Интересен образ отца Галаши, Дольки. Он как настоящий крестьянин всей душой болеет за землю: «Ты глянь... сын, что с нами товаришши сделали. Землю-то у дедов наших отняли, а сами сгноили всё...»Земля для Дольки - не средство обогащения, а основа существования, близость к ней означает сопричастность общему мировому закону. Это сильный тип крестьянина, которого не смогли сломить время и обстоятельства. Однако цельным этот образ назвать нельзя, в нем чувствуется разрушение. Долька стареет в одиночестве, не родной ни сыну, ни жене. То, что в отце сдерживалось приверженностью к традиции, в сыне становится доминантой характера: «Заговорила во мне дурная кровь. Видно, было во мне нечто такое, что и в бате...». Смятение, неизбывная тоска в душе Галаши - сигнал разрушения уникального деревенского бытия, примета времени. Самореализация героя невозможна ни в труде, ни в любви, ни в семейной жизни: «Всё как у людей. Только мне не в радость было. Стал я чего-то маяться... Скучно сделалось в деревне». В рассказе «Галаша» автор использует прием вкрапления в строгую реалистическую канву фантастических элементов. Условно-фантастическая образность помогает писателю осваивать запредельные сферы человеческой психики в момент ее кризисного состояния, болезни, смерти: «И вот раз проснулся я в сумерках и вдруг чувствую, что нет больше боли. И на душе так светло сделалось... Так любо мне все, хоть и вижу всего краешек улицы... Господи, какой же я счастливый человек, сколько ж надо прожить, промучиться, чтоб понять вот это. Легко мне, чудно, как младенцу в люльке качающейся.
<.. .> а только понимаю, что это я умер».
В дальнейшем Варламов идет по пути переосмысления традиций «деревенской прозы», перенимая у старшего поколения писателей внимание к духовным проблемам, веру в созидательную роль нравственных основ - черты, составляющие традиционно-реалистическую базу современного этапа русской литературы.
Видимо, наследием «деревенской прозы» является и особая приверженность писателя к идее топоса. Пространство Русского Севера, Вологодчины в прозе Варламова становится стилевой доминантой, архетипом, заключающим категории начала/конца, дома/бездомья, гармонии/хаоса, утопии/'антиутопии. В этих землях сохранилась староверческая община Бухара («Затонувший ковчег»), отсюда вышли многие герои Варламова («Купол», «Пришвин, или Гений жизни»), здесь находится тот самый «дом в деревне», куда стремится автобиографический герой писателя.
Покупка дома в «кусте» северных деревень (повесть «Дом в деревне») - попытка осознания преемственности «загадочной русской души», которую исследовали «деревенщики», в новой реальности. Деревенский дом - символ истока, начала и конца, центра и средоточия: «Он... как будто нарочно поставлен в самом центре идеальной окружности, и всё вокруг вращается относительно него». Продолжая диалог с деревенской прозой, А. Варламов рисует колоритные образы последних деревенских стариков - Нюры Цыгановой, деда Василия и бабы Нади, которые «поражают несуетностью и удивительной внутренней красотой». Пытаясь приобщиться к этой уходящей красоте, он неустанно расспрашивает их обо всех подробностях жизни, удивляется тайне деревенских имен: Флавион, Филофей, Галактион, Текуза, Руфина, Манера, Адольф, Виссарион, Ян, Ареф, Африкан, - оставаясь, однако, «для них чем-то экзотическим, не поддающимся объяснению». Деревня не хочет принимать чужака: дом периодически разворовывается, по ночам герой кажется «самому себе самозванцем, временщиком, не по праву вторгшимся в чужую землю». Символично, что, бесстрашно углубившись в северные чащобы и дойдя почти до Коргозера, где Белов записывал плотницкую речь, герой-повествователь так и не дерзнул войти в деревню: «Земля была уже не моя, а Василь Иванычева» («Падчевары»), - не дерзнул прикоснуться к заповедному, творчески маркированному месту. Повести «Дом в деревне» и «Падчевары» ставят под сомнение миф о деревне как последнем очаге здоровья нации, сложившийся в русской реалистической прозе конца XX в. Однако образ провинции не оставляет А. Варламова и в произведениях, написанных не в русле деревенской тематики. В поле зрения писателя оказываются такие сферы бытия, как кризисное сознание современника («Затонувший ковчег»), эсхатологические настроения и утопии на рубеже веков («Купол»), связь исторического прошлого и настоящего России («Пришвин, или Гений жизни»). Взгляд писателя направлен на Россию рубежа 1980-1990-х гг. Один из центральных образов романа «Купол» - провинциальный городок Чагодай. Образ провинции «играет» культурными ассоциациями, представляясь то обывательским городком в традициях Салтыкова-Щедрина: «Скучно текла жизнь в Чагодае, и смиренна и тиха была чагодаевская история. Ничего особенного в ней не происходило, не подарил Чагодай граду и миру ни великих героев, ни писателей, ни художников, ни архиереев», - то деревней Обломовкой: «Медленно-медленно катится чагодайская жизнь. Только час прошел, а кажется уже сутки, и не знаешь, как до вечера дожить и чем пустоту дней заполнить», - то сказочным объектом, «окруженным лесами, озерами, ручьями и болотами, на самом краю земли...», то мифическим существом.- «Он не будет тебя отпускать
<...> станет убаюкивать и ласкать, пугать страшными рассказами о чужой стороне и злых людях». На рубеже XX-XXI вв. писатель рисует провинцию как болото, в котором гибнет все живое; люди ведут полурастительное существование: «Но не дай Бог, поддашься, уступишь обманчивому покою - не заметишь, как сгинешь, удобрив жирную чагодайскую почву», «пьянство по домам, тихий разврат, и над всем этим, как непроницаемый колпак, висит мертвая чагодайская скука...»
А. Варламов вводит в роман образ героя-повествователя -это уроженец Чагодая Никита Мясоедов. Ключом к его образу служит библейское изречение: «Ты взвешен и найден легким». Слегка переосмысливая первоцитату, А. Варламов трактует «легкость» как драматическую черту, привнесенную временем, она «сродни невесомости не привязанного ни к чему воздушного шара». Дитя безвременья, когда традиционные для русской культуры парадигмы рухнули, Никита сам признается в отсутствии четких внутренних ориентиров, утверждая, что живет «по наитию, от случая к случаю, может поступить благородно и смело, а может малодушно и подло». Сопутствующий элемент характера героя - ощущение бездомья. Как и его литературного предка Печорина, Никиту гонит по свету поиск «дома», наполненности, покоя и оседлости.
В соответствии с доминантами кризисного сознания развивается и психика Никиты. Состояние полусна, свойственное героям А. Варламова в переломные моменты жизни («Лох», «Затонувший ковчег»), в нем достигает своего апогея. Происходит окончательный раскол сознания, не способного улавливать переходы от сна к яви. Варламов объясняет «двойничество» героя развитием мозговой опухоли, и, тем не менее, последняя часть романа переключается в сферу условного, фантастического. Никита узнает об аномальном природном явлении, повлекшем за собой исчезновение Чагодая, о том, что «зона, возникшая в районе Чагодая, по форме представляет собой куполообразующую сферу». Идея Купола подготовлена логикой сюжета, это завершение чагодайской истории. В основу условного - образа-символа легли типологические черты провинциального города: «непроницаемый колпак скуки» обрел видимость, «вечный туман» - твердость, а идея - форму.
В атмосфере апокалипсического сознания легенда о земном рае кажется привлекательной. Библейская утопия занимает прочные позиции в русской культуре. Возникший мистическим образом на месте российского города в преддверии третьего тысячелетия, этот христианский символ заявляет тему второго пришествия Христа и наступление Царства Божия на Земле. Никита Мясоедов проникает под Купол, чтобы понять, что явилось миру: «Беловодье, Китеж, Град Инония, Царство Божие на Земле или снова обман». Героем по-прежнему движет стремление обрести духовную опору, дом, бессознательно он надеется на свое место в «раю».
Принципы изображения подкупольного мира - локализация событий во времени и пространстве, жизнь, преображенная социально и этически, - апеллируют к жанру антиутопии. Время выбивается из привычного ритма: Никита видит себя стариком, а ненавистную учительницу Золюшко - маленькой девочкой. Сам город похож на «громадный каньон, покрытый рекой». Но, в отличие от Котлована или Стены Единого государства, ограждающих «коммунистический рай», Купол охраняет «Царство Божие на Земле». Ритуальная сторона идеи рая подтверждается подкупольными чудесами: воскрешение умерших, хождение по воде, способность земли плодоносить круглый год.
Однако переход героя в «лучший» мир напоминает смерть (удушение, подземелье, плохое самочувствие героев) и сопровождается характерными признаками смерти и холода: «Никто не обращал на нас внимания, как если бы мы были не живыми людьми, а тенями»; а долгожданный дом напоминает фоб: «В доме было прохладно и чисто», «Я вытер холодный лоб...», «Мать... поглядела на меня невидящими глазами». Так миф о спасительном Царстве Божием на почве гибнущего деревенского мира теряет привлекательность. Христианская иде$1 немыслима без Христа. А. Варламов, на наш взгляд, ратует за освобождение сознания русского человека от утопизма. Герой-повествователь сознательно покидает Купол - мир, которому он принадлежит по крови, - преображенный, «совершенно голый, как будто только что родившийся»...
1 Здесь и далее тексты цитируются по изданиям: Новый мир. 1992. № 6; 2002. № 2; Варламов А. Н. Затонувший ковчег: Повесть. Романы. - М., 2002.
Библиотечная секция
Крестьянская Россия в круге чтения
Н. А. Мелентьева
Лики сельских библиотек
Рассказ о современных сельских библиотеках хотелось бы начать с их истории. Библиотечное обслуживание сельского населения России стало регулярным с середины XIX в. Наряду с публичными библиотеками, взимавшими за обслуживание плату, появились и бесплатные библиотеки, которые стали называться народными. Такие библиотеки содержались на средства учредителей - просветительских и благотворительных обществ, земств. С конца XIX в. сельские бесплатные библиотеки и библиотеки-читальни стали особенно активно распространяться по всей России, как в центральных районах, так и в глубинке. Велика была в этом роль известных меценатов, таких как И. Д. Сытин, А. Я. Панафидин, Ф. Ф. Павленков. Последний оставил огромное состояние на устройство 2000 народных библиотек.
В этот период в Вятской губернии имела место уникальнейшая акция не только для того времени, но и для дня сегодняшнего, - было создано 3000 новых бесплатных библиотек. В каждом сельском сообществе появилась своя библиотека с целью искоренения «безграмотности и бескнижности». А в Ставрополье в некоторых селах действовало даже по две библиотеки. Такая ситуация была характерна для многих областей России. Именно в это время в обществе сформировалось понимание сельской библиотеки как неотъемлемого звена в процессе образования, социального института, влияющего на культурную атмосферу.
Сегодня в Пермской области из 848 муниципальных библиотек 572 - сельские. Ими обслуживается более 50% населения, проживающего в сельской местности, а в некоторых территориях этот показатель значительно выше. Для большинства городских библиотек такой процент обслуживания остается недостижимым. Какие же они, сельские библиотеки, как выглядят, как работают?
Наверное, у многих при словах «сельская библиотека» возникает следующий образ: этакая деревянная изба-читальня, в которой источник тепла - русская печь, а источник света - керосиновые лампы или свечи. Заведует таким учреждением бывший красногвардеец в гимнастерке и сапогах - избач. И действительно, этот образ не так уж далек от реальности -и сегодня, в XXI в., немалая часть сельских библиотек размешается в старых деревянных домах, отапливаемых печами. Некоторые занимают небольшую площадь в бывших церквях, ставших в советское время клубами. Отличает современные библиотеки, во-первых, то, что заведуют ими, в основном, женщины, а, во-вторых, электрическое освещение. А вот про отопление этого не скажешь. Сегодня наши сельские библиотеки вынуждены «возвращаться к природе» - к дровам. Правда теперь этот источник тепла носит вполне современное название - «твердое топливо». Становится и страшно, и обидно, и грустно за нашу культуру.
Но было бы несправедливо говорить, что все сельские библиотеки выглядят столь уныло. Наши сельские библиотеки сегодня очень разные. Наряду с описанными выше, есть и такие, которые расположены в добротных, хорошо отремонтированных зданиях. В них стоят современная мебель, компьютеры, работают электронная почта и Интернет. А в селе Березовка в Центральной районной библиотеке даже бьет фонтан. К сожалению, таких библиотек не так уж и много. Но, несмотря на явные отличия, и те, и другие библиотеки одинаково дороги для жителей сел и деревень. Да и как может быть иначе, если сегодня библиотека на селе, пожалуй, единственное учреждение культуры, услугами которого люди пользуются бесплатно! Хотя как-то не хочется называть работу сельских библиотекарей предоставлением услуг. Разве мы оказываем услуги, когда приглашаем в гости близких, дорогих нам людей? А ведь в сельские библиотеки читатели приходят именно как домой. И библиотекаря можно с полным правом назвать радушной хозяйкой «библиотечного дома», зачастую несмотря на холод, старую мебель и отсутствие новых, современных книг, здесь присутствует какая-то особенная теплота, уют, радушие. Сельские библиотекари сами делают ремонт, облагораживают близлежащую территорию, всеми доступными способами стараются прикрыть иногда просто кричащую бедность.
Сегодня, как и раньше, сельская библиотека - это не просто место, в котором хранится, обрабатывается и предоставляется информация. Библиотеку на селе можно с полным правом назвать центром общественной жизни. Ведь на селе нет ни театров, ни музеев, ни кинотеатров, ни кафе, да иногда и клуба-то нет. Но есть библиотека, которая и заменяет, по мере возможностей, все перечисленные учреждения. На селе именно в библиотеке проводятся образовательные, развлекательные и политические мероприятия.
Библиотеки в селах и деревнях, пожалуй, единственные занимаются краеведческой работой; благодаря им исследуется и сохраняется для последующих поколений история населенных пунктов. Сельские библиотеки становятся инициаторами и организаторами различных акций, в которых принимают участие подчас все жители села. Можно привести множество примеров, подтверждающих эти слова, но остановимся лишь на некоторых.
В деревне Заимка Лысьвенского района есть музей, в котором хранятся материалы по истории деревни, собранные жителями буквально по крупицам. А появился музей благодаря В. И. Ивановой, заведующей сельской библиотекой. В результате долгой кропотливой работы было создано рукописное издание «Заимская летопись». Реализовать всё задуманное помог проект «История музея д. Заимка», получивший финансовую поддержку Департамента культуры и искусства Пермской области. Благодаря этому в библиотеке появились новые выставочные стеллажи, видеотехника. На торжественное открытие музея, которое состоялось в день празднования 55-летия Победы, пришли не только жители Заимки, но и многих окрестных деревень. Сегодня музей при сельской библиотеке стал неотъемлемой частью деревни, предметом гордости жителей. А Вера Ильинична продолжает работать. Она создала новую программу «Не исчезай, мое село», в ходе реализации которой предполагается дальнейшее проведение поисковой акции по восполнению исторических данных, создание летописи, Книги памяти «Земная память и печаль» (о воинах-земляках, погибших в годы Великой Отечественной войны) «установление мемориальных знаков на месте бывших деревень, создание картотеки предметов старинного быта, систематической краеведческой картотеки, биобиблиографического указателя «Земляки» и т. д.
Еще один пример. В деревне Новая Казанка Бардымского района детский сад не работает. Но если вы думаете, что дети с утра до вечера носятся по деревне, то вы глубоко заблуждаетесь. Дети дошкольного возраста занимаются в клубе «Непоседы», которым руководит заведующая сельской библиотекой Р. Гафарова. Они знакомятся в библиотеке с интересными книгами, заучивают стихи, песни, разгадывают загадки, рисуют, учат буквы. Занятия проходят два раза в неделю, но дети приходят сюда каждый день. И так продолжается уже несколько лет. Этот опыт лег в основу проекта «Веселая школа для дошколят», получившего в 2000 г. грант Департамента культуры и искусства, благодаря которому для детей, приходящих в библиотеку, были приобретены телевизор, видеомагнитофон, книги и различные игры.
В Ильинском районе есть село Дмитриевское, которое часто называют Посадом. В 1909 г. благодаря денежным средствам Ф. Ф. Павленкова открылась Посадская сельская библиотека, которой было присвоено имя издателя-просветителя. Сегодня в этой библиотеке работает С. К. Лобанова, по инициативе которой в селе появился дендропарк - на территории площадью 1 га жители села посадили деревья и кустарники, находящиеся под угрозой исчезновения.
И это лишь малая капля из того моря примеров, которые можно привести, говоря о работе сельских библиотек. Но нам кажется, что и те, о которых мы рассказали, доказывают, что сельская библиотека - это нечто гораздо большее, чем место для хранения и выдачи книг: это и музей, и театр, и детский сад, и отдел по благоустройству... Рассказывать о том, чем занимаются сельские библиотеки, можно бесконечно - о кукольных театрах, о различных кружках и клубах, о мероприятиях, организованных сельскими библиотекарями, благодаря которым меняется облик села или деревни, как внешний, так и, что значительно важнее, внутренний. Ведь люди, которые своими руками посадили дерево, положили памятный знак на месте исчезнувшей деревни, не станут сами и не позволят другим разрушать плоды их труда. А вообще сельская библиотека -это душа села или деревни.
Сегодня библиотеки работают в очень сложных условиях. Да это касается не только библиотек - всей социальной сфере живется непросто, а в сельской местности - особенно. Постоянно закрываются библиотеки, клубы, школы, медицинские учреждения. Если в 2002 г. в Пермской области действовало 679 сельских библиотек, то в 2004-м, как было сказано выше, -572. Конечно, сегодня многие сельские библиотеки, да и городские тоже, далеки от стандартов, которые предъявляются к общедоступным библиотекам - и по внешнему виду, и по фондам, да практически по всем позициям. Может быть, действительно, не стоит содержать учреждение, которое приносит одни убытки, а закрыть его и заменить какой-то новой, более совершенной формой? Однако, как ни прискорбно это признавать, наша история знает массу примеров, когда с самыми благими намерениями разрушали общественный строй, классы, достижения культуры и искусства. Но вот удастся ли восстановить разрушенное на каком-то более высоком уровне -большой вопрос. А может быть, все-таки попытаться сохранить то, что у нас есть, помочь сельским библиотекам выжить в это трудное для них, да и для всех нас, время, чтобы исчезли навсегда печальные, измученные нищетой и постоянной борьбой за выживание, лики сельских библиотек, и мы бы видели только их настоящие лица - красивые, уверенные, с надеждой смотрящие в будущее, несущие свет, добро и радость всем окружающим.
А. Ф. Старовойтов
«Энциклопедия в кармане».
Проект современности в традициях дешевой
народной библиотеки издателя Сытина
Если быть более точным, проект называется: «Популярная карманная энциклопедия Пермского края». Но это не меняет его сути. А суть состоит в следующем.
Так называемая перестройка внесла в нашу жизнь кардинальные перемены. Все ее плюсы и минусы определит только время. Но одно неоспоримо уже сегодня: к ней оказались не готовы прежде всего представители интеллигенции, традиционно несущие на себе бремя просветительства и защиты традиционной культуры, ее основ, без которых немыслимо дальнейшее развитие. В контексте этих невольных преобразований пострадало, как таковое, и книгоиздательство, чему безусловно способствуют и новые информационные технологии, прежде всего Интернет, и формирование рыночных законов, основанных на коммерциализации литературы, как художественной, так и научной, и тому подобные процессы. (Особо следует подчеркнуть тот неоспоримый факт, что государственные структуры, органы местной власти, прикрываясь этими «объективными» причинами, всё более отходят от правильного понимания структуры культуры как таковой, а значит, и не поддерживают ее основ. Поддержку сегодня всё в большей мере получают не творцы, а интерпретаторы искусства, представители шоу-бизнеса, бессовестно эксплуатирующие не ими созданные культурные ценности.)
Итак, вопрос книгоиздательства.
Главное - обеспечить провинцию! Особенно школьников и учителей.
Просветительство и еше раз просветительство.
Сама энциклопедия - свод необходимого минимума знаний, нужных любому «аборигену».
Приложение к энциклопедии - художественное ее дополнение, наполнение. Именно в приложении надо возродить серию «Замечательные люди Прикамья» и писать прежде всего о живых! Популяризировать, пропагандировать произведения пермских писателей, особенно для детей. Дать антологии стихов, рассказов, фольклора, рассказать об исторических поселениях края, его особенностях, культурных корнях.
Все это должно быть популярно, доходчиво, но абсолютно достоверно, проверено, научно. В художественном приложении найдут свое место молодые авторы, которые сегодня не могут изыскать средства на издание своих произведений; могут издаваться каталоги выставок художников и т. п. Должны быть и путеводители по краю, всевозможные справочники, в том числе телефонные. Например, с информацией о приемных всех депутатов и чиновников, обязанных стоять на страже интересов народа.
Неплохо было бы издавать своеобразные сборники-обзоры (дайджесты) прессы, то есть давать своеобразный срез читательских интересов населения. Можно публиковать и результаты всевозможных социологических опросов и т. п.
А. П. Флюстова
Письмо из глубины крестьянской России
В. Я. Курбатову
Здравствуйте, уважаемый Валентин Яковлевич Курбатов!
39 лет я работаю сельским библиотекарем. В 1960-е гг., учась в Пермском культпросветучилище, прочитала впервые 0произведение В. П. Астафьева «Тают снега», а затем, будучи уже библиотекарем, - повесть «Звездопад». Она так затронула душу, что я перечитывала ее сама и читала вслух молодежи в библиотеке. То же самое было с повестью «Пастух и пастушка». А потом был длинный перерыв в общении с творчеством писателя. И только года три тому назад, когда душа запросила «подпитки», я взяла в руки «Последний поклон». И всё. Теперь не могу прожить и дня, чтоб не почитать об Астафьеве или не перечитывать в который раз его бесценные рассказы, повести, затеей. У меня появилась непреодолимая потребность как можно больше людей познакомить с его творчеством. В прошлую зиму мы два раза в месяц собирали у себя в библиотеке читателей на Астафьевские чтения. Я ходила с читками в детский дом, в палату престарелых, в учительский коллектив, приглашала все школьные классы в библиотеку; на районном семинаре библиотекарей провела презентацию новых статей об Астафьеве, публиковавшихся в периодических изданиях к 80-летию писателя. С детьми среднего школьного возраста на занятии экологического кружка был проведен урок «Когда гибнут деревья и острова» по затеей «Хвостик», организован конкурс рисунков к рассказам Астафьева.
В чем талант Астафьева? Читая рассказ или затесь, обязательно что-то переводишь на себя. У его бабушки в кованом сундуке в плетеной коробке хранились «лампасейки», а у моей бабушки в кованом сундуке в плетеной коробке хранились Библия и Евангелие и еще красивая шелковая шаль. Все это я рассматривала, когда никого не было дома. Затесь «Пеструха» -опять воспоминания детства. Посмотреть на маленького ягненочка нас водили обязательно. «Ягоды для папы» - я, никогда не знавшая отцовской заботы и ласки, остро почувствовала, что судьба лишила меня чего-то очень существенного. А «Ода русскому огороду»! Мы ведь и в солидном возрасте радуемся каждому ростку, лаем душе умиротворение, любуясь собственным огородом.
Несколько лет подряд мы у себя проводили литературно-музыкальные часы для учащихся старших классов по творчеству Н. Рубцова. Оказывается, Виктор Петрович и Мария Семеновна любили Рубцова и покровительствовали ему. Как по-отечески тепло Астафьев писал о Рубцове! А сколько я узнала от него же о писателях-провинциалах, таких как Константин Воробьев, Евгений Носов и др. Поняла суть некоторых произведений...
Я преклоняюсь перед Марией Семеновной! О любви, о признательности человеку можно писать целые страницы и ничего не сказать этим многословием. А двумя словами «Моя Марья» Астафьев сказал все.
Сейчас я усиленно комплектую фонд его произведений. Собираю каждую крупицу. И опять тут какая-то предопределенность! В районной библиотеке я всегда иду сначала в отдел комплектования. Год тому назад зашла, а там на столе лежит книга «Крест бесконечный». Как будто меня ждет. И я ее, конечно, из рук не выпустила. Вы теперь понимаете, почему этим письмом я обращаюсь именно к Вам? Спасибо Вам за любовь, теплоту и доброту, за дружескую и профессиональную поддержку Виктора Петровича и его семьи! Я ксерокопирую все Ваши статьи о его творчестве, какие только нахожу. Так же случайно я получила книгу «Зрячий посох». Директор ЦБС отдала мне ее навечно. Эту книгу я прочитала уже несколько раз и еще буду читать. Ведь эти произведения - бальзам на душу в наше время, когда стремительно уходят из жизни доброта и порядочность. А труд писателя! Мы ведь не задумываемся, беря в руки книгу, о том, сколько энергии, сил, здоровья и нервов тратит писатель, пока книга не попадет в руки читателя. Покупая прошлой зимой книги для библиотеки, я увидела серию «Красная книга русской прозы» и в ней - Астафьева. Пришлось истратить все личные деньги, а к внучке явиться с пустыми руками.
Статья «Второе пришествие» Владимира Армишева в газете «Звезда» (сентябрь 2004 г.) начинается четверостишием «Чусовой»:
Этот город сумел породить
По таланту, по поиску братьев:
Там перо свое начал точить
О таежные камни Астафьев.
К этому времени повесть «Веселый солдат» я прочла уже несколько раз; опять радость от познания нового из жизни Астафьева и знакомство с неизвестным ранее поэтом.
Валентин Яковлевич, благодаря Вашей книге я нашла брошюру «Гражданин Перми» о Б. Н. Назаровском, а там - статья Астафьева и письмо Назаровского к нему. Ниточка потянулась дальше. От Назаровского - к альбому «Художник Евгений Широков», и опять познание нового.
На абонементе районной библиотеки мне дали книгу Астафьева «Посох памяти», а там статья «Беседы о жизни». Она вернула меня на сорок лет назад. Виктор Петрович отвечал на вопросы для пермской газеты «Молодая гвардия», два вопроса задали мои подруги-сокурсницы Люда Давиденко и Люба Кислякова. Я сразу вспомнила об этом. Меня, к сожалению, в то время не было в общежитии. Как жаль, что у нас на курсе не было встречи с пермским в то время писателем Виктором Астафьевым. Были встречи с поэтами Владимиром Радкевичем и Андреем Дементьевым, а с Астафьевым - не случилось.
Люди еще мало знают о творчестве гениального писателя. Руководитель одного книжного учреждения на мою просьбу помочь мне с поиском литературы об Астафьеве спросил: «Это тот, что нашу победу в Великой Отечественной войне очернил?» Я с удивлением ответила, что Астафьев показал страшную окопную правду войны. Поэтому я считаю своим долгом как можно больше людей познакомить с творчеством писателя.
26 мая 2004 г. нашей библиотеке исполняется 100 лет. И заканчивается моя трудовая деятельность. Астафьев прекрасно говорил о библиотекарях: «Здесь работали беззаветные, корысти не знающие труженицы, иного свойства и склада люди сюда не приходили, если случались нечаянно, быстро и навсегда исчезали». Я рада тому, что, проработав столько лет в библиотеке, являюсь не случайным человеком в ее стенах. Вот такое восприятие творчества Астафьева рядовым читателем и рядовым библиотекарем из глубины крестьянской России!..
Г. В. Куличкина
Социальные проблемы села
(по материалам современной публицистики Прикамья)
История крестьянской России, которая волновала В. П. Астафьева на протяжении всей его жизни, в 1990-е гг. в связи с реформированием всего уклада советского строя обрела новые повороты. Их смысловая значимость по-прежнему волнует публицистов, историков. Судьба крестьянства на рубеже XX - XXI вв. приобрела поистине массовое общественное звучание. Поэтому не случайно российские региональные печатные СМИ постоянно в своих выпусках выделяют целые страницы и отдельные подборки, рассказывающие о жизни современного села.
Сам Астафьев, задумываясь в последние годы жизни над системным кризисом Российского государства в целом и разорением крестьянства в частности, произошедшими в постсоветское время, в своих произведениях все чаше отказывается от беллетристики «в пользу документальности и непринужденности прямого авторского слова». Как считает В. А. Зубков, причина этого феномена - «во внутреннем споре Астафьева с традиционной формой обращения к читателю посредством «расчетливого изготовления текстов» (выражение Льва Аннинского). Для «крика изболевшейся души» (по словам Василя Быкова) утратили первостепенную важность лепка характеров и сюжетно-композиционная выстроенность произведения» 1. Думается, стоит добавить к названной еще одну возможную причину: давний опыт газетчика, сохранившийся на подсознательном уровне, предлагал публицистику не только как оперативную форму реагирования, но и как, в условиях переходного времени, кратчайший путь к искомой правде. Опора на бытовые достоверные факты, за которыми мудрость писателя позволяла увидеть глубинные трагические противоречия бытия, позволяла быть одновременно эмоционально заразительным и убедительным.
Региональная журналистика XXI в. в своих лучших образцах сегодня продолжает традицию астафьевских наблюдений за жизнью российской глубинки, и чтение публикаций в региональной прессе может послужить своеобразным барометром наблюдений за образом жизни, проблемами и стремлениями современного сельского жителя.
В пермской прессе лучшие публикации на эту тему наиболее полно выявляются на ежегодном областном фестивале-конкурсе «Журналистская весна». Это самый массовый и самый престижный конкурс, проводимый областной организацией Союза журналистов России. В нем принимают участие представители более 30 редакций, и более 200 журналистов борются за право называться лучшими по 23 номинациям. Мир крестьянского Прикамья полнее всего раскрывается в публикациях, представленных в номинациях: «Лучший публицист, «Лучший журналист по проблемам агропромышленного комплекса», «Мастер портретных зарисовок».
Необходимо отметить, что за последние два-три года общий эмоциональный тон журналистских материалов о селе стал разнообразнее. Если раньше, в конце 1990-х гг., преобладали отчаяние и безнадежность, то нынче публикации, по выражению в них авторского настроения и оценке происходящих перемен на селе, оказываются сдержаннее; журналист стремится сделать материал прежде всего информационно более насыщенным; применяется принципиально многосторонний подход к анализу животрепещущих проблем, которые приходится решать селянам.
Болевые точки крестьянской жизни в Прикамье красноречиво раскрываются через заголовки (или заголовочные комплексы). Благодаря им можно выделить три направления в журналистском исследовании современного села. Во-первых, это статьи, где нашло отражение противостояние властей и общественности в условиях выживаемости. Например: «У селян своя позиция. Сход в Чекменях выразил недоверие своему главе»; «Крупно-богатый скот. Как умирают колхозы»; «Колхозные войны»; «Как председатель за самостоятельность наказал»; «От рассвета до заката умирает сельхозпредприятие, бывшее когда-то передовым». Во-вторых, нам предлагают вглядеться в подробности нового, основанного на личной инициативе и предпринимательстве бытового уклада тех, кто нашел силы и средства жить по-новому: «Если ты умеешь жить»; «Парниковый эффект. Семья Нечаевых из деревни Гурино выращивает деньги в теплице»; «К земле надо подходить по-хозяйски»; «За дело взялся предприниматель»; «Вырастить урожай не проблема. Проблема его сбыть»; «Выгодно ли сегодня быть фермером?». Большая группа публикаций составляет третье направление, в котором акцентируется внимание на социально-нравственной проблематике сельской жизни, рассказывается о материальной бедности, социальных болезнях, ущемлении прав человека, слабой социальной зашите, душевном одичании. Характерные заголовки: «Почему в Черной пьют по-черному?»; «Смертельный бизнес на «зеленом змие»; «Невидимые миру слезы» (посвящена судьбе детей в социально трудных семьях); «Мама, я ухожу... Бродяжничать»; «Мы мальчиков этих не стоим» и др.
Среди журналистов, которые посвятили свое творчество созданию информационной летописи современной деревни, стоит назвать Ильдуса Закирова (долгие годы работал в областной газете «Звезда», сейчас - в «Профсоюзном курьере»), Ольгу Бойко из «Краснокамской звезды», Людмилу Пятилову и Веру Гилеву из кунгурской «Искры», Надежду Боталову и Сергея Сергеева из кудымкарской газеты «Парма-новости», Наталью Иржанову из добрянской газеты «Камские зори» и др. Лучшие из них предлагают рассматривать судьбу крестьянской России сквозь призму социально-экономических проблем, возникающих при приватизации государственной собственности.
Показательна статья Л. Пятиловой «На крутом вираже приватизации. В переходных условиях от федеральной формы собственности к частной находится ФГУП «Агрокомплекс «Кунгурский» (23 декабря 2004 г.). В ней журналистка фиксирует парадоксальную ситуацию, когда само правительство старается «сбить с НОР> стабильно работающее предприятие по производству мяса, молока и зерна в поселке Шадейка. Ланы фотографии с рабочих мест, где «кипит» дело, в отдельной врезке представлены цифры и факты, свидетельствующие о территориальной масштабности хозяйства «Агрокомплекс «Кунгурский», о том, что сегодня хозяйство дает работу жителям 18 населенных пунктов и снабжает продуктами жителей за пределами Кунгурского района. Вся публикация подана с нейтральной стилистикой речи, тревога автора видна лишь в заголовке «На крутом вираже...». А у читателя появляется повод самому задуматься о смысле реформ на селе и способах хозяйствования, сберегающих и развивающих Человека. Впрочем, есть газеты, которые дают свою четкую оценку приватизации сельхозпредприятий. Таков «Профсоюзный курьер», где одна из последних статей И. Закирова о свинокомплексе «Пермский» была озаглавлена так: «Форменное свинство по отношению к рабочим» (9 июня 2005 г.).
Образ современного крестьянина журналисты раскрывают, как правило, в жанрах очерка и зарисовки. Чаше всего на страницах местной прессы появляются зарисовки о счастливых супружеских парах, которые прожили вместе в любви, согласии, труде, пользуются уважением односельчан. Это поистине «золотой фонд» человеческих ресурсов села. Есть у этих бабушек и дедушек внуки. Но по большей части все они живут в городах. Что касается людей среднего возраста на селе, тут тоже встречаются свои неординарные личности. Но гораздо реже. Как правило, они живут на отшибе, у них «золотые руки», политикой не интересуются, в жизни надеются только на себя. Таков хозяин Высокой горы, заброшенной деревни в Коми округе В. А. Истомин (с ним нас познакомил В. Васькин в газете «Парма-новости» от 17 июля 2004 г.). Последняя семья покинула Высокую гору в 1970-х гг. А он тут родился и сюда каждое лето возвращается... Чем занимается Владимир в заброшенной деревне? Как сообщает журналист, содержит более десятка голов крупного рогатого скота, «молоко спаивает в основном телятам. Есть и лошадка. ...За лето один заготавливает по нескольку десятков тонн сена. ...Не забрасывает пашню. В зависимости от обстоятельств то картофель разводит, а то и зерновые выращивает». Больших капиталов этот отшельник не нажил от своего хозяйства. Но возвращаться в большую деревню не собирается. Журналист отмечает, что места там очень красивы, полно грибов, ягод, дичи, и делает свой вывод: «Что лучшего пожелаешь для человека, который живет в гармонии с природой?»
Оптимизм журналистов убавляется, когда они от нетипичных характеров сельских жителей обращаются к типичным. Вот тут-то и встают проблемы бытовой неустроенности, душевной бедности, пагубных привычек и социальных болезней. Ужасающую обывателя статистику преступлений по тому же Коми округу приводит кудымкарская газета «Парма». Практически все региональные газеты пишут о бедах пьянств*, наркомании, воровства, убийств, совершенных на почве алкогольного опьянения. Факты, в основном, лишь констатируются. Выводов и предложений мало. Многое в решении проблем социальных болезней могли бы взять на себя государственные целевые комплексные проекты по сохранению сел, однако осуществляемая государством программа оптимизации социально-культурной сферы не позволяет этого сделать, а у общественности тоже сил не хватает.
В начале XX в., по статистике, сельское население в России составляло около 80% от общего числа граждан России. К концу века, по прогнозам ученых, крестьянское население в России должно было составить 10% от населения страны. Время внесло свои коррективы. Процесс убывания крестьянства как социальной группы замедлился, поскольку появились в селах русские беженцы и мигранты из бывших республик СССР, еще есть фермерское движение. Тем не менее стоит признать, что на протяжении одного века кардинально изменился образ жизни целого народа, что дало писателям-деревенщикам, в том числе В. Астафьеву, повод для самых мрачных предчувствий и жестких выводов. Пермская региональная печать имеет несколько иную точку зрения. Да, крестьянский уклад жизни перестал быть основным, упал общественный престиж духовных ценностей трудовой жизни и традиционной русской культуры крестьянства. Деревня в ее традиционном виде как социум исчезает, даже вырождается. Но остаются уважаемые общественностью старики со своими традициями, чудаки и отшельники, фермеры, единоличники и дачники, которые любят землю и заботятся о ней. Но будущее все-таки за сильным новым хозяином земли, он дает знать о себе в предстоящем новом переделе земли. Передел, судя по журналистским материалам, обещает быть драматическим для простых людей, живущих в селах, хотя конкретный человеческий облик нового собственника никому пока не ясен. Переходный период в жизни крестьянской России продолжается.
1 Зубков В. А. Поздний Астафьев: движение жанра // Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания: Сб. статей по материалам Международной науч.-практ. конф. 2-4 марта 2005 г., г. Пермь. В 2 ч. - Пермь, 2005. Ч. 1. С. 174.
3. В. Тымина
Земная память и печаль
(В. П. Астафьев и.М. С. Астафьева-Корякина)
«В 1945 году, после госпиталя, женился на женщине родом из Чусового Пермской области. Так «очусовел» на 18 лет». Это строки из интервью с Виктором Петровичем Астафьевым. Да, целых 18 лет наша Чусовская земля была второй родиной для писателя. В легендах об Астафьеве «Столбовой переселенец», напечатанных в журнале «Юность» (1993, № 1), Юрий Беликов писал: «Он мог бы жениться на Шурке, а взял в жены Марью. Шурка была фронтовой медсестрою, и он ей обязан своим неуходом в инобытие... но если Шурка стала отменой и возвратом, то Марья - сопровождением и посохом. Потом он прочитает у дальновидного Даля: «Не у всякого жена Марья, а кому Бог даст».
«Мария Семеновна - великая женщина. Это я знаю как никто другой. Великая женщина! Выдержать столько испытаний, прожить с таким мужем, как я, более полувека, столько работать, и как работать! Бывало, уж оставит дело, когда силы ее оставят. Столько горя пережить - двух дочерей мы же с ней схоронили, а ведь она еще сквозь сердце свое пропустила все беды своей большой семьи.
<...> Я не могу представить, что у меня была бы какая-то другая жена, а не Маня. И что дети у меня не от нее бы были. Не могу. Уж как свела судьба нас, так мы и идем вместе. Господь меня все-таки любит, если Маню мне в жены определил».
Мария Семеновна Астафьева, урожденная Корякина, -жена, верная спутница и первейшая помощница Астафьева. Все книжки Виктора Петровича она сама первая печатала -перепечатывала, вносила правки, ловко разбирая весьма своеобразный почерк своего мужа, отвечала на письма, занималась архивом. Хозяйство тоже на ней.
Как эта хрупкая женщина умудрялась нести, считай, в одиночку не одно десятилетие такой груз физических и нравственных нагрузок? Житейские невзгоды, болезни, неурядицы, горькие минуты потерь - все это неслось на нее грозными табунами, однако смять Марию Семеновну не удалось. Зарубки ыа сердце остались - верно. Но душа - по-прежнему кристальная, умеющая любить и прощать. Троих детей родила Мария Семеновна. Первая дочка, Дидочка, умерла младенцем -от голода. Ирочка, вторая дочь, ушла молодой (сказались болезни), оставив на руках пожилых уже родителей двоих ребятишек - Витю и Полину. Сын Андрей живет сейчас в Вологде.
Мария Семеновна - вот ведь труженица! - умудрилась между делом написать и издать шестнадцать собственных книг. Она замечательный прозаик, и книжки ее, не придуманные, жизненные, полны светлой грусти и искрометного юмора, самоиронии и беззаветной любви к людям.
Мария Семеновна родилась в 1920 г., и была пятым ребенком в семье Корякиных. В своем родном городе Чусовом она успешно окончила школу-семилетку. На семейном совете решено было, что Марии надо поступить в Дысьвенский механико-металлургический техникум: это все же от дома недалеко, не так боязно отпускать. Мария Корякина начала осваивать профессию химика-аналитика. После третьего курса учебу пришлось оставить, потому что надо было помогать семье, но техникум она все же окончила позже - заочно. Пока же трудилась на металлургическом заводе газовым лаборантом, затем ее перевели на анализы чугуна, шлака, стали. Зарплату давали небольшую, но в семье каждая копейка была кстати.
А когда началась война и в городе открылись курсы медсестер, то молоденькая лаборантка поступила на них и обучилась всем медицинским премудростям: сестра в медицине - не последний человек. В Чусовом уже начали появляться эвакогоспитали, поэтому медсестры требовались, но когда Мария по повестке явилась в госпиталь № 2569, там штат медсестер был уже укомплектован, и ее поставили заведовать медицинской канцелярией. А вскоре ее как комсомольского вожака вызвали в горком и объяснили: обстановка на фронте серьезная, требуется провести работу среди медсестер - нужны добровольцы. Как проводить эту работу, Мария не знала, поэтому поступила просто: сначала сама написала заявление с просьбой направить ее добровольцем на фронт, потом девчонок собрала, сказала: мол, кто желает, может написать такое же заявление. Через три дня в госпиталь пришли три повестки, одна из них была на имя Марии Корякиной.
Было 3 марта 1943 г., когда ранним утром юный братик-солдатик, как позже девчонки-фронтовички называли Машу Корякину, уезжала из дома на войну. Сначала ее часть была на Северо-Западном фронте, потом - на 1-м Украинском, Закарпатском, 2-м Белорусском, в Польше... Господь спас ее, сохранил и подарил к победному маю встречу с веселым солдатом Виктором Астафьевым.
И Победу будущие супруги Астафьевы встретили в селе Станиславчик, и друг друга. Надо же так судьбе угадать, что именно в это село был направлен с другими нестроевиками после госпиталя рядовой Виктор Астафьев, бывший фронтовой связист, чтобы заменить на почте девчонок. В Станиславчике, что под боком у Жмеринки, в Винницкой области, Астафьев и познакомился с Марией Корякиной. После демобилизации Виктора Петровича они тут же зарегистрировали брак в местном загсе. Марию из армии тоже отпустили, и поехали они, два победителя, на Урал, в Чусовой.
Через всю жизнь Мария Семеновна пронесла любовь к книге. Во время войны она была передвижницей Чусовской библиотеки им. А. С. Пушкина. Десятки посылок было послано ею. И именно книги стали поводом для знакомства Марии и Виктора. Вот как описывает Мария Семеновна свою первую встречу с Виктором Петровичем в книге «Знаки жизни»:
«...Однажды привез мешки с письмами веселый солдатик, однако на груди его хорошо смотрелась медаль «За отвагу» -очень редкая в ту пору награда, и орден Красной Звезды! Да еще гвардейский значок с отбитой в нижнем углу эмалью. Боевой солдатик - сразу видно! Сказал: «Здорово ночевали! -рассмеялся широко, белозубо, веснушки по лицу разбежались. - Теперь я ваш покорный слуга, не в полном, конечно, смысле, просто буду увозить-привозить. А вы меня ждите... с нетерпением!» - весело пошутил, изобразил что-то наподобие «честь имею» - и удалился. Потом была другая встреча... Когда он опять привез мешки с письмами, нашел меня взглядом, кивнул, чтоб подошла, спросил, серьезно ли я говорю насчет полученных книг и, если так, то вечером зашел бы посмотреть. И мы с Виктором, Витей, стали встречаться чаше, и теперь уж не всегда поводом были только книги...»
В одном из писем, присланных Марией Семеновной в нашу библиотеку, был вложен листок со стихотворением:
М. Зимина
Исчезли мелкие подробности,
Ушла обыденность поспешно.
И ты, до неправдоподобности,
До ненормальности безгрешный.
Мы перед временем бессильны:
Что было близким, стало дальним.
Но чем ты дальше, тем красивее,
Чем недоступней, тем желаннее.
Твоим величием подавлена
И удивляюсь то и дело:
Да как же я в ту пору давнюю
Такого полюбить посмела!
Жизнестойкости этой замечательной пары можно только позавидовать. И ведь что удивительно: характеры у обоих - не жидкий киселек, однако же, сумели выстоять в главном - в семейной жизни. Вместе они прожили 56 с половиной лет.
Даже если бы она оставалась просто женой человека талантливого, растущего и сделавшегося со временем маститым писателем и только его помощницей - машинисткой, правщицей, первым читателем и критиком произведений, - то и тогда бы ее роль мы назвали значительной и ценной. Но она сама ощущала потребность поделиться с людьми собственными жизненными наблюдениями, высказать наболевшее и выстраданное. И оказалось, что имеет к литературному труду призвание и способность. Автор шестнадцати книг! Среди них: «Отец», «Знаки жизни», «Земная память и печаль», «Надежда горькая, как дым», «Шум дальних поездов», «Нужны трехцветные кошки», «Сколько лет, сколько зим». Книги писательницы - это воспоминания о горестях и радостях жизни и светлых минутах, выпавших на ее долю, на долю ее родных и близких.
В 1969 г. М. С. Астафьева-Корякина подарила нашей библиотеке свою первую книгу «Отец» (она была издана в Перми в 1968 г.) с автографом: «Большому, верному и милому другу - Чусовской библиотеке им. А. С. Пушкина от преданного читателя и автора в знак вечной памяти о военных днях».
Затем были новые книги, письма. Вот одно из таких писем:
«Дорогие земляки! Спасибо за то, что не забываете, спасибо за приглашение и хорошие слова...
Посылаю в фонд библиотеки свои воспоминания о поездке на свою милую Родину и уж тысячу раз себе сказала «спасибо» за то, что решилась, что собралась и съездила - дорогая это память уже на всю мне жизнь...
Помогаю Виктору Петровичу в подготовке 15-томного собрания сочинений - работа большая, напряженная и кропотливая. У меня тоже вышло еще несколько книг и как только выйдет моя, думаю, уж последняя, 15-я книга - родословная - «Земная память и печаль», - вот тогда три-четыре и постараюсь вам послать для библиотеки.
А пока - всем вам всего доброго и еше раз с юбилеем! От Виктора Петровича поклон, привет и наилучшие пожелания.
Преданно ваши - Астафьевы» (февраль 1997 г.).
А в июне 1998 г. она пишет в библиотеку:
«Милые мои земляки! Неутомимые труженики! Хранители моего второго дома - библиотеки, где я так уютно, часто с теплой радостью в душе, провела иногда минуты - сдавая прочитанные книги и отобрав те, которые хотелось почитать и тем скрасить и высветлить свое трудное и бедное, но все равно золотое детство!
Высылаю вам последние вышедшие тома собраний сочинений Виктора Петровича - десятый и одиннадцатый, остальные в работе...
Будьте все здоровы, добры друг к другу и многих-многих вам посетителей - читателей в ваш приветный дом.
С уважением и давней симпатией к Вам. Ваша Map. Сем.»
В 2000 г. она посылает книгу «Сколько лет, сколько зим» с автографом: «Родной биб-ке им. А. С. Пушкина г. Чусового, в котором родилась, выросла, пережила муки и радость и была ее постоянным посетителем. С благодарностью - М. А. Астафьева».
В предисловии к книге «Сколько лет, сколько зим» Валентин Яковлевич Курбатов писал: «...Ее собственная память искала зашиты, и тогда стали появляться документальные, мемуарные книги Марии Семеновны, в которых читатель Астафьева узнавал те же факты и порою одних героев в неожиданно новом для себя, иногда уточняющем, иногда противоположном толковании
<...> Это была жизнь не просто двух русских людей в тяжкой бедности послевоенных лет, завязывающаяся так тяжело, что потом не выровняешь и достатком. Это была жизнь русских художников, которые знали значение каждого слова и лучше других знали грозную силу и требовательность этого слова...».
В одном из посланий к нам в библиотеку Мария Семеновна послала вот это стихотворение:
Эх, года не беда
Стихи Виктора Астафьева
Музыка Николая Голосова
Эх, года не беда. Голова поседела...
Грусть нахлынет, и память опять заболит.
Но по небу вновь тянут
птицы клином на север,
И опять все вокруг воскресает, теплом веселит.
Эх, года не беда. Сколько бед, сколько горя
И невзгод пережито, и сколько потерь.
Но ты все еше рядом,
наша жизнь - это море,
Наша боль и любовь - глубже неба, ты этому верь.
И твоя голова уж давно побелела,
И улыбка поблекла в любимых глазах.
Но, как прежде, и слово,
да и радость, и дело,
И совет да любовь держит нас, держит нас на ногах.
Эх, года не беда. Мы не станем моложе,
И когда-то судьбы обрывается нить.
Но беду и все хвори
вместе мы переможем...
Нам года не беда, нам бы только сей день пережить.
С. В. Шепелева
Павленковская библиотека и ее читатель:
опыт ретроспективного краеведческого
анализа
В ряду библиотек начала XX в. павленковские библиотеки занимают особое место. Они продолжили историю русского меценатства, способствовали продвижению в народную среду серьезной, качественной литературы, подтвердили активную заинтересованность земских управ в приобщении населения к знаниям.
В Пермской губернии павленковские библиотеки получили широкое распространение. Более того, данный процесс развивался стремительными темпами: 100 тыс. руб. на устройство в России бесплатных народных библиотек Ф. Ф. Павленков завещал в 1900 г., однако уже в 1901 г. одна павленковская библиотека функционировала в Кунгурском уезде, одна -в Шадринском; на 1902 г. земские управы Пермской губернии наметили организацию целого ряда новых библиотек: по три в Екатеринбургском, Верхотурском, Чердынском уездах, пять - в Пермском уезде и т. д.1 Согласно официальным данным, в 1914 г. в губернии действовало 150 павленковских библиотек.
Определенные представления о павленковских библиотеках дают архивные материалы. Так, в фондах ГАПО содержится устав библиотеки-читальни с. Хмелевское Нижне-Муллинской волости Пермского уезда Пермской губернии. В соответствии с ним, Хмелевская библиотека-читальня была учреждена в марте 1903 г. на совместные средства Пермского уездного земства и книгоиздателя Ф. Ф. Павленкова. Ее цель состояла в предоставлении местным и окрестным жителям в бесплатное пользование книг для чтения. Помимо книг, фонд включал периодические издания; и те, и другие подбирались в соответствии с «Правилами о бесплатных народных библиотеках-читальнях и порядке надзора над ними» (1890). Читателям предоставлялось право пользоваться литературой в помещении библиотеки, а также брать ее на дом. Организаторы библиотеки были заинтересованы в том, чтобы обеспечить качественное обслуживание. В связи с этим посетители имели возможность вносить предложения о приобретении библиотекой новых изданий, замечания по ее работе, которые регистрировались в специальном журнале. Библиотека находилась под постоянным контролем со стороны управы. Так, управа назначала и увольняла библиотекаря, в обязанности которого, помимо текущей работы, входило ведение инвентарной книги и систематического каталога, а также составление отчетов. Управление делами библиотеки поручалось общественному заведующему. Управа должна была также производить проверку отчетов библиотеки и ревизовать ее дела.
Несмотря на ограниченные возможности, в данный период народные библиотеки (в том числе павленковские) были наиболее доступным и массовым средством распространения книги.
Библиотеки функционировали в основном в сельской местности, что определяло количественные и качественные характеристики их читательского контингента2. Анализ читательского состава фиксирует абсолютное преимущество мужчин по сравнению с женщинами: согласно данным 1901 г., в земских народных библиотеках Пермской губернии читатели-мужчины составляли 87,2% от общего числа пользователей, в то время как женщины - 12,8%; аналогичные сведения предоставляет сопоставление мальчиков и девочек: 82,3% и 17,7% соответственно. Важно отметить, что с течением времени данная характеристика в целом по губернии оставалась устойчивой.
В структуре читательского контингента в качестве одной из приоритетных групп выделяются дети и подростки - учащиеся начальных школ. Так, в начале XX в. число детей в общем составе читателей народных библиотек достигло 48,8%. Исследователи отмечают зависимость присутствия детей в кругу читателей от уровня социально-экономического развития региона: в промышленных уездах, в отличие от земледельческих, взрослые проявляли более высокую заинтересованность в чтении.
Среди читателей в возрасте от 15 лет и старше преобладали крестьяне. В частности, по сведениям Екатеринбургской уездной земской управы, в составе читательского контингента народных библиотек данная группа достигла 66,3%, в менее развитых в промышленном отношении, аграрных уездах она, как правило, превосходила приведенный показатель. Характеризуя читателей библиотек по их сословному и общественному положению, помимо названных групп, библиотекари выделяли заводских рабочих, торговцев, служащих, духовенство, разночинцев и мещан. В числе посетителей библиотек обычно присутствовали представители сельской интеллигенции (служащие в земстве, медицинские работники, учителя). Необходимо принимать во внимание и тот факт, что реальный круг пользователей библиотек заметно шире официально обозначенных границ, так как в исследуемый период книги не только читались, но и слушались. В качестве посредников в данном процессе выступали чаше всего дети-учащиеся начальных школ, доносившие книгу до членов своих семей, представители интеллигентской среды.
Интересы посетителей библиотек в области чтения отличались большим разнообразием.
Характерен значительный спрос на периодические издания, показатели которого в начале XX в. отражали тенденцию роста. Примечательные сведения в связи с этим приводит К. Лаврентьев относительно народных библиотек Ирбитского уезда: если в 1903 г. выдача периодики составляла 3,7% от общего объема, то к 1906 г. она достигла 25%)3.
Фонд периодики отличался содержательно-тематическим разнообразием: присутствовали газеты и журналы общественно-политической направленности («Новое время», «Русские ведомости», «Пермские губернские ведомости» и др.), научно-популярные («Вокруг света», «Природа и люди»), издания по вопросам прикладного знания, в том числе сельскохозяйственные («Сельский хозяин», «Пчеловодство»), духовно-нравственные, педагогические, детские и др. Особое место в фонде периодики библиотек занимал журнал «Нива», что объяснялось преимуществами данного издания - такими, как универсальность содержания, направленность на различные возрастные группы, иллюстрированность, возможность пополнения фонда произведениями русских классиков, издаваемых в виде бесплатных приложений к журналу.
В структуре выдачи книг приоритетные позиции занимала беллетристика, весьма разнообразная, с точки зрения ее литературно-художественной ценности, нравственно-эстетического воздействия. На библиотечных полках произведения классиков сосуществовали со сказками, бульварным чтивом, сочинениями писателей «сомнительного» достоинства.
Сочинения истинной литературы активно привлекали внимание сельчан: в качестве своих любимых авторов читатели называли А. С. Пушкина, Д. Н. Толстого; пользовались спросом сочинения Н. В. Гоголя («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Тарас Бульба»), В. Г. Короленко, А. П. Чехова, И. С. Тургенева, уральских писателей (прежде всего, Д. Н. Мамина-Сибиряка) и др. Положительно воспринимались исторические романы и повести: «Ледяной дом» И. И. Лажечникова, «Князь Серебряный» А. К. Толстого. Историческая проблематика вообще очень интересовала читателя, которого волновали важнейшие события отечественной истории. Вместе с тем, недостаточная обеспеченность библиотек качественной литературой, а также определенные привычки читателей способствовали сохранению интереса к дешевым лубочным изданиям, хотя в начале XX в. в пермской деревне уже сформировалось понимание невысокой ценности подобной литературы: «Читаешь эти книжки так, зря, от нечего делать, время проводишь. Нет другой какой, давай «Яшку-солдата» или «Пошехонцев», всё лучше, чем в кабак идти»4.
В круг чтения населения входила также духовно-нравственная литература, что являлось, с одной стороны, традицией, с другой - подтверждало наличие определенных социальных потребностей.
Активизация научно-исследовательской и изобретательской деятельности в России конца XIX - начала XX в. привела к заметному оживлению популяризаторской практики. Библиотеки, наряду с народными чтениями, опытными лабораториями и фермами, стали одним из средств продвижения в народную среду знаний по основам естественных наук, техники, медицины и ветеринарии, сельского хозяйства.
Как уже отмечалось, в составе взрослых пользователей народных библиотек преобладало крестьянство, представлявшее собой наиболее подвижную группу, читательские характеристики которой в данный период претерпели заметные изменения.
Потребность крестьян в книге приобрела достаточно стабильный характер. Весьма верно данную тенденцию отражают материалы земств: «Из глухих деревень и из больших сел, ...из всех уездов нам писали почти в одних и тех же словах горячую мольбу: «Лайте нам книг, дайте народных библиотек. ..», «Книгу ждут в деревне, как дорогую гостью»5. Заметим, однако, что отношение к книге изменилось. Если в первой половине 90-х гг. XIX в. в восприятии крестьянством книги доминировала ее гедонистическая функция, то со временем особую значимость для читателя-крестьянина приобрело такое качество книги, как информативность. Крестьянин приобрел способность соотносить содержание книги со своими потребностями, жизненным опытом, делать выводы о степени пригодности для него того или иного материала. Появилось стремление вникнуть в суть вопроса; читатель просит дать ему «такую книгу, чтобы самый корень уразуметь». Крестьянина волновал не просто факт сам по себе, он пытался постичь суть происходящих событий, причины, вызывающие их к жизни. В связи с этим круг занимавших его проблем значительно расширился: стойким стал интерес к информации о деятельности Государственной Думы, общественной жизни страны, ее международному положению, взаимоотношениях с другими государствами.
Для крестьян характерно доверительное отношение к читаемым произведениям, что отчетливо просматривается на примере художественной литературы. В большинстве случаев описываемые в книгах события они воспринимали как имевшие место в действительности, верили в реальное существование выведенных в них героев. Вместе с тем, крестьянин считал себя вправе подвергнуть сомнению авторскую позицию, если по данному вопросу имел собственное аргументированное мнение.
Один из примеров подобного подхода описан Ф. С. Симоновым в статье «Что читают наши крестьяне»: читатель рассказа Л. Н. Толстого «Свечка» не согласен с автором в том, что приказчик, персонаж произведения, мог послать крестьянина землю пахать на следующий день после Пасхи - он «может запороть до смерти, мужика в солдаты отдать, в Сибирь сослать, но не отправлять пахать после Пасхи». Позиция главного героя рассказа, который смирился и стал пахать со свечкой, также кажется читателю неправдоподобной: он «или должен был с горя плакать, или ругаться на чем свет стоит, смотря по тому, какой у него нрав, а уж никак не петь божественные стихи. Это сочинитель... так зря все выдумал и написал».
Ввиду невысокого образовательного уровня крестьяне не всегда могли разобраться в сути читаемых произведений, что вызывало необходимость в руководстве их чтением со стороны местной интеллигенции - учителей, библиотекарей, деятелей земских учреждений. Сельская интеллигенция также входила в состав читателей павленковских библиотек. Необходимость в литературе в данном случае обусловливалась прежде всего профессиональными потребностями пользователей. Возможности приобретения литературы у сельской интеллигенции, по сравнению с городской, были затруднены ввиду территориальной удаленности, хозяйственной занятости и т. п. Народная библиотека стала для нее основным, наиболее доступным источником получения материала для чтения. В тематическом отношении информационные потребности данной группы составляли широкий диапазон: читатели проявляли интерес к экономической и естественнонаучной проблематике, педагогике и др. Неотъемлемым компонентом круга чтения сельской интеллигенции являлась художественная литература.
Читательские интересы отдельных представителей интеллигенции отличались большим разнообразием. Определяющее влияние на формирование круга чтения каждого из них оказывало множество факторов, социальных и личностных. Решающим среди них, с нашей точки зрения, являлся уровень образованности, духовного развития личности. В качестве примера рассмотрим учительство, которое как особая социальная группа было весьма неоднородно и по уровню профессиональной подготовки, и по степени интеллектуального развития, и, соответственно, по отношению к книге.
Учителя, тяготеющие к чтению, относились к книгам, как к «верным и милым друзьям». Для них было характерно критическое восприятие прочитанного, стремление всесторонне разобраться в сути изучаемого предмета, систематическое, последовательное чтение. Показательно высказывание одного из них: «Надо, чтобы каждая книга давала положительную ценность, плюс к прежнему богатству. Достигается это заранее намеченной программой чтения.., от одинакового числа прочитанных книг можно развиться, продвинуться в своем самообразовании, а можно только раздражить нервы и засорить воображение»6.
Однако немало было и таких, для которых наиболее распространенным мотивом обращения к книге являлось желание развлечься. Так, заведующая библиотекой Пермского уездного земства на основании проведенного ею в 1910 г. анкетирования учительского персонала, а также анализа библиотечной статистики была вынуждена констатировать духовную нищету и ограниченность значительной части своих читателей, круг чтения которых зачастую не выходил за пределы беллетристики. Вот, к примеру, заявление одной из читательниц: «Если в библиотеке имеются сочинения госпожи Вербицкой, посылайте их мне все, а если нет, то больше мне не нужно никаких книг...»7.
Таким образом, в павленковских библиотеках присутствовал весьма разнородный читательский контингент, однако большинство его представителей объединяла потребность в книге, понимание полезности заключенной в ней информации.
1 Бесплатные народные библиотеки в Пермской губернии: По данным исследования 1901 года // Сб. Пермского земства. - Пермь, 1903. № 2. Отд. 111. •
3 Ниже приводится статистика по книге «Бесплатные народные библиотеки...».
4 Лаврентьев К. Что читает деревня: Письмо из Ирбитского уезда // Пермская земская неделя. 1908. № 2.
5 Симонов Ф. Что читают наши крестьяне // Там же. - 1913. № 29-31.
6 Бобылев Д. М. Книга в деревне // Там же. - 1908. № 27.
7 Друзья учителя / Старый учитель // Там же. - 1910. № 44. С. 6.
8 Учащиеся и книга // Там же. № 31. С. 6-8.
В. А. Дроздова
История крестьянской семьи Малышевых
Испокон веков Россия была крестьянской. Крестьянин был и работником, и кормильцем, и защитником родной земли. Сколько войн пережила Русь, Россия, а главными ее воинами всегда были крестьяне. Наверно, во многих семьях хранятся документы, фотографии, реликвии, рассказывающие о непростых судьбах предков из простых крестьян.
Мне хочется рассказать о семье Малышевых. Моя мама, Малышева Евдокия Аркадьевна, родилась в деревне Осипово Николо-Шангской волости Костромской губернии в феврале 1917 г. и была последним ребенком в большой крестьянской семье. Мать родила ее в 47 лет и называла ненадобьем, так как боялась не успеть вырастить поскребышка. В тот год женился один из старших маминых братьев, Федор, поэтому ее племянники были чуть моложе ее, а мне годились по возрасту в родители, да и их дети были старше меня. Возможно, поэтому я не очень хорошо знаю судьбы двоюродных братьев и сестер. Не все дети, родившиеся у бабушки, Евдокии Егоровны, выжили. Мама оказалась единственной девочкой, и выводились с ней старшие братья - Петя и Саша.