|
Дорогой мой Василий!
Спешу поздравить с праздником и обнять тебя по-братски, ибо соскучился по тебе несказанно. Где ты есть и как ты там?
А я только из Тулы и навестил поле Куликово. И сыро, и хладно, но сквозь века чувствуется, как было здесь жарко... На одной из переправ попил водицы
из Дону Великого. А весь Дон-то стал - куры пешком на ту сторону бегают... А ведь Дмитрий-князь раздумывал: переходить его или нет. Стало быть, глубок и широк был, коль вызывал раздумья у полководца. Да, все затягивается илом: и реки, и память, и совесть...
Что будешь делать зимой? Я думаю маленько поработать, как будет здоровье: давненько ничего не писал - уже два года - ни строчки. Ну да ладно! Поднимаю чарочку за тебя! Добра тебе и счастья! Здоровья то ж!
Твой Евгений
Здравствуй, Василий!
Я уже знал, что ты в таком дальнем путешествии. Писала Лиля, а потом Игорь Лободин, наш курянин из Литинститута. Ты с ним встречался там. Я и сам чуть не махнул в те края. Да ведь ты знаешь, мне нужна длиннющая бетонная площадка для разбега... Так и не взлетел, остался. А Лиля пишет, славно поплавала по Тихому - до Курил, Камчатки, Сахалина. Это же ее родина. Такое путешествие всем нам просто необходимо - для ощущения своей страны, для встряски, для чего хошь... Вот еще побывай в Средней Азии, в Киргизии, например. Все огромно космически: и степи, и горы, как в первый день мироздания. И народ там, хоть и не наш, а хороший, окромя, конечно, городских чиновников и пижонов.
Идет у меня книжка в "Советской России", видел уже оформление. Правда, пижонское, делал какой-то эстет. Чисто, но бездушно, под Фаворского. Теперь кругом тискают эти гравюры. Боюсь только, что цензура, а то и сам Туркин, зарубят книжку. Уж больно она не юбилейная. А повестуха, которую ты читал, просто не удалась, и ты зря поскромничал, не поругал. Там, и верно, все дело в сюжете. Как я ни изворачивался, а ничего поделать не мог. Хотя бы маленькое теченьице действия, и все пошло бы. А то стоячее болото. Пришлось все делать в разговоре. И получилось грубо, лобово. Ну, выкричался, и ладно. После нее написал рассказ "Храм Афродиты"1 - тот мне нравится, и Лиля говорит, что получилось сильно. Тоже все про нашу бедную деревню. Послал его в "Новый мир", но пока - ни слуху, ни духу. А сейчас помаленьку кропаю еще одну вещицу. Даже не знаю пока названия. Задумывал так просто, для разминки, и думал, что напишу быстро и легко, но вот опять завяз, потому что, как тучи, наползли какие-то мысли, и в рассказе резко изменился климат. Вот и все, что сделал в этом году.
Получил от Саши Романова книжицу - "Красное застолье". Мне нравится. А еще роман от Меркулова. Тот не читал и что-то не охота... А Витькина "Кража" что-то не понравилась. Там много всяких концов, которые он не сумел вплести в повесть, и они торчат как-то. Да и само название "Кража", по-моему, не оправдывается. Держится на неразработанной придумке. Словом, получилась какая-то пестрая мешанина. Ему бы надо больше держаться судьбы одного парнишки - как его вместе с дедом ссылали на Север, как все пошло потом... А как тебе?
А я думаю на самое никудышнее время, на ноябрь, поехать в Переделкино. Ориентировочно с 10 ноября. Послал деньги на путевку. Может быть, как-то увидимся, если ты к тому времени отслужишь и будешь ехать через Москву. Где-то в ноябре на пленум приедет и Витя Астафьев. Хорошо бы, Васек, встретиться. Читал о тебе Дороша. Можно было написать получше, позабористей. Уж очень они осторожничают. Ну, брат, пока. Обнимаю тебя сердечно. Как говорится: ты служи, мы тебя подождем!
Женя
Получил от редакторши из Воронежа письмо. Пишет, потрясена "Привычным делом" и будет стараться что-либо сделать для тебя. Она очень хорошая, отзывчивая, делает все совершенно искренне. Разумеется, как везде, надо прошибать начальство, но она это умеет. Авось что-то да получится.
Мне "Мосфильм" тоже подкинул приманку, просят сценарий по одному рассказу - "Домой, за матерью". Рассказ вполне киношный, можно хорошо дать и самого мордатого малого, и Москву, и пр. Но писать сценариев не умею, да и свое писать не находится времени. То проводили семинар, то предстоят выборы секретаря. Вот, может, в январе вырвусь в Переделкино, там что-либо сделаю.
Если в Воронеже все пойдет гладко, то тешу себя надеждой, что ты заглянешь в наши края, поскольку так просто, без причины ты не соберешься. А тут еще причина есть. Зимой решил жениться Игорь Лободин. Поедем к нему на Орловщину? Отпляшем свадьбу...
Получил от Бориса Горбунова письмо, от кирилловского художника. Родился у него сын, назвал его наперекор всем Иваном. Жалуется, что одиноко ему живется в Москве, пишет, что работает над картиной по моему рассказу "Пятый день осенней выставки". Не знаю, как у него это получится. Буду в Москве, зайду к нему, покалякаем, посидим.
Никак не выберусь на окуней. Уже стали реки, а я все сижу, сижу за бумажками. Так вот, наверное, проходит жизнь, растрачивается по пустякам. Одно время загорелся купить себе ружье, но теперь уже знаю: не смогу убивать. Ну его! И так полно вокруг садизма и живодерства.
Вась, пиши, ладно? Кланяйся ребятам, маме, Олюхе.
Обнимаю -
Женя
Дорогой Вася!
Растрогал ты меня до слез своим Иваном Африканычем!..2 Есть просто гомеровские страницы. Читал по кусочкам, по глоткам, как дорогое вино, которое жалко сразу проглотить. Чудо это, Вася! Не антихрист ли ты, грешным делом?.. А я после того, как побывал у вас и чуточки посмотрел на людей великих, на холмушки и горушки, чувствую и понимаю твои строчки не только глазами, ноздрями и прочими чувствами, но и самой шкурой даже... А когда же, в каком номере будет продолжение?
У нас тут юг, все зелено давно, хожу без рубахи и уже одну шкуру спустил под солнцем. Журнал "Север" бывает у нас случайно и в считанном количестве, так что уследить за этим трудно.
Вась, очень хорош тебе попался художник. Цветные вставки на очень высоком уровне, Хотя, может, типажи и не совпадают с твоими героями. Но дух, поэзию жизни и характеров, высокую нравственную чистоту Катерины и Ивана он передал тонко и проникновенно. Будешь выпускать книжку в "Советском писателе", обязательно попроси этого художника оформить ее.
Ничего не знаю о твоей жизни - где ты, как ты?
За последние три-четыре месяца три раза был в Москве. Накатал тут небольшую повестуху, но, видно, ей придется туго, так как я опоздал и попал в полосу голубого штиля в журналах, который продлится не месяц и не полгода... Виделся с Сапожниковым. Тоже пишет повесть о 30-х годах, частично списывает со своей жизни. Я ее читал (начало - листа три) - пичаво! Только не пропечатают за сильными намеками.
Вась, случись как-нибудь два-три дурных дня, заскочил бы. Правда! Поночевали бы где-нибудь на речке.
Ну, будь здоров. Поздравляю тебя с Маем! Хорошие стоят деньки. Земля чистая даже паханная. И люди все на улице - и малые, и старые. И телята первые, и гусята, и пески чисты по речкам. Шел вчера деревеньками, и благо было па сердце от чистоты этой...
Ну, обнимаю тебя, парень.
Женя
Вася, дорогой!
Да, не балуем мы друг друга известиями, ты прав. Вот теперь даже и не знаю, где ты. Не в Моздок ли уже направился... А я только что из Москвы. Ездил утрясать насчет своей книжки в "Советской России". Там мне дали пять листов в малой серии, а потом переиграли и дали десять. Отдал туда два новомирских рассказа и последнюю повестуху, которая называется "Затмение луны"4. Скромничаю я насчет нее потому, что где-то она "не тово"... Я там разворчался и пошел в лоб. В общем, есть места откровенно публицистичные, в духе Можаева (последняя его повесть "Полюшко-поле" уж очень плоха), так что я и о своей тоже не очень стараюсь распинаться. Пройдет, как "косой дождь". А вот сейчас, кажется, зачесались руки - напишу наконец "Два сольди"5, от которой у самого мурашки по спине...
А мы все под впечатлением от твоего Ивана Африкановича. Лильча написала на него рецензию, не знаю, что у нее получилось, но у нее до сих пор мокрые глаза от тобою сотворенного. Она будет очень рада твоему привету, потому как любит тебя зело, без дураков... А писать она может, есть у нее царь в душе.
Коли ты еще дома, то, когда поедешь, дай мне телеграмму, я встречу тебя на вокзале, и постоим, поболтаем, пока будет стоять поезд. А вообще непременно заезжай ко мне, может быть, па обратном пути. Или еще как. Я свозил бы тебя в свою родную деревню. Был я там недавно по Троице (после десяти лет перерыва), видел свою родную хату, и в носу щипало от ее последних судорог устоять на этом свете. На заколоченном ржавым шманделком железа окне написано: "В этом доме никто не живет"... Походил я со своими двоюродными братьями по родным местам, повспоминали. Да... Приезжай, Вась, посмотришь на нашу деревню, которую совсем стоптал город и все те неустройки, которые были... А то просто заедем с тобой в луга куда-нибудь, разобьем палатку и поживем там маленько цыганами...
Никого в Москве не видел да и никуда не заходил.
Ну, ладно, Васек. Пока. Пиши, не затеривайся.
Женя
Василий-свет-Иваныч!
Ай-я-яй, как долго ты молчишь и жив ли, здоров ли? А я вот прослышал, что вышла твоя книжица в "Советской России"6, и вот сейчас пойду и накуплю целую охапку - мало ли что: себе сгодятся, да и друзьям-товарищам разослать на тот случай, ежели ты сам заленишься. Даже не прослышал, а видел и держал в руках, уже купленную одним хлопцем. У нас тебя знают и любят степняки-куряне.
Не понравился мне твой художник7, картинки не срастаются с текстом, смотрятся чужеродно и враждебно. Отражают суровость жизни своей манерой? Ничего они не отражают, а наоборот, мордуют русского человека до неузнаваемости. Это не художник. Вот в "Севере" это был парень! Какой глубины и проникновения сделал он тебе к "Африканычу" иллюстрации! Ого-го! Там и поэзия, и печаль, и тихая любовь, суровость жизни - все есть. Не знаю, как-то они размалюют мою книжицу. А что с "Африканычем" в "Советском писателе"? Вышла ли? Не замотай, не зажуль книжицу-то, пришли. Не будешь ли ты на совещании писателей-деревенщиков в мае, числа 4-5? Меня пригласили, и я поеду уж только ради того, что, мабуть, часом подскочишь и ты. Писал мне Игорек Лободин, что ты промелькнул где-то зимой на Бутырках. А что б тебе заглянуть и ко мне, ведь ехать-то всего-ничего?
Пишу помаленьку всякие непотребные по нынешним временам вещи, и уже сказывается их непроходимость: нигде еще не напечатали ничего. Лежит рассказ в "Новом мире", одобренный, но давно уже, скоро и книжка выйдет, другой лежит в "Литературной газете", третий в "Литературной России".
Сейчас у меня на рецензии повесть Макарова, того самого, что печатался в "Новом мире" и которого ругают вместе с Можаевым. Очень хорошая повесть. О том, как послали московского корреспондента в глушь, под Великие Луки, написать о рыбаках-браконьерах и как он там жил, вместе с ними браконьерничал, пил, морду ему набили за девку, и уехал, ничего так и не написав, потому что люди-то оказались хорошие, хоть и воруют. Молодец парень! Только не дадут эту штуковину, особенно в "Советской России", куда он с ней сунулся.
Ну, братка, пока! Обнимаю.
Женя
Вася, голубчик!
Я тебе посылал письмишко па Вологду, но ты, оказывается, сидел в Тимонихе... Да, дела у вас там. Жалко Ваську Дворцова, бабушку Колоколену жалко. Да и всех. А мне Степанов из "Правды" написал, как он там у тебя был. Это не для него ли нужен рассказ, а? А нету, друже, ничего нету. Был один, да я отослал его в "Литературную Россию". Обещают напечатать где-то в мае. А больше не написал пока.
Получил письмо от Вити Астафьева, болеет парень, совсем расклеился что-то. Он делегат съезда, и я, наверно, все-таки смотаюсь с ним повидаться. Да и ты бы подскакивал, а?
Звал меня Серега Викулов на какое-то ихнее совещание8. Да я не поехал. Не мой это журнал. Когда-то там печатался, а потом отбился. Вась, не замотай Ивана Африкановича. И вообще, когда его напечатают?
А у меня под окном в саду бушует черемуха, и все ею пропахло в доме. И ходит по избе хмельной ветер с пчелиным гудом. Ах, как бы так изловчиться да засесть хорошенько за работу...
Вася, с Днем Победы тебя, родной. Хотя бы уж ничего такого не было, чтобы тихо да мирно. А я вчера читал твоего Тишу и то хохотал, то грустно делалось. Слышал я, будто кропаешь роман. Правда ли?
Обнимаю тебя, парень.
Твой Женя
Дорогой Вася!
...Виктор (Астафьев) хорошо делает, что переезжает к вам9. В Перми ему одиноко и, как я понимаю, неприютно. Он говорил, что хотел махнуть в свой Красноярск, а мне почему-то было жалко, что он туда переедет. Уж больно далеко от России. А с вами ему будет полегче. Подходят годы, и одиночество все тягостнее. Места у вас пока еще не столь зацивилизированы, раздольные, народ чудесный (я имею в виду просто баб и мужиков), есть где и с ружьишком пройтись. Так что ему там будет хорошо. А еще слыхал, Костя Воробьев хотел перебраться к вам из Вильнюса.
Не был ли в Петрозаводске? Петя10, кажется, опять пошел работать в "Север". На прозу. Народил он себе сына, назвал тоже Петром. Это, видно, уже под занавес. А я ему завидую. Мои уже повыросли, и у них своя жизнь - танцульки, кино, друзья-приятели. Я их почти и не вижу дома. Раньше хоть сынишка ходил со мной на рыбалку, а теперь вырос (завел бороду!), и ему со мной стало неинтересно. А дальше женится и вовсе отойдет. Теперь ведь семьями не живут. Подходит унылое время... Ну да ладно, что теперь поделаешь. Одно бы - работалось бы. Живу теперь в казенной клетке, так что и собаку не могу держать. Всегда держал собак, и веришь, нет преданнее друга, чем эта самая псина на четырех лапах. Сидишь, работаешь, и он все время лежит под стулом. Встал из-за стола - он встает, потягивается, смотрит, куда ты. А поласкаешь его, уж он так обрадуется, так подпрыгивает!
Книжицы про северные монастыри я не достал. Где ее достанешь? Нет ли ее у вас в Вологде? А пленки, те, что мы с тобой заряжали, проявил только на днях. Одна, первая, полностью засвечена. Вторая - наполовину, а третья - Кириллово и Ферапонтово - вся целехонька. Отпечатаю - пришлю. А мне почему-то больше понравилась поездка в Кириллово. Там хорошо посидели на лужайке, окуньков подергали... Славно так!
Ну, пока, брат! Очень я скучаю по всем вам. Кланяйся маме, всякого ей добра и здоровья!
А у нас тут зима с морозами и бесснежьем. Озимые запорошены пылью. Живу ожиданием весны, первой капели, воробьиной суматохи в кустах. А сейчас все замерло в стылом и голом холоде, как на Марсе.
Обнимаю.
Женя
Дорогой Василий!
Спасибо за фото. Я его положил под стекло на столе, и теперь оно все время передо мной. Ошибаюсь ли, но Анюта похожа, как мне кажется, на Ольгу. Нет? А в общем славно, что она у тебя есть! Это целый мир, нами почти позабытый. Да мы никогда и не осознавали его в таком возрасте, а лишь пребывали в нем. Сознательное же детство наступает позже, что помнится и сейчас. Да, дети - всегда радость, хотя и с примесью огорчений, но радость всегда! У меня ведь тоже в доме завелась кроха: внук Роман. И я теперь дед. И знаешь, ничего, согласен называться дедом. И за эту в общем-то формальность я получаю столько удовольствия, когда держу внука па коленях. Вот пишу тебе письмо, дверь в мою комнату закрыта, а он барабанит, требует, чтобы я открыл. Нет для него ничего интереснее в доме, чем дедова комната: тут и удочки, и всякие слесарные инструменты, и книжки... И когда он врывается, глаза сверкают восторгом. Правда, писать стало труднее, но ведь это временно. Хотя, впрочем, и не пишу ничего. Вот уже скоро год...
В июне будет семинар в Иркутске, согласился поехать: никогда не видел Сибири. Кажется, Астафьев тоже собирается. Может быть, и ты присоединишься?
У нас давно уже бесснежно, весна кислая, без буйства воды и жизни. Реки сошли в два дня почти незаметно, и нет обычной весенней радости в душе. Но, видно, и годы подходят такие, когда все меньше радости. Скоро и мне пятьдесят, как говорят французы - сверну за угол... Привет ребятам!
Обнимаю -
Носов
Дорогой Василий!
Не писал тебе, наверно, по случаю жары, разморенной лености и единообразия мыслей. А жара действительно изнуряющая. Обмелели речки, иссякли, обнажилось дно в верховьях прудов. Хлеба стоят низкорослые, иной раз ниже колена. А еще заковыка: сокращаются посевы сахарной свеклы. Работы с ней много, а доходов мало. Все доходы достаются сахарозаводчикам. Так же, как доходы от молока - не крестьянину, который с трудом обихаживает скотину, а опять же - молокозаводчикам. Короче, хорошего ждать не приходится.
Дорогой Василий!
А пишу тебе по такой нужде. В г. Новомосковске выпускается журнал "Поле Куликово"11. Редактором его один божий подвижник, Глеб Паншин - человек небывалого мужества и доброго порыва. Года три тому назад из его головы вырезали 400 г опухоли, и по сей день он с трудом волочит ноги... но даже в таком искалеченном виде этот человек бьется за жизнь журнала, как говорят, до последнего патрона. На каждом выпуске номера он имеет убытки, но как-то по крохам собирает, выпрашивает нужную сумму, занимается перепродажей консервов, сахара, чтобы сохранить журнал...
Он стесняется лично обратиться к тебе и попросил сделать это меня. А дело такое: нужен от тебя рассказец или два-три для поддержки журнала. В "Куликовом поле" уже печатался Саша Романов и другие вологодцы: А.Гря-зев, А.Цыганов. Но если бы ты прислал свои рассказы, Глеб Паншин был бы просто счастлив. Он гордится каждым хорошим автором. Если что будет, вышли на мой адрес: я являюсь членом редколлегии.
Обнимаю и помню.
P.S. С удовольствием читаю "Север", много знакомых имен, почерков. Давно не читал тебя, но как только прочитал "У котла" (пока только один), сразу воскресла вся твоя манера письма, которая ну никак не изменилась аж со студенческих времен. Конечно, с годами, с опытом усложняются темы, сами проблемы, но вот колорит - это уж как отпечатки пальцев. Это вторая натура. Обнимаю тебя.
Женя
Глубоко потрясен преждевременной гибелью солдата Евгения Ивановича Носова. Израненный на полях сражений, он заживил телесные раны и сумел совершить еще и духовный подвиг во имя свободы Родины. Писательский талант Евгения Ивановича вскормлен истинно народной средой. Овеян он, этот талант, высокой поэзией русского языка и державной любовью к России, любовью к ее природе, овеян и жалостью ко всем близким и дальним.
Василий Белов
Письма Евгения Ивановича к В.И. Белову не датированы.
1. При издании "Храм Афродиты" обозначен как повесть. Написана в 1966 году, в журналах не публиковалась.
2. Повесть В.И. Белова "Привычное дело" начала публиковаться в журнале "Север" (1966, № 1).
3. Речь идет о сборнике "За долами, за лесами", вышедшем в "Советской России" в 1967 году.
4. Повесть "Затмение луны" была опубликована в журнале "Наш современник" (1966, № 8). В книжных изданиях называется "Шумит луговая овсяница".
5. Рассказ "Два сольди" опубликован в журнале "Москва" (2002, №1).
6. Сборник повестей и рассказов В.И. Белова "Тиша да Гриша", вышел в 1967 году.
7. Художник Б. А. Алимов. Видимо, В.И. Белов был другого мнения о его работе - в 1973 году в издательстве "Современник" книгу "Холмы" иллюстрировал он же.
8. С приходом С.В. Викулова на пост главного редактора журнала "Наш современник" (1969) Е.И. Носов стал членом редколлегии этого журнала. Вышел из редколлегии месяцем раньше ухода Викулова, в 1989 году.
9. В.П. Астафьев персхал в Вологду из Перми в 1969 году.
10. Петр Борисков.
11. В "Поле Куликовом" Е.И. Носов печатался часто: рассказы "Кто такие?", "Кулики-сороки", "Карманный фонарик" и другие.
|
