|
Я работаю в «Лесной газете» и, естественно, пишу на лесные темы. Предлагаемая же вниманию читателей статья к лесу никакого отношения не имеет. Но я столкнулся с такой подлой ситуацией, что просто не могу молчать. И очень хочу помочь несчастному человеку, попавшему в заколдованный круг, из которого без посторонней помощи невозможно вырваться. Надеюсь, эту статью прочтут начальники-мужчины, которые по своему служебному долгу и просто по человеческой совести не смогут оставаться равнодушными при виде такого, по сути дела, издевательства над попавшей в беду женщиной.
Лариса Львова обвиняет ярославских судмедэкспертов в подлоге экспертизы ДНК. Экспертиза проводилась по решению суда, куда она обратилась, чтобы заставить биологического отца ее пятнадцатилетнего сына помогать больному церебральным параличом ребенку Женщина пытается изо всех сил выстоять перед недугом сына, отсутствием работы и нормальных средств к существованию. Но оказалась совершенно бессильна перед системой, которая упорно отказывается защищать ее материнские права. И гражданские тоже.
Она приехала в Вологду в конце 80-х. Уютный городок, в котором, как пелось в известной на всю страну песне, есть дома, «где резной палисад» поразил своей запущенностью. Лариса училась во ВГИКЕ в то время, когда российское кино, как все думали, приказало долго жить. На год сократили обучение, выдали диплом и выставили в три дня из общежития.
В городе устроилась в областной драматический театр заведующей литчастью.
Это был провинциальный репертуарный театр со средней наполняемостью. Почти пустой зал. но на премьерах аншлаги. А когда-то здесь знали и любили всех актеров. В старом театре начинала Полина Стрепетова, после первой отсидки перед второй успела поработать декоратором и Анна Тимирева, последняя любовь адмирала Колчака, здесь когда-то начинал Николай Олялин – роль капитана Цветаева из фильма «Освобождение», которого по сей день помнят все киноманы страны... На складе до сих пор хранятся костюмы, сшитые в XIX веке. Их безжалостно перешивают, потому что на новые не хватает денег.
Надо признать, что Вологде как-то одно время сильно не везло с властью. Впрочем, кому с ней в то время везло? Новая метла мела по-новому, не считаясь с мнением народа. Да, собственно, и мнения не было у народа. Да и сам народ шел на убыль. Зарплату не выдавали месяцами. Поразили вещи, которые трудно забыть, – как контролеры выталкивали из автобусов людей, ехавших на работу, за которую им не платили. В 30-градусные морозы ранним утром через весь город и она шла в театр.
Как-то в театр зашел случайный командировочный инженер с Череповецкого фанеро-мебельного комбината, который после репетиции заглянул за кулисы и долго читал служителям Мельпомены Мандельштама, Пастернака, Ахматову. Потом он побежал в гастроном, вернулся с продуктами, бутылкой дорогого шампанского. Было уже поздно, она собиралась домой. Режиссер остановил завлита: «Куда же вы? Расскажите о театре, об актерах, какие спектакли ставили?»
У неё уже был маленький Гоша. Изощрялась, чтобы его хоть чем-то накормить. Как-то заняла в долг и на эти деньги купила два пакета молока. Тогда не придала значения словам продавщицы: «Ничего, сделаете блинчики – будет вкусно». И только когда пришла домой, поняла, почему продавщица это говорила: молоко оказалось скисшим. И в тот раз она разрыдалась – от отчаяния и бессилия, оттого, что издержала последние деньги, так и не накормив ребенка...
А тем временем после смены руководства в городе пошатнулось кресло главрежа. Голодные актеры начали «есть» директора... Новый директор не стал церемониться со старой командой. Заместителем назначил невестку, в бухгалтерию дочь, за стойку буфета сына... Завлита вынудил написать заявление. Собранные Ларисой за полтора десятка лет журналы, бюллетени по драматургии, пьесы оказались на помойке.
Львова встала на учет в центре занятости. Подходящую работу не нашли. Везде нужно устраиваться на полный рабочий день. А она не может: у сына врожденные церебральные нарушения.
...С отцом сына она познакомилась театре. Даровитый рязанский режиссер К. (фамилию опустим) был приглашен на два спектакля. Репетировал «Мещанина во дворянстве» Мольера. «Зеркальная для нашего времени пьеса, – говорит она, – тоже об обмане». Кабинеты были рядом, К. добился своего.
«Я не тянула его в ЗАГС. Хотелось сохранить какие-то человеческие отношения – ради будущего ребенка. Но этого не произошло».
То, что у Гоши врожденная патология, выяснилось не сразу. Ребенок пережил клиническую смерть. Трое суток находился в реанимации, врачи не могли сказать, будет он жить или нет. Выздоравливал долго, тяжко. После гипоксии головного мозга на лечение требовались дорогие лекарства. Лариса поняла: на зарплату бюджетного работника культуры сделать это не сможет.
Тогда она написала К. в Рязань: либо пусть отец имеет совесть и как-то участвует в содержании сына, либо она подаст на него в суд. После этого биопапа стал ежемесячно высылать по 200 рублей на содержание Гоши.
Прошло несколько лет. Инфляция уже сделала несколько скачков, а она получала по 5000 рублей в месяц.
В своей «однушке» они спят втроем: она с Гошей на «полуторке» и бабушка за шкафом. Стояла в очереди на жилье как работник культуры (15 лет). Когда уволили, сняли с очереди. Государство платит ей каждый месяц 1700 рублей – пособие по уходу за ребенком. Пенсии бабушки хватает только на коммуналку. Кормит всех... тринадцатилетний Гоша. Его пособие составляет 5574 рубля. Помогают продуктами подруги. Лариса вновь написала в Рязань. К. ответил, что это не его ребенок. Лариса подала иск в Вологодский городской суд с требованием провести экспертизу ДНК у К., биологического отца Гоши. Суд постановил: провести независимую экспертизу в Ярославле. К. поставил условие: она должна оплатить 11 тысяч рублей (именно столько стоила половина судебно-медицинской экспертизы ДНК). «Я была уверена, что эти деньги мне вернут по решению суда, и взяла в долг», – говорит Лариса.
В Ярославль К. приехал со своим старшим сыном. С Ларисой и Гошей они не разговаривали совсем. Всех пригласили в кабинет и заставили расписаться (это было до самой процедуры).
Потом ко мне подошла лаборантка, – рассказывает Лариса, – и каким-то очень заискивающим голосом попросила спуститься двумя этажами ниже и внести деньги за экспертизу. Проводив меня до окошечка кассы, лаборантка быстро вернулась назад, вывела из кабинета в коридор ребенка – по ее словам, «как постороннего» – и закрыла дверь.
Так в кабинете остались лаборантка, К. и его родственник. То есть Лариса Львова не видела, у кого был сделан забор крови и сделан ли вообще:
Расчет был на мою неподготовленность. Мне и в голову не могло придти, что в таких официальных органах люди могут отважиться на подлог.
Между тем из приказа № 161 Министерства здравоохранения РФ от 24.04.2003 г. следует: «6.10.2. Взятие крови в исследованиях родства рекомендуется производить при одновременной явке всех заинтересованных лиц и при предъявлении ими документов, удостоверяющих личность каждого. 6.10.3. Взятие крови осуществляет квалифицированный лаборант в специально отведенном для этих целей помещении в присутствии врача – судебно-медицинского эксперта».
Результаты экспертизы ДНК показали, что К. не является биологическим отцом Гоши.
Львова вновь обращается в суд, требуя повторной экспертизы со свидетелями. В суд вызывают эксперта, который совершенно спокойно ссылается на анализы. Суд отказывает в иске. Но есть же, в конце концов, установленный порядок: «О всех сомнительных случаях, а также при получении данных об исключении отцовства по одной системе рекомендуется ПОВТОРНОЕ (выделено мною. – В. П.) взятие крови и проведение вновь тех исследований, которые первично свидетельствовали об исключении отцовства, или если по этим системам были получены сомнительные данные».
Однако Вологодский городской суд не только не удовлетворил ходатайство, но судья даже не отразила его в решении суда, чем нарушила гражданское право Ларисы Львовой. Она обращается в Департамент здравоохранения по Ярославской области. Была проведена проверка, и Львова получила ответ: «Нарушений нет».
Лариса обращается за разъяснениями в Министерство здравоохранения и соцразвития.
– Мне ответили, что надо действовать через суд. В суде же мне отказали и в передаче надзорной жалобы для рассмотрения председателем Ярославского областного суда. Причина отказа: нет оснований не доверять результатам экспертизы. Но суд не пояснил, какие основания не доверять мне?
Набираю телефон знакомого юриста, прошу совета. Он отвечает: нужно взять у К. хитростью ли, силой любую частицу тела с геномом (слюну, например, волос) и отдать на экспертизу Лариса мотает головой: «Это невозможно, для этого мне нужно приехать в Рязань, при свидетелях вцепиться в его три волосины, заставить плюнуть мне в лицо и, не утираясь, сказать спасибо...»
– Знаешь, я, наверное, не смогу стать букмекером, поиграть на виртуальной бирже, – переводит разговор Лариса, – а вот Гоша, скорее всего, сможет.
Вечерами они вместе у компьютера (подарили друзья). Лишь однажды ушла из дому, Гоша отпустил ее. В Вологду после Московского кинофестиваля кинорежиссер Никита Михалков привез легендарного режиссера с мировым именем Кшиштофа Занусси. Встреча состоялась в зале областной филармонии. Был аншлаг. На внятном, интеллигентном языке с мягким польским акцентом пан Кшиштоф говорил о том, что человек испытывает радость лишь тогда, когда он пробился со своей правдой, даже если не все с ней согласны. Разговор зашел о фильме «Жизнь как смертельная болезнь, передающаяся половым путем». О герое фильма режиссер сказал так: «Его вина в том, что всю жизнь он прожил как эгоист. Нельзя жить для самого себя. Так человек потеряется...»
Зал аплодировал. Одна из женщин плакала.
|
