Поисковое движение в Вологодской области

– Новый набор у нас делается в сентябре. Приходят 20-30 человек, посмотрят, что у нас за работа, и большинство – те, кто стремился трофеями разжиться или какой-то политический капитал, славу себе добыть, – отсеиваются. Остается в лучшем случае с десяток человек.

Заместитель командира поискового отряда Александр Метелкин – в своем деле не новичок, шесть лет постоянно выезжает на места былых сражений Великой Отечественной, отыскивает останки павших бойцов, тех, о ком когда-то скупо сообщали: «Пропал без вести». Сашу, по собственному признанию, всегда тянуло в войну – он и солдатиков собирал. Кстати, закончил исторический факультет Вологодского педуниверситета, в студенчестве занимался археологическими раскопками, так что опыт поисковика-профессионала у него приличный. Это ведь только со стороны кажется: что тут сложного? – бери лопату и копай. Но задача-то отряда – не кучу железа найти, автомат там отрыть, а отыскать человеческие останки и идентифицировать их, чтобы потом родные могли узнать, где погиб человек, чтобы павший воин обрел достойную могилу.

А ведь когда-то так и было: наткнулись на чьи-то кости, сгребли кучей – появился обелиск неизвестного солдата или общее захоронение – кто там на самом деле, кто знает... Политика такая государственная была несколько десятилетий назад: раз пропал воин без вести, то и пенсию его родным платить не требуется. А погоревать вам надо – вот Вечный огонь, обелиски. И нечего ездить искать!

Сейчас, к счастью, есть технологии, есть возможность установить имя каждого погибшего солдата – был бы «исходный материал», и, конечно, нашлись бы истинные энтузиасты поискового дела.

– Мы сейчас – единственная в области реальная поисковая сила, – говорит Метелкин. – Еще не так давно поисковых отрядов было куда больше – по всей стране, в республиках СНГ. Только у кого энтузиазм выдохся, а кого изменившаяся государственная политика загнобила. К примеру, в многострадальной Белоруссии некогда решили поисковую работу по захоронению бойцов передать Министерству обороны, создав специальную структуру. Ну, военные – народ известный, нагнали солдат, которые в этом деле ни бум-бум... Теперь вот опять начали снова общественные организации привлекать.

А Россию белорусский печальный опыт, похоже, ничему не научил: у нас тоже эту работу с этого года передали в обязанности Министерства обороны. Это весьма тревожит Александра Метелкина. Тем более, что и сейчас, до окончательного решения этого вопроса, были у отряда выяснения отношений с властями тех мест, где работали поисковики (это главным образом Ленинградская область), с милицией, которая заподозрила в вологжанах охотников за трофеями. Но пока суд да дело, наш отряд существует и дважды в год – весной и осенью – выезжает в экспедиции.

– Мы ездим обычно в Кировский район, сейчас – в урочище Вороново, там сражалась 286-я стрелковая дивизия, которая формировалась в нашей области, – рассказывает Саша. – Как-то известный вологодский краевед, профессор И. Подольный нашел донесение одного из комбатов этой дивизии: за день похоронены 400 человек. Мы создали электронный вариант «Книги памяти Вологодской области», этих 400 погибших в ней нет.

Другой факт, полученный в Центральном архиве Министерства обороны: за один день в сентябре 1941 года в боях, шедших в этом районе, погибли семь бойцов 286-й дивизии, шесть ранены, а 1286 пропали без вести. Понятно, что многие из пропавших так там и лежат непохороненными...

До этого вологодский отряд вел поиск севернее – в Гайтолово, на печально известных Синявских болотах, где шли страшные бои. Здесь, рассказал Александр, с 1995 года постоянно работали большие – по 400-600 человек – экспедиции. И, конечно, останки многих советских бойцов были ими обнаружены и опознаны.

В Воронове же, где оборона наших войск была по-прочнее, не было больших экспедиций. Значит, фронт поисковых работ весьма широкий.

– Мы подняли этой весной 36 человек, из них – одну женщину, может быть, она служила санитаркой – в руке была зажата пряжка от сумки. Видимо, она бежала, и ее пуля ударила в спину. Нашли останки немецкого солдата. Обнаружили 12 медальонов, прочитались, причем сразу, только два (остальные или разрушились, или в них сгнили вкладыши). Погибшие – Огнев Егор Сергеевич, родом с Алтайского края, как мы установили, пропавший без вести в 1943-м году, и его земляк Лаптев Степан Корнеевич, пропавший без вести двумя годами раньше. У Е.С. Огнева быстро нашлись родственники – тут же, в лесу, мы вышли в Интернет. У С.К. Лаптева тоже нашелся под Барнаулом внук. Для родственников установленных погибших бойцов сформированы и отосланы альбомы – к сожалению, близкие не смогли присутствовать на торжественном захоронении останков в мемориале в поселке Малукса, которое состоялось 8 мая.

– Что вам помогает в поиске? – поинтересовалась я у Александра.

– Рассказы очевидцев, иногда – собственная уверенность. Когда я поехал в экспедицию в первый раз, нашел место, где были захоронены 300 человек. Копали мы в деревне. Один дед сказал: мол, вот тут бойцы наши захоронены. Сделали раскоп раз и другой – ничего. А дед все свое: тут могила! Я сходил, посмотрел: нагребен холм. Попросил трактор. Оказалось, под двухметровым слоем кирпича и земли и лежали останки.

Порой бывает, что находятся тела там, где столько народу ходит и ездит! Был и у нас такой случай: в этом году Дима Филев обнаружил останки в 10 метрах от оживленной дороги.

А сколько уже утраченных захоронений! В юбилейные годы – 1965, 1975-м – были кампании по укрупнению захоронений, останки сносили в одно место. Где-то хорошо, целиком выбрали, где – как попало... Случается, в одном гробу – останки многих человек, а где и земля вместо костей...

Чтобы установить, кому принадлежат останки, найти потом родных, нужно сделать многое – работать в архивах, обращаться на ТВ. Командир вологодских поисковиков Иван Дьяков, вместе с которым Александр Метелкин, собственно, и создал эту общественную организацию, в свое время смог обзавестись самым современным сканером, другой техникой, создал программу, позволяющую «читать» медальоны. Сейчас его технологией пользуются другие отряды. А определены по ней около 600 человек. Но много, много еще ненайденных и неопределенных останков: миллионов десять наших бойцов, по словам Александра. Значит, осенью он, Иван Дьяков и еще десятка два поисковиков с Вологодчины снова поедут на места боев. Для очень нелегкой, в том числе психологически, работы.

– Этого в лесу не замечаешь, а потом – отпускает долго... – признается Саша. Но он снова и снова поедет в экспедицию. Потому что знает правильность слов о том, что пока не похоронен последний солдат – война не закончилась.