|
При входе в Музей фресок Дионисия,
филиал Кирилло-Белозерского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, или, что то же самое, у западной стены собора Рождества Богородицы когда-то действовавшего Ферапонтова монастыря, в летние воскресные дни наблюдается людское скопление. Посетители терпеливо ждут очереди, чтобы попасть в храм, сжимая в руках красивые билеты, загорелые, светлоглазые сельчанки, в летние месяцы подрабатывающие в музее, строго дозируют поток желающих осмотреть роспись, которой на днях исполнится пятьсот лет. В храме-музее стоят леса, обитающие на них московские реставраторы не обращают внимания на зрителей, растерянно глазеющих на признанный шедевр древнерусского искусства, и на скупые пояснения экскурсоводов, которых можно нанять за отдельную плату.
Точная дата начала и окончания работы Дионисия над фресками зафиксирована в надписи на отсеке северной двери собора. В переводе на нынешний русский она выглядит так: "В лето 7010 месяца августа в шестое на Преображение Господа нашего Иисуса Христа начата бысть подписывана церковь, а кончена на второе лето месяца от сентября в восьмое на Рождество Пресвятые Владычицы нашей Богородицы Марии при благоверном Великом Князе Иване Васильевиче всея Руси при Великом Князе Василии Ивановиче всея Руси и при архиепископе Тихоне, а писцы Дионисий иконник со своими чадами. О Владыка Христе, Все царю, Избави их Господи от мук вечных".
В Ферапонтово я приехала по собственному желанию, в отпускное, а не рабочее время - просто захотелось туда поехать, потому журналистскими привилегиями я не пользовалась - купила билет, встала в очередь и рассматривала в собственном семейном окружении фрески, которые впервые увидела и навсегда полюбила двадцать лет назад.
Интимному контакту с творением Дионисия атмосфера вокруг, правда, не способствовала. Только сосредоточишься на созерцании, например, фигур евангелистов в парусах, как то уверенный в своем праве реставратор по-хозяйски спустится с лесов прямо тебе на голову, то служительница мило напомнит, что в алтарную часть заходить не следует, то пожилой посетитель начнет допытываться у экскурсоводши, за какие именно грехи на страшном суде жарят на адской сковородке, - и нет благолепного и благоговейного настроя.
Тогда включается познавательный инстинкт - не прочувствую, так изучу. Но в самом храме нет ни одного пояснения, чтобы разобраться в сюжетах росписи, надо вернуться в кассу и прикупить хотя бы одну из нескольких брошюр, в которых все подробно расписано - где какая композиция и что она значит. В общем, лучше сначала серьезно подготовиться, а потом уже отправиться на осмотр. В Ферапонтове к зрителю относятся без снисхождения к его невежеству.
Это отсутствие заискивания перед посетителем, род музейного снобизма, часто граничащего с грубым равнодушием, - характерная черта российского музейного сотрудника, чувствующего себя суровым хранителем ценностей, а не ответственным посредником между прошлым и настоящим. Обычно это наследие тотального советского чванства раздражает. Но в Ферапонтове для строгости с посетителем, возможно, и есть основания. Это действительно музей-храм, то есть и музей, и храм одновременно, хотя там и не служат. Фрески Дионисия - не только безусловная художественная ценность, но и христианская святыня, в которой выражен духовный опыт и самого великого художника, и его эпохи, времени глубоких религиозных рефлексий и серьезнейших дискуссий о сущности православной веры. А кто этого не знает, то это его проблема. Впрочем, фрески как подлинный шедевр способны произвести сильное впечатление и на профана.
О фресках Дионисия и воплощенной в них религиозной философии написаны монографии, и в газетной заметке о таких глубоких материях писать бессмысленно. Стоит, наверное, только констатировать, что современное состояние музея в Ферапонтове максимально приближается к существующей цивилизованной норме обращения с уникальным памятником и общечеловеческой художественной ценностью.
Во-первых, здесь идеально проведена реставрация - все сохранено, ничего не дописано, утраты обозначены как утраты, древность памятника не оскорблена новодельными новшествами. Во-вторых, нет конфликта между церковью и музеем, служба в монастыре проходит в церкви Мартиниана, где росписи практически не сохранились (кроме крохотного фрагмента) и где стоит древняя рака с мощами святого, то есть церковь и музей взаимно тактичны и уважают чужие чувства и законы. В-третьих, музей формирует собственную коллекцию и старается делать сопутствующие выставки, то есть ведет нормальную активную музейную жизнь. В-четвертых, здесь есть маленький музейный магазин, где можно купить и сувениры, и открытки, и брошюры, а вскоре и записи созданного к нынешнему юбилею торжественно-поэтичного научно-популярного фильма "Дионисий". У музея есть хороший интернетовский сайт.
Вот бы еще сельский сервис был поприветливее да автобусное расписание поудобнее (но это уже не музейные проблемы), так и вообще можно было бы считать ферапонтовский музей образцовым европейским музеем и культурно-туристическим центром с большим и славным будущим. О чем неустанно печется директор Музея фресок Дионисия Марина Сергеевна Серебрякова, беспредельно преданная музею в Ферапонтове и служащая в нем, как служат в храме - с достоинством, обретенным в глубокой, осознанной и выдержавшей испытание временем вере.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Марина СЕРЕБРЯКОВА, директор Музея фресок Дионисия:
- Три года назад в статье о Ферапонтове в "Известиях" были приведены слова Герольда Вздорнова, считающего, что ваш музей должен быть "небольшим, но образцовым" и не превращаться "в объект массового туризма - этой чумы новейшей цивилизации". Сейчас он к какой модели ближе?
- Разрекламированным музейным местом нам быть совершенно не хочется. Это музей. как мы когда-то говорили, элитарного характера. Имея в виду уникальность стенописи Дионисия в истории не только православного искусства, но и нашей духовной культуры. Я считаю, что в следующем веке фрески Дионисия будут играть особую роль в становлении русской духовности. Как наиболее яркое отражение идеологии православия. Этот памятник должен быть открыт для всех, но не должен быть объектом потребления. Вот как в храм мы приходим, он ведь общедоступен, но есть и какая-го преграда, заставляющая нас быть особо деликатными, трепетными. Такую атмосферу мы и хотели бы создать вокруг фресок, чтобы. приезжая в это село, человек понимал - здесь находится святыня.
- Реставрационные работы будут закончены к юбилею?
- Реставрационные работы идут по плану, и мы не считаем, что к юбилею надо их как-то форсировать. Мы хотим внимательно и осторожно продолжать работы по консервации росписи. Сейчас, например, стало понятно, что нам надо бороться с пылью - она загрязняет фрески. А пыль и грязь - от посетителей.
- Кто сейчас основной посетитель вашего музея?
- Мы еще не организовали анкетирование. Но судя по номерам машин - это в основном люди из Вологды и области, бывают москвичи и питерцы. Основной наш посетитель - не турист, приезжающий специально. Это отдыхающие - предприниматели, обыватели, студенты. Но есть, конечно, и искусствоведы.
- Когда начнется празднование 500-летия?
- Мы не хотим одного большого заседания, хотим, чтобы у нас был год Дионисия, хотим привлечь к нему как можно больше людей. Вот вчера у нас был Касьянов, мне кажется, он проникся росписью. Ведь она требует особого внимания посетителей.
- Вы просили у премьера денег? Кто финансирует праздничные мероприятия?
- Касьянов приехал к нам не как премьер, он отдыхал. В основном деньги идут к нам из местного бюджета. Не скажу точных цифр, но мы получили от области не менее миллиона рублей, а из федерального бюджета только 200 тысяч на консервацию росписи. Мне кажется, что наш губернатор поддерживает музей не только как руководитель, он и как человек проникся Дионисием. Ведь роспись - это образ Царствия Божия, идеальный гармоничный мир. Я здесь тридцать лет работаю и видела, как люди проникаются светом этого образа.
|
