Как отмечал М.М. Орлов, понятие спелости относится к дереву или к насаждению, но никак не к лесу, а понятие оборота рубки относится строго к лесу, расположенному на территории с неизменными на длительный период границами, но не относится к его условно выделяемым частям - насаждениям [46]. Причем все эти понятия (нормальный лес, спелость деревьев и насаждений, оборот рубки) есть, по сути своей, модельные умозрительные построения, параметры которых зависят не только от изменчивости статистических данных об элементах леса, представляемых лесной таксацией, но и от изменяющегося спроса на рынках лесоматериалов. В результате, составив план ведения хозяйства на оборот рубки исходя из заданного по рыночным параметрам возраста спелости деревьев и приступив к его выполнению, мы неминуемо, рано или поздно, столкнемся с отклонениями от заданной теоретической конструкции. Причин этому может быть множество: и лес не в полной мере отвечает показателям нормального леса, и отвод лесосек в рубку был сделан не совсем корректно, и рубка леса проходила с нарушениями, и ситуация на лесных рынках изменилась.
Планирование пользования лесом на оборот рубки выглядит наиболее привлекательным именно при сплошнолесосечном хозяйстве, поскольку позволяет и назначать в рубку, и рубить лес целыми насаждениями. Но, как замечал еще М.М. Орлов, оно возможно и при ведении выборочного хозяйства, где приобретает новое толкование оборота хозяйства [46].
Длительность ведения правильного лесного хозяйства выходит за пределы двух-трех поколений работников. Поэтому для столь долгого воплощения плана лесоустройства требуется весьма существенное обеспечение преемственности ведения лесного хозяйства, что, согласно учению о правильном лесном хозяйстве, предполагает ведение единообразных систематических записей для периодического анализа [46].
Изучение истории вопроса показывает, что представление о нормальном лесе или оптимальном лесе, как его определял Н.П. Анучин [1], проистекает из двух потребностей лесного хозяйства, и причем важнейших. Первая обусловлена естественным стремлением иметь ежегодный, а затем и многолетний, т.е. постоянный, устойчивый и высокий, доход от продажи леса в рубку. Вторая потребность, вызванная к жизни первой, состоит в том, чтобы измерять лес до того, как его срубили, поскольку, как говорил М.М. Орлов [46], ценность древесины определяется способом ее употребления, а продать лес, зная заранее, на что он может быть использован, - значит получить информацию для установления такой цены на продаваемый лес, которая в конечном итоге даст высокий доход лесного хозяйства.
Общеизвестно, что обе эти потребности обеспечиваются лесоустройством. Поэтому лесное хозяйство без лесоустройства невозможно. Но лесоустройство невозможно без таксации леса. Как отмечал М.М. Орлов: «...таксация как учет древесной массы пропитывает собою все лесоустройство; степень дробности, надежности и точности таксации предопределяет возможное совершенство последующих лесоустроительных расчетов» [46].
Изначально одной из важнейших задач лесного хозяйства, решаемой лесоустройством, было определено отслеживание и установление соотношений между лесом на корню и произведенными из него лесоматериалами. По мнению М.М. Орлова, только в этом случае, в сочетании со статистическими ценами на лесоматериалы, «...у лесного хозяйства появляются основания для определения ценности леса на корню, без чего выяснение экономического значения различных составных частей леса невозможно, а следовательно, и организация лесного хозяйства не осуществима» [46].
Таксационные измерения деревьев на площади леса с фиксированными размерами позволяют проявиться в большинстве случаев феномену нормального распределения частот основных измеряемых и вычисляемых при таксации леса показателей (высота, диаметр, площадь поперечного сечения и т.д.). Нормальное распределение этих и многих других показателей, необходимых для расчета пользования лесом и для планирования всего цикла работ по ведению классического лесного хозяйства, включая рубку леса и лесовозобновление, было в неявном виде перенесено и на желаемое нормальное пространственное распределение насаждений, назначаемых в ежегодную рубку; нормальный лес - нормальное распределение деревьев в лесу. Таким образом, термин «нормальный лес» может трактоваться как следствие применения математического аппарата для анализа результатов лесной таксации, при котором эмпирические ряды частот измеряемых показателей проще всего, и порой лучше всего, описываются параметрами нормального распределения.
Создатель учения о правильном лесном хозяйстве и нормальном лесе М.М. Орлов ввел в обращение идею нормального леса дедуктивным путем, отталкиваясь от представления о правильном лесном хозяйстве [46]. Вполне очевидно, что понятие нормального, или оптимального, леса есть не более, чем отображение желаемой мысленной конструкции изменений в реальном лесу после организации в нем классического лесного хозяйства, т.е. на принципах непрерывного, равномерного и неистощительного пользования лесом [1,60,65,95].
Слабые стороны учения о нормальном лесе были довольно подробно разъяснены в свое время автором, М.М. Орловым. Он писал, что предложенная формула нормального леса требует уточнения самого понятия леса: «Когда мы говорим о спелости леса, то разумеем спелость элементов леса - дерева и насаждения; когда мы говорим об обороте рубки леса, то под лесом понималось уже хозяйственное целое, которое могло при периодическом хозяйстве состоять из одного насаждения, в постоянном же хозяйстве предполагалось состоящим из совокупности насаждений. Когда же мы переходим к рассмотрению условий нормальности леса, то, естественно, под словом лес здесь надлежит разуметь то же самое, что понималось под этим в учении об обороте рубки, т.е. хозяйственное целое, состоящее из одного или совокупности насаждений, объединяемых одною формой хозяйства, одним оборотом рубки, а следовательно, и одним планом хозяйства» [46].
Для того чтобы сделать более доходчивым и понятным для практического применения учение о нормальном лесе, М.М. Орлов сформулировал основные его желаемые свойства и признаки, к достижению которых должно стремиться правильное лесное хозяйство. Эти признаки изначально находились в противоречии с реальными географическими условиями произрастания большей части леса России, тем не менее они были столь понятны, просты и доходчивы, что проходят красной нитью в теории лесного хозяйства в течение всего времени его существования [1, 32, 65].
Первым признаком нормального леса М.М. Орловым было определено достижение наибольшего среднего прироста, который должны давать насаждения нормального леса, т.е. должна достигаться наивысшая производительность леса. Вторым признаком определено такое соотношение насаждений по возрасту, при котором обеспечивается непрерывность пользования лесом. Если на территории леса представлено столько равных по площади и равнопроизводительных насаждений, сколько лет в обороте рубки, то возрасты этих насаждений будут представлены последовательно рядом чисел, непрерывно убывающих от возраста оборота до одного года. Это дает возможность заменить учет насаждений по годам рубки, кратным ему в 10 или 20 раз, в зависимости от породного состава, - учетом по классам возраста [46]. Возникает всем хорошо известная идеальная конструкция нормального леса, к которой должно стремиться правильное лесное хозяйство, когда «в нормальном лесу нормальные насаждения всех классов возраста в пределах оборота рубки должны занимать равные площади ...в нормальном лесу насаждения были так разгруппированы в пространстве, чтобы в них можно было всегда вести рубку, согласно лесоводственной технике, обеспечивающей наилучшее лесовозобновление, при этом всегда вырубать спелый лес и не повреждать насаждений, остающихся на корне» [46].
Правильное лесное хозяйство предполагает бесконечный цикл процессов на неизменной территории леса, в котором активная и пассивная лесохозяйственная деятельность и пользование лесом осуществляются ежегодно в отношении участков леса, определяемых исключительно на основании только экономических расчетов пользования и возобновления леса. При этом пространственно-временное размещение этих участков на территории леса, в отношении которого ведется правильное лесное хозяйство, определяется последовательностью связанных между собой хозяйственных мероприятий, проводимых лесоустройством исходя из столь любимой М.М. Орловым хозяйственной аксиомы - принципа бережливости, т.е. получения наибольшей выгоды с наименьшими затратами [46].
Таким образом, учение о правильном лесном хозяйстве и нормальном лесе можно было бы назвать самой выдающейся попыткой претворения в жизнь мечты постоянного наибольшего пользования при наименьших затратах исходя из целей лесного хозяйства, основанного на идее пользования. Эта мечта весьма точно была сформулирована М.М. Орловым: «...цель лесного хозяйства заключается в том, чтобы из всей совокупности имеющихся в нем насаждений каждый год срубать спелый лес, не повреждая остальных насаждений, обеспечивая возобновление и создавая наилучшие условия для лесоохранения и эксплуатации...» [46].
Судьба учения о нормальном лесе и правильном лесном хозяйстве сложилось весьма любопытно. Представление о правильном лесном хозяйстве, основанном на идее пользования лесом и учении о нормальном лесе, приобрело черты классического лесного хозяйства. Возможно, поэтому учение о нормальном лесе и правильном лесном хозяйстве прочно закрепилось в современной русской литературе по лесоустройству, с различными лексическими усовершенствованиями, вошло в учебники лесоустройства, но практически оставлено без внимания в учебниках лесоводства. Весьма быстро представление о нормальном лесе было трансформировано в словосочетание - оптимальный лес, а учение о правильном лесном хозяйстве превратилось в словосочетание - рациональное лесное хозяйство [1,65].
Стержневое содержание учения о нормальном лесе - планирование на оборот рубки леса - было фактически исключено из лесоустроительной практики в результате тотального наступления идей планового экономического развития. Его заменила процедура составления плана рубок на ревизионный период. Очередность выбора насаждений в рубку стала определяться наличием транспортных путей для вывоза заготовленной древесины, но никак не соображениями учения о нормальном лесе и правильном лесном хозяйстве [67]. Исторический парадокс: в научной и технической литературе по лесному хозяйству больше не встречается терминология, данная М.М. Орловым, но сами идеи сохранились, хотя и в редуцированном виде [1, 37, 60, 65, 95].
В классическом лесном хозяйстве идея пользования лесом сбалансирована многоуровневым рыночным спросом на лесоматериалы, получаемые в результате пользования лесом и переработки заготовленной древесины. Изучение многоуровневого рынка (местного, ближнего и дальнего внутреннего, а также внешнего рынков сбыта лесной продукции) в классическом лесном хозяйстве предшествовало проведению работ по лесоустройству, точнее, было первым этапом лесоустройства [46, 61].
Благодаря наличию такого рынка и оплаченного спроса на лесоматериалы существовала возможность реализации практически всей вырубаемой в лесу древесины при ведении правильного лесного хозяйства. Без этого сама идея формирования пространственной, породной и возрастной структуры леса, позволяющей ежегодно вести лесозаготовки, приносящие высокий доход, была бы бессмысленной, поскольку была бы бесполезной.
Авторитет М.М. Орлова, но, главным образом, простота изложения и практическая ясность его учения о нормальном лесе и правильном лесном хозяйстве, способствовали тому, что его основные положения вошли в Лесоустроительную инструкцию 1914 г. В частности, Инструкция 1914 г. определяла следующие цели лесоустройства:
- обеспечение достижения лесным хозяйством главной цели - извлечения из леса постоянной наивысшей доходности при неистощительности пользования, сочетая это с возможно полным удовлетворением потребностей в лесе и лесных материалах населения, сельского хозяйства, промышленности и торговли;
- всестороннее изучение состава и роста лесов;
- организация эффективного пользования всеми нелесными площадями, входящими в состав лесных дач, при возможном уменьшении непроизводительных участков;
- обеспечение равномерности главного пользования в пределах ревизионного периода.
5.4. Лесоустройство
История лесоустройства в России имеет известных историографов. Первый экскурс в историю лесоустройства сделал Ф.К. Арнольд в своей монографии по лесной таксации, вышедшей в 1858 г. Весьма детально прописанную по авторам и их достижениям историю лесоустройства отобразил А.Ф. Рудзкий в специальной монографии по этому вопросу «Очерк истории лесоустройства», вышедшей в 1889 г. Целый выпуск Лесного журнала в 1904 г. был практически полностью посвящен работе «К истории лесоустройства в казенных лесах России», которую написал известный лесоустроитель и профессор П.Н. Вереха. В том же, 1904 году М.М. Орлов опубликовал «Обзор лесоустроительных инструкций в связи с историей лесоустройства», который затем стал канвой изложения истории лесоустройства в его 3-томной монографии по лесоустройству [46]. Весьма своеобразную картину истории лесоустройства дал А.В. Тюрин в своей книге «Возникновение и развитие основных понятий и приемов в отечественном лесоустройстве», вышедшей в 1965 г. Практически в каждом учебнике по лесоустройству и лесоводству содержится раздел, посвященный истории лесоустройства в России. Обширная панорама истории лесоустройства дана Н.Н. Гусевым в его монографии «История лесоустройства российского» [10].
Мы не ставили себе целью сделать для данной книги развернутый обзор эволюции лесоустройства вообще, и в частности в России, опираясь на литературу по данному вопросу. Мы старались подчинить материал целям исследования одной идеи - идеи пользования лесом, на которой основано современное лесное хозяйство, а без лесоустройства, как известно, оно превращается в истребление леса.
Начало европейской истории лесоустройства приходится, по мнению М.М. Орлова, на XIV в., к которому относятся первые и единичные сведения о разделении леса на равные по площади лесосеки в Средней Европе. В XV-XVI вв. метод разделения леса получил широкое распространение и в Европе (Германия, Австрия) в отношении лесов, принадлежащих горнозаводским фабрикам [46]. Начало лесоустройства в России, по мнению видного советского лесоустроителя Н.Н. Чикилевского, зародилось также в XIV в., но как элемент оборонной фортификации страны. Устраивая лесные засеки против нашествий неприятелей, русские просто не могли не знать тот лес, где они делались [58].
В любом случае, обращаясь к источникам информации из глубин отечественной и европейской истории в отношении лесного хозяйства и лесоустройства, мы не сможем выделить первопричинность одного или другого. Как только идея пользования применялась к растущему лесу, сразу возникала необходимость специальных знаний о лесе, чтобы сделать хозяйственный расчет. Поэтому, справедливости ради, следует считать, что лесоустройство, пусть даже в примитивном виде расчета пользования, предшествовало лесному хозяйству. Под лесным хозяйством вскоре стали понимать организацию специализированного вида землепользования, т.е. такой деятельности на строго определенной территории, занятой лесной растительностью, которая позволяла извлекать доходы от продажи заготовленной в лесу древесины.
До XVII-XVIII в. лесоустройство в Европе и в России развивалось примерно в одном направлении - регламентации пользования лесом. Например, во времена правления Людовика XIV во Франции приказом министра финансов Ж.Б. Кольбера в 1669 г. было осуществлено разделение лесов на лесосеки в целях государственного лесоохранения (ордонанс Кольбера). Аналогичные распоряжения о делении лесов на лесосеки были осуществлены и в России в XVIII в. [46].
К этому времени в Европе (1757 г.), по сведениям М.М. Орлова, появился первый научный труд по лесоустройству (Moser). «Grundsfltze der Forstoekonomie», начался переход от деления лесов на равные по площади лесосеки к таксации лесов. Все это породило бурное развитие научной мысли в области лесоустройства. В своем очерке по истории лесоустройства А.А. Рудзкий упомянул немецкого лесничего Эттельта как пионера в области обоснования расчетов пользования лесом на основе измерительной таксации леса. Во всяком случае А.Ф. Рудзкий считал, что именно Эттельт первым применил термин «лесоустройство» (Forsteinrchtung) и ввел Деление леса на классы возраста.
Появились работы Георга Людвига Гартига и Генриха Котты, Варенна де Фемиль, с которых, как отмечал М.М. Орлов, начался новый этап лесоустройства, целиком опирающегося на лесную таксацию и экономический расчет [46].
Изданное во Франции в 1791 т. сочинение Варенна де (Varenne de Femille. «Observations sur 1'amenagement des forKts») переизданное там же в 1820 т., получило широкое распространение в России в русском переводе. Книга была переведена на русский язык преподавателем Санкт-Петербургского Лесного института И.И. Серебренниковым и издана в 1840 г. под заглавием «Руководство к введению правильного в лесах хозяйства и таксации лесов» [46].
Длительное время лесоустройство в России развивалось на основе немецкоязычных пособий. Первые учебные пособия по лесной таксации и лесоохранению на русском языке были подготовлены профессором Санкт-Петербургского Лесного института B.C. Семеновым. Кроме основного курса - «Руководство по лесной таксации» (1843), им были опубликованы в Лесном журнале в 1843-1845 гг. специальные разделы: А. О вычислении массы и прироста спелого леса (1843). Б. О приведении лесов в известность (1844). В. О способах вычисления запаса и прироста лесов (1844). Г. Об устройстве лесов (1844). Д. Некоторые правила о назначении чередования рубок при устройстве лесов (1845).
Подготовленное им специально для офицеров корпуса лесничих «Руководство по лесной таксации» впервые, по мнению М.М. Орлова, содержало требования к точности таксации и лесоустройства: «...степень верности таксации определяется результатом рубки, причем в случае применения периодного метода лесоустройства таксация признается «отличной верности» при расхождении +/- 5%, считается хорошей при различии +/-10%, посредственной при различии +/-15%, ...большая же погрешность признается признаком дурно произведенной таксации. При употреблении сокращенных методов погрешность допускается вдвое более» [46].
Работы B.C. Семенова, наряду с работами А.Е. Теплоухова и Ф.К. Арнольда в области лесоводства, лесоустройства и организации лесного хозяйства, проложили дорогу научному подходу к ведению практического лесного хозяйства, в первую очередь в крупных землевладениях.
Лесоустроительные работы в России за пределами заповедных лесов в государственном масштабе начались в 1766 г. при их генеральном межевании, ставившем целью определить владельцев. В какой-то мере межевание давало возможность определиться и с тем, много или мало лесов хотя бы по занимаемой площади.
Таксационное описание обычных лесов практически началось в 1798 г., а лесоустройство в современном понимании - с 1827 г., когда был принят указ о переписи всех лесов Санкт-Петербургской губернии. эта работа была начата с Лисинского лесничества. В 1837 г. в лесничестве было проведено повторное лесоустройство. Результаты оказались интересными и чрезвычайно полезными. Получив их, лесоводы впервые смогли не только уверенно оценить имеющиеся в их распоряжении участки леса, но и составить продуманный план надежного пользования древесиной в устроенных лесных массивах [46].
В 1842 г. лесоустроительные работы были продолжены и в других губерниях России.
В 1845 г. была опубликована лесоустроительная инструкция, которую М.М. Орлов считал первой [46], хотя исторически это была вторая, после инструкции графа Е.Ф. Канкрина, министра финансов России, которую он составил и издал в 1830 г. Эта инструкция имела целью долговременное обеспечение казенного горнозаводчества на Урале древесным углем и была озаглавлена так: «Инструкция об управлении лесной частью на горных заводах хребта Уральского по правилам лесной науки и доброго хозяйства» управление лесами сразу рассматривалось в рамках управления территорией). И.С. Мелехов отмечал в своих очерках [31], что эта инструкция включала в себя и весьма общие рассуждения (о сбережении лесов, об искусственном разведении лесов, о разных общих мерах лесного хозяйства), и достаточно специфические вопросы, которые стали впоследствии обязательными в лесоустроительных инструкциях России (о приведении лесов в известность, о планах устройства, об устройстве лесов относительно порядка управления, о естественном возобновлении в связи с рубками).
М.М. Орлов весьма сдержанно, но бескомпромиссно дал такую оценку этой инструкции: «Инструкция графа Е.Ф. Канкрина, охватывая все лесное хозяйство, естественно, более всего дает в этом отношении такие директивы, которые в основе сводятся к разделению леса на лесосеки; кроме того, она указывала ряд мероприятий, проведение которых в жизнь положило бы основание правильному лесному хозяйству. К сожалению, насколько можно о том судить, лесоустроительные начала этой инструкции не вошли в жизнь и она осталась в истории, скорее, как литературный памятник, укоризненно вещающий, что в свое время не было сделано того, что было нужно, и притом не по отсутствию знания, а по недостатку доброй воли» [46].
Лесоустроительная инструкция образца 1845 г. составлялась посредственно под руководством Ф.К. Арнольда и называлась «Инструкция для таксационных работ в лесных дачах, избираемых для ведения правильного лесного хозяйства».
В 1859 г. были изданы «Упрощенные правила лесоустройства», которыми заменили Инструкцию 1845 г. ММ Орлов считал, что эти правила стали второй общей лесоустроительной инструкцией, но одновременно они стали шагом назад по сравнению с Европой [46]. Возвращение к применению более совершенных лесоустроительных приемов для устройства казенных лесов произошло в 1884 г., после издания новой Лесоустроительной инструкции, которую М.М. Орлов считал третьей после Инструкции Ф.К. Арнольда 1845 г. В период между 1859 и 1884 гг. была издана также (в 1870 г.) особая Инструкция по ревизии лесов, устроенных по Упрощенным правилам лесоустройства 1859 г. [46].
После этого было издано еще несколько лесоустроительных инструкций, в том числе в 1908 г. была издана очередная Инструкция по устройству казенных лесов. Новым в ней было введение классификации насаждений по типам леса для выборочных хозяйств северных лесов и классификации лесосечного хозяйства по классам бонитета и классам добротности. В этой инструкции впервые были воплощены научные принципы изучения лесов, сформулированные трудами основоположников лесной науки России, в первую очередь, трудами Г.Ф. Морозова и М.М. Орлова.
В 1914 г. вышла последняя Лесоустроительная инструкция перед революционными преобразованиями в России. Она представляла собой переиздание Инструкции образца 1911 г, со значительными исправлениями и дополнениями, сделанными М.М. Орловым [10,46,].
Таким образом, сложившаяся к тому времени в России система лесоустройства была ориентирована главным образом на обеспечение пользования лесом, поскольку пользование и доходность леса были практически тождественны. Но, размышляя над содержанием лесоустройства, М.М. Орлов отмечал, что накопленный лесоустройством и лесным хозяйством опыт доказывает зависимость размеров пользования лесом и, соответственно, размеров извлекаемого лесного дохода не только от запасов древесины в лесу, но и от способов ведения лесного хозяйства. В частности, он обратил внимание, что лесоустройство стало заниматься вопросами рубки леса, поскольку от пространственного размещения лесосек и очередности их разработки зависят доходность пользования. Также он обратил внимание на то, что возможности получения дохода от промежуточного пользования и одновременно возможности увеличения количества и качества древесины, получаемой при главном пользовании лесом, связаны с осуществлением мер ухода лесом. Доходность зависит также от того, насколько эффективна организационная структура и система управления лесным хозяйством [46].
Из-за обширности лесов России работы по лесоустройству велись в незначительных объемах. Практически половина территории России была лесной, а лесоустройством в период с 1887 по 1893 г. было пройдено только 385 тыс. десятин. В последующие годы эти работы удвоились: с 1894 по 1901 г. было устроено 810 тыс. десятин. Всего же за период с 1842 по 1892 г., по данным Арнольда, было вновь устроено казенных лесов в европейской части Росси и около 20,3 млн га (менее 10%), а в азиатской - только 0,9 млн га [46].
Согласно планам государственных работ по лесоустройству России на первую треть XX века, начиная с 1909 г., в течение первого десятилетия (1909-1919 гг.) планировалось устроить все казенные леса Европейской России, а во второе десятилетие (1920-1929 гг.) устроить все казенные леса Азиатской России В период с 1908 по 1914 г., во исполнение этих планов, было устроен 93 млн десятин лесов [45].
Изданные в досоветский период истории отечественного лесного хозяйства лесоустроительные инструкции и многочисленные руководства и правила по отдельным разделам лесного хозяйств опирались на кропотливый труд ученых и практиков лесного хозяйства, имена которых мы недаром относим к числу основоположников лесной науки России. Сам труд лесоустроителей (таксаторов) был весьма почетен. По свидетельству Ф.К. Арнольда, «выбирали в таксаторы лучших из воспитанников, кончивших курс в Лесном институте, удерживали людей в таксационных партиях долго, старались возвысить институт таксаторов во мнении всего лесного ведомства. Считалось за честь попасть в таксационные партии» (цит. по [4]).
В 30-е гг. XX столетия лесоустройство практически перестало существовать. Лесоустроительные работы были подменены обследованиями, инвентаризациями и другими мероприятиями проводимыми на основе многочисленных инструкций и правил ведомственного порядка, лишенных каких-либо теоретических практических оснований. Интересы государства в отношении лесного хозяйства были в это время сконцентрированы в области изыскания таких его организационных форм, которые бы максимально отвечали интересам лесозаготовительного производства. В качестве таких форм организации лесного хозяйства появились планы лесоэксплуатации. Основанием для их появления послужило то, что существовавший ранее лесоустроительный план, составлявшийся в отрыве от интересов лесоэксплуатации, не отражал плановых требований [58].
Профессор А.В. Тюрин писал, что «период с 1930 по 1935 г. был периодом крайнего упадка лесоустройства, признававшегося в это время по недоразумению ненужным». По замечанию В.Я. Колданова: «...эти горькие высказывания не лишены основания, потому что принижение значения лесоустройства в этот период было фактом. А прекращение лесоустроительных работ с составлением плана лесного хозяйства как бы опорочивало смысл лесоустройства вообще. ... Обследование лесов, а затем инвентаризация лесных массивов и составление по ней планов лесоэксплуатации временами смещали лесоустройство с его ведущего в организации лесного хозяйства места. Обследование лесов давало столько данных для оценки главных элементов и условий в интересующих лесных территориях, сколько нужно было на первое время для решения первоочередных вопросов лесоэксплуатации. Лесоустройство как таковое проводилось лишь в отдельных лесных массивах и на сравнительно небольших площадях. В результате развитие лесоустройства в нашей стране задержалось на 10-15 лет» [18].
В статье А.З. Швиденко «Современные проблемы российской лесной таксации: методология и моделирование», опубликованной в 2002 г. во втором номере красноярского журнала «Лесная таксация и лесоустройство», приводится весьма полный исторический обзор развития лесоустройства и лесной таксации, начиная с 1950-х гг. К числу имен, которые упоминает автор, бесспорно, относится и имя самого А.З. Швиденко, которого можно смело назвать ведущим теоретиком современного российского лесоустройства и лесной таксации. В упомянутой статье А.З. Швиденко отметил, что с 1950-х гг. существовали мощные и эффективные научные школы в области лесоустройства и лесной таксации в Москве, Ленинграде, Хабаровске, Архангельске, Красноярске, Брянске, а также в независимых теперь странах, ранее входивших в состав бывшего СССР, - Украине, Белоруссии и Литве. Лидеры этих школ хорошо известны, и всестороннее освещение их вклада в развитие отечественного лесоустройства требует отдельной работы. Нам более всего импонирует оценка того специфического «таксаторского мира», которую дал в этой статье А.З. Швиденко, в частности, о том, что общее наследие классического российского лесоводства и сознание своей миссии в обществе и ответственности перед ним служили не только научной, но и общей нравственной платформой лесоустройства.
Современные задачи лесоустройства отражены в действующей Инструкции 1995 г. (п. 1.1.2): получение достоверной и разносторонней информации о лесных ресурсах, состоянии лесов и динамике лесного фонда. В настоящее время описание лесного фонда осуществляется на регулярной основе путем лесоустройства, специальных обследований и государственного учета лесного фонда. Лесоустройство включает в себя комплекс действий по инвентаризации лесов и хозяйственной деятельности в них за ревизионный период (10-12 или 15-20 лет, в зависимости от разряда точности лесоустройства) и создание на этой основе проекта организации ведения лесного хозяйства на следующий ревизионный период. Лесоинвентаризация заключается в выделении и отграничении в пределах квартала всех категорий площадей по их хозяйственному назначению, определение положения каждого участка (выдела) на планшете и плане лесонасаждений, а также составление таксационной характеристики каждого выдела.
В XX в. наземным лесоустройством было изучено 62,5% площади лесного фонда, которую можно разделить на четыре части: со сроком давности лесоустройства до 10 лет - 58,8%; 11-15 лет -28,3%; 16-20 лет - 9,1% и 21 год и более - 8,8% [93]. Проводимая при лесоустройстве таксация насаждений была и остается главным элементом наземной лесоинвентаризации, на основе которой формируются сводные характеристики площадей, запасов, породного, возрастного составов и других характеристик лесного фонда в соответствии с лесохозяйственным (лесхоз) и административным (область, край, республика) делением территории России.
Остальная территория лесного фонда изучена с помощью различных методов, включая аэровизуальное обследование 50-60-х гг. и камеральное дешифрирование аэрофото- или космических снимков. Земли лесного фонда, изученные такими упрощенными методами, как правило, находятся далеко от транспортных путей, и доступ к ним затруднен [93].
Многие видные ученые-лесоустроители писали еще в 70-е гг. о том, что не все разделы лесоустройства развиваются гармонично, в частности, лесоустройство так и не подошло к классификации и выделению экономических классов доступности лесов (по аналогии с классами бонитета), с точки зрения освоенности лесов, наличия путей транспорта, особенностей эксплуатации и т.п. [60]. Справедливости ради отметим, что этот вопрос так и не решен до настоящего времени. В условиях плановой экономики лесоустройство было фактически отлучено от лесоуправления, хотя, по своей сути, оно и есть методология управления лесным хозяйством, о чем говорили такие классики лесоводства, как А.Е. Теплоухов, А.Ф. Рудзкий, М.М. Орлов и многие другие. Потребовалась смена социально-политического устройства страны в 1991 г., чтобы начались хотя бы разговоры о реформе лесоустройства.
Необходимость реформ лесоустройства казалась неизбежной в 1993 г. после принятия «Основ лесного законодательства Российской Федерации» и введения института лесной аренды вместо лесосырьевых баз. Но «Основы лесного законодательства Российской Федерации» не обладали достаточной глубиной для того, чтобы начать реформу и лесного хозяйства, и лесоустройства. По сути, они были направлены на решение двух задач: отойти от лесного законодательства ликвидированного в 1991 г. Советского Союза и заложить основы вхождения лесного хозяйства в рыночную систему реформируемой экономики России. Принятый в 1997 г. Лесной кодекс Российской Федерации в дополнение к этому решил задачу установления изначальной собственности на лесной фонд в виде федеральной государственной собственности, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями собственника.
Следует отметить, что оба документа решали задачи государственного лесного хозяйства независимо от проблем приватизированной лесной промышленности и не затрагивали принципиальных вопросов исторически сложившейся централизованной системы управления лесным хозяйством и системы пользования лесом в России. Это легко понять. В противном случае потребовались бы длительное время и значительные затраты на создание обновленной нормативно-справочной базы лесного хозяйства.
По-видимому, множество неожиданностей перехода советского строя и плановой экономики к демократическому государству западного типа, с капиталистическим укладом жизни и рыночными отношениями, помешали в 90-е гг. руководству лесного хозяйства России пристальнее взглянуть на проблемы и на возможности лесоустройства.
Наверное, одним из существенных заблуждений того времени была ориентация лесного хозяйства на получение доходов только от выполнения функций государственного управления. Даже при необходимости выполнять политические установки нового Правительства России, целесообразность которых нуждается в анализе, делать такой поворот нужно было поэтапно. Главное, что было упущено, - это создание партнерских отношений с лесной промышленностью. Вместо этого они стали развиваться на условиях «продавца и покупателя».
Наверное, лет через 50-100 развития России по капиталистическому пути продавцы и покупатели станут настоящими партнерами. Но в 90-е гг. лесхозы - государственные органы управления лесным хозяйством - продавая самый дешевый в мире растущий лес тысячам частных предприятий, были обречены на банкротство. В лес за быстрыми и сравнительно легкими деньгами устремились десятки тысяч частных фирм. Приватизированные леспромхозы составляли меньшинство. Свобода предпринимательства позволяла любой частной компании и гражданам покупать и рубить лес. Выгода была очевидна, о чем мы уже говорили в главе 4. Но всем казалось тогда, что это временные трудности.
В период с 1993 по 2003 гг. были предприняты серьезные попытки по модернизации законодательных основ современного лесного хозяйства. Со многими из них нельзя согласиться, они противоречат не только системе лесного законодательства, лесному хозяйству, но и элементарному здравому смыслу. Ощущается опасная тенденция снижения роли государства в управлении своей собственностью - лесным фондом России. Поэтому мы считаем, что концептуальной основой реформирования лесоучетных работ должно стать уточнение и разделение государственных и частнохозяйственных интересов в области лесного хозяйства применительно к лесоустройству.
Под частнохозяйственными интересами, следуя мнению классиков лесоустройства, следует понимать действия и условия извлечения выгоды от пользования лесом [46]. Применительно к лесоустройству такими видами деятельности следует считать проектирование лесопользования, подготовку арендных записок, паспортизацию лесосек и т.п. Под государственными интересами следует понимать выполнение лесоустройством функций разносторонней оценки лесов как национального достояния, главными среди являются: государственная инвентаризация лесного фонда, государственный лесной кадастр, государственный лесной мониторинг, государственный учет лесов, обоснование и расчет платежей за пользование лесным фондом, отвод лесосек, т.е. общегосударственной пользы [89].
Существуют предложения о выделении в отдельную подсистему лесного хозяйства регулярной национальной инвентаризации всех лесов и связанных с ними ресурсов (древесных и недревесных). Такую систему лучше всего развивать в виде специальной службы лесоинвентаризации и финансировать ее централизованно [88, 89, 93].
Следует отметить, что предложения о создании национальной системы периодической инвентаризации лесов по аналогии с другими европейскими странами предполагают более сильную экономику России, так как это весьма дорогостоящая система, особенно учитывая размеры нашей страны [89, 93]. Но сама идея о реформе лесоучетных работ в этом направлении получает все большее распространение, и уже практически разработана программа работ по созданию службы национальной инвентаризации лесов [93].
В середине 90-х гг. стало понятно, что самой серьезной трансформации должно подвергнуться лесоустроительное проектирование, включая расчет нормативов лесопользования. Причем проекты организации и ведения лесного хозяйства должны стать не типовыми, а индивидуальными, конечно, с учетом интересов арендаторов, и в первую очередь, с учетом экономической, социальной и экологической недоступности существенной части лесов России [88].
За 90-е гг., вследствие общего экономического кризиса и незавершенности реформ в лесном хозяйстве, наблюдалось накопление числа и площади объектов лесоустройства, которые превысили требуемую лесоустроительной инструкцией продолжительность ревизионного периода. Снизились и объемы, и качество лесоустроительных работ. От многих видов работ отказались. Например, лесной мониторинг так и не вышел за рамки подготовки доклада о состоянии лесов [89]. Произошло снижение многих объемов работ, которые выполняло лесоустройство для обеспечения общегосударственных, федеральных интересов ведения лесного хозяйства (освидетельствование мест рубок с помощью крупномасштабных аэрофотоснимков; съемочно-геодезические работы и работы по установлению границ объектов лесоустройства; системное планирование различных видов инвентаризаций и обследований лесного фонда; научные исследования по вопросам лесоустройства; опытно-производственные работы по освоению ранее разработанных и новых технологий лесоустройства). Снизились объемы выборочной измерительной и перечислительной таксации леса [89]. Вследствие всего этого государственные органы управления лесным хозяйством не получают от лесоустроительных предприятий оперативной информации о лесных ресурсах в объеме, необходимом для принятия обоснованных управленческих решений в сфере использования, воспроизводства, охраны и защиты лесов.
Финансовые проблемы лесоустройства (сдельная оплата труда и «заржавевший механизм» принятия решений по централизованному планированию регионального распределения годовых объемов лесоустройства), при скудости бюджетного финансирования в 90-е гг., заставил лесоустройство бороться за выживание путем поиска новых заказчиков, как правило, за пределами государственного управления лесным хозяйством. Усеченные проекты (только отвод и таксация лесосек) стали бурно развиваться и достигли апогея, создав рынок для нового бизнеса - коммерческой паспортизации лесосек. За лесоустроительный паспорт на лесосеку заказчики (частные лесозаготовительные компании) стали платить так, как государство никогда не платило лесоустройству. По экспертным оценкам местами цена доходила до одного доллара США за один кубометр лесосечного фонда.
Бюджетное финансирование лесоустройства и в первые годы XXI в. отстает от реальной стоимости работ. Например, по состоянию на 2003 г., бюджетное финансирование составляло около тридцати рублей (в среднем) за лесоустройство одного гектара государственного лесного фонда, а себестоимость лесоустройства, выполняемого согласно государственной инструкции, более чем в полтора раза выше. При этом оснащение и развитие лесоустроительных предприятий практически не финансируется государством. Каждое лесоустроительное предприятие (их сегодня 13) - это весьма сложный, многоуровневый информационный центр, выполняющий натурные дистанционные и наземные исследования, а также проектные, картографические, вычислительные и издательские работы. Переход на ГИС (географические информационные системы) еще более повысил требования к оснащению лесоустройства современными технологиями, которые, как и положено новым технологиям, весьма дороги. Перманентный рост цен на аэрофотосъемку и транспортные (включая вертолетные) услуги не позволяет снизить себестоимость работ по лесоустройству без потери качества. И по этим, и по многим другим причинам необходимость реформирования лесоустройства остается экстренной, срочной проблемой лесного хозяйства России.
Начиная с 1992-1993 гг. люди стали уходить из лесоустройства в поисках лучшей доли, и уходили, в основном, молодые кадры. В настоящее время практически отсутствует приток молодежи из лесотехнических институтов, так как прекратилось выделение и строительство жилья для молодых специалистов, да и нынешней зарплатой лесоустроителей молодежь привлечь трудно. Кадры лесоустроителей сократились, по сравнению с 1991 г., примерно на 60%. Только численность таксаторов снизилась на сегодня до 1150 человек [93], т.е. теперь их в два раза меньше, чем было до начала перехода лесного хозяйства к рыночным отношениям.
Лесоустройство теоретически обеспечено объемами работ на многие годы. Достаточно сказать, что на территории лесного фонда выделяют около 40 млн лесотаксационных выделов. Эти 40 млн выделов упакованы внутри 940 тыс. лесных кварталов, а те, в свою очередь, выделены в 7870 лесничествах, которые входят в состав 1827 лесхозов России [93]. А система оплаты труда остается сдельная. Поэтому и качество, и точность лесоустроительных материалов в последние годы снизились, что было не раз отмечено самими лесоустроителями [10].
Для того чтобы подготовить одного таксатора, нужно примерно 8 лет (5 лет учебы в институте плюс минимум 3 года работы в лесоустроительной экспедиции). Это при условии, что уровень заработка и престиж работы таксатора будут привлекательны для молодежи, чего пока нет. По состоянию на 2003 г., средний возраст таксаторов-полевиков, т.е. тех, кто выезжает на полевой сезон (май-сентябрь) для таксирования лесов на объектах лесоустройства, фактически предпенсионный - более 50 лет. В последние годы в среднем из 100 выпускников лесохозяйственных институтов и университетов на работу в лесоустроительные экспедиции, да и вообще в лесное хозяйство, приходят единицы.
Лесоустройство, в силу ограниченных финансовых возможностей, не в состоянии фиксировать происходящие ежегодно значительные изменения на всей громадной территории государственного лесного фонда Российской Федерации. Лесные пожары, вспышки массового размножения лесных насекомых, вырубка леса, выпадение различных загрязнителей, переносимых воздушными потоками, а также строительство, разведка и добыча газа, нефти, других ископаемых природных ресурсов и многие другие работы охватывают до 2,5-3,5 млн га в год, или в среднем 2~3% площади лесного фонда.
Для эффективного управления лесным хозяйством необходимо каждые 10-15 лет обновлять информацию о состоянии лесов (в объектах с интенсивным ведением лесного хозяйства и лесоэксплуатации - через 10 лет, а в объектах с низкой интенсивностью -не более чем через 15 лет). Если этого не происходит, то утрачивается контроль над лесопользованием: аренда, лесные торги и аукционы базируются на устаревших материалах лесоустройства.
Планы лесовосстановления, охраны лесов от пожаров и ряд других лесохозяйственных работ становятся эфемерными.
Например, на территории Европейско-Уральской части России (около 200 млн га земель лесного фонда покрыто лесной растительностью) почти везде традиционно ведется интенсивное лесное хозяйство. При 10-летнем ревизионном периоде повторное лесоустройство надо бы проводить на 20 млн га ежегодно. В Азиатской части (примерно, 530 млн га) при среднем 15-летнем ревизионном периоде - 35 млн га ежегодно. Следовательно, только повторное лесоустройство должно было бы проводиться на территории лесного фонда Российской Федерации на площади не менее 55 млн га в год. С учетом территорий, обследованных 40-50 лет назад аэровизуальными методами, лесоучетные работы должны были бы проводиться на площади 60-70 млн га ежегодно [89]. Стоимость этих работ составила бы сегодня около 2,7-3,2 млрд рублей в год (экспертная оценка).
Площадь ежегодного лесоустройства в последнее десятилетие неуклонно снижалась: с 48 млн га в конце 80-х гг. до с 39,6 млн га в 1992 г., затем - до 30,4 млн га в 1995 г., потом - до 27 млн га в 1999 г. и в последние годы составляет около 30 млн га в год, т.е. 40-50% от теоретически минимально необходимого объема [89, 93].
Не секрет, что материалы лесоустройства содержат, как правило, существенные систематические ошибки, особенно по оценке запасов древесины и прироста по запасу [14, 88, 97]. Объективный контроль в действующей системе не предусмотрен [88].
Инструкция по проведению лесоустройства в лесном фонде России предписывает получение достоверной и разносторонней информации о лесных ресурсах, состоянии лесов и динамике лесного фонда. Должна достигаться точность оценок лесоустройства с допустимой ошибкой до 5%. На самом деле, особенно в отношении оцениваемых запасов древесины, ошибки почти всегда больше, и они носят систематический характер.
Самой известной систематической ошибкой является непредумышленное занижение реальных запасов древесины при таксации леса. Эксперты оценивают величину этой ошибки на уровне 12-20%. Причина ее возникновения - глазомерная таксация леса. Это официальный метод, и он доминирует в силу его низкой стоимости.
В чем суть ошибки? В свойствах психологии человека, таксатора. Перед выходом в лес для натурной таксации древостоев таксаторы проходят тренировку на пробных площадях, заложенных в наиболее типичных для объекта лесоустройства участках леса.
Предварительно на этих пробных площадях методами измерительной таксации оценивают все таксационные показатели согласно карточке таксатора. Тренировка заключается в том, что каждый таксатор, используя методы глазомерной таксации, должен получить оценки таксационных показателей древостоя в пределах 5% ошибки (по инструкции). Но когда таксатор начинает работать на других участках леса, то проявляется интересный психологический фактор. Таксатор, внутренне опасаясь сделать ошибку и осознавая, что даже незначительное завышение таксируемых запасов древесины в насаждениях над реальным обернется в будущем серьезными экономическими последствиями, сам не желая этого, а действуя на уровне подсознания, чуть-чуть занижает таксируемый запас.
Конечно, опыт имеет большое значение, но описанный психологический фактор работает всегда. Необходимость повышения точности материальных оценок продиктована условиями рынка. В первую очередь это касается продаваемого или сдаваемого в аренду леса, особенно в части размерно-качественной оценки древесины, предполагаемой к заготовке. Именно поэтому при коммерческой паспортизации лесосек методы глазомерной таксации не применяются.
Отказ от них и широкое применение методов измерительной таксации предопределяют снижение объема выработки таксатора за полевой сезон. Следовательно, успех реформы лесоустройства зависит от кадровой политики и от обеспечения таксаторов современными точными инструментами измерительной таксации, а они, как правило, все импортные и дорогие. Пока эта проблема не будет решена, государство будет нести убытки от того, что плохо считает свое богатство - русский лес.
При лесоустройстве практически не учитываются естественные процессы роста и отпада за период после проведения очередной лесоинвентаризации [97, 129]. Это ограничивает возможности роста промежуточного пользования древесными ресурсами, т.е. изначально снижает потенциал доходности лесного хозяйства. Промежуточное пользование, при наличии нормативной базы лесоустройства, могло бы давать более 400 млн кубометров древесины в год, что превышает объемы главного пользования по России в целом [107]. Но существующие объемы рубок ухода недостаточны и с лесоводственной точки зрения; 83% их сосредоточены в Европейско-Уральской части [54]. На севере этого региона лишь очень небольшая часть лесов, подлежащих уходу в соответствии с лесоводственными требованиями, охватывается рубками ухода. Причинами этого, и наверное главными, являются отсутствие спроса на мелкотоварную древесину и неразвитость дорожной сети в многолесных регионах. Наоборот, в малолесных районах с достаточно развитой дорожной сетью и устойчивым спросом на любые лесоматериалы мелкотоварная древесина от рубок ухода имеет сбыт, и рубками ухода охватываются практически все насаждения. Однако в силу социальных и экономических причин интенсивность и периодичность рубок ухода за лесом здесь превращает их в рубки дохода.
Надо признать, что в годы плановой экономики потребность измерения реального текущего прироста насаждений не была столь актуальной, как сегодня. Поэтому применяемые методы таксации леса учитывают запас только живых деревьев. Тем самым запас деревьев, отмерших за межревизионный период, не принимается во внимание. В результате существует неопределенность с установлением размера промежуточного пользования древесными ресурсами. Лесное хозяйство лишено возможности планировать его размер на основании реальных оценок величины отпада стволов. Вместо этого используются таблицы хода роста, но они дают теоретические оценки [107, 129].
Лесоинвентаризация традиционно определяет запас древесины как сумму объемов стволов всех растущих (живых) деревьев. При таксации средневозрастных, приспевающих, спелых и перестойных лесов, как правило, минимально учитываемый диаметр деревьев равен 6,1 см (т.е. ступень толщины 8 см). Деревья меньшего диаметра обычно образуют второй ярус и описываются как подрост. Таким образом, накопившиеся за межревизионный период запасы древесины деревьев, прекративших рост и развитие (отпавших), присовокупляются при учете к живому запасу. Следовательно, учитываемый при таксации прирост по запасу включает в себя и текущий отпад и поэтому называется общим средним приростом, а не текущим средним приростом. При этом соотношение прироста и отпада зависит прежде всего от полноты и возрастной структуры насаждений [97, 129].
Для планирования объемов и пространственного расположения рубок ухода нужны показатели текущего прироста и текущего отпада. Участие различных возрастных групп в формировании показателей текущего прироста и текущего отпада неодинаково. По экспертным оценкам, в целом по стране на молодняки приходится 36,6% текущего прироста, на средневозрастные - 38,2 и на приспевающие - 10,4%. Почти 15% прироста дают спелые и перестойные насаждения. Причины этого вполне понятны. В эксплуатационных лесах основанием для отнесения лесов в категорию спелых служит возраст технической спелости, после которой хвойные и твердолиственные породы в течение нескольких классов возраста имеют, как правило, существенный положительный прирост наличного запаса. Кроме того, возрастная структура наших лесов весьма разнообразна, в частности в разновозрастных насаждениях. При этом для наших лесов характерны пока что большие площади (около 48%) спелых и перестойных лесов [97, 129].
Из архивных данных известно, что до 1918 г. в России осуществлялся раздельный отпуск живого растущего и мертвого стоящего леса, т.е. естественного отпада [58]. В современных условиях для этого нужно учитывать показатели текущего прироста и отпада в каждом таксационном выделе, чего современное отечественное лесоустройство не делает, соответствующая нормативная база не разработана.
Обобщенные данные о текущем приросте и отпаде, приводимые некоторыми лесоустроительными предприятиями в целом по лесхозам в проектах организации лесного хозяйства, очень неточны, так как обычно используются таблицы хода роста полных насаждений, поэтому практически не находят применения [97].
Следует отметить, что проблема измерения текущего прироста по запасу и текущего отпада по запасу хотя и существовала, но не решалась, поскольку это было не нужно. Объем освоения древесных ресурсов всегда был ниже теоретического, что уменьшало остроту вопроса об определении реального текущего прироста. Принятая методика исчисления расчетной лесосеки [34, 60, 65] всегда давала, по нашему мнению, завышенный норматив ежегодного пользования древесными ресурсами, так как не учитывала экологическую, социальную и экономическую недоступность значительной части эксплуатационных лесов [58]. Поэтому освоение расчетной лесосеки всегда было ниже расчетных размеров [58, 107, 134].
Если бы действия по измерению текущего прироста по запасу и текущего отпада по запасу были включены в состав лесоустроительных работ, то это привело бы к существенному удорожанию лесоустройства.
По экспертным оценкам, леса России производят (конец 90-х гг.) около 1880 млн кубометров стволовой древесины в год, из которой 51,4% (966,3 млн м3) приходится на текущий прирост по запасу и 48,6% (913,5 млн м3) составляет текущий отпад - упущенный ресурс [107, 129]. Это значит, что в среднем по всей России при величине ежегодного прироста наличного запаса древесины на один гектар земель, покрытых лесной растительностью, в 1,27 кубометров отпад составляет 1,19 кубометров в год. Причем для Европейской части России это составляет 2,51 и 2,25 м3 га/год, для Азиатской части - соответственно 0,92 и 0,90 м3 га/год [107, 129].
Перед лесоустройством давно стоят и совсем новые задачи, например, по количественной (технической и денежной) оценке экологических (социальных) функций лесов и оценке влияния лесов на качество природных ландшафтов, в том числе и за пределами собственно лесных земель. Существует потребность в разработке классификации лесов по их функциональному назначению, необходимо дать количественную оценку защитных функций лесов. Но для этого нужна систематизация существующей и развитие новой нормативно-справочной базы, что тоже требует и времени, и денег. Нужны теоретические разработки по совершенствованию методологии лесоустройства, потребность в которых обусловлена объективными причинами постепенного перехода лесного хозяйства России, как и любой другой лесной страны мира, на новый качественный уровень - экосистемное лесное хозяйство.
Во многом предвидя некоторые негативные моменты развития рыночных отношений в лесном секторе России еще в 1994 г., Межведомственная комиссия по экологической безопасности Совета Безопасности Российской Федерации поставила вопрос «Об угрозе экологической безопасности в связи с истощением и расхищением лесных ресурсов» (07.06.1994). По результатам работы комиссии возникли предложения ввести в рассмотрение расчетов размера пользования лесом, в добавление к традиционным показателям, которые отображают только интересы лесного хозяйства и лесной промышленности, ряд других, новых показателей (социальных, экологических, транспортных и т.п.). Казалось, что они смогут помочь с ответом на вопрос о реалистичном и одновременно выгодном ежегодном размере пользования лесом России и о направлении реформ лесного хозяйства. Но 90-е гг. - это период выживания лесного хозяйства, в который, как известно, не до системных, конструктивных преобразований.
5.5. Расчет пользования лесом
Теория лесного хозяйства опирается на постулат о необходимости баланса пользования лесом и возобновления лесов. Расчетная лесосека рассматривается в теории лесного хозяйства в качестве главного инструмента достижения этого баланса, при условии, что применяемые технологии рубки леса также этому способствуют. Принято говорить, что расчетная лесосека является научно обоснованной нормой ежегодного пользования лесом на территории объекта лесного хозяйства, т.е. лесхоза или его части, и определяет оптимальный ежегодный объем древесины, который может быть заготовлен без истощения леса в части ресурсов древесины [1, 25, 60, 65].
С расчета пользования лесом, можно сказать, начинается и лесоустройство, и лесное хозяйство. Исходя из идеи пользования лесом задача расчета пользования лесом заключается в том, чтобы установить объем ежегодной рубки леса и соответствующие этому объему площади леса, на весь срок оборота рубки, равномерно по годам, т.е. непрерывно.
В России расчет пользования вот уже сто лет ведется исходя из принципа непрерывного неистощительного пользования лесом. Его основой является модельное представление о лесе как о нормальном лесе. Принцип непрерывного неистощительного пользования лесом, предложенный и обоснованный М.М. Орловым [46], заключается в установлении ежегодного объема рубок главного пользования на территории ведения лесного хозяйства на таком уровне, который не позволяет сокращать объем пользования лесом в последующие годы и обеспечивает наиболее полное использование древесных ресурсов в течение оборота рубки. Сокращение (недоруб) или увеличение (переруб) объемов ежегодного пользования лесом считается одинаково вредным для формирования пространственной, возрастной и породной структуры леса, отвечающей представлениям о нормальном лесе [60].
В главе 4 мы высказали предположение, что традиционное использование расчетной лесосеки менее чем наполовину от разрешенного к рубке объема в целом по стране (ранее в размере 40-50%, а сейчас - 25%) имеет несколько причин. Среди них, обычно, отмечают такие факторы лесного сектора России, как географические диспропорции в размещении лесов и переработки лесных ресурсов, преобладание экспорта круглого необработанного леса в перечне экспортируемых лесоматериалов, увеличение объемов незаконных лесозаготовок и незаконной лесной торговли и т.д. Но совершенно особую и, по-видимому, главную роль играет несовершенство применяемой методологии расчета пользования лесом. Практически все эти проблемы усугубились при переходе к рыночной модели экономики.
Все применяемые сегодня способы расчета лесопользования восходят к Лесоустроительной инструкции образца 1911 г. Никто не говорит, что они плохие, но эти способы относились к целой системе ведения лесного хозяйства, а система существенно изменилась. Бесконечные манипуляции с установлением возрастов рубки (их то снижают, то повышают) заменили критический анализ сложившихся методов расчета согласно принятому ныне методу лесоустройства по классам возраста.
Как показали исследования С.Г. Синицина, В.В. Загреева, Н.А. Моисеева и Н.П. Анучина [60], если раньше, в дореволюционной России, основное воздействие на размер расчетной лесосеки оказывали внешние факторы, то в плановой экономической системе основное воздействие на размер расчетной лесосеки оказывали внутренние факторы, определяемые параметрами леса. Из них пять наиболее существенных:
1) величина площади земель, покрытых лесной растительностью;
2) размер запаса древесины и его структура;
3) годичный прирост древесины по запасу на землях, покрытых лесной растительностью;
4) возрастная структура леса;
5) величина принятого возраста рубки или оборота рубки леса.
По мнению этих исследователей, воздействие внешних по отношению к лесу факторов на размер расчетной лесосеки в плановой экономике может быть полностью отображено величиной возраста спелости насаждений и, соответственно этому, возрастом рубки, поскольку рубить можно только спелый лес [60].
Плановая экономическая система сочла излишним изучение внешних факторов лесного хозяйства для расчета норматива пользования по каждому объекту лесоустройства, поскольку это противоречило социалистическому способу хозяйствования, а, по сути, требовало значительного числа высококвалифицированных и высокооплачиваемых кадров. Дело в том, что изучение внешних факторов складывалось из изучения конъюнктуры лесных рынков, на которые ориентирован сбыт древесины из устраиваемого объекта, выявления их емкости, с учетом различного спроса на разные сортименты и лесоматериалы, и изучения транспортных путей до этих рынков, включая оценку транспортных расходов. Кроме того, изучались расходы на лесозаготовки и вывозку леса. В результате исчислялись корневые цены на растущий лес [46, 60].
В этой связи следует отметить произошедшую неявную подмену понятия возраста спелости деревьев и насаждений возрастом рубки леса, как главного показателя при расчетах пользования лесом. Возраст рубки стал весьма важной составляющей лесного хозяйства в годы плановой экономики, поскольку оно развивалось без обратной связи с рынком лесоматериалов, который ранее определял спрос на сортименты древесины и, соответственно, требования к минимальной толщине деревьев при рубке леса.
Вместо этого, в плановый период экономического развития возраст рубки леса стали отождествлять с возрастом технической спелости насаждений одного класса бонитета. Устанавливали его директивно по целым административным районам, исходя из сортиментной структуры заготавливаемой древесины и выбора основного сортимента, который может быть получен из заготовленной древесины. Для каждого района лесозаготовок принимали решение о том, какой сортимент является основным. По данным таксации пробных площадей в насаждениях разных возрастов определяли средний годичный прирост по выбранному основному сортименту. Возраст насаждений, в котором средний годичный прирост по заданному сортименту оказывался наибольшим, принимали за возраст технической спелости главной породы деревьев данного насаждения.
Впоследствии был разработан метод определения возраста технической спелости без закладки пробных площадей, а только с использованием усредненных данных таблиц хода роста насаждений. Но существующие таблицы хода роста насаждений отражают динамику роста и развития нормальных (полных) насаждений, хотя высокополнотные насаждения (с полнотой, близкой к единице) встречаются в лесу крайне редко. Соответственно этому всегда существуют отклонения в фактических данных по участию главной породы с течением возраста в насаждении, по запасу древесины и т.д. [60].
Поскольку из срубленного леса получают несколько разных сортиментов: пиловочник, кряж (шпальный, фанерный, тарный, спичечный), балансы, рудничную стойку и т.д., то ориентация технической спелости на основной сортимент и установление соответствующего возраста рубки насаждений всегда вела к потерям древесины. В меньшей степени это ощущалось при ведении целевых хозяйств на заданный сортимент. Тем не менее, метод определения возраста технической спелости на основе наибольшего прироста древесины по основному сортименту стал наиболее часто применяемым благодаря своей простоте [60].
Отечественная наука накопила весьма обширный арсенал методов исчисления расчетных лесосек. Согласно сводке, приведенной в работе [60], существует более 60 формул расчета по площади, по запасу, по приросту древесины. Поскольку ежегодный размер пользования традиционно определяется количеством вырубаемой древесины в кубических метрах, то, независимо от формулы расчета, конечная оценка нормы пользования лесом выражается также и по объему древесины.
Например, нормальная лесосека, называемая лесосекой равномерного пользования, в лесах третьей группы определяется делением площади земель, покрытых лесной растительностью, на нижний предел возраста рубки. Поскольку возраст рубки обычно характеризуется длительностью класса возраста, то в зависимости от предпочтения нижнего или верхнего предела возрастного интервала расчет пользования исключает (при нижнем пределе) или охватывает (при верхнем пределе) из оборота рубки целый класс возраста [60].
Использование метода нормальной лесосеки для расчета ежегодного пользования было самым продолжительным в истории лесного хозяйства России, да и других стран. В основе нормальной лесосеки лежит предположение, что по всему возрастному ряду, вплоть до возраста рубки, насаждения представлены равными площадями, т.е. имеют равномерное распределение. Основным его недостатком является то, что равномерность пользования по годам на период оборота рубки рассчитывалась независимо от состояния леса и возрастной структуры насаждений, что не соответствовало реальной картине лесов, в частности лесов России [60].
Стремление учитывать особенности возрастной структуры лесов привело к определенному усовершенствованию нормальной лесосеки. По данным [60], в 80-х гг. XIX в. была обоснована расчетная лесосека по возрасту, а в 30-х гг. XX в. - расчетная лесосека по спелости. Их отличие от нормальной лесосеки заключается в том, что расчет пользования идет не на весь оборот рубки, а только на его часть, в размере от одного до трех классов возраста, и при расчете берется не вся площадь земель, покрытых лесной растительностью, а только та, что под старшими классами возраста. Соответственно этому первая возрастная лесосека ориентирована на насаждения старших классов возрастов с охватом периода пользования лесом продолжительностью два класса возраста. Вторая возрастная лесосека рассчитывается на период времени, равный трем классам возраста. Предполагается, что насаждения разных возрастов также имеют равномерное распределение в пределах возрастного периода [60].
К числу недостатков расчетных лесосек по возрасту и по спелости относят их привязанность к спелым и перестойным насаждениям, а также отсутствие дифференциации между классами возраста при расчетах. Например, при расчете пользования по второй возрастной лесосеке, одинаково считаются показатели для средневозрастных, приспевающих, спелых и перестойных насаждений. При этом включение в расчет средневозрастных насаждений увеличивает возможную ошибку, поскольку этим насаждениям необходимо еще вырасти и стать спелыми для того, чтобы быть назначенными в рубку.
Среди проблем расчета пользования лесом, решение которых до сих пор не найдено, следует отметить отсутствие точных методов расчета пользования на срок более половины времени оборота рубки [60].
Расчетная лесосека исчисляется и устанавливается во всех лесах второй и третьей групп кроме недоступных и невозможных для эксплуатации, а также тех особо защитных участков, где не допускаются какие-либо виды главного пользования. Между исчислением и установлением расчетных лесосек существует большая разница. Исчисление - это определение по формуле на основе конкретных показателей лесного фонда расчетных данных по величине возможного размера пользования спелой древесиной. Не устанавливается расчетная лесосека (хотя и исчисляется) по резервным лесам III группы. В лесах I группы она не исчисляется для национальных парков, природных парков, особо ценных лесных массивов, лесов, имеющих научное или историческое значение, памятников природы, орехово-промысловых зон, в лесоплодовых насаждениях, лесопарковых частях зеленых зон, лесах первого и второго поясов зон санитарной охраны источников водоснабжения и лесах первой и второй зон округов санитарной (горно-санитарной) охраны курортов, государственных защитных лесных полосах, противоэрозионных, притундровых лесах и запретных полосах лесов, защищающих нерестилища ценных промысловых рыб, а также в кедровых лесах всех групп. Не исчисляется расчетная лесосека в лесах государственных природных заповедников. В соответствии со ст. 62 Лесного кодекса РФ расчетная лесосека по рубкам главного пользования определяется при лесоустройстве по каждому лесхозу раздельно по хозяйствам в пределах групп лесов. Статьей 117 Лесного кодекса РФ предусмотрено, что заготовка древесины в порядке рубок главного пользования осуществляется строго в объеме расчетной лесосеки по территории каждого лесхоза, группам лесов и хозяйствам.
Действующая Методика установления расчетной лесосеки по рубкам главного пользования разработана ведущими специалистами лесного хозяйства и утверждена Правительством бывшего СССР в 1987 г. и содержит следующую формулировку: «Расчетная лесосека определяет возможный размер ежегодного пользования древесиной и служит основой для планирования лесного фонда. Она должна обеспечивать непрерывность и неистощительность лесопользования, получение за оборот рубки максимального количества спелой древесины при относительной стабильности размера рубок главного пользования в течение не менее 20-30 лет, своевременное и рациональное использование запасов спелой древесины для обеспечения потребностей народного хозяйства в лесоматериалах, улучшение возрастной структуры лесов, сохранение и усиление водоохранных, защитных и иных полезных природных их свойств» [34]. Причем устанавливается расчетная лесосека только по участкам лесного фонда, включенным в расчет лесопользования, и рассчитывается исходя из общего биологического объема лесов.