В

     
      ВАКСМАН Зельман Абрахам (2.7.1888, Прилуки - 16.8.1973, Хайенис, шт. Массачусетс, США) - микробиолог. Родился в религиозной еврейской семье. Отец, Яков В., арендатор земельного участка. Мать, Фредия В. (урожд. Лондон), коммерсант. Получил начальное домашнее образование, включавшее изучение Талмуда, иврита, русского языка и литературы, истории, арифметики и геграфии. Родители стремились дать сыну скорее религиозное, чем светское образование. Большую роль в воспитании и образовании сыграла мать, которая поощряла любознательность ребенка и его сильное стремление к знаниям. В 1910 В. экстерном сдал экзамен в 5-й одесской гимназии.
      Из-за ограниченных возможностей получить высшее образование в России В. хотел уехать в Швейцарию и в Политехническом институте в Цюрихе заняться изучением химических процессов жизни. Однако осенью 1910 он переменил свое намерение и уехал в США, куда его пригласили кузины, советовавшие после кончины его матери в 1909 покинуть Россию. В 1911 В. поступил в сельскохозяйственный колледж в Рутгерсе, где начал изучать под руководством доктора Я.Липмана, возглавлявшего кафедру бактериологии, микробиологию почвы. Советы Липмана и общение с другими профессорами колледжа помогли В. серьезно заняться изучением микроскопических популяций почвы, их роли в почвенных процессах и биохимической активности микроорганизмов. Экспериментальная часть его дипломной работы была связана с подсчетом различных групп микроорганизмов, встречающихся в почве. В ходе работы В. обнаружил многочисленные колонии организмов, которые были похожи на колонии бактерий, но под микроскопом больше напоминали грибы. Микроорганизмы демонстрировали поразительную регулярность распределения в почве, их количество полностью зависело от ее состава, происходящих в ней химических реакций и глубины, с которой они брались. Так, в самом начале научной карьеры, ученый приступил к исследованию актиномицетов - группы микробов, которые сыграли главную роль в разработке и создании им антибиотиков.
      В 1915 В. получил степень бакалавра есте-ственных наук, а в 1916 - степень магистра, В том же году принял гражданство США. В течение двух лет работал исследователем в лабо-ратории биохимика Т.Б.Робертсона в Калифор-нийском университете (Беркли) и одновременно посещал лекции по биохимии, физической, химии и математике. По совету Робертсона продолжил изучение грибов и актиномицет, Весной 1918 защитил докторскую диссерта- цию. Два года работы и учебы в Калифорнийском университете дали молодому ученому новые идеи, нестандартные подходы и современные концептуальные средства для углубленного изучения и расширения всей области микробиологии.
      В июле 1918 по приглашению Липмана В. вернулся в сельскохозяйственный колледж в Рутгерсе, где ему поручили читать лекции по микробиологии почвы и назначили микробиологом на Нью-Джерсийской экспериментальной станции. Из-за финансовых трудностей основную работу в колледже и на экспериментальной станции совмещал с работой в промышленных лабораториях, в частности, в лаборатории Такамине в Клифтоне (шт. Нью-Джерси), где занимался изучением токсичности некоторых препаратов, используемых для борьбы с микробными инфекциями человека, а также исследовал проблему производства грибами диастати-ческих и протеолитических энзимов. Работа в промышленной лаборатории дала дополнительные знания и опыт, научила находить практическое применение результатам научных исследований. 1918-20 были трудными, но плодотворными годами, позволившими В. завоевать и упрочить свое положение в научном сообществе: результаты исследований актиномицет были представлены в ряде научных статей, а курс лекций по микробиологии почвы, прочитанный в колледже в течение 3-4 лет, лег в основу монографии о началах почвенной микробиологии, которая вышла в свет в 1927 под названием "Библия микробиологии почвы" (2-е изд, 1932).
      Очень важной и полезной в научной карьере ученого была первая поездка в Европу, предпринятая в 1924 с целью посетить известные экспериментальные станции и лаборатории, обсудить с коллегами назревавшие проблемы, познакомиться с новыми идеями, определить направления развития микробиологии. В. посетил Англию, где побывал на старейшей экспериментальной станции мира в Ротхамстеде - родине современных идей в микробиологии почвы, затем направился во Францию и Италию, через Швейцарию добрался до Германии, посетил Россию, Швецию, Данию и Голландию. Научные впечатления от поезки были изложены в критическом обзоре "Микробиология почвы в 1924 году. Попытка анализа и синтеза". "Пришло время признать, - писал В., - что мы имеем дело с одной из самых сложных наук, которая в своем развитии зависит от ряда других фундаментальных естественнонаучных дисциплин, особенно органической, физической и биологической химии". После поездки более четко были определены направления будущих исследований - микробиологические популяции в почве, роль бактерий, грибов и других микроорганизмов в преобразовании органической материи в природе, ассоциативные и антагонистические взаимоотношения среди микроорганизмов. В ряду европейских ученых-микробиологов, оказавших несомненное влияние на формирование его научных взглядов, В. всегда с благодарностью вспоминал С.Виног-радского, У.Бейеринк и М.Стефенсона.
      В 1925 В. стал адъюнкт-профессором, а в 1929 - профессором университета в Рутгер-се; в 1929 ему была присуждена специальная премия за исследование роли микробов в образовании азота. Плодотворным в карьере ученого был период с 1929 по 1939. Научные усилия В. в это время были сосредоточены на решении проблемы гумуса - изучении его природы, возникновения и распада и роли микробов в этих процессах. Результатом исследований стала монография о гумусе, опубликованная в 1936, а через два года вышло 2-е, расширенное, издание этой книги. Проблеме гумуса был посвящен целый ряд научных статей, докладов и обзоров, напечатанных в различных международных журналах по микробиологии почвы. В. совершил несколько научных поездок в Европу (в 1930, 1933, 1935 и 1938) для участия в международных конференциях и симпозиумах, посвященных проблемам почвы, растений и микробов. С 1931 по 1942 он возглавлял отдел морской бактериологии в Институте океанографии в Вуде-Холе, где каждое лето проводил от одного до двух месяцев, консультировал ряд правительственных и промышленных научных организаций (Совет национальных исследований, Отдел научных исследований и разработок и др.)
      Кульминационным пунктом в микробиологической карьере В. были исследования, связанные с разработкой и созданием антибиотиков. Задачи по созданию антибиотических веществ поставила перед учеными-микробиологами надвигавшаяся война. В 1941 В. ввел термин "антибиотик" для химических препаратов, полученных из микроорганизмов, убивающих болезнетворные бактерии. Антибиотики, созданные в лаборатории В., появлялись один за другим - актиномицин (1940), кавацин и фумигации (1941). Эти препараты были чрезмерно токсичными и не очень эффективными. В 1942 был получен стрептотрицин, который почти решал задачу, т.е. был эффективным против бактерий, с которыми не сравлялся пенициллин, но обладал некоторой запоздалой токсичностью. Веществом со свойствами, близкими к стреп-тотрицину, но менее токсичным, оказался стрептомицин, открытый в 1943. В то время в университете была создана кафедра микробиологии, и В. стал ее заведующим и профессором микробиологии Рутгерса (1943). По его признанию, открытия стрептотрицина и стрептомицина не были следствием простого везения, а стали результатом кропотливых исследований, тщательного планирования и подготовительной работы. Впервые стрептомицин был успешно применен на человеке 12.5.1945. В 1952 за открытие стрептомицина В. была присуждена Нобелевская премия в области медицины и физиологии.
      В. являлся действительным членом Национальной Академии наук США, Национального исследовательского общества, Общества американских бактериологов, Американского научного почвоведческого общества, Американского химического общества, Общества экспериментальной биологии и медицины. Он был действительным и почетным членом многочисленных научных обществ во Франции, Швеции, Мексике, Индии, Японии, Германии, Бразилии, Испании и др. Его исследовательская деятельность и разработки в области микробиологии удостоены множества наград, медалей и премий - премии Карлсбергскои лаборатории (Дания, 1948), медали Нью-Джерсийского сельскохозяйственного общества (1948), премии Ласкера (Американская ассоциация здравоохранения, 1948), медали Э.Х.Хансона (1948), медали Левенгука (Голландская Академия наук, 1950) и др. В 1950 В. стал кавалером ордена Почетного легиона Франции; был включен в список самых выдающихся деятелей мира. В мае 1949 попечители университета в Рутгерсе приняли решение создать Институт микробиологии и назначить В. первым его доктором. Значительная доля средств от авторских гонораров, полученных за разработку и создание стрептомицина, неомицина и др. антибиотиков, была им использована на строительство этого института и финансирование его исследований. В. опубликовал более 350 научных статей, написал (один или в соавторстве) 12 книг.
      В. был женат на Берте Деборе Митник, которая эмигрировала из его родного города При-луки. Их сын, Байрон В., медик по образованию, служил в Медицинском корпусе армии США, затем занимался исследовательской деятельностью в области медицины.
      Соч.: Ensymes: Ptoperties, Distribution, Methods and Applications. Baltimore M.D., 1926 (with W.C.Davison); Humus: Origin, Chemical Composition and Importance in Nature. Baltimore, 1936 (на рус. яз. Л., 1937); Антагонизм микробов и антибиотические вещества. М., 1947; Neomecin: Its Nature, Formation, Isolation and Practical Application. New Brunswick, New York, 1953; The Actinomycetes. Vol. 1-3. Baltimore, 1959-62; My Life with the Microbes. London, Hale, 1958.
     
      В.Логинов
     
      ВАЛЬДЕН Пауль (Павел Иванович) (14.7.1863, хутор Пипены, Розенбекской вол., Вольмарского у., Лифляндской губ. - 22.1.1957, Гаммертинген, Германия) - физи-кохимик. Родился в многодетной крестьянской семье. В 1875 В. окончил Паппендорфскую (близ Валмиеры) приходскую школу, где он находился на полном пансионе, т.к. после смерти матери (отец умер, когда ему было 4 года) семья разорилась, хутор пришлось продать. С помощью старших братьев В. смог продолжить образование, сначала окончив с отличием окружную школу в городе Цесисе (1876), а затем рижское реальное училище (1882). К этому времени улучшилось материальное положение его братьев, у которых В. жил в Риге (старший брат, Иоганн, стал коммерсантом, средний, Борис (Бренцис), служил прапорщиком). Это позволило В. в декабре 1882 стать студентом Рижского политехникума. Серьезно заинтересовавшись химией, В. выполнил и в 1886 опубликовал свое первое научное исследование, касающееся сравнительной оценки цветных реакций азотной и азотистой кислот с различными реактивами и установления пределов чувствительности реакций для открытия азотной кислоты. В апреле 1887, по рекомендации Н.Кур-накова, Н.Меншуткина и И.Шредера, В. был утвержден членом Русского физико-химического общества. Важное значение для формирования научных интересов молодого ученого имело его сотрудничество с профессором В.Оствальдом (лауреатом Нобелевской премии по химии 1909). Выполненная ими совместно работа по установлению зависимости электропроводности водных растворов солей от их молекулярной массы, опубликованная в 1887, положила начало не только их последущему сотрудничеству, но и определила основное направле всех дальнейших исследований В. в области физической химии и стереохимии.
      В 1888 В. с отличием закончил институт, получил диплом инженера-химика и был оставлен при кафедре химии в качестве ассистента профессора К.Бишофа, под руководством которого начал работать по составлению фундаментального "Справочника по стереохимии", увидевшего свет в 1894. В процессе подготовки справочника В. пришлось заниматься одновременно синтезами и физико-химическими исследованиями полученных веществ. В 1889-1900 В. опубликовал в российских и зарубежных журналах 57 статей по вопросам стереохимии, Одновременно он продолжал свои научные изыскания в области физической химии, установив в 1889, что ионизирующая способность неводных растворителей прямо пропорциональ-на их диэлектрической проницаемости. В лет-ние месяцы 1890 и 1891 В. ездил для совер шенствования своего образования к В.Остваль-ду, который с 1887 состоял профессором Лейпцигского университета. В сентябре 18911 В. защитил в Лейпцигском университете дис-сертацию "О величинах сродства некоторых органических кислот и их отношении к консти-туции последних", получив ученую степень доктора философии. Оствальд предложил В. остаться в Лейпциге в качестве приват-доцента, однако тот отказался, надеясь на скорое продвижение по служебной лестнице в Рижском политехникуме.
      Летом 1892 В. был назначен на должность доцента по физической химии. Год спустя В. успешно защитил в Новороссийском университете в Одессе магистерскую диссертацию "Опыт исследования осмотических явлений с осадочными пленками", что позволило ему в сентябре 1894 стать профессором аналитической и физической химии Рижского политехникума, в котором он проработал до 1911 (в 1902-5 был директором института). В 1895 В, осуществил свое самое выдающееся открытие - явления обращения стереоизомеров, состоящее в том, что из одной и той же формы оптически деятельного соединения можно получить оптические антиподы в результате реакций обмена атома водорода, связанного с асимметрическим атомом углерода (вальденовское обращение). Полученные им экспериментальные результаты составили основу его докторской диссертации "Материалы к изучению оптической изомерии", защищенной в марте 1899 в Петербургском университете.
      После защиты докторской диссертации научные интересы В. переместились от экспериментальной работы в области стереохимии к изучению электрохимии неводных растворов. В 1902 он предложил теорию аутодиссоциации неорганических и органических растворителей. В 1905 В. нашел соотношение между предельной молекулярной электропроводностью и вязкостью среды, названное "правилом Вальдена". Он первым ввел в научный оборот термин "сольватация" (1906). Эти исследования, равно как и исследования в области стереохимии, принесли ему мировую известность, о чем, в частности, свидетельствует выдвижение его кандидатуры на соискание Нобелевской премии по химии в 1913 и в 1914.
      Помимо научной деятельности, исключительное внимание В. уделял преподаванию химии, был превосходным лектором. В своих воспоминаниях писал: "Моя аудитория обыкновенно была переполнена, реакция благожелательных слушателей придавала мне силы... Свои лекции я всегда читал свободно, чтобы придать моему предмету свежесть чего-то нового... Преподавание, даже спустя десятилетия, я никогда не воспринимал как бремя, ибо оно соответствовало моим педагогическим наклонностям". Хотя В. не создал собственной научной школы, его ученики и многолетние ближайшие сотрудники М.Центнершвер, В.Фишер, Р.Свин-не и др. обогатили различные разделы химии своими оригинальными работами.
      В 1896 Рижский политехникум был преобразован в Государственный политехнический институт с обучением на русском языке (до этого преподавание велось на немецком языке, причем В. был единственным профессором, читавшим курс физической химии по-русски). Это преобразование позволило институту получать субсидии от российского правительства, а также снимало ограничения в правах его выпускников на государственной службе в Российской империи. При активном участии В. в 1899-1901 было построено новое современное здание химического корпуса института, причем строители использовали опыт создания Физико-химического института Оствальда в Лейпциге (по просьбе В. Оствальд прислал чертежи химических лабораторий). В марте 1910 группа видных ученых-академиков (А.Карпинский, Б.Голицын, В.Вернадский и др.) предложили кандидатуру В. на открывшуюся вакансию ординарного члена Петербургской Академии наук, избрание его состоялось в мае того же года. Год спустя академик В. получил предложение занять место директора химической лаборатории в Петербурге (основанной еще в 1748 М.Ломоносовым, в то время единственном научно-исследовательском учреждении в составе Академии наук), оставался на этом посту до 1919. В порядке исключения ему было разрешено не переезжать в Петербург, а продолжать работу в Риге, где он располагал более благоприятными возможностями для проведения научных исследований. "Каждую неделю или каждые десять дней я только ездил скорым поездом в Санкт-Петербург, - писал В. в своих воспоминаниях, - принимал там участие в заседаниях физико-математического отделения Академии, давал указания и наставления для исследовательских работ в лаборатории и через несколько дней ночью снова возвращался в Ригу". В 1911-15 В. опубликовал в "Известиях Академии наук" 14 работ по электрохимии неводных растворов, в том числе об электропроводности растворенных в углеводородах различных веществ, об ассоциации бинарных солей в различных средах и др.
      Последовавший в июле 1915 в связи с событиями 1-й мировой войны переезд Рижского политехнического института в Москву создал трудности в проведении В. экспериментов из-за отсутствия лаборатории. В силу этого В. сосредоточил свое внимание на учебных делах (в 1917 он был назначен ректором института), а также занялся исследованиями в области истории науки, популяризаторской и научно-организационной деятельностью. В 1917 вышел в свет написанный в годы 1-й мировой войны "Очерк истории химии в России". В. выступал с лекциями по физической химии и истории химии в Московском университете, Политехническом музее, на заседаниях научных обществ. С 1915 он принимал деятельное участие в работе созданной по инициативе В.Вернадского Комиссии по изучению естественных производительных сил России, в том же году возглавил Московское отделение Военно-химического комитета, осуществлявшего создание средств военной химии.
      Октябрьскую революцию В. встретил с пониманием и сочувствием. В мае-июле 1918 он возглавлял вновь организованный Российский научно-технический пищевой институт, основной задачей которого стало создание в условиях разрухи и голода различных пищевых заменителей. В. руководил разработкой структуры и программы деятельности этого института. В июле 1918 вместе с Политехническим институтом В. был реэвакуирован в Ригу. В 1919 после провозглашения Латвийской Социалистической Советской Республики (просуществовавшей всего 5 мес.) В. был назначен профессором Высшей школы Латвии, избран председателем профессионального союза инженеров-химиков и химиков. После ликвидации советской власти в Риге В. был назначен директором департамента высшей школы и науки при министерстве просвещения. В этот момент военная и политическая ситуация в Латвии оставалась крайне неопределенной, что вынудило В. в начале лета 1919 отправить свою семью в Германию. В августе 1919 он выехал в Германию в служебную командировку от министерства просвещения, из которой не вернулся. В октябре 1919 В. был избран профессором неорганической химии Ростокского университета, где работал до выхода на пенсию в 1934, после чего оставался почетным профессором. Продолжая свои исследования по электрохимии неводных растворов, В. опубликовал по этому вопросу капитальные монографии: "Явления оптической инверсии" (1919); "Величины молекул электролитов в неводных средах (к познанию полимерии, ассоциации и комплексооб-разования солей, кислот и оснований") (1924); "Химия свободных радикалов (ход развития и современное состояние учения о свободных радикалах)" и "Электрохимия неводных растворов" (обе - в 1924); 3-томный справочник "Электропроводность растворов" (1924). Эти труды содержали обобщение исследований, проведенных В. за годы его творческой деятельности. В апреле 1924 по приглашению Латвийского университета он с огромным успехом выступил в Риге с лекциями. Однако от предложения занять университетскую кафедру химии он отказался. В том же году В. отклонил два лестных приглашения вернуться в СССР и занять на выбор: кафедру Ленинградского университета или пост руководителя химической секции в Институте экспериментальной медицины в Ленинграде.
      В Советской России один за другим выходили переводы книг В.: "Теории растворов в их исторической последовательности" (1921); "Из истории химических открытий" (1925); "Прошлое и настоящее стереохимии" (1926). В 1934 В. посетил СССР, приняв участие в проходившем в сентябре в Ленинграде 7-м юбилейном Менделеевском съезде, посвященном 100-летию Д.Менделеева, при этом он был руководителем немецкой делегации. Год от года рос международный авторитет В., что нашло выражение в избрании его иностранным почетным членом АН СССР (1927), иностранным членом Шведской королевской Академии наук (1928), членом немецкой Академии естествоиспытателей "Леопольдина" (1931), почетным членом Академии наук Финляндии (1932); он был удостоен степени почетного доктора Мадридского университета (1934) и мн. др. академий, университетов и научных обществ. В. был желанным гостем международных конгрессов и симпозиумов. Его авторитет ученого был так высок, что нацистское правительство не решалось препятствовать его многочисленным заграничным поездкам и подвергнуть преследованиям за отказ публиковать материалы, враждебные СССР. В 1941 вышел в свет фундаментальный труд В., посвященный истории органической химии.
      Во время бомбардировки Ростока анг. ской авиацией весной 1942 одна из за тельных бомб упала на дом В. и сожгла его. счастливой случайности супруги Вальдены в момент прятались от налетов в подвале у сосе дей, но огнем была уничтожена уникальная библиотека В., насчитывавшая более 10 томов раритетных изданий, которые он собирал всю свою жизнь, коллекция картин, а также научная переписка с Оствальдом (с которым их связывала более чем 40-летняя дружба), С.Аррениусом, У.Рамзаем, Д.Менделеевым и др. дающимися учеными. Удрученные потерями оставшиеся без крова, супруги Вальдены в апреле 1942 перебрались в Берлин, где около года прожили в гостинице для приезжающих ученых ("Дом Гарнака"). Весной 1943 начались бомбардировки Берлина, во время одной них В. был ранен осколками стекла, состояние его здоровья резко ухудшилось, начались серь езные сердечные приступы. В марте 1943 супруги перебрались во Франкфурт-на-Майне, где В. получил место приглашенного профессора по истории химии в местном университете. Здесь он встретил свое 80-летие. Окончание войны застало В. во французской зоне оккупа ции без всяких средств к существованию, по-скольку Ростокский университет, который вы-сылал ему ежемесячную пенсию, оказался в советской зоне оккупации. В отчаянии В. обра тился в Президиум АН СССР с просьбой вос становить его членство в Академии и оказать материальное содействие, но ходатайство оста лось без ответа. С огромными трудностями чету Вальденов удалось поместить в лечебницу-пансионат в маленьком городке Гаммертинген близ Тюбингена на средства, собранные немец-кими химиками, которые сами оказались в бедственном положении. Лишь в 1947 В. смог получить место приглашенного профессора по истории химии в Тюбингенском университете, где он наездами читал лекции, постоянно проживая в пансионате в Гаммертингене до самой смерти. Его последняя лекция состоялась в Тюбингене 23.7.1953. Супруги Вальдены жили очень скромно, поскольку выплата пенсии возобновилась лишь в 1955. До тех пор престарелый профессор подрабатывал написанием статей в немецких и зарубежных журналах. Большую часть времени он посвящал подготовке "Хронологических таблиц к истории химии с древнейших времен до современности", увидевших свет в Берлине в 1952. В. скрашивал свое одиночество написанием мемуаров; завершил их в 1953, но завещал опубликовать только после своей смерти. Мемуары "Дороги и приюты. Моя жизнь" были опубликованы в ФРГ лишь в 1974. В. скончался в возрасте 93 лет и был похоронен на кладбище Бергфридгоф в Тюбингене.
      Соч.: Наука и жизнь, ч. 1-3. Пг., 1918-23; Из истории химических открытий. Л., 1925; Wege und Herbergen. Mem Leben. Wiesbaden, 1974.
      Лит.: Волков В.А., Раскин Н.М., Страдынь Я.П. Новые материалы к биографии П.И.Вальдена // Изв. Акад. наук Латв. ССР, 1987, № 9; Страдынь Я.П., Соловьев Ю.И. Павел Иванович (Пауль) Вальден: 1863-1957. М., 1988.
     
      В.Волков
     
      ВАННОВСКИЙ Александр Алексеевич (11.9.1874, Чернь, Московской губ. - 16.12.1967, Токио) - литератор. Отец - выходец из тамбовского села Ваново (отсюда и фамилия), был офицером. Мать (урожд. Дура-сова) - дочь помещика Саратовской губернии. Детство мальчика проходило в Туле, где отец занимал должность старшего адъютанта при начальнике гарнизона. В 1884 родители отдали В. в 3-й московский кадетский корпус на казенное содержание. Занятия ему давались легко, особенно математика и физика, и в старших классах он склонялся к карьере инженера. После окончания кадетского корпуса (1893) В., отбыв воинскую повинность на Военно-училищных курсах Киевского пехотного юнкерского училища, в звании подпоручика вышел в запас и в 1896 поступил в Московское техническое училище. В училище лекции по политической экономии читал С.Булгаков. "Мне улыбалась техническая карьера, - писал в своих воспоминаниях В., - но чисто моральные побуждения толкали меня в революцию, марксистскую основу которой развивал нам Булгаков в своих блестящих лекциях". Еще до поступления в училище В. несколько месяцев посещал кружок по самообразованию, существовавший при Московском университете, - один из первых марксистских кружков в России. Но решающее влияние на политические взгляды В. оказал его старший брат В.Ванновский, имевший к этому времени революционный стаж. Через Александра он создал в Техническом училище социал-демократический кружок, из которого в 1897 возник Московский Союз борьбы за освобождение рабочего класса. Делегатом от него на учредительный съезд социал-демократической партии в Минске в 1898 поехал В. Вскоре он, как и другие участники съезда, был арестован и после 14 месяцев заключения в Таганской тюрьме получил по приговору 3-летнюю ссылку в Вологодскую губернию.
      Здесь он познакомился с эсером Б.Савинковым, подружился с социал-демократом А.Богдановым. Особенное же значение имело для В. знакомство с Н.Бердяевым, к которому он всю жизнь питал глубочайшее уважение. Ссылку В. отбывал в Сольвычегодске, где вместе с другими ссыльными и своей женой, Верой Владимировной Яковенко, строил планы продолжения революционной деятельности; создал социал-демократическую группу "Воля". Они нелегально переправили из-за границы печатную машину и шрифты и организовали тайную типографию сначала в Рыбинске, а потом в Ярославле. Вернувшись из ссылки, В. вошел в социал-демократический комитет Ярославля. Типография перепечатывала "Искру" и "Рабочее дело". После 2-го съезда РСДРП "Воля" вошла в северный комитет партии, но в 1903 группа В. была арестована. После двух лет заключения в ярославской тюрьме в июне 1905 он был освобожден; принимал активное участие в Киевском и Московском вооруженных восстаниях.
      После поражения революции перешел на нелегальное положение; написал ряд брошюр: "Стачечная революция 1905 г." (изд. в 1917), "Тактика уличного боя", "Тактика милиции" и статью "О подготовке к вооруженному восстанию" (Пролетарий, 1906, № 11). В. стоял на позиции меньшевиков, хотя во многих вопросах был близок к большевизму. В 1907 В. познакомился с Лениным, обсуждал с ним задачи Военно-технического бюро, где В. играл активную роль. Но подспудно в нем зрел духовный перелом. В. вспоминал: "После 1905 года, когда потухли огни национальной революции, у меня начали возникать сомнения в целесообразности социал-демократической программы и, вообще, в правильности материалистического понимания истории, выдвинутого Марксом. Я стал склоняться к мысли, что истинный социализм требует духовного обновления человечества, в силу чего классовая борьба должна быть соединена с борьбой за личность, способную творить новую, более совершенную культуру". В. начал искать в литературе идеального героя и остановился на Гамлете, видя в нем высокий гуманизм, который считал основой человеческой личности. Одновременно он обратился к Христу. Увлекшись философией, литературой, а также психологией (он много читал Фрейда), В. вышел из партии, отошел от всякой политической деятельности. Заработок на жизнь ему давало его техническое образование. Некоторое время он работал от Переселенческого управления в Томском уезде.
      С началом 1-й мировой войны В. добился отправки на фронт. В чине подпоручика он был прикомандирован к главной радиостанции при штабе главнокомандующего армиями Западного фронта. За смелость был награжден орденом Св.Анны 3-й степени с мечами и бантом.
      В 1916 В. командировали в Петроград в Офицерскую электротехническую школу для прохождения ускоренного курса по радиотелеграфу, а по ее окончании предложили следовать на Восток, в Хабаровск, для продолжения службы на военной радиостанции в должности ее начальника. Однако революции 1917 нарушили все планы.
      В 1918 В. был в Петрограде на офицерском съезде как делегат от Приморского военного округа. Он мог бы возобновить знакомство с Лениным, но, как он сам писал, "между нами была уже пропасть". Помимо мировоззренческих позиций, их разделяли и политические - В. не мог принять Брестского мира. Во время наездов в Москву В. бывал у Бердяевых, участвовал в литературных вечерах. Его все больше увлекала история христианства. В. верил, что социальные проблемы не могут быть разрешены "путем длительной Варфоломеевской ночи", что спасение России - в духовном возрождении и единстве.
      В 1919 В. серьезно заболел нервным расстройством, был признан "совершенно неспособным к воинской службе". Врачи рекомендовали морские купания и предложили поехать на два месяца в Японию. Он поселился в Иокогаме. Там жило много русских, поэтому у него не возникало трудностей с языком.
      После падения Колчака В. принял тяжелое для него решение остаться в Японии. Несмотря на мучительную тоску по родине, он вместе с тем чувствовал, по собственному признанию, что "как будто приехал на новую родину, дальнюю родину своего духа". Своей миссией отныне он считал написание книги, которая помогла бы людям духовно очиститься. По приглашению профессора Катаками он занял место преподавателя русского языка и литературы в университете Васэда. Служба в университете обеспечила ему безбедное существование. Впервые за много лет у него появилось время и возможность для размышлений, литературных занятий, умственного труда.
      Литературные интересы В. были весьма широки. Немного обжившись в Японии, он начал изучать (с помощью замечательного знатока японского языка М.Григорьева) японскую литературу, древние мифы, предания и т.н. жанр "кайдан" - рассказы о привидениях: в них В. привлек древнейший мотив о загробной мести, встречающийся у русских и европейских романтиков; он решил заняться сравнительным изучением японских и европейских "страшных рассказов". Но вскоре В. и Григорьев перешли к "Кодзики" (японский литературный памятник, повествующий о рождении японской земли и становлении государства) - началу начал японской литературы. Они пытались найти в "Кодзики" объединяющее начало, чтобы по нять японский миф как единое целое. В то время им пришлось признать свою попытку не удачной. Разгадка появилась позднее, когда В. пришло в голову проанализировать "Кодзики" с точки роли вулканологии. Он объездил са мые значительные вулканы, совершал пешие восхождения. Свою теорию он изложил в ра боте "Вулканы и солнце. Новый взгляд на фологию "Кодзики" (1941; изд, в 1955 на япон. яз.; в 1960 - на англ. яз.).
      Со времени приезда в Японию В. не оставлял свою работу о Гамлете. В 1962 на английском языке вышла его книга "Путь Иисуса от юдаизма к христианству в понимании Шекспира. Разыскание скрытого иудейского сюжета) трагедии "Гамлет". В ней В. высказал убеждение, что Шекспир при написании "Гамлета" пользовался иудейскими источниками - книга-ми Иосифа Флавия о царствовании Ирода Ве ликого и его преемников, где описывалась история, сходная с историей Гамлета. В. доказывал, что действие трагедии происходит в Иерусалиме. В книге В. выдвигал гипотезу, что принц Гамлет является религиозным реформатором: от языческих представлений, что месть убийце облегчает участь страдающей души жертвы и от иудейской морали "Око за око" он переходит к христианской заповеди "Не убий". В. считал, что Дух отца Гамлета, явление которого многие критики рассматривали только как театральный прием, на самом деле задуман как антитеза к образу короля, и именно он ру-ководит поступками Гамлета. И колебания Гам- лета, когда он все время, коря себя, отклады- вал месть, сам не понимая почему, в действи- тельности отражали внутреннюю работу его души под влиянием Духа, внушающего ему, что важно не убийство врага, а пробуждение в его душе совести. По мнению В., Дух - это Логос, Божественное слово, вселившееся в Гамлета и руководящее его действиями.
      Этот тезис - не убийство врага, а пробуждение в нем совести - звучит во многих работах В. В своей статье "Новые данные о влиянии Шекспира на Пушкина. (Загадка мести за душу)", опубликованной в сборнике "Изучение иностранных литератур" университета Васэда, он находит аналогии в действиях героев шекспировского "Гамлета" и пушкинского "Выстрела". Гамлет во время представления "Гонзаго" вместо того, чтобы убить короля, предается бурному восторгу, т.к., по словам В., "поймал совесть короля". Сильвио признается, что во время дуэли "подобно Гамлету выявляет ценное в душе противника, рискуя при этом своей жизнью".
      В 1965 в Токио на русском языке вышла "главная книга" В. "Третий Завет и Апокалипсис. Новые данные о жизни, личности и учении Спасителя мира", посвященная "светлой памяти друга и учителя Николая Бердяева". В книге В. пришел к выводу, что не Апокалипсис вышел из Евангелия, а Евангелие из Апокалипсиса. И раз "Откровение предшествует земному служению Христа, то Созерцателем видений был не апостол Иоанн, а сам Спаситель мира". "Апокалипсис, - утверждал автор, - это видения будущего Спасителя, пережитые им в процессе воплощения в него Духа Божия". Высказав эту догадку, В. через анализ Откровения пытался понять личность его автора, Иисуса Христа. По его мнению, Созерцатель видений был поэт, сила и яркость образов указывали на его молодость. Конструкция Откровения та же, что и в греческой драме "Орестея" - отсюда вывод, что автором Апокалипсиса мог быть только тот, кто хорошо знал и иудейскую религию, и греческий театр, т.е. человек, вышедший из эллино-иудейской семьи. Далее В. делал предположение, что Созерцатель вырос в богатой семье - он часто употребляет названия драгоценных камней, к которым, видимо, привык с детства. Он получил блестящее по своему времени образование - прекрасно владел астрономией, математикой. Совершенно неожиданно трактовал В. 8-ю и 9-ю главы Откровения. Хорошо изучивший вулканы и бывший сам свидетелем извержений, он увидел в этих фантастических картинах описание извержений. Проштудировав материал о действовавших в то время вулканах, В. выяснил, что они расположены на пути из Палестины и Александрии в Рим. Это дало ему основание утверждать, что Созерцатель был в вечном городе, возможно, видел в театре исполнение "Орестеи", оказавшей такое большое влияние на его видения. И, вероятно, слушал философские разговоры, обогатившие его знания. Итак, по гипотезе автора, Созерцатель видений до какого-то времени жил обычной жизнью человека своего сословия. Вероятно, он любил - ведь только любящий может так поэтично описать жену, облаченную в солнце и в венце из 12 звезд. Но после того, как ему явились видения, открывшие его предназначение, он порывает со своей семьей, возлюбленной, как Гамлет с Офелией, и принимает имя Иисуса Христа. Вероятно, у него явилась потребность где-нибудь в тиши вести свое служение и подготовиться к своему подвигу. Он удаляется в Назарет, входит как приемный сын в семью плотника Иосифа. Пережив воплощение в него Логоса, Слова Божьего, Созерцатель видений превратился из человека в Богочеловека и создал новый христианский мир. Изучение Апокалипсиса позволило В. сделать свой главный вывод, что человек должен повести борьбу со зверем в себе и что возрождение России возможно только через обновленное христианство.
      Образы Апокалипсиса постоянно присутствовали в статьях В. Он печатал материалы о своей революционной деятельности, мечтал завершить автобиографический труд - путь "От Маркса к Шекспиру и от Шекспира к Христу". В своих работах он постоянно размышлял о том, почему гуманнейшие идеи революционеров, свято веривших, что революция делается во имя освобождения и счастья народа, на деле обернулись трагедией. Ключ к несчастиям России он видел в нарушении естественного хода событий, в отступлении от христианских начал. И пути спасения он видел в возвращении к этим вечным истинам.
      В. внимательно следил за всем, что происходило на его родине. Победа над гитлеризмом всколыхнула его патриотические чувства, а 20-й съезд КПСС вселил надежду на поворот к лучшему. Его очень тянуло в Россию. В середине 1950-х он получил предложение вернуться, но, чтобы доказать свою лояльность, он должен был написать статью о прислужничестве русской эмиграции японскому милитаризму; это условие В. посчитал неприемлемым. В последние годы жизни у него наладилась переписка с родными - это стало большой радостью в его одинокой жизни. В. похоронен на токийском кладбище Такао-рэйан.
     
      И.Кожевникова.
     
      ВАРШАВСКИЙ Владимир Сергеевич (1906, Москва - 22.2.1978, Женева) - писатель, литературный критик. Сын журналиста, присяжного поверенного. В 1918 семья переехала в Крым, в 1920 - в Чехословакию. Учился в Москве, Киеве, Константинополе, Тшебове, Праге, где закончил гимназию и Русский юридический факультет Пражского университета. В 1926 уехал в Париж; поступил в Сорбонну и в течение нескольких лет изучал философию и литературу. Первый рассказ, "Шум шагов Франсуа Виллона", опубликовал в журнале "Воля России" (1929, № 7), - своего рода пролог ко всему последующему творчеству писателя как выразителя мировоззрения т.н. "незамеченного поколения", детей русских эмигрантов "первой волны"; тема рассказа - страх одиночества. В статье "О прозе "младших" эмигрантских писателей" (СЗ, 1936, № 61) В. писал о литературе своего поколения как о "чахлой, растущей без воздуха, нерасцветающей прозе, и тем не менее, может быть, ближе "относящейся к делу", больше открывающей бесконечно печальный опыт эмигрантской жизни - одиночество, чем все еще прекрасное, но как бы дореволюционное творчество "старших писателей", уходящее корнями в то время, когда душа русского мира не была еще так глубоко и трагически расколота на две противоположные, кажущиеся непримиримыми тенденции". В. - участник альманаха "Круг", сотрудник журнала "Числа" (1930-34) и др.
      В 1939 В. вступил в ряды французской армии. Участвовал в Сопротивлении, объединившем эмигрантскую молодежь из часто враждовавших до войны группировок. Был в немецком плену, освобожден войсками союзников, награжден медалью. В предисловии к книге В. "Родословная большевизма" А.Шмеман писал о его мужестве, "с которым в июле 1940 г. он, рядовой разгромленной французской армии, почти в одиночку, на протяжении нескольких дней, в обреченной крепости сдерживал мощный натиск немцев". Книга "Семь лет" (Париж, 1950) раскрывает переживания автора, участника 2-й мировой войны.
      В 1950 В. переселился в США. Здесь вышла в свет его программная книга "Незамеченное поколение" (Нью-Йорк, 1956) - "опыт рассуждения о судьбе эмигрантских сыновей", особенно тех из них, "кто при более благоприятных условиях могли бы стать продолжателями "ордена" русской интеллигенции". Об этом "ордене" он писал: "Немногочисленные, но активные группы кадетов, эсэров и меньшевиков... издавали главные эмигрантские газеты и журналы, и их публицистика и дискуссии занимали авансцену эмигрантской общественной жизни. Но по-настоящему, эти остатки демократической и социалистической интеллигенции не имели влияния и были окружены враждой огромного большинства эмигрантов, которые возлагали на "орден" ответственность за российскую катастрофу". Младшие эмигранты "еще помнят Россию и на чужбине чувствуют себя изгнанниками. В этом их отличие от последующих эмигрантских поколений. Но воспоминаний о России у них слишком мало, чтобы ими можно было жить. В этом их отличие от поколений старших. Зато есть в их судьбе сходство с судьбою всех "лишних людей" русского прошлого, всех "потерянных поколений Европы и Америки". В. давал характеристику всем заметным идейным группировкам, сыгравшим хотя бы мимолетную роль в духовном самоопределении младшего поколения русских эмигрантов.
      Глава книги В., посвященная характеристике русского литературного Монпарнаса, демонстрировала обреченность людей "незамеченного поколения". Вместе с тем В. отмечал свойственные им героические черты, способность претворять слова в дело, жертвовать своей жизнью, если это окажется необходимым. В. раскрыл роль, сыгранную ими во время 2-й мировой войны: "Мелькают слова: убит, скончался от ран, расстрелян немцами, добит штыками, посмертно награжден Военной медалью, Воен ным Крестом с пальмами, доброволец, партизан, волонтер, перешел к генералу де Голлю, погиб в Резистансе, убит в рядах Свободной Франции..." 6-я глава книги - как бы мемориал "незамеченного поколения": В. приводит список погибших в Сопротивлении молодых лю-дей, среди которых расстрелянные, геройски встретившие смерть Б.Вильде, А.Левицкий, свя- щенник о.Дмитрий Клепинин, княгиня В.Обо-ленская и мн. др.
      В книге "Ожидание" (Париж, 1972) переработаны и собраны публикации В. в разных эмигрантских журналах за последние 20 лет, Лирический герой автора Владимир Гуськов говорит: "Я был уверен, мир имеет доброе значение. Только с годами подсказываемые разумом сомнения разрушили мое первоначальное безотчетное в этом убеждение. Но, оглядываясь теперь на мою жизнь, я вижу, что мое сознание, моя жизнь, моя душа всегда стремились это убеждение восстановить".
      Последняя незавершенная книга В. "Родословная большевизма" (Париж, 1982). В ней - размышления писателя о судьбе России, ее истории, опасения за ее будущее. В. был убежден в том, что "...истоки советского империализма нужно искать не в русской истории и не в особом мессианизме русского народа, а в марксистском эсхатологическом мифе мировой революции". Он утверждал, что Ленин и Маркс во всем идентичны: "при чтении перестаешь различать, где Маркс, где Энгельс, где Ленин. Образы трех угодников сливаются. Тот же ход мыслей, тот же строй чувств, тот же стиль, то педантически наукообразный, то площадной, та же бешеная ярость в полемике, то же неколебимое убеждение, что прогресс не может совершаться без насилия и кровавых человеческих жертв и что, как бы ужасны ни были эти жертвы, на них нужно идти".
      Соч.: Несколько рассуждений об Андрэ Жиде и эмигрантском молодом человеке // Числа, 1930/31, № 4; О "герое" эмигрантской молодой литературы // Там же, 1932, № 6; О Поплавском и Набокове // Опыты, 1955, № 4.
      Лит.: Зеньковский В.В. По поводу кн. В.С.Варшавского "Незамеченное поколение" // Вест. РСХД, 1956, № 42; Карпович М.М. Рец. на: "Незамеченное поколение" // Опыты, 1956, № 6; Иваск Ю. Рец. на: "Ожидание" // НЖ, 1972, № 109; Фотиев К.В. В.С.Варшавский // НЖ, 1978, № 131; Шмеман А. Ожидание: Памяти В.С.Варшавского // Континент, 1978, № 16; Яновский B.C. Поля Елисейские. СПб., 1993.
     
      Е.Цурганова
     
      ВАСИЛЬЕВ Александр Александрович (22.9.1867, Петербург - 29.5.1953, Вашингтон) - историк. Отец - Александр Степанович В., подполковник, начальник крепостной команды Петропавловской крепости, последняя его должность - воинский начальник в городе Сычевка Смоленской губернии. Мать - Ольга Александровна Челпанова - из купеческой семьи. В 1887 В. с золотой медалью окончил 1-ю классическую гимназию в Петербурге и поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, где под руководством В.Васильевского приступил к изучению истории Византии; одновременно занимался на восточном факультете под руководством В.Розена арабским языком. "Васильев-ский и барон Розен сделали мою жизнь", - воспоминал В. В студенческие годы В. подружился с М.Ростовцевым. По окончании в 1892 университета был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию; три года работал преподавателем латинского языка в 1-й классической гимназии. Первый научный труд - рецензию на "Житие Феодора, архиепископа Эдесскаго" - опубликовал в 1893 (Журн. Мин-ва народ, просвещ., ч. 286). В 1897 направлен в заграничную научную командировку. В Париже в Школе живых восточных языков и в Сорбонне изучал арабский, турецкий и эфиопский языки, собрал в библиотеках Парижа, Лондона и Вены материал для магистерской диссертации. Защитил ее в 1898 ("Византия и арабы. Политические отношения Византии и арабов за время Аморийской династии". СПб., 1900). С января 1899 стажер в Русском археологическом институте в Константинополе; посетил Грецию, участвовал вместе с Б.Фарма-ковским и П.Милюковым в раскопках в Македонии. Третий год командировки провел в Западной Европе. Продолжением магистерской диссертации явилась защищенная им в 1902 докторская диссертация ("Византия и арабы. Политические отношения Византии и арабов за время Македонской династии (867-959)". СПб., 1902). В том же году совершил поездку на Синайский полустров. Кроме преподавания в гимназии, читал в качестве приват-доцента лекции по истории Византии в Петербургском университете. В 1904-12 - профессор Юрьевского университета и преподаватель средневековой истории в женском педагогическом институте в Петербурге, в 1912-22 - профессор и декан этого института, в 1917-25 - профессор Петроградского университета. Автор общего курса истории Византии ("Лекции по истории Византии", т. 1-3. Пг., 1917-25). Неоднократно представлял русскую науку за границей: в 1905 - в Алжире на международном конгрессе ориенталистов, в 1906 - в Австралии на торжествах по случаю 50-летия Мельбурнского университета, в 1910 - в Буэнос-Айресе на 17-м международном конгрессе американистов, в 1912 - в Афинах на международном археологическом конгрессе. В 1919 избран членом-корреспондентом Российской Академии наук. В 1920-22 председатель Академии истории материальной культуры; пытался восстановить Русский археологический институт. Политической деятельностью не занимался. Летом 1924 выехал в Германию и Францию; в Париже встретился с Ростовцевым, который предложил В. занять его место в Вискон-синском университете, и 15.9.1925 В. переехал в США, в Мэдисон, где занимал до 1938 кафедру древней истории Висконсинского университета, положив начало американскому византиноведению. Основные труды В. посвящены истории Византии, Трапезунда, арабского мира и славянских народов. Неоднократно перерабатывал и расширял курс истории Византии (1-е англ. изд. в 1928-29; последнее прижизненное - 1952). Автор монографий "Готы в Крыму" (1936), "Нападение руссов (норма-нов) на Константинополь в 860 году", "Юстин Первый" и др. В 1935-36 читал лекции в Колумбийском университете, в 1934 участвовал в 4-м Византологическом съезде в Софии, с 1936 почетный председатель Института им. Н.Кондакова. В 1934 был избран членом Югославской Академии наук, а в 1936 - Американской Академии Средневековья (Mediaeval Academy of America) в Кембридже (шт. Массачусетс).
      В 1938 вышел в отставку, но продолжал участвовать в университетской общественной жизни. В 1944 был приглашен научным сотрудником в Византийский институт Гарвардского университета в Думбартон Оке (Вашингтон), в 1948 стал Scholar-Emeritus в этом институте. Как вспоминали работавшие с ним ученые, В. был "любим всеми, старыми и молодыми и до конца оставался наиболее яркой личностью в группе. Он передавал свою обширную эрудицию с большой легкостью и простотой и был всегда великодушен в признании качеств других ученых".
      Умер после возвращения с Византийского конгресса в Салониках, на котором был избран почетным президентом конгресса. Среди учеников В. - М.Андреева, А.Вишнякова, Е.Скржинская, Дж.Шнейдер, Х.Рэмсей и др. Библиография работ В. насчитывает 168 названий.
      Кроме научных занятий, В. увлекался музыкой; еще в России, будучи студентом университета, учился в течение года в Петербургской консерватории. "По его собственным словам, музыку он любил больше, чем науку", - утверждал Г.Вернадский. Другой его страстью были путешествия. Как писал М.Карпович, "всю свою жизнь он был неутомимым путешественником и, помимо европейских стран и Ближнего Востока, побывал и в таких частях света, куда русские туристы обычно не ездили - до Австралии включительно. Из русских эмигрантов, с которыми мне пришлось встретиться в Америке, он был кажется единственным, успевшим съездить из любознательности на Аляску, и притом даже два раза".
      Лит.: Вернадский Г. А.А.Васильев (К семидесятилетию его) // Сб. статей по археологии и византиноведению, издаваемый семинарием им. Н.П.Кондакова. Прага, 1938, т. 10; Gregoire H. Alexandre Alexandrovich Vasiliew // Byzantion, 1952, т.ХХП; Карпович М. М.И.Ростовцев и А.А.Васильев // НЖ, 1953, № 24; Медведев И.П. Васильев А.А. / Славяноведение в дореволюционной России. Библиография, словарь. М., 1979; Басаргина Е.Ю. А.А.Васильев и русский археологический институт в Константинополе / Российские ученые и инженеры в эмиграции. М., 1993.
      Ю.Дойков
     
      ВАСИЛЬЕВ Николай Илларионович (23.10.1875, Полтава - 4.9.1930, Белград) - агрохимик. По окончании полтавской гимназии В. поступил в Ново-Александрийский институт сельского хозяйства и лесоводства. После окончания его (1897) был командирован за границу для подготовки к профессорскому званию. С 1898 В. в течение четырех семестров посещал курс лекций в Цюрихском университете и работал в лаборатории агрохимии у профессора Эрнста Шульца. В 1899-1900 В. изучал организацию сельского хозяйства в Западной Европе. С этой целью посетил опытные сельскохозяйственные станции Франции, Германии, Италии, Австро-Венгрии. Вернувшись в Россию, В. начал работать в должности ассистента на кафедре общего земледелия Киевского политехнического института. В 1909 В. сдал магистерские экзамены по агрономии в Новороссийском университете, после чего был приглашен читать курс агрономии в должности ассистента в университетет Св.Владимира в Киеве; совмещал педагогическую деятельность в университете с работой в Киевском политехническом институте.
      В течение 1900-13 В. заведовал опытной сельскохозяйственной станцией при Политехническом институте; опубликовал ряд работ по синтезу и регенерации белковых веществ в растениях. В 1911 В. защитил в Новороссийском университете магистерскую диссертацию "Образование белковых веществ в созревающих семенах" (опубл. Киев, 1911). В 1913 работал в лаборатории профессора Бонньера в Парижском университете. По возвращении в Россию в январе 1914 В. был назначен экстраординарным профессором (в сент. 1914 - ординарным профессором) агрономии Донского политехнического института в Новочеркасске, В 1916 был избран ординарным профессором Донского сельскохозяйственного института; читал курс по агрономической химии и общему земледелию; избран помощником директора института.
      При Донском политехническом институте организовал опытную сельскохозяйственную станцию (1914-15), где под его руководством проводились исследования по изучению почв Донского края, выращивались засухоустойчивые сорта южных пшениц.
      В 1920 В. эмигрировал в Югославию; бш назначен профессором сельскохозяйственного факультета Белградского университета по кафедре агрономической химии; в 1924 получил должность экстраординарного профессора этого же факультета, на которой оставался до конца своей жизни. В. активно включился в организацию агрономической лаборатории и Агрономического института Белградского университета; опубликовал ряд работ по химическим свойствам почв Югославии. В 1924 он около полугода работал в Институте Пастера у профессора С.Виноградского, изучая проблему механизма фиксации атмосферного азота почвенными микроорганизмами.
      В Югославии В. принимал активное участие в научной и культурной жизни российского зарубежья, состоял членом многочисленных местных научных и творческих объединений: Русской академической группы; Русского научного института, Общества русских агрономов, Общества Русских литераторов и журналистов; выступал с докладами на Русском агрономическом съезде ("Современные проблемы удобрений в хозяйствах Западной Европы и России"), состоявшемся в Праге в 1924; а также с докладами "Фиксация атмосферного азота почвами Югославии", "Почвы Полового Поля в Герцеговине, их состав и плодородие" - на 4-м съезде Русских академических организаций за границей, проходившем в Белграде в 1928.
      В. скончался осенью 1930 после продолжительной и мучительной болезни в возрасте 55 лет. В некрологе, опубликованном в "Записках Русского научного института в Белграде" в 1931, Г.Злокович писал: "Н.И.Васильев оставил после себя немалое научно-литературное наследство, частью еще неопубликованное. Его научные работы касались вопросов химии и физиологии растений, общего и частного земледелия, учения об удобрениях, фиксации атмосферного азота почвами, химии и плодородия почв. Смерть застала Николая Илларионовича накануне открывающихся новых возможностей проявить свою научную подготовку и организаторский опыт".
      Лит.: Зап. Рус. науч. ин-та в Белграде, 1931, вып. 4.
     
      Т. Ульянкина
     
      ВАТТЕР Михаил (3.8.1899, Рига - ?) - специалист по новым материалам и технологиям. В 1915 вместе с родными эвакуировался вглубь России, в следующем году поступил в Рижский политехнический институт, эвакуированный в Иваново-Вознесенск. Вскоре перевелся в Московское высшее техническое училище, был учеником профессора Н.Жуковского, для пропаганды научных достижений которого впоследствии много сделал в эмиграции. Будучи студентом, летал на самолетах пассажиром и механиком. В 1919 В. переехал из Москвы в Киев, где продолжал учебу в Политехническом институте.
      В 1920 эмигрировал в Италию, закончил Туринский политехнический институт и прослушал дополнительный курс по проектированию летательных аппаратов. С дипломами доктора и авиационного инженера В. переехал в 1921 в США и поступил на работу в отдел аэродинамики фирмы "Curtis Aeroplane &; Motors". Через два года он был приглашен на должность главного конструктора в фирму "Chance Volight" на Лонг-Айленде, где руководил разработкой и испытаниями очень удачных многоцелевых самолетов-бипланов "Корсар" 02U, 03U и XO4U, в больших количествах поставлявшихся в 20-х - 30-х в вооруженные силы США и др. стран. По совместительству работал техническим редактором журнала "Aero Digest", опубликовал ряд статей по аэродинамике и конструкции самолетов. С самого начала конструкторской деятельности лично участвовал в летных испытаниях своих самолетов, получил права пилота.
      В 1931 основал на Лонг-Айленде собственную фирму "Warrior Engineering" для производства цельнометаллических военных самолетов собственной конструкции, однако наступивший в США период "великой депрессии" помешал В. добиться коммерческого успеха. Через два года он уехал в Мексику, где по приглашению правительства этой страны построил самолет MWT-1 для предполагавшегося сверхдальнего перелета через Атлантику (перелет не состоялся из-за "типичных латиноамериканских событий"). Возвратившись в США, В. поступил в фирму "Uppercu-Bumelli Aircraft" (шт. Нью-Джерси), участвовал в разработке оригинальных самолетов с несущим фюзеляжем. В 1935 перешел работать ведущим конструктором в фирму "Glenn Martin" в Балтиморе, где к тому времени уже работала большая группа русских инженеров-эмигрантов. В. принял участие в доводке бомбардировщика Мартин В-10 и разработке сверхтяжелой летающей лодки Мартин 170 "Марс", но главным результатом его деятельности стала знаменитая летающая лодка Мартин 162 "Маринер" - лучшая машина своего класса в авиации ВМФ США в годы 2-й мировой войны (В. был ведущим конструктором по разработке "Маринера"), Вскоре после первого полета летающей лодки В. пригласили на должность главного конструктора расположенного в Филадельфии авиационного отделения фирмы "Budd"; здесь он проработал 22 года. С началом войны руководство фирмы решило наладить производство самолетов, используя дешевую и хорошо налаженную технологию вагоностроения. В. прекрасно справился с задачей и построил в 1943 десантно-транспортный самолет "Budd" RB-1 "Конестога". Самолет был запущен в серийное производство, но окончание войны ограничило их выпуск.
      После войны руководство фирмы "Budd" закрыло авиационное отделение. В. получил должность управляющего научными исследованиями. Он занимался освоением новых материалов и технологий применительно к транспортному машиностроению, внедрял в этой отрасли промышленности методы научных исследований, принятые в авиации. Благодаря В. фирме "Budd" удалось нарушить монополию знаменитой компании "Пульман" в производстве железнодорожных пассажирских вагонов, внести большой вклад в повышение безопасности и комфорта автомобильного транспорта. В. был одним из пионеров разработки научных методов управления и планирования производства, организации труда, внедрения автоматизации технологических процессов. Во 2-й половине 50-х В. активно занимался разработкой новых конструкционных материалов и технологий - эта проблема становилась первостепенной для аэрокосмической промышленности США в связи с освоением новой высокоскоростной и высотной техники. По его настоянию фирма "Budd" возобновила сотрудничество с аэрокосмической промышленностью. Для самолетов и ракет были разработаны изделия из новых сортов высокопрочных сталей, титана и "сандвиче-вых" конструкций. Деятельность в данной области В. продолжал и после выхода в 1961 на пенсию. Он был приглашен старшим научным сотрудником в Институт оборонных исследований США в Вашингтоне, руководил там исследованиями, связанными с разработкой ракет малой, средней и большой дальности, способов их мобильного базирования, противоракетной обороны, а также планированием программы космических боевых действий.
      В. неоднократно выступал с лекциями в университетах и докладами на научных конференциях, представлял промышленность США на международных форумах, состоял членом ряда научных обществ. Ему принадлежит 121 патент в области проектирования самолетов, транспортной техники, автоматизации производства и технологии новых материалов. В. был автором более 40 публикаций, командером Национальной гвардии США.
      Соч.: Joukowski's Vortex Theory of Propellers // Aero Digest, 1930, vol. 16, № 4; Introducing the Budd RB-1 "Conestoga" // Aero Digest, 1944, May 15; Strength of Stainless Steel Structural Members as Function of Design. Philadelphia, 1950 (совм. с A.Lincoln); A New Missile Material // Missiles and Rockets, 1958, March.
      Лит.: Who's Who in Aviation. New York, 1943.
      Арх.: Арх. Нац. Аэрокосмич. музея США.
     
      В.Михеев
     
      ВЕЙДЛЕ Владимир Васильевич (1.3.1895, Петербург - 5.8.1979, Париж) - историк искусства, публицист, культуролог. Окончил реальное отделение петербургского Реформаторского училища, историко-филологический факультет Петербургского университета (1916). Юношей посещал кабаре "Бродячая собака". В 1918-20 В. - профессор Пермского университета, в 1920-24 преподаватель истории искусства в Петрограде, где в 1923 - начале 1924 часто бывал у А.Ахматовой. Осенью 1922 приезжал в Берлин; эмигрировал в июле 1924.
      В. был флегматичен по натуре, запомнился современникам "почтенным, гологоловым... веснушчатым доцентом..." (В.Яновский). В 1928 женился на Людмиле Викторовне Барановской. Конец 1920-х - 1930-е семья В. провела в бедности, которая, по словам Н.Берберовой, - "была и организованная, и плановая". Материальное положение В. изменилось к лучшему только после 2-й мировой войны, когда он начал сотрудничать в Мюнхене с радиостанциями, вещавшими на СССР.
      С 1925 В. - преподаватель, в 1932-52 профессор христианского искусства в парижском Богословском институте. В 1930-е интересовался экуменизмом; сотрудничал с Ф.Сте-пуном и Г.Федотовым в "Новом Граде". Пришел к церкви под влиянием о. С.Булгакова. Как вспоминал В.: "Я в нем любил его самого, вне всяких определений, и вместе с тем, я любил что-то, что как бы сияло мне сквозь него..., что не больно любить: излучение добра". Печатался в "Последних новостях", "Современных записках", "Возрождении" (под псевд. Н.Дашков) "Числах", "Встречах" и др. Вместе со своим товарищем по Богословскому институту К. Мочулъским работал в отделе критики газеты, а затем журнала "Звено" (Париж, 1923-28). С ок тября 1929 активный участник русско-фран цузского литературного общества, в котором наряду с французскими писателями входили философы католической ориентации: Г.Марсель, Ж.Маритен и др. 18.7.1930 В. выступили с сообщением на вечере, посвященном симво лизму, с участием русских и французских лите ратуроведов. В 1930-е начинал печататься по-французски. В 1937 - участник подборки эссе о Пушкине в "Journal de Poete", подготов ленной З.Шаховской.
      В конце 1920-х В. держался в стороне от большинства политических групп; руководство журнала "Современные записки", где он преимущественно печатался (с 1927), находило В. "скучным". В 1930-е сблизился с участниками альманаха "Круг" - издания, предпринятом И. Фондаминским и вместе с другими писателями "незамеченного поколения" (Ю.Фельзен В.Набоков, Ф.Степун, Ю.Терииано, мать Mapия и др.), часто бывал на вечерах на квартире Фондаминского; стал отчасти разделять взгляды христиан-западников. После 2-й мировой войны печатался в "Новом журнале", "Новом русском слове", "Мостах", "Вестнике РСХД". 1950-е в публицистике В. наметилась славянофильские симпатии. Характеризуя творчество В. в целом, его относили (наряду с Д.Чижевским, Н.Арсенъевым и др.) к категории эмигрантских "любомудров".
      На формирование творческого почерка В. наложили отпечаток близкие отношения с В.Ходасевичем, с которым его познакомил в марте 1922 в Петрограде поэт и переводчик Ю.Верховский. "С 1925 года до его смерти постоянно виделся с ним в Париже... Лучшего друга у меня не было..." В. принадлежит книга "Поэзия Ходасевича" - первое монографическое исследование о поэте (Париж, 1928; 100 экз. за подписью В.В.В.), выросшее из статьи в "Современных записках" (1928, № 34). В. считал Ходасевича (который в письмах Н.Берберовой называл В. "Вейдличкой") одним из самых больших русских поэтов нашего времени и одновременно мастером русской прозы: "В стихотворстве своем Ходасевич защитился от символизма Пушкиным, а также... интимностью тона, простотой реквизита и отказом от превыспренного словаря". В. защищал Ходасевича от и нападок Д.Мирского, Г.Иванова. В 1969 и 1970 навещал Н.Берберову в Принстоне.
      В. - критик-эрудит, владевший четырьмя европейскими языками, начитанный в новейшей литературе, тонко разбиравшийся в искусстве Запада XVIII-XX вв. (эссе о Пуссене, английской живописи XIX в., христианском искусстве Испании, итальянской культуре). Был лично знаком с П.Клоделем, П.Валери, Ш. Дю Босом, Т.С.Элиотом, Э.Курциусом, ЭАуэрбахом, Х.Зедльмайром. Отчасти развивал тип критики, предложенный высоко ценимым им П.Муратовым. По мнению Г.Струве, В. явился "самым ценным приобретением зарубежной литературной критики после 1925 г.".
      В. был непримирим к коммунистической власти: "И точно также, пять ли букв или четыре наклеить на живую плоть, это значит не имя ей дать, это значит украсть у ней имя. Нет, Россия не то самое, что зовется СССР. Так зовется лишь мундир, или тюрьма России". Для В. ("Задачи России". Нью-Йорк, 1956) всемирно-историческое значение России связано с Петербургом. Петербургская Россия завершила единство Европы, подвела итог развитию Запада из одного "южного" корня. Культурным следствием этого стало рождение гибкого литературного языка и стихосложения, а также появление Державина - первого русского поэта общеевропейского масштаба. По мере знакомства с Западом Россия не европеизировалась, а становилась самобытнее, проявляя заложенный еще в ее византийско-киевско-московский фундамент смысл. Источник русского своеобразия - гуманизм, основанный на милосердии, которое вытекает из христианского чувства греха, из духовного понимания красоты страдания. Напротив, европейский гуманизм под влиянием Руссо и протестантизма проникся идеей "лже-сострадательности" (основанной на рассудочной утопической мысли о социальном уничтожении страдания), "излом" которой может быть преодолен в обращении Запада к еще не осознанному им богатству российской духовности. Большевики, прервав греко-христианскую преемственность, заставили Россию обратиться к Европе "своею азиатской рожей". Исторически задача российского будущего, в которое В. не переставал верить, определялось тем, что Россия должна заново осознать себя и Россией и Европой, "это будет для всех русских, где бы они ни жили, где бы ни умерли они, возвращением на родину". Концепция литературы русского зарубежья изложена В. в статье "Традиционное и новое в русской литературе XX века", где проводилась идея об общих истоках всего лучшего, что было написано на русском языке до и после 1917: "...не было двух литератур, была одна русская литература двадцатого столетия".
      Как поэту и литературному критику В. наиболее близки поэты-"петербуржцы" Гумилев, Мандельштам, Ахматова и др. (эссе "Петербургская поэтика", 1968; "О стиходеланьи", 1960, 1970), творчество которых в начале 1910-х привело ко "второму цветенью" символизма, характеризовалось классической "простотой", преобладанием предметного значения слов над их обобщающим смыслом. В. принимал участие в многотомных изданиях О.Мандельштама, Н.Гумилева. Поэзию 2-го поколения эмиграции В. ценил не очень высоко, известен его резкий отзыв о И.Елагине. Среди прозаиков русского зарубежья выделял М.Алданова, романы которого сравнивал с произведениями P.M. дю Гара, О.Хаксли, а также И.Бунина и В.Набокова. По мнению В., высшее достижение Бунина - роман "Жизнь Арсеньева", в котором осуществлено слияние поэзии и прозы, а лирическое начало выражено сильнее, чем в стихах. Среди критиков предпочитал Г.Адамовича, К.Мочуль-ского, Ю.Иваска.
      Одна из главных тем творчества В. - судьбы искусства. Лучшее из написанного им на эту тему - культурологическое исследование "Умирание искусства: Размышления о судьбе литературного и художественного творчества" (Париж, 1937; на франц. яз.: "Les abeilles d'Aristee" (Пчелы Аристея), 1936; 2-е перераб. изд. 1954). Всякое искусство, считал В., обусловлено верой в бытие творимого. "Живые лица" в высоком искусстве - это не "типы", "собирательные гомункулы", не "техника", а постепенное проявление иррационально явившегося хужожнику образа. Замена "лица" на "тип" в культуре XIX-XX вв. превращало роман в социологический трактат, более удаленный от реальности, чем самая условная елизаветинская трагедия; человек начинал изображаться "не таким, как он есть, а лишь таким, как он является рассказчику". Крайнее проявление подмены духовного реализма "сознанием" - "Улисс" Джойса.
      Замена видения самосозерцанием - показатель нарушения равновесия между "поэзией" и "правдой" (в гётевском смысле): отрицается органическая целостность художественного произведения (всегда предшествующая его частям), творческое внимание направлено не на результат, а на самый состав творческого акта, что является знаком гордого безразличия к миру, нарциссического "идолопоклонства". Подавление творчества личностью художника рождает самоубийственное чувство покинутости в "чуждой" для автора "косности" мира. Современный художник - Гамлет - актер в трагедии, ключ к пониманию которой утрачен.
      Общий пафос книги был поддержан Ходасевичем, который еще в эссе "Кризис в поэзии" (1934) высоко отозвался о статье В. "Чистая поэзия": "Верен и прогноз Вейдле, прямо заявляющего, что европейская, в том числе русская, литература обречена гибели, если в ней, как во всей европейской культуре, не воссияет вновь свет религиозного возрождения". Отстаиванию "звукосмысла" и полемике с тезисом структурализма о том, что искусство не только дает информацию о фактах, но и не имеет отношения к смыслу, посвящена книга "Эмбриология поэзии" (Париж, 1980).
      Соч.: Мериме, Гоголь, Пушкин // Возрождение, 1931, 20 авг., № 2270; Пушкин и Европа // СЗ, 1937, № 63; Вечерний день: Отклики и очерки на западные темы. Нью-Йорк, 1952; О религиозном корне русского искусства // НЖ, 1953, № 33, 35; Les icones byzantines et russes. Milan, 1962; Рим-Париж, 1967; Зимнее солнце: Из ранних воспоминаний. Вашингтон, 1976; Статьи о русской поэзии и культуре // Вопр. лит-ры, 1990, № 7; Критические заметки: Об истолковании стихотворений, по преимуществу касающиеся трудов Р.О.Якобсона, Ю.М.Лотмана, К.Ф.Тарановского // Там же, 1992, № 1.
      Лит.: Фельзен Ю. Умирание искусства // Круг. Париж, 1937, кн. 2; о.А.Шмеман. Памяти Вейдде // Вест. РСХД, 1979, № 129; Иваск Ю. В.В.Вейдле // НЖ, 1979, № 136.
     
      В. Толмачев
     
      ВЕНГЕРОВА Зинаида Афанасьевна (6.4.1867, Свеаборг, Финляндия- 30.6.1941, Нью-Йорк) - литературный и театральный критик, переводчик. Отец, А.Венгеров - общественный деятель и управляющий банком, мать, П.Венгерова - из купеческой семьи, автор книги "Мемуары бабушки" (Берлин, 1908-10, на нем. яз.), дед по матери, И.Эпштейн, написал комментарии к Талмуду, старший брат - историк русской литературы и библиограф С.Венге-ров. Детство провела в Петербурге и Минске, где в 1881 окончила гимназию. В 1882-84 жила в Вене, изучая западноевропейскую литературу. В 1884-93 снова за границей. В Париже прослушала курс по литературе в Сорбонне, познакомилась с П.Лавровым и у него в доме с П. и Л.Лафаргами. В Лондоне занималась "вне всяких университетских программ" в библиотеке Британского музея, сблизилась с С.Кравчин-ским (Степняком), который ввел В. в круг английской либеральной интеллигенции. Путешествовала по Италии и Швейцарии. В 1889 опубликовала в журнале "Вестник Европы" первую статью "Джон Ките и его поэзия". Печаталась также в журналах "Мир Божий", "Северный вестник", "Образование" и др. журналах и газетах. Вела в "Вестнике Европы" хронику "Новости иностранной литературы" (1893-1909).
      Статьи 90-х - начала 900-х посвящены Р.Браунингу. Р.Шеридану, Д.Мередиту, Г.Ибсену, А.Додэ и др. западноевропейским писателям. По отзыву Б.Глинского (1896), они были написаны с большим знанием дела, вполне ли тературно и простым, ясным языком. По воз вращении в Россию В. продолжала общение с Н.Минским (впервые встретилась с ним в 80-х впоследствии муж В.). Вошла в кружок писате лей-символистов, группировавшихся вокруг "Северного вестника" (З.Гиппиус, Д.Мережковский, К.Бальмонт и др.). Для журнала Гиппиус "Новый путь" написала статьи о Э.Верхарне и А. де Ренье (1904). Статьи В., собранные в книгах "Литературные характеристики" (т.1 СПб., 1897; т.2. СПб., 1905; т.З. СПб., 1912) и "Английские писатели" (СПб., 1913), имели просветительную направленность и принесли ей широкую известность среди интеллигенции вместе с тем, анализируя западную литературу, В. выражала философию символизма, о котором она писала: "Символизм мне казался и про должает казаться основой модернизма, и в та ком смысле я старалась истолковывать его во всех моих работах... Под знаком символизма я воспринимаю всё лучшее, что создавало и со здает искусство и в минувшем и в настоящем", По мнению В., это лучшее - не в описании со циальной действительности, а в изображении невидимого, независимо от "официальной" принадлежности писателя к символизму. "Символизм, - писала она, - это всё, что относит ся к сущему, как знаку невоплотимого. Символист - это тот, кто не сливается с переживав мым моментом, не утопает в нем, а восприни-мает его, как искание цели, как путь".
      Писала также о русской литературе и о духе русского модернизма на французском, английском и немецком языках. Во Франции сотрудничала в "Mercure de France", была ответ ственной за хронику, посвященную русской литературе ("Lettres russes"); написала статьи о Гиппиус, Сологубе, Чехове, Достоевском и др, русских писателях. В Англии сотрудничала в "Saturday Review" (1902-03), где также вела рубрику о новых явлениях русской литературы, В 1910 опубликовала в "Fortnightly Review" статью "The Life and Death of Tolstoy" ("Жизнь и смерть Толстого"), в которой пыталась доказать принадлежность его творчества к модернистской школе. В немецком журнале "Magazin fur die Literatur des Auslands" писала о "молодой" литературе России. Автор статьи "Русский роман во Франции" (Вест. Европы, 1899),
      С 1897 переводила пьесы западных драматургов; писала о русском и зарубежном театре, о театральных новинках; философский характер носила статья В. "Об отвлеченном в театре" (Заветы, 1914). Была близка с актрисой Л.Яворской-Барятинской, создательницей "петербургского театра" и с ее мужем, журналистом и драматургом, князем В.Барятинским; была также знакома с К.Станиславским, о котором написала статью в 1897 для энциклопедии Брокгауза и Ефрона, В.Качаловым. И.Москвиным, СХКниппер, В.Комиссаржевской и Т.Щеп-киной-Куперник. Две статьи В. посвятила женщине и ее месту в современном обществе: "La femme russe" ("Русская женщина") (Revue Mondiale, 1897) и "Феминизм и женская свобода" (Образование, 1898).
      В сентябре 1921 эмигрировала, в 1921-23 жила в Берлине, в семье переводчика Луизы Флакс. О своем участии в жизни литературного Берлина писала в октябре 1921: "Я здесь уже в таком водовороте работы, точно не выезжала из Петербурга старого времени. Издается новый журнал "Вестник Западной Литературы" для России - и я очень занята, чтобы его интересно наладить". Журнал, вероятно, издавался Научно-техническим отделом издательства "Скифы"; В. написала для этого журнала статью об основателе антропософии Р.Штейне-ре и о немецком театре. В Берлине В. активно занималась редакторской и переводческой работой; была связана с издательствами "Аргонавты" и "Скифы", с советским издательством "Всемирная литература", основанным М.Горьким; редактировала газету "Голос России". Вместе с А.Белым, Н.Минским и др. писателями основала центр русской культуры - "Дом Искусств".
      В 1923 с помощью английского писателя Хью Вальполя переехала в Англию. О своей работе в Англии она писала: "Моя печаль в том, что необходимость "жить" заставляет меня отдавать значительную часть времени... на работу очень прозаическую и далекую от моих дум, т.е., пользуясь знанием языков и литературным опытом, редактировать экономические статьи, переводить с английского и на английский разный объективно экономический, осведомительный материал в здешних изданиях... А в свободные от этой работы часы я работаю "для себя" - приготовила литературные лекции о новой русской литературе, читала несколько лекций, в дальнейшем предстоят лекции в Шотландии... Уже после Рождества лекция для здешнего Шекспировского общества при университете. Тема моя "Hamlet in the mankind of Russia" ("Гамлет в русском восприятии")". В конце 20-х В. переселилась в Париж. Написанные там две работы были опубликованы в СССР: "Парижский архив князя Урусова" (Лит. наследство, 1939, № 3) - разностороннее исследование, посвященное князю Урусову и его коллекции материалов, собранных для несостоявшейся книги о Флобере, и воспоминания о встречах с младшей доченью Карла Маркса, Элеонорой Эвелинг, с которой познакомил В. в Лондоне Кравчинский.
      В 1937, после смерти Минского, она переехала в Нью-Йорк, к любимой сестре Изабелле Венгеровой, где и жила до своей кончины.
      Лит.: Bayer Thomas R. The House of the Arts and the Writers' Club. Berlin, 1921-1923 / Russian Berlin Publishers and Writers. Kratz G., Verner Z. Berlin, 1987; Rozenthal Charlotta. Modernism and Women's Liberation // Slav. Studies, 1987, № 8; Neginsky R. Zinaida Vengerova: The Aesthetik of the Incarnation of the Unincarnated (дисс.). Ann Arbor, 1991; Нежинская Ро-зина. Зинаида Венгерова и русский символизм // Revue des Etudes Slaves, 1995, Jan.
      Арх.: РГАЛИ, ф.39.
     
      P.Нежинская
     
      ВЕНГЕРОВА Изабелла Афанасьевна (17.2.1877, Минск - 7.2.1956, Нью-Йорк) - пианистка, педагог, младшая сестра З.Венгеро-вой. Музыкальное образование получила в Венской консерватории у Й.Даха. После окончания курса в 1895 В. на протяжении двух лет совершенствовалась под руководством Т.Леше-тицкого, а затем, уже в Петербурге, занималась с А.ЕСИПОВОЙ, одной из самых выдающихся пианисток, вышедших из его класса. В 1904 В. экстерном закончила Петербургскую консерваторию, а спустя три года стала ее преподавателем (в 1913-21 -профессором).
      Как исполнитель она выступала нечасто, главным образом в ансамблях, в том числе со скрипачем И.Налбандяном. Рецензенты особенно отмечали прекрасное туше пианистки, "ласкающую интимную мягкость" и "проникновенную строгость" ее игры. "Звук ее был подобен бархату", - вспоминала одна из учениц. Сравнительно скромные масштабы исполнительской деятельности В. объяснялись, вероятно, размахом ее педагогической работы. "Музыка занимает у меня 11 часов в день, и иногда я чувствую себя совсем уставшей, - сообщала она в одном из ранних писем. - У меня 45 учеников, 20 консерваторских и 25 частных".
      Покинув Петербург в 1921, В. некоторое время гастролировала в России и Европе, пока в 1924 не перебралась из Вены в США. Ее американский дебют состоялся 8.2.1925 с Детройтским симфоническим оркестром: пианистка исполнила Концерт Шумана. Вскоре она снова обратилась к преподаванию. Вместе с И.Гофманом приняла участие в организации Музыкального института Кертиса в Филадельфии, ставшего вскоре одним из лучших музыкальных учебных заведений Америки. В нем В. до конца жизни вела фортепианный класс, приезжая 1-2 раза в неделю из Нью-Йорка, где жила постоянно. В 1950 она была удостоена звания почетного доктора; одновременно В. преподавала фортепиано в нью-йоркском Ман-нес-колледже (с 1933), занималась с частными учениками.
      С самого начала деятельность В.-педагога пользовалась в США высочайшим авторитетом. Пианистку можно назвать в ряду основоположников американской фортепианно-педагогической школы. В 20-е - 30-е она одной из первых привнесла в фортепианное обучение дух высочайшей требовательности и профессионализма, характерный для ее великих учителей, Лешетицкого и Есиповой. В работе она по-своему развивала их педагогические принципы. Так, ставя ученикам руки, В. добивалась того, чтобы локти держались в стороне от корпуса, запястья были абсолютно свободны, а пальцы сохраняли полукруглое положение, что должно было придать им силу и точность. Много внимания уделяла она пальцевой технике. При этом после нажатия клавиши палец должен был мгновенно сниматься и переноситься в положение над следующей клавишей, той, которую необходимо ему взять. Движения пальцев и предплечья координировались между собой. Таким образом удавалось добиться разнообразия и богатства фортепианного звучания. Ученик В., известный американский пианист Дж.Латейнер, так сформулировал ее основные требования: певучий звук и красивое легато; рука, следующая за рисунком пассажа; погружение пальцев глубоко в клавиши; гибкость запястья. В начале обучения каждый ученик В. проходил курс интенсивной технической тренировки. Вот как характеризовала своего профессора одна из учениц: "Ее знание необъятной фортепианной литературы было поразительным, ее настойчивость в дотошном внимании к каждой детали - невероятным. Каждая нота, фраза, палец, звук, нюанс, педаль должны были быть совершенством. Такое строгое отношение к мелочам не затемняло однако целого. По натуре она была подлинным романтиком. Она придавала большое значение виртуозности и крупному сочному звуку, словно "льющемуся" из фортепиано. Ее подход к темпам был полон молодой свежести и горячности. У нее был прекрасный вкус и живое воображение". Ученики вспоминают В. как чрезвычайно властного и строгого человека - слово похвалы от нее было величайшей редкостью. Но эта строгость, как и у многих других преставителей русской фортепианной педагогики, обуславливалась творческой бескомпромиссностью, стремлением к совершенству, к передаче всей глубины и красоты, заложенных в музыке.
      За более чем 30 лет работы в Америке В. воспитала огромное число музыкантов, среди которых известнейшие композиторы и пианисты С.Барбер, Л.Бернстайн, Л.Фосс, Г.Графман, Л.Пеннарио. Многие ее ученики, став педагогами, и сейчас продолжают за рубежом русскую пианистическую традицию.
      Лит.: Flisser E. The Venerable Vengerova: Magician of Pianoforte // Music Journal, 1965, № 3; Resitz J, Lessons with Vengerova // Piano teacher, 1965, № 2; Gerig R. Famous Pianists and their Technique, Washington, 1974; Schick R.D. The Vengerova System of Piano Playing. University Park, Pennsylvania, 1982.
     
      С. Грохотов
     
      ВЕРНАДСКИЙ Георгий (Джордж) Владими-рович (20.8.1887, Петербург - 12.6.1973, Нью-Йорк) - историк. Родился в семье потомственного дворянина, будущего академика и члена ЦК кадетской партии Владимира Ивановича В. Отец и мать В. (урожд. Наталья Егоровна Старицкая) были самыми близкими его друзьями и советчиками. В 1905 по окончании 5-й московской гимназии В. поступил в Московский университет на отделение истории историко-филологического факультета. Учился у В.Ключевского, Ю.Готье, М.Богословского, А.Кизеветтера, Р.Виппера, МЛюбавского. В 1906 слушал лекции во Фрайбургском университете (Германия), был увлечен взглядами философа-неокантианца Г.Риккерта. Входил в Московском университете в студенческую секцию кадетской партии. Впоследствии оценивал свою политическую деятельность как "едва ли заслуживающую упоминания", однако усвоенные в юности идеи либерализма во многом сформировали В.-историка. В 1908 женился на своей троюродной сестре Нине Владимировне Ильинской, с которой, будучи студентом, ежегодно путешествовал в Западную Европу. Присутствовал на международном студенческом конгрессе славистов в Праге, где познакомился с Т.Масариком, будущим первым президентом Чехословакии. В 1910 окончил университет с дипломом 1-й степени за написанное под руководством М.Богословского сочинение "Общественная программа дворянских наказов в Екатерининскую комиссию 1767 г.".
      Темой магистерской диссертации В. избрал историю колонизации Сибири в XVI-XVII вв, Статьи по этой проблеме 1913-14 стали основополагающими в его интеллектуальной эволюции, определив направление дальнейших исследований. В. сформулировал закон соотношения исторического времени и пространства: "Соци альное явление для данной местности изменя ется во времени. Для данного момента времени социальное явление различно при перемене пространства..., 1000 верст на север или вос ток от социального центра могут иметь для исследователя такое же значение как 100 лет вглубь времен". В действии этого закона В. видел одну из важнейших причин своеобразия истории России - "общества, занявшего огромное пространство", и в этом "философия всей русской истории".
      В 1913 В. переехал в Петербург и был принял в число приват-доцентов Петербургского университета. Изменив тему магистерской диссертации, подготовил работу "Русское масонство в царствование Екатерины II", изданную в 1917. В университете общался с А.Корниловым, М.Приселковым, С.Рождественским, познакомился с американскими историками ф.Голдером и Р.Лордом; другом его стал М.Карпович. Занимался и общественной деятельностью: в 1911-14 член уездного земского собрания в Моршанске Тамбовской губернии; в 1915-16 служил в департаменте помощи беженцам Петроградского Союза городов, после февральской революции В. в течение трех месяцев редактировал официальный орган министерства внутренних дел "Сельский вестник". Тогда же написал популярную биографию Я.Милюкова. Весной 1917 В. принял кафедру русской истории в Пермском университете, опубликовал там биографию Н.Новикова, был инициатором создания "Общества исторических, философских и социальных знаний".
      Принадлежность В. к кадетам и контакты с иерархами церкви привлекли к нему внимание ЧК. После того, как войска Колчака оставили Пермь, он был вынужден переехать в Симферополь во вновь открывшийся Таврический университет. Наряду с преподаванием, обрабатывал материалы архива графа Потемкина и на их основе опубликовал ряд статей в "Известиях" университета. Занимал пост начальника отдела печати в администрации Врангеля, поражение которого заставило В. эмигрировать. 1.11.1920 он отплыл в Константинополь, через 3 месяца переехал в Афины, где изучал источники и литературу по византиноведению в библиотеке Греческой археологической ассоциации. В феврале 1922 был приглашен в Чехословакию. В качестве профессора Русского юридического института в Праге читал курс по истории права Российской империи, выпустил учебник "Очерк истории права Русского государства XVIII-XIX вв." (1925). Участвовал в работе семинара (впоследствии Института) Н.Кондакова, публиковал статьи в его "Трудах", а в 1925 возглавил институт. Воспринял выводы Кондакова о взаимосвязи степной, византийской и славянской культур; в сочетании с интересом В. к проблеме колонизации русскими Сибири это привело его к основанному Я.Савицким и Н.Трубецким движению евразийцев. Не присоединяясь к этому движению политически, В. заимствовал евразийский словарь и своими работами подвел исторический фундамент под евразийскую доктрину: книги "Начертание русской истории" (Прага, 1927), "Опыт истории Евразии" (Берлин, 1934), "Звенья русской культуры" (Берлин, 1938). В основу концепции В. легло изучение взаимодействия природных и социальных факторов в ходе русской истории, он предложил оригинальную ее периодизацию, основанную на "соотношении леса и степи", употребляя эти понятия "не в почвенно-ботаническом их значении, а в совокупности их природного и истори-ко-культурного значения". Достижение русским народом психического и физического единства с окружающей этнической и географической средой явилось, по мнению В., логическим завершением многочисленных попыток создания на территории Евразии единого государства. Унаследовав традиции монгольской государственности и византийского православного христианства, Россия превратилась в евразийскую империю. В. выдвинул идею периодической ритмичности государствообразующего процесса на территории Евразии - чередования государственности и политической раздробленности, начиная со "Скифской державы" и кончая созданием СССР.
      С 1927 В. жил и работал в США, куда его пригласил по рекомендации М.Ростовцева и Ф.Голдера Йельский университет. К моменту переезда В. еще не знал английского языка и не мог вести занятий со студентами. Однако в первый год пребывания в США он получил заказ на написание однотомной "Истории России", впервые изданной в 1929. Эта работа стала своего рода визитной карточкой В. "История" несколько раз переиздавалась, причем В. дополнял главу по истории современного Советского Союза. Последнее издание вышло в 1969. Книга была переведена на европейские и японский языки. Рецензент 1-го издания Р.Кернер отметил объективность В.-эмигранта по отношению к советской истории и согласился с Ростовцевым в том, что автор "не злоупотребил своей евразийской точкой зрения".
      С 1931 В. преподавал в Йельском университете, в дальнейшем также в Гарвардском, Колумбийском и Чикагском университетах. Участвовал во многих международных научных конференциях в США и в Европе. Для съезда Американской исторической ассоциации в 1933 подготовил доклад "Русская история: управление экономикой при киевских князьях, царях и Советах"; выступил на международном конгрессе в Цюрихе (1938) с докладом "Феодализм в России", на 20-м международном конгрессе востоковедов в том же году - с докладом о Ясе Чингисхана. Пользовался исключительной популярностью среди коллег, библиотекарей и архивистов как знаток исторических источников. Был обладателем коллекции русских грамот XVI-XVTII вв.; изучил, расшифровал и описал около 300 рукописей из семейных архивов Тамбовской и Пензенской губерний, предполагал опубликовать сборник документов о провинциальной жизни и обществе в России XVI-XVIII вв. (проект остался нереализованным). Работами педагога-популяризатора явились книги В. "Ленин: красный диктатор", "Русская революция: 1917-1932" (Бостон, 1936). "Политическая и дипломатическая история России" (Бостон, 1936). В середине 30-х задумал совместно с Карповичем создание многотомной "Истории России"; первые 6 томов из 10 должен был написать В. Он написал 5 книг: в 1943 вышла "Древняя Русь", в 1948 - "Киевская Русь", в 1953 - "Монголы и Русь", в 1958 - "Россия в средние века", в 1968 - "Московское царство". В. дописал русскую историю до 1682 (преждевременная смерть Карповича помешала завершению проекта). В этих работах проводилась мысль об определяющем влиянии "месторазвития" на исторические особенности всех общественных институтов, но, в отличие от представителей других историко-философских направлений (немецкой геополитики, французской "географической школы" и самого евразийства), В. не придавал действию природно-географического фактора самодовлеющего значения, понимая, что основным источником прогресса материальной и духовной культуры является внутреннее саморазвитие общества, а внесоциальные факторы лишь накладывают на него печать своеобразия. Наряду с натурализмом, он старался избежать и другой крайности в оценке взаимодействия, природе и общества - вульгарного социологизма.
      В годы 2-й мировой войны В. активно участвовал в гуманитарной и политической поддержке Советского Союза, к этому его побуждала и тревога за родителей, оставшихся в СССР. Последний раз он встречался с ними в Западной Европе осенью 1936. Мать В. умерла в 1943; в 1944 он получил разрешение приехать в СССР повидаться с отцом, но перед самым отлетом узнал о его смерти. Позже состояние здоровья не позволило В. воспользоваться приглашением на конференцию востоковедов в Москве (1960).
      В 1956 вышел в отставку, получив звание заслуженного профессора истории Йельского университета. В 1958 Колумбийский университет присудил В. звание почетного доктора гуманитарных наук. Студенты В. посвятили ему сборник статей (1964). Американская ассоциация содействия славянским исследованиям избрала его в 1965 пожизненным почетным президентом, в 1970 он был удостоен высшей награды ассоциации. В США широко отмечалось его 70- и 80-летие. На склоне лет он начал писать и публиковать воспоминания, работал над рукописью о патриархе Никоне. За всю свою творческую жизнь им было создано около 300 работ. Д.Кларксон в 1964 назвал В. бесспорно одним из "выдающихся живущих авторитетов по русской истории". Ученик В. А.Фергюсон писал в некрологе, что "с его смертью завершилась великая эра русской исторической науки". Сам же В. считал себя продолжателем историографических традиций России.
      Соч.: Государственная уставная грамота Российской империи 1820 г. Прага, 1925; Братство "Приюти-но" // НЖ, 1968, № 93; 1969, № 95-97.
      Лит.: К 80-летию Г.В.Вернадского // НЖ, 1967, № 88; Ковалевский П. Профессор Г.Вернадский и его история России // Возрождение, 1970, № 217; Пушка-рев С. [Некролог] // НЖ, 1973, № 113; Андреев Н, [Некролог] // Зап. рус. акад. группы в США, 1975, № 9; Halperin Ch. Russia and Steppe: Georg Vernadsky and Eurasianism // Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. Wiesbaden, 1985, Bd. 36; Соничева Н. Философия евразийцев в концепции Г.Вернадского // Феномен евразийства. М., 1991; Пашуто В. Русские историки-эмигранты в Европе. М., 1992.
      Арх.: ГАРФ, ф. 1137; Арх. РАН, ф.518; Колумбийский ун-т. Арх. Бахметьева.
     
      Н.Соничева.
     
      ВЕРТИНСКИЙ Александр Николаевич (21.3.1889, Киев - 21.5.1957, Ленинград) -артист, поэт, композитор. Детство В. прошло в Киеве. В 4 года потерял мать, скоро умер и отец - известный в Киеве адвокат. Мальчики его старшая сестра, взятые на воспитание родственниками, оказались в разных городах и считали друг друга умершими. Случайная встреча с сестрой, тоже актрисой, произошла лишь в 1912 в Москве. Рос сиротой, испытывая постоянное чувство голода, терпя побои за плохие отметки, за вынужденное мелкое воровство. В, вспоминал: "Лежа ночами на сундуке на грубом солдатском ковре, в передней, весь в синяках, избитый и оскорбленный, горько плакал..." Учился плохо, гимназия осталась неоконченной. В 16 лет его выгнали из дома - ночевал где придется, на холодных лестницах, в садовых беседках... Рано увлекся театром, всеми способами проникал на концерты и спектакли, случалось, участвовал в них в качестве статиста. На любительских вечерах пел цыганские романсы под гитару. Чтобы прокормиться, работал корректором, грузил арбузы, продавал открытки... Увлечение искусством привело В. в круг киевской богемы, собиравшейся в подвале, в маленьком кабачке под Городской думой, за стаканом дешевого вина. Одетый в купленный на толкучке подержанный фрак, всегда со свежим цветком в петлице, презрительный и надменный, он проводил здесь дни и ночи.
      В 1912 в киевских журналах были опубликованы три рассказа В. Мечты о славе влекли его в Москву, где его никто не ждал и никто не знал. Снова полуголодное существование, случайные заработки, привычный круг богемы. Увлекался поэзией А.Блока, И.Анненского, А.Ахматовой, Ф.Сологуба, в качестве вольнослушателя посещал лекции в Московском университете. После неудачной попытки выдержать экзамены на статиста в Московский Художественный театр случайно оказался в маленьком Мамоновском театре миниатюр (1913), где вместо жалованья первое время получал ежедневный обед. Исполнял короткие юмористические рассказы, куплеты, партию Доброго молодца в одноактной опере "Княжна Азвяков-на", а также пародии собственного сочинения, которые принесли первый успех.
      Артистическую карьеру прервала начавшаяся 1-я мировая война. В. начал работать в московском госпитале, потом в санитарном поезде, делал не только перевязки, но и несложные операции. Работал самоотверженно, удивляя своей выносливостью. За полтора года им было сделано 35 тысяч перевязок. В короткие периоды досуга "Брат Пьеро" или попросту Пьеро-ша, как называли его в поезде, пел под гитару романсы, сочинял пародии, шуточные злободневные стихи. Работа отучила его от кокаина, модного среди богемы поветрия, которое захватило В. перед войной.
      Вернувшись в Москву (1916), "Брат Пьеро" трансформировался в подлинного романтического Пьеро, ежевечерне выступавшего в программе Петровского театра миниатюр. Балахон Пьеро (белый, позднее черный), условный, подчеркнутый грим (свинцовые белила, тушь, ярко-красный рот) помогали скрыть неуверенность, волнение: "Петь я не умел! Поэт я был довольно скромный, композитор тем более неважный, даже нот не знал". После первых "ариеток": "Минуточка", "Жамэ", "Сероглазочка", "Маленький креольчик", "Лиловый негр", "Бал Гос-поден", "Кокаинеточка" - пришел граничащий со скандалом успех. Портреты в витринах, статьи в прессе, издание нот, пластинок, которые расходились по всей стране. Критики недоумевали, размышляя о феномене В., упрекали его в упадничестве, "кокаинном дурмане", банальности. Суждения были не лишены оснований; но выстраданность в соединении с иронией, умением взглянуть на себя со стороны придавали банальным стихотворным строкам глубоко личную наполненность и неповторимо индивидуальную окраску. В. создавал свой собственный театр, где он и артист, и режиссер, и автор, и композитор. Рамки номера в программе театра миниатюр становились ему тесны и к концу 1917 он начал концертировать по стране со своей программой. В это трагическое для России время модный певец, призывавший дорожить "минуточкой", мимолетными радостями бытия, выступил с песней, посвященной погибшим в бою с большевиками юнкерам: "Я не знаю зачем и кому это нужно..." Костюм Пьеро заменила черная визитка с траурным креповым бантом на рукаве. Песня исполнялась яростно, гневно и одновременно торжественно, вызывала в публике слезы, истерики, овации, смешанные со свистом.
      В конце 1918 В. покинул голодную Москву в надежде на скорое возвращение, состоявшееся, однако, лишь через четверть века. Киев, Харьков, Одесса, Севастополь - путь В.; осенью 1920 на пароходе вместе со штабом врангелевской армии прибыл он в Константинополь. "Начиная с Константинополя и кончая Шанхаем я прожил длинную и не очень веселую жизнь эмигранта... Я много видел, многому научился". Унижения, обиды - их довелось В. перенести немало - развили душевную чуткость, понимание чужого горя, сострадание ему. В Константинополе выступал в маленьком кабаре "Черная роза" с цыганскими песнями, затем перешел в загородный сад "Стелла", посещавшийся русскими, где он мог исполнять свой репертуар. Последовали приглашения на официальные банкеты, приемы и даже во дворец к султану. На переезд в Европу не было ни денег, ни документов. Выручил знакомый по Москве театральный администратор, он предложил концерты в Румынии и раздобыл для этой поездки паспорт на имя греческого подданного Александра Вардитиса, с которым артист объездил впоследствии чуть ли не полсвета. Начались гастроли: Румыния, Польша, Палестина, Александрия, Бейрут. В 1923/24 концертные турне в Германии, в 1925 - Франция. В. пел старинные цыганские романсы в третьесортных шантанах и в первоклассных ресторанах в сопровождении небольшого оркестра, иногда гитары или фортепиано. В Молдавии, Польше, где было много русскоязычного населения, исполнял свои песенки. Здесь возникало острое ощущение близости родины: "О, как сладко, как больно сквозь слезы / Хоть взглянуть на родную страну..." Ностальгия, столь свойственная русской эмиграции, рождала шедевры В.: "В степи молдаванской" (1925), "Чужие города" (1934, в соавт. с Р.Блох), "О нас и о родине" (1935) и др.
      Почти на 10 лет задержался В. во Франции. Совершая короткие концертные турне по Европе, он к началу сезона возвращался в Париж в "Большой Московский Эрмитаж", где работали известные русские артисты Н.Плевицкая, Ю.Морфесси, играл оркестр балалаечников и др. После часа ночи пел в "Казбеке" на Монмартре, в "Шехерезаде", маленьком, но очень дорогом "Казакова". Здесь собирались всевозможные знаменитости: короли, принцы, магараджи, великие князья, миллионеры, знаменитые актеры. В. сблизился с выдающимися деятелями русского искусства Ф.Шаляпиным, С.Лифарем, Т.Карсавиной, А.Павловой, И.Мозжухиным, М.Кшесинской. "В вечерних ресторанах, в парижских балаганах" родились известные песни: ироническая "Femme raffince", горестный "Желтый ангел", "Джимми", "Piccolo Bambino", и др. В 1934 В. на океанском лайнере прибыл в Нью-Йорк, где дал концерт в большом, на 2500 зрителей, зале "Town-Hall". На концерте присутствовал весь цвет русского артистического мира, включая С.Рахманинова, Ф.Шаляпина, Н.Балие-ва. Ангажементы в Калифорнии (Сан-Франциско, Голливуд) дали возможность познакомиться с лучшими американскими актерами. Известную песенку "Гуд бай" ("Вас нетрудно полюбить") В. посвятил Марлен Дитрих. Последней страной в странствиях В. стал Китай (1935-43). Пел в ночных кабаре Шанхая и Харбина, где было много русскоязычной публики. Изредка давал концерты в больших залах. Продолжал писать песни, в том числе знаменитые "Прощальный ужин", "Как хорошо без женщин".
      В песнях В. представал иллюзорный, разноцветный мир, населенный множеством причудливых персонажей. Среди них лакеи и лорды, матросы и адмиралы, епископы и клоуны, кокотки и принцессы... Резким взмахом руки, движением пальцев, надменной иронической полуулыбкой, легкой саркастической или скорбной гримасой В. показывал этих персонажей. Жесты не только давали мгновенную и яркую иллюстрацию к исполняемой песне, но в ряде случаев носили ассоциативный характер, помогали создать настроение, передать атмосферу. Исполнение строилось на контрастных переходах от плавных мелодических линий к энергичной, ритмизированной речитации, на резкой смене настроений, стыках обыденной ситуации и высокомерного тона. Ирония снижала патетику, насмешливость прикрывала трагизм, бравурная веселость - душевную боль. Изощренное исполнительское мастерство, виртуозно разработанная интонационно-пластическая партитура, высочайший артистизм делали песни-новеллы В. большим искусством. Не случайно в исполнении других артистов они, как правило, успеха не имели. В концертном репертуаре В. были песни не только на его собственные стихи. Верный своим юношеским увлечениям, он превращал в песни стихи А.Блока, Н.Гумилева, А.Ахматовой, И.Анненского. Г.Иванова, делая их доступными для самой широкой аудиторий В то же время по-своему исполняя старинные и цыганские романсы ("Ехали на тройке с бубенцами", "Только раз бывают в жизни встречи" и др.), поднимал их на качественно иной уровень очищал от налета пошлости, обращал душещи-пательность в чистую лирику. Сформированный искусством русского Серебряного века, В. гордо пронес его дух в своем, несколько "сниженном", варианте сквозь революции, войны, эмиграцию.
      В 1943, после третьей просьбы, В. разрешили вернуться в Россию. Начались гастроли, выступления в концертных залах, небольших клубах, домах культуры. Повсюду с триумфальным успехом. Песни В., казалось, далекие людям, выросшим в советской действительности, не оставляли их равнодушными. Наряду с тонкими ценителями и знатоками (В. постоянно давал концерты в Домах творческой интеллигенции), ему рукоплескала самая широкая, неискушенная публика. Артист дал более 3 тысяч концертов в сопровождении пианиста М.Брохеса, несколько раз объехал всю страну. В начале 50-х снялся в кинофильмах "Заговор обреченных" (Кардинал, Гос. премия 1951), "Анна на шее" (Князь) и др. Молчание прессы, отсутствие пластинок, которые за рубежом выходили миллионными тиражами, публикаций нот, стихов, выступлений по радио больно ранили В. И все-таки он верил, что "через 30-40 лет меняй мое творчество вытащат из подвалов забвения". Пророчество сбылось. С конца 70-х начали выходить пластинки В. Наиболее полно его песни представлены в двойном альбоме "Александр Вертинский" (Мелодия, 1990). Два диска с песнями В. изданы во Франции (1993). Выходят стихи, ноты, мемуары.
      Соч.: Дорогой длинною... М., 1990; Романсы и песни. М., 1991.
      Лит.: Иофьев М. Профили искусства. М., 1965; Рудницкий К. Александр Вертинский / Эстрада без парада. М., 1991; Савченко Б. Кумиры забытой эстрады. М., 1991.
     
      Е. Уварова,
     
      ВЕСЕЛОВСКИЙ Александр Николаевич: (1894, Москва - 4.2.1964, Луино, Италия) - артист оперы, тенор. Имеющиеся в настоящее время сведения о жизни В. в России требуют проверки и уточнений. Достоверно известно, что в 1914 В. был вольнонаемным певчим знаменитого Московского Синодального хора. Наиболее авторитетный "словарь певцов" - "Sangerlexicon" И.Куча и Л.Рименса сообщает, что В. был офицером, видимо, в годы 1-й мировой войны. Можно считать установленным, что в 1919-21 В. был солистом Большого театра. Он не только хорошо знал, но и дружил с Н.Головановым, хормейстером Синодального училища и дирижером Большого театра. Эмигрировал В., безусловно, уже сформировавшимся певцом и имел определенный опыт, ибо уже в 1922 пел на-сцене крупнейшего театра Испании - "Liceo" в Барселоне, а в 1924 вместе с Н.Кошиц гастролировал в Буэнос-Айресе в театре "Colon", признаваемый за первую оперную сцену Южной Америки. В то время европейские оперные театры были "перенаселены" певцами высокого класса, русская эмиграция прибавила к ним еще многих незаурядных артистов. Получить солидные ангажементы было необычайно трудно. Тем показательнее для оценки артистических возможностей В. предложение, которое он получил в 1925 от величайшего дирижера Италии Артуро Тосканини. Русский артист приглашался на роль Князя Голицына в постановке "Хованщины" М.Мусоргского на сцене театра "La Scala". А затем в течение 25 лет В. был солистом миланского театра. За 1925-50 он "установил своеобразный рекорд" - спел наибольшее число спектаклей из всех певцов неитальянцев, выступавших когда-либо на прославленной сцене Италии. В. исполнял в "La Scala" не только партии в русских операх, в которых он выделялся своею "аутентичностью". Он был артистом, способным с равным успехом выступить и в итальянском, и французском, и немецком репертуаре в окружении певческой элиты Милана. Среди его лучших партий, исполненных на сцене "La Scala", отмечают вагнеровского Лоэнгрина, Кавалера де Грие в "Манон" Ж.Массне, Альфреда в "Травиате" Дж.Верди, Лориса в "Федоре" У.Джордано. Сам факт исполнения таких ответственных партий в театре, где в эти годы господствовали теноры из категории "суперзвезд" - А.Пертиле, Д.Борджоли, Б.Джильи и др., позволяет поставить В. в один ряд с ведущими тенорами Европы межвоенного периода. Помимо "La Scala", он регулярно выступал на сцене Королевской оперы в Риме, гастролировал в парижской "Grand-Орбга". В конце 1940-х вокальные возможности артиста, видимо, были уже на спаде, т.к. он исполнял в основном характерные партии. О концертной деятельности В. ничего неизвестно, кроме того, что он был участником симфонических концертов, пел сольные партии в Девятой симфонии Л.Бетховена и в Мессе си минор И.С.Баха.
      На рубеже 1920-1930-х в Милане голос артиста был записан известной компанией "Pathe" (всего 10 арий). Есть сведения, что В. также записывался для пластинок компании "Columbia". В звуковых архивах России этих фонограмм нет. Судя по исполнявшемуся В. репертуару, он обладал скорее всего голосом ли-рико-драматическим. Его репертуар дисков "Pathe" также характерен для тенора универсальных возможностей. Достоверных сведений о реконструкции записей В. на Западе нет.
      Лит.: Kutsch J., Riemens L. Unvergangliche Stimmen. Sangerlexicon, Bern-Miinchen, 1975; Пружанский A.M. Отечественные певцы 1750-1917. M., 1991.
     
      П.Н.