Вологжане на фронтах Великой Отечественной войны

Судьба свела меня с интересным человеком – капитаном запаса Николаем Степановичем Крестьяниновым. Он – уроженец Чагодощенского района. Сейчас работает начальником Калевальского ремстройучастка в Карельской АССР.

Бывший фронтовик, Николай Степанович награжден орденами: Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды и несколькими медалями. Его фронтовые дороги пролегли от г. Сегежи до Берлина...

Война застала его в Сегеже. Тогда ему было семнадцать. На фронт не взяли. И он пришел на бумкомбинат. Продукцию там начали выпускать военную. Работали тогда не считаясь со временем. Знали: минометы, мины, гранаты солдатам как воздух нужны.

В 1942-м настал и черед Николая: призвали его на службу, направили в Велико-Устюгское пехотное училище, которое вскоре перевели в Каргополь.

Враг рассчитывал на то, что по глухим тропам Архангельщины и Вологодчины легче пробраться в тыл диверсантам и лазутчикам. С упорством маньяков в район Каргополя забрасывались с самолетов одна за другой группы диверсантов. И в обязанность курсантов училища, кроме изучения военных наук, входил «прием» незваных гостей. Часто приходилось подниматься по тревоге и выходить в указанный район.

– Уже тогда мы поклялись отомстить за шестерых своих товарищей, погибших в этих перестрелках, – говорит Николай Степанович.

В 1943 году Н.С. Крестьянинов окончил училище. Вскоре под Калугой он уже командовал взводом. Первое ранение получил под Сухиничами. В ноги. Провалялся в госпитале до мая. Когда вернулся на фронт, направили в другую дивизию.

– Здесь принял командование пулеметным взводом, – вспоминает он. – При форсировании реки Прони в районе города Чаусы, в августе 1943-го, меня контузило. Снова госпиталь, до сентября...

Первую награду он получил вот каким образом. Батальону был дан приказ: под прикрытием темноты быстро передислоцироваться, занять оборону на соседнем участке. Там враг готовился к наступлению.

Кромешная тьма на этот раз не помогала нашим бойцам, а мешала. Штаб потерял связь с батальоном. А при нем остался лишь взвод автоматчиков.

– Пойдете на розыск, – приказал начальник штаба Крестьянинову и старшине. – Заодно прихватите для солдат термос с горячей пищей.

На вершине одного из холмов Крестьянинов заметил каких-то людей.

– С холма нас тоже заметили, – рассказывает он. – Термос был весьма тяжелый. Мы несли его поочередно. Оглянулся я назад, а старшины нет. Не было и моего автомата. Только термос.

– Кто такой? – окликнули меня по-немецки. «Фашисты» – пронеслось в голове. Мозг лихорадочно работал. Я вспоминал слова, которые когда-то учил в школе на уроках немецкого языка. Ответил: ищу своих. И спрятался. Вижу, ко мне вплотную подходит молоденький рыжий немец. Я с силой ударил его ногой. Он скорчился от боли, волчком завертелся на земле...

Дорога была каждая минута: с холма к фрицу могла подойти подмога и тогда – конец. Не давая врагу опомниться, Николай запихал ему в рот кляп, подхватил автомат и подумал: «Теперь можно жить. Оружие-то в руках. Если что – живым не дамся».

Но подмоги гитлеровцу почему-то не было. Уже потом на холме забеспокоились, стрелять начали. Ну, а за взятие «языка», давшего ценные сведения, Н.С. Крестьянинов получил первую награду – медаль «За отвагу».

– Потом были и другие, более высокие, но эта – самая дорогая для меня. Она была первой, – заметно волнуясь, говорил хозяин, показывая мне награды военных лет.

– Кстати, вторая поисковая группа, высланная одновременно с нами, все же установила связь с батальоном, который к утру занял позиции, приготовился к бою.

...Осень сорок третьего года. Дивизия, в которой воевал теперь Крестьянинов, получила новое задание – форсировать Сож и взять город Кричев. На подступах к переправе в одной из рот сразу погибли командир и его заместитель. Роту возглавил Крестьянинов.

Темной ночью войска пробрались к низкому пойменному берегу реки. Метров двести следовало проплыть, чтобы добраться до вражеского берега, очень крутого и обрывистого. Переправочных средств почти никаких. Как всегда в таких случаях, на помощь пришла солдатская смекалка.

– На двух пустых бочках мы укрепили доски, установили пулемет, – рассказывает Н.С. Крестьянинов. – И поплыли. Враг обнаружил нас. Вода буквально закипала от пуль. Но было поздно. Одним махом взлетели мы на откос, забросали траншеи гранатами. Вступил в работу и пулемет.

То был тяжелый бой. В шестерке Крестьянинова, перебравшейся через реку на таком необычном транспорте, погибло двое. В других группах потери были еще больше.

Когда рассвело, группа Крестьянинова увидела, что только напротив захваченной ею позиции валялось около сорока вражеских трупов, два орудия, шесть пулеметов, десятки автоматов и винтовок. Вскоре за эту дерзкую операцию все оставшиеся в живых из его группы были награждены орденами и медалями. На груди Крестьянинова появилась вторая награда – орден Красного Знамени.

Освобождение многострадальной белорусской земли... Варшава...

Потом был Одер...

– На всю жизнь запомнилась мне длинная песочная коса, которая делила Одер пополам, – вел к концу свой увлекательный рассказ Крестьянинов. – При первой попытке добрались лишь до этой косы, но закрепиться на ней из-за шквального огня не пришлось.

Форсировали Одер в другом месте. Николай Степанович отличился и в этом сражении, был награжден орденом Красной Звезды.

...Их дивизия вступила в предместье Берлина в конце апреля. Вскоре над рейхстагом затрепетало Знамя Победы. На колонне полуобгоревшего рейхстага и он, вологодский паренек, поставил свой автограф: штыком выцарапал фамилию.

В праздник Победы Н.С. Крестьянинов прикалывает к лацкану праздничного костюма свои боевые награды, а потом в колонне бывших фронтовиков неторопливо шагает по главной улице карельского поселка Калевала. И когда вокруг разносятся слова реквиема, которым всегда начинается митинг у братской могилы, он думает: «Мы сдержали клятву, отомстили за вас, друзья и товарищи, оставшиеся лежать на полях брани».