|
Жабрева в Устюженском районе знают, пожалуй, все: от мала до велика. В свои 74 года он вырезает деревянные фигуры для детских садов, играет в местном духовом оркестре, пишет басни и стихи, поет в хоре, участвует в театральных постановках. Его приглашают практически на все деревенские ярмарки, куда Владимир Иванович неизменно приезжает с бочонком домашнего вина, которое в народе окрестили «жабревкой».
Деревянный зоопарк
Дом Владимира Жабрева – настоящее произведение деревенского искусства. Углы и фронтон украшают забавные деревянные фигурки, вырезанные самим хозяином. Рядом с сараем лежат прикрытые рубероидом витиеватые куски деревьев, из которых Владимир Иванович в ближайшем будущем намерен вырезать какие-нибудь скульптуры. В саду – яблони и несколько десятков кустов красной смородины. В подвале – настоящий винный погреб. Сам хозяин «деревянного царства» похож на озорного старичка-лесовичка, который в разговоре неизменно вставляет фразу «Аи, злодей!»
– Очень тонкую работу теперь стало делать сложно, – сетует Жабрев. – Зрение уже не то. Но ведь не для себя я храню деревянное «богатство». Пошел в лес – увидел дерево, похожее на жирафа. Вырезал из него Тянитолкая и отдал его в 4-й садик. В третьем садике есть деревянный бегемот в натуральную величину. В восьмой садик отдал носорога. В пятый сад, который за рекой, подарил медведя. А где же еще детишкам играть? Что они видят, кроме закопанных в землю колес? Сейчас, как ни пройду мимо любого из детских садов, вижу, как детвора ползает на моих фигурах.
Материал для будущих скульптур Владимир Жабрев ищет сам и откровенно не понимает, почему в нашей стране любое благое дело сопровождается бумажной волокитой.
«Взять, к примеру, дерево, из которого получился Тянитолкай, – эмоционально рассказывает о злоключениях мастер. – Целую неделю за ним ходил. Сначала надо выписать, потом заточковать, заплатить за дерево, потом в банке за услуги. Черт знает сколько бумаг пришлось исписать!»
Дом по книге
Кстати, плотницким делом Владимир Жабрев начал заниматься уже в зрелом возрасте совершенно случайно. После армии судьба забросила Владимира Ивановича в Череповец, где он 13 с лишним лет отработал на металлургическом комбинате.
– Как-то раз мужики предложили мне плотничать, – воспоминания не тяготят Владимира Жабрева. – Говорят, сможем заработать на шабашке по 500 рублей. Я и пошел. Но самое смешное, оказалось, что топора в руках никто из них в жизни не держал. Пришлось купить учебник. Почитали умную книгу, потом посмотрели, как другая бригада работает, и сами начали делать дом. За полтора месяца втроем его и сложили. Причем сделали его так, что почти сразу поступил второй заказ на склад для минеральных удобрений. Это уже было посерьезней – здание площадью 12 на 48 метров и высотой в шесть метров, чтобы машины входили. Только бетона потребовалось 600 с лишним кубов. Работали днем и ночью, и втроем сделали склад за 5 с половиной месяцев. Никто сначала не верил, что мы так быстро сможем его поставить. Такое же здание в соседней деревне целая бригада строила 8 месяцев. В общем, после этого склада так и остался плотничать.
Кстати, именно Владимир Жабрев вырезал несколько лет назад деревянную блоху и показал ее кузнецам, работавшим на традиционном конкурсе «Железное поле». И именно жабревская блоха, подкованная кирилловским кузнецом Николаем Митиным, была выставлена на всеобщее обозрение на одной из поздеевских ярмарок.
Любимая жижа
В 1978 году Владимир Иванович вернулся на родину своих предков – в Устюжну, где и живет до сих пор. На «новом старом» месте Жабрев очень быстро освоил еще одну специальность – винодела.
– У одного дедка мы купили дом. А там сорок яблонь! – восклицает Жабрев
– В том году на яблоки был просто огромный урожай. Ими было завалено всё. Куда же их девать? Вот и пришлось открывать «винный цех». Хотя даже не представляете, сколько с ним возни. Чуть только проглядел, и всё превратилось в уксус.
Сейчас, как говорит Владимир Иванович, он может сделать вино из чего угодно – из яблок, красной смородины, голубики, черники или морошки, а то и из всего вместе. Есть в его винном погребе анисовые и перцовые настойки, есть настойки из зверобоя.
– Есть у меня один знакомый, он раньше работал большим человеком на «Северстали», а сейчас у него в Москве какая-то своя фирма, – улыбается Жабрев. – Бывает, и сейчас приезжает в гости. Ему, например, очень нравится калгановая настойка. К своему приезду он просит накопать корешков этого растения, чтобы потом угостить настойкой своих друзей. А мне что, сложно, что ли? Схожу и накопаю.
В магазине вино Владимир Иванович не покупает уже давно. Он уверен, что родной пищепром даже из благородного коньяка умудряется делать обычную бормотуху.
– Мое вино – очень чистое. Хоть литр, хоть два, хоть четыре выпей – и голова на следующий день не болит, – смеется винодел. – Только на душе легко становится.
Жабрев делает за сезон до сорока ведер вина, но сам спиртным сильно не злоупотребляет. Зато его близкие и знакомые уже знают, что в гостях у Владимира Ивановича всегда найдется стаканчик-другой для поднятия настроения.
К примеру, когда Жабрев первый раз пришел в местное литературное объединение «Ватага», устюженские поэты и писатели, собираясь все вместе, традиционно пили чай. Владимир Иванович нарушил традицию и пришел в литературный кружок со своей «жабревкой». После этого «ватаговцы» просят Иваныча принести «своего, домашнего».
Распробовали «жабревку», впрочем, не только друзья и родственники винодела.
– Меня постоянно приглашают на какие-то мероприятия повеселить людей, – подмигивает Владимир Иванович. – Часто в Славынево (Деревня в Устюженском районе – Прим. авт.) зовут на День деревни. Звонят накануне, говорят, мол, пожалуйте, Владимир Иванович, к нам со своей жижей. У меня есть двухведерный дежурный бочонок, с которым я и катаюсь по таким праздникам. А что, ведь для людей не жалко.
Удивительно, но Жабрев никогда даже не задумывался, чтобы продавать свой фирменный напиток. Он это делает ( от души и для людей). От души он также пишет стихи и даже на свои деньги опубликовал несколько сборников. И пусть эти стихи хромают с филологической точки зрения, Владимир Иванович не тушуется:
– Я ведь привык работать топором. Видимо, и стихи получаются топорные. Но я не для критиков пишу, а для души. А если делать всё с душой, то и людям это нравится.
|
