назад

Рынок Устюга Великого. XVII век // 
Мерзон А. Ц. Рынок Устюга Великого в период складывания всероссийского рынка (XVII век) / А. Ц. Мерзон, Ю. А. Тихонов. – М. : Изд-во АН СССР, 1960. – С. 133-324.

Глава 11

УСТЮГ ВЕЛИКИЙ КАК ЦЕНТР ОБЛАСТНОГО РЫНКА 

Вслед за выяснением значения ремесла и промыслов в местной; экономике и роли Устюга как производящего центра переходим к изучению его торговли. Устюг принадлежал к числу наиболее крупных торговых городов страны. Торговая мощь Устюга в значительной степени покоилась на ремесленной продукции посада и товарных ресурсах, стягиваемых ям из обширной, непосредственно к нему примыкавшей округи и включавшихся в широкий товарообмен.

При изучении торговли Устюга в первую очередь необходимо рассмотреть состояние местного товарообмена, развивавшегося внутри посада, а также между городом и ближайшей сельской округой. В центре нашего внимания в настоящей главе будут находиться следующие вопросы: 1) роль городской торговли в хозяйственной жизни Устюга в условиях концентрирования местных рынков в один общенациональный рынок; 2) связь городского рынка с деревенской округой; Устюг как центр областного рынка; 3) организация и характер местной торговли; 4) предметы устюжской торговли, рассчитанное на удовлетворение местных потребностей (местные и привозные товары); 5) сосредоточение в Устюге местных товарных ресурсов, предназначенных для вывоза на широкий рынок и за пределы страны; 6) состав участников местной торговли.

Приступая к изучению местной торговли, ознакомимся прежде всего с торговым населением Устюга.

ТОРГОВОЕ НАСЕЛЕНИЕ УСТЮГА 

В Устюге в результате развития местного товарообмена и укрепления связей с другими рынками образовалась значительная категория посадских людей, для которых торговля стала основным занятием. Несмотря на лаконичность и неполноту сведений писцовой книги 1623-1626 гг., они вполне пригодны для того, чтобы составить первоначальное представление о тех устюжанах, для которых участие в торговле стало главным занятием (табл. 9).

Таблица 9

Количество торговцев среди посадского населения 

Несколько дополнений к прямым показаниям писцов, на наш взгляд, настолько бесспорны, что мы решились сразу включить их в свою таблицу (см. № 4, 18, 19; всего 21 чел. из 124). К числу устюжан, занимающихся торговлей, следует, по-видимому, отнести 20 сыновей торговых людей, сведения о профессии которых отсутствуют в писцовой книге. В состав торгового населения, вероятно, должны быть включены 24 устюжанина, являвшиеся владельцами лавок, но не упомянутые по неизвестным причинам при подворной переписи населения. На другие пробелы писцовой книги будет указано в обзоре отдельных категорий торгового населения.

Приведенные данные свидетельствуют прежде всего о наличии уже в самом начале изучаемого периода, на рубеже первой и второй четверти XVII в., значительного имущественного расслоения среди торгового населения города. К этому времени в Устюге выкристаллизовалась из основной массы посадских людей немногочисленная, но экономически мощная купеческая верхушка. К ней принадлежали 33 устюжанина, включенные в первые четыре рубрики таблицы, и некоторые другие лица. Во главе устюжского торгового мира в 30–40-х годах стояли четыре наиболее крупных купеческих предприятия, принадлежавшие семьям Босых, Ревякиных и двум ветвям Усовых-Грудцыных. В писцовой книге перечислено восемь представителей этих богатейших фамилий Устюга. Торговое предприятие Босых, возникшее еще в конце XVI в., возглавлял Алексей Семенович Босой, вместе с которым действовали его сыновья Кирилл и Василий. Старший из семьи Ревякиных, Федор, в момент описания уже не принимал участия в делах («стар, кормят дети»). Руководили этим предприятием его сыновья, посадские люди Никифор и Исак, а также сын последнего Калина. О семье устюжан Усовых-Грудцыных в писцовой книге даны очень скудные сведения, так как их дворы располагались на территории, входившей в состав Сольвычегодского уезда. Писцы отмечают, что двор Якима Тимофеевича Усова «стоит на усольской земле». Кроме того, оп владел в городе «осадным двором». Его отец Тимофей Усов упоминается как собственник четырех лавок и амбара. Часть из них впоследствии унаследовал Я. Т. Усов, а остальные перешли к двум внукам – Алексею и Василию Юрьевичам Усовым, которые в начале 30-х годов уже имели самостоятельное крупное торговое предприятие 1 [«Устюг Великий». Материалы, стр. 3, 19, 21, 24 28. Ценные данные об Усовых-Грудцыных содержатся в исследовании Н. А. Баклановой «К вопросу о датировке «Повести о Савве Грудцыне». – «Труды Отдела древнерусской литературы», т. IX, М.-Л., 1953, стр. 443-448]. Вскоре после описания Устюга, в 1628/29 г. встречаем Босых, Ревякиных и Усовых-Грудцыных среди самых богатых купцов Русского государства, состоявших в гостиной сотне2 [Е. Д. Сташевский. Пятина 142 г. и торгово-промышленные центры Московского государства, стр. 112]. Вопреки общему правилу они не переселились в столицу, продолжали и в дальнейшем задавать тон устюжской торговой жизни.

К числу видных торговых людей принадлежали также Подошевниковы и Толстоуховы. В писцовой книге упоминается двор москвичей, тяглецов Барашской слободы Кондратия и Тарха Подошевниковых. Они жили в Москве, но участвовали и в устюжской торговле. После смерти этих купцов (Кондратий умер в 1629/30 г., его брат позднее) крупные рыночные операции в Устюге производил их брат, торговый человек гостиной сотни Леонтий Степанов Подошевников вместе со своими племянниками Евдокимом, Богданом и Федором 3 [«Устюг Великий. Материалы», стр. 24; ТК, т. I, стр. 53, 275–276]. В момент Описания в городе жили крупные торговые люди Иван Никитин Толстоухов и его сын Иван. И. Н. Толстоухову, по словам писцов, «вперед велено жить в Москве», что, по-видимому, означало зачисление его в гостиную сотню. В дальнейшем его сыновья, торговый человек гостиной сотни Ждан Толстоухов и Иван, принимали некоторое участие в местной торговой жизни, в частности в 1640 г. продолжали владеть тремя лавками на посаде.

Из остальных торговых людей наиболее видную роль играли братья Печацыны, Березовские и Протодьяконовы. Федор, Петр и Семен Печацыны «торгуют отъезжими товары», Сидор, Михаил и Богдан Березовские «торгуют, отъезжая, большими товары», Семен и Григорий Протодьяконовы «ходят на низ судами» (т. е. к Холмогорам и Архангельску). Другие торговые люди, деятельность которых писцы характеризуют в подобных же выражениях, вели менее крупные рыночные операции и обладали меньшими капиталами (И. Ф. Кокорин, И. Свахин. Т. Кузьмин, Т. П. Жилкинский, Б. Клеунов, И. М. Завалин. Г. П. Ременников, И. И. Железцов и др.) 4 [«Устюг Великий. Материалы», стр. 2, 10, 11, 12, 17, 19, 21, 23, 24]. Об этом можно судить по несколько более поздним таможенным записям. В Устюге в 1623-1626 гг. было 13 «лучших» дворов, в которых проживало 23 тяглеца. Мы вправе предполагать, что наиболее крупные из перечисленных выше купцов как раз являлись тогда «лучшими» людьми посада.

Посадские люди, включенные в следующие рубрики таблицы 9 (15–22), составляли основную массу торгового населения Устюга, весьма пеструю по степени своей состоятельности. Лаконичная характеристика их торговой деятельности, содержащаяся в писцовой книге, в достаточной мере условна. О некоторых устюжанах сказано, что они торгуют в лавках. Другие, по определению писцов, торгуют каким-либо одним товаром или «мелочью», между тем они также владеют торговыми помещениями в рядах. Вряд ли существовала за отдельными исключениями указываемая в писцовой книге столь строгая специализация посадских людей на торговле определенными товарами. В таможенных записях подобной специализации не наблюдается, вероятно, ее не было и десятилетием раньше. Самые мелкие торговцы Устюга, фигурирующие в последних рубриках таблицы 9 (23–24), по-видимому, отражены в писцовой книге с наибольшими пробелами. Упоминаются всего лишь двое из них. Между тем в разносной «кузовной» торговле, по сведениям таможенных книг, постоянно принимали участие десятки устюжан.

Таким образом, по материалам описания 1623–1626 гг. устанавливаем, что торговля являлась основным занятием не менее чем у 168 устюжан. Писцовая книга совершенно не указывает наличия торговых людей среди закладчиков и вообще в составе нетяглого населения Устюга. Сведения о них находим в материалах о сыске закладчиков, относящихся к 1639–1641 гг. Наиболее крупным торговым человеком в этой труппе устюжан был Василий Леонтьев Дрягин, брат уже известного нам шапочника Ф. Л. Дрягина. Отец их был родом из Лальского посада. О В. Дрягине устюжане сообщают в своей «Росписи»: «ныне живет в закладчиках за Троецким монастырем, что на Гледене, торгует он отъезжая в Сибире собольми, ис тягла выбыл с 132 [1623/24] года, а живут они Василий и Федор не в разделе». Одно время В. Л. Дрягин был приказчиком торгового человека гостиной сотни москвича М. Ерофеева. Постоянно участвовал в торговых операциях на устюжском рынке подсоседник Лука Ульянов Щетников. В своих показаниях он сообщает о себе: «Родом москвитин, отец его на Москве в Устюжской полусотне, а он де живет на посаде с женой и с детьми, а торгует он на Устюге на посаде на гостине дворе всякими москотильными товары». В Устюге жили и занимались торговой деятельностью со времени «разоренья вологоцкого» 1612 г. двое вологжан: Иван Семенов Луковик – «торгует сукнами и полетами и сырейным товаром», Павел Гаврилов – «торгует щепетильным товаром». Ивангородец Федор Васильев Москва пришел в Устюг «тому лет 25». Вначале он служил у Подошевниковых, а затем самостоятельно вел торговые операции, «отъезжим промыслом промышлял». О занятиях некоторых устюжан этот же источник сообщает, что они «торгуют в сибирских городах собольми» (Максим Куракин, Петр и Иван Пуляевы, М. Кондаков) 5 [Столбцы Оружейной палаты, № 41663, лл. 19, 424, 343,. 335, 346, 20. 22. 336]. С добавлением этих девяти горожан количество жителей Устюга, занимавшихся на рубеже первой и второй четверти XVII в. исключительно или главным образом торговлей, составит не менее 177 чел. Однако круг горожан, вовлеченных в торговую деятельность, был неизмеримо шире. Мы отчасти уже убедились в этом при исследовании связи ремесла с рынком 6 [Из среды устюжских ремесленников вырастали, как отмечалось ранее, отдельные крупные торговые люди. К ним относятся, например, Ходутины. Называя братьев Афанасия, Петра, Ивана и Никифора Ходутиных кожевниками, писцовая книга в то же время отмечает, что они «ходят судами к Архангельскому городу, торгуют всякими товары» («Устюг Великий. Материалы», стр. 21). Участие некоторых других ремесленников в крупной торговле не получило освещения в данном источнике]. Ознакомление с местной торговлей также подтверждает факт широкого участия населения Устюга в рыночных операциях.

ТОРГОВЫЕ РЯДЫ НА ПОСАДЕ

Центром торговой жизни Устюга являлась «площадь большая Богословская», на которой размещались рыночные ряды, гостиный двор, и происходила крестьянская торговля с возов. В рядах шла преимущественно розничная и отчасти мелкооптовая торговля изделиями устюжского ремесленного производства и привозными товарами. Продукты, поставлявшиеся крестьянами, продавались главным образом на площадях с возов, а летом также и с плотов, минуя торговые ряды. Данные о торговых рядах содержатся в двух взаимно контролирующих и дополняющих друг друга источниках – писцовой книге 1623– 1626 гг. и «Росписи» 1640 г. (табл. 10).

Сравнение данных писцовой книги 1623–1626 гг. и «Росписи» 1640 г. свидетельствует об устойчивости достигнутого к началу второй четверти XVII в. уровня городской торговли, а некоторое увеличение числа торговых помещений (с 203 лавок и амбаров до 218) отражает известный рост местной экономики за истекшие 15 лет. Отдельные ряды, не получившие наименование в писцовой книге и «Росписи» 1640 г., имели в быту устойчивые названия. О В. и К. Поповых, например, известно, что они «торгуют в Щепетильном ряду», С. Прахов «сидит в Суконном ряду». Перечисляются лавки, расположенные «от Пряничнова ряду по правой стороне» 7 [«Устюг Великий. Материалы», стр. 10: Прик. дела старых лет. 1637–1641 гг.,  № 18, л. 547].

Таблица 10

Торговые помещения в рыночных рядах

а Этим двум торговым рядам в источниках не присвоено специальных названий.

б Составители «Росписи» 1640 г. насчитывают 223 лавки и амбара, в тексте же имеются сведения только о 218.

Лавки Устюга отличались небольшими размерами, типичными для торговых помещений всех русских городов того времени. Наиболее крупные лавки («на оба лица») имели в длину до 3, а в ширину до 2 саж. Размеры большинства лавок составляли не более 2 саж. в длину и до l ½ саж. в ширину. Амбары также представляли собой один из видов торговых помещений, где производилась розничная и мелкооптовая торговля некоторыми товарами. Они имели в длину от 2 до 5 саж. при различной ширине8 [А. Е. Мерцалов (указ. соч., стр. 67, 100) ошибочно включает в число торговых помещений Устюга лавочные и амбарные места (30 мест). Термины «место лавочное» и «место амбарное» обозначают участки земли в рыночных рядах, на которых в момент писцового описания отсутствуют постройки]. Владельцы лавок и амбаров ежегодно платили «государев оброк» в размере 6 алт. 4 д. с каждого торгового помещения. Кроме того, на городском рынке существовали полки (в 1623–1626 гг.–23, в 1640 г. – 21), харчевные избы (13, впоследствии – 11) и харчевные амбары (в 1623–1626 гг. – 12). Полки использовались для продажи хлебных изделий – «торгуют на них хлебы и колачами». Различие между избами и амбарами, по объяснению писцовой книги, состоит в том, что «харчь держат в избах зимою, а в онбарех в летнюю пору» 9 [«Устюг Великий. Материалы», стр. 34, 35; Прик. дела старых лет, 1637–1641 гг., № 18, лл. 574-583]. Оброк с харчевных изб составлял 5 алт. Выясним прежде всего, как были распределены лавки и амбары между различными категориями владельцев (табл. 11).

Таблица 11

Распределение торговых помещений между различными категориями владельцев

Приведенные цифры наглядно свидетельствуют о том, что торговля в рядах находилась в руках преимущественно посадских людей Устюга и торговых людей гостиной сотни, оставшихся жить в городе. Эти две категории собственников владели в 1623–1626 гг. 85,7%, а в 1640 г.–78,1% торговых помещений. За 15 лет удельный вес посадских людей среди владельцев лавок и амбаров снижается, несмотря на некоторое увеличение общего количества торговых помещений. В этом факте нашло выражение главным образом наступление торгового капитала на позиции основной массы посадского населения в местной экономике, а также уклонение от тягла зажиточных устюжан.

Всем остальным группам владельцев лавок и амбаров вместе взятым принадлежало в общей сложности 14,3% торговых помещений в 1623–1626 гг. и 21,9% в 1640 г. Наличие сильного посада препятствовало развитию торговли других групп городского населения. Стрельцы и местные приказные люди к 40-м годам были окончательно вытеснены из торговых рядов 10 [Стрелецкий сотник И. Похабов в «Росписи» 1640 г. назван «отставленным». Видимо, он целиком посвятил себя торговле, владея тремя лавками (Прик. дела старых лет, 1637–1641 гг., № 18, л. 553)]. Незначительное количество лавок и амбаров, которыми владеют крестьяне окрестных деревень, еще более сокращается (с 3,4 до 1,8%). Роль духовенства, церквей и монастырей хотя несколько увеличивается в дальнейшем по сравнению с 20-ми годами, однако и в 1640 г. им принадлежало в общей сложности только 11,3% торговых помещений. Иногородние торговые люди почти не участвовали в торговле в рыночных рядах. Они торговали на гостином дворе. Особо следует указать на увеличение к 40-м годам группы закладчиков и других лиц, уклоняющихся от тягла, среди владельцев лавок и амбаров. Объясняется это не столько приобретением торговых помещений представителями этой категории населения, сколько возрастающим уклонением от тягла зажиточных устюжан, торговавших в рядах.

Картина перераспределения лавок и амбаров между различными категориями владельцев станет еще более показательной, особенно для изучения имущественной дифференциации, если мы ближе присмотримся к некоторым группам собственников. В течение 15 лет, отделяющих составление писцовых книг от появления «Росписи» 1640 г., наблюдается интенсивная мобилизация торговых помещений на городском рынке. Об этом свидетельствуют следующие цифровые данные. Из 203 лавок и амбаров только 119 осталось за прежними владельцами или их наследниками, 80 торговых помещений перешли в руки новых собственников. При этом 47 лавок и амбаров один раз переменили своих владельцев, а 33 – по два и более раза. В оборот поступали в подавляющем большинстве случаев лавки и амбары, принадлежащие малосостоятельным слоям торгово-ремесленного населения. Из 61 торгового помещения, которыми владели ремесленники, они сохранили за собой или передали по наследству 25, причем в 12 случаях мы имеем дело с разбогатевшими устюжанами, 36 лавок и амбаров ремесленники утратили: по закладным – 10, по купчим – 3, по неизвестным нам документам (очевидно, главным образом, также по закладным и купчим) – 21, запустело – 2. Налицо отмеченный нами уже ранее процесс вытеснения ремесленников из торговых рядов под напором состоятельных слоев посада. Имущественное неравенство, существовавшее среди населения Устюга, сказалось также и в неравномерном распределении лавок и амбаров между отдельными собственниками. На первом месте среди владельцев торговых помещений мы видим наиболее видных представителей купеческой верхушки города (табл. 12).

Таблица 12

а Торговые помещения Т. Усова перешли по наследству к Я. Т. Усову, А. и В. Усовым.

Обращает на себя внимание все более усиливающаяся концентрация лавок и амбаров в руках торговых людей гостиной сотни. Четыре наиболее влиятельных купеческих семьи за сравнительно короткий срок удвоили количество принадлежащих им лавок и амбаров. По закладным и купчим крепостям они прибирали к рукам торговые помещения, вытесняя посадскую мелкоту из рыночных рядов. Эти факты отражают их растущую заинтересованность в местной торговле.

Распределение лавок и амбаров среди посадских людей (в том числе и уклонившихся к 1640 г. от несения тягла) показано в таблице 13.

Таблица 13

В лавках зажиточных устюжан, особенно тех из них, которые владели несколькими торговыми помещениями, торговлю производили наемные приказчики – «лавочные сидельцы». Например, у Л. У. Щетникова «седят в лавке 2 седельца Гришка да брат его двоюродный Селиверско Игнатьев» 11 [Столбцы Оружейной палаты, № 41663, л. 344].

Три торговых ряда не имели особых наименований, здесь продавались разнообразные товары. Полного соответствия между названиями специальных рядов и предметами торговли в них не существовало. По мере перехода лавок и амбаров в руки новых собственников, отступления от специализации торговли в этих рядах возрастали. Определить, чем торговали в рядах, можно лишь косвенным путем, сопоставляя названия отдельных рядов с известиями о деятельности владельцев лавок и амбаров. Товары, изготовляемые устюжскими ремесленниками, продавались в рядах либо непосредственно самими мелкими производителями, либо скупщиками. Как уже было отмечено, в изучаемый период роль ремесленников в местной торговле падала за счет усиления позиций скупщиков.

Из металлообрабатывающих ремесел наиболее тесно связанным с рыночными рядами являлось серебряное дело. В специальном Серебряном ряду большинство лавок принадлежало мастерам-серебряникам. О размерах торговли в рядах изделиями кузнечного и меднолитейного производства сведений не сохранилось. Среди владельцев лавок в 1623–1626 гг. встречаем двух кузнецов (в Хмелевом и Мясном рядах) и котельника (в Рыбном и Хлебном ряду). Однако невозможно определить, чем они торговали. К 1632 г. эти лавки перешли по закладным к торговым людям. Хорошо прослеживается связь устюжского кожевенно-обувного производства с рыночными рядами. В 1623–1626 гг. представителям этой группы ремесленников принадлежало 29 лавок и два амбара, сосредоточенных по пре: имуществу в Сапожном и Поршевном ряду. Однако лавки и амбары кожевников, успевших втянуться в довольно крупные торговые операции, были разбросаны по всему рынку. К 1640 г. количество торговых помещений, принадлежащих указанной группе ремесленников, сокращается. Торговля шапками местного производства происходила в Большом площадном ряду. В торговых рядах продавались и некоторые другие изделия устюжан-ремесленников (мыло, окончины, обработанные меха и др.). Мясники принимали большое участие в торговле обширного Мясного ряда. В 1623–1626 гг. мясники имели 16 лавок, а в 1640 г.– только девять. Обращает на себя внимание, что местные торговые люди гостиной сотни приобрели за 15 лет в Мясном ряду 14 лавок, вытеснив мелких ремесленников.

Большое место занимала продажа хлебных изделий и других пищевых продуктов, изготовленных в городе. В рядах производилась торговля хлебом, калачами, пряниками, пирогами. В харчевных избах и амбарах продавали продукты питания в обработанном виде. Имели свои торговые помещения также отдельные солодовники и крупеники. В торговых рядах происходила, таким образом, реализация значительной доли продукции устюжских ремесленников (обувь, одежда, головные уборы, серебряные изделия, продукты питания и предметы домашнего обихода).

В лавках и амбарах шла торговля некоторыми сельскохозяйственными продуктами, в особенности зерном и хмелем.

В рядах происходила значительная по объему розничная и мелкооптовая торговля привозными, в том числе иностранными товарами, которые доставлялись преимущественно самими устюжанами, владевшими лавками и амбарами. Продажа населению привозных товаров, доставленных иногородними торговыми людьми, шла на гостином дворе. Таможенные книги часто упоминают и о временном найме лавок на гостином дворе устюжанами.

Само количество лавок и амбаров, равное примерно трети общего числа дворов в Устюге, свидетельствует о том, что рыночные ряды не являлись инструментом исключительно внутригородского торга. В них производили закупки, помимо городских жителей, окрестные крестьяне и иногородние люди. В качестве покупателей выступают потребители и скупщики.

ГРАНИЦЫ ОБЛАСТНОГО РЫНКА

Рынок Устюга был связан непрерывным товарным обменом с обширной объединяемой им округой. Территория, непосредственно тяготевшая к городу в экономическом отношении, отличалась очень большими размерами, что находит объяснение в исторических условиях, сложившихся в Поморье. Вопрос о границах устюжского областного рынка следует решать по существу, а не по формальным признакам. Нельзя связывать выяснение орбиты местной торговли только с существующим административным делением, механически относя к сельской округе один Устюжский уезд. Географическая близость сама по себе также не является основанием для обязательного экономического тяготения к определенному городскому центру. При определении размеров деревенской округи следует включать в нее сельские местности, постоянно связанные рыночными отношениями с.городом. Сельская периферия в основном кормит город, снабжает его производственным сырьем, продукцией деревенского ремесла и крестьянской промышленности. Город является сборным пунктом для товарных ресурсов данной местности, вступающих в широкий торговый оборот. Для примыкающей деревенской округи город является главным торговым центром, откуда поступают не производившиеся в крестьянском хозяйстве ремесленные изделия местной выработки и привозные товары.

Попытаемся конкретно очертить границы областного рынка, центром которого являлся Устюг. Сюда прежде всего целиком входила огромная по величине территория Устюжского уезда. Он являлся в изучаемую эпоху самым населенным из поморских уездов. В 1623–1626 гг. в нем насчитывалось 7087 дворов уездных жителей (крестьян и половников). Распределение дворов по видам землевладения имело следующий вид. На черных землях находилось 92% дворов, на церковных – 7,1%, на частновладельческих – 0,9% 12 [М. М. Богословский. Указ. соч., т. I, Приложение, стр. 65. Общее количество бобыльских дворов в Устюжском уезде не установлено]. Таким образом, Устюжский уезд в основном был населен черносошным крестьянством, подвергавшимся эксплуатации со стороны феодального государства, в пользу которого сельское население уплачивало налоги и отбывало разнообразные повинности. Посадские дворы (в количестве 689) составляли 8,8% по отношению к числу дворов в уезде 13 [Там же, стр. 124. Если сопоставлять с уездом не только посад, а весь город (820 дворов), то указанный процент будет выше (11,7)].

По данным описания 1623–1626 гг., Устюжский уезд состоял из 34 волостей и девяти станов. Четыре стана но существу ничем не отличались от волостей. Каждый из пяти остальных станов подразделялся на несколько волостей (от двух до шести). Таможенные записи в основном придерживаются этого административного деления. Халезская и Шарженская волости, составляющие, по сведениям писцовой книги, одно целое, выступают в документах таможни отдельно 14 [В Устюжском уезде была волость Верхняя Ерга (на Сухоне) и, кроме того, две волости с одинаковым названием Нижняя Ерга (одна в составе Кивокурского стана, другая в Белослудском стане на С. Двине). В случае отсутствия специальных указаний («Ерогоцкой волости, с Двины») мы в дальнейшем причисляем крестьян Ерогоцкой волости к жителям В. Ерги]. На территории Устюжского уезда писцовая книга насчитывает 2410 7/8 деревень и 13 починков. Эти деревни очень невелики по количеству населения. В среднем на одну деревню приходилось всего лишь 2,6 двора, а иногда поселение состояло даже из одного двора. Административными центрами волостей были, как правило, погосты. На погосте находились церковь (при ней обычно кладбище), дворы церковного причта, иногда несколько бобыльских или крестьянских дворов. Здесь же в определенные дни шла торговля, причем на некоторых погостах имелись лавки и амбары. В 36 волостях было по одному церковному погосту, в восьми – по два, в четырех – по три-четыре, в остальных девяти волостях церкви отсутствовали. Таким образом, сколько-нибудь значительных населенных пунктов в Устюжском уезде нет, что необходимо учитывать при изучении местных рыночных связей.

Станы и волости Устюжского уезда были связаны с Устюгом не только в политико-административном, но и в экономическом отношении, как с главным рыночным центром обширного края. Устюжский уезд занимал пространство по берегам трех больших рек – Сухоны, Юга и образуемой их слиянием С. Двины (отсюда деление его на трети: – Двинскую, Сухонскую и Южскую). На восток и северо-восток границы устюжского областного рынка расширялись за счет включения группы волостей Сольвычегодского уезда, лежавших главным образом в бассейне р. Лузы. Вследствие наличия запутанной чересполосицы между территориями двух соседних уездов сольвычегодские земли подходили вплотную к Устюжскому посаду. В ряде случаев жители Устюга владели дворами на сольвычегодской земле. Описывая двор Л. П. Березовского, писцы, например, отмечают, что «в том дворе половина земли Устюжского уезда, а другая Усольского уезда» l5 [«Устюг Великий. Материалы», стр. 25]. Деревни нескольких соседних станов и волостей обоих уездов территориально были совершенно перемешаны между собой. Группа волостей Сольвычегодского уезда не только географически была близка к Устюгу, но и экономически тяготела к нему, а не к своему административному центру 16 [И. С. Макаров обратил внимание на то, что самый ход хозяйственной жизни Лальска в значительной мере находился под влиянием Устюга. (И. С. Макаров, Волостные торжки, стр. 207)]. Тесные меновые связи соединяли Устюг с Ратмеровским, Андреевским и Алексинским станами, Лальской и Утмановской волостями, Лузской Пермцой, Антропьевой слободой, Петровским сельцом, откуда к нему вели удобные пути сообщения. Поэтому мы вправе рассматривать их как составную часть устюжского областного рынка.

Очерченная территория, над которой Устюг господствовал в экономическом отношении, имела весьма значительную площадь. В XVIII в. расстояние от Устюга до крайней юго-западной точки уезда – Брусенца считалось равным по реке 157 верстам, а «горою» (т. е. сухопутьем) – 190 верстам 17 [«Месяцеслов исторический и географический на 1793 г.», стр. 17]. По показаниям местных жителей, Городищенская волость была удалена от посада на 200 верст. Южные границы уезда отделены от Устюга не меньшим, если не большим расстоянием. Никольская Слободка находилась в 162 верстах от уездного центра. Кичменская, Сараевская и Шарженская волости «от Устюга поудалели верст за двесте и больши». Расстояние в 200 верст преодолевали жители Северо-Двинских волостей (в частности, Ягрышской и Кивокурского стана), чтобы попасть в город 18 [«Памятники земской старины», стр. 118, 123, 200]. На восток и северо-восток радиус местного товарообмена составлял не менее 100–125 верст. С западной стороны сельские местности, непосредственно соединенные с Устюгом рыночными отношениями, отстояли от него всего на несколько десятков верст. Устюжский рынок оказывал сильное воздействие еще на ряд соседних местностей Восточного Поморья, в особенности на северо-восточные полости Тотемского уезда, Кокшенгскую и Подвинскую четверти Важского уезда.

Несмотря на однообразие природных условий, в районах, на которые распространялось влияние Устюга, существовала известная дифференциация в хозяйственной деятельности населения 19 [По наблюдениям специалистов-географов, «природа огромной территории лесной полосы нашего Севера весьма однообразна, гораздо более однообразна, чем его хозяйство. Хозяйственные различия от места к месту на Севере выступают гораздо резче, чем различия природные» (Ю. Г. Саушкин. Географические очерки природы и сельскохозяйственной деятельности населения. М., 1947, стр. 67)]. Указанное обстоятельство не могло не стимулировать развития местных торговых связей на территории Поморья. Устюг был связан с окружающими его районами разветвленной сетью водных путей. Существенной особенностью Юга, Лузы и многих малых рек южной части Поморья была краткость навигационного сезона. Источник XVIII в. отмечает, что «Юг и Луза суть судоходны в вешнее время» 20 [«Месяцеслов исторический и географический на 1793 г.», стр. 53. Река Юг судоходна на протяжении 310–365 км (общая длина около 443 км), Река Луза (длина 442 км), впадающая в Юг в 70 км от его устья, судоходна до с. Ношуль (365 км). См. Н. А. Северин. По Северной Двине. Путеводитель. М., 1957, стр. 100, 104]. Сухопутные дороги на протяжении значительной части года совершенно не могли быть использованы, поскольку они пролегали по заболоченным местностям. «В летнее, государь, время из многих волостей конского проезду не живет за безмерными болотами», – писал в 1646 г. об Устюжском уезде направленный туда для сыска беглых крестьян дворянин Лев Микулин 21 [Прик. дела старых лет, 1646 г., № 52, л. 4].

Тяготение к Устюгу прилегающих к нему районов отнюдь не исключает того, что некоторые из них одновременно имели непосредственные сношения (правда, менее интенсивные) с центрами соседних областных рынков. В частности, заметно развивались в то время торговые связи некоторых Северо-Двинских волостей Устюжского уезда с Солью Вычегодской и Холмогорами.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ТОРГОВЛЯ В УСТЮГЕ

В использованных источниках содержатся данные, позволяющие выяснить, какое имела значение и какие формы принимала торговля между Устюгом и примыкающей к нему округой, насколько были развиты и устойчивы местные рыночные связи. В осуществлении товарообмена города с сельскими местностями крупная роль принадлежала торговле крестьян на устюжском рывке. Изучение крестьянской торговли на посаде сильно осложняется тем, что она только частично освещена в документах. В таможенные книги включены сведения лишь о некоторой части рыночных операций местного сельского населения, поскольку пошлины с мелкой крестьянской торговли взимались, как правило, без записи. Данные о числе волостных жителей Устюжского уезда (в подавляющем большинстве крестьян), чьи продажи и покупки зарегистрированы в этом источнике, приводятся в таблице 14.

Связь волостей и станов с Устюгом отражена в данной таблице крайне неравномерно. Объясняется это тем, что ряд товаров местного происхождения подлежал обязательной записи в таможенных книгах, пошлина с них, по-видимому, не входила в состав мелкого площадного сбора (кричное железо, сохи-ральники, хмель). Крестьянское население волостей и станов, поставлявших на рынок Устюга именно эти товары, представлено в таблице неизмеримо полнее всех остальных. Поэтому было бы неправильным механически сопоставлять цифровые данные по различным волостям. Приведенные цифры показывают, что во второй четверти XVII в. почти все волости Устюжского уезда, включая даже самые дальние, были связаны с городским рынком, хотя и в разной степени. Не упомянуты всего две небольшие волости – Дрокованова Кулига и Сидорова Едома, население которых слабее жителей других районов было втянуто в развитие товарно-денежных отношений. Это, конечно, не означает, что крестьяне указанных волостей не торговали на площади.

Таблица 14

Количество жителей Устюжского уезда, торгующих на посаде

Южская треть

Сухонская треть

Основная масса сельского населения примыкающей округи, особенно непосредственные производители, привозившие небольшое количество продуктов, торговала в Устюге, не регистрируясь предварительно в таможне. Пошлина с «мелких неписьменных всяких товаров» (продажи на сумму до рубля) собиралась целовальниками в ящик. Крестьянская торговля происходила в Устюге на трех площадях. На Богословской площади «съезжаютца волостные крестьяня и ставятца со всякими привозными товары» (величина площади – 38×16 саж., т. е. 608 кв. саж.). На другой площади – Вознесенской (размером 30×26 саж., т. е. 780 кв. саж.) «съезжаютца в зимнюю пору из уезду всякие люди, торгуют животиною всякою». На третью торговую площадь – Варварскую (40 X 15 саж., т. е. 600 кв. саж) «съезжаютца зимою волостные крестьяня и всякие приезжие люди с дровы, с сеном и соломою» 22 [«Устюг Великий. Материалы», стр. 9]. Таможенные сборы с крестьян, торгующих на этих площадях, отражены суммарными данными о величине взятых с них в течение года пошлин. Ниже приводятся годовые итоги «площадного сбора» (табл. 15).

Таблица 15

Сбор таможенных пошлин с мелкого площадного торга в Устюге

Ценность таможенных итогов площадного торга состоит в том, что они более или менее однородны по содержанию, и поэтому довольно точно отражают динамику рыночных связей преимущественно местного значения. Они свидетельствуют о наличии устойчивых меновых связей сельской периферии с городским рынком. Несмотря на известные колебания общей суммы «площадного сбора», он находится во второй четверти XVII в. на высоком уровне, что является одним из показателей развития товарно-денежных отношений в поморской деревне. Мелкая крестьянская торговля оказывала заметное влияние на общие обороты устюжского рынка. В восьми таможенных книгах содержатся не только годовые, но и месячные итоги сбора пошлин на рыночных площадях. Сопоставление итогов по отдельным месяцам заставляет признать, что местное торговое движение было подвержено большим колебаниям в зависимости от сезонных факторов. Таблица 16, в которой приведены указанные итоги, дает об этом наглядное представление.

Наибольший подъем торгового движения между сельской периферией и городским рынком приходится на период декабрь – март. Санный путь облегчал подвоз крестьянских товаров в Устюг. Наиболее оживленными месяцами мелкого площадного торга являются март (в семи случаях) и декабрь (в одном случае). Увеличение суммы площадного сбора, в частности, приходится на «великий пост».

Таблица 16

Сбор таможенных пошлин с мелкого площадного торга в Устюге (по месяцам)

По словам таможенного головы Т. Лыткина, «на Устюге на посаде в великой пост по недельным дням были крестьяном великие съезды на торг и площадного... таможенного збору и с продажного всякого хлеба померу збиралось по 15 руб. на день». В апреле площадной торг значительно сокращается, несомненно, из-за весенней распутицы. В мае крестьянские товары по рекам Югу и Лузе везут в Устюг и непосредственно в Холмогоры. Торговля крестьян на площадях в этот месяц не испытывает, однако, особого подъема. Сокращение крестьянской торговли на посаде в летние месяцы следует поставить в связь с деревенской страдой и исчерпанием продуктов прошлого урожая. Исключением является июль, который всегда приносит увеличение пошлин с площадного торга ввиду многолюдного съезда торгующих на Прокопьевскую ярмарку. Ежегодно в день 8 июля (праздник Прокопия Устюжского) в Устюге бывала ярмарка, привлекавшая большое количество местного крестьянского населения. В другой своей отписке Т. Лыткин отмечает, что «на Устюге... на праздник на Прокопьев день Устюжского чудотворца съезжалось много иногородних людей вологжан и усольцов и лалич с товары торговать и Устюжского уезда крестьян приезжало много на плотах с хлебом и с иными всякими крестьянскими товары, и с их торгов збиралось пошлины много». Показания устюжан, содержащиеся в сыскном деле о восстании 9 июля 1648 г., также рисуют картину многолюдного съезда сельского населения на Прокопьевскую ярмарку. Крестьянин Утмановской волости Ф. Ногин говорил о том, что «о празднике о Прокопьеве дни был большой съезд, была не одна тысяча» 23 [Прик. дела старых лет, 1633 г., № 4, лл. 421, 540; «Городские восстания в Московском государстве XVII в.», стр. 142. См. также стр. 144, 147, 156–158, 161, 163–165]. В сентябре и октябре происходит новый подъем местной торговли после уборки урожая. В ноябре, как правило, подвоз крестьянских товаров снова сокращается на некоторое время вследствие осеннего бездорожья. С установлением санного пути начинается самый оживленный период крестьянской торговли на посаде.

СЕЛЬСКИЕ ТОРЖКИ

Наиболее крупная по своим оборотам местная торговля сосредоточивалась на посаде. Однако ареной деревенско-городского товарообмена служили также окружающие районы. Сельские торжки в прилегающих к Устюгу станах и волостях Устюжского и Сольвычегодского уездов являлись необходимым придатком городского торга. Вопрос о волостных торжках тесно связан с таможенной политикой правительства. Начиная с 1620 г. количество таможен и питейных заведений в Устюжском уезде постепенно возрастало, что было связано с общим увеличением налоговых требований государства. В глазах местного населения растущие косвенные налоги сливались вместе с увеличивавшимся податным обложением в одно непосильное бремя. Устюжане все более настойчиво требовали снижения разорительных налогов. В 1638 г. в своей челобитной они просили ликвидировать таможни и кабаки, находящиеся на территории уезда. К этому времени таможенные пошлины собирались в 26 волостях и станах. Платежеспособность населения оказалась настолько подорванной, что правительство теперь вынуждено было пойти на некоторые уступки и, в частности, согласиться на сокращение количества волостных таможен и кабаков. 21 сентября 1638 г. «пожаловали для их крестьянской скудости и для наших податей, и для хлебного недороду... тамги и кабаки велели свесть» всего в 17 волостях и станах Устюжского уезда, расположенных по Сухоне и Югу. Было оставлено девять таможен в населенных пунктах по С. Двине, которые продолжали существовать и в дальнейшем 24 [Прик. дела старых лет, 1637–1641 гг., № 18, лл. 216, 277–279, 281, 281 289].

Таким образом, отнюдь не все мелкие сельские торжки находились под контролем таможенной администрации и оставили след в ее делопроизводстве. Все же итоги сбора пошлин в волостных таможнях, в сочетании с данными других источников, дают возможность составить представление об этих сельских торжках (табл. 17).

Эти таможенные итоги, хотя они и не являются однородными по содержанию, вполне пригодны для выявления относительного значения различных торжков Устюжского уезда. Развитие товарно-денежных отношений на обширной территории Устюжского уезда было далеко не равномерным. Сильнее всего население было втянуто в рыночные отношения там, где проходили крупные торговые пути, и имелись налицо другие благоприятные условия. Наиболее оживленными являлись сельские торжки, расположенные по берегам С. Двины. Самый крупный из волостных торжков находился в Черевковской вол. Он давал, как правило, от 1/3 до 1/4 всей суммы пошлин, собираемых в Устюжском уезде. Вслед за Черевковской вол. выделяются Кивокурский, Комарицкий станы, Пермогорская и Ягрышская волости. Менее значительные, но все же достаточно оживленные торжки были в Юрьеве Наволоке, Верхнем и Нижнем погостах Уфтюжской волости. Суммы собранных пошлин в этих четырех пунктах ниже, чем в ранее названных таможнях, отчасти и по той причине, что здесь не взимались проезжие сборы. Развитию торговли в перечисленных восьми волостях и станах способствовали также их непосредственные рыночные связи с северными районами Поморья, в первую очередь с Холмогорами.

На территории волостей, расположенных по течению Нижней Сухоны и Юга, сколько-нибудь значительные торговые пункты отсутствовали. Местная торговля во многих из этих волостей отличалась очень небольшими масштабами. Хорошее представление об обособленных мелких и мельчайших торжках, обслуживавших ограниченные потребности местного населения, дают показания устюжских посыльщиков при допросе их в 1637/38 г. в Москве дьяком Пантелеем Михайловичем Чириковым: «В Устюжском уезде во многих волостях торговым людям съездов и торгов и проездов нет, а сходятца волостные крестьяне только к церквам божьим для пения и кому лучитца для своей нужи вынесть из деревень продать съестное, хлеба и калачей или продать сукна и холстины аршин десять, или хто меж себя животину продаст, и с тех де церковных богомольцев по присылке с Устюга таможенных голов кабацкие целовальники емлют пошлину неведомо почему» 25 [Прик. дела старых лет, 1637–1641 гг., № 18, л. 295]. Сбор пошлин в 20 станах и волостях (табл. 17, № 10–29) выражался в небольших суммах, а затем был совсем прекращен, что дополнительно свидетельствует о малом торговом значении расположенных на территории населенных пунктов. Этот вывод можно распространить и на остальные 14 волостей, в которых таможенные пошлины в изучаемый период совсем не собирались.

В числе торговых пунктов Устюжского уезда имелись две сельские ярмарки – в Приводине и Красном Бору, обе на берегу С. Двины. На погосте Приводино Ярокурского стана трижды в году в храмовые праздники: на Благовещенье (25 марта), Николин день весенний (9 мая) и Николин день осенний (6 декабря), открывалась ярмарка, на которую съезжались крестьяне и торговые люди. Ежегодный сбор пошлин «на трех приводинских ярманках» составлял в 30-х годах от 6 до 39 руб., в 40-х – от 2 до 9 руб. Судя по таможенным итогам торговые обороты Приводинской ярмарки не отличались большими размерами. Находившаяся на Красноборском погосте церковь Спаса славилась «чудотворной» иконой, привлекавшей богомольцев. Здесь же происходил оживленный ярмарочный торг 26 [М. М. Богословский. Указ. соч., т. I, стр. 74]. Сведения о сборе пошлин на этой ярмарке отсутствуют.

Волостные торжки Устюжского уезда, как видим, различались как по масштабам торговли, так и по экономическому значению. На некоторых из них сфера товарного обмена была необычайно узкой, ограничивалась пределами небольшой обособленной округи. Другие торжки уже превратились в центры скупки сельскохозяйственных продуктов и крестьянских изделий, поступавших затем в более широкий рыночный оборот. Во всяком случае крупные торговые пункты, способные конкурировать с Устюгом, отсутствовали. Не было их и на прилегающей к нему территории Сольвычегодского уезда. Наибольшее торговое значение здесь имел Лальский посад, экономические связи с которым будут рассмотрены в следующей главе. Небольшие торжки существовали в Алексинском, Ратмеровском и Андреевском станах, Антропьевой слободе. Взиманием пошлин в Алексине ведали таможенные головы Устюга, собиравшие здесь ежегодно от 8 до 30 руб. (однажды, в 1649 г., сбор достиг 100 р. 5 алт. 4 д.).

Все эти данные наглядно свидетельствуют о том, что, как указывал В. И. Ленин, «докапиталистическая деревня представляла из себя (с экономической стороны) сеть мелких местных рынков, связывающих крохотные группы мелких производителей, раздробленных и своим обособленным хозяйничаньем, и массой средневековых перегородок между ними, и остатками средневековой зависимости» 27 [В. И. Ленин. Соч., т. 3, стр. 331].

Анализ итогов сбора пошлин дает основание для некоторых наблюдений над динамикой развития волостных торжков Устюжского уезда. С конца 20-х до конца 30-х годов таможенный сбор в волостях и станах составлял от 374 до 690 руб., в среднем 433 руб. ежегодно (данные за 11 лет). В конце 30-х и в 40-х годах собиралось от 169- до 413 руб., в среднем уже только 278 руб. в год. Падает впоследствии и процентное отношение суммы пошлин, взятых в волостях, к общим итогам таможенного сбора по Устюгу и уезду, которое в 30-е годы составляло примерно 9–10% (данные за девять лет). Неуклонно уменьшаются обороты приводинских ярмарок. Все это говорит о том, что Устюг с его крупным рынком постепенно подчиняет себе прилегающие районы. Устюг приобретает все более важное значение как рынок сбыта продукции крестьянских хозяйств. На это указывает и соотношение площадного сбора в городе с итогами взимания пошлин на волостных торжках. Сопоставление может быть проведено по 14 годам. Лишь один раз площадной сбор меньше волостного (в 1634/35 г.) и один раз равен ему (в 1638/39 г.). В остальные годы пошлин с площадного торга на посаде собиралось больше, чем их взимали в волостях (в пяти случаях – более чем в два раза). В порядке уточнения следует отметить, что зачастую пошлины со сделок купли-продажи, совершенных на территории уезда, взимались не в волостях, а в посадской таможне. Это относится главным образом к торговым операциям скупщиков, которые уплачивали в Устюге пошлины с товаров, приобретенных ими в сельских местностях, причем нередко они платили не только сборы с покупки, но и за продавцов. В связи с закрытием в 1638 г. большинства волостных таможен количество подобных случаев возросло. На посаде взимались также пошлины с торговцев, отправлявшихся в уезд для распродажи товаров населению. Таким образом, торговля на территории уезда была более оживленной, чем ее рисуют итоги сбора пошлин, взятых непосредственно в волостях. Однако сделанное нами уточнение не меняет вывода о растущей роли устюжского рынка в экономической жизни окружающих его районов и поглощения им многих волостных торжков.

После ознакомления с многообразными формами деревенско-городской торговли и ее значением в хозяйственной жизни переходим к изучению предметов местного товарообмена.

СОСТАВ ТОВАРОВ, ПОСТУПАВШИХ В УСТЮГ ИЗ ПРИЛЕГАЮЩИХ РАЙОНОВ

Приступая к рассмотрению характера торговых связей между городским рынком и его периферией, необходимо прежде всего установить состав товаров, привозимых оттуда в Устюг. Ассортимент поступавших из округи продуктов и изделий, а также удельный вес каждого из них в товарообороте, зависели прежде всего от состояния местных производительных сил, сложившегося соотношения разных отраслей хозяйства. По убедительному свидетельству писцовой книги и ряда других источников, основой экономической жизни здесь было земледелие и тесно связанное с ним животноводство. Сельское хозяйство неуклонно развивалось в южной части Поморья, несмотря на довольно трудные природные условия – малоплодородные почвы, суровый климат, необходимость вкладывать много усилий для расчистки новых земель из-под леса. В каждой деревне имелись пашни и покосы.

Таблица 18

Размещение сельскохозяйственных угодий на территории Устюжского уезда

^а Его земли находились в разных волостях Двинской трети.

^б Общим итогом показано, сколько земли «перелогом и лесом поросло».

^в Здесь суммированы сведения о тех землях духовных феодалов (ростовского митрополита, Архангельского и Гледенского монастырей, Успенского собора), которые облагались податями отдельно от волостей. Находились эти владения в разных местностях Устюжского уезда по преимуществу в Двинской и Южской третях.

Сведения о размещении сельскохозяйственных угодий на территории Устюжского уезда дают некоторое представление о хозяйственных особенностях его отдельных районов (табл. 18). Из приведенных данных видно, что на первом месте по количеству пашенных и сенокосных угодий находилась Двинская треть. Здесь было сосредоточено около половины всех пахотных земель и до 2/3 сенокосов. Северная часть Устюжского уезда сравнительно с остальными его районами отличалась наиболее высоким процентом сенокосов в общей площади рассматриваемых сельскохозяйственных угодий (44,2 % в Двинских волостях, а на р. Юге – только 26,8%, на р. Сухоне еще менее – 26,5%). К тому же здесь имелось более чем на Юге и Сухоне сдаваемых  государством на оброк пожен, размеры которых не обозначены в писцовой книге. В некоторых местностях по С. Двине (оба Комарицких стана, Ягрышская волость) сенокос даже преобладает над пашней. Это является показателем известного своеобразия в развитии сельского хозяйства, позволяет сделать вывод о значительной роли животноводства в Двинской трети. В ряде удаленных от С. Двины волостей того же района условия для ведения сельского хозяйства были несравненно худшими, чем в прибрежных местностях. По словам жителей одной из таких волостей, «та де их Дрокованова Кулига волость захребетная, стоит в стороне, и земли пришли худые, безсенныя, и угодий никаких нет, и хлебу натает по вся годы недород, и тот хлеб родится плох, а у Пермогорские волости [расположенной по берегам С. Двины] пришли земли добрые, побережные сенные покосы и всякие угодья» 28 [«Акты писцового дела», т. I, стр. 147]. Не случайно также все пахотные земли волости Сидорова Едома, также лежащей вдали от двинских берегов, были оценены писцами как «худые».

В южной части Устюжского уезда (Южская треть), как показывает таблица, имелся крупный массив пахотных земель. Особенно плодородными здесь были прибрежные районы р. Юга. На долю сенокосов в Южской трети приходилось только около 1/3 угодий, что свидетельствует о меньшем значении животноводства сравнительно с волостями по С. Двине.

Юго-запад, Сухонская треть, по площади сельскохозяйственных угодий значительно уступает двум ранее названным районам. Здесь расположены примерно 1/7 пахотных земель и менее 1/10 сенокосов, имевшихся во всем уезде. К тому же следует учесть, что наиболее обеспечены землями, используемыми под пашни и сенокосы, два непосредственно прилегающих к Устюгу стана (Сухонский Черный и Сухонский Нововышлый). Территория, находящаяся вверх по Сухоне, гораздо беднее этими угодьями.

Помимо земледелия и скотоводства, крестьяне отдельных районов Устюжского уезда занимались охотой и рыболовством, но эти отрасли хозяйства не были здесь основными. Весьма показательно, что охотничьи угодья («звериные и птичьи ловли»), облагаемые оброком, лишь изредка упоминаются в писцовой книге. Рыболовных угодий, которые брало на оброк население, также насчитывается в названном источнике немного - лишь 19 рыбных ловель по всему уезду.

Помещаемый в таблице 19 перечень продуктов и изделий, привозившихся в город из волостей и станов Устюжского уезда, составлен на основании сведений, полученных путем систематической обработки данных таможенных книг второй четверти XVII в.

Таблица 19

Продукты и изделия, поступавшие на городской рынок из Устюжского уезда

Ассортимент товаров, привозимых с р. Лузы, в основном совпадает с перечисленным. Помимо уже указанных изделий из дерева, отсюда поступали дуги вязовые, вожжи лыковые, тяги вязовые, веники, ужища лыковые и мочальные, мочала, сани-вырески, решета.

ХЛЕБНЫЙ РЫНОК

Развитие производительных сил в земледелии и некоторый рост его товарности обусловили складывание крупного хлебного рынка в Устюге. Е. Д. Сташевский справедливо отметил, что «этот город торговал преимущественно крестьянским хлебом» 29 [Е. Д. Сташевский. Пятина 142 г. и торгово-промышленные центры Московского государства, стр. 103]. Наиболее значительная часть товарного хлеба поступала на данный рынок из окружающих Устюг сельскохозяйственных районов. Помещичье землевладение здесь полностью отсутствовало. Владения монастырей, церквей, а также посадских людей, несмотря на их известный рост во второй четверти XVII в., по общей площади намного уступали землям, которые обрабатывало черносошное крестьянство. Вследствие этого хлеб, поставляемый крестьянскими хозяйствами, занимал доминирующее положение на местном рынке. Вовлечение значительного количества крестьян Устюжского уезда и некоторых смежных районов в рыночные отношения было связано прежде всего с продажей произведенного ими зерна. Уровень товарности не являлся одинаковым в разных крестьянских хозяйствах. Существенные различия между ними в этом отношении зависели главным образом от их экономического состояния.

Многие из непосредственных производителей привозили хлеб для продажи прямо в Устюг. Мелкие торговые операции крестьян, продающих хлеб на посаде, не поддаются учету. Среди товаров, служивших предметом крестьянского торга на площади, хлеб, безусловно, имел наибольшее значение. Сведения об отдельных небольших (до 10 мер) явках зерна изредка попадали и на страницы таможенных книг.

Во время «обыска», проведенного 2 декабря 1645 г. с целью выявления злоупотреблений при взимании пошлин, крестьяне Шастской волости сообщили о своей торговле на посаде. «Из нашие волости, – сказали они, – плавали на невеликих плотишках и на возах ездили с рожью и овсом к Устюгу». В их показаниях приведены данные о размерах продажи зерна отдельными крестьянами. Томило Михайлов Шошков «возил к Устюгу» 10 мер ржи, Самыло Логинов – 8 мер ржи и 8 мер овса, Яков Росохин – 20 мер ржи, Онтуш Киселев и Овьялко Чебыкин – 20 мер ржи и овса, Вахруш Шошков – 2 меры ржи 30 [«Памятники земской старины», стр. 19].

В источниках не сохранилось сведений, которые позволили бы выяснить степень товарности основной массы крестьянских хозяйств, производивших мелкие продажи хлеба. Подавляющее большинство крестьян, чье хозяйство носило натуральный характер, лишь частично продавали зерно. Известная доля хлеба была произведена мелкими производителями непосредственно для продажи, что свидетельствует о развитии товарного производства в некоторой части крестьянских хозяйств данного района Поморья. Сельские жители, в особенности малоимущие крестьяне, везли на рынок не только излишки. Часто они вынуждены были продавать хлеб, необходимый для собственного потребления, с тем чтобы добыть деньги, идущие на уплату налогов. В источниках неоднократно упоминается о том, что к продаже хлеба и других продуктов многих крестьян побуждала необходимость внести денежные платежи 31 [Столбцы Оружейной палаты, № 219, л. 92; Прик. дела старых лет, 1638 г., № 16, л. 56]. Иногда крестьянам приходилось даже покупать хлеб для собственного потребления и на семена, особенно если постигали неурожаи и другие стихийные бедствия. При отсутствии денег зерно брали в долг на кабальных условиях. Сохранились списки с кабал, которые давали на себя крестьяне, занимавшие хлеб. Опубликованные О. П. Сениговым акты относятся к 1626 г. Иван Поникаров Шелыгин взял в долг 20 мер ржи, Сидор Нифантьев Лохов – 35 мер, Федор Тихонов Глебов – 30 мер, Ерофей Нифатьев Лохов – 20 мер (трое последних – жители Халезской волости).

Характерно, что зерно взято в долг в конце августа, когда уже происходил сбор нового урожая. Зерно занимали «до великого заговейна». Если должники были не в состоянии возвратить рожь, с них взимали за каждую меру от 4 гривен (по одной кабале) до полтины (по остальным четырем кабалам), что значительно превышало рыночные цены. По истечении срока кабал кредиторы получали ростовщический процент32 [«Памятники земской старины», стр. 179, 182–183]. От основной массы крестьян, продававших мелкие партии зерна, ежегодно поступало в товарное обращение довольно значительное количество хлеба. Тем не менее, в хозяйствах рядовых крестьян, которые сеяли хлеб с расчетом на продажу, но не эксплуатировали при этом чужого труда, товарное производство занимало все же подчиненное положение. По-иному обстояло дело у представителей зажиточного слоя черносошного крестьянства. В хозяйствах богатых крестьян товарное производство достигло более высокого уровня развития. Относительно немногочисленная верхушка сельского населения выступает в качестве товаропроизводителей. Зажиточные крестьяне поставляли на рынок более или менее крупные партии хлеба. Именно поэтому их торговые операции нашли отражение в таможенных записях. Данные о продаже зерна крестьянами Устюжского уезда, извлеченные из этого источника, приведены в таблице 20.

Величина отдельных партий зерна очень разнообразна. Все эти явки, как правило, насчитывают не менее 10 мер каждая. Размеры многих из них равны 100 и более мерам, иногда возрастают до 600 мер.

Среди зажиточных сельских жителей, постоянно привозивших хлеб для продажи, был, например, Иван Сидоров Карандашев из Кичменской вол. В феврале 1634 г. он продал на посаде 100 мер ржи, в мае «плыл на плоте... овса по смете 500 мер своих деревень». В июне следующего года «Ивана Карандашева человек» продал 90 мер ржи. Он привозил хлеб для продажи и в 1637 г. В мае 1638 г. его приказчик «явил продать овса 300 мер». Другой его приказчик в апреле 1641 г. продал 220 мер ржи. В 1644 г. И. С. Карандашев вез на плоте хлеб, предназначенный для продажи. Зерном, произведенным в своем хозяйстве, постоянно торговал крестьянин Килченской вол. Гурий Остафьев Попов. Так, например, в 1634 г. он реализовал на рынке 500 мер ржи «своей пашни», в 1636 г.– 50 мер ржи, продавал зерно в 1641 г., в мае 1642 г. «приплыл с Югу на плоте, привез ржи своих деревень 150 мер», торговал своим зерном в 1643 г., продал 300 мер ржи в 1644 г., «хлебные запасы», доставленные на двух лодках, – в 1650 г. Богатый крестьянин Шольской волости Дмитрий Федоров Момотов по прозвищу Шар также регулярно поставлял зерно на городской рынок. Так, в августе 1635 г. «Дмитрея Шара человек» явил продать 200 мер ржи, в сентябре еще 150 мер овса и 20 мер ячменя, в следующем году Д. Ф. Момотов продал 150 мер овса, 100 мер ржи и 8 мер ячменя, в 1637 г. – 90 мер ржи и 80 мер овса, в мае 1638 г. – 150 мер ржи, в сентябре – 200 мер ржи, в 1644 г. его сын Федор привез для продажи 90 мер ржи и 150 мер овса 33 [ТК. т. I, стр. 94, 129, 193, 224, 227; Город, кн. по Устюгу, № 30, лл. 139 об., 212, 218 об.; № 34, л. 293; № 38, лл. 222 об., 228 об.; № 44, л. 115; № 47, л. 217; № 50, лл. ИЗ, 187 об.; № 53, л. 290; № 57, л. 136 об.; № 64, лл. 188 об., 189, 271; № 89, л. 196].

Таблица 20

Продажа зерна крестьянами Устюжского уезда в Устюге (в мерах)^а

а В таблицу не включены те явки, в которых общим показателем даны сведения о продаже крестьянами собственного и «прикупного» зерна.

Рыночные операции зажиточных крестьян по продаже хлеба имели ряд особенностей по сравнению с мелкой торговлей сельского населения, происходившей на площадях. Зерно из крупных крестьянских хозяйств привозили почти исключительно водным путем на плотах. Для перевозки грузов нанимали работных людей (до шести ярыжных и одного кормщика на каждый плот). Основная масса хлеба, явленного в таможни зажиточными крестьянами, прибывала в Устюг в конце апреля, мае, июне и июле, т. е, в ту пору, когда становились пригодными для судоходства Юг и другие реки, связывавшие город с глубинными районами. Кроме того, данная категория хлеботорговцев стремилась использовать выгодную конъюнктуру, обусловленную повышением спроса и ростом цен на этот товар в весенне-летние месяцы, когда иссякали запасы прошлогоднего урожая. Из числа крестьян Устюжского уезда продавали зерно на посаде более или менее значительными партиями по преимуществу жители Южской трети (главным образом из Верхопушемской, Ентальской, Килченской, Кичменской, Утмановской, Халезской, Шольской и Яхренской волостей). Состоятельные крестьяне Двинской трети, в которой товарное производство зерна также получило большое развитие, редко приезжали на посад для участия в хлебной торговле. На беретах С. Двины, как отмечалось ранее, имелись оживленные торжки и ярмарки, причем равных им не находим в других волостях. Помимо этого, как правило, было нецелесообразно перевозить хлебные грузы вверх по течению, особенно из дальних мест, ибо навстречу плыли суда и плоты с устюжским зерном, предназначенным для продажи в северных районах Поморья. Зажиточные крестьяне Двинской трети имели возможность с выгодой для себя сбывать хлеб в Холмогорах и отчасти на других рынках Севера 34 [Отдельные упоминания об этом имеются и в записях Устюжской таможни. Например, в 1637 г. состоятельный крестьянин Черевковской волости Б. Мысового привез на посад для продажи 200 мер ржи и ячменя. Отмечено также, что он отправлял свой хлеб из Черевкова в Холмогоры. Житель Уфтюжской волости Н. Федоров, привезший в июне 1639 г. на своем судне богомольцев, до этого «с Уфтюги везл х Колмогорам опчего хлеба с Сергеем Золотухиным ржы 170 мер, ячмени 100 мер» (Город. кн. по Устюгу, № 38, л. 220; № 44, л. 172об – 173).]. Туда же часто отправлялись, проплывая мимо Устюга, жители Южских волостей с крупными партиями зерна собственного производства.

В хозяйствах представителей зажиточной верхушки деревни большая часть зерна производилась специально для продажи на рынке. Хозяйственная деятельность богатых крестьян носила предпринимательский характер. Торговля хлебом служила для них источником наживы.

Большую роль на устюжском хлебном рынке играли многочисленные торговые посредники. В результате распространения товарных отношений в сельском хозяйстве скупка зерна у крестьян стала производиться довольно интенсивно. Часть скупщиков хлеба выделяется из среды самого черносошного крестьянства. Они закупают зерно в своей волости и соседних местностях, везут этот товар для продажи в Устюг и на другие рынки.

В таможенных записях нашли отражение операции этой категории торговых посредников по скупке и перепродаже крестьянского хлеба. Сведения о деятельности крестьян-скупщиков, торгующих зерном, суммированы в таблице 21.

Скупленный хлеб привозили в Устюг большими партиями, как правило, по 100 и более мер в каждой. Явки отдельных крестьян-скупщиков достигают 1000 мер зерна. Скупщические операции производились зажиточными крестьянами. Некоторые из них являли в таможне «прикупной» хлеб одновременно с зерном собственного производства. К сожалению, в подавляющем большинстве записей количество своего и «скупного» хлеба у каждого из крестьян-продавцов не разграничено, а показано общим итогом. В числе крестьян, являвших в таможне скупленное зерно, были такие, которые более или менее постоянно участвовали в хлебной торговле. К ним относится, например, житель Ентальской волости Семен Андреев Корзников. В мае 1634 г. он продал в Устюге и на других рынках более 1050 мер собственного и «прикупного» зерна. В этом же месяце С. А. Корзников продал на посаде 1000 мер скупленной им ржи государевым «хлебным закупщикам». В мае следующего года он вез на плоте в Холмогоры 500 мер ржи, в том числе «покупной хлеб» стоимостью 70 руб. В мае 1636 г. С. А. Корзников совместно с другим крестьянином Харитоном Трофимовым Никитинских отправился в Холмогоры продавать 200 мер «купленого хлеба ржы» и иной товар (беличьи меха, сырые кожи) 35 [ТК, т. I, стр. 99, 129, 146, 272–273; Город. кн. по Устюгу, № 30, л. 292]. Скупкой зерна занимался крестьянин Кичменской волости Ю. М. Саблин. В мае 1636 г. он продал на посаде 300 мер ржи, сырые кожи, лисицу и беличьи меха, выручил за весь товар 131 рубль. Ю. М. Саблин торговал хлебом и в другие годы36 [ТК, т. I, стр. 224; Город. кн. по Устюгу, № 31, л. 284].

Таблица 21

Скупка зерна крестьянами-скупщиками Устюжского уезда (в мерах)^а

а В таможенных книгах 7147 (1638/39), 7148 (1639/40) и 7157 (1648/49) гг. сведений о крестьянах-скупщиках нет, в записях 1632/33 г. упоминается 1 чел., 1640/41 г. и 1646/47 г. – по 2 чел. В некоторых явках, включенных в таблицу, вместе со скупленным товаром имеется и зерно собственного производства.

б Кроме того, отправлено в Холмогоры скупной ржи на 50 руб.

в В том числе 500 мер ржи и семени льняного.

Крестьянин Халезской волости Третьяк Леонтьев Селяков в 1634 г. вез продавать 400 мер ржи и 2 ½ меры пшеницы (свое и «прикупное» зерно), в 1636 г. поехал в Холмогоры с 100 мерами «купленого хлеба ржы»37 [ТК, т. I, стр. 128, 273; Город. кн. по Устюгу, № 47, л. 134; № 27, л. 200; № 34, лл. 288 об., 125 об.; № 44, л. 172; № 47, л. 134]. В 1637–1640 гг. он ежегодно регистрировал в таможне свои сделки по продаже «покупного» зерна. Подобные же скупщики зерна имелись в Яхренской волости, Утмановской, Шольской, Никольской Слободке и других волостях, расположенных в бассейне р. Юга. Сведений о крестьянах-скупщиках, которые покупали зерно в Двинской трети Устюжского уезда, не находим в записях посадской таможни. Им выгоднее было отвозить скупленный хлеб для продажи прямо в Холмогоры и некоторые другие северные районы. Туда же, как видно из приведенных выше данных, отправляли большую часть предназначенного для реализации на рынке зерна торгующие крестьяне, жившие в Южских волостях. Скупка хлеба в Сухонской трети для последующей перепродажи в Устюге и лежащих севернее его районах не получила заметного распространения. В таможенных записях встречаются лишь отдельные случаи привоза скупленного зерна жителями волостей, находящихся в бассейне Сухоны. Так, например, в мае 1643 г. Герасим Третьяков Невзоров с Опоки плыл в Холмогоры с «покупным хлебом», имея 700 мер ржи, оцененных в 240 руб.38 [Город. кн. по Устюгу, № 57, л. 219].

О зажиточных крестьянах, которые систематически занимались скупкой зерна, дает представление судное дело жителя Пятницкого сельца Козьмы Максимова Шабалина с устюжским Архангельским монастырем. К. М. Шабалин вел собственное хозяйство, имел половников. «Хлебная покупка» была его постоянным занятием. Поскольку для проведения скупщических операций своего капитала ему не хватало, он прибегал к займам под заклад имущества. За неуплату долга архимандрит Архангельского монастыря приказал его «вкинуть в тюрьму». К. М. Шабалин в своей явке от 2 марта 1646 г. сообщает, что у него отобрали «ключ житничной», с которым был послан монастырский слуга Данила Курбин «в тое мою деревню в ыную мою житницу в прикупную; а хлеб... в той моей житнице был свозной не одного году, и из иные другые деревли; и вывез... он моего хлеба сильно ржи 37 четвертей да овса 54 четверти, да ячмени 12 четвертей, да пшеницы 5 четвертей с осминою». По словам К. М. Шабалина, в результате столкновения с монастырскими властями ему «чинятца убытки великие в проести и в волоките и в хлебной покупке» 39 [«Памятники земской старины», стр. 31]. Скупщики в ряде случаев давали деньги нуждавшимся крестьянам вперед на кабальных условиях под зерно будущего урожая. Отдельные упоминания об этом сохранились в источниках. Так, например, Фрол Гаврилов «займовал» у другого крестьянина Устюжского уезда Кирилла Козьмина «в кабалу 2 рубли денег, и за те денги было платить рожью» 40 [Там же, стр. 177].

Крестьяне-скупщики приобретали зерно почти исключительно в сельских местностях. Встречаются лишь единичные факты покупки ими хлеба на посаде для последующей перепродажи 41 [Деятельность крестьян-скупщиков, действовавших в области хлебной торговли, заметно усилилась в 60–70-е годы XVII в., см. стр. 537–544].

Большое участие в скупочных операциях на местном хлебном рынке принимали торговые люди Устюга. Устюжане прежде всего занимались закупкой зерна, привезенного в город крестьянским населением. Купленный хлеб они частично перепродавали с прибылью в Устюге при более выгодной рыночной конъюнктуре, а главным образом вывозили его в другие города и районы. Например, в 1643/44 г. устюжане И. Солодовиков, Я. Оконнишников и Д. Шульгин «купили зимой на площади и летом с плотов хлеба» всего на 840 руб. В этом же году посадский человек А. И. Шелковник «купил на площаде врознь ржи 800 мер и тое рожь летом в июле и августе продал врознь» 42 [Город. кн. по Устюгу, № 64, лл. 191, 193].

Роль устюжан в местной хлебной торговле отнюдь не ограничивалась скупкой зерна, привезенного на посад. Посадские люди и их агенты скупали большое количество крестьянского хлеба в примыкающей округе. В хлебной торговле участвовало значительное число посадских жителей, в том числе почти все наиболее крупные торговые люди. Торговые операции посадских людей по скупке крестьянского хлеба охватывали значительную часть территории, составлявшей периферию устюжского рынка. В таможенных записях постоянно встречаются указания о покупке хлеба устюжанами «на Югу в волостях», «на Двине в волостях» (в том числе в Черевкове, Алексине, Ягрыше, Приводине, Пермогорье, Белой Слуде, на Прилуке, Комарице, Синеге) и в бассейне р. Лузы 43 [Широкое развитие скупочных операций в Устюжском уезде засвидетельствовано в переписке воеводы Абросима Ивановича Лодыженского с правительством. В 1634/35 г. в Устюг была прислана «государева указная меденая мера восмина». Таможенный голова получил при этом следующее указание: «Торговым людям, которые хлебом торгуют в Устюжском уезде в станех и в волостях, для хлебной меры велено голове и целовальникам припустить деревянные меры в ту же меденую меру и те припуски велено заорлить и разослать в Устюжский уезд во все волости».]. Имеющиеся в этом источнике сведения о скупке хлеба посадскими людьми даны в таблице 22.

Здесь представлены данные о скупке хлеба посадскими людьми на городском рынке и на территории Устюжского уезда. Закупленное зерно и мука частично продавались на посаде, но основная масса этих товаров шла на север (преимущественно в Холмогоры). Приведенные сведения не являются полными. В частности, слабо освещается скупка зерна в Двинской трети, откуда оно вывозилось непосредственно в северные районы Поморья. О некоторых скупщических операциях устюжан таможенные книги не содержат конкретных данных, хотя и упоминают о них 44 [В таможенных книгах иногда можно встретить весьма лаконичные записи по этому вопросу, например упоминания о том, что тот или иной устюжанин на товарные деньги покупал хлеб и отправлял в Холмогоры, (Город. кн. по Устюгу, № 64, л. 193)]. Тем не менее материалы, извлеченные из названного источника, свидетельствуют о широких размерах, которые приобрела скупка посадскими людьми у непосредственных производителей.

Таблица 22

Скупка зерна и муки посадскими людьми Устюга (в мерах)