Вологжане – узники фашистских концлагерей

Осенью 1941 года Дмитрий Федорович Хазов должен был вернуться домой по окончании воинской службы. Но вероломное нападение гитлеровской Германии на нашу страну скомкало житейские планы. Война застала Дмитрия Хазова в составе 106 пограничного отряда.

Вот что рассказал мне видавший виды советский солдат:

– Нас было 67 пограничников, когда заставу атаковал батальон до зубов вооруженных гитлеровцев. Наступление поддерживалось тремя танками. Мы приняли бой, уничтожили до четырех десятков немецких солдат, но большего сделать не смогли. Наш отряд не был готов к длительной обороне. Вскоре иссякли запасы патронов и гранат. Мы оказались беспомощными.

Из боя нас вышло шесть человек, трое получили легкие ранения. Противник, посчитав всех убитыми, стремительно прошел вперед, покинув заставу. Придя в себя, обработав и забинтовав кое-как раны, мы решили пробиваться к своим, а они под натиском немцев быстро отступали и разрыв между нами, наверняка, за сутки увеличился на десятки километров. Наши надежды достигнуть своих были тщетны.

На третьи сутки мы, измученные, голодные, с винтовками без патронов, еле-еле дошли до хутора, казавшегося совершенно безлюдным. Но не успели мы опомниться от перехода, как с улицы донеслась сначала приглушенная, а затем отчетливая немецкая речь. Сопротивление было бессмысленным – их было более 10 вооруженных солдат.

Так мы оказались в плену. Нас этапом привели в концентрационный лагерь в м. Ангавштейн в Восточной Пруссии. В лагере пробыл более года. Со мной оказались земляки Николай Малышев из д. Пустошка и Федор Антушев из д. Мамаево. Жизнь узника фашистского лагеря известна: работа до изнеможения, кормежка до полного истощения, за малейшую оплошность или непослушание – избиение, пытки, смерть. От голода и истязаний ежедневно умирали десятки узников.

Очень мучил голод. Получил я на кухне черпачок баланды, отлил дружку Николаю и решился вернуться за «добавкой». Только успел отойти от котла, как конвоир вырвал из рук содержимое, ударил меня в живот. Приговор – 25 розг – был неотвратим. Били резиновой палкой, заполненной, сказывали, песком. К концу «процедуры» я без сознания лежал, брошенный в угол комнаты пыток. Сколько пролежал – не знаю. Когда пришел в себя, товарищи под руки водворили меня на нары. Второе такое наказание я «заслужил» за изготовление крышки к котелку из фанеры, свисавшей лоскутом с потолка заброшенного помещения. На этот раз я долго был без сознания, но все-таки выжил.

Время в лагере показалось вечностью. Облегчение, а возможно и спасение, пришло, когда 22 лагерника были отобраны для работы у помещика в Восточной Пруссии. В хозяйстве фермера кроме нас работали семь французов и 12 итальянцев. Все они не имели конвоя. К нам же были «привязаны» семь конвоиров. Я с одним французом кормил свиней, другой доил коров. Сочувственно к нам относился белорус по фамилии Кобельский, он работал на правах гражданского наемного. Содержали нас по-скотски. Втроем мы сговорились на побег. Мой напарник по работе раздобыл карту и компас. Сложней оказалось с харчами. Помог Кобельский. Мы запаслись мукой, крупой и еще кое-чем.

Побег состоялся. Мы бежали в ночь в сторону леса. Наткнулись на расположение немцев, удачно обошли караулы. Погони не было, немцы боялись партизан. Через двое суток мы вышли на польский патруль, он и проводил нас троих в объединенный партизанский отряд им. Кастуся Калиновского, действовавший на территории Белоруссии и Восточной Пруссии. Отряд состоял из двух польских и одного белорусского подразделений.

В партизанском отряде я успешно выполнял боевые задания по подрыву ж. д. путей, сидел в засаде по уничтожению продовольственных обозов и групп немецких солдат, несколько раз ходил в разведку. В партизанах я пробыл более года.

В конце 1943 года в составе группы из 14 партизан выполнил боевое задание по разведке военных объектов в тылу противника в районе г. Августово. После выполнения задания вернулись обратно, но уже не к партизанам, а в расположение регулярной воинской части.

В наступательной операции войск в Белоруссии в начале 1944 года был ранен ногу. Лечился в госпитале города Молотова. После госпиталя вновь вернулся в свою часть и 15 января 1945 года в боях при взятии укрепленных пунктов на подступах к Кенигсбергу был дважды тяжело ранен. Одна пуля разбила челюсть, вторая попала в шею и навылет прошла через правое плечо. Конец войны встретил в госпитале.

Время многих событий, населенные пункты в точности рассказчик восстановить не мог. Многое забылось. Но не столь важно это.

Вернувшись с войны, Дмитрий Федорович активно работал, помогал во всем колхозу вплоть до 1990 года. Здоровье ветерана стало слабым. Часто дают знать о себе, особенно при смене погоды, военные отметины. «При обострениях болит все», – говорит солдат. Война изуродовала лицо. Жена отыскала и показала довоенную фотокарточку: тогда он, Дмитрий Федорович, был красивым, сильным, рослым.

С горечью ветеран смотрит на происходящее вокруг. До обиды возмущен тем, что предаются забвению все материальные и духовные ценности общества, завоеванные поколением ветеранов войны и труда, что обвиняют ветеранов в наших бедах и трудностях. Но Дмитрий Федорович Хазов верит в победу перестройки.