|
Отправляясь в Вологду, я готовилась к худшему. Давно уже слухи ходят, что Василий Белов журналистов не любит и иногда их даже палкой гоняет. Но... не поверите: ничего такого со мной не приключилось. Правда, нашла я Василия Ивановича не в Вологде, а в его родовом "гнезде" - деревне Тимониха, куда перебирается обычно на лето писатель. Здесь я и заночевала...
Бревенчатый дом с резными наличниками. Запах свежих простыней смешивается с тонким ароматом сухой травы. Где-то за печкой трещит сверчок и тонко-тонко пищит комар... Далеко осталась душно-бетонная Москва. А в Тимонихе так сладко спится! Это ведь и не деревня даже, деревенька. В ней сейчас пять домов. До недавнего был один постоянный житель. Но, видать, сильно запил - и дом, и теленка спалил.
Автобус из Вологды в Тимониху ходит только по пятницам и субботам. И все равно к Белову любят приезжать столичные гости. А мне повезло вот в чем: командировка совпала со съемками фильма о Василии Белове. Так что я неожиданно для себя прибыла в Тимониху в составе съемочной группы...
Как гостей водкой отогрели
Первое, что мне пришлось делать в Тимонихе, - чистить картошку.
- Я вам свежей картошечки в огороде накопаю. - Сестра писателя, худенькая загорелая Лидия Ивановна, вернулась в три секунды с ведром картошки и большущей охапкой зеленого лука. И пока мы с Галиной Сергеевой, директором фильма, соскребали с клубней кожуру, она достала из печи горшочки с топленым молоком.
- Свет, накрывай на стол, - говорит хозяйка, - мужчинам из молодых рук всегда приятней.
Конечно, первую тарелку - Василию Ивановичу.
- Неприхотлив я в еде. И ничего нет для меня вкуснее свежей картошки, -он поднимает стопочку беленькой. -
Ну, за встречу!
рякнул.
- Все. Больше не буду. Лида не разрешает.
Сестра не только бдительно следит за здоровьем Василия Ивановича, но и помогает разбирать его рукописи. Уже лет десять печатает их на машинке, разбирая каракули. Иногда подключается и жена - Ольга Сергеевна.
Бригада киношников активно работает ложками. И вдруг режиссер Антон Васильев (между прочим, сын русского поэта Сергея Васильева и родной брат актрисы Екатерины Васильевой. - Авт.) выдает: "Василий Иванович, а помните, как в 66-м году вы отогревали меня водкой?"
- Да-а?! - изумляется Белов.
- Мы с Натальей, дочерью поэта Александра Яшина, несколько километров в мороз по снегу топали в Тимониху. Пару раз сбились с пути, пока не подобрал один тракторист. Потом вы с Яшиным нас еле отцепили от бревен, которые трактор волоком тащил. Налили водки и заставили выпить залпом. Я тогда первый раз в жизни попробовал спиртное.
. - Ну, Антончик! - улыбается из-под белых усов Белов. - Запо-о-омнил.
Антончик-то на две головы его выше и в плечах пошире.
Как я щеголяла в беловских штанах
Слепней, надо заметить, в Тимонихе тучи! Лидия Ивановна, оглядев мои тонкие бриджи, достала из сундука плотные с сиреневым отливом штаны.
- А брюки Васины еще ничего, - оценила она обновку на мне. -Надо ему сказать, вполне можно носить.
В писательских штанах я стала продираться вслед за Василием Ивановичем сквозь заросли к дальней баньке.
- Вот здесь я и родился, - говорит он. - Прямо в бане... Бывало, в детстве, выбежишь - и в речку Сохту. Я любил нырять с открытыми глазами. Видишь рыбку. Можно иногда ее даже там проглотить.
А неподалеку от баньки - "зимовка", которую срубили отец и мать Белова, когда молодоженами были.
- Они тут устроились, а потом вмешался колхоз... И война. Отец был убит немцами. Мать подняла нас. Родила шестерых, а выкормила пятерых. Работала в магазине. И я помню, как воровал у нее конфеты. Шоколадные. Голодные были. Она знала, но ничего не говорила... Хотя иногда, может, и не знала. Я же был хитрый.
Родительская "зимовка" едва не сгнила. Но Василий Иванович обшил ее "вагонкой" и сделал внутри... клозет.
- Хотел, чтобы мне в деревне подражали. Но, увы, никто не подражает.
Клозет, скажу вам, замечательный. Любому человеку в нем приятно посидеть, подумать. Даже японскому профессору Рехи Ясуи из Токио, который шесть раз уже приезжал в Тимониху вместе с женой.
- Вон в той деревне, - показывает мне на далекие домики Белов, - недавно умер мужик, который мог стать писателем лучше меня. Но он мужик, когда ему было писать? Им и в голову не приходит. Это я использую их бухтины.
- А что такое бухтины?
- Это сельский анекдот. Ненавижу я анекдот сальный и городской. А деревенский юмор присутствует в жизни отдельно. Частушки всю жизнь сочиняли женщины. И моя мать Анфиса тоже. И мужчины соревновались между собой, кто скажет интереснее. Это сейчас матерятся. А раньше очень хорошо люди и без мату обходились.
- Ну как же, скажите еще, что и на кулаках отношения не выясняли?
- Другие, может, и участвовали в драках. Я же только одну запомнил. Встретились мы с приятелем уже взрослыми. Напились. И подрались. Все.
- А в статьях вы такой задира. Как ругались, чтоб землю крестьянам отдали бесплатно!..
- Землю надо отдать тем людям, которые работают на пей. Но меня никто не слушает.
- Ну хоть что-то сейчас меняется?
- На мой взгляд, разруха полнейшая. Мы встречались с губернатором, он понимает и все видит. Хотя я прямо ему говорил, что голосовать за него не буду, А он меня даже защищал от нападок. От своих же демократов.
На демократов у Белова "зуб": в самый разгар перестройки они арестовали его машину. "Нива" ремонтировалась в обкомовском гараже - а его опечатали со всем содержимым. Вернули потом - только как депутату.
- Одно время у меня был даже "УАЗ". Но "Нива" - самая удобная для наших мест. А потом надоела мне эта машина как горькая редька. Продал ее за бесценок. И так обрадовался! Теперь не надо ни запчастей искать, ни рисковать. А то ведь я и переворачивался. По своей вине.
Почему про любовь говорить стыдно
Еще в Вологде дозвонилась до жены Белова - Ольги Сергеевны. Она только что вернулась от дочери. Анна осталась в Москве после Суриковского училища, семь лет проработала в Рублевском музее искусствоведом. А сейчас ушла из-за мизерной зарплаты...
Ольга Сергеевна в Тимониху в этот раз не поехала. Я все же спросила у Василия Ивановича, часто ли жена бываете ним в деревне.
- Да нет, не едет она сюда. Она городская, видишь ли. Грязовецкая. Мещанская это среда.
Она оканчивала педагогический институт и однажды увидела в районной газете стихи молодого автора. Со слов Ольги Сергеевны, "стихи были не про любовь, в них серьезные проблемы ставились". Автор оказался корреспондентом газеты. В феврале 58-го они поженились в Грязовце.
- Не знаю, почему ей не нравится моя деревня... - вздыхает Василий Иванович. - Однажды я уезжал от своей Ольги Сергеевны. Она мне это запомнила. Злопамятная. Но этот факт был.
- Почему уезжали-то?
- Дочка родилась только через 15 лет после нашей женитьбы. В этом конфликт основной был. Она не хотела иметь ребенка. Ну вот, получается, что я жалуюсь на жену. Это нехорошо. Я хотел утаить этот факт от вас. Но вы видите какая... А у меня ведь комплексы были. Значит, я виноват. Не воспитал жену.
- А кто решил назвать дочь Анютой?
- Заранее решили: если дочь - будет Анна по моей прабабушке. Если сын, назовем Федором. Тоже по моим корням. Родилась девка - чему я был счастлив... Сейчас ей 28 лет.
...В магазине, в соседней деревне, встретилась нам старушка, на язык очень спорая. Лидия Александровна Черняева до 70 работала в сельсовете, а сейчас ей уж 82. Присев с ней на завалинке, Белов откупорил пиво.
- Ну, как здоровьечко-то, Лидия?
- Ничаво. Моему ровеснику Михалычу вон жилу вырезали на одной ноге. А я бегаю. Вась, а любовь-то твою первую, Серафиму, уж похоронили. Помню, как ты к ней через весь лес бегал.
- Было такое. Умерла она в Таджикистане уж давно. Тогда нельзя было говорить - почему. Но я слышал, что она погибла во время таджикских событий.
А влюбился в Серафиму Василий Иванович в 6-м классе. Видно, первая любовь крепкая была.
- Анька, дочка, в меня пошла. Помнится ей, видимо, лишь первый. Больше не хочет замуж ни за кого... Вообще я про любовь ничего не хочу говорить.
- Почему? - удивляюсь.
- Ну, стыдно же, стыдно.
- А вы же про любовь писали. Герой вашей повести "Привычное дело" Иван Африканович вон как свою жену любил - девятерых нарожали.
- Все равно стыдно говорить об этом.
- Но дети же как-то появляются?
- Дети появляются от секса и от любви. Ну я же не буду вам объяснять, почему это разные понятия. Не хочу... Когда я прочитал у Хемингуэя "они занимаются любовью", я возненавидел этого автора. Ну что такое "заниматься любовью"? Это же похабщина. Секс есть секс. Нельзя путать его с любовью. Но без него настоящая любовь не обходится. Вот про это я и говорю.
Как он борется со своими недостатками
Побродив по Тимонихе, я спустилась к небольшому озеру. Трава выше пояса. Вокруг все чавкает. А у самой воды берег вдруг стал уходить из-под ног.
- Ой, как же ты туда забрела? - Лидия Ивановна была в ужасе. - Там ведь иногда и затягивает. Это место люди называют Чертовым...
А совсем рядом, на пригорке, - Никольская церковь. Ее, кстати, Василий Иванович сам восстановил. Своими руками, топором и молоточком. Здесь крестили его отца и мать. И его самого. А потом здесь была школа.
- Помню: нас загоняли в один класс и заставляли петь "Интернационал". Девочки некоторые пели, а мальчики только рты разевали. Я ведь долго был атеистом. Но, когда начал храм восстанавливать, что-то во мне проснулось. И сейчас я уже почти закончил статью "Теряют ли русские веру в Бога?".
- А что еще нового написали?
- Книгу о композиторе Валерии Гав-рилине. Хотел было публиковать, но случился у меня конфликт с его вдовой. Женат Гаврилин был на женщине, которая старше его на 15 лет. Она не разрешала даже с ним поговорить по телефону... Меня не любит и разносит всякие небылицы. Что я - антисемит. И все такое.
Помните газету "Москоу ньюс"? Одна дамочка написала абзацчик маленький, что Белов - человеконенавистник, он выпустил роман "Все впереди". Хватило одной публикашки, чтобы зарубежные издательства поставили на мне крест...
А какой я антисемит? Но приходится оправдываться. Я свои недостатки знаю не хуже, чем они. И отнюдь от них не в восторге...
- Какие, например?
- Пьянство.
- А сами говорили, что лет 15 уже не позволяете себе спиртного.
- И сейчас идет борьба с ним. Курить я вот дважды бросал. Один раз в армии. Но как пошел в увольнение, выпил "Зубровки" и закурил. А второй раз уже сейчас бросал. И бросил...
Возле Никольской церкви - маленькое сельское кладбище.
- Здесь с каждой могилой связано воспоминание. Отец только похоронен на Смоленщине. А мать, Белова Анфиса Ивановна, лежит здесь. Я написал на камне: "В 37 лет она стала солдатской вдовой". Хочу, чтобы меня похоронили здесь, а не в каком-либо другом месте...
Послесловие
Перед отъездом мы пили чаи с морошкой в сахарном сиропе. Признаюсь: я впервые в жизни попробовала морошку.
Потом, и Москве, я вспомнила, что сказала мне дочка Белова - Анна:
- Папа создал свой мир. Он так и остался к деревне Тимониха. И не хочет знать, что все вокруг изменилось.
Может оно и так. А мне понравился мир Белова. Чистый и светлый, как ягода морошка.
|
