Голованова Г. «Счастливый вы народ!..» : Константин Паустовский и Вологодчина / Г. Голованова // Красный Север. – 1999. – 20 ноября. – С. 5.
Г. Голованова
«Счастливый вы народ!..»
Константин Паустовский и Вологодчина
Был ли Константин Паустовский на вологодской земле? Да, был. Откликнувшись на призыв М. Горького создать серию книг под рубрикой «История фабрик и заводов», Константин Георгиевич в, 1932 году выехал на Север, чтобы собрать материал-об одном из старинных русских промышленных предприятий – Петровском заводе в Карелии. Вернувшись из Петрозаводска, Паустовский отправился на пароходе вверх по Неве, затем по Ладоге, Свири, Онеге, Мариинской системе от Вытегры до Рыбинска.
В 30-е годы он создает так называемый северный цикл (повести «Судьба Шарля Лонсевиля», «Северная повесть», «Озерный фронт», очерки и рассказы). В сущности, перед нами художественная история Севера. Влюбленность в этот край чувствуется во всем цикле.
Хорошо знал К. Паустовского известный писатель Константин Коничев, уроженец Вологодчины. (Коничев – автор книг о Ф. Шубине, А. Воронихине, В. Верещагине). В своих воспоминаниях он пишет: «Встретились с Константином Георгиевичем в 1961 году в ялтинском Доме творчества. Он как- то стеснительно и скромно пригласил меня:
– Сегодня после ужина покажут на экране мою «Северную повесть». Если не видели, приходите посмотреть.
Смотрели. Аплодировали. Поздравляли.
– Просто, добро, понятно, – сказал я ему. – Дойдет до каждого. А знаете, ваш солдат Тихонов из той самой белозерской Мегры, откуда вышел поэт Сергей Орлов.
– Не бездарный край. Сказочный. И народ там тороватый и не вороватый, – отозвался Константин Георгиевич. – Где еще есть такие сказки, как в Белозерье, записанные братьями Соколовыми?! Проходное бурлацко-крестьянское место. Водная дорога в Питер...
...Увидев однажды вологодские кружева, Паустовский пришел в восторг. Он интересовался в беседе со мной промыслом вологодских кружевниц. Я рассказал ему, что и моя мать была «плетея», плела какие угодно кружева, сама придумывала рисунки, а то и списывала их на картон с зимних рам, на которых мороз вырисовывал чуду подобные узоры.
– Бывало, обрядит мать корову и лошадь, вымоет руки, переоденется в новую кофту – и за пяльцы. Кружева несла закупщику. Зарабатывала 15 копеек в день...
– Что, в деревне тогда это были большие деньги? – спрашивал Паустовский.
– Почти на фунт сахара.
Заговорили о выносливости северян. О знаменитых землепроходцах, прошедших от Устюга Великого до берегов Тихого океана и дальше, до самой Аляски, где был управителем каргопольский купец Баранов.
Константин Георгиевич припомнил и рассказал тогда эпизод из времен империалистической войны:
– Был я тогда санитаром. Приходит в санитарную часть солдат, весь израненный, с разбитым тазом. Посмотреть страшно. Спрашиваем: «Как ты добрался?» «А где, – говорит, – пешим, а где и ползком» – «Чей ты такой?» – «Вологодский», – отвечает. «Ты кричи, может, тебе легче будет». – «Зачем кричать? Пусть зверь кричит-рычит, а я человек. Выдюжу, – а сам стискивает зубы. – Меня мама в лесу родила. Такие не ревут и не орут. Зачем мне кричать?..»
– Вот они какие, северяне! – говорил Паустовский. – Удивительный народ. Знаю, я здоровьем слаб, и мало отведено времени для жития, а как бы хотелось побывать у вас на Севере. Счастливый вы народ, в интересных старорусских местах ухитрились родиться...»
Константин Георгиевич и Константин Иванович составляли маршруты предполагаемых поездок по Северу. Но, к сожалению, вновь побывать в вологодских краях Паустовскому не довелось...