|
Постоянные читатели "Парламентской газеты" наверняка обратили внимание на публикации за подписью Анатолия Ехалова, на его живые невыдуманные рассказы об удивительной по своей самобытности вологодской земле и ее людях. Знакомимся поближе. Анатолий Константинович Ехалов - член Союза писателей России, лауреат Государственной премии Вологодской области в области литературы и искусства, действительный член Петровской академии наук и искусств, автор популярной телепрограммы "С Анатолием Ехаловым по Вологодчине". Анатолию чуть больше пятидесяти. Он родился и вырос в сельской глубинке и, наверное, как никто другой знает деревню, ее сегодняшний день, историю, я обычаи и традиции. Последняя книга Анатолия Ехалова "Своим умом", изданная в Вологде издательством "Арника", помогает нам увидеть и осмыслить самих себя, оценить свои достоинства и недостатки, заставляет задуматься, как жить своим умом, своим расчетом. Люди, о которых рассказывает писатель и журналист Ехалов, ответ на этот вопрос, похоже, знают...
Перед самой Великой Отечественной войной правительство наше объявило конкурс на лучшую экономную печь. Оно и понятно: почти вся Россия дровами отапливалась, сколько леса в трубы вылетало! В конкурсе том приняли участие самые видные умы России. Лучшие проекты были отобраны и сведены в книжку, но до воплощения их дело не дошло. Помешала война.
Рассказывали мне в этой связи такую историю. В конце сороковых вернулся один печник в родную деревню и попервости решил переложить старухе печь. Полез на чердак и нашел там изжелтевшую книжицу с неосуществленными проектами. Выбрал проект ученого Грумм-Гржимайло, специалиста в области черной металлургии. Уж больно звучная фамилия была у автора. Печь сложил, обсушил, затопил. Старуха в печь чугуны поставила и корову доить пошла. Вернулась, сунулась к печи, а чугунов нет. Поплавились чугуны.
Признаюсь, я той истории по- началу не поверил, пока не встретился в Кириллове с Грузчиком сельпо Спириным Александром Павловичем. Показал он мне печку собственной конструкции, в которой уж если горшки не поплавятся, то на следующий день можно пироги печь. Настолько удивительная у Спирина печь была, что если бы я ее собственными глазами не видел и всю руками не ощупал, то ни в жизнь не поверил бы.
Печь та топилась без дыма. Вовсе. И еще многое другое было в ней поразительно.
Несколько лет потратил Спирин, чтобы найти то самое решение, сделавшее простую печь- теплушку настоящим чудом. Печь эта требовала дров в несколько раз меньше, жару давала в не- сколько раз больше, а дыму не давала вообще. Температура горения была в ней такая, что топливо сгорало в ней без остатка.
Дело пахло авторским свидетельством на изобретение. Сколько печей, сколько котельных, сколько заводских труб могли бы перестать коптить наше небо, отравляя природу. Это сколько ж лесов можно было уберечь от топора, сколько сэкономить топлива?
Я сделал на вологодском областном радио передачу о Спирине и его чудесной печке. И тотчас со всех сторон посыпались отклики. Откликнулась и наука. Трое ученых из Ярославского НИИ, занимавшеюся проблемами теплоснабжения, попросили меня свести их со Спириным.
Александр Павлович принял науку ласково, дал осмотреть печь, затопил ее. Ученые полезли на крышу. Дым из трубы не шел. Только едва теплый воздух поднимался вверх. Обследовали подвал, топку... Выпили бутылку водки, снова полезли и на крышу, и в подвал.
Спирин предлагал: "Помогите оформить заявку па авторское свидетельство, беру вас в соавторы..." Наука колебалась. Выпито было три бутылки, а секрет печи так и не разгадан.
- Не верим, - твердили ученые умы. - Скажи, дед, куда дым деваешь?
И до самой Вологды повторяли одно: "Быть того не может..."
Позднее я хотел сделать о Спирине и его печах документальный фильм, но не успел. Мастер умер. И вместе с ним ушел, казалось бы, секрет, удивительных чудо-печей. Но я ошибался. И какова была моя радость, когда встретился с сыном Спирина и узнал, что секрет не утрачена конструкция бездымных печей усовершенствована младшим Спириным.
Александр Александрович Спирин - фермер. У него огромный в сто пятьдесят квадратных метров дом, шесть комнат. Весь он отапливается одной маленькой печкой, которая к тому же находится в подвале.
Даже в самые лютые морозы в доме стоит жара. Кроме того, печь дает и горячую воду на хозяйственные нужды. А угля она потребляет до смешного мало, топится бездымно, полностью поглощая тепло горящего топлива. Александр Александрович говорит, что такая печь способна отапливать помещение в триста квадратных метров, если дом будет в двух уровнях.
Однажды зимой Александр устроился подработать кочегаром в районную больницу. Там было два котла, топились они плохо, угля сжирали много, температура же воды на выходе была всего около пятидесяти градусов, в корпусах больницы стоял промозглый холод. Спирин но ходу дела пропел маленькое переустройство топок, и они загудели на всю мощь. Туг же температура воды поднялась до 90 градусов, а расход угля сократился вдвое.
Приходило к Спирину начальство, удивлялось, хвалило, обещало на вес лето дать ему работу но переоборудованию котельных города к будущей зиме. Но дальше слов дело не пошло.
Неужели всех русских самородков ожидает судьба несчастного Левши, молившего перед кончиной: "Скажите государю, ружья кирпичом чистить нельзя..."
Услышат ли эту мольбу нынешние русские государи?
Не нами сказано, что каждый человек на земле сам кузнец своего счастья. Видимо, так оно и есть. Манны небесной нам ждать не приходится.
Николай Дитятьев считается одним из лучших кузнецов в России. Предки его были мельниками. Старики до сих пор помнят его отца Гордея Дитятьева. Тот способен был в одиночку поставить водяную мельницу. А как он работал! Вставал затемно, пил крепкий чай и при свете керосинового фонаря начинал свои труды. То, что один Гордей Дитятьев мог за день свернуть, трем-четырем здоровым мужикам не управить было.
Николай Гордеевич предков своих ни в чем не посрамил. Чего только не могут его руки и голова в первую очередь! И крест многометровый в железном кружеве сковать и поднять на церковь, и вездеход собственной конструкции собрать, создать свой инструмент для кузни, с помощью которого за семерых можно управляться! А то возьмет и выкует диковинной красоты железную розу. Чем не Данила-мастер! А как поет в его руках гармонь или баян! Он и тракторист, и механик, столяр и плотник.
Вот уже несколько лет прошло, как он стал кузнецом вольным, сумел разорвать крепостнические цепи, выкупил молот. наковальню, мастерскую и начал работать на себя, а не на семерых с портфелями и ложками.
Сегодня старинный город Тотьма постепенно одевается в кружевной железный наряд, кованый руками Дитятьева. Есть у Николая и признание, и авторитет, есть небогатый, но достаток в доме.
Но все же мятется душа мастера, страдает. Не за себя болит, за народ наш, который крепостных пут разорвать не в силах.
Каждый человек - кузнец своего счастья, но каждый ли может быть кузнецом? Вот в чем вопрос. И еще: может ли человек счастлив быть в одиночку?
Поэзия глиняного горшка
В руках мастера самый обыкновенный глиняный горшок поет. Да еще как мелодично! Настоящий колокол, не гляди, что всего-навсего глина. В мастерской у череповецкого гончара Сергея Феньвеши каких только горшков нет, какой только звон не рождают они, щелкни лишь легонько по тонкой, подобной нежному фарфору стенке горшка.
Большое искусство требуется, чтобы из-под рук твоих с гончарного круга выходили такие звонкоголосые изделия. Большая душа!
С детских лет всем сердцем полюбил Сергей вологодские края, вологодский народ с его певучим говором и щедрой, нескаредной душой. Он родился и вырос в Румынии, а лет тринадцати попал в Россию, в дымный город металлургов, где день и ночь в домнах и мартенах, словно в огромных горшках, варятся чугун и сталь.
Но Сергей не стал металлургом, увлекли его этнографические экспедиции по деревням. Много секретов непростого гончарного промысла собрал и освоил он, а вместе с ними песен и сказок, легенд и преданий Севера, без которых, кажется, были бы горшки Сергеевы немы.
Он восстановил, например, секрет изготовления чернолощеных гончарных изделий, невероятно красивых, которые, взяв в руки, трудно уже выпустить. И секретов тех за семью замками Сергей не держит. Если есть желание, если лежит к гончарному делу душа - приходи и учись, осваивай ремесло, неси людям звонкую радость.
...Пока Сергей показывал нам свою мастерскую, пока любовались мы ею мелодичными творениями, в муфельной печи в чернолощеном горшочке поспевало угощение: цыпленок в собственном соку. Признаться, ничего вкуснее мы не пробовали. Цыпленка съели-не заметили, и навар хлебным мякишем вымакали так, что даже мыть горшок не пришлось. Наверное, угощение было приготовлено с особым душевным словом. Как и сам горшок. |
