" в 1986.
      Лит.: Пружанский A.M. Отечественные певцы 1750-1917. М., 1991; Перепелкин Ю.Б. Аннотациях пластинке "Михаил Каракаш, баритон" в серии "Музыкальное наследие, исполнительское искусство" М10 47 491 005.
     
      П.Н.
     
      КАРАЛЛИ (Коралли) Вера Алексеевна (27.7.1889 - 16.11.1972, Баден, Австрия)-танцовщица. Дочь провинциального актера и антрепренера Алексея Михайловича Каралли-Торцова. Училась на балетном отделении Московского театрального училища и считалась способной, но в 1902 врачи нашли у нее искривление позвоночника, и она полгода находилась на лечении. В 1902-4 продолжила занятия по облегченной программе. По окончании училища (1906, педагоги М.Станиславская и А.Горский) - корифейка балета Большого театра. Но уже в сентябре дебютировала в партии Одетты-Одиллии в "Лебедином озере" П.Чайковского, заменив заболевшую артистку, Она не обладала ни сценическим опытом, ни должной танцевальной техникой для этой роли, и Горский адаптировал партию к возможностям К., поступая так и в дальнейшем. В том же году была переведена в разряд вторых танцовщиц, выступала в партии Бинт-Анты ("Дочь Фараона" Ц.Пуни), в 1907 - Лизы в "Тщетной предосторожности" П.Гертеля и Жизели в одноименном балете А.Адана, в 1908 - Раймонды в "Раймонде" А.Глазунова и Никии в "Баядерке" Л.Минкуса, в 1909 - Китри в "Дон Кихо-те" Минкуса, Медоры в "Корсаре" Ц.Пуни. Участвовала с М.Мордканым в Русских сезонах в Париже (1909), исполняя главную партию в поставленном М.Фокиным "Павильоне Арми-ды" Н.Черепнина. В 1915 получила звание балерины.
      К. создавала лирические, эмоционально окрашенные образы. Кроме классических партий, среди которых была также Аврора в "Спящей красавице" Чайковского, она выступала в балетах Горского: Царь-девица ("Конек-Горбунок" Пуни), Саламбо ("Саламбо" А.Арендса), пастушка Арета ("Пятая симфония" на музыку Глазунова), Евника ("Евника и Петроний" на муз. Ф.Шопена в оркестровке Арендса). Для К. Горский создал партию богини Танит ("Саламбо") и Анитры ("Hyp и Анитра" А.Ильинского). Среди ее партнеров - Мордкин. Изысканная красота К., благородство и гармоничность пластики, великолепно развитое чувство формы, выразительные руки, одухотворенность исполнения (при некотором несовершенстве техники классического танца) позволили К. стать одной из самых популярных московских танцовщиц. Ее исполнение фокинского "Умирающего лебедя" часть критиков считала более глубоким и ярким, чем у А.Павловой. Неоднократно гастролировала по провинциальным городам России (Ростов, Воронеж:, Харьков и др.).
      К. обладала незаурядным драматическим талантом. Еще в 1908 выступала в спектакле "Принц и нищий" по пьесе И.Всеволожского, проявив себя как одаренная актриса. Ее даже приглашали в Малый театр, но К. отказалась. В 1914 начала сниматься в кино и почти сразу стала "кинобожеством" - первой русской кинозвездой и одной из самых (наряду с Верой Холодной) высокооплачиваемых актрис. За три года создала более 30 самых разнообразных киноролей, работала в основном на кинофабрике А.Ханжонкова, снялась в фильмах: "Любовь статского советника", "После смерти", "Сорванец", "Ты помнишь ли?", "Война и мир", "Хризантемы" и др. Самым знаменитым среди них стал "Умирающий лебедь". Кинематографическая популярность К. была отчасти причиной того, что вокруг ее имени возникало много слухов: шли разговоры, что К. была "приманкой в деле Распутина", дважды - в 1918 и 1922 - сообщалось о ее смерти, что вызывало в прессе массу отзывов. Велик был интерес к подробностям ее личной жизни (особенно к роману с Л.Собиновым, 1908-14).
      В 1918 покинула Россию. В 1919-20 выступала в "Русском балете" С.Дягилева: половчанка ("Половецкие пляски" А.Бородина), Тамара в одноимённом балете Фокина на музыку М.Балакирева. В 1920 в труппе А.Павловой, затем танцевала в различных труппах Европы и США. В 1928 создала студию Литовского национального балета (Каунас), которой руководила до 1930. В 1930-35 - балетмейстер Румынской оперы (пост. "Лебединое озеро" Чайковского) и руководитель Бухарестской студии танца. В 1938-41 преподавала в Париже. В 1941 по приглашению друзей, узнавших о ее материальных трудностях, переехала в Дом для престарелых артистов в Бадене близ Вены, где жила до конца своих дней.
      Лит.: Левинсон А. На смерть Веры Каралли // Жизнь иск-ва, 1918, № 38, 16 дек.; Марквардт Н. В.А.Каралли //Театр, курьер, 1918, № 1, 25 дек.; Кра-совская В. Русский балетный театр начала XX века, ч. 2: Танцовщики. Л., 1972; Кремень В. У истоков содружества искусств // Сов. балет, 1983, № 4.
      Арх.: РГАЛИ, ф.659, оп.З, ед.хр.1601.
     
      Г. Андреевская
     
      КАРПОВИЧ Михаил Михайлович (1887 - 1959) - историк. По семейным преданиям, польский род Карповичей некогда имел двойную фамилию (Кораб-Карповичи) и графский титул. Мать К. - М.Е.Преснякова, сестра историка А.Преснякова, также происходила из старинного дворянского рода. Детские и юношеские годы К. провел в Тифлисе. Окончив в 1906 гимназию, поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Учился вместе с Г.Вернадским, слушал лекции В.Ключевского, работал в семинарах М.Богословского, Д.Петрушевского, А.Савина, но, по словам одного из друзей К., в период 1-й русской революции он хотел не столько изучать, сколько "делать историю". В 1904-6 в Тифлисе и в Москве входил в организации эсеров. Подвергался аресту и высылке из пределов Кавказского наместничества. В 1907 прекратил активное участие в революционной деятельности; как вспоминал К., "если от революции мы отошли, то без всякого "ренегатства", без проклятий по ее адресу, без переходов в стан врагов, без утраты нашего свободолюбия".
      Весной 1914 блестяще сдал государственные экзамены и был оставлен на кафедре русской истории для подготовки к профессорскому званию, но вскоре вынужден был перейти в Петербургский университет. В 1916 призван в армию и направлен в секретариат при Особом совещании по обороне. Вскоре после Февральской революции близкий знакомый К. по Тифлису, товарищ министра торговли и промышленности Временного правительства Б.Бахметьев получил назначение послом России в США и предложил К. войти в состав отправлявшейся туда "чрезвычайной миссии". В российском посольстве К. работал до его закрытия в 1924. В 1927 по рекомендации М.Ростовцева был приглашен в Гарвардский университет преподавать русскую историю; последовательно занимал должности лектора, доцента, профессора и заведующего славянским отделением. Как писал о К. один из его учеников, он открыл студентам путь к познанию "действительной, а не воображаемой России". Вел три обширных курса: "Введение в историю России", "Русская литература XIX в.", "История идейных течений в России", читал также лекции по всеобщей истории Европы. По отзывам слушателей, каждая такая лекция была произведением искусства, заключая в себе богатство материала, тонкость анализа и совершенство формы.
      Помимо Гарварда, К. преподавал в др. американских университетах, выступал с докладами в русских просветительских организациях. С 1943 К. - главный редактор основанного в 1941 в Нью-Йорке "Нового журнала". Считая эту работу чрезвычайно важной, он превратил журнал в одно из самых читаемых периодических изданий русского зарубежья. По словам американского историка Ф.Мосли, К. стремился "содействовать двусторонней связи между русской мыслью и свободным миром".
      По своим общественно-политическим взглядам К. был внепартийным демократом, сторонником "все более социально окрашенного" либерализма, понимая либерализм как "пафос свободы и свободы личности - в первую очередь". В наш жестокий век, подчеркивал К., необходимо снова "восславить свободу", но если в XIX в. А.Токвиль призывал "либерализиро-вать" политическую демократию, то теперь столь же важно - "либерализировать" демократию социальную.
      Среди наиболее значительных научных работ К. - "Императорская Россия. 1801-1917" (Нью-Йорк, 1932, на англ, яз.), раздел по истории России в коллективной работе "Экономическая истрия Европы с 1750 г." (Нью-Йорк, 1970, на англ. яз.). Обзор литературы о русской революции, опубликованный К. в 1930 (The Journal of Modern History, vol.2, № 2), положил начало изучению этой темы в США. Отвечая на вопрос, что "вызвало Февраль и привело к Октябрю", К. писал: "Неустойчивость русского государственного и общественного строя делала революцию, при неблагоприятных условиях, возможной. Война превратила эту возможность в вероятность. И только возникший во время войны острый политический кризис сделал революцию в конечном счете неизбежной. А за этот политический кризис ответственность лежала целиком на близорукой, более того - безумной политике власти" (при том, что после 17.10.1905 в России "самодержавие перестало существовать", "конституционный режим определенно был"). Возлагая вину за Февральскую революцию на "человеческую глупость правящих кругов", К. не усматривал здесь вины либералов. "Большинство оппозиции не только не хотело революции, но было озабочено тем, как бы ее предотвратить", Напротив, за "крушение Февраля" К. возлагал ответственность не только на Временное правительство, но и на всю русскую демократию, "Если бы она тогда действовала как единое целое, если бы все демократические партии безоговорочно сплотились вокруг Временного правительства, если бы они все вели решительную борьбу с максималистскими тенденциями, как в своей собственной среде, так и в народных массах, - то шансы на преодоление большевистской опасности и на спасение России от катастрофы несомненно возросли бы во много раз", К 70-летию К. 27 его учеников преподнесли ему сборник своих очерков с посвящением: "Михаилу Карповичу в знак преклонения, любви и благодарности". Прошедшие его школу историки преподавали более чем в 20 университетах и колледжах США, в том числе в Гарвардском, Йельском, Калифорнийском и Чикагском университетах.
      Соч.: The Baltic Commerce of the West Russian and Lithuanian Cities during the Middle Ages // BSC, 1937, vol.3(7); Church and State in Russian History // Russian Review, 1943/1944, vol.Ill; A Lecture on Russian History. Cravenhagl, 1962.
      Лит.: Russian Thought and Politics // Harvard Slavic Studies, 1957, vol.IV; Zenkovsky S.A. A Russian Historian at Harvard // Russian Review, 1958, vol.XVII; М.М.Карпович [некрологи] // НЖ, 1959, № 58.
      М.Гавлин
     
      КАРСАВИН Лев Платонович (1.12.1882, Петербург - 20.7.1952, концлагерь Абезь, Коми АССР) - историк-медиевист, философ и богослов. Младшая сестра - балерина Т.Карса-вина. Закончил Петербургский университет в 1906 по историческому отделению, был оставлен для подготовки к профессорскому званию, Под руководством И.Гревса занимался религиозной историей западного средневековья, прежде всего францисканским движением и еретическими сектами вальденсов и катаров. В 1910-11 работал над этими проблемами в Италии и во Франции; в 1912 выпустил капитальный труд "Очерки религиозной жизни в Италии XII-XIII веков". В Петербурге преподавал исторические дисциплины в университете, на Высших женских курсах и в др. учебных заведениях. К. выдвинул и разработал собственный метод и подход в медиевистике, ставивший задачи целостной реконструкции психологии, внутреннего мира, образа жизни и поведения человека средневековья, вводил целый ряд новых понятий. Идеи К., опережавшие время, были близки позднейшей французской школе "Анналов" и развитому ею направлению "исторической антропологии" - одному из самых влиятельных и важных в современной культурологии. Результаты исследования К. представлены в книге "Основы средневековой религиозности в XII-XIII веках, преимущественно в Италии" (1915).
      Годы 1-й мировой войны и революции - переходный период творчества К.: темы его исследований непрерывно эволюционируют от истории к философской и богословской проблематике, затрагивая в качестве промежуточного этапа вопросы теории, методологии и философии истории. Первая религиозно-философская работа К. "Saligia" (1919) - небольшое сочинение в жанре духовной беседы, разбирающее средневековую классификацию смертных грехов. Значительное влияние на К. оказывали Бернард Клервоский, Гуго и Ришар де Сен-Виктор, Франциск Ассизский, Иоанн Скот Эригена. В 1922 вышла философская книга К. "Nodes Petropolitanae", посвященная метафизике любви. Эта книга сложного жанра и сложных заданий, отражающая и становление метафизики К., и драматические события в его личной жизни. Она написана в свободной неака-демической манере, в традициях романтической прозы как лирико-философские монологи автора, разделенные на 9 "ночей" и обращаемые к Любви и возлюбленной. Наряду с лирическими и экзистенциальными мотивами, с изрядными влияниями средневековой мистики любви, здесь уже выдвигаются идеи самостоятельной философии К. и намечаются контуры его будущей системы.
      Формирование философской концепции К. совпало с резкими переменами в его жизни. Не занимаясь активной политической деятельностью, К. тем не менее не скрывал своего неприятия большевистской доктрины, постоянно подчеркивал свои христианские убеждения. В первые годы после октябрьского переворота 1917 он читал проповеди в петроградских храмах, являлся профессором Петроградского Богословского института. Независимая позиция К. по отношению к большевистской власти привлекла к нему симпатии широких кругов общественности; в течение нескольких месяцев в 1922 он являлся выборным ректором Петроградского университета. Неудивительно, что в большевистской печати его труды (в особенности "Noctes Petropolitanae") подвергались грубым нападкам, и летом 1922 К. оказался в списке ученых и деятелей культуры, намеченных к высылке за рубеж.
      16.8.1922 К. был арестован ГПУ и 15 ноября вместе с другими высылаемыми петербуржцами вынужден был покинуть родину на немецком пароходе "Пруссия". Первый период его изгнания (1922-26) проходил в Берлине. К. активно участвовал в религиозной, академической, общественной жизни диаспоры; являлся профессором Русского научного института, принимал участие в деятельности руководимой Н.Бердяевым Религиозно-Философской академии, выступал с докладами и лекциями на исторические, философские и современные темы, руководил религиозно-философским кружком молодежи. В это время у него окончательно сложилась собственная философия. Работая чрезвычайно интенсивно, он опубликовал в берлинском издательстве "Обелиск" ряд важных книг, отчасти написанных еще в России: "Философия истории" (1923), "Джордано Бруно" (1923), "О началах" (1925).
      Философия К. принадлежит руслу метафизики всеединства, начало которому в России было положено Вл.Соловьевым. Это - главное направление, развивавшееся философами Русского религиозно-философского ренессанса. Вслед за метафизикой Соловьева, к нему принадлежат философские системы П.Флоренского, С.Булгакова, Е.Трубецкого, С.Франка, Н.Лосского. В разработке центрального принципа всеединства К., как и Франк, во многом опирается на философию Николая Кузанского; однако, в отличие от Франка, он строит сложную иерархическую конструкцию всеединства как иерархию множества "моментов" различных порядков, пронизанную горизонтальными и вертикальными связями. Эта конструкция весьма эффективно используется им при анализе исторического и социального бытия. Принцип всеединства ставится у К. в неразрывную связь с другим онтологическим принципом - триединством. Подобно целому ряду учений в истории философии, от Плотина до Гегеля, К. строит свою онтологию как описание бытийной динамики, основанной на троичном принципе становления и развития. Всеединство же подчиняется этому динамическому принципу и в него интегрируется: оно описывает аспект распреде-ленности, множественности, присущей триединству, когда оно рассматривается в любом своем статическом срезе; по К., всеединство есть "остановка и покой триединства". Последнее в своей полноте и совершенстве отождествляется с Богом как Пресвятой Троицей, а также с бытием личности; несовершенным же отражением триединства и личности служит всякая становящаяся цельность в здешнем бытии, субъект развития: индивид и его психика, нация, церковь, совокупное человечество.
      Три стадии триединства раскрываются у К. как "первоединство - саморазъединение - самовоссоединение", причем центральная из этих стадий означает небытие, смерть. Бытие сотворенное, "тварь", есть, по К., бытие, полученное от Бога или совершенного триединства; отдавая бытие твари, Бог тем самым утрачивает собственное бытие и своею волею избирает небытие, принимает жертвенную смерть ради твари. Наделение твари бытием - акт любви Божией, и оттого существо и высшее проявление любви - жертвенная смерть как свободная отдача своего бытия другому и ради другого. Суть же и назначение тварного бытия - воссоединение с Богом, и, по К., этот традиционный религиозный тезис означает не что иное, как ответ твари на Божию жертву, ее добровольную жертвенную смерть, принимаемую из любви к Богу. В этой смерти тварь совершает всецелую самоотдачу Богу и сливается с ним и в нем обретает воскресение и обожание, так что полное выражение ее пути дает формула-девиз "жизнь через смерть" (т.е. вечная жизнь через добровольную смерть: радикальное проведение исконной христианской идеи об уподоблении Христу). Это учение о смерти (включающее смелую богословскую концепцию смерти Бога), любви и жертве составляет один из главных специфических аспектов системы К., получая окончательную форму в последних из опубликованных им философских трудов - "О личности" (1929) и "Поэме о смерти" (1931).
      С 1925 началось сближение К. с евразийским движением, к которому он ранее относился критически. 20.7.1926 К. переехал из Берлина в Париж и, поселившись в Кламаре, вскоре стал основным теоретиком парижского, левого крыла евразийцев, которое все более скатывалось на проболыневистские позиции. С ноября 1928 по май 1929 К. поместил в газете "Евразия" 21 статью, в которых защищал евразийские идеи. Его брошюра "Церковь, личность и государство" (1927) рассматривалась как часть теоретической платформы евразийского движения. В середине 1929 К. прервал свое сотрудничество с евразийцами, хотя известная близость к евразийству в социальной философии и теории государства продолжала сохраняться в его работах и в 30-е. Его учение в этих областях всегда несло отпечаток иерар-хизма и социоцентризма, подчинения индивида коллективным образованиям (как это почти неизбежно в метафизике всеединства).
      Получив в 1927 приглашение Каунасского университета, К. в следующем году переехал в Литву и возглавил кафедру всеобщей истории.
      Он читал по-литовски многочисленные курсы и по-литовски же писал большинство своих трудов. Главная работа К. - фундаментальный курс "История европейской культуры", где с единых позиций представлена история социальная и духовная, история событий, философских учений, религиозной жизни. Пять томов этого уникального курса (в 6 книгах) вышли в свет в Каунасе в 1931-37; рукопись 6-го тома была изъята при его аресте и ныне утрачена. Вокруг К. складывался кружок известных философов, примыкавших к традиции русской религиозной мысли; еженедельные собеседования этого кружка, куда, кроме К., входили В.Сеземан, В.Шилкарский и С.Шалкаускас, проходили в течение многих лет в Каунасе, а затем в Вильнюсе. Неизменная тяга К. к России привела к тому, что он, вопреки давлению окружения и семьи, отказался уехать на Запад. В 1940 К. вместе с университетом переехал в Вильнюс, где и провел годы войны, не вступая в сотрудничество с немецкой властью, содействуя спасению евреев из вильнюсского гетто.
      В послевоенные годы К. стал подвергаться репрессиям. Он пробовал возобновить контакты с российскими учеными, совершил поездки в Ленинград и Москву, однако найти работу в России не удалось. В 1946 К. был уволен из университета. В 1944-49 он являлся директором вильнюсского Художественного музея и преподавал в Художественном институте, где читал курсы истории быта и истории костюма, Вместе с тем К. продолжал философскую работу. В эти годы им написаны и по-русски, и по-литовски важные сочинения, посвященные философии времени и истории; их сохранившиеся рукописи до сих пор не опубликованы. Как и в Петрограде после Октябрьской революции, его поведение было смело до безрассудства; он отказывался участвовать в выборах, допускал публично антисталинские высказывания, 9.7.1949 К. был арестован. 20.4.1950 ему объявили приговор (10 лет строгого режима) и в декабре этапировали в воркутинские лагеря.
      В инвалидном лагере Абезь, болея туберкулезом, К. продолжал творческую работу, создав около 10 небольших религиозно-философских сочинений, в числе которых произведения философской поэзии: венок сонетов, крупный цикл терцин. Вокруг него образовался кружок заключенных, где обсуждались темы искусства, философии, религии. До последних дней его жизнь в лагере - непрерывная самоотдача: медленно умирая от туберкулеза, он не оставлял занятий с учеником, вел духовные беседы со всеми ищущими. В лагерной судьбе К, в значительной мере воплотилась его философия с ключевой идеей приятия жертвенной кончины.
      Соч.: Религиозно-философские сочинения, т. 1. М., 1992; Философия истории. СПб., 1993; Сочинения. М„1993.
      Лит.: Ванеев А.А. Два года в Абези. В память о Л.П.Карсавине. Брюссель, 1990.
     
      С.Хоружай
     
      КАРСАВИНА Тамара Платоновна (по 1-му мужу Мухина; по 2-му - Брюс) (25.2.1885, Петербург - 25.4.1978, Лондон) - танцовщица. Из потомственной актерской семьи. Дед, Константин Михайлович, в молодости был провинциальным драматическим актером и сочинял пьесы, затем стал портным. Отец, Платон Константинович - ведущий классический танцовщик Мариинского театра, ученик М.Петипа. Там же, в Мариинке, танцевал его брат Владимир; сестра Екатерина вышла замуж за Н.Балашова, театрального художника-декоратора. Мать, Анна Иосифовна (урожд. Хомякова), была дочерью хорунжего и гречанки, получила образование в Смольном институте. Ее дядя, А.Хомяков, был известным публицистом, поэтом и философом, одним из вождей славянофилов. Вся семья дышала атмосферой театра и жила его интересами. Когда старшего брата, Л.Карсавина, стали учить грамоте, сестра присутствовала на занятиях и выучилась читать в 5 лет. С этого времени чтение и книги стали страстью и брата, и сестры. Оба копили карманные даньги, чтобы затем истратить их на книги. Особенно полюбившееся Тата увлеченно декламировала окружающим, осознав лишь в зрелом возрасте, что то было первое проявление инстинктивной тяги к театру. Первые уроки танца проходили с В.Жуковой тайком от отца, не желавшего отдавать дочь в танцовщицы; в конце концов он смирился с артистическими притязаниями Таты и начал сам готовить ее к просмотру в училище, куда она и поступила в 1894. Первый выход на сцену состоялся в балете "Коппелия" Л.Делиба в детском антураже. Ее педагогами были А.Горский, осуществлявший свою новаторскую программу в балете, позднее - П.Гердт, крестный К., превыше всего ценивший традиционные нормы строгой классической школы. Участие в спектаклях театра знакомило с высшими достижениями исполнительского искусства. Труппа обладала очень сильным составом солистов и замечательными балеринами - блестящей М.Кшесинской, необыкновенно музыкальной О.Преображенской, виртуознейшей итальянкой П.Леньяни. Однако кумиром для К. оставался Гердт. Он был уже немолод, и техника никогда не была сильной стороной его дарования. Зато в благородстве манер и актерской выразительности ему не было равных. В балетной воспитаннице признавали несомненный актерский талант. Режиссер Юрковский, увидев К. в спектакле Александрийского театра "Сон в летнюю ночь" одной из фей, сопровождавших Титанию, попросил ее почитать стихи и затем настоятельно рекомендовал К. посвятить себя драматической сцене как более подходящей для ее интеллекта.
      Успехи К. в танце были таковы, что ей поручали танцевальные партии не только в школьных спектаклях, но и в спектаклях Мариинского театра. Воспитанницей она исполнила Амура на премьере балета "Дон Кихот" Л.Минкуса в постановке Горского (1902, Мариинский театр), фрагмент "В царстве льдов" из балета "Искра любви" на музыку И.Чекрыгина и П.Маржецкого в постановке Гердта (1902, спектакль Театрального училища в Михайловском театре). 17-летнюю К., не достигшую положенного для выпуска 18-летнего возраста, вопреки правилам решено было направить в театр. Официальный дебют состоялся в старинном pas de deux "Жемчужина и рыбак", вставленном Гердтом в возобновленную им "Жавот-ту" К.Сен-Санса (1902, Мариинский театр). Партнером был молодой премьер М.Фокин - ему выпало в будущем сыграть особую роль в жизни К.
      Робкая, застенчивая, мало заботящаяся о своей внешности вне сцены, погруженная в книги, далекая от театральных интриг - такой была начинающая танцовщица, принятая в труппу корифейкой. Она была, несомненно, хороша собой. Застенчивость придавала сценическому облику К. трогательность и обаяние. К. сразу же полюбилась публике. Поклонников ее таланта было особенно много среди зрителей "райка". Дирекция также относилась к К. благосклонно: ей прощались танцевальные огрехи, относимые на счет неопытности. За сольными партиями последовали балеринские: Флора ("Испытание Дамиса" А.Глазунова), Грациелла ("Грациелла" Ц.Пуни), Царь-девица ("Конек-Горбунок" Пуни), Одетта-Одиллия ("Лебединое озеро" П.Чайковского). Постепенно накапливался опыт. Танец обретал уверенность, тщательность в отделке. Тому способствовали серьезное отношение к искусству, занятия у великолепных педагогов Х.Иогансона, Н.Лега-та, Е.Соколовой, стажировка в Италии у К.Бе-ретта, консультации С.Легата.
      Искусство К. складывалось в пору кризиса академизма и поисков выхода из него. Академической танцовщицей инструментального типа с блестящей виртуозной техникой она так и не стала. Талант К. раскрывался как бы нехотя и неторопливо, ожидая творческих импульсов и новых идей извне. Но уже само равнодушие к незыблемым ценностям классического танца располагало ее к новшествам, обеспечивало интерес к ним. В Фокине, начинавшем с нарочитого противостояния академическому балету, К. уловила нечто близкое себе и поверила ему безоговорочно и до конца. Фокин же, делавший поначалу ставку на А.Павлову, не сразу рассмотрел в К. свою идеальную исполнительницу и лишь со временем оценил особый аромат ее интеллектуально-чувственного танца. К. явилась родоначальницей принципиально новых тенденций исполнительства в балетном театре XX в. - тех, что позднее получили название "интеллектуального искусства". Интеллект был отличительной чертой К. - чертой индивидуальной и в какой-то мере родовой, унаследованной по линии матери и ярко реализованной братом-философом. Интеллектуальные интересы университетской молодежи - друзей брата, напряженные духовные искания интеллигенции начала века - все, с чем К. столкнулась в юности, оставило глубокий след в ее становлении как личности. 1-я русская революция, наивно воспринятая балетной молодежью как призыв к самоуправлению и независимости от дирекции, вызвала создание забастовочного комитета - в нем, наряду с лидерами Фокиным и Павловой, оказалась и робкая К. "Революционная" деятельность результатов не дала - только обострила ощущение необходимости перемен.
      В 1906 К. гастролировала по России с труппой Г.Кякшта, позднее состоялись ее гастроли в Праге, Милане и Лондоне (1910). Новое в искусстве танца уже пробивалось; создавалась новая эстетика балетного искусства; Фокину здесь принадлежала особая роль. Встреча с ним как хореографом произошла в новой редакции "Шопенианы" в 1907 - К. исполнила 11-й вальс (Ces-dur). В следующем году она заменила Павлову в роли Актеи ("Эвника" А.Щербачёва). Все это создавалось не для нее, и сравнение с Павловой было невыгодным: слишком различались их индивидуальности. Решающей для К. стала встреча с С.Дягилевым, пригласившим ее участвовать в парижском сезоне 1909. Поначалу и там ей отводились вторые роли. Но судьба ей благоволила, и К. пришлось заменить неприехавшую Кшесинскую в "Жар-птице" (так Дягилев назвал pas de deux принцессы Флорины и Голубой птицы из "Спящей красавицы") с В.Нижинским. Успех был выдающимся. В следующем сезоне Павлова порвала с Дягилевым, и К. получила предназначавшиеся для той первые роли в "Жизели" А.Адана и "Жар-птице" И.Стравинского. С этого момента К. стала постоянной и самой надежной балериной дягилевской антрепризы. Она пользовалась особым расположением мэтра. Это, правда, не мешало Д. нередко задерживать выплату ей гонораров за выступления, подчас и вовсе "забывать" о своем долге. Высоко ценя балетмейстерский талант Фокина, К не отказывалась от сотрудничества с другими хореографами. В.Нижинский поставил для нее, себя и Л.Шоллар хореографическую поэму "Игры" на музыку К.Дебюсси (15.5.1913, Театр Елисейских полей, Париж). Это была попытка через спортивные движения - игру в теннис - воплотить ритмы и пластику современности. В "Трагедии Саломеи" Б.Романова на музыку Ф.Шмитта (12.6.1913, там же) К. исполнила заглавную роль. Запутанность сценария помешала зрителям воспринять талантливую хореографию - балет провалился.
      Уникальность дара К. проявилась в работе над новыми постановками Фокина. Найденное там оказывало свое воздействие и на исполнение традиционных спектаклей. Все помогало воплощению замыслов хореографа: чувство стиля, способность проникнугь в авторский замысел и не в последнюю очередь, внешность танцовщицы - изысканная лепка безупречно красивого лица с задумчивыми карими глазами, необыкновенного оттенка нежная смугловатая кожа; неторопливая вкрадчивая грация завораживали и зрителей, и товарищей по сцене. Аналитически-созидательная основа ее таланта, с одной стороны, отвечала как нельзя лучше природе музыки Стравинского, с другой - вносила организующее начало в модуляции оттенков, красок, состояний, присущих искусству импрессионизма (в частности, импрессионистической хореографии Фокина). Игра оттенков, преломленная К., вела к воплощению неких вечных истин и идей. Так поиски современного искусства в ее творчестве смыкались с ценностями академизма: к ним она возвращалась обновленной, "глотнув свежего воздуха" фокин-ских открытий.
      Высшими достижениями творчества К. являются партии Девушки ("Видение розы") и Балерины ("Петрушка"; обе - 1911). В "Видении розы" К. воссоздавала богатую гамму едва наметившихся порывов-обещаний: от целомудренных до чувственно-мечтательных. Другая ее коронная роль - Балерина - была стилизованным изображением плотских соблазнов, привлекательность которых оттенялась и усугублялась кукольной оболочкой. Чувственное у К никогда не становилось низменным - оно выступало облагороженным и часто было стилизовано, в том числе и в восточном духе: Жар-птица, Зобеида ("Шехеразада" Н. Римского-Корсакова), любимая жена султана ("Исламей" М.Балакирева, 1911), Тамара ("Тамара" Балакирева, 1911), Шемаханская царица ("Золотой петушок" Римского-Корсакова, 1911). Кроме того, К. была первой исполнительницей в таких фокинских постановках как "Египетские ночи" (Рабыня, 1908); "Карнавал" (Коломбина, 1910); "Нарцисс" (Нимфа Эхо, 1911); "Синий бог" (Героиня, 1912); "Дафнис и Хлоя" (Хлоя, 1912); "Прелюды" (1913); "Мидас" (1914); "Сон" (1915); танцы в опере "Руслан и Людмила" (1917). Вкус к стилизаторству, приобретенный К. в сотрудничестве с Фокиным, сказался и в работе над академическим репертуаром; балерина исполнила главные партии в балетах: "Жизель", "Лебединое озеро", "Раймонда", "Баядерка", "Щелкунчик", "Фея кукол", "Спящая красавица", "Дон Кихот", "Пахита", "Арлекинада" и др. Последним спектаклем на Мари-инской сцене для К. была "Баядерка" (14.5.1918).
      В июле 1918 в Лондоне произошло воссоединение К. с дягилевской антрепризой. До 1929 она оставалась в труппе Дягилева. Наряду с прежними, исполнила партии в новых постановках Л.Мясина, ставшего главным хореографом труппы. В "Треуголке" М. де Фальи (22.7.1919, "Alhambra", Лондон) К. с большим успехом исполнила роль очаровательной Мельничихи. Партнером был Мясин, сочинивший темпераментные и очень выразительные испанские танцы. В балете "Песня Соловья" Стравинского (2.2.1920, "Grand-Opera", Париж) К. с присущими ей обаянием и мастерством исполнила партию Соловья. Интерес вызвали ее озорная Пимпинелла в "Пульчинелле" Дж.Пер-голези-Стравинского (15.5.1920, там же) и изобретательно поставленное pas de deux с ее участием в опере-балете "Женские хитрости" Д.Чимарозы (27.5.1920, там же). Последней премьерой К. в дягилевской антрепризе был балет "Ромео и Джульетта" на музыку К.Лам-берта в постановке Б.Нижинской, охарактеризованный как "репетиции без декораций в двух частях" (4.5.1926, Театр Монте-Карло). Дж.Ба-ланчин ставил антракт - балет для отдельно танцующих ног, которые видны были зрителю из-за намеренно опущенного не до конца занавеса. К. исполнила роль Джульетты, С.Лифаръ - Ромео. Герои сначала появлялись в костюмах эпохи Ренессанса - все остальные участники довольствовались прозодеждой. Действие в основном состояло из упражнений у палки. В многочисленные мимические сцены было вкраплено единственное pas de deux. В финале Ромео в униформе летчика увлекал Джульетту за собой, чтобы увезти ее на самолете.
      После смерти Дягилева и распада антрепризы К. - в труппе "Ballet Rambert" (1929-31). Оставила сцену в 1931. Возобновила "Видение розы" для "Sedler's Wells Ballet" (1943), "Карнавал" для "Western Theatre Ballet" (1961), помогала Ф.Аштону в работе над "Тщетной предосторожностью" - показала партию Лизы и пантомимные сцены (I960), репетировала с М.Фонтейн партию Жар-птицы.
      Разрабатывала новый способ записи танца (1905); переводила труд Новерра "Письма о танце". Автор ряда статей, мемуаров, методического пособия по классическому танцу. Вице-президент английской Королевской академии танца (1930-55).
      Соч.: Theatre Street. London, 1930 (на рус. яз.: Театральная улица. Л., 1971); Ballet Technique. London, 1956; La Fille Mal Gardee at the Mariinsky / La Fille Mal Gardee, London, I960.
      Лит.: Cocteau Jan. Tamara Karsavina // Comedia ilhistre, 1911, № 18, 15 June; Светлов В. Т.П.Карсавина / Русский балет. СПб., 1913; Борисоглебский М. (сост.). Материалы по истории русского балета, т. 2. Л., 1939; Lifar Serge. Les Troi Graces du XX-е Siecle. Paris, 1957; Красовская В. Русский балетный театр начала XX века, ч. 2: Танцовщики. Л., 1972.
     
      А. Соколов-Каминский
     
      КАРТАШЕВ Антон Владимирович (11.7.1875, Киштьма - 10.9.1960, Париж) - богослов, историк церкви, церковный и общественный деятель. Родился в семье уральского шахтера. После окончания духовного училища прошел полный курс богословского образования в Пермской духовной семинарии (1894) и Петербургской духовной академии (1899), по окончании которой исполнял должность доцента по кафедре истории Русской церкви. В 1905 оставил преподавание в академии и поступил на службу в Петербургскую Публичную библиотеку; был избран преподавателем петербургских Высших женских курсов по кафедре истории религии и церкви (1906-18). С 1909 председатель петербургского Религиозно-Философского общества, сторонник обновления церковной жизни. С 25.3.1917 - товарищ обер-прокурора Святейшего Синода, а с 25 июля обер-прокурор. Осознавая необходимость церковных преобразований и изменения отношений между церковью и государством, К. настаивал на упразднении должности обер-прокурора; с 5 августа министр исповеданий Временного правительства. Был деятельным членом Поместного Собора русской церкви 1917-18. Вскоре после октябрьского переворота 1917 К. арестовали; отбыв трехмесячное заключение, жил на нелегальном положении в Москве. Основатель православного "Братства Св.Со-фии" (1918), в которое входили представители духовенства и церковной интеллигенции.
      В январе 1919 выехал из России. Активный деятель русской эмиграции: председатель Русского национального комитета в Финляндии, затем в Париже, член епархиальных собраний и епархиального совета Русского экзархата Вселенского престола, участник съездов Русского студенческого христианского движения (РСХД). Сторонник христианского единства, входил в состав русских делегаций на экуменических конференциях в Оксфорде и в Эдинбурге (1937). Был одним из основателей и профессором (доктор церковной истории "honoris causa") Свято-Сергиевского Богословского института в Париже (1925-60).
      Научная деятельность К. отличалась подлинным энциклопедизмом, блестящей интуицией и необычайной энергией. Основной сферой его интересов была история церкви. Уже в первых, дореволюционных работах ("Краткий истори-ко-критический очерк систематической обработки русской церковной истории" // Христианское чтение, 1903, июнь-июль; "Был ли апостол Андрей на Руси" // Там же, 1907, июль) проявились аналитический подход к историографии и критическое отношение к источникам. В эмиграции научные публикации по цер-ковно-историческим проблемам были продолжены в различных периодических изданиях - журналах "Путь", "Вестник РСХД", сборниках "Православная мысль". Итогом многолетней научной и преподавательской деятельности К. стал богословско-исторический трактат "Воссоздание Святой Руси" (Париж, 1956; М., 1991) - своеобразный опыт построения цер-ковно-государственных отношений, и двухтомный фундаментальный труд "Очерки по истории Русской Церкви" (т. 1-2. Париж, 1959; М., 1991) - лучший на сегодняшний день обзор русской церковной истории в контексте общеисторического развития. В "Очерках" проявилась широта интересов, принципиальность и интеллектуальная честность автора, его научная объективность в анализе источников, критическое отношение к историческим событиям. Впрочем, в "Очерках", как и в "Воссоздании Святой Руси", автор не смог преодолеть некоторых старых идеологем ("Москва - третий Рим"); утопичным оказывается и его призыв к построению православного государства. В книге "Вселенские соборы" (Мадрид, 1963; М., 1994), этом блестящем опыте систематизации догматического развития, автор представляет историю церкви как постепенное развертывание ступеней нараставшего откровения Божия в судьбах человечества, как царство свободы.
      В актовой речи, произнесенной 13.2.1944 в Свято-Сергиевском институте и позже опубликованной отдельной книгой ("Ветхозаветная библейская критика". Париж, 1947), К. поставил вопрос о необходимости использования всех видов библейской критики православными экзегетами в свете Халкидонского догмата. Хотя речь К. и вызвала тогда в академических кругах определенное смущение, в ней все же со всей ясностью перед православной истикой были поставлены задачи и намечены пути ее дальнейшего развития.
      Соч.: Реформы, реформация и исполнение Церкви. Берлин, 1922; Свобода научно-богословских исследований и церковный авторитет / Живое Предание, Париж, б/г; На путях к Вселенскому Собору. Париж, 1932.
      Лит.: Кассиан (Безобразов), епископ. Антон Владимирович Карташев // Православная мысль, 1957, №11; Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века. Париж, 1974; Его же. А.В.Карташев / Русская религиозно-философская мысль XX века. Питсбург 1975.
     
      о.Игнатий
     
      КАРТВЕЛИ Александр Михайлович (9,9.1896, Тбилиси - 20.7.1974, Нью-Йорк) - конструктор самолетов. Его отец, грузин, был мировым судьей. К. окончил военное училище и в годы 1-и мировой войны служил в русской армии в чине офицера-артиллериста, На фронте он познакомился с авиацией, и с тех пор самолеты стали главным делом его жизни. Когда в 1919 К. был послан в Париж для продолжения военного образования, он решил отказаться от специальности артиллериста и поступил в Высшую авиационную школу. Узнав в 1921, что в Грузии к власти пришли большевики, К. решил не возвращаться на родину. Он понимал, что эмигранту будет непросто найти хорошую работу, поэтому счел необходимым получить еще одну профессию; К. закончил Высшую электротехническую школу во Франции, но никогда не работал по этой специальности. Получив диплом авиационного инженера, К. поступил конструктором в фирму "Societ6 Industrielle", принимал участие в создании одноместных гоночных самолетов "Bernard" и "Ferbois", на последнем в 1924 был установлен новый мировой рекорд скорости, Тогда же он занялся по собственной инициативе проектированием гигантского пассажирского самолета для полетов из Парижа в Нью-Йорк. Семимоторный цельнометаллический моноплан весом около 50 тонн должен был перевозить 50-60 пассажиров на расстояние в несколько тысяч километров.
      В 1927 К. познакомился в Париже с Ч.Ле-виным - эксцентричным американским мил№ онером и авиационным меценатом; К. рассказан ему о своем замысле и показал модель гигантского самолета. Идея настолько понравилась Левину, что он предложил К. и его коллега" немедленно переехать в США, чтобы приступить к работе над этим проектом, пообе финансировать все расходы. В конце 1927 К. прибыл в Нью-Йорк. Прежде чем создавать дорогостоящий самолет-гигант, было решено построить его уменьшенный одномоторный прототип для пробного перелета из Нью-Йорка в Москву. Испытания экспериментальной машины, получившей название "Uncle Sam", в 1929 окончились неудачей. Левин, решив сэкономить, установил на самолете менее мощный, чем требовалось по расчетам, двигатель. В результате тяжело нагруженный топливом самолет не смог оторваться от земли. На этом сотрудничество с Левиным закончилось. Некоторое время К. работал инженером в филиале фирмы "Fokker" в США. В 1931 встретился с известным летчиком и изобретателем А.Про-кофъевым-Северским, эмигрировавшим из России после революции. Северский предложил ему должность главного инженера в только что созданной фирме "Seversky Aircraft Corp." в Лонг-Айланде (шт. Нью-Йорк), и К. охотно согласился. Творческое сотрудничество двух талантливых авиационных специалистов дало отличные результаты. В 1930-е фирма Северско-го произвела такие превосходные для своего времени самолеты как амфибия SEV-3, на которой был установлен мировой рекорд скорости, учебно-тренировочный самолет нового поколения AT-8, первый американский скоростной истребитель-моноплан Р-35, двухместный конвойный истребитель 2 РА. Сейчас трудно сказать, какую роль играл К. в создании каждой из этих машин. Можно предположить, что Северский, обладавший склонностью к изобретательству, являлся генератором общих идей, а имевший лучшую теоретическую подготовку К. занимался научным анализом и детальной проработкой проектов. О серьезном аналитическом подходе К. к проектированию самолетов свидетельствует, в частности, его статья об особенностях прочностного расчета металлических корпусов "летающих лодок" ("Stress analysis of flying boat hulls" // Aviation Engineering, 1932, № 4), появившаяся в период работы над гидросамолетом SEV-3.
      В 1939, когда по решению совета директоров Северский был смещен с поста президента фирмы, а сама фирма переименована в "Republic", К. назначили вице-президентом и руководителем конструкторского бюро фирмы. С этого момента и до начала 1960-х он являлся главным конструктором всех самолетов фирмы "Republic". Назначение К. на новый пост совпало с началом 2-й мировой войны. Америка еще сохраняла нейтралитет, но подготовка к войне уже началась. Военные требовали новых, более совершенных боевых самолетов. Ответом на эти требования было появление самолета "Republic P-47 Thunderbolt" - самого большого и самого мощного истребителя периода 2-й мировой войны. Первый полет самолета Р-47 состоялся 6.5.1941. Наличие турбонагнетателя, приводимого в действие потоком выхлопных газов от двигателя, обеспечивало самолету превосходные летные качества на больших высотах (на последних модификациях самолета его скорость составляла почти 700 км/ч), а значительная емкость топливных баков - необычно большую дальность полета. Если учесть также мощное вооружение и высокую боевую живучесть благодаря сравнительно малой уязвимости двигателя воздушного охлаждения и мерам по бронезащите пилота и агрегатов самолета, то становится понятным, почему Р-47 "Thunderbolt" нередко называют лучшим истребителем 2-й мировой войны.
      Серийное производство самолета началось в марте 1942, а в начале 1943 Р-47 приняли "боевое крещение" в составе 56-й американской истребительной группы, базировавшейся на Британских островах. Первое время летчики скептически относились к непривычно большому и казавшемуся неуклюжим самолету, ему даже дали насмешливое прозвище "Jug" ("Кувшин") из-за бочкообразного фюзеляжа. Но когда Р-47 отлично прявил себя в боях, отношение к нему изменилось. Самолет применялся на всех фронтах как истребитель завоевания господства в воздухе, истребитель сопровождения, истребитель-бомбардировщик и самолет поддержки земных войск. До конца 1945 было произведено более 15 тысяч Р-47, на них было сделано 564 тысячи боевых вылетов, во время которых уничтожено или повреждено почти 12 тысяч самолетов противника, 86 тысяч железнодорожных вагонов, 6 тысяч бронетранспортеров и танков. При этом относительный уровень потерь Р-47 был наименьший среди применявшихся в войне с Германией американских истребителей. Истребители Р-47 поставлялись в другие страны антигитлеровской коалиции - Англию, СССР (наша страна получила 195 самолетов P-47D), Свободную Францию. После войны Р-47 состояли на вооружении 15 государств. Создание К. самолета Р-47 принесло фирме "Republic" процветание и известность. К концу войны эта была одна из крупнейших в мире авиастроительных компаний.
      Когда скорость истребителей приблизилась к 700-километровой отметке, стало очевидно, что дальнейшее увеличение мощности поршневого двигателя уже не может дать заметных результатов. Поэтому в середине 1944 К. приступил к проектированию самолета с реактивным двигателем. Такой самолет, F-84 "Thunderjet", был построен в конце 1945. Это был один из первых в США реактивных истребителей. Самолет представлял собой принципиально новую конструкцию. Крыло приобрело прямолинейные очертания, фюзеляж стал более узким и длинным, была разработана новая схема шасси с носовой стойкой. Воздух, идущий от воздухозаборника в носу самолета по двум каналам, огибающим кабину пилота, поступал к двигателю, расположенному в средней части фюзеляжа. Реактивное сопло большой длины образовывало заднюю часть фюзеляжа. Такая компоновка не оставляла места для размещения топлива в фюзеляже, и баки с горючим располагались внутри крыла. F-84 поступил на вооружение в 1947. Он являлся достойным преемником истребителя Р-47. При максимальной скорости 950-1000 км/ч F-84 имел мощное вооружение (6 крупнокалиберных пулеметов и ракеты) и мог нести на под-крыльевых подвесках солидный груз бомб (до 900 кг). Вариант F-84G был снабжен системой дозаправки топливом в воздухе, что позволило подразделению этих самолетов в августе 1953 совершить рекордный по дальности для реактивных истребителей перелет из США в Англию. Всего было построено 4 457 самолетов F-84.
      "Thimderjet" первое время принимал участие весьма успешно в войне в Корее. Но когда на вооружении северокорейских ВВС появились советские истребители МиГ-15 со стреловидным крылом, К. понял необходимость срочной модернизации своего самолета. В рекордно короткий срок - за первые 6 месяцев 1950 - фирма "Republic" спроектировала и изготовила вариант самолета со стреловидным крылом - F-84F "Thunderstreak". Максимальная скорость возросла до 1150 км/ч.
      Последним истребителем, созданным под руководством К., был сверхзвуковой самолет "Republic F-105 Thunderchief". Проектирование этой машины началось в 1951 как инициативный проект, а первый полет самолет совершил в конце 1955. F-105 создавался на замену F-84, обладал вдвое большей скоростью и значительно превосходящей грузоподъемностью. В конструкции самолета было много нового: боковые воздухозаборники имели скошенные заостренные кромки для того, чтобы минимизировать влияние скачков уплотнения на обтекание задней части фюзеляжа и хвостового оперения. Поперечное управление на сверхзвуковых скоростях, когда эффективность обычных органов управления снижалась, осуществлялось с помощью выдвигающихся из крыла пластин (ин-терцепторов). Продольное управление достигалось отклонением цельноповоротных поверхностей горизонтального оперения. Створки регулируемого сопла двигателя могли отклоняться наружу на большой угол, выполняя таким образом функцию воздушных тормозов. На заводах США было произведено более тысячи самолетов F-105 различных модификаций. F-105 широко применялись американцами во время вой? ны во Вьетнаме, в основном как бомбардировщики и самолеты поддержки наземных войск: они принимали участие в 75% боевых операций с использованием авиации, Если Р-47 был одним из основных американских истребителей во 2-й мировой войне, то F-105 по праву можно считать "рабочей лошадью" ВВС США в годы вьетнамской войны.
      В 1950-е фирма "Republic" стала лидером в производстве реактивных истребителей-бом-бардировщиков. Главный конструктор этих самолетов, К., находился в зените славы. Он был членом Национальной аэронавтической ассоциации, Международного авиационного .сообщества и целого ряда др. влиятельных организаций, имел степень почетного доктора наук. Однако К. занимался не только созданием истребителей. В конце 1944 он построил легкий самолет-амфибию RC-3 "Seabee" с четырехместной кабиной - своего рода "летающий автомобиль". Нетипичной для К. машиной был и дальний четырехмоторный фоторазведчик XF-12 с четырьмя поршневыми двигателями Пратт-Уит-ни R-4 360. Он создавался для стратегической разведки над Тихим океаном и должен был обладать огромной дальностью полета - более 7 тысяч километров. Максимальная скорость самолета составляла 724 км/ч; это был самый скоростной в мире многомоторный самолет с поршневыми двигателями. Столь впечатляющие летные характеристики были достигнуты за счет исключительной обтекаемости внешних форм самолета и использования энергии выхлопных газов как источника дополнительной тяги (удлиненные задние части мотогондол имели форму реактивных сопел). В связи с окончанием военных действий самолет не строился в серии.
      К. всегда отстаивал значение эстетичности конструкции. "Опыт показывает, что законы аэродинамики и законы эстетики близки друг другу. Как правило то, что красиво внешне, является совершенным и в смысле аэродинамики", - говорил он. Проектируя военные самолеты, К. интересовался прежде всего обтекаемостью и конструктивным совершенством летательного аппарата. Пулеметные установки, подвесное вооружение, внешние топливные баки, стартовые ускорители и все прочие "наросты" на теле самолета, делающие его боевой машиной, он воспринимал как досадные помехи, возникающие по требованию людей, не понимающих красоты и не любящих самолет сам по себе.
      К. жил в пригороде Нью-Йорка, в Хантингтоне, с женой Джинн Роббинс. Детей у них не было. В 1962, после почти 40 лет авиаконструкторской деятельности, К. решил покинуть фирму. Но размеренная жизнь пенсионера оказалась не для него, и уже через 3 месяца он вернулся в "Republic", на этот раз как консультант. "Я люблю быть в компании людей моей профессии и идти в ногу с прогрессом", - объяснял он свое решение. В сентябре 1964 из-за служебного конфликта К. ушел с этой должности, но когда в 1965 фирма "Republic" слилась с компанией "Fairchild Hiller", он вновь занял место консультанта по проектированию летательных аппаратов. На этом посту он оставался до конца жизни, участвовал в разработке новейших боевых самолетов.
      Лит.: Who's Who in World Aviation. Washington, 1955; Соболев Д.А. Главный конструктор фирмы Ри-паблик // Крылья Родины, 1993, № 11-12.
      Арх.: Biographical Sketch of Alexander Kartveli; Kartveli and Thiebot // National Air and Space Museum's Archive, USA.
     
      Д. Соболев
     
      КИЗЕВЕТТЕР Александр Александрович (10.5.1866, Петербург - 9.1.1933, Прага) - историк, политический деятель. Предки К. происходили из Тюрингии: прадед был кузнецом, дед-музыкант - переселился в Россию. Отец, А.И.Кизеветтер, окончил юридический факультет Петербургского университета, заведовал архивом главного штаба; мать - А.Н.Турчани-нова, была внучкой протоиерея и церковного композитора, дочерью воспитанника Духовной академии и преподавателя истории. Первые 16 лет жизни К. прошли в Оренбурге, куда отец с семьей переехал по состоянию здоровья. В 1884 К. поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где учился у В.Ключевского, П.Виноградова, В.Герье, С.Фортунатова, Н.Тихонравова, П.Милюкова, И.Цветаева. Под руководством Ключевского "с головой погружался в памятники исторической старины", изучая служилое землевладение XVI-ХVII вв. После окончания университета (1888) оставлен для подготовки к профессорскому званию. В 1894 женился на вдове друга - Е.Я.Кудрявцевой, взяв на воспитание ее детей. Читал с 1897 в университете специальные курсы по историографии, внутренней политике 1-й половины XIX в., крестьянской реформе 1861; с 1898 приват-доцент. Преподавал также историю в средней школе, на Высших женских курсах В.Герье, на педагогических курсах, в обществе воспитателей и учительниц, историю и географию - в Лазаревском институте восточных языков, историю русской литературы - в Московском художественном училище живописи, ваяния и зодчества. Активно занимался просветительской деятельностью, читая лекции по русской истории в Московском комитете грамотности, в Комиссии грамотности, созданной при учебном отделе Общества по распространению технических знаний.
      В 1903 вышла книга К. "Посадская община в России XVIII столетия", которую он защитил в качестве магистерской диссертации. Оппоненты Ключевский и М.Любавский отметили ее новаторский характер; книге была присуждена премия Г.Карпова. Основываясь на огромном, впервые введенном в научный оборот документальном материале, К. изучил социальный состав, посадскую службу, тягло и самоуправление в русском городе и доказал, что разряды посадского населения совпадали с делением посадской общины на экономические группы: купечество трех гильдий, цеховые ремесленники и подлые люди (огородники и чернорабочие). Это позволило К. обозначить "бытовую социальную физиономию" посадской общины с ее резкой общественной дифференциацией.
      С 1903 сотрудничал в журнале "Русская мысль" (член редколлегии), с 1905 - в газете "Русские ведомости". Публиковал статьи об эпохе Ивана Грозного, о реформах Петра I, о законодательной деятельности Екатерины II и др. Работая в редакциях и посещая телешов-ские "среды", сблизился со многими общественными деятелями, с литераторами (А.Анд-реев, И.Бунин, А.Чехов, Б.Зайцев), артистами (Шаляпин, Г.Федотова, А.Ленский, А.Южин-Сумбатов, М.Ермолова). Принимал участие в журнале "Освобождение". В октябре 1905 вступил в партию кадетов; один из руководителей Московского губернского комитета и член городского комитета партии, выступал на митингах и собраниях. На 2-м съезде партии (янв. 1906) избран членом ее ЦК. Пропагандируя кадетскую программу, настаивал на более решительном отмежевании от крайних левых партий. Депутат 2-й Государственной думы от Москвы. По словам К., он не испытывал к политической деятельности "внутреннего вкуса" и "непосредственного влечения", но считал своим долгом в трудные периоды истории участвовать в общественной жизни.
      В 1909 опубликовал книгу "Городовое положение Екатерины П. Исторический комментарий" (доктор, дисс.); установил, что источниками "Городового положения" являлись "Жалованная грамота дворянству", остзейские, шведские, немецкие законодательные акты и проекты, делопроизводство частных кампаний из Уложенной Комиссии 1767, и выяснил роль каждого их этих источников. В отличие от схемы В.Бильбасова, А.Брикнера и др. историков (охваченная идеями Просвещения, Екатерина II первоначально стремилась к уравнению сословий, уничтожению крепостного права и деспотизма и лишь затем стала "дворянской царицей") К. считал, что интересы дворянства Екатерина II защищала на протяжении всей своей деятельности. Тема русского города и его социальной жизни получила продолжение в книге "Гильдия Московского купечества" (М., 1915), в которой он доказывал, что функции гильдии слились с функциями "градского общества", а первостатейному купечеству принадлежала первенствующая роль в управлении городом. По признанию современников, К. больше, чем кто-либо из учеников Ключевского, напоминал учителя, в том числе ораторским мастерством. Его лекции отличались сочетанием выразительного изложения и глубокого научного содержания, анализа конкретного материала и историко-философских обобщений, яркими портретными характеристиками (Ивана Грозного, Александра I, Сперанского, Аракчеева, Александра II, деятелей реформ 60-х, Государственной думы и др.). При этом, по свидетельству А.Флоровского, "запас вдохновения и внутреннего подъема в его речах поддавался сдерживающей обработке внешней гармонии и размеренности".
      В 1911 К. покинул в составе группы ученых Московский университет в знак протеста против нарушения университетской автономии (вернулся марте 1917). Продолжал преподавать в Народном университете А.Шанявского и в Коммерческом институте.
      Февральскую революцию встретил с воодушевлением; оценивал отречение Николая II от престола как "величайшую дату" в истории России, видел в революции событие общенационального значения. Высказывался за республику "в настоящий момент", не предрешая окончательного вопроса о судьбе монархии, за сотрудничество с социалистами, признающими путь парламентских реформ. Выдвигался кандидатом в Учредительное собрание. Отрицал социалистический характер Октябрьской революции, считая ее заговором меньшинства против своего народа, попыткой "сотворить из пролетариата новую буржуазию со всеми минусами и без всяких плюсов буржуазного жизненного уклада". В мае 1918 выступил с докладом на кадетской конференции, настаивая на необходимости усилить борьбу с советской властью. В 1920 ему было запрещено чтение лекций в высших учебных заведениях. Пытался поправить материальное положение преподаванием русской истории на Драматических курсах при Малом театре, службой в Архиве министерства иностранных дел, лекционными поездками по городам России. Работал в кооперативном издательстве "Задруга" (в частности, консультантом и продавцом в книжной лавке издательства).
      Как бывший член ЦК кадетской партии привлекал пристальное внимание ВЧК; арестовывался (в сент. 1918, освобожден в янв. 1919; в 1922 в Иваново-Вознесенске), в его квартире производились обыски.
      В сентябре 1922 на пароходе "Обербюр-гермайстер Хакен" выслан из России в Германию в составе большой группы интеллигенции. В 1923 обосновался в Праге. Он вошел в состав Русской академической группы, Педагогического бюро, был избран председателем историко-филологического отделения учебной комиссии. Член Русского института в Праге. Профессор русской истории в Русском юридическом институте, в Русском народном университете, в Карловом университете, выступал с лекциями по русской истории и культуре в городах Чехословакии, Германии, Югославии ("успеху К. могут позавидовать Анна Павлова и Шаляпин", - писала одна из белградских газет). Возглавил Совет Русского заграничного исторического архива и его учебно-административную комиссию. Один из учредителей (1925), председатель (с 1930) Русского исторического общества, заботился о сохранении и передаче молодым историкам традиций "русской исторической школы". Участник съездов ученых и писателей в Белграде (1928, 1930), Выступал на "Днях русской культуры", проводившихся в 13 странах. Стоял у истоков организации празднования 175-летия Московского университета (1930).
      Постоянный сотрудник и рецензент редакции "Современных записок", печатал также статьи и рецензии в сборнике "Крестьянская Россия", в журналах "На чужой стороне", "Воля народа", "Slavia", в газетах "Руль", "Сегодня" и др. Критиковал евразийство. Опубликовал книгу "Исторические силуэты. Люди и события" (Берлин, 1931), в которую вошли ранее опубликованные в России исторические и литературоведческие статьи, брошюру о Московском университете. Наиболее значительный мемуарный труд К. - "На рубеже двух столетий (1881-1914)" (Прага, 1929). "Вырванный из родной почвы политической бурей, Вы и на чужбине не изменили своему призванию проповедника русской культуры и с ревностью апостола Вы разносите драгоценнейшие ее дары по всем пределам временного расселения русских изгнанников", - писал ему И.Петрун-кевич. В последние годы жизни К. нуждался, болел диабетом, похоронил жену, падчерицу, тосковал по России. Похоронен на Ольшанском кладбище в Праге. Памятник на могиле К, воздвигнут на средства, собранные Русским историческим обществом.
      Соч.: История России XIX века. М., 1909; Исторические очерки. М.. 1912; Исторические отклики. М., 1915; М.С.Щепкин. Эпизод из истории русского сценического искусства. 2-е изд. Прага, 1925; Московский университет и его традиции. Прага, 1927.
      Лит.: Милюков П.Н. Два русских историка (С.Ф.Платонов и А.А.Кизеветтер) // СЗ, 1933, № 1; Флоровский А. Александр Александрович Кизеветтер; Милюков П.Н. Три поколения // Зап. Рус. истор. об-ва в Праге, 1937, кн.З; Вандалковская М.Г. П.Н.Милюков, А.А.Кизеветтер: история и политика. М., 1992.
     
      М.Вандалковская
     
      КИСТЯКОВСКИЙ Георгий Богданович (18.11.1900, Киев- 7.12.1982, США) - физико-химик. Родился в академической семье. Отец - Богдан К., профессор права Киевского университета. Мать - Мария К. (урожд, Берен-штам). "Мой отец, - вспоминал К., - социолог, выглядел "белой вороной" на рубеже столетия. Его труды были посвящены проблемам прав человека, которые представляли непопулярный предмет для занятий в России того времени. Эти вопросы просто никого не интересовали". Среднее образование К. получил в частных школах Киева и Москвы. Октябрьскую революцию не принял, т.к. считал власть большевиков "авторитарной". Осенью 1918 вступил в ряды белой армии и участвовал в боевых действиях до осени 1920. Эвакуировался из Крыма в Турцию, затем перебрался в Югославию к дяде, который советовал получить высшее образование и обещал материальную поддержку.
      В 1921 К. поступил в Берлинский университет, за 3,5 года прошел полный курс обучения и в 1925 под руководством М.Боденштайна защитил докторскую диссертацию, которая была посвящена проблеме разложения оксида хлора, производимого с помощью света. По окончании университета остался работать у Боденштайна, по его рекомендации в январе 1926 был направлен в качестве стипендиата Международного комитета по образованию в области физической химии в Принстонский университет к профессору Х.С.Тэйлору. Здесь он начал исследовать проблемы адсорбции и катализа, однако по совету Тэйлора написал книгу по фотохимии - "Фотохимические процессы", которая вышла в серии монографий Американского химического общества в 1928. Публикация этого исследования принесла молодому ученому признание и известность в области фотохимии.
      В 1930 К. получил приглашение работать в Гарвардском университете, где продолжил начатые в Принстоне исследования, используя спектроскопическую и флюоресцирующую технику для анализа первичного фотохимического акта. Он увлеченно работал над решением проблем кинетики газофазных реакций, термохимии органических соединений и реакций ферментативного катализа. К. был талантливым экспериментатором - сконструировал калориметр для измерения тепловых эффектов реакций гидрогенизации, измерял теплоемкости вещества при разных температурах для изучения скрытого внутреннего вращения атомных групп в их молекулах, применял разнообразные методы, включая кинетику, для экспериментального определения энергий связи С-Н. использовал масс-спектрометрию для изучения строения химических веществ.
      В 1926 К. женился на Хильдегард Моебиус (брак распался в 1942). В 1945 К. женился вторично - на Ирме Е.Шулер. Единственная дочь К. - Г.Е.Фишер - стала впоследствии профессором физики Массачусетского технологического института. В 1933 принял гражданство США.
      В годы 2-й мировой войны К. занимался исключительно военными вопросами. В июле 1940 он стал консультантом отдела по разработке взрывчатых веществ при Национальном исследовательском комитете по обороне, а в 1942 возглавил этот отдел, где занимался вопросами создания и испытания взрывчатых веществ, изучением их воздействия на окружающую среду, разработкой ракетного топлива. С 1941 член Комитета по атомной энергии при Национальной Академии наук; непосредственно участвовал в работе, предшествовавшей Манхеттенскому проекту (создание первой атомной бомбы в США). В 1943 он консультировал лаборатории в Лос-Аламосе, а в 1944 возглавил отдел по разработке традиционных взрывчатых веществ для взрыва атомной бомбы. Как впоследствии подчеркивал К., военными вопросами он "стал заниматься потому, что решительно был настроен против нацизма".
      В феврале 1946 К. возвратился в Гарвардский университет, с 1947 по 1950 заведовал кафедрой химии и возобновил исследовательскую работу, читал лекции студентам. В 50-е активно участвовал в работе правительственных научных учреждений: в 1953-58 член консультативного комитета министерства обороны по баллистическим ракетам, с 1959 член консультативного комитета по химической энергии в Национальном управлении по аэронавтике (НАСА). В июле 1959 К. был назначен специальным советником президента США по науке и технике. Оставаясь в этой должности до 1961, он консультировал президента Д.Эйзенхауэра по широкому кругу проблем - от координации исследований и разработок в различных научно-технических учреждениях до подготовки научных кадров. Все время пребывания на посту специального советника вел служебный дневник, который впоследствии опубликовал под названием "Ученый в Белом Доме" (1976, на англ. яз.).
      Дневник дает представление о том, как принимались в США важные государственные решения и как постепенно зрело разочарование К. в американском военном истэблишменте: "Я начал сознавать, что в действительности политика формируется довольно сомнительным образом". В январе 1968 в знак протеста против войны во Вьетнаме он подал в отставку и оставил все свои должности в правительственных учреждениях. С 1971, после прекращения активной исследовательской деятельности, К. активно участвовал в движении за предотвращение ядерной войны. В последние годы своей жизни он являлся председателем Совета за создание в мире достойных условий жизни для человека - организации, основанной в 1962 американским физиком-ядерщиком Л.Сциллардом. В высших эшелонах власти К. обвиняли в том, что он подрывал безопасность США и симпатизировал Советскому Союзу. К. опубликовал около 150 работ; он обладатель 11 почетных ученых степеней, среди его многочисленных наград - премии Никольса и Петера Дебая, медали Теодора Уильяма Ричар-дса, Пристли и Дж.У.Гиббса, которыми удостоило ученого Американское химическое общество. К. были вручены государственные награды: в США - медаль за заслуги (1946), медаль свободы (1961), медаль за достижения в науке (1967); в Англии - медаль за заслуги в деле свободы (1948). Он являлся членом Национальной Академии наук, Американской академии искусств и науки, Американского химического общества, Американского философского общества, Американского физического общества, почетным членом Лондонского химического общества и др.
      Соч.: National Policy for Science // Chemical &; Engineering News, 1962, vol.40; American Science at the Crossroads // Ibid, 1972, vol. 50.
      Лит.: Biographical Memoirs of Fellows of the Royal Society. London, 1985.
     
      В.Логинов