Изъятие крупной собственности у частных лиц стало одной из первых социальных акций Советского государства в 1917-1918 годах. 19 февраля 1918 года публикуется "Основной закон о социализации земли", уточнявший порядок распределения национализированных земель 1.
Национализации подверглись все имения Устюженского уезда, считавшиеся помещичьими (таких в 1918 году было взято на учет 60). С их владельцами поступали по-разному: одних выселяли сразу и занимали землю под советское хозяйство, в других усадьбах лишь составляли опись отобранного имущества, а владельцы продолжали жить у себя, третьи оформляли права на небольшой участок земли и обрабатывали его. Удар, обрушившийся на собственников, несколько смягчился новой экономической политикой, допускавшей существование частной собственности.
Но в 1924 году кампания против бывших помещиков развернулась с новой силой. Центральные органы стали требовать от местных окончательно разобраться с бывшими владельцами имений. Череповецкая прокуратура выявила, что в Устюженском уезде "бывшие помещики не только пользуются землей без всяких законных оснований, но даже проживают в быв[ших] владениях национализированных, в тех, в коих учреждены совхозы, причем на эту ненормальность не обращается внимания со стороны УЗУ(2) и нет надлежащего надзора со стороны прокуратуры" 3.
Народный комиссар земледелия РСФСР А. П. Смирнов 28 ноября 1924 года разослал по губерниям секретный циркуляр, в котором настоятельно требовал выселения бывших помещиков и крупных землевладельцев из их имений: "Приказываю вам, под личной вашей ответственностью, ускорить работы по выселению
бывших помещиков с тем, чтобы эта работа с уборкой урожая 1925 года была закончена" 4.
Уполномоченный Наркомзема по Северо-Западной области 13 декабря 1924 года предписывал: "Всю работу по выселению произвести силами губернии и уездов в ударном порядке, без каких-либо расходов и возмещений со стороны правительства" 5.
Об исполнении указаний Череповецкое губземуправление докладывало уже в феврале 1925 года. Первой инстанцией в рассмотрении дел являлись особые междуведомственные комиссии при уездных земельных управлениях. Ко второй инстанции относились уисполкомы, к третьей - президиум губисполкома. К этому времени в Устюженском уезде дополнительно к 60 выявили еще 40 имений. Из ста семей было назначено к выселению 66, фактически выселено 62. Выявление имений продолжалось. "Работы приняли массовый характер", - отмечалось в отчете 6.
В фонде Устюженского уездного комитета ВКП(б), находящемся в Вологодском областном архиве новейшей политической истории, имеется дело за 1925 год с копиями протоколов заседаний Устюженской уездной комиссии по выселению помещиков (первая инстанция). Протоколы далеко не в полном комплекте, но в них содержатся краткие сведения о большом количестве имений и их владельцах. Несмотря на отрывочность документальных данных, они все же дают богатый материал для установления социального состава людей, именовавшихся "нетрудовым элементом". Мы узнаем о роде их занятий до революции, источнике капиталов, масштабах хозяйственной деятельности, некоторых фактах биографии, отношении к ним местного населения, использовании имущества, изъятого новыми хозяевами.
Так, например, выявляется, что к 1917 году в Устюженском уезде имениями владели не только дворяне, но и представители почти всех сословий - купцы, крестьяне, мещане, государственные служащие, священники. Причем среди самых богатых владельцев устюженских имений в то время преобладали выходцы из купеческого и крестьянского сословий. Источниками их благосостояния являлись и наследство, и нажитые торговлей или производством капиталы, и выгодные женитьба или замужество. Случалось и так, что после смерти владельца хозяйство продолжала вести прислуга. Землю приобретали через Русско-Азиатский, Крестьянский поземельный, Тульский и другие банки.
По размаху хозяйственных дел имения были разные. К примеру, собственник имений Забелье и Вожань Иван Михайлович Забельский до революции был судовладельцем и лесопромышленником, имел конный и лесопильный заводы, водяную мельницу . За ним числилось 400 десятин земли 8.
Выделялась зажиточная семья Соколовых в селе Белые Кресты Володарской волости - братья Петр, Василий, Михаил. Отец крупно торговал, имел 233 десятины леса, занимался красильным производством, лесными промыслами. После смерти отца братья продолжали торговлю. Петр служил в концессии "Мологолес" 9.
Выходец из семьи купца 2-й гильдии Л. А. Роговиковский (имение Подборовье Советской волости) владел 115-ю десятинами лесных земель, сдавал их в аренду крестьянам для разработки под пашню и брал с них 1/3 урожая 10.
Крестьянин Г. В. Беляев из деревни Ярцево Залесской волости занимался сельским хозяйством, лесом и торговлей, приобрел паи Устюженского отделения пароходства, выстроил две баржи. По наследству от отца ему досталось 150 десятин земли, а в 1917 году он прикупил еще столько же 11.
У крестьянина Т. К. Шаронова, владельца имения Никола Залесской волости, путь к устойчивому материальному положению шел через кооперацию. Он заведовал сыроваренным заводом от Весьегонского товарищества маслоделия. Жители села Николы подтверждали, что Шаронов никогда не отказывал в помощи в трудные минуты. Для села он купил пожарную машину 12.
О П. Ф. Белове (усадьба Шихово Советской волости) известно, что он был мещанином, служил в частной торговой фирме приказчиком. На скопленный капитал выучил троих сыновей. За 800 рублей купил имение, в нем устроил хутор, разработал землю, завел многопольный севооборот13 .
Круглым сиротой в возрасте полутора лет был взят в имение Хлебниковых Ефрем Иванов. После смерти главы дома стал наследником хозяйства. В 1920-1921 годах служил в Красной Армии 14.
Кстати, в Красной Армии, по сведениям волостных исполкомов, служило не так уж мало выходцев из усадебных гнезд. О дворянине П. Н. Талквисте, владельце имения Поречье Сомин-ской волости, сказано:
"При ходатайстве о возвращении имения гр[ажданин] Талк-вист представил копии следующих документов:
1) приказ по штабу войск Каррайона № 62/а от 3 марта 1922 года, в котором отмечена выдающаяся его работа как помощника нач[альника] оперативного отдела в деле ликвидации Карельского фронта 15,
2) приказ командующего армией Карельского района от 9-го марта 1922 года за М° 369 о награждении Талквиста за самоотверженную работу, мужество, доблесть, героизм в борьбе с бандитиа-мом в Карелии и отличия, оказанные в делах против неприятеля, часами металлическими № 1250910 от имени Петроградского
совета раб[очих], кр[естьянских] и кр[асноармейских] депутатов],
3) выписку из учетно-воинского билета № 748/3 о прохождении им службы в русско-германскую войну и в Красной Армии и
4) выписку из послужного списка, из которой видны его революционные заслуги.
В настоящее время Талквист состоит на учете комсостава" 16.
Но на уездную комиссию революционные заслуги Талквиста не произвели ровно никакого впечатления, и заключение ее было таково: "Принимая во внимание, что быв[ший] владелец Талквист - дворянин, земли до революции имел 1136,3 дес[ятины], которую эксплуатировал наемным трудом и путем сдачи в аренду, что особых заслуг, как активный борец, перед Революцией не имеет, что из представленных документов усматривается служба Талквиста преимущественно в тыловых частях войск [...] - выселить".
Купеческая семья крупных торговцев Орловых из села Избо-ищи Володарской волости также дала бойца Красной Армии - Петра Орлова. Служили в Красной Армии и сыновья богатого извозопромышленника И. Л. Левина. Но это, как и в случае с Талквистом, не повлияло на решение комиссии, и в 1925 году она постановила "изъять от гр[ажданина] Левина 2 дома жилых, дом под кухню, двор, хлев, сарай с конюшней, сарай, амбар, избу на поле, гумно с ригой, баню, погреб, лошадь, 2-х коров, нетель, быка, 5 овец, 2 свиней, пружинную борону и 1 телегу на железном ходу, лишив его и пользования землей"17 .
Еще один феномен противоречивости тогдашней жизни - братья Полянские. Из тех сведений, что о них имеются, следует, что в 1918 году советская власть национализировала их имение Любочь Бабаевской волости. Братья служат в Красной Армии, а возвратившись в 1922 году, переустраивают мельницу, приобретают постройки. В 1925 году их выселяют из имения. По поводу их ходатайства о возврате мельницы и другого имущества, приобретенного после службы в Красной Армии, мнение комиссии было такое: "Просьбу Полянских о возврате им мельницы полагала бы оставить без удовлетворения" 18.
А вот семья Плетневых. Глава семьи, крестьянин, до революции успешно наращивал свое хозяйство. С помощью банка приобрел сроком на 66 лет 800 десятин земли, сам трудился на ней и нанимал работников, часть земли сдавал исполу. Занимался лесозаготовками и торговлей. Сын, В. И. Плетнев, с 1918 по 1921 год находился в Красной Армии. У отца отношения с окружающим населением в это время, как сказано в протоколе, были "враждебные". Плетнев "как нетрудовой элемент, бывший лесопромышленник из имения выселен, и имущество от него изъято"19.
В своих решениях комиссия руководствовалась уже упомянутым распоряжением народного комиссара земледелия А. П. Смирнова. В нем говорилось, что выселение не должно касаться крестьян, приобретших в дореволюционное время землю через бывший Крестьянский поземельный банк с рассрочкой платежа и по нормам Устава этого банка, "пользующихся в настоящее время землей по трудовой норме".
В следующем пункте оговаривалось, что выселению подлежат те крестьяне, хозяйство которых по своим размерам и "формам .эксплуатации" было сходно с помещичьим и котодые "не снискали себе благожелательного отношения крестьян" 20.
Взаимоотношения с населением выяснялись с помощью приговоров собраний жителей. Но учитывалось общественное мнение постольку, поскольку оно не противоречило выводам самой комиссии. Приговоры переписывались заново. Об этом свидетельствуют такие записи в протоколах комиссии: "Граждане дер. Тешемли в своем протоколе собрания от 2 июля с.г. заявляют, что выселение Сергея Савинича следует считать правильным. Все прежде выданные Савиничу приговоры считать недействительными, как подписанные по несознательности"22 .
Или: "Граждане дер. Ганьков приговором от 29 декабря 1924 г. ходатайствуют о снятии имущества Ганьковского с учета и признании его трудовым элементом", но протоколом общего собрания тех же граждан от 3/III-25 г. - заявлением группы граждан той же деревни в количестве 8 человек и протоколом допроса от 8/1 V с.г., произведенным волмилицией, означенный приговор опровергается, как написанный по темноте и невежеству и подписанный не на общем собрании, а по просьбе Ганьковского на дому" . Можно только догадываться, для чего понадобились допросы милиции.
В каждом случае комиссия пыталась определить, "трудовое" ли хозяйство, применяло ли оно наемный труд, что являлось, по мнению властей, бесспорным признаком эксплуатации населения. Комиссия давала такие оценки: "По сведениям ВИКа гр[аж-данин] Позен - помещик, землю эксплуатировал наемным трудом, кроме того, эксплуатировал население на стекляном заводе до 20 чел., и лесных промыслах" 24.
Но вот в деле Н. И. Немчинова (село Мегрино Володарской волости) были представлены документы, что он сам занимался хлебопашеством, разрабатывал землю личным трудом, что он по происхождению крестьянин, 3,5 десятины пашни получил в наследство от отца, а покос куплен. Но компрометирующим обстоятельством оказалась торговля, которой он занимался с
отцом до революции. Комиссия постановила: "Хотя имеющиеся в деле материалы и говорят в пользу гр[аждани]на Немчикова, но комиссия не может согласиться с тем, что он в торговле отца принимал участие как приказчик; как сын он принимал непосредственное участие в деле развития торговли, будучи в этом заинтересован как будущий наследник нажитого отцом капитала и имущества [...] Поскольку Немчиков вел крупную торговлю, он не может быть признан в прошлом трудовым элементом, т.к. торговля есть один из способов эксплуатации населения" 25.
Иногда комиссия давала благоприятный отзыв. Так, например, по поводу имения Михайловское Устюженской волости, принадлежащего А. Н. Кириловой, сказано, что "до революции семья Кириловой не являлась семьей помещика-эксплуататора, т.к. муж Кириловой все время состоял секретарем съезда мировых судей в г. Устюжне, и средства к существованию добывались не путем эксплуатации населения, а службой в государственных] учреждениях; окружающих крестьян Кирилова не притесняла" 26.
Не подлежали выселению крестьянин С. В. Новиков из деревни Гришкино Советской волости, крестьяне Хлебниковы из своих имений Голодяево и Еськино Крестьянской волости и другие, на которых население смотрело "как на человека из своей крестьянской среды".
Большинство владельцев имений в 1924-1925 годы были выселены за пределы своих волостей, лишены имущества, а многие - и права на так называемое "трудовое" землепользование. Так поступили, например, с Г. И. Геленом (вел крупное сельское хозяйство, имел сыроваренный завод), которому советская власть оставила только "по установленной норме кухонную утварь и домашний инвентарь"29 .
Среди этих людей, как явствует из протокольных характеристик, почти не встречалось праздных, бездеятельных. Только про одно разорившееся дворянское семейство сказано, что оно свои 3 десятины не обрабатывало, а средства к существованию получадр "от дворян и устройства веселых пирушек за счет гостей" 30. Преобладало другое - стремление приумножить свое личное состояние, что поднимало общий уровень жизни. Не случайно в докладе по обследованию Устюженского уезда за 1923 год говорилось, что здесь "зажиточный народ почти по всей округе" 31.
Что стало с отобранным имуществом? Вот некоторые сведения, почерпнутые из тех же протоколов.
Принадлежащий Г. И. Гелену сыроваренный завод национализирован, в его имении Сорокине образован колхоз 32.
Двухэтажный полукаменный дом Ф. П. Немчинова близ станции Тешемля в 1918 году заняла ячейка РКП(б), а затем РЛКСМ, в 1924 году дом передан волисполкому 33.
В двух усадьбах П. А. Орлова - Ананьина гора и Наумовское - сначала устроили совхозы, затем подсобные предприятия 34.
Постройки и сельхозинвентарь имения Городок Соминской волости до 1924 года использовались шкодой и фельдшерским пунктом, в 1925 году остались бесхозными 35.
В имении Позена в Михайловском в 1919 году "как благоустроенном в смысле построек и сельхозинвентаря был организован совхоз, в распоряжение которого перешли все сельхозугодия, а также все движимое и недвижимое имущество. По ликвидации совхоза 15/V 1924 года часть имущества совхоза была передана в пользование других совхозов, а остальное имущество и земля, за исключением Корельских пожен, переданных заводоуправлению, предположены были к передаче на намеченный в то время к организации агрономический участок, но за изменением сети агроучастков, организация такового не осуществилась" 36.
Дом В. И. Соколова был занят уездным отделом народного образования, приспосабливался под школу 37.
Дом с надворными постройками А. М. Чурина в г. Устюжне заняли советские учреждения 38.
А вот как обошлись с имуществом Ф.П.Сараева. "В 1918 г. национализировано им[ение] Тешемля Соминской волости б[ыв-шего] Сараева Ф. П., причем со дня революции б[ывший] владелец из имения выселен, земля распределена между окрестным населением, а все имущество, за исключением полевни, сарая в поле, кладовой, молотилки и косилки пароконной, продано с торгов Соминским ВИКом". "Дом Сараева, находящийся в с. Сомино, муниципализирован Соминским ВИКом 7 января с.г. 39, при выселении семьи Сараева из дома отобрана мебель, посуда, научные книги, геодезические инструменты, носильное платье, 14 кур, 2 коровы, сено, солома и др. вещи" 40.
Не этот ли факт фигурирует в докладе Череповецкого губзем-управления от 25 февраля 1925 года: "Правда, в работе по выселению помещиков, несмотря на ряд данных разъяснений о тактическом подходе к выселению и учету имущества, на местах имеют место отдельные случаи недопустимых хозяйственных погрешностей. Например, в Устюжнском у. Соминской вол. при национализации имущества вещи владельца в виде всякой мелочи разбросали по полу и, уйдя, оставили в таком виде и, кроме того, один из членов [комиссии] даже присвоил себе золотые часы". Приведено еще одно свидетельство: "Володарский ВИК обставил за счет национализированного имущества кабинет председателя так, что лучше всякого кабинета ответственного] губ[ернского] партработника" 41.
Наблюдая за действиями местных властей, некоторые крестьяне уже тогда высказывали беспокойство и за свое будущее. Это видно из секретного информационного письма Череповецкого губкома РКП(б) от 20 февраля 1925 года: "Крестьянство в общем и целом настроено лояльно к Советской власти и коммунистической партии. В отношении настроения очень большую роль играет низкий культурный уровень крестьянства. Так, в связи с выселением помещиков в части населения волостей Устюжнского и Белозерского уездов можно было слышать следующее заявление:
"Советская власть зубы заговаривает, дала возможность опериться - начать жить близко к довоенному, а потом выселяет, такая штука, пожалуй, получится и с середняками, оставят одних бедняков, тогда легко и коммунизм проводить" 42.
Возникает вопрос, почему вдруг понадобилось насилие против людей, уже лишенных своих земельных владений, подчинившихся новой власти или принявших ее? Постановлением от 20 марта 1925 года ЦИК и СНК СССР окончательно ликвидируют их права как на землепользование, так и на проживание в принадлежащих им домах.
Совокупность фактов показывает, что эта акция была лишь одной из ряда других, свидетельствовавших о свертывании нэпа (например, судебные процессы над "нэпманами" и др.). Руководителей партии пугало развитие свободного предпринимательства, которое неизбежно уводило личность из-под контроля государства. Бывшие представители частнохозяйственного капитала как носители независимого образа мышления, да к тому же воспрявшие в обстановке нэпа, конечно, не могли импонировать советской власти.
В партийных дискуссиях того времени о формах землепользования верх брали сторонники коллективных методов ведения сельского хозяйства. В тезисах для доклада о земельной политике Северо-Западное бюро ЦК РКП(б) еще в октябре 1924 года утверждало, что "единственной формой землепользования, отвечающею требованиям организации хозяйства деревни на социалистических основах, является товарищеская коллективная"
В свете этих идей в тезисах рассматривалось и отношение к "бывшим": "...принять меры к скорейшему и окончательному выдворению из ранее принадлежащих им имений, имея в виду, что тем из бывших помещиков, которые пожелают заниматься земледелием, согласно предположениям Наркомзема, будут отводиться земли в порядке трудового землепользования в колонизационных районах - в Сибири и на Востоке" 44.
Действительность оказалась еще более жестокой. Советская власть полностью отказала в праве любому человеку заниматься самодеятельностью в области экономики.
1 Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 407-420.
2. Уездное земельное управление.
3 ВОАНПИ. Ф. 1930. On. 7. Д. 7. Л. 713.
4 Там же. Л. 645.
5 Там же. Д. 130. Л. 17.
6 Там же. Л. 15.
7 Там же. Ф. 2211. On. 1. Д. 290. Л. 16.
8. 1 десятина - 1,092 гектара.
9 ВОАНПИ. Ф. 2211. On. 1. Д. 290. Л. 6, 31, 35, 36.
10 Там же. Л. 37.
11 Там же. Л. 19.
12 Там же. Л. 33.
13 Там же. Л. 37.
14 Там же, Л. 28.
15. Имеются в виду боевые действия в Карелии в 1921-1922 годах (см.: Гражданская война и военная интервенция в СССР: Советская энциклопедия, 1987. С. 257).
16 ВОАНПИ. Ф. 2211. On. 1. Д. 290. Л. 12, 30.
17. Там же. Л. 7,19.
18 Там же. Л. 8.
19 Там же. Л. 25.
20 Там же. Ф. 1930. On. 7. Д. 7. Л. 645. 21.
1925 г.
22 ВОАНПИ. Ф. 2211. On. 1. Д. 290. Л. 14.
23 Там же. Л. 15.
24 Там же. Л. 21.
25 Там же. Л. 1.
26 Там же. Л. 26.
27 Там же. Л. 32.
28 Там же. Л. 28.
29 Там же. Л. 31.
30 Там же. Л. 27.
31 Там же. Ф. 1930. On. 6. Д. 14. Л. 338.
32 Там же. Ф. 2211. On. 1. Д. 290. Л. 31.
33 Там же. Л. 4,10.
34 Там же. Л. 6.
35 Там же. Л. 14.
36 Там же. Л. 20.
37 Там же. Л. 35.
38 Там же. Л. 13.
39.1925 г.
40 ВОАНПИ. Ф. 2211. On. 1. Д. 290. Л. 27.
41 Там же. Ф. 1930. On. 7. Д. 130. Л. 15.
42 Там же. Ф. 2211. On. 1. Д. 262. Л. 86.
43 Там же. Ф. 130. On. 7. Д. 8. Л. 319.
44 Там же. Л. 324.