Поисковое движение в Вологодской области

Подписанием актов капитуляции в мае и сентябре 1945 г. окончилась вторая мировая война, но это окончание было формальным. Последствия войны коснулись миллионов семей в бывшем СССР и послевоенной Европе, оставив неизвестными судьбы родственников, пропавших без вести в те страшные годы. Многие попытки их поиска самими родственниками обычно успеха не приносят. Поэтому усилиями поисковиков в нашей стране было создано и окрепло новое направление науки, состыковавшее новейшую историю и археологию – военная археология.

В отличие от ФРГ, где после войны был образован федеральный орган по учету и поиску пропавших без вести немецких солдат, мы, потерявшие почти 6 миллионов своих сограждан, не имели и не имеем аналогичной структуры. У нас сначала подсчитали количество произведенного и потерянного вооружения за военные годы, и лишь в 1993 году опубликовали официально (заниженные) цифры людских потерь Красной Армии. Государству оказались ненужными судьбы людей, спасших его. Оно не удосужилось даже сосчитать: сколько же их погибло и пропало без вести?

Заботу о розыске пропавших людей и их родственников взяли на себя в основном простые люди из низов, а не военное ведомство или государство. Правда, проводились и штатные государственные кампании типа «Никто не забыт, ничто не забыто», но они не открывали и малой части того, что было скрыто временем.

Безвестные останки сотен тысяч наших солдат белели обочь проселочных дорог и в степных оврагах, погребались временем и природой в полузасыпанных окопах и блиндажах, не учитывались в заброшенных братских могилах, в реестрах захоронений.

Власти фактически до них не было никакого дела. Государственные структуры, являвшиеся исполнителями официальных кампаний, ситуацию так и не поправили. Только на закате звезды коммунизма в СССР они подключились к уже существующему добровольному неформальному поисковому движению.

А началось все с людей не видных. Считается, что толчок поисковому движению дали Николай Орлов из Новгородской области и писатель Сергей Смирнов, после знаменитой «Брестской крепости», написавший очерк «Комендант «Долины смерти» о Николае Орлове. Таких людей, незаметно делавших благородное дело по разным регионам бывшего СССР, можно собрать довольно много. Их трудами восстанавливались имена воинов в безвестных захоронениях, разыскивались родственники погибших, вносились изменения в сведения архивов.

Мясной Бор, «Невский пятачок», Синявинские болота, Ржевский выступ, Вяземские леса и заполярные сопки объединяет общая для них черта – огромное количество незахороненных останков и числящихся без вести пропавшими солдат.

Мы рассмотрим историю зарождения на примере мясноборской эпопеи. Николай Орлов, живший и работавший на станции Подберезье железной дороги Новгород – Чудово, с самой войны знал о запретном страшном месте у разъезда Мясной Бор. Жители деревенек, лежащих вдоль шоссе Ленинград – Москва, обходили стороной остатки лесных массивов западнее железной дороги и шоссе. Этот лес отторгал немногочисленных смельчаков, кого разрывая в клочья, у кого отнимая ногу или руку. Данное солдатами в 1942 году название «Долина смерти» перекочевало в обиход местных жителей и оправдало себя неоднократно. В этих местах война после войны обосновалась надолго.

Николай Иванович, часто пробиравшийся по двум фронтовым дорогам в глубь искореженного леса, постоянно рисковал собой. Каждый метр площади был буквально нашпигован минами и снарядами. Лес заполняли остовы машин, танков, орудий в бесчисленном множестве. И если бы только это, – там были тысячи людей.

На землю было не ступить и шагу среди уже заплесневевших в сырости ватников и шинелей, касок и шапок-ушанок, громоздившихся в некоторых местах друг на друге. Особенно много их было вблизи брустверов и ДЗОТов бывшей немецкой обороны.

Зияющие глазницы черепов сопровождали Орлова повсюду. Черные, светлые, седые, каштановые пряди волос выбивались из-под когда-то туго натянутых касок. Они немо взывали о погребении. Многие лежали с оружием, гранатами в руках, словно год за годом уходя в последнюю атаку. Воронки, заполненные останками, испещряли мертвую землю.

Смерть собрала здесь чудовищно обильную жатву. Этих людей не хоронили, их бросили тут же, на поле боя, списав в отчетности в графы безвозвратных потерь. А ведь у каждого были родственники, кто в подавляющем большинстве случаев похоронки так и не дождался.

В полосе площадью 12-14 квадратных километров насчитывалось до 35 тысяч погибших в 1942 году бойцов и командиров. Лишь малая часть их дождалась воинских почестей при погребении во время войны, остальных стала хоронить сама природа, дождями, ветром да молодой порослью покрывавшая их тонким слоем дерна.

«Почему же их бросили?» – вопрос этот жег Орлова, как он обжег и сотни его последователей. Россказни о том, что это лежит армия предателей генерала А.А. Власова, вызвали в душе недоумение. Если армия сдалась в плен, то кто же тысячами лежит здесь? Намеренно сдать в плен целую армию невозможно даже такому известному командующему, как Власов. Не случилось ли так, что наше высокое начальство, вплоть до самого Хозяина, желая скрыть свои военные просчеты, всех под одну гребенку назвало, и правых, и виноватых, предателями и тем самым отпустило себе грехи? А «доказательством» тому оставило незаживающую рану «Долины смерти» – попробуйте, мол, доказать обратное, кто вам подскажет ответ? Мертвые? Их много, но они молчат, а в архивы допуск закрыт, да и часть красноречивых документов уничтожена.

Как бы там ни было, кем бы ни являлись брошенные на поле боя бойцы, но оставлять их там было не по-людски, не по-христиански. Так рассудил Николай Орлов, который стал все свободное время пропадать в Долине смерти. Он начал хоронить солдат. У кого-то попадался смертный медальон, он их собирал, прочитывал и при наличии адреса писал родственникам. Позже к его делу подключились брат Александр, сын Валерий.

Изучив типы мин и способы их установки, научившись распознавать мины-ловушки, он иногда снимал до 100 мин в день. Однако удача изменяла ему два раза – мины разрывались буквально под ногами.

Шли годы, менялось властное начальство, расширялась автострада на Москву, подрастал молодой лес, разворачивались леспромхозовские делянки. Поперек «Долины смерти» протянулись линии электропередач, и она сама обновлялась разве что нарастанием каждую осень слоя листьев на бесчисленных останках людей и коррозией искореженного металла.

В конце 50-х годов специальная комиссия предприняла с помощью войск попытку перезахоронения останков солдат из так называемых госпитальных захоронений у реки Кересть, призванная скорее «закрыть» тему, чем положить начало широкомасштабным действиям. Захоронения не были полностью перенесены. А через тридцать лет поисковики вынесли оттуда еще более тысячи человек.

Следующим официальным шагом стало выборочное перезахоронение останков и возведение небольшого мемориала в Мясном Бору в честь павших в июне 1942 года бойцов уральской 165-й дивизии.

Всего за пять дней необстрелянная еще дивизия, прибывшая для вывода из окружения 2-й ударной армии Власова, потеряла 70 процентов личного состава. В ходе этой акции было перезахоронено около 3000 человек. Во всяком случае, именно эта цифра значится на мемориале.

Долгое время разрешалось хоронить лишь тех, у кого был найден и прочитан смертный медальон. Получалось нелепая картина: подняты останки 100 солдат, а медальоны имелись у троих-четверых. Захоронению подлежали только эти трое-четверо, остальные для власти как бы и не существовали, учитывать их никто не хотел.

В 1986 году государственные органы вновь приняли «участие» в судьбе погибших, запретив на этот раз производить поисковые работы и перезахоронения под Мясным Бором. Были выставлены милицейские кордоны! Нарушителям грозила ответственность – от штрафов до водворения в камеры Чудского РОВД.

Но нарушителей было много. Остановить угрозами и силой поисковые работы не получилось. Поднятые останки пришлось хоронить в лесу, обустроив временное захоронение, которое позже было перенесено в Мясной Бор.

Время от времени в «Долине смерти» разворачивали работы саперы, лесники, энергетики. Шестидесятые годы ознаменовались решением новгородского областного начальства воспользоваться запасами гигантской «свалки» металлолома в этих лесах, вернее, тем, что осталось после аналогичной акции немцев в 1942-1943 годах.

В июне 1942 года одна только 2-я ударная армия оставила в этом районе 1800 автомашин, 880 орудий, минометов и зениток, 330 тракторов, 150 вагонов и платформ, 12 битых танков, целый полк реактивной артиллерии и огромное количество другого военного имущества. Здесь же сражались и несли тяжелые потери в людях и вооружении 52 и 59 армии Волховского фронта.

В рапортах после выхода из окружения оставшийся в живых командный состав единодушно докладывал о полном уничтожении материальной части 2-й ударной армии перед прорывом. А немецкие источники и очевидцы свидетельствовали о том, что, по меньшей мере, половина брошенной техники была в исправном состоянии. Поэтому немцы, где своим ходом, а где на буксире вывезли из лесов огромное количество автомашин, орудий, минометов, тракторов, другого имущества, оставив лишь небольшое количество по сравнению с первоначальным. Но и этих «запасов» после войны вполне хватало на то, чтобы окупить затраты по вывозке металлолома на переплавку.

Теперь саперы разминировали лес квадратами, особенно в местах скопления остатков техники между речками Полисть и Кересть. После очистки местности от мин (далеко не полной), за дело брались тягачи и бульдозеры, вытаскивавшие битую технику к разъезду железной дороги. И никому не было дела, что их гусеницы скрежетали по усыпанной людьми почве.

Следующей стала очередь лесоустроителей. Решили восстанавливать поврежденные войной лесные угодья. В «Долине смерти» лес был вырублен на строительство жердевых дорог да погублен разрывами мин и снарядов.

Теперь же вдоль и поперек, повторяя довоенные, потянулись просеки. Сначала по намеченной траектории проходил трактор с большим отвальным плугом, выворачивая пласт земли почти на полметра, а затем в отвал рабочие сажали молодые елочки и сосны. Параллельные полосы посадок насчитывали до 50-60 метров в ширину и по 400-500 метров в длину.

Поисковики сразу же подметили одну важную деталь: полосы располагались аккурат в местах наибольшего скопления останков, словно рукой их планировщика водила рука человека, скрывающего следы преступления.

Люди не могли всего этого не видеть – слишком много костей выворачивал плуг.

Впоследствии поисковики многократно среди этих посадок находили лишь по половине скелетов солдат, остальные половины были распаханы плугом.

Вскоре поперек «Долины смерти» прошли энергетики, протянув с севера на юг две высоковольтные ЛЭП – первую вдоль железной дороги Новгород – Чудово, краем зацепив печальное место, а вторую – точно через обозначенную во всех фронтовых сводках нюня 1942 года отметку-высоту 40,5, ставшую последней для огромного количества солдат.

Ничем другим это место не выделялось, разве что находилось на просеке, по которой проходила одна из двух («Северная») дорог «Долины». По ней пробивались к своим окруженцы генерала Власова, по ней же не смогли пройти и он сам, военный совет 2-й ударной армии и большинство работников его штаба, не сумевшие преодолеть стену заградительного огня нашей (!) артиллерии.

Немного севернее, напротив деревни Мостки, ЛЭП пересекла еще одно такое же горестное место. В апреле-мае 1942 г. западнее д. Мостки 59-я армия несколько раз пыталась подсечь немецкий «клин», нависавший с севера над двухкилометровым коридором «Долины смерти» и постоянно угрожавший коммуникациям 2-й ударной армии. Рассечь и окружить немецкий «клин» не удалось. Наши в итоге не смогли преодолеть перешеек длиной всего 500 метров, а потеряли убитыми около 5000 человек.

Именно через такое проклятое место вновь прошла ЛЭП-600, растоптав останки и довершив наплевательство военных лет. В 80-х годах поисковиками оттуда было вынесено и перезахоронено около трех с половиной тысяч человек. И этот счет далеко не окончательный...

До 1988 года поисковая работа проводилась не связанными друг с другом группами энтузиастов, своими силами и средствами. Собранные средства позволяли проводить экспедиции небольшого масштаба и, как правило, без всякого официального разрешения, на свой страх и риск. Не у каждого должностного лица находилось «смелости» запрещать поисковые работы.

В марте 1988 года в Калуге состоялся первый Всесоюзный сбор руководителей поисковых отрядов. Был создан координационный совет, возглавляемый бывшим фронтовиком и журналистом Ю. Иконниковым. Его стараниями были проведены экспедиции «Долина» и «Снежный десант». В них участвовало 850 человек из 15 городов Союза. Было перезахоронено 3500 человек. Впервые масштаб работ заставил обратить на себя внимание и получить от Министерства Обороны существенную помощь.

Работы 1988 года в Новгородской области позволили определить место проведения «Вахты Памяти 1989 года». Ранее мероприятия с этим названием проводились в городах, у величественных мемориалов, силами КПСС, ВЛКСМ, профсоюзов и армии. Считалось, что тем самым сполна отдается дань всем погибшим в войне, большего трудно придумать. И вдруг осенью 1988 года в лексиконе функционеров в отделах ЦК КПСС и ВЛКСМ появилось прежде неизвестное им название «Мясной Бор».

Результаты работы поисковиков ошеломляли своей неожиданностью и трагизмом, всколыхнув души даже завзятых аппаратчиков. Очередную Вахту Памяти 1989 года было решено провести именно в Новгородской области, у деревни Мясной Бор, силами поисковиков, подкрепленных возможностями Министерства Обороны и обеспечением ЦК ВЛКСМ.

Но работы велись не только в Новгороде. В поисковом обследовании нуждались 50 областей бывшего Союза и особенно Смоленская, Брянская, Калужская, Тверская, Ленинградская, Курская, Мурманская, Витебская и другие. Масштабы потерь нашей армии поражали воображение. Повсюду энтузиастами начали создаваться сначала отряды, а затем и поисковые объединения.

В апреле 1989 года 1500 только одних поисковиков съехались в Мясной Бор. За 10 дней работы было поднято и перезахоронено 3400 человек, установлено 89 имен.

Вахта Памяти 1990 года проводилась в Смоленской области. Тысяча двести искателей перезахоронили 3320 бойцов, погибших в вяземских окружениях 1941-1942 г.г., установив 52 имени. Далее Вахта Памяти имела место в Тверской области на Ржевском выступе.

В 1992 году подобного мероприятия проводить уже было некому – ни КПСС, ни ВЛКСМ не существовали, а государственной машине демократов подобные акции были в диковинку, да и попросту не нужны.

Однако поисковые работы не прекратились. Проведение экспедиций взяли на себя поисковые объединения, которые по масштабам были сопоставимы с официальными вахтами. Окрепли навыки и опыт профессионалов. В одном только Мясном Бору на сегодня захоронено около 30000 солдат и командиров.

Ухудшение экономического положения страны во второй половине 90-х годов сказалось и на поисковом движении. Энтузиазм и рвение поисковиков ограничивались их финансовыми возможностями. Поисковые объединения были вынуждены собирать меньшие по количественному составу экспедиции. Многие стали приезжать за свой счет. До сих пор (даже в празднование 55-летия Победы) у нашей власти не доходят руки до возрождения былого поискового движения.