|
Менее чем за пять лет Стальфонд проделал путь от регионального фонда сугубо «для своих» до лидера отрасли. Пятилетку назад по такому показателю, как объем пенсионных резервов в управлении, фонд был двадцатым, сейчас — восьмой. В прошлом году прирост пенсионных резервов Стальфонда составил 96,2% (до 5,2 млрд рублей), в 2005-м — почти 53%, в 2004-м — около 70%. А всего с начала 2003 года резервы выросли в 13 (!) раз. Конкуренты, обошедшие Сталь-фонд по абсолютному показателю величины пенсионных резервов, такой темп не держат: у фонда «Благосостояние» прошлогодний прирост составил 57%, у Газфонда — 33%, у Ханты-Мансийского НПФ — 7,85%.
По объему «свежих» взносов от физических лиц (более полумиллиарда рублей) Стальфонд в прошлом году стал третьим, уступив лишь НПФ «Благосостояние» — детищу РЖД, и Газфонду — «дочке» газового монополиста. Но материнскими структурами этих двух более удачливых фондов являются корпорации с преобладающей долей государства (и с неизмеримым объемом административного ресурса), а потому и фонды эти — лишь условно негосударственные.
Так что Стальфонд, созданный металлургическим гигантом «Северсталь», по объему привлечения новых средств является лидером среди «по-настоящему» негосударственных пенсионных фондов.
Ставка на клиента «с улицы»
«На стадии "разгона" деятельности корпоративная подпитка клиентской базы — огромнейшее конкурентное преимущество любого пенсионного фонда, созданного при крупной структуре. А дальше уже вопрос менеджмента — хотите вы остаться внутри материнской компании или, не поддерживаемые никаким административным ресурсом, выйти на открытый рынок и предложить ему что-нибудь. Наша изначальная стратегия — закрепить свои позиции как раз на открытом рынке», — говорит президент Стальфонда Андрей Никитченко.
Впрочем, и Стальфонду административный ресурс был не чужд. Как признается Андрей Никитченко, пять лет назад, когда он приступил к руководству фондом, клиентская база «добровольцев» на 100% была представлена работниками «Северстали» и ее дочерних структур. Сейчас соотношение корпоративных клиентов и вкладчиков «с улицы» он оценивает как 75% на 25%. Года через четыре, по его расчетам, соотношение должно стать обратным: 25% клиентов из «своих» и 75% не связанных с «Северсталью».
В своей филиальной политике Стальфонд тоже совершил отрыв от материнской структуры. Прежде точки (всего у фонда 11 филиалов) открывались в населенных пунктах, где были представлены предприятия «Северстали». Сейчас уже в трех городах — Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге и Москве — фонд присутствует сам по себе. Он уже обзавелся столичными вкладчиками с открытого рынка, и, клянется президент, они не из числа его знакомых.
Доходность не порок
Завлечь клиента «с улицы» можно только суперконкурентным продуктом. Несведущие в большинстве своем граждане пока крайне плохо представляют, что это за зверь такой — схема добровольного пенсионного обеспечения, чем одна отличается от другой и чем предложения одного фонда выгоднее предложений другого. Но есть один индикатор, за который цепляется взгляд даже самого дремучего профана. Это доходность. Проценты годовых способен оценить практически каждый.
По уровню доходности от инвестирования средств «добровольцев» Стальфонд опережает практически всех коллег по цеху. Оговорка «практически» обусловлена тем, что фонды не обязаны раскрывать эту информацию. По данным Национальной ассоциации негосударственных пенсионных фондов, средняя доходность по добровольному пенсионному страхованию составила в 2006 году 18,4%. А Стальфонд заработал для своих вкладчиков 24,5%.
В соответствии с неофициальной отраслевой традицией хвастаться высоким уровнем доходности при управлении пенсионными средствами считается почти моветоном. «Это особенные накопления, — заявляют некоторые представители отрасли, — управляя которыми нельзя гоняться за процентами годовых, а фонд, демонстрирующий высокую доходность, явно проводит слишком рискованную политику». Андрей Никитченко с этим категорически не согласен. «Так рассуждают те, кто не умеет управлять портфелем, — заявляет им глава Стальфонда. — Финансовая теория говорит: для того чтобы получить большую доходность, вы должны взять большие риски — это правда. Но обратное неверно: если вы взяли большой риск, это еще не значит, что вы получите большую доходность. Тут все определяет профессионализм. Можно набрать риска сколько угодно, но если ты его непрофессионально взял, можно остаться вообще без доходности. Только профессиональный управляющий умеет "отжать" максимум доходности за взятый риск. Мы считаем, что близки к идеалу в этом плане. Оценить, рискованно или нерискованно кто-то управляет пенсионными деньгами, можно только заглянув в портфель фонда. Мы единственные в отрасли раскрываем структуру инвестиций полностью, не по типам инструментов, а по названиям бумаг и их доле в портфеле. Больше никто так портфель не раскрывает. Я объясняю это тем, что некоторые фонды не желают предавать гласности свои нерыночные решения. Скажем, если фонд принадлежит крупной корпорации, ему могут "сверху" давать указания инвестировать в акции, а до недавнего времени и в векселя материнской структуры, что не всегда отвечает интересам вкладчиков».
Без мамочки
В портфеле самого Стальфонда нет ни одной акции материнской компании — «Северстали». Это принципиальная позиция президента фонда и одно из ключевых условий, на которых он согласился возглавить структуру. «Иначе — конфликт интересов», — объясняет он. Пока металлургическая отрасль растет, интересы пенсионного фонда и материнской компании совпадают. Но рынок металлургии цикличен, и когда-нибудь цены на металл начнут снижаться, акции «Северстали» просядут. В этом случае, защищая интересы вкладчиков, фонд вынужден будет продавать бумаги, что противоречит интересам учредителя. Если же блюсти интересы хозяина и держать пакет, пострадают вкладчики. Вероятность столкнуться с подобным выбором Андрей Никитченко отмел изначально.
Второй аргумент против акций материнской структуры заключается в том, что акции «Северстали» поставили бы вкладчиков фонда в нежелательную зависимость от конъюнктуры стального рынка. Большинство из них сейчас — работники компании или аффилированных с ней структур. Их сегодняшняя зарплата зависит от цикличности металлургической отрасли. Президент Стальфонда считает неправильным, чтобы и будущие их доходы зависели от того же источника, что и текущее благосостояние.
Есть и третий аргумент против акций «Северстали». «Мы работаем на открытом рынке. И вот представьте, прихожу я к руководителю предприятия и предлагаю продукт для сотрудников. Он улыбается и спрашивает: "А что, деньги, которые ты у меня соберешь, Мордашову закачаешь?" На что я с чистой совестью отвечаю: "А вот и нет". И разговор у нас начинает складываться совсем по-другому», — объясняет президент фонда.
Другой железный принцип инвестирования Стальфонда кроме «минус "Северсталь"» — не брать чужие кредитные риски. Поэтому в портфеле НПФ в последние пять лет не было ни векселей (до недавнего времени фондам разрешалось вкладывать в них), ни корпоративных облигаций. На конец апреля 50,5% средств «добровольцев» было инвестировано в гособлигации — безрисковые инструменты, обеспечивающие стабильность и надежность, и 45,1% — в акции, исключительно «голубые фишки», на которых, собственно, и зарабатывался основной доход, по крайней мере в последние годы. Структуру портфеля любой желающий может посмотреть на сайте фонда, все бумаги названы поименно: «Газпром», «ЛУКойл», ОГК-5 и др. — с указанием их доли.
Понятно, что в нынешнем году заработать достойную доходность на рынке акций будет гораздо труднее, чем в предыдущие годы. Краткосрочные падения главу Стальфонда не смущают: «Мы же не спекулянты!» Он полагает, что потенциал небольшого роста на фондовом рынке все-таки есть, хотя не исключает и вероятности сокращения доли акций в портфеле. А параллельно, чтобы не зависеть полностью от фондового рынка, фонд развивает другие направления инвестирования — например, в недвижимость. Сейчас доля этого актива в портфеле менее 1%, но Стальфонд намерен наращивать вложения в эту сферу, финансировать строительство жилых домов, в частности в Вологодской области. Это обеспечит устойчивую доходность портфеля в среднесрочной перспективе, на три-семь лет, полагает президент фонда.
Ну и, чтобы закончить разговор о соотношении доходность/риски, отметим, что величина страхового резерва — важнейшего показателя надежности пенсионного фонда — в Стальфонде превышает 20% от суммы обязательств, в то время как минимальный норматив для отрасли — 5%.
Выход есть
Пенсионные схемы, которые Стальфонд предлагает «добровольцам», стандартны: варианты с правом наследования и без такового, с фиксированным и нефиксированным размером взносов, с установленной регулярностью либо со свободным графиком взносов. Всего продуктов пять, один — для индивидуальных вкладчиков, четыре — для корпоративных клиентов.
Но есть в этих схемах пара изюминок. Первая: фонд оставляет за вкладчиками право выхода из него в любое время. Возможность расторжения договора пенсионного обеспечения декларируют большинство НПФ. Но выход вкладчика при этом сопряжен с материальными издержками — он теряет существенную часть инвестиционного дохода, а то и весь доход целиком. В Стальфонде сдерживающий механизм предусмотрен лишь для вкладчиков-первогодков: если они решат расторгнуть договор, то взносы свои получат назад в полном объеме, а вот инвестиционный доход — лишь минимальный, гарантированные правилами 4%. В случае же выхода вкладчика по истечении года никаких штрафных санкций не предусмотрено, он помимо собственных взносов получит и весь заработанный на тот момент инвестиционный доход.
Президент Стальфонда утверждает, что он и не уговаривает вкладчиков подписывать договор «сейчас и на всю жизнь». Испуг от крахов пирамид 90-х, от кризиса 1998-го еще не выветрился, доверие к финансовым институтам с тех пор хоть и выросло, но не является абсолютным, а потому нормальному человеку психологически сложно доверить кому-то свои деньги на пятнадцать-двадцать лет. Вот на два-три года люди согласны «попробовать». «Психология человека, хоть раз получившего выписку со счета с начисленным инвестиционным доходом, кардинально меняется. Можно написать сотни статей, разъясняющих суть пенсионной реформы. До того, кто еще не попал в эту орбиту, с их помощью не достучаться. А вот человек, на счете которого скопилась хоть тысяча рублей, начинает интересоваться, как работает система вообще и его управляющий в частности. Уровень грамотности взмывает, как ракета. Ну и плюс личный материальный интерес — великий двигатель. Мы клиентов к кардинальным решениям не подталкиваем. Но вот так, постепенно, шажками длиной в два-три года, мы и пройдем вместе следующие двадцать лет», — уверен Андрей Никитченко.
Политика «открытых дверей» — это, конечно, красиво. Но тогда выходит, что практически все вклады фонда де-факто до востребования. Под такие пассивы нужно иметь набор «подушек безопасности». И такими «подушками», утверждает Никитченко, Стальфонд запасся. Во-первых, условия расторжения договора таковы, что фактическая выплата денежных средств осуществляется не ранее чем через два месяца (но не позднее трех месяцев). Два месяца, считает глава фонда, достаточный срок, чтобы с учетом структуры инвестиционного портфеля, который более чем на 40% сформирован из госбумаг, аккумулировать средства для выплаты выкупной суммы.
Во-вторых, в период выплат по схемам, не предусматривающим наследования, расторжение договора практически невозможно и деньги не могут быть истребованы. Сегодня доля подобных ненаследуемых обязательств фонда составляет более 30%. Это условно-постоянные пассивы, позволяющие фонду вкладывать пенсионные резервы в долгосрочные инструменты, имеющие более высокую доходность. В-третьих, тот самый страховой резерв (более 20% обязательств), который является постоянным пассивом, не связанным никакими обязательствами.
«Структура активов и пассивов фонда близка к оптимальной и позволяет с уверенностью говорить, что фонд способен выполнить свои обязательства перед вкладчиками и участниками на сто процентов, вне зависимости от внешних условий и ситуации на финансовых рынках», — убежден Андрей Никитченко. К тому же внезапный массовый исход вкладчиков, считает он, сегодня столь же маловероятен, как падение метеорита на офис фонда. Потрясение, подобное кризису 1998 года, способное вызвать тотальный страх за свои сбережения, рынку не грозит. А спровоцировать массовый психоз на ровном месте сейчас уже невозможно.
Сам себе собес
Вторая «фишка» пенсионных схем Стальфонда в том, что вкладчик сам определяет срок, в течение которого он будет получать пенсию. Возможно, это и не эксклюзивный ход, но как минимум не характерный для отрасли.
Клиенту фонда предоставляется право определиться со сроком не в момент заключения договора — полному сил, здоровому и обеспеченному постоянным заработком, — а в момент выхода на пенсию. Вкладчик вправе забрать все деньги, включая инвестиционный доход, одномоментно, может выбрать вариант пожизненных выплат, а может назначить себе дополнительную пенсию на несколько лет. Размер ежемесячных выплат в двух последних случаях определяется исходя из размера накоплений. В мае этого года средний размер выплачиваемых пенсий (фонд уже выполняет обязательства перед более чем десятью тысячами пенсионеров) составил 1939 рублей.
Ход с самоназначением срока пенсии красивый, но подразумевает высокое мастерство НПФ по управлению ликвидностью. «Поскольку вкладчик может определиться только один раз — в момент назначения пенсии, по всем действующим договорам, по которым уже произведено назначение пенсии, фонд точно знает объем своих обязательств и их распределение по годам и месяцам. Это позволяет нам с высокой точностью планировать будущие денежные потоки», — поясняет президент Стальфонда.
Кстати, именно этот показатель — выбор сроков получения дополнительной пенсии — убеждает Андрея Никитченко в том, что пенсионная реформа состоялась и «процесс пошел». «Интересно наблюдать, как меняется психология людей, — рассказывает он. — Крайне мало тех, кто выбирает пожизненную схему. Крайне мало тех, кто забирает деньги сразу. Три-четыре года назад подавляющее большинство людей выбирало срок два-три года. Это означает, что человек может планировать свою жизнь с горизонтом три года. Не то чтобы после этого он умирать собрался, просто дальше он уже не представляет, что будет в стране, в мире, с его семьей. Сейчас наиболее часто выбираемый срок дорос до пяти-шести лет. Произошло удвоение длины планирования. Но это еще не вся история. Если вы посмотрите, на какое количество лет наши крупные промышленники планируют свою деятельность, их бизнес-планы, то увидите тот же период: пять лет назад это был трехлетний срок, сейчас планирование идет на пять-семь лет. То есть независимо от того, сколько у тебя денег в кармане, какое у тебя образование, сколько аналитиков на тебя работает, представление о рисках в стране у всех в ней живущих одинаково — и у пенсионера-рабочего, и у преуспевающего бизнесмена. И это представление становится все более оптимистичным, доверие растет».
Лондон—Череповец
Конечно, забота о своем пенсионном будущем еще не стала массовым явлением. Добровольцев, осознанно и целеустремленно формирующих задел на старость в негосударственных пенсионных фондах (НПФ), в начале апреля 2007 года насчитывалось чуть более 6,5 млн человек. Причем большинство из них делают это условно-добровольно: они вовлечены в различные корпоративные пенсионные программы.
Динамика суммарного объема пенсионных вложений — плюс 63% за 2005 год, плюс еще 23% за 2006-й — свидетельствует о росте пенсионной грамотности граждан. Но поле это — добровольное пенсионное обеспечение — до сих пор остается практически непаханым. Однако оптимисты отрасли предсказывают, что недалек тот день, когда НПФ придется работать локтями, ведь в идеале формировать собственный пенсионный задел должен каждый работающий человек. За эти деньги фондам еще предстоит побороться.
Впрочем, один человек — президент Стальфонда — точно знает, кто в итоге выйдет победителем. «Если конкуренция на рынке будет честной, то все грамотные клиенты скоро придут к нам», — безапелляционно констатирует он. Звучит самонадеянно и амбициозно. Но судя по результатам работы фонда за те пять лет, что Андрей Никитченко его возглавляет, он имеет право на подобные заявления.
Выпускник МГИМО, поступавший туда с твердым намерением когда-нибудь возглавить российский МИД, после окончания культового вуза он продолжил обучение за границей — сначала в США во Florida International University, затем в Лондонской школе экономики (London School of Economics and Political Science). Причем в Лондоне он был единственным русским студентом, получившим кредит на обучение от английского банка без какого-либо залога и поручительства: за двадцать минут беседы с кредитным офицером банка Андрей Никитченко дожал его своей упертостью. Потом были поиски работы в Сити, в процессе которых, как признается сам герой, он совершил кучу ошибок и получил более 120 отказов. «Главное, не сломаться после сотого отказа», — делится он опытом. Наконец, он устроился на работу в Commerzbank Securities, аналитическому подразделению которого отдал пять лет. Специализировался на анализе рынков Восточной Европы, в первую очередь России. И он первым из коллег по банку еще в конце 1998 года разглядел начинающийся в стране экономический подъем.
Анализируя опыт пенсионных реформ в восточноевропейских странах, Никитченко пришел к выводу, что это направление в самое ближайшее время станет в России очень перспективным. На дворе стоял 2002 год, пенсионная реформа у нас только-только запускалась — тяжело и со скрипом, а он уже четко представлял себе, какой должна быть стратегия успешного и конкурентоспособного негосударственного пенсионного фонда. Потом целенаправленно искал плацдарм для реализации своих амбициозных планов. Нашел. И переехал из Лондона в Череповец. «В числе моих профессиональных задач не просто реализация пенсионной стратегии лучше всех, но, опосредованно, содействие развитию российской промышленности и российской провинции в целом», — без намека на пафос заявляет глава Стальфонда.
Профиль НПФ «Стальфонд»
Позиции на рынке
•8-е место по объему пенсионных резервов на начало 2007 года
•3-е место по сумме взносов физических лиц по негосударственному [добровольному) пенсионному обеспечению (НПО) за 200Б год
• 1-е место по уровню доходности, начисленной вкладчикам на счета НПО в 2006 году
Стратегические интересы
•Войти в тройку лидеров по объему пенсионных резервов
•Обеспечить стабильно высокую доходность вкладчикам на длительном временном периоде при высоком уровне надежности инвестиций
Ближайшие конкуренты
• НПФ «Газфонд»
•НПФ «Благосостояние»
•Ханты-Мансийский НПФ
• НПФ «ЛУКойл-Гарант»
• НПФ электроэнергетики
• НПФ «Транснефть»
• НПФ «Телеком-Союз»
•НПФ «Алмазная осень»
• Национальный НПФ
Конкурентные преимущества
• Открытая инвестиционная политика и стабильно высокая доходность для вкладчиков
•Ориентированность на работу на открытом рынке
Риски
•Конкуренция со стороны фондов, применяющих административный ресурс для заключения договоров
•Конкуренция со стороны страховых компаний, лоббирующих доступ к пенсионному рынку
• Изменения законодательства, способные повлиять на правила игры. |
