Об этом своеобразном и неповторимом аромате будет еще рассказано, а сначала речь пойдет о молоке, потому что только оно может быть исходным сырьем для выработки сливочных масел различных сортов, в том числе и масла вологодского с его уникальными вкусовыми качествами. Разговор наш — о Вологодчине, хотя и в близлежащих землях — Архангельской и Коми, Новгородской и Костромской — природные условия очень схожие, как и во всем северо-западном Нечерноземье России. Вологодчина же находится как бы в центре этих земель, и все проблемы сельского хозяйства этого края свойственны ей в особенной степени.
 
Да и обширна Вологодчина сама по себе. От восточной ее границы до западной — 700 километров, от северной до южной — 250. И если глянуть на нее сверху в летнее время, то вся она представляется царством зелени — перемежающимися лесами, лугами и полями, изрезанными змейками многочисленных рек и речек. Казалось бы, нет лучше приволья для того, чтобы разводить тут коров и другой скот. Да и сами травы чего стоят! Сильные, роскошно цветущие, богатые питательными веществами, потому что гумус этих земель еще не столь истощен. Поселившись тут, я не мог удержаться от сравнения этих трав с травостоем на моей родине — в Калининской области — низкорослым и тощим. И представлялось, как бы радовались тверские косари этаким травам, потому что сам я добрый десяток сенокосов был косарем и помню, почем давался крестьянину «пудик сенца».
 
Молочное и мясное скотоводство на Вологодчине и по соседству с ней имеет многовековую историю. О бурном развитии здесь товарного молочного производства упоминал В. И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в России». А если заглянуть еще глубже, то можно найти документы о том, как в XVII—XVIII веках англичане и голландцы закупали здесь высокоудойный племенной скот и увозили к себе на кораблях через Архангельск. Коровы те были давними предками нынешних наших холмогорок и ярославок. И обидно, когда видишь, что потомков их, только улучшенных в результате целенаправленной племенной и селекционной работы, мы теперь закупаем в западноевропейских странах и вновь «внедряем» на вологодских угодьях. Закупать и надо, потому что удои у них по 5000—6000 килограммов молока в год. Они и по внешнему виду похожи на своих прародителей, только покрупнее да еще названия у них другие — симменталы, остфризы, айрширы...
 
А как все же идут дела молочные на Вологодчине сейчас? 
 
В городских магазинах молоком и сметаной торгуют бесперебойно. Можно купить кефир, творог, даже топленое молоко. А с м»слом — гораздо хуже.
 
Но чтобы выработать масла больше, надо иметь больше все того же молока, то есть получить его на колхозных и совхозных фермах и доставить на молоко- и маслозаводы. И здесь вроде бы налицо сдвиги к лучшему. К примеру, летом 1985 годе многие мои знакомые, имеющие отношение к молочным делам, находились в приподнятом настроений. Повод был очень уж подходящий. Была получена весть, что по итогам Всесоюзного социалистического соревнования за успешное проведение зимовки скота, увеличение производства и закупок продуктов животноводстве в зимний период 1984/85 года Вологодская область, в числе небольшого ряда других, была признана победителем и награждена Почетной грамотой ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. А с грамотой, как повелось, и премия тем, кто ее заслужил. Что же, по заслугам и честь. За ту зимовку по сравнению с предыдущей молока на Вологодчине было надоено и продано государству на 4 процента больше. При этом надо учесть, что коров за то время практически не прибавилось, в общественном секторе их осталось по-прежнему 216 тысяч. Но зато возрос удой, который в 1985 году превысил в среднем от коровы 2550 килограммов, Однако цифры эти наводят и на другие раздумья. Имеются отдельные стада с удоем в 5 000 килограммов молока от коровы, а в целом по области получается в два разе меньше. И как тут не вспомнить слова Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева, сказанные им на совещании в Целинограде осенью 1935 года: «Если бы сегодня при имеющемся у нас стаде получать по 3 тысячи килограммов молока в среднем от коровы, то нам бы некуда было девать молоко».
 
И это надо расценивать как настоятельную необходимость к переходу на интенсивное ведение молочного животноводства. Но отчего же получаются эти «ножницы», кричащая разница в показателях, в результатах? И почему еще мало сливочного масла, особенно вологодского?
 
Читателю, видимо, надо объяснить, что включает в себя само понятие масло вологодское.
 
Так вот, масло вологодское — это сорт. Далеко не все сливочное масло, выработанное в Вологодской области, отмечено этим высоким, даже высочайшим знаком. Наоборот, большая часть сливочного масла, получаемого отсюда, сейчас имеет сорта крестьянское и бутербродное.
 
А в чем же тут разница?
 
Вкусным и питательным должен быть любой пищевой продукт. И если подходить с этим обыденным требованием к маслу вологодскому, сравнивая его со сливочным маслом других сортов, в том числе и маслом высшего сорта, то оно окажется в гордом одиночестве, подобно ананасу среди цитрусовых, оно будет на голову выше всех как явление чрезвычайно редких и оригинальных качеств.
 
Всеми потребителями, а также гурманами и самыми придирчивыми дегустаторами как у нас, так и за рубежом оно оценивается высшими баллами и обязательно затмевает, отодвигает на второй план самое свежее сливочное масло высшего сорта. А между тем в том и другом содержится 82,5 процента жира и полтора процента белка, остальные 16 процентов — влага. Аромат, вкус! Они только очень разнятся и решают в данном случае все.
 
Но надо хотя бы кратко остановиться на истории вологодского масла, которая уходит своими корнями более чем в вековую давность.
 
Да, уже тогда сельское хозяйство Вологодчины становилось молочнотоварным. К концу прошлого века здесь действовало без малого 400 молокоперерабатывающих заводов, был налажен экспорт сливочного масла, широкое распространение получили в основном крестьянские маслодельные артели.
 
Но еще в 1871 году частный предприниматель Ф. Буман, используя европейскую-технологию и оборудование, основал на территории нынешнего поселка Молочное, что под Вологдой, завод, который стал первым маслодельным предприятием во всей России. Правда, первые два завода возникли раньше, в 1835 году, в Вологодском и Кадниковском уездах, но вырабатывались на них лишь сыры, да и то с заграничными названиями и по чужим рецептам: голландским, швейцарским... Сливочное масло тоже получалось, но — случайно, из закисших сливок и молока, которые уже не годились для сыроделия. Такие случайности считались нежелательными.
 
А с заводом в Молочном Вологодчина стала родиной отечественного промышленного маслоделия.
 
Однако само название «вологодское масло» прямо связано не с Буманом, а с именем череповчанина Н. В. Верещагина, родного брата известного художника-баталиста В. В. Верещагина. Именно Николай Васильевич Верещагин сначала открыл, а позже и разработал технологию выработки этого масла.
 
Началось все с того, что в 1870 году на Всемирной выставке по молочному хозяйству в Париже особое внимание привлекло масло, обладавшее ярко выраженным вкусом и ароматом, несколько сходным с ореховым. По мнению тогдашних специалистов-практиков и экспертов, а в их числе видное место занимал и Н. В. Beрещагин, вкус и аромат этот передавались молоку, а затем и маслу некоторыми видами трав, произраставших во французской провинции Нормандия, откуда оно и было привезено на выставку.
 
А вы не замечали, дорогие читатели, что наше российское молоко, особенно топленое, в летнюю пору тоже приятно отдает орехом?..
 
Один из основателей и крупных знатоков отечественного молочного дела Н. В. Верещагин решил, что оригинальное по аромату масло можно получать и на его родине, хотя травостой пастбищ под Череповцом и на берегах Шексны был совсем иным по ботаническому составу. И кто мог знать, хуже ли нормандского может быть в молоке привкус вологодского кипрея, зверобоя и сотен других цветущих и благоухающих луговых растений? А может быть, лучше! И Верещагин беззаветно отдался поискам.
 
Как утверждается в печатных источниках, помог ему случай, который в те дни был воспринят как крупная неудача. В 1875 году из Вологодской губернии впервые рискнули отправить за границу коровье масло, причем ни много ни мало тысячу бочонков. И весь этот драгоценный товар, на который возлагалось столько надежд, европейцы забраковали. Масло припахивало не орехом и не чем-нибудь другим, ласкающим вкус, а... вологодским, болотом.
 
Причину неудачи нашли скоро. Вспомнили, что готовое масло промывали сырой водой, отдающей болотным «духом». Наперед решили: воду для промывки надо кипятить, а для верности прокипятили, и сливки. А когда сбили из этих сливок масло и попробовали его на вкус... явственно почувствовали в нем такой желанный ореховый аромат. Так родилось масло вологодское. Его неповторимые качества уже второй век пленяют отечественных и зарубежных специалистов, рядовых покупателей. За ним охотятся гурманы.
 
Безусловно, и до этого случая Н. В. Верещагин вел планомерные исследования.. Вероятно, он в первую очередь верил в прекрасные пришекснинские луга. И а то. же время постоянно предъявлял повышенные требования к сырью. Для масла отбирал самые свежие и доброкачественные сливки. Крайне заботился о чистоте исходного сырья и оборудования, посуды. А факт кипячения воды и сливок и его результат, видимо, и навели его на мысль продолжать исследования, чтобы сполна уяснить пользу пастеризации и ее последствия.
 
Теперь пастеризация молочного сырья в заводских условиях — это подогревание сливок в закрытых сосудах до температуры 80—85 градусов, чтобы предотвратить их от скорой порчи. Прием стал обычным. А в те годы он был новинкой для маслоделов всего мира. Кипячение или подогревание приносило двоякую пользу: и сливки стало возможным сохранять более длительное время, и, главное, в них возникал тот заветный и стойкий привкус, запах, аромат.
 
- Загадка была разгадана. Это можно бы квалифицировать как замечательное открытие ученого и практика. Но требовались еще сложные многолетние исследования, чтобы подтвердить или опровергнуть мнение, довольно широко распространившееся, будто весь секрет в особом ботаническом составе трав по берегам Шексны. А какова при этом роль пастеризации? Проявляет и закрепляет ли она запахи луга в молоке и масле? Нужны были тысячи опытов, причем а различных уголках губернии, а может, и всей России. Но... руки до этого не дошли. Да и сейчас ученые как-то не интересуются этим вопросом, считая, что и травы играют свою роль, и пастеризация, да так и успокоились на этом давнишнем мнении. А ведь его, это мнение, можно считать лишь первичным, которое может стать порогом на пути к новым исследованиям и открытиям. И бог знает, какие могли бы последовать усовершенствования в технологии выработки масла да и заготовки кормов и какие новые превосходные молочные продукты мы могли бы иметь.
 
Н. В. Верещагин свое масло, полученное новым способом, назвал парижским. Скоро оно получило европейскую известность. Но за рубежом его называли петербургским, потому что получали его из этого города, а может, оно и весьма отличалось от нормандского, хотя и не уступало ему в популярности. По рецептам Н. В. Верещагина его даже вырабатывали в скандинавских и некоторых других европейских странах.
 
И лишь в начале сороковых годов нынешнего столетия новому сорту масла было дано справедливое название — вологодское. Ученые с большой уверенностью утверждают, что впервые оно было получено в усадьбе Фоминское, которая впоследствии влилась в известный поселок Молочное. Здесь же был открыт и Молочный институт, уникальное и единственное в своем роде высшее учебное заведение, имеющее хорошую учебно-производственную базу. Институт летом этого года отметил свой 75-летний юбилей.
 
Но все же вологодское масло — понятие не географическое. Его научились вырабатывать во многих других областях и республиках страны. К примеру, один из всесоюзных смотров-конкурсов сливочного масла проводился в Чернигове. На строгий суд жюри свое вологодское масло привезли представители российских областей средней полосы, прибалтийцы, украинцы и даже молдаване. И все же победили на конкурсе вологжане. Диплома первой степени была удостоена продукция головного завода Кичменгско-Городецкого района, которой тут же и был присвоен государственный Знак качества. Так был оценен труд коллектива, возглавляемого мастером-маслоделом высшего класса Т. Н. Степановой. Впрочем, еще раньше, в 1973 году, на почетный пятиугольник было аттестовано масло Шекснинского головного завода. Продукция вологжан не раз завоевывала первые призы на смотрах, конкурсах и выставках сельхозпродукции, проводимых в рамках интеграции социалистических стран. Вернее, ему не было и нет равных. Оно не только соответствует мировым стандартам или образцам, оно служит основой этих стандартов, на него равняются другие.
 
Вот что такое вологодское масло.
 
Да, опыт у вологодских мастеров молочного дела колоссальный, вековой. Черпай только из этого кладезя да с умом переноси на практику. Да сообразуй его с сегодняшними достижениями науки и технологии. Но вот в этом-то, казалось бы, совершенно ясном вопросе получается далеко не все. И на то есть объективные причины.
 
Были годы, когда хозяйствам спускались сверху необоснованно высокие задания по увеличению поголовья крупного рогатого скота, в том числе и коров. Не подкрепленные развитием кормовой базы, эти задания приводили к снижению удоев. Была пятилетка, когда по указаниям сверху убыстренными темпами строились крупные, на тысячу, на пять тысяч и более голов, животноводческие комплексы. Слово «комплекс» произносили с нотками торжественности, надеясь на большую и быструю прибавку в производстве молока при резком снижении его себестоимости. А получилось наоборот. Строились не комплексы, а просто очень крупные помещения для содержания скота, для которых и стадо сформировать было не просто, а главное, работать на таких комплексах было некому, так как рядом не строилось жилье, да и коров кормить было нечем, потому что поблизости не создавались культурные пастбища и севообороты кормовых культур. Все эти проблемы в конце концов как-то разрешались, но не сразу, а одна за другой, да и то не до конца. Помещения этих некомплексных «комплексов» стоят очень дорого. На каждое стойло для коровы денег затрачивалось не меньше, чем на однокомнатную квартиру со всеми нынешними удобствами. А прибавки молока не получалось. Хорошо, что строились эти комплексы менее чем в каждом десятом хозяйстве, потому что эти и подобные им экстенсивные методы ведения молочного животноводства могли бы вообще существенно замедлить темпы его развития.
 
Да и замедляли. Ведь еще в 1970 году каждая корова в колхозах и совхозах области давала более чем по 2500 килограммов молока, а десять лет спустя — на 280 килограммов меньше. А после этого потребовалось еще целых пять лет, чтобы снова выйти на давно достигнутый рубеж.
 
Но одна из главных причин тут еще и в том, что бессистемно и нецеленаправленно решались такие основополагающие задачи, как укрепление и совершенствование кормовой базы и создание сбалансированных по питательным веществам рационов кормления животных, как всестороннее улучшение племенной работы и как внедрение комплексной механизации и новых технологий работы в животноводческих помещениях и на пастбищах.
 
В начале семидесятых годов наступил спад в удоях и не стали выполняться планы производства и продажи молока государству. Залихорадило молочную промышленность области. Она уже производила, кроме цельномолочной продукции и сыров, более 12 тысяч тонн сливочного масла, то есть почти в два раза больше, чем вырабатывалось его здесь в 1913 году, а в те годы перестала справляться с государственными планами и почти на нет свела выпуск наиболее высококачественного и ценного продукта — вологодского масла.
 
Более того, в тот период почти не боролись за повышение качества молока, оплата труда работников ферм была поставлена лишь в прямую зависимость от количества надоенного молока. Поэтому молока первосортного, да еще охлажденного, на перерабатывающие заводы почти не поступало. А из другого — низкосортного, а то и несортового вырабатывать масло высоких сортов было невозможно.
 
И все же вся история и сегодняшнее состояние молочного животноводства и дела в этом крае свидетельствуют, что Вологодчина может стать одним из главных поставщиков животноводческой продукции, внести достойный вклад в выполнение Продовольственной программы. Область располагает замечательными мастерами животноводства, укрепляется и совершенствуется материально-техническая база молочного дела.
 
Да, большая часть территории области располагается за той параллелью, где начинается зона рискованного земледелия. Но природно-климатические условия не столь уж суровы, чтобы неустойчивым было ведение животноводства. Пример тому — колхоз «Родина», что под Вологдой. Все земли здесь давно улучшены, сельскохозяйственные работы ведутся с учетом новейших достижений науки и опыта. И вот уже не первый десяток лет в этом хозяйстве собирают по 40—50 центнеров зерна с гектара, обеспечивают себя сеном, силосом, сенажом и концентрированными кормами. И надои здесь почти 5 000 килограммов молока от коровы в год, а коров — более 1 200. Колхоз, много десятилетий возглавляемый дважды Героем Социалистического Труда Михаилом Григорьевичем Лобытовым, стал поистине университетом для специалистов сельского хозяйства любой отрасли.
 
Еще совсем недавно можно было слышать, что «Родина» — колхоз особенный, даже единственный в своем роде, и отстающим, да еще расположенным а глубинке, никогда его не догнать. Но ведь земля-то, климат-то одинаковы! И нашлись толковые организаторы дела, которые мало-помалу перенимали опыт «Родины», внедряли его применительно к собственным условиям и задачам и начали постепенно выдвигаться из плотного ряда середняков, наступать по отдельным показателям на пятки самому Лобытову. И показательно, и отрадно, что такие хозяйства заставляют говорить о себе, появляясь не только под Вологдой, но даже и в самых глубинных районах, в тайге. Это совхозы «Тотемский», «Герой», «Строитель коммунизма», «Мяксинский», «Прожектор», колхозы «Ленинский путь», имени Кирова, «Завет Ильича» и многие другие.
 
Эти перемены стали возможными благодаря тому, что из спада начала 70-х годов были сделаны правильные выводы. Погоня за увеличением поголовья скота уже перестала быть самоцелью. Был взят верный курс на повышение эффективности всего молочного животноводства, на повышение удоев и снижение затрат на производство молока и молочных продуктов. Еще более сильные стимулы получило это интенсивное развитие животноводства после XXVII съезда КПСС и создания новой системы агропромышленного комплекса.
 
В первую очередь решено было вплотную заняться созданием прочной кормовой базы. Еще в конце 70-х годов в каждом колхозе и совхозе наряду с традиционными отраслями полеводства и животноводства была организационно оформлена новая равноправная отрасль — кормопроизводство. Начали создаваться стабильные механизированные кормодобывающие звенья и отряды с элементами хозрасчета, а затем и бригадного подряда. В итоге всего того, что могут дать поля и луга для молочных ферм — сена, силоса, сенажа, витаминно-травяной муки, корнеплодов, фуражного зерна, — стало заготовляться намного больше.
 
И думать командиры сельскохозяйственного производства стали лучше и глубже. Подсчитали, что да, многовато расходуется комбикормов на фермах, причем большей частью из государственных фондов. Не одно десятилетие многие рассчитывали поднимать надои за счет покупных концентрированных кормов. Но теперь поняли, что и накладно это, и что хлебные ресурсы надо расходовать разумнее, и что чрезмерное закармливание коров зерном просто отрицательно сказывается на продуктивности, на потомстве и на здоровье животных. На сено, на травяные корма взялись нажимать, как делалось издавна. И правильно, корова — животное жвачное, а не всеядное, как, к примеру, свинья. Перестроились — увеличили плюсы в надоях.
 
А потом разглядели, что и хранится то же сено не по-хозяйски. Многие десятилетия укладывали его в стога прямо на лугах да так и оставляли под дождем и снегом до потравы. Полагали, что такой способ хранения сена традиционен, и мирились, когда едва ли не третья часть сена в стогах портилась, а то и вовсе пропадала.
 
И вот наконец-то вспомнили: хорошие хозяева и в прежние времена сено хранили на сеновалах, а на худой конец — под навесом.
 
И вот начали строить сараи и навесы. Причем рядом с фермами. Средства на эти цели стали выделяться благодаря претворению в жизнь известных решений партии и правительства по возрождению российского Нечерноземья. А заодно со старой доброй традицией внедрили и то, чего раньше не было и не могло быть, — прессование сена в кипах, просушку подвяленной кошенины методом активного вентилирования, благо прессованному сену места надо во много раз меньше, нежели рассыпному.
 
Половину, подчеркиваю, половину сена хранят теперь вологжане под крышей. И это дало гораздо больший выигрыш, чем простое увеличение заготовок сена, за счет улучшения сохранности в количестве и по качеству корма. Таковы начале подлинно рачительного хозяйствования. Любопытно, что инициатива тут хотя и была проявлена сверху, но встретила полное понимание на местах. Это говорит о многом. Правда, и старые методы хозяйствования дают еще о себе знать. Нет-нет да и появится в колхозе или совхозе требовательный посланец из райисполкома или райкома с заданием разобраться, почему снизились надои, скажем, за декаду, и принять соответствующие меры. Бывает, и сам руководитель района, области поднимает трубку, заказывает телефонистке вызвать всех председателей колхозов и директоров совхозов (или первых секретарей райкомов, председателей райисполкомов), чтобы учинить разнос за молоко. Бывает, из-за плохой слышимости и путаницы выругают и того, у кого молоко идет с плюсом. Но на это не обижаются, видывали и не такое...
 
Разумеется, контролировать и требовать надо, но к чему эта мелочная опека? Разве руководители хозяйств в меньшей степени заинтересованы в хороших показателях, чем те, кто стоит на более высоких ступенях служебной лестницы?
 
Больше, больше надо доверять руководителям хозяйств! Мелочная опека только сдерживает инициативу на местах, порождает иждивенчество, нацеливает иных не на те ориентиры. Такое вот руководство да экстенсивные методы хозяйствовании привели к тому, что в 1980 году, например, было недополучено 125 тысяч тони молока. Отмечался рост расхода кормов на голову крупного рогатого скота; в погоне за мнимыми удоями во многих хозяйствах нередко шли на нарушение рационов кормления животных: увеличивалась доля концентрированных кормов и резко уменьшалась доля корнеплодов и зелени, почти исчез из рациона картофель, сокращалась доля сена и сенажа.
 
А именно хорошо организованная кормовая база, сбалансированные по питательным веществам рационы позволяют с высокой степенью реализовывать генетический потенциал животных. Пример тому — госплемзавод «Молочное», где в последние годы получают по пять с половиной тысяч и более килограммов молока от коровы при расходе меньше центнера кормовых единиц на центнер молока.
 
Много интересного и полезного могут почерпнуть животноводы из практики этого госплемзавода. Тот же опыт получения высоких удоев при низкой себестоимости продукции. Но подлинной школой этот завод назвать все же нельзя. Есть здесь коровы, дающие и более шести тысяч килограммов молока в год, но «работают» они с такой продуктивностью лишь по три-четыре года. Затем их приходится выбраковывать, животные просто не выдерживают столь интенсивной эксплуатации. И это уже не ценный опыт, а что-то другое. Колхозам и совхозам области нужны не временные рекордистки, в стойкое промышленное стадо коров, каждая из которых давала бы высокие удои не менее 8—10 лет подряд.
 
Памятуя о том, что у коровы молоко на языке, настоящие хозяева всегда заботились и о лугах, и о пастбищах. Обязательно расчищали их, выравнивали, убирали кустарник, подсеивали многолетними урожайными травами, а с появлением минеральных удобрений и подкармливали. Затраты в таком деле всегда окупались сторицей. На летних дешевых зеленых кормах молоко обязательно получалось прибыльным. Это и сейчас можно видеть в опытном хозяйстве «Куркино» и в том же колхозе «Родина».
 
В этих, как и в ряде других хозяйств, уже не первый десяток лет эксплуатируются так называемые долголетние культурные пастбища. Создавались они по рекомендациям и под руководством члена-корреспондента ВАСХНИЛ ныне покойного А. С. Емельянова, работавшего в Молочном. Бывшие пастбища перепахивались, выравнивались, получали необходимые дозы удобрений и засевались луговыми многолетними травами. Затем они разбивались на загоны, которые огораживались. Скот пасли несколько дней в одном загоне, затем в следующем и так далее, пока не отрастала трава, стравленная в первых загонах. Коровы наедались досыта, паслись мирно, легче было работать пастухам и дояркам. Короче, все строилось на научной основе с учетом местных условий и задач. Затраты на создание таких пастбищ окупились быстро дешевизной и обилием получаемого на них молока.
 
Об этих пастбищах много писали с разъяснением малейших подробностей и с экономическими выкладками. На них побывали многочисленные делегации руководителей хозяйств, зоотехников, пастухов и доярок. Бывал и я на многих из них. Но особенно мне запомнилось такое пастбище в совхозе «Майский». Здесь загоны не только обнесены проволочными изгородями, но еще и обсажены лесными полосами, обведены канавами для стока излишней влаги. И столь спокойны были здесь хорошо упитанные коровы, столь благодатна была тень от деревьев, что все это создавало какой-то естественный природный умиротворяющий микроклимат, который так благотворно действует на продуктивность молочного скота. Прямо глазам не верилось: будто попал я в какую-то нереальную буколическую обстановку. Не хватало только пастуха и пастушки. Да и вообще, пробыв возле пастбища не один час, никаких пастухов я так и не увидел, тем более не слышал их обычно раздраженного крика. Они в эти часы были здесь просто не нужны.
 
Ну а где можно видеть еще такую же картину? Пожалуй, нигде. Лугов и пастбищ в области вроде бы много, но окультурено их лишь 7 процентов. И сколько ни возили делегаций, чтобы показать бесценный опыт, в других районах, в других хозяйствах на вооружение он не брался.
 
А как выглядят другие луга и пастбища, неокультуренные? И много ли их? До последнего времени считалось, что их в достатке. И произносились стандартные слова о необъятных вологодских просторах. Но если поглядеть в документы, просторы эти не столь уж безграничны. Более того, лет тридцать тому назад лугами и пастбищами на Вологодчине считалось около 500 тысяч гектаров сельхозугодий, а теперь их осталось около 300 тысяч. Луга и пастбища зарастают мелколесьем! По итогам каждых пяти лет представители областных сельхозорганов едут в Москву, чтобы подписать бумаги о том, что из сельхозпользования выводится еще несколько десятков тысяч бывших сельхозугодий, и это большей частью луга и пастбища.
 
А что остается? Остаются разбросанные и большей частью мелкоконтурные, никак не улучшенные сенокосы. Лишь на каждом пятом гектаре таких лугов при сенокошении можно использовать технику, а на остальные надо идти пешком с косой на плече. Понятно, что из-за малолюдья не все они и выкашиваются. И далеко не на каждый такой луг можно пригнать на выпас коров, потому что стада теперь большие, а луга далеко и дорог к ним надежных не проложено.
 
И вот какая неприятная получается картина. По подсчетам ученых, даже в центральных районах области, где содержится основное поголовье коров и обстановка с пастбищами более благополучна, коровы в пастбищный период из-под копыта досыта не наедаются. И только по этой причине каждая из них недодает за день по 4—5 килограммов молока, а за пастбищный период — по 500—600 килограммов. В целом же по области летний недобор наиболее дешевого молока составляет более 100 тысяч тонн, или пятую часть годового удоя. Вот где кроется один из основных неиспользованных резервов!
 
Напрашивается довольно простой и естественный вывод: заросшие мелколесьем луга и пастбища надо расчищать, улучшать и создавать на них долголетние культурные угодья с гарантированным урожаем высокопитательных трав. И кому бы заняться этим, как не мелиораторам! Тем более что в последнее десятилетие в области создана неплохая индустриальная база мелиоративных организаций, а сами они получают немалую поддержку от государства.
 
Однако улучшение лугов и пастбищ входит в разряд так называемых культур-технических работ, которые для мелиораторов кажутся трудоемкими, но малооплачиваемыми. Да еще и вести эти работы надо не близ городов и собственных баз, а где-то в отдалении, причем в сотнях различных мест. Нет, не по душе мелиораторам такая работа. Они привыкли к размаху и делам громким. Они предпочитают работать на пашнях, закладывать на них дорогостоящие дренажные системы. Они настроены осушать болота, хотя настоятельной необходимости в этом нет. Зато есть факты, когда на осушенных болотах перестают расти ягоды, с них уходят звери и птицы, нарушается сложившийся в этой местности водный режим. То есть болота и многие прилегающие к ним участки оказываются испорченными за государственный счет. Кому нужна такая работа?
 
Более того, вологжан не оставляет тревога по поводу настоятельных разговоров о возможной переброске части стока северных рек на юг страны, причем со строительством каналов и других гидротехнических сооружений именно на территории земли вологодской. У этих разговоров есть достаточные основания. Несмотря на то, что проекты переброски еще окончательно не были утверждены, в местах намечаемых мелиораторами строек уже создавалась производственная база, уже начинали что-то рыть и копать, А ведь если бы работа пошла с полным размахом и проекты были осуществлены, многие сотни тысяч гектаров вологодских сельхозугодий оказались бы затопленными или подтопленными. О каком совершенствовании молочного дела в этом благодатном крае можно говорить, если с этих земель пришлось бы не только вывозить скот, но уйти и людям!
 
Глубоко убежден, что это и неразумно, и вредно, потому что грозит выведением из строя огромного региона развитого молочного и мясного животноводства. Никто не хочет верить, что подобные планы могут быть утверждены и претворятся в жизнь, потому что не жизнью они обернутся, а огромными потерями, гибелью...
 
Недавнее постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о прекращении этил работ вселяет большие надежды на действительно разумное, во всех отношениях взвешенное решение судьбы северных земель.
 
Вологжане и в нынешних условиях продолжают анализировать состояние дела е позиции решений XXVII съезда КПСС и намечать пути ускорения, интенсификации в производстве молока и молочной продукции.
 
Серьезный анализ вызван таким фактом. Если последние пять лет продуктивность коров неуклонно повышалась, тo зимой и весной производство молока и, понятно, продажа его государству снизились, причем на целых 3 процента к соответствующему периоду предыдущего года. Причины этого были найдены, и большей частью они объективны. Зимой были сильные морозы, коров на дневную прогулку выпускать было рискованно, и уже одно это повлияло на снижение удоев. После нового года получено на 4 тысячи меньше отелов, чем в прошлом году. Это опять временный недобор молока. Ну, и в кормах нашли немалую загвоздку. Вспомнили, что в самый разгар сенокоса летом 1985 года шли беспрерывные дожди, а корма заготовлять было надо. Силос и сенаж зачастую приходилось закладывать с повышенной влажностью, к тому же почти невозможно было избежать того, чтобы в зеленую массу не попадала мокрая земля, а проще говоря — грязь, которая окружала любую силосную траншею, любое кормохранилище и липла ко всему, в том числе и к бульдозерам, тракторам. Лабораторные исследования показали, что питательная ценность таких кормов оказалась в два раза ниже нормы. А это тоже недобор молока.
 
С началом выпаса скота на пастбищах отставание от прошлогодних показателей было преодолено. Но животноводы и кормодобытчики получили еще один урок умелого хозяйствования на земле. Да сельское хозяйство и никогда не может быть гарантировано от неблагоприятных последствий плохой погоды. Поля и луга не под заводской крышей. Главное — чтобы сделать правильные выводы и быть готовым ко всяким неожиданностям. 
 
Поэтому-то в 1986 году всем тем, кто работает в сфере производства молока и создания кормовой базы, сказано следующее. Да, положительные сдвиги есть. Производство кормов, к примеру, за истекшую пятилетку возросло на одну треть. Но качество этих кормов остается еще неудовлетворительным. Большая часть трав скашивалась после массового их цветения, когда питательность их уже сама по себе снижалась (на корню еще) на 30—40 процентов. С раскачкой на сенокосе решено покончить. В каждом районе и хозяйстве теперь определены оптимальные расчетные сроки уборки естественных трав, злаковых и клеверов. 
 
Сделаны выводы из того факта, что во многих подрядных кормодобывающих звеньях и отрядах хозяйственный расчет применялся формально. Оплата труда по конечным результатам рассчитывалась только исходя из количества заготовленного корма, без учета его качества, С этим тоже решено покончить. 
 
Наконец, больше сформировано кормозаготовительных подразделений с полным набором техники для комплексной механизации, умелое использование которых позволит резко увеличить заготовку силоса и сена, а сенажа — в два раза. 
 
Большой счет предъявляют животноводы к земледельцам, поскольку и само земледелие становится здесь как бы снабжающей отраслью, подсобным цехом животноводства. Однако земледельцы, производя на пашне до 60 процентов всех кормов, обеспечивают животноводство концентратами лишь на одну треть, крайне мало дают корнеплодов и картофеля. И если в Ленинградской области в текущем году корнеплодов будет выращено по тонне на тонну планового надоя молока, то вологжанам об этом приходится только мечтать, хотя возможности имеются большие.
 
Высокое качество кормов, сбалансированные по питательным веществам рационы — это первейшее условие для получения высококачественного молока, а затем и молочных продуктов. Известно, что из-за низкой жирности молока потери колхозов и совхозов составляют по стране около миллиона тонн, или 2 процента к объему закурок. Ежегодно 45—60 тысяч тонн молока возвращается хозяйствам как не отвечающее требованиям ГОСТа по чистоте и кислотности. Однако проблему качества молока нельзя сводить только к охлаждению и чистоте. Она более сложна.
 
Качество молока определяется не только содержанием жира, белка, молочного сахара и других компонентов, но и физико-химическими, технологическими свойствами, структурой компонентов, которые обусловливаются зоотехническими факторами — породой, возрастом, лактацией, кормлением, содержанием животных. Перерабатывающие заводы должны принимать молоко только от здоровых коров, молоко цельное, свежее и чистое, без не свойственных ему привкусов и запахов. По внешнему виду и консистенции однородным, без осадков и хлопьев, незамороженным, от белого до слабо-желтого цвета, имеющим плотность не ниже 1,027. И это еще далеко не все условия и показатели качества молока.
 
Понятно, что на глазок тут дело не пойдет. Молочной промышленности нужны точные приборы, нужны квалифицированные специалисты. Такие приборы и специалисты должны быть и в хозяйствах.
 
Работники молочной промышленности давно уже стараются помогать животноводам в повышении качества молока. Они создают специальные лаборатории, выезжают с проверками на фермы, проводят контрольные дойки и смотры качества сырья и готовой продукции, семинары и конкурсы, санитарные дни. Но радикальной мерой тут могло бы стать только повышение ответственности всех тех, кто причастен к производству молочной продукции.
 
Помнится, зимой 1975 года на Шекснинском головном маслозаводе мне показали результаты проб закупленного молока по чистоте. На белоснежной марле виднелись или почти неразличимые круглые отпечатки, или весьма заметные, желто-бурые, или даже ярко выраженного коричневого цвета с налетом какого-то мусора. Не очень-то приятная картина. Оказалось, едва ли не половина поступающего молока имела механическое и бактериальное загрязнение, квалифицировалось как несортовое. Приемщики и госинспекция фиксировали случаи бесхозяйственности, а молоко портилось уже на фермах. Мало обращалось внимания на санитарию и гигиену. Порой доярки во время дойки давали коровам силос, чтобы те стояли поспокойнее, и запах силоса передавался молоку. Не было в достаточном количестве охладительных установок. Не просто было и доставить молоко с ферм на приемные пункты — не хватало транспорта. И получалось, что заводы, перерабатывающие молоко, и на 10 процентов не были обеспечены сырьем, пригодным для изготовления молочных продуктов высших сортов, в том числе и вологодского масла.
 
Хорошо, что этот этап позади. Теперь оплата труда поставлена в прямую зависимость не только от количества, но и от качества молока. В повышении его заинтересован каждый животновод и хозяйство в целом. Введен в действие и новый государственный стандарт, определяющий качество молока. Но и здесь остается еще немало нерешенных проблем.
 
В долгу перед теми, кто производит и перерабатывает молоко, — работники машиностроения. Фермам не хватает типовых емкостей для хранения молока с системами охлаждения. Да и давно известные всем молочные автоцистерны лора бы оснащать холодильными установками.
 
В самой молочной промышленности тоже был взят курс на концентрацию и специализацию, на углубление кооперативных связей. Вроде бы и верный курс, экономически обоснованный, но вместе с тем происходят и нежелательные изменения. Сократилось число низовых заводов, сепараторных отделений и молокоприемных пунктов, в полтора раза увеличились транспортные расходы. Короче, условия реализации молока усложнились. Труднее стало и тем, кто имеет излишки молока в личном хозяйстве. Бывает, сдать его некому. И многие перестают держать коров...
 
Но агропромышленный комплекс должен еще обеспечить комплексную переработку молока с использованием всех его ценных компонентов с наибольшим эффектом. На сепараторных и приемных пунктах это сделать невозможно. Тут теряется громадный «пищевой ресурс» молока. Дело в том, что после сепарирования сливки направляются на завод, на производство масла, а обезжиренное молоко — это ценнейшее вторичное сырье — возвращается сдатчикам на корм скоту. Несмотря на то, что уже «работают» технологии изготовления заменителей молока для выпойки телят и извлечения из обезжиренного молока многих полезнейших белковых питательных веществ, в том числе молочного сахара, а целом по стране еще половина обезжиренного молока не перерабатывается. А это сотни тысяч тонн молочного белка и углеводов, которые могли бы пойти на пищевые цели. На Вологодчине, с ее бездорожьем и разбросанностью сети приемных и перерабатывающих молокопунктов, эти проблемы стоят особенно остро.
 
А ведь и собственный опыт накапливается весьма интересный. Довелось мне побывать в канун 1983 года на том же Шекснинском головном заводе, где еще работала тогда мастер-маслодел высшего класса Роза Константиновна Рынцева, награжденная за достижения в выработке вологодского масла и передачу своего опыта молодежи орденом Ленина. Директор завода Н. В. Григорьев тогда сказал:
 
— До конца года еще неделя, а нам уже телеграмма из Москвы, правительственная. С поздравлениями к 50-летнему юбилею завода. И еще с одной хорошей вестью. Нашему коллективу вновь присуждается переходящее красное знамя министерства и ЦК профсоюза. Премия — тоже теперь первая. А в третьем квартале была вторая по Российской Федерации.
 
— За что же? — спросил я. — Ведь вы же теперь так мало производите вологодского масла. 
 
Да, вологодского масла завод, когда-то шедший по этому показателю впереди, почти не выпускал. А если и вырабатывал, то от случая к случаю, по распоряжению из областного управления молочной промышленности или из еще более высокой инстанции. А мне помнилось, что в 1974 году на этом заводе всего сливочного масла было выработано 625 тонн, но зато в том числе вологодского — 558 тонн, причем 300 тонн — с государственным Знаком качества. Это высочайший качественный показатель, который не достигался еще нигде и не побит никем до сих пор. Но е последующие годы шекснинцам планировали выпуск масла вологодского все в меньших и меньших объемах, как и другим заводам.
 
— Теперь поощряют нас, — объяснил директор, — за выполнение других заданий. К примеру, прибылей мы к уровню прошлого года накопили на 221 тысячу рублей больше, рост, на 15 процентов. Это потому, что сырье стали лучше использовать.
 
И директор начел рассказывать про обрат и жидкий заменитель цельного молока. Неосновная и необязательная это продукция. А экономии и пользы может принести немало. Выпуск заменителя наладили и уже в 1982 году продали его 1 620 тонн. С большим рвением покупали его колхозы. А почему?
 
По схеме, теленку надо выпоить 260 килограммов цельного молока, чтобы рос он нормально. Но вместо молока можно использовать заменитель. Не полностью, но наполовину можно. Так вот, в близлежащем колхозе «Шексна» за год надо было вырастить 1 184 теленка и выпоить им 308 тонн молока. А выпоили только 202 тонны, остальное сэкономили за счет заменителя. Колхоз заметно увеличил товарность собственного молока и получил экономический выигрыш, как и завод.
 
Даже сыворотке, которая обычно сливается в канализацию, нашли применение на этом заводе. В одном из цехов наладили обогащение сыворотки микроэлементами, и в таком виде она уже стала ценной добавкой в рацион откормочного скота. И покупатель сразу нашелся — совхоз «Коммунист», что под Череповцом. Если раньше едва удавалось сбыть треть сыворотки, то теперь реализуют с прибылью всю. Около 160 тонн закупает ее ежегодно местная пекарня. Тонна сыворотки стоит 3 рубля, но в хлебопечении, за счет содержащихся в ней сухих веществ, она позволяет сэкономить мешок муки (60 килограммов), который стоит куда дороже. К тому же булки и хлеб становятся при этом вкуснее, питательнее.
 
На заводе это называют «увеличением выхода продукции из тонны сырья» и подсчитывают дополнительные прибыли, за что завод и поощряется. А вот за выработку вологодского масла — нет. И сократилось здесь его производство с 500— 600 тонн до 100—150.
 
Примерно в такой же пропорции уменьшили выпуск вологодского масла другие заводы и в целом область.
 
В чем причина? Ведь есть теперь высококачественное сырье, сохранилось оборудование, не утрачен еще и бесценный опыт, хотя два мастера-маслодела высшего класса уже не работают: Т. Н. Степанова вышла на заслуженный отдых, а Р. К. Рынцева умерла, но у их учениц еще живо стремление высоко держать марку вологодских маслоделов. А дело, оказывается, в планировании, в организации всего молочного дела.
 
В последние пять-семь лет значительно возросли задания вологжанам по производству масла крестьянского и бутербродного, сортов более низких. Их надо выполнять. Но сделать это можно только с ущербом для производства масла высших сортов, потому что сырья на него остается мало. В бутербродном и крестьянском маслах процент жира гораздо меньше. К примеру, на выработку килограмма вологодского масла требуется 23 килограмма молока самого высокого сорта, а бутербродного — лишь 17, причем молоко это может быть и не обязательно первосортным. Получается, что по весу бутербродного масла из тонны молока Можно выработать намного больше, нежели вологодского. О питательных свойствах, о сохранении чести марки думать тут не приходится.
 
Странную позицию занимало тут Министерство мясной и молочной промышленности РСФСР. Оно давало команду резко увеличить выпуск то вологодского масла, то крестьянского, ничем не подкрепляя свои приказы. Предложения вологжан по строительству и реконструкции молочных заводов в рамках программы развития Нечерноземья не получили надлежащей поддержки. Замыслы об увеличении выпуска масла высших сортов, в том числе вологодского, не осуществились.
 
Теперь вологжанами командует Российский агропромышленный комитет. Но если до его создания упомянутое министерство планировало Вологодской области выпускать только 1 800 тонн вологодского масла из общего объема 12 тысяч тонн (так было в 1985 году и в предшествующие годы), то и республиканский агропром спустил на 1986 год точно такое же задание. Выполнить его можно только с ориентацией на масло низших сортов. Сверхпланового масла, которое можно бы продавать в самой Вологодской области, не получается. Как говорится, сапожник ходит без сапог.
 
Странно, что это происходит сейчас, когда особенно остро ставится задача всемерного повышения качества продукции, в том числе и пищевой. По расчетам местных специалистов, Вологодская область могла бы давать ежегодно по 4—4,5 тысячи тонн вологодского масла. И даже больше, если пересмотреть ассортимент молочной продукции. Но при этом необходимо снизить задания по выпуску масла низких сортов
 
Да это и необходимо сделать. Еще несколько лет тому назад благодаря принятым мерам с ферм колхозов и совхозов стало поступать первосортного молока, годного для выработки вологодского масла, до 80 и более процентов от общего количества. А теперь, при ориентации на низкосортное масло, может затухнуть и борьба за высокое качество сдаваемого молока. Такие симптомы уже появляются. Как все это не в духе времени! 
 
Можно, конечно, понять ситуацию, когда в связи с трудностями в ресурсах возникает необходимость насыщать торговую сеть маслом хотя бы и крестьянским. Но эту задачу можно бы возложить на те области, где нет опыта и возможностей вырабатывать вологодское масло в большом количестве. А вологжанам надо бы не только предоставить возможность, но и создать самые благоприятные условия для занятий своим трудным, но традиционным, почетным и очень нужным делом, для совершенствования его. Иначе можно погубить бесценный опыт, который в течение века накапливали лучшие мастера, выведшие свою продукцию на уровень мирового стандарта. Можно даже желание двигаться вперед отбить, и получится большой шаг назад. А ведь придется же, и очень скоро, вспоминать этот опыт и распространять его. Так зачем же терять его?
 
И еще. До сих пор многие тысячи тонн молока, заготовляемые в Вологодской области и пригодные для выработки высококачественного масла, идут на выработку сырое, молочных консервов и другой продукции. Колхозы и совхозы области — производители товарного молока — закреплены по зонам за тремя заготовителями. Это производственное объединение молочной промышленности с его заводами и пунктами, это Сухонский молочноконсервный комбинат и, наконец, это завод при Молочном институте, которые подчинялись соответственно Министерству мясной и молочной промышленности РСФСР, Министерству мясной и молочной промышленности СССР и Министерству сельского хозяйства СССР. Как ни странно, у каждого хозяина был свой подход к делу, свои задачи, свое снабжение и материально-техническое обеспечение. Лишь первый из этих трех «хозяев» думал о вологодском масле, да и то от случая к случаю. Два других не включали его даже в ассортимент и план. Все это мешало проводить в молочной промышленности области единую организационную и техническую политику, тормозило общий прогресс и оборачивалось тем, что возможностей производить ценнейший продовольственный продукт оставалось не так уж много.
 
Теперь этих «хозяев» уже нет, все оказались под единой эгидой Российского агропромышленного комитета. Но 0 планировании это никак не отразилось. Все остается по-старому.
 
Конечно, я долек от мысли хулить масло крестьянское или бутербродное. В них много белка. Кому-то они необходимы по состоянию здоровья. На них есть спрос. Но ведь нам хочется, чтобы рядом с черным хлебом была и сдобная булка, кондитерские изделия, торты, наконец. И все это имеется, хотя хлебных ресурсов в стране не лишек. Почему же ограничивается ассортимент масел?
 
Найти ответ нa этот вопрос трудно. Можно только сказать, что следствием этой политики стало закрытие фирменного магазина «Вологодское масло» в Москве, хотя из вологодской области в Москву ежедневно направляется по одному-два авторефрижератора с десятитонным грузом масла.
 
А ведь были в упраздненных ныне министерствах радетели. Лет шесть тему назад оттуда даже поступило указание подготовить предложения, которые обеспечили бы, чтобы каждый второй килограмм масла, вырабатываемый на Вологодчине, был маслом вологодским, а общий объем его вышел на уровень 6000 тони в год. За разработку предложений взялись ректор Молочного института доктор экономических наук А. П. Дороговцев, тогдашний начальник производственного объединения молочной промышленности В. А. Никаноров и доцент кафедры технологии молока и молочных продуктов института О. Г. Котова. Были сделаны расчеты экономической эффективности, уточнена технология производства и хранения вологодского масла, внесены предложения по модернизации ряда заводов, дополнительному оснащению отрасли холодильными и транспортными средствами. Но дальше этой обстоятельной зависни ученых и практиков дело не пошло. 3 Вологде осталась только ее копия, а сократился ли в Москве оригинал, сказать трудно.
 
Не получили поддержим и предложения вологжан по повышению экономической эффективности производства вологодского масла. Продолжает действовать такая калькуляция, когда после переработки тонны молока на вологодское масло валовой продукции получается на 143,6 рубля, а той же тонны на масло бутербродное — на 159,4 рубля. Несоответствие явное, оно стимулирует выпуск масла низкого качества. И если при действующих ценах половина масла будет выпускаться вологодским, то валовая продукция в денежном выражении уменьшится за год на 2,3 миллиона рублей, а прибыль —- на 574 тысячи.
 
Как же это не соответствует духу XXVII съезда КПСС) Научно-технический прогресс и без того почти не коснулся молочной промышленности, и если все останется так, как оно есть сейчас, рассчитывать на повышение качества и эффективности, на ускорение развития этой отрасли не приходится.
 
Интересно, что думают на этот счет в Российском агропромышленном комитете?
 
В 1990 году Вологодская область должна произвести 875 тысяч тонн молока и продать государству 615 тысяч тонн, а молочная промышленность — переработать на масло 324 тысячи тонн молока, на сыр — 31,6 тысячи тонн и 202 тысячи тонн на цельномолочную продукцию. Эти планы считаются вполне реальными.
 
Выполнять их будут люди, в первую очередь рядовые животноводы, доярки и пастухи, рабочие молочных заводов. И если в перерабатывающей промышленности трудно работается только летом, в пору большого молока, то на фермах нелегко в любое время. А занято здесь еще очень много людей пожилых, женщин предпенсионного возраста.
 
Хотя специализированные школы и курсы подготовили за последние годы более восьми тысяч мастеров машинного доения, этого еще явно недостаточно для того, чтобы обеспечить нормальную работу всех ферм и комплексов. Даже в телятницы определить бывает некого.
 
В отделе культуры Белозерского райисполкома мне как-то рассказали, что в одном колхозе бригадир чуть ли не силой заставлял заведующую сельским клубом пойти на ферму подменной дояркой, а когда та наотрез отказалась, написал на нее жалобу в исполком, обвинив ее в несознательности. И в то же время известны примеры, когда молодые женщины, в том числе и культработники, переходят на работу в животноводство по собственному желанию: ведь у доярки заработок в два-три раза выше, чем у работника клуба или Библиотеки. Но можно ли считать, что эти факты говорят о росте престижности профессии животновода? Не уверен. Делать выводы из единичных примеров рано.
 
Гораздо интереснее подумать о другом. За последние годы все больше выпускников сельских средних школ идут работать в колхозы и совхозы. В 1976 году в родных местах остались 24 процента этих выпускников, в 1980-м — уже 42,4 процента, а в 1982-м из 4380 выпускников рабочими совхозов и колхозов стали 2020 человек. Эта тенденция продолжается.
 
Юноши садятся на тракторы и автомашины, становятся слесарями и электриками, а девушки, в большинстве своем еще до выпуска прошедшие курсы мастеров машинного доения, становятся животноводами. Но происходит это не само собой. Уж на что только не идут многие руководители хозяйств, чтобы заманить девчат на фермы! И немалые единовременные пособия им, и общежитие со всей мебелью, телевизорами, холодильниками и т. д., и высокая оплата труда гарантируется. И все это оговаривается в договорах молодых людей с колхозами и совхозами. Для руководителей в этом предмет гордости. Их даже хвалят за такую работу.
 
А вот писатель-вологжанин Василий Белов считает, что парню или девушке, выросшим в деревне, должно быть зазорно выговаривать для себя особые льготы у односельчан. Старшее поколение о льготах не мечтало, на совесть работало в гораздо более тяжелых условиях. В самом деле: не балуют ли в таких хозяйствах молодежь? Не подменяют ли подлинное воспитание заманиванием да задариванием? Да и будут ли такие кадры надежными и постоянными, не переметнутся ли туда, где приманок будет больше?
 
И почему в хозяйствах непременно стремятся создать на фермах чисто молодежные коллективы? Чтобы там лучше находили общий язык? Малоубедительно это. А кто будет передавать молодым опыт, если не ветераны? Нет, здесь далеко не все ладно. Нарушается преемственность, не учитываются традиции. Подобное делу только во вред.
 
Нередко можно слышать такие аргументы: у пожилых и современной молодежи слишком мало общих интересов. Но в чем могут разниться интересы работающих на одной ферме? Или другое: пожилые настроены консервативно, не хотят переходить на двухсменку, осваивать новые технологии, а молодежь за все это горой.. Вместе им на работе не ужиться. Тут можно в чем-то согласиться, однако и на современной ферме дело найдется всем, старым и молодым, потому что не хватает еще работников в животноводстве, а в ряде мест эта нехватка приобрела хронический болезненный характер.
 
Конечно, неплохо, когда сразу создается молодежный коллектив, как это получилось в колхозе имени Суворова Шекснинского района, причем колхозе глубинном. Сначала на ферму пришла после десятилетки Женя Субботина, а через год еще три подруги. Освоили они «елочку» и стали полновластными хозяйками на ферме деревни Ларионово, и все им там нравится. А через несколько лет такая же молодежная ферма сформировалась в деревне Гвоздеве того же колхоза, и тоже на основе новой технологии.
 
Но куда лучше получается, когда молодежь учит своему делу опытный животновод! Таким человеком, выучившим многие десятки на мастеров машинного доения, стала Клавдия Петровна Грачева, Герой Социалистического Труда из колхоза «Родина». И у самой у нее надои за 5000 килограммов от каждой коровы, и у многих учениц тоже. И сама она участница и победительница многих конкурсов, вплоть до всесоюзного, а теперь непременный член жюри областных конкурсов мастеров машинного доения.
 
Кстати, Клавдия Петровна — член правления клуба пятитысячников, созданного в Вологодском районе. Интересный это клуб, членами его могут стать только те, кто надоил за год не менее 5 000 килограммов молока от каждой коровы. И таких в районе немало. На ежегодном собрании членов клуба по итогам за 1985 год присутствовал 121 человек, все взявшие пятитысячный рубеж и превысившие его.
 
Различные клубы теперь в моде. Иные числятся лишь на бумаге. Забил футболист сто голов в официальных матчах, и он становится членом клуба Григория Федотова. В него многие зачислены и посмертно. А члены вологодского клуба пятитысячников все живы и продолжают работать. Они учредили свою собственную медаль, с числами «5000» и «6000». И даже с числом «4000». Первыми награждают тех, кто взял эти рубежи, а последней тех, кто надоил по 4 000 килограммов молока от коровы и стремится к пяти тысячам.
 
Клуб ставит перед собой задачу — распространять свой опыт и умение. Для этого собирают делегации животноводов и везут их к той же Клавдии Петровне. И она все показывает и рассказывает, причем по-товарищески откровенно и задушевно. Огромная получается польза.
 
В составе руководства клубом опытнейший специалист, зоотехник того же колхоза, лауреат Государственной премии Софья Николаевна Стогова, доярка опытного хозяйства «Куркино» Евгения Александровна Смирнова, перешагнувшая в прошлом году и шеститысячный рубеж, и дояр совхоза «Майский» Сергей Вениаминович Рогалев, приехавший в родные места после службы в армии и работы на строительстве БАМа и тоже ставший передовиком. Клубом руководит редакция районной газеты «Маяк», а конкретнее — заведующая ее сельхозотделом Нина Алексеевна Чухина. Жаль только, что помогают ей мало, а опыт клуба перенимать никто не спешит.
 
А ведь молодые должны бы знать, что есть на Вологодчине сотни и тысячи женщин, которые всю жизнь проработали доярками и вышли на заслуженный отдых или готовятся к этому. Что трудились эти женщины, когда на фермах не было никакой механизации, что руки у них тоскуют, то есть болят и ноют, и будут тосковать до самых последних дней. И труд этих женщин, ничем не измеренный и не оцененный по достоинству, потому что нет еще и мерок таких и оценок, не отмечен зачастую даже медалью.
 
Должны знать, что есть, к примеру, в колхозе «Советская Россия» Шекснинского района семейная ферма Тропаревых. Мать восьмерых детей Нина Николаевна Тропарева пришла на эту ферму дояркой, затем приняла группу из шестидесяти
 
коров ее дочь Галина, отец Николай Александрович Тропарев стал тут гуртоправом и кормачом, помогать старшим стала дочь Таня, а сын Андрей принялся на этой ферме слесарить. И прекрасно идет у Тропаревых дело. И не одна такая семейная ферма на Вологодчине. И славна такими людьми эта земля.
 
А вот в большинстве других хозяйств молодежь, главным образом девчат, стараются отгородить и от семьи, обязательно устраивают им общежитие, куда приходят они на все готовенькое, а лотом еще не прочь выставить и свой каприз, вроде того, что купите, мол, нам самые модные джинсы... Ведь порой и дом родной от такого общежития всего в нескольких сотнях шагов. Зачем это?
 
И еще Василий Белов категорически против того, чтобы только девчат тащили на ферму. Не пора ли бросить клич: «Юноши, на фермы!» Теперь ведь в ином коровнике столько всяких механизмов, транспортеров и трубопроводов, что напоминает он заводской цех. Без мужских рук тут не обойтись.
 
И все же большая часть выпускников сельских средних школ уезжает из деревень, а многие другие, отработав на ферме или на тракторе год-два по договору, тоже покидают родные места. И это страшно, когда молодой человек не хочет жить на родине. И в таких случаях надо разбираться. Да и не случаи это, а массовое явление. Но тут необходимы глубокие исследования и другой, обстоятельный разговор.
 
Требуются в молочном животноводстве и дипломированные специалисты. Их готовят сельхозтехникумы и тот же Молочный институт. И обидно, что престижность этих учебных заведений невысока. Техникумы даже стали практиковать прием на учебу без вступительных экзаменов. Намного меньше стал конкурс и в Молочный институт. В этих заведениях надо бы обучать преимущественно сельскую молодежь, а приток ее уменьшается. Зато немало приходит людей без призвания, горожан, приезжих из республик, не специализирующихся на молоке, и прочих «охотников за дипломом». 
 
Но сдвиги есть. Только за период с 1965 по 1980 год число специалистов сельского хозяйства с высшим образованием возросло в Вологодской области в 4 раза. Абсолютное большинство их работает на селе и стало поборниками всего нового, прогрессивного. Десятки их возглавляют крупные передовые хозяйства.
 
В начале текущего года был создан агропромышленный комитет и в Вологодской области. Выше упомянута лишь малая толика тех сложных проблем, которые предстоит ему решать. Создание этого нового сельскохозяйственного органа никак не хочется считать очередным и не последним этапом перестройки управления сельскохозяйственным производством. От нового органа ждут многого многие и уже проявляют нетерпение.
 
Да, здание, в котором разместился комитет, новое и внушительное по размерам. Место оно заняло в самом центре Вологды, рядом с драматическим театром. И дотошные журналисты в первые же дни старались разузнать, что же нового, результативного будет в его работе. И получали ответ, что задачи большие, что выдвинуты они XXVII съездом КПСС, что работу надо совершенствовать всесторонне. И дальше назывались контрольные цифры двенадцатой пятилетки.
 
Короче, разговоры получались довольно общие. И злые языки начали утверждать, что просторная многоэтажная контора все еще не может приступить к практической работе, даже вникнуть в дело не может, не говоря уж о чем-то новом. Что, мол, работники рядовые и среднего ранга ходят по коридорам руки в брюки, ищут себе поудобнее кабинет, а руководители конторы раз за разом ездят в столицу с единственной целью утвердить штаты побольше, а оклады повыше. Что даже и само это здание было построено за счет средств, ассигнованных государством на строительство в деревнях. Да к тому же и старая вывеска почти полгода гласила, что никакой это не агропром, а областное управление сельского хозяйства, что все так и останется по-старому. Что по этим-де причинам и надои молока после создания областного агропрома стали снижаться.
 
Но злые языки обычно и принадлежат не вполне умным головам. Сельское хозяйство все же не та сфера, в которой можно совершить коренной переворот к лучшему за считанные месяцы. Работников в самом областном агропромышленном комитете стало на 30 процентов меньше, чем было их в управленческом аппарате еще год тому назад. А если взять и отрасли по переработке сельскохозяйственной продукции, то в целом при создании областной системы агропрома высвобождено около тысячи человек управленческого персонала. И чтобы расставить людей по местам, каждому определить конкретные участки работы, потребовалось некоторое время. Забот было так много, что забыли и вывеску вовремя сменить.
 
А затем работникам областного агропромышленного комитета (я здесь веду речь только о тех, кто занимается молочным животноводством) надо было побывать в каждом колхозе и совхозе, разобраться с обстановкой на каждой ферме, оценить состояние каждого пастбище и сенокоса. И после этого, после советов с руководителями и специалистами хозяйств, после бесед в районных организациях, определить, где и что надо сделать в ближайшее время.
 
Так составлялась комплексная программа интенсификации животноводства, которая одобрена Агропромом РСФСР и пленумом областного комитета КПСС.
 
Что действительно можно сделать на каждой ферме или комплексе, чтобы перевести их на путь подлинной интенсификации и резкого повышения эффективности производства? Где-то надо внедрить комплексную механизацию, где-то перевести процесс производства на новую технологию, где-то построить дополнительное жилье для животноводов, где-то заменить Дойное стадо на более высокопродуктивное, где-то улучшить луга и пастбища и т. д. и т. п.
 
Но чтобы такую работу проводить, претворять эти планы в жизнь, необходимы и денежные ассигнования, и стройматериалы, и комплекты нового оборудования, и племенной чистопородный скот, и многое, многое другое, чего нет в запасе под рукой. Нет, но будет поставляться по планам и графикам, согласованным теперь с Агропромом РСФСР.
 
Наиболее крупные животноводческие помещения решена сделать действительно комплексами, используя для этого лучший опыт, изученный уже вологжанами в Ленинградской области и республиках Прибалтики. Но основной прицел в дальнейшем будет взят на фермы с поголовьем не более 400 коров. Этот размер принят за оптимальный. На такой ферме легче укомплектовать штат, для нее легче сформировать и промышленное молочное стадо, для нее же быстрее можно создать и долголетние культурные пастбища, площади которых в двенадцатой пятилетке должны увеличиться в два с половиной раза.
 
Наконец, ферму на 400 коров можно строить или создавать не обязательно близ центральной усадьбы хозяйства, а и невдалеке от дальних малолюдных деревень, где бея таких ферм земли будут зарастать лесом и дальше, превращаясь в своеобразную целину, которую придется когда-то поднимать с огромными затратами. Легче решить на таких фермах и проблемы защиты окружающей среды, нежели на комплексах-гигантах.
 
На передний план выдвигается племенная работа. Ведь и сейчас на Вологодчине всего 15—20 коров (в зависимости от породы) из каждых 100 являются чистопородными, а остальных, как их ни корми, как образцово ни паси и ни содержи, надо менять, потому что и трехтысячного удоя от них все равно не добиться.
 
Поставлена задача по совершенствованию кормовой базы. Все сено будет храниться только в специальных складах под крышей, а сенаж и силос — в облицованных траншеях. Будет построено достаточно хранилищ для корнеклубнеплодов.
 
На фермах будет осуществлен переход на цеховую систему, внедрены новые формы организации труда, повсеместное распространение получит коллективный подряд.
 
Этим комплексным планом интенсификации работы в животноводстве намечены такие рубежи, которые на 10 процентов превысят в 1990 году контрольные цифры по молоку и мясу, предусмотренные Продовольственной программой СССР. Планы эти вполне осуществимы. И жаль, что не записаны в них отдельной строкой темпы увеличения производства вологодского масла — давнишней гордости вологжан.