|
От братии до братвы
Стены этой крепости уходят прямо в воду. Колючки и электрические заграждения увивают ее, как старый плюш. До берега идут шаткие мостки (помните первые кадры фильма "Калина красная"? Здесь снимались). Они идут через остров Сладкий, на котором живут конвоиры. И упираются на берегу в поселок с уродливым названием Карл Либкнехт, бывшее Кобылино.
Отсюда, с Кобылиной горы, мы попытались снять стены тюрьмы. Через несколько секунд после кадра увидели блеск прицела, а потом был неприятный разговор с начальником службы охраны. В 1517 году, когда на той же горе стоял преподобный Кирилл Новоезерский, на него никто прицелом не сверкал. Перед ним лежал остров, над которым поднимался огненный столб до неба. Приняв это за Божье знамение, Кирилл переправился сюда, нашел огромную ель, притянул ее ветви к земле, и это была первая келья-одиночка на острове.
После революции монастырь закрыли, а после Великой Отечественной сюда стали свозить побывавших в немецком плену советских солдат. С 1962 года на острове, который к тому времени уже получил блатное название Пятак, стала действовать колония строгого режима. С начала девяностых в Пятак стали сажать "пыжиков" - так охранники окрестили осужденных на пожизненное заключение.
Это все мне рассказал отец Сергий, настоятель храма Успения в Белозерске. Он уже три года посещает Пятак. Попросил на обратном пути еще раз зайти к нему. Зачем - не знаю.
Красная. Замороженная
Куда: "В адм. корпус". К кому: "К тов. начальнику", - прочитал я на своем пропуске. Товарищ начальник колонии - это Мирослав Николаевич Макух. Он поручил сопровождать меня лейтенанту Василию Смирнову. Василий Петрович вид имеет усталый: только что вернулся из Москвы, со съемок ток-шоу про смертную казнь.
- Что вы там рассказали? - спрашивает товарищ начальник.
- Как лицо должностное, я могу иметь только одно мнение - я выполняю установленный законом порядок, в котором нет места смертной казни. Но как частное лицо, я считаю, что без смертной казни сотрудники нашей колонии не защищены от осужденных. Кроме смерти им бояться нечего, а кроме жизни - нечего терять. Сейчас если они убьют кого-то из охраны, что им за это будет? Ничего. Все то же пожизненное заключение. Да, мы можем ужесточить режим. Но он и так жесткий, а давить бесконечно нельзя. Попробуйте без конца давить на свою собаку - рано или поздно она вас укусит. Приходится заниматься дипломатией. Пока играть в эту игру удается, наша колония в воровском мире имеет репутацию не просто красной зоны, а красной замороженной. Но малейшая ошибка - и вся партия проиграна.
Чтобы понять, что такое зона красная, нужно знать, что есть еще черная. Это такая, где все внутреннее самоуправление осуществляют сами зэки, по их воровским понятиям. Администрация лишь обеспечивает внешнюю охрану. Таких заведений в России большинство - не потому, что воры сильнее, а потому, что управлять колониями "по-черному" гораздо проще. Там, где простых путей не выбирают и воюют с блатными, - это красная зона. Там же, где законники даже не рыпаются, - это зона замороженная.
- Понимаете, в этой колонии не сидят. В ней живут, - объясняет мне Смирнов. - И мы живем, и они. Только они по приговору, а мы по договору. Вы думаете, нам намного лучше? На одного осужденного в день тратится 50 рублей - это 1500 в месяц, а зарплата охранника - 2000 рублей. После работы можно либо телевизор смотреть, либо водку пить, либо с женой ругаться. Я вот сегодня 5 новых видеокассет привез - праздник для всего острова. Спортзала нет, клуба нет, дети в школу за 8 километров ездят. Если гололед, то школы тоже нет. И что ни день, то троеборье: вода - дрова - помои. Это равенство и сами зэки понимают, поэтому и мы к ним по-человечески, и они к нам.
- По-человечески? Я думаю, в России нашлись бы люди, которые вас за эти слова не похвалили бы.
- Это их дело. Это там, в Москве, легко говорить, какие тут все сидят скоты и сволочи. А нам здесь с ними работать надо, общаться, и при этом хочется оставаться человеком. Да, туг есть такие, которым я сам бы никогда руки не подал. Но в основном - обычные бытовушники, голодранцы. Ко многим даже никто не приезжает, хотя свиданка всего раз в году. Так что мы им - и мать, и жена, и нянька. Вот вам список по профессиям: слесарь, слесарь, сторож, табунщик, водитель, водитель, тракторист, сварщик... о, надо же... ученик ювелира.
Плаксин: "Хочу яблок!"
Василий предупредил нас, что осужденные просто так говорить не будут. Журналисты, особенно иностранные, здесь не редкость, поэтому тут уже смекнули, что к чему, и душу раскрывают лишь за магарыч - чай и сигареты. На комплексное общение с осужденными у нас ушло 20 пачек "Принцессы Нури" и 30 "Примы".
Николай Плаксин - один из тех, чей облик совершенно не вяжется с историей преступления, которая висит на двери камеры: с двумя подельниками он убил трех человек, и это его третий срок. В 1990 году был арестован, три года провел в камере смертников.
- По отношению к себе я требую смертной казни - это лучше, чем те мучения, которые у меня сейчас. А для общества смертной казни я не желаю. Надо, чтобы были суды присяжных. Чтобы во всем разбирались. А то оговорить человека сегодня - нечего делать. Помните историю с парнем, которому дали вышку, а потом выяснилось, что это дело рук Чикатило? Но пацана-то расстреляли.
- А почему вы хотите расстрела для себя?
- А зачем мне такая жизнь? Я забыл, когда в последний раз яблоки ел. Посылки мне только мать шлет, а что она может мне на свою пенсию прислать? Мне стыдно к ней обращаться. Стыдно, что я не могу сам себя обеспечить Вот сходил в ларек - 5 пачек. сигарет, пачка чая, 100 конфет. Это моя месячная зарплата. Я шью рукавицы для сталеваров 8 часов в сутки. Другой работы здесь нет.
- Надеетесь на лучшее?
- Какая надежда? Пожизненное заключение - это минимум 25 лет. А потом раз в три года можно подавать на условно-досрочное освобождение (УДО). А я чахоточный, я и эти 25 лет не протяну.
Плаксин помолчал секунд двадцать - обычная пауза пожизненника. Потом начал про несправедливый приговор. Здесь считают так: если жалуется на несправедливость - значит, еще надеется.
Иоффе: "Радуева здесь убьют"
- Смертную казнь нужно применять к людям, глубоко раскаявшимся. Потому что для них эта казнь будет облегчением, - сказал мудрую вещь Григорий Иоффе. За 12 лет он сумел сохранить здесь вполне гражданский вид: усы, живот - хоть сейчас фрак надевай.
- А вы раскаявшийся?
- В чем мне каяться? Я полицая убил. Убил, даже не раздумывая ни секунды. А почему я должен думать, когда он сжигал детей, когда он их расстреливал, когда он их подкидывал в воздух и убивал очередью из автомата? А осудили - потому что я еврей. Но я ярый противник казни. И пожизненного заключения тоже.
- А вот Радуева, которого недавно осудили на пожизненное, - как же его тогда наказывать?
- Да на них пятерых трупов больше, чем здесь на всей зоне. Зачем он нужен здесь, этот Радуев? Зачем нужен здесь этот негодяй?! Ко мне его не посадят - это могу сказать точно. А там, куда его посадят, его сделают педерастом. В этом я уверен. Сначала оттрахают, потом убьют. А могут и трахать до такого состояния, что сам сдохнет. Но к таким, как Радуев, смертную казнь применять нельзя. Он не раскаялся.
- Чем вы здесь занимаетесь?
- Я? Я еще стараюсь как-нибудь бороться с этой судебной властью, чтобы восстановить справедливость. Смиряться здесь нельзя, иначе всё - ты собачка Павлова. Покушать, пописать, покакать, поспать. Еще наукой немного занимаюсь. Немножко физикой, немножко математикой, немножко астрономией. Я сам физик, папа у меня физик, дед был физик, мать физик, сестра физик, дети ее физики, мои дети физики. Веду обыкновенные расчеты. Все что угодно. Механические часы у вас есть? Посмотрите на часовую стрелку. Сколько измерений вы видите? Длина. ширина, высота - три? А центр, откуда выходят стрелки, - это нулевой центр? Значит, каждый час имеет свое отражение. А если есть отражение, значит, это уже пятимерное измерение. А если проводить расчеты по пятимерному измерению, видоизменив некоторые математические догмы, как вы думаете, на какие технологии можно выйти? Ну вот я этой проблемой и занимаюсь. Вот сейчас хочу написать письмо в Росавиакосмос.
- Мы его зовем Маппет-шоу, - сказал мне один из охранников, когда я вышел из камеры Иоффе. - К академику Иоффе он не имеет никакого отношения, но попробуй ему об этом скажи. И убил он никакого не полицая. Так, из корыстных соображений. Ну да бог с ним. Фамилия, национальность и история про полицая -это единственное, что у него осталось для жизни.
Дашкин: "Радуева здесь не тронут"
Из одного корпуса в другой я прохожу над площадкой для прогулок. Именно над. По мосткам. Подо мной контейнеры для гуляющих людей. Железные отсеки, каждый размером 3 метра на 3 метра, и по ним из угла в угол ходят люди. В том же составе, в каком сидят.
- Гуляем, гуляем, - кричит охранник, и осужденные начинают метаться по прогулочным камерам. Разговаривать, когда у тебя под ногами гуляют, сначала неудобно, но потом привыкаешь.
На лейтенанта Смирнова тут же обрушивается град вопросов.
- Василий Петрович, мне тут пришло письмо нерусское. С крестиком.
- Извини, это я не разумею. Но если с крестиком - наверное, от баптистов. Они сюда часто пишут, - говорит мне Смирнов. - С ними многие переписываются. Кто красиво писать умеет, тому посылки приходят. Иногда даже доллары в конвертах. В общем, прокладывают путь к душе через желудок.
- Василий Петрович, а мне тут тоже письмо пришло. Я полмиллиона выиграл. Как мне их получить?
Осужденный протягивает рекламное послание. "Поздравляем, - написано в письме. - Вы выиграли 500 тысяч рублей. Чтобы их получить, нужно купить то-то и то-то".
- Обычная замануха, - объясняет Смирнов. - У меня самого таких целая пачка. Хочешь покажу? Обычная голимая замануха.
- Ну как же, вот тут даже портреты тех, кто уже получил деньги. Не может быть, чтобы замануха.
Смирнову еще минут десять приходится убеждать осужденного. По-моему, до конца ему это так и не удалось. Запросто может письмо написать в прокуратуру - мол, администрация не дает мне возможности получить выигрыш.
- Они как дети, - говорит Василий Петрович. - Скажи им, что небо стало зеленым, - и поверят. Потому что ты с воли, значит, тебе видней. К тому же они сели-то когда? Мир другим был.
Насчет Дашкина меня предупредили заранее, что он человек непредсказуемый. Если настроение хорошее, будет часами разговаривать, а если нет - может и напасть. Кажется, в этот день у Дашкина было хорошее настроение.
- Эх вы, братья мои стальные, - улыбался он, когда ему надевали через дверь наручники. И сквозь смех: - Я без них как без рук.
Но даже через шутки и прибаутки я чувствовал какой-то ледяной холодок. После каждой фразы он аккуратно, по-волчьи приводил свои ровные зубы в исходное положение.
- Лично для себя я выступал и выступаю за смертную казнь. И поверьте, это не игра на публику: я выбираю смертную казнь. Я заслужил. Я не писал прошение о помиловании. Но только чтобы так: "Да - да, нет - нет". Вынесли приговор, пришли, расстреляли. А когда человека начинают годами морить, это уже другой человек, его нельзя расстреливать. Происходят очень серьезные внутренние изменения. Когда меня осудили, я был бандит из бандитов. Но уже через месяц в камере смертников я стал другим человеком.
Я спросил про Радуева и поразился, насколько быстро работает тюремная почта. Прошло каких-то 20 минут, а Дашкин уже знал содержание моего разговора с Иоффе.
- Тут один, извиняюсь за выражение, идиот, еврей, играл на публику. Даже по нашим понятиям он тут никто. Подонок. Так вот я скажу. Радуева здесь никто не тронет. Ни зэки, ни сотрудники - никто. Здесь, когда шла война с Чечней, многие с чеченцами были солидарны - и я, и многие охранники, и даже наш вор в законе. Потому что все мы прекрасно понимали, что это не просто уголовщина, а война за независимость, - Дашкин так завелся, что в его голосе я услышал радуевский акцент. - Чечня всю жизнь воевала с Россией, поэтому нельзя на него смотреть как на обычного уголовника. Если судили Радуева, то надо судить и Грачева, и Колесникова, и многих. Я говорю не как мусульманин, хотя я татарин по национальности, а как человек.
Князев: "Я был в раю"
Князев убил жену и двух детей. Было это так. Он вернулся после первого срока, хотел остаться с семьей в деревне, но у жены к тому времени уже был другой мужчина. Детей убил - чтобы не мучились в интернате. Сам Князев родился в Коми, в колонии, в двухлетнем возрасте был помещен в интернат, поэтому знает, что это такое.
- Я считаю, что осужденному к высшей мере наказания нужно дать право самому выбрать меру наказания - расстрел или пожизненное заключение. Я бы выбрал смертную казнь. Я писал прошение о смертной казни, еще на Горбачева. Но у меня его даже не взяли.
- Вы верующий человек?
- В 2000 году крестился. До этого атеистом был законченным. Потом кришнаизмом увлекался. Но бросил я эту затею. Слишком там заумно, зомбирование сплошное. Харе Кришна, харе Кришна... Я сам не пел, но про себя проговаривал. Да и по Библии у меня до сих пор вопросы есть. Например, почему Христос на кресте воскликнул: "Боже, зачем ты меня оставил?!" У меня тоже бывают такие минуты отчаяния, но я человек, а он Бог. Бывает, сижу и всех богов перебираю: "Господи Иисусе, Аллах акбар, харе Кришна, кто там еще? Если вы есть - вот он я! Сделайте что-нибудь! Хотя бы той же смерти прошу. Ничего не делают. Только сны вещие показывают. Я тут во сне уже и в раю, и в аду побывал. В аду - там много народу. И ни одного знакомого лица. Все в бесконечном подвале. И все под номерами. Сковородок там никаких нет, огня нет. В аду ты просто помешен навечно с такими же. как ты. И обречен жить с ними вечно. Черти - они только сторожат. А когда им жалуешься, они отвечают: "Ты так жил. ты этого хотел, вот на. Ешь и не наедайся, спи и не получай покоя". Если ты был убийцей, то вокруг тебя постоянная резня, только куски мяса отлетают. Но это не черти, а люди между собой дерутся. И попасть оттуда в рай невозможно. Будешь лазать по каким-то ходам, по трубам, весь в кровь будешь раздираться - и возвращаться откуда пришел. Но мне один раз приснилось. что до рая я добрался. Такой яркий свет там был, что чуть не ослеп. И город прозрачный. А по нему одни женщины гуляют красивые. Тысячи. Я подбегаю к ним, кричу, а они даже не оборачиваются. И я понимаю, что для них я невидим. И вдруг в раю поднимается страшный ветер, на всех нападает ужас, все бегут. Я понимаю, что это из-за меня, и тоже бегу, а за мной чье-то тяжелое дыхание - вот-вот настигнет. И я знаю, что должен успеть вбежать в какие-то во рота. иначе - хана. И кровь уже изо рта идет, я падаю, но все равно встаю и добегаю. Добежал. Захлопнул ворота.
И опять в аду. Но открыть эти ворота уже не могу - боюсь.
Князев выдержал еще одну из здешних нескончаемых пауз:
- А один раз вот какой ад приснился. Чистое море, остров изумительный, тепло, пальмы. Смотрю, идет поп-звезда какая-то. То ли Алсу, то ли Бритни Спирс. Какая-то известная. В купальнике. Я ей говорю: "Что, это и есть ад?" А она так грустно: "Да, это ад". И идет дальше. А я вдруг вижу, что остров-то необитаемый. И понимаю, как же ей, актрисе, здесь невыносимо.
Побег
На обратном пути я, как и обещал, заехал к отцу Сергию. Он долго молчал, потом удивил.
- Я хотел вас попросить помочь мне организовать побег заключенных, - сказал мне священник. - Чтобы вы опубликовали план побега.
Я догадался, что он говорит образно. Поэтому дар речи не потерял.
- Дело в том, что нет никакого лишения свободы. Нет никакого пожизненного заключения. Они живут той же жизнью, что веками на этом острове жили братъя-отшельники. Святитель Игнатий Брянчанинов заболел здесь смертельной болезнью. Иноки порой даже брали на себя большие ограничения, чем его нынешние обитатели. Добровольно. Это "добровольно" - единственное, что отделяет этих "монахов" от воли. Не от той воли, которой век не видать, а от воли Божьей, творить которую - высшая свобода для человека. И тогда уже не важно, что ты за решеткой. Абсолютно не важно.
- Многие из них молятся только о смерти.
- Это плохо. В их положении требовать казни - равносильно греху самоубийства. Бог дал им такое наказание, и они должны вынести его до конца. Многие монастыри, в которых большевики устраивали лагеря, сегодня вернули церкви. Эту обитель Господь почему-то оставил за колючей проволокой. Может быть, для того, чтобы в его стенах совершилось это чудо - чудо возрождения душ худших из грешников? Первый шаг многие из них сделали - покаялись. На Рождество я причащал уже 60 человек. Второй шаг - смирение - для них самый трудный. Пока они чувствуют себя пленниками. Но они такие же пленники, какими были до срока, - пленники своих страстей. Я хочу, чтобы вы помогли мне организовать для них побег.
Я пообещал помочь. Хуже не будет. |
