Вологжане на фронтах Великой Отечественной войны

Это рассказ о людях, которым к началу войны было чуть больше 18 лет. Это поколение рождения 1922 года в расцвете юности было лишено первого чувства любви, свиданий до рассвета. Вместо трелей соловья им было дано слушать разрывы снарядов и свист пуль. Нынче они отмечали бы 80-летний юбилей. Но большинство не дожили до этих дней, оставшись навсегда молодыми.

Яблоки

1952 год. Прошло 7 мирных лет со Дня Победы. В 6-м классе школы № 12 г. Сокола идет последний урок. Дверь распахнулась. В класс вошли директор школы, классный руководитель. И с ними худенькая пожилая женщина. Она была в черном платке. И, наверное, поэтому на лице выделялись большие голубые глаза, в которых затаилась печаль. В руках она держала сетку-авоську полную красных яблок. Ученики встали, приветствуя вошедших.

– Ребята, – обратился к детям директор, – вы знаете, что во время войны здесь размещался госпиталь. И сын Марии Павловны лежал в вашем классе. Он умер от ран и похоронен в Соколе в братской могиле.

Женщина посмотрела на ребят, помолчала. Потом достала фотографию, старую, любительскую. И пошла между партами, рассказывая о своем сыне Васильке.

До войны они жили на Псковщине. Сын рос бойким, смышленым мальчишкой. Бегал в школу, гонял мяч во дворе. Он был единственным ребенком в семье. В 1941 году ему исполнилось 18 лет. Сразу же после выпускного вечера они с ребятами из класса добровольцами ушли на фронт. Их часть воевала под Москвой.

Женщина говорила тихим голосом, показывала фотографию и клала на каждую парту большое яблоко. Она легонько касалась стриженых затылков мальчишек, как будто это был ее сынишка.

А с фотографии на ребят смотрел стриженый подросток в пилотке. Тонкую мальчишечью шею обхватывал ворот гимнастерки. А мать все говорила и говорила о своем мальчике. В том году ему должно было исполниться 30 лет.

Она долго искала своего Василька, т.к. ей сообщили, что он пропал без вести. И только спустя 7 лет узнала, что сын умер и похоронен в Соколе.

Посуровели лица мальчишек, наклонили головы девочки, пытаясь скрыть слезы. У многих из них отцы погибли на фронте.

...С тех пор прошло много лет. Но, глядя на красные яблоки, я вспоминаю ту женщину.

Моряк Северного флота

Поезд отмеривал километры от станции Вологда. В теплушках сидели новобранцы. Ехали они служить на Черноморский флот. У всех было прекрасное настроение. Они увидят море.

В углу сидели два паренька, два друга: Вадим и Николай. Вадим что-то наигрывал на гитаре. «Димка, спой нашу», – попросили ребята. «Раскинулось море широко», – запел Вадим. Все подхватили. Это был теплый летний вечер 21 июня 1941 года.

Проснулись от того, что поезд резко затормозил. Двери распахнулись. Вошло несколько морских офицеров. Один сказал:

– Товарищи матросы, война! Немцы напали на нашу страну. Нас направляют на Северный флот.

И вот суровое Баренцево море, торпедные катера. База на острове Кильдин. Служба была тяжелая. Не раз попадали под бомбежку. Но все обходилось.

Через некоторое время Вадима забрали в ансамбль песни и пляски Северного флота. Выступали на кораблях.

Как-то ему и его другу дали краткосрочную увольнительную. И как назло начался налет вражеской авиации. Из горевшего дома раздался крик. В окне на фоне зарева показался силуэт девушки. Она звала на помощь. Моряки, не раздумывая, бросились в огонь.

Девушку удалось спасти. И даже вынести кое-что из имущества. Но они опоздали из увольнения на 20 минут. По законам военного времени их судил трибунал. И приговор – штрафная рота. Воевали в Заполярье.

Однажды был приказ – занять высотку. Моряки были в лощине, а немцы засели в сопках и поливали огнем из пулемета. Атаки захлебывались одна за другой. Все поле боя было усыпано убитыми и ранеными.

Прячась за валунами, один из штрафников бросил гранату – пулемет замолчал. В конце концов высотка была взята. Из роты уцелело несколько человек, в том числе и Вадим. Он был ранен, но легко и не покинул поле боя. Наградой за этот бой была реабилитация и направление в морскую пехоту. И впереди у него была вся война.

Испытание

Шел второй год войны. Их, молоденьких девчонок, работавших на железной дороге, мобилизовали. Посадили в теплушки и повезли. Куда? Никто не знал.

Вместе с ними ехали и мужчины, в большинстве пожилые.

Эшелон остановился на каком-то полустанке. Выгрузились. Оказалось, что им предстоит строить железнодорожную ветку от основной линии. Строили по берегу Ладожского озера в лесу.

Двадцатилетняя Надя стояла в строю, когда объясняли, что они должны делать. Раздали маскхалаты. Чтобы не обнаружить объект, нельзя было разводить огонь.

Срок строительства 3 месяца. Жили в теплушках. Паек – мороженая горбушка хлеба. И все. Ни чаю, ни горячего. Печурки не топили. Спали не раздеваясь. Расчищали снег, укладывали шпалы. Часто над головами пролетали вражеские самолеты-разведчики. В это время все, кто был на стройплощадке, падали в снег и не шевелились.

Это был адский труд, хотелось лечь и не вставать. Но строители знали, что от их работы зависят жизни тысяч людей блокадного Ленинграда. И они выстояли.

Гвардии рядовой

Сергей очнулся от холода. Он лежал в болоте. Лил дождь. Сильно болело раздробленное плечо. Совсем неподалеку раздавалась немецкая речь. Доносились отдельные фразы. Но он не знал немецкого языка. Подтянул поближе автомат. Живым не сдамся. Хотел встать, но в глазах все поплыло. Подумал: «Видно, много крови потерял».

Устало прислонился к небольшой сосенке, стараясь не задеть раненое плечо. Снова перед глазами, как кадры из кинофильма, замелькали эпизоды боя. Как они старались с боем пробиться из окружения. Взглянул на плечо. Сквозь рваную окровавленную гимнастерку белели вывернутые кости.

«Как бы гангрены не было», – забеспокоился он.

А дождь все моросил и моросил. Кое-как вытянул из-под себя плащ-палатку и раскинул над собой. Немцы заметили шевеление и начали стрелять. «Надо выбираться», – решил Сергей. Прикрепил ремнем к поясу автомат, с трудом поднялся, и, пошатываясь, пошел, удаляясь от постов немцев. Шел долго, спотыкаясь, падал и снова поднимался.

Иногда раздавались стоны раненых, звавших на помощь. К счастью, набрел на группу наших бойцов, закрепившихся в окопах, оставшихся еще от финской войны. Позвали санитара. «Эк, тебя разворотило, браток», – посочувствовал санитар, осмотрев руку.

Не снимая одежды, наскоро перетянул бинтами. Потом помог добраться до поляны, где были собраны раненые. Через некоторое время вражеское кольцо было прорвано. Раненых вывезли в полевой медсанбат. А затем лечение в госпиталях.

Нагноившиеся раны затягивались плохо. Врачи не надеялись, что удастся спасти руку. Но, то ли чудо произошло, то ли молодой организм взял свое. Рука зажила. А гвардии рядовой продолжал свой победный путь на Запад.