Поисковое движение в Вологодской области

В один из последних ноябрьских дней 2001 года мне позвонила незнакомая женщина. Представилась: Зайцева Вера Алексеевна.

Из Надеево. Сообщила, что в свободное от работы время (а она – оператор Надеевского свинокомплекса) занимается сбором материалов о земляках – участниках Великой Отечественной войны, поскольку есть задумка создать к 60-летию Победы свой поселковый музей.

Со мной ей очень нужно встретиться, потому что один из земляков погиб в сорок первом году на оштинской земле.

Мы условились встретиться на следующий день у меня дома. Разговор наш начался, естественно, с вопроса, что знает Вера Алексеевна о разыскиваемом ею человеке? Оказалось, совсем немного. Уроженец деревни Мальгино Лихтошского сельсовета Сергей Кириллович Королев погиб в районе Ошты 16 декабря 1941 года.

В декабре сорок первого года бои на оштинском рубеже вела 272-я стрелковая дивизия. Листаю свои тетради со списками безвозвратных потерь этой дивизии, которые она понесла в декабрьских боях. Хоть и не сразу, но искомое было найдено. С.К. Королев значится рядовым 1065- го стрелкового полка. Год рождения (1901-й) указывает на то, что он был из того пополнения, которое дивизия получила в ноябре 1941 года. Состояло это пополнение из мужчин старших возрастов (сорок лет и более), которые не были призваны в первые месяцы войны, а также из выписавшихся из вологодских госпиталей солдат и офицеров.

Ну, а для того, чтобы Вера Алексеевна смогла представить те бои, в которых участвовал ее земляк, я подарила ей книгу «Тайна четырех медальонов». Все равно лучше, чем там изложены события, я не расскажу, а времени такой рассказ отнимет немало.

Убирая папки с материалами по оштинской обороне, подумала: как же это здорово, что и сегодня находятся люди, которые безвозмездно, на голом энтузиазме ведут нелегкую кропотливую работу по поиску материалов об участниках войны! Чем больше будет среди нас таких энтузиастов, тем больше надежды, что ничего из тех далеких трагических событий не будет забыто.

Особенно порадовало, что В.А. Зайцева, собирая материалы о воинах-земляках, не исключила из этого списка и участника оштинских боев. А то ведь как это чаще всего было: искали материалы о людях, сражавшихся за тысячи верст от родного дома, – под Сталинградом и на Дунае, под Смоленском и на озере Балатон, у стен Севастополя и на улицах Берлина, – а тех, кто полил своей кровью родную вологодскую землю, забывали. Между тем в боях на оштинском рубеже участвовали сотни вологжан. Приведу навскидку несколько имен: братья Иван и Александр Лисицыны из деревни Котово Устюженского района (оба были ранены в декабрьских боях), Ф.Г. Ганичев из деревни Кустово Белозерского района, А.А. Забалуев из Харовского района, А.Г. Зеленцов из деревни Халькин Конец Тотемского района... Перечень можно продолжать. Он получится очень длинный...

Беседа с В.А. Зайцевой напомнила мне и собственный поиск, начатый еще в 1964 году вскоре после того, как были захоронены найденные в оштинском лесу останки. («Ступени» рассказали об этих событиях в очерке «Тридцать три неизвестных» 16 декабря 2004 года. – Прим. ред.). Кто эти люди? В каких боях участвовали? Почему остались не захороненными сразу после боев?.. Все эти вопросы требовали ответа. А его, несмотря на все усилия, найти не удавалось ни в документах, тысячи страниц которых были изучены в архиве Министерства обороны, ни в ответах живых участников боев, которым я посылала письма. Одолевали сомнения: посильную ли задачу поставила себе? Честно признаюсь, порой хотелось все бросить...

Может быть, и не хватило бы упорства, если б не телеграмма. В августе 1966-го меня снова приглашали приехать в Ошту. Отпуск на излете, а запланированных дел еще куча, но все дела побоку. Еду. Путь на этот раз куда более длинный, чем в 1964 году: я уже жила в Вологде.

Оказалось, что в Оште снова работает большой отряд саперов. Среди командиров – старый знакомый, Борис Александрович Трофимов. Поздравляю его: на погонах прибавилась четвертая звездочка. На груди – несколько наградных планок. У саперов все еще продолжается война...

– Мы прочесываем лес широким фронтом, – вводит меня в курс дела Борис Александрович. – Наш левый фланг достиг той самой высоты, у которой тогда были найдены останки.

На следующий день рано утром едем туда, где на карте сорок первого обозначена линия передовой. Чтобы иметь возможность наблюдать, как работают саперы, и самой принять участие в каких-то действиях, я пристроилась к Саше Соколову и пошла с ним почти рядом. По внешнему виду его можно было бы принять за грибника: небольшой рюкзак за спиной да длинный посох в руках. Вот только наушники... От посоха с металлическим кружком на конце тянется провод к рюкзаку, а оттуда – к наушникам. Это миноискатель. Мне хорошо видно лицо Саши, серьезное, сосредоточенное. Вот он остановился. Тщательно пошарил по земле своим «посохом». Осмотрелся вокруг. Снова пошарил.

– Что-то лежит, – сказал почему-то шепотом и присел на корточки. А наушники все попискивают, тоненько так, но требовательно. Гложет нетерпение. Хочется разрыть прелые листья быстро, одним рывком. Но Саша делает предупредительный жест, дескать, осторожно! Понимаю. Там, под листьями – неизвестность. Этой неизвестностью были связка гранат, несколько обойм с патронами, котелок, солдатская кружка. А под всем этим – останки человека. Снова, как и два года назад, на нас глянуло суровое обличье войны. Несколько минут стоим безмолвно. Даже у самого старшего из нас, майора Козлова (я и не заметила, как вокруг нас собралась добрая половина отряда), немало пережившего за годы войны, – суровеет лицо.

Откуда-то из-за деревьев вынырнул еще один сапер. С разбегу он наткнулся на Соколова, едва не опрокинув его.

– Тормозить надо, – недовольно ворчит Саша.

– Товарищ майор, разрешите обратиться, – голос солдата дрожит от волнения. – Там еще люди. Вот нашли у одного.

Он протягивает медальон. Майор передает его мне, чтобы открыла. Мои пальцы тоже предательски дрожат. Но открываю. Записка. Достаю с величайшей осторожностью. Разворачиваю. Запись карандашом, но довольно четкая. Читаю: «Юрченко Иван Федорович, лейтенант, 1921 года рождения...»

Майор приказывает всем приступить к работе.

– Теперь у вас есть за что зацепиться, – радуется Трофимов.

В этот раз мне явно повезло. До конца дня были обнаружены еще три таких же медальона. Правда, прочитать удалось только первый. Остальные записки извлечь не смогли. Поэтому, оставив отряд хоронить останки еще 88 поднятых человек, я спешу в Вологду и прямо из аэропорта на такси мчусь в лабораторию судебной экспертизы. Но там никого. И тут только вспоминаю, что день-то воскресный.

Только через неделю в лаборатории мне выдали фотокопии записок. Две прочитывались отлично. Третья только по догадке. Но это был уже тот кончик нити, потянув за который, я надеялась размотать весь клубок. Забегая вперед, скажу, что по разным косвенным данным мне удалось назвать более сорока имен из тех ста двадцати шести воинов, что лежали в братской могиле в центре Ошты под табличкой «Неизвестные».

О том, в каких боях они участвовали и почему остались лежать незахороненные, я расскажу в следующей публикации.

Военно-историческая справка

272-я стрелковая дивизия прибыла в район Ошты после тяжелых продолжительных сентябрьских боев за столицу Карелии Петрозаводск, да к тому же и в неполном составе: ее 1061-й стрелковый и приданный ей 815-й артиллерийский полки командарм-7 К.А. Мерецков взял с собой под Тихвин в качестве своего резерва.

Октябрьские бои на оштинском рубеже окончательно обескровили дивизию. В ротах 1065 полка к началу ноября оставалось по 12-15 человек. В донесении штаба дивизии от 3 ноября говорится: «Требуется срочное пополнение людьми не менее 3-4 тысяч человек и почти 80% командного состава полков».

Ожидаемое пополнение, правда, только 2270 человек дивизия получила 22 ноября. Это были люди старших возрастов, в основном жители Вологодской области. В тот день противник устроил «психическую» атаку: по всей передовой установили мощные радиотрансляторы. «Плохи ваши дела, русские, – неслось к нашим окопам, – если уж старики пришли воевать».

«Старики» грозились показать врагу «кузькину мать» и с нетерпением ждали наступления. Оно началось 15 декабря 1941 года по всему фронту 7-ой Отдельной армии. Насколько трудными и кровопролитными были те декабрьские бои, свидетельствуют те же военные документы. В один из дней первый и второй батальоны 1065-го полка пять раз поднимались в атаку на передний край противника. Только за два дня боев – 15 и 16 декабря – потери 1065 полка составили 70 человек убитыми и 145 ранеными. А продолжались эти бои, правда, с несколько меньшей интенсивностью, до конца декабря.