Вологжане – Герои Советского Союза

А.К. Панкратов, Герой Советского Союза, младший политрук 28-й танковой дивизии

У дороги Москва – Ленинград, на берегу Малого Волховца, стоит обелиск. Золотыми буквами сияет на граните надпись: «Стала вечной славой мгновенная смерть. Панкратов Александр Константинович закрыл своим телом вражеский пулемет 24 августа 1941 года в боях за Новгород».

Невдалеке от памятника развалины Кириллова монастыря, у стен которого был совершен этот подвиг – первый подобный в Великой Отечественной войне.

...После небольшого артналета, с незначительными силами воздушного прикрытия, 305-я стрелковая дивизия московских ополченцев бросилась вперед. Однако фашисты, многократно превосходящие атакующих в огневой мощи да и в живой силе, парировали удары... На другой день, 23 августа, на левом фланге пошли в наступление подразделения 28-й дивизии. На участке 125-го полка майора Курова наметился успех: второй батальон старшего лейтенанта Осадчего стремительной атакой выбил фашистов с Городища и вышел к железнодорожной насыпи. Но огневой шквал прижал их к земле.

– Ох, и тяжко сейчас нашим! – произнес кто-то рядом с Панкратовым.– И помочь не можем.

«Как это не можем? – мелькнуло в голове политрука. – Самое время теперь ударить, когда фашисты весь огонь перенесли на второй батальон. Но где же ротный? Время не ждет».

В тот миг, когда решалась судьба операции, Панкратов закричал: «За Родину! Вперед!» – и выскочил из траншеи.

– Вперед! – подхватил ротный лейтенант Платонов с другой стороны.

Атака на соседнем участке ошеломила врага. Пока гитлеровские офицеры переносили огонь и перестраивали свои ряды лицом к противнику, третья рота первого батальона уже ворвалась в их расположение. Фрицам ничего не оставалось, как отступить, спасаясь вплавь и на лодках через Волховец.

– Ну и молодец, Константиныч. Пока я находился на левом фланге, решая, что предпринять, ты уже сообразил и попал в самую точку.

Между тем солнце закрыли тучи, неожиданно налетел ветер, на Волховце загуляла волна, заморосил дождь.

– Закрепиться на рубеже,– подал команду лейтенант Платонов.– Первому взводу выдвинуться в боевое охранение поближе к берегу и как можно быстрее окопаться. Остальным – занять вражеские траншеи, выставить наблюдателей и отдыхать.

– А может быть, отрыть новые окопы в сторону фрицев, командир?

– Нет, политрук, это утомит бойцов, а, судя по всему, нам скоро снова в бой. Так что давай тоже отдохнем.

Не успели расположиться в просторном блиндаже за церковью, как ротного вызвали к комбату. Вернулся вскоре.

– Как и думал, получен приказ о продолжении наступления. Перед нами поставлена задача ночью форсировать Волховец и в четыре тридцать, пока фрицы спят, по сигналу зеленой ракеты атаковать Кириллов монастырь. Справа от нас будет наступать пятьдесят пятый полк. Итак, еще три часа отдыхать и – за дело. Да, забыл тебя поздравить – звонил сам комдив Черняховский и попросил передать за Спас-Нередицу личную благодарность.

В полной тишине выдвигали на прямую наводку орудия, тщательно подгоняли снаряжение, запасались боеприпасами. Отдельные команды подтягивали к реке, а где и подносили на себе плоты и лодки.

Когда в третьей роте приготовления были закончены, политрук Панкратов собрал коммунистов. Он был немногословен:

– В нашей роте сейчас семьдесят девять бойцов, не считая нас с командиром. Мы хорошо дрались за Городище и Спас-Нередицу. Сегодня будем атаковать Кириллов монастырь. Надеюсь и верю, что коммунисты, как всегда, будут впереди.

А дождь между тем все моросил и моросил. Бойцы бесшумно столкнули в воду лодки, так же бесшумно в них погрузились. На первой отправился с солдатами политрук. Командир роты остался на берегу, ускоряя переправу.

– Спокойно, без стука и всплесков! – напомнил десантникам Панкратов.– Вышел на сушу – ложись, прислушайся и ползком до ста метров, занимай оборону.

Лодки мягко стукнулись в противоположный илистый берег. Бойцы один за другим по-пластунски некошеной осокой стали продвигаться к чернеющим громадам монастыря. А тем временем лодки еще несколько раз пересекли Волховец и доставили на остров всю третью роту.

До начала общего наступления оставалось еще полчаса. На восточных кромках облаков зарделся робкий отсвет зари. Но почему-то ничего не было заметно у соседа – 55-го полка, с которым предстояло идти на штурм. Панкратов ждал, ждал с чувством, понятным лишь тем, кто хоть раз ходил в атаку. Он думал о своей судьбе и беспокоился за товарищей.

Позади взлетела зеленая ракета. На часах было ровно 4.30. Комроты на левом фланге, политрук на правом вскочили, рванулись вперед.

– За Родину! Ура!!!

– Ура-а-а! – неслось по цепи, поднимающейся в атаку.

Монастырь и округа озарились частыми вспышками. К винтовочной трескотне присоединились автоматные очереди. Появились первые пострадавшие. Выбыл из строя тяжело раненный командир роты.

– Командование беру на себя! – зычно крикнул Панкратов.– Вперед!

До монастыря оставалось несколько метров. Еще бросок – и рота ворвется в пределы опорного пункта. Но тут ударил хорошо замаскированный вражеский пулемет. Под его губительным огнем продвижение замедлилось, а затем и вовсе затихло. Бойцы вынуждены были залечь в хорошо видимой и простреливаемой зоне, на скате высотки.

Панкратов понимал: еще несколько минут такого огня и от роты ничего не останется. Пытался стрелять – неудобной оказалась позиция. Тогда, прижимаясь к росистой траве, переместился ближе, сделал еще несколько выстрелов. Кончились патроны. Теперь участь товарищей и итог атаки могла решить лишь «карманная артиллерия».

Лаконично описывается в наградном листе последний бой верного сына партии и народа. «Левофланговый пулемет противника не давал возможности группе храбрецов во главе с Панкратовым войти в расположение фашистов. Тогда младший политрук вырвался вперед, бросил гранату и ранил пулеметчика. Пулемет на время замолчал, но затем снова открыл бешеный огонь. С возгласом «Вперед!» Панкратов бросился на пулемет и своим телом закрыл губительный огонь, дав возможность своей роте прорваться в пределы монастыря»[1].

– Этот громкий возглас ударил в уши бойцов сильнее вражеского пулемета,– говорил на встрече с комсомольцами Новгородхимстроя бывший комиссар 28-й дивизии А.Л. Банквицер.– Они увидели, как их политрук бросился на огнедышащий ствол. В первое мгновение даже не верилось, что свинцовый ливень прекратился именно поэтому. Они еще не знали, сражен ли герой или только ранен, но видели, что пулемет молчит, и, поднятые какой-то внутренней силой, бросились на врага.

Храбрейшему из храбрых 16 марта 1942 года было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Как же пришел он к подвигу, имя которому позднее дал подвиг Александра Матросова? Если говорить только о бое 24 августа, то путь к нему был коротким: какие-то десятки метров. Но если говорить о жизни молодого офицера – ровесника Октября, то дорога к бессмертию началась еще в родной Вологде.

– Родился Саша десятого марта 1917 года в деревне Абакшино близ Вологды,– рассказывала его сестра Евстолия Константиновна на встрече с пионерами дружины имени Александра Панкратова школы № 8 Новгорода.– Детей в семье было четверо, он – самый младший. Жалкий клочок земли не мог прокормить нас, и отец, сколько помню, все уходил на заработки. После революции получили хороший участок в деревне Грибанове, и отец снова смог заняться хозяйством. Но силы уже были подорваны, в 1922 году он скончался. В 1925 году Саша пошел в школу, учился прилежно, хотя ходить приходилось за несколько километров. После семилетки поступил в ФЗУ при заводе «Северный коммунар», затем стал токарем Вологодского паровозоремонтного завода. Здесь вступил в комсомол, был комсоргом цеха. Через год его уже назначили сменным мастером. Александра любили за прилежание, за доброту к людям. Когда пришло время идти в армию, получил льготу, ибо на его попечении была мать. Но Саша хотел стать военным, и мать согласилась.

В голосе рассказчицы послышались дрожащие нотки, но она продолжала:

– Восьмое октября 1938 года осталось навсегда в моей памяти. У меня дома устроили прощальный вечер. У Саши был хороший голос. Особенно нравилась ему популярная тогда песня «Дан приказ: ему – на запад...». Пел он ее и в тот вечер, последний. Больше мы его не видели.

Панкратов поступил в военно-политическое училище в Гомеле. В апреле 1940 года ему вручили партбилет. В январе 1941 года в звании младшего политрука прибыл в 202-ю мотострелковую дивизию, стоявшую в Литве. Войну встретил в Шяуляе политруком роты 125-го танкового полка. Первое коротенькое письмо отправил домой на семнадцатый день войны. «Стоим в лесу под Псковом. Ждем приказа. Немца бьем крепко. Я жив, здоров».

– В «похоронке», которую получила мама после смерти Саши, было написано «Алексей Панкратов»,– продолжала Евстолия Константиновна.– Мы еще надеялись: вдруг это не о нем. Но это была всего лишь описка. Вскоре пришла и Грамота Героя Советского Союза.

Именем Панкратова названы корабль Ленинградского речного пароходства, улицы в Вологде и Новгороде, здесь же учреждены спортивные призы его имени, рабочие бригады борются за право называться панкратовскими.

Примечание:

1 ЦАМО, ф. 33, оп. 793756, д. 36, л, 133–134.