ПОСЛАНИЯ
МОИ ПЕНАТЫ
Послание к Ж<уковскомд> и
В<яземскому>
Отечески Пенаты,
О пестуны мои!
Вы златом не богаты,
Но любите свои
Норы и темны кельи,
Где вас на новосельи
Смиренно здесь и там
Расставил по углам;
Где странник я бездомный,
Всегда в желаньях скромный,
Сыскал себе приют.
О боги! будьте тут
Доступны, благосклонны!
Не вина благовонны,
Не тучный фимиам
Поэт приносит вам,
Но слезы умиленья,
Но сердца тихий жар
И сладки песнопенья,
Богинь Пермесских дар!
О Лары! уживитесь
В обители моей,
Поэту улыбнитесь -
И будет счастлив в ней!..
В сей хижине убогой
Стоит перед окном
Стол ветхой и треногой
С изорванным сукном.
В углу, свидетель славы
И суеты мирской,
Висит полузаржавый
Меч прадедов тупой;
Здесь книги выписные,
Там жесткая постель -
Все утвари простые,
Все рухлая скудель!
Скудель!., но мне дороже,
Чем бархатное ложе
И вазы богачей!..
Отеческие боги!
Да к хижине моей
Не сыщет ввек дороги
Богатство с суетой,
С наемною душой
Развратные счастливцы,
Придворные друзья
И бледны горделивцы,
Надутые князья!
Но ты, о мой убогой
Калека и слепой,
Идя путем-дорогой
С смиренною клюкой,
Ты смело постучися,
О воин, у меня,
Войди и обсушися
У яркого огня.
О старец, убеленный
Годами и трудом,
Трикраты уязвленный
На приступе штыком!
Двуструнной балалайкой
Походы прозвени
Про витязя с нагайкой,
Что в жупел и в огни
Летал перед полками
Как вихорь на полях,
И вкруг его рядами
Враги ложились в прах!..
И ты, моя Лилета,
В смиренный уголок
Приди под вечерок
Тайком переодета!
Под шляпою мужской
И кудри золотые,
И очи голубые,
Прелестница, сокрой!
Накинь мой плащ широкой,
Мечом вооружись
И в полночи глубокой
Внезапно постучись...
Вошла - наряд военный
Упал к ее ногам,
И кудри распущенны
Взвевают по плечам,
И грудь ее открылась
С лилейной белизной:
Волшебница явилась
Пастушкой предо мной!
И вот с улыбкой нежной
Садится у огня,
Рукою белоснежной
Склонившись на меня,
И алыми устами,
Как ветер меж листами,
Мне шепчет: "Я твоя,
Твоя, мой друг сердечной!.."
Блажен в сени беспечной,
Кто милою своей,
Под кровом от ненастья,
На ложе сладострастья,
До утренних лучей
Спокойно обладает,
Спокойно засыпает
Близ друга сладким сном!
Уже потухли звезды
В сиянии дневном,
И пташки теплы гнезды,
Что свиты под окном,
Щебеча покидают
И негу отрясают
Со крылышек своих;
Зефир листы колышет,
И все любовью дышит
Среди полей моих;
Все с утром оживает,
А Лила почивает
На ложе из цветов...
И ветер тиховейной
С груди ее лилейной
Сдул дымчатый покров...
И в локоны златые
Две розы молодые
С нарциссами вплелись;
Сквозь тонкие преграды
Нога, ища прохлады,
Скользит по ложу вниз...
Я Лилы пью дыханье
На пламенных устах,
Как роз благоуханье,
Как нектар на пирах!..
Покойся, друг прелестной,
В объятиях моих!
Пускай в стране безвестной,
В тени лесов густых, Богинею
слепою
Забыт я от пелен,
Но дружбой и тобою
С избытком награжден!
Мой век спокоен, ясен;
В убожестве с тобой
Мне мил шалаш простой,
Без злата мил и красен
Лишь прелестью твоей!
Без злата и честей
Доступен добрый
Гений Поэзии святой,
И часто в мирной сени
Беседует со мной.
Небесно вдохновенье,
Порыв крылатых дум!
(Когда страстей волненье
Уснет... и светлый ум,
Летая в поднебесной,
Земных свободен уз,
В Аонии прелестной
Сретает хоры Муз!)
Небесно вдохновенье,
Зачем летишь стрелой
И сердца упоенье
Уносишь за собой? -
До розовой денницы
В отрадной тишине,
Парнасские царицы,
Подруги будьте мне!
Пускай веселы тени
Любимых мне певцов,
Оставя тайны сени
Стигийских берегов
Иль области эфирны,
Воздушною толпой
Слетят на голос лирный
Беседовать со мной!..
И мертвые с живыми
Вступили в хор един!..
Что вижу? ты пред ними,
Парнасский исполин,
Певец героев, славы,
Вслед вихрям и громам,
Наш лебедь величавый,
Плывешь по небесам.
В толпе и Муз, и Граций,
То с лирой, то с трубой,
Наш Пиндар, наш Гораций
Сливает голос свой.
Он громок, быстр и силен,
Как Суна средь степей,
И нежен, тих, умилен,
Как вешний соловей.
Фантазии небесной
Давно любимый сын,
То повестью прелестной
Пленяет Карамзин,
То мудрого Платона
Описывает нам
И ужин Агатона,
И наслажденья храм,
То древню Русь и нравы
Владимира времян
И в колыбели славы Рождение
славян.
За ними Сильф прекрасной,
Воспитанник Харит,
На цитре сладкогласной
О Душеньке бренчит;
Мелецкого с собою
Улыбкою зовет
И с ним, рука с рукою,
Гимн радости поет!..
С Эротами играя,
Философ и пиит,
Близ Федра и Пильпая
Там Дмитриев сидит;
Беседуя с зверями,
Как счастливый дитя,
Парнасскими цветами
Скрыл истину шутя.
За ним в часы свободы
Поют среди певцов
Два баловня природы,
Хемницер и Крылов.
Наставники-пииты,
О Фебовы жрецы!
Вам, вам плетут Хариты
Бессмертные венцы!
Я вами здесь вкушаю
Восторги Пиерид,
И в радости взываю:
О Музы! я пиит!
А вы, смиренной хаты
О Лары и Пенаты!
От зависти людской
Мое сокройте счастье,
Сердечно сладострастье
И негу и покой!
Фортуна, прочь с дарами
Блистательных сует!
Спокойными очами
Смотрю на твой полет:
Я в пристань от ненастья
Челнок мой проводил
И вас, любимцы счастья,
Навеки позабыл...
Но вы, любимцы славы,
Наперсники забавы,
Любви и важных муз,
Беспечные счастливцы,
Философы-ленивцы,
Враги придворных уз,
Друзья мои сердечны!
Придите в час беспечный
Мой домик навестить -
Поспорить и попить!
Сложи печалей бремя,
Ж<уковский> добрый мой!
Стрелою мчится время,
Веселие стрелой!
Позволь же дружбе слезы
И горесть усладить
И счастья блеклы розы
Эротам оживить.
О В<яземский>! цветами
Друзей твоих венчай.
Дар Вакха перед нами:
Вот кубок - наливай!
Питомец Муз надежный,
О Аристиппов внук!
Ты любишь песни нежны
И рюмок звон и стук!
В час неги и прохлады
На ужинах твоих
Ты любишь томны взгляды
Прелестниц записных.
И все заботы славы,
Сует и шум, и блажь
За быстрый миг забавы
С поклонами отдашь.
О! дай же ты мне руку,
Товарищ в лени мой,
И мы... потопим скуку
В сей чаше золотой!
Пока бежит за нами
Бог времени седой
И губит луг с цветами
Безжалостной косой,
Мой друг! скорей за счастьем
В путь жизни полетим;
Упьемся сладострастьем
И смерть опередим;
Сорвем цветы украдкой
Под лезвеем косы
И ленью жизни краткой
Продлим, продлим часы!
Когда же Парки тощи
Нить жизни допрядут
И нас в обитель нощи
Ко прадедам снесут, -
Товарищи любезны!
Не сетуйте о нас,
К чему рыданья слезны,
Наемных ликов глас?
К чему сии куренья,
И колокола вой,
И томны псалмопенья
Над хладною доской?
К чему?.. Но вы толпами
При месячных лучах
Сверитесь и цветами
Усейте мирный прах;
Иль бросьте на гробницы
Богов домашних лик,
Две чаши, две цевницы
С листами повилик;
И путник угадает
Без надписей златых,
Что прах тут почивает
Счастливцев молодых!
ПОСЛАНИЕ Г<РАФУ>
В<ИЕЛЬГОРСКО>МУ
О ты, владеющий гитарой
Трубадура,
Эраты голосом и прелестью Амура,
Воспомни, милый граф, счастливы
времена,
Когда нас юношей увидела Двина!
Когда, отвоевав под знаменем
Беллоны,
Под знаменем Любви я начал
воевать
И новый регламент, и новые
законы
В глазах прелестницы читать!
Заря весны моей, тебя как не
бывало!
Но сердце в той стране с любовью
отдыхало,
Где я узнал тебя, мой нежный
Трубадур!
Обетованный край! где ветреный
Амур
Прелестным личиком любезный пол
дарует,
Под дымкой на груди лилеи
образует
(Какими б и у нас гордилась
красота!),
Вливает томный огнь и в очи, и в
уста,
А в сердце юное любви прямое
чувство.
Счастливые места, где нравиться
искусство
Не нужно для мужей,
Сидящих с трубками вкруг
угольных огней,
За сыром выписным, за
гамбургским журналом,
Меж тем как жены их, смеясь под
опахалом,
"Люблю, люблю тебя!" -
пришельцу говорят
И руку жмут ему коварными
перстами!
О мой любезный друг! Отдай, отдай
назад
Зарю прошедших дней и с прежними
бедами,
С любовью и войной!
Или, волшебник мой,
Одушеви мое музыкой песнопенье;
Вдохни огонь любви в холодные
слова,
Еще отдай стихам потерянны
права
И камни приводить в движенье,
И горы, и леса!
Тогда я с Сильфами взлечу на
небеса
И тихо, как призрак, как луч от
неба ясной,
Спущусь на берега пологие Двины
С твоей гитарой сладкогласной:
Коснусь волшебныя струны,
Коснусь... и Нимфы гор при
месячном сияньи,
Как тени легкие, в прозрачном
одеяньи,
С Сильванами сойдут услышать
голос мой.
Наяды робкие, всплывая над
водой,
Восплещут белыми руками,
И майский ветерок, проснувшись
на цветах,
В прохладных рощах и садах,
Повеет тихими крилами;
С очей прелестных дев он свеет
тихий сон,
Отгонит легки сновиденья
И с тихим шепотом им скажет:
"Это он! Вы слышите его
знакомы песнопенья!"
ПОСЛАНИЕ К Т<УРГЕНЕ>ВУ
О ты, который средь обедов,
Среди веселий и забав
Сберег для дружбы кроткий нрав,
Для дел - характер честный дедов!
О ты, который при дворе,
В чаду успехов или счастья,
Найти умел в одном добре
Души прямое сладострастье!
О ты, который с похорон
На свадьбы часто поспеваешь,
Но, бедного услыша стон,
Ушей не затыкаешь!
Услышь, мой верный доброхот,
Певца смиренного моленье,
Доставь крупицу от щедрот
Сироткам двум на прокормленье!
Замолви слова два за них
Красноречивыми устами:
"Лишь дайте им!" - промолви -
вмиг
Оне очутятся с сергами.
Но кто оне? Скажу точь-в-точь
Всю повесть их перед тобою.
Оне - вдова и дочь,
Чета, забытая судьбою.
Жил некто в мире сем <Поп>ов,
Царя усердный воин.
Был беден. Умер. От долгов
Он следственно спокоен.
Но в мире он забыл жену
С грудным ребенком; и одну
Суму оставил им в наследство...
Но здесь не все для бедных
бедство!
Им добры люди помогли
Согрели, накормили,
И, словом, как могли,
Сироток приютили.
Прекрасно! славно! - спору нет!
Но... здешний свет
Не рай - мне сказывал мой дед.
Враги нахлынули рекою,
С землей сравнялася Москва...
И бедная вдова
Опять пошла с клюкою...
А между тем все дочь растет,
И нужды с нею подрастают.
День за день все идет, идет,
Недели, месяцы мелькают;
Старушка клонится, а дочь
Пышнее розы расцветает,
И стала... Грация точь-в-точь!
Прелестный взор, глаза большие,
Румянец Флоры на щеках,
И кудри льняно-золотые
На алебастровых плечах.
Что слово молвит - то приятство,
Что ни наденет - все к лицу!
Краса (увы!) ее богатство
И все приданое к венцу,
А крохи нет насущной хлеба!
Т<ургенев>, друг наш! ради
неба
Приди на помощь красоте,
Несчастию и нищете!
Оне пред образом, конечно,
Затеплят чистую свечу, -
За чье здоровье - умолчу:
Ты угадаешь, друг сердечной!
ОТВЕТ Г<НЕДИ>ЧУ
Твой друг тебе навек отныне
С рукою сердце отдает;
Он отслужил слепой богине,
Бесплодных матери сует.
Увы, мой друг! я в дни младые
Цирцеям также отслужил,
В карманы заглянул пустые,
Покинул мирт и меч сложил.
Пускай, кто честолюбьем болен,
Бросает с Марсом огнь и гром;
Но я - безвестностью доволен
В Сабинском домике моем!
Там глиняны свои Пенаты
Под сенью дружней съединим,
Поставим брашны небогаты,
А дни мечтой позолотим.
И если к нам любовь заглянет
В приют, где дружбы храм святой.
Увы! твой друг не перестанет
Еще ей жертвовать собой! -
Как гость, весельем пресыщенный,
Роскошный покидает пир,
Так я, любовью упоенный,
Покину равнодушно мир!
К Ж<УКОВСКО>МУ
Прости, Балладник мой,
Белёва мирный житель!
Да будет Феб с тобой,
Наш давний покровитель!
Ты счастлив средь полей
И в хижине укромной.
Как юный соловей
В прохладе рощи темной
С любовью дни ведет,
Гнезда не покидая,
Невидимый поет,
Невидимо пленяя
Веселых пастухов
И жителей пустынных, -
Так ты, краса певцов,
Среди забав невинных
В отчизне золотой
Прелестны гимны пой!
О! пой, любимец счастья,
Пока веселы дни
И розы сладострастья
Кипридою даны,
И роскошь золотая,
Все блага рассыпая
Обильною рукой,
Тебе подносит вины
И портер выписной,
И сочны апельсины,
И с трюфлями пирог, -
Весь Амальтеи рог,
Вовек неистощимый,
На жирный твой обед!
А мне... покоя нет!
Смотри! Неумолимый
Домашний Гиппократ,
Наперсник Парки бледной,
Попов слуга усердной,
Чуме и смерти брат,
Поклявшися латынью
И практикой своей,
Поит меня полынью
И супом из костей;
Без дальнего старанья
До смерти запоит
И к вам писать посланья
Отправит за Коцит!
Все в жизни изменило,
Что сердцу сладко льстило,
Все, все прошло, как сон:
Здоровье легкокрыло,
Любовь и Аполлон!
Я стал подобен тени,
К смирению сердец,
Сух, бледен, как мертвец;
Дрожат мои колени,
Спина дугой к земле,
Глаза потухли, впали,
И скорби начертали
Морщины на челе;
Навек исчезла сила
И доблесть прежних лет.
Увы! мой друг, и Лила
Меня не узнает.
Вчера с улыбкой злою
Мне молвила она
(Как древле Громобою
Коварный Сатана):
"Усопший! мир с тобою!
Усопший, мир с тобою!" -
Ах! это ли одно
Мне роком суждено
За древни прегрешенья?..
Нет, новые мученья,
Достойные бесов!
Свои стихотворенья
Читает мне Свистов;
И с ним певец досужий,
Его покорный бес,
Как он, на рифмы дюжий,
Как он, головорез!
Поют и напевают
С ночи до бела дня;
Читают и читают,
И до смерти меня,
Убийцы, зачитают!
ОТВЕТ Т<УРГЕНЕ>ВУ
Ты прав! Поэт не лжец,
Красавиц воспевая.
Но часто наш певец,
В восторге утопая,
Рассудка строгий глас
Забудет для Армиды,
Для двух коварных глаз;
Под знаменем Киприды
Сей новый Дон-Кишот
Проводит век с мечтами:
С химерами живет,
Беседует с духами,
С задумчивой луной,
И мир смешит собой!
Для света равнодушен,
Для славы и честей,
Одной любви послушен,
Он дышит только ей.
Везде с своей мечтою,
В столице и в полях,
С поникшей головою,
С унынием в очах,
Как призрак бледный бродит;
Одно твердит, поет:
Любовь, любовь зовет...
И рифмы лишь находит!
Так! верно, Аполлон
Давно с любовью в ссоре,
И мститель Купидон
Судил поэтам горе.
Все Нимфы строги к нам
За наши псалмопенья,
Как Дафна к богу пенья;
Мы лавр находим там
Иль кипарис печали,
Где счастья роз искали,
Цветущих не для нас.
Взгляните на Парнас:
Любовник строгой Лоры
Там в горести погас;
Скалы и дики горы
Его лишь знали глас
На берегах Воклюзы;
Там Душеньки певец,
Любимец нежной Музы
И пламенных сердец,
Любил, вздыхал всечасно,
Везде искал мечты,
Но лирой сладкогласной
Не тронул красоты.
Лесбосская певица,
Прекрасная в женах,
Любви и Феба жрица,
Дни кончила в волнах...
И я - клянусь глазами,
Которые стихами
Мы взапуски поем,
Клянуся Хлоей в том,
Что русские поэты
Давно б на берег Леты
Толпами перешли,
Когда б скалу Левкада
В болота Петрограда
Судьбы перенесли!
К П<ЕТИ>НУ
О любимец бога брани,
Мой товарищ на войне!
Я платил с тобою дани
Богу славы не одне:
Ты на кивере почтенном
Лавры с миртом сочетал;
Я в углу уединенном
Незабудки собирал.
Помнишь ли, питомец славы,
Индесальми? страшну ночь?
"Не люблю такой забавы", -
Молвил я, - и с музой прочь!
Между тем как ты штыками
Шведов за лес провожал,
Я геройскими руками...
Ужин вам приготовлял.
Счастлив ты, шалун любезный,
И в Цитерской стороне;
Я же - всюду бесполезный,
И в любви, и на войне,
Время жизни в скуке трачу
(За крылатый счастья миг!) -
Ночь зеваю... утром плачу
Об утрате снов моих.
Тщетны слезы! Мне готова
Цепь, сотканна из сует;
От родительского крова
Я опять на море бед.
Мой челнок Любовь слепая
Правит детскою рукой;
Между тем как Лень, зевая,
На корме сидит со мной.
Может быть, как быстра младость
Убежит от нас бегом,
Я возьмусь за ум... да радость
Уживется ли с умом? -
Ах! почто же мне заране,
Друг любезный, унывать? -
Вся судьба моя в стакане!
Станем пить и воспевать:
"Счастлив! счастлив, кто
цветами
Дни любови украшал,
Пел с беспечными друзьями,
А о счастии... мечтал!
Счастлив он, и втрое боле,
Всех вельможей и царей!
Так давай в безвестной доле,
Чужды рабства и цепей,
Кое-как тянуть жизнь нашу,
Часто с горем пополам,
Наливать полнее чашу
И смеяться дуракам!"
ПОСЛАНИЕ И. М.
М<УРАВЬЕВУ> А<ПОСТОЛУ>
Ты прав, любимец Муз! от первых
впечатлений,
От первых, свежих чувств заемлет
силу гений
И им в теченье дней своих не
изменит!
Кто б ни был: пламенный оратор
иль пиит,
Светильник мудрости, науки
обладатель,
Иль кистью естества немого
подражатель,
Наперсник Муз, - познал от
колыбельных дней,
Что должен быть жрецом
парнасских олтарей.
Младенец счастливый, уже
любимец Феба,
Он с жадностью взирал на свет
лазурный неба,
На зелень, на цветы, на зыбку
сень древес,
На воды быстрые и полный мрака
лес.
Он, к лону матери приникнув,
улыбался,
Когда веселый Май цветами
убирался
И жавронок вился над зеленью
полей.
Златая ль радуга, пророчица
дождей,
Весь свод лазоревый подернет
облистаньем? -
Ее приветствовал невнятным
лепетаньем,
Ее манил к себе младенческой
рукой.
Что видел в юности, пред хижиной
родной,
Что видел, чувствовал, как новый
мира житель,
Того в душе своей до поздних
дней хранитель
Желает в песнях Муз потомству
передать.
Мы видим первых чувств
волшебную печать
В твореньях гения, испытанных
веками:
Из мест, где Мантуа красуется
лугами
И Минций в камышах недвижимый
стоит,
От милых Лар своих отторженный
пиит,
В чертоги Августа судьбой
перенесенной,
Жалел о вас, ручьи отчизны
незабвенной,
О древней хижине, где юность
провождал
И Титира свирель потомству
передал.
Но там ли, где всегда роскошная
природа
И раскаленный Феб с
безоблачного свода
Обилием поля счастливые дарит,
Таланта колыбель и область
Пиерид?
Нет! Нет! И в Севере любимец их не
дремлет,
Но гласу громкому самой природы
внемлет,
Свершая славный путь,
предписанный судьбой.
Природы ужасы, стихий
враждебный бой,
Ревущие со скал угрюмых
водопады,
Пустыни снежные, льдов вечные
громады,
Иль моря шумного необозримый
вид -
Все, все возносит ум, все сердцу
говорит
Красноречивыми, но тайными
словами
И огнь поэзии питает между нами.
Близ Колы пасмурной, средь диких
рыбарей
В трудах воспитанный, уже от
юных дней,
Наш Пиндар чувствовал сей
пламень потаенный,
Сей огнь зиждительный, дар бога
драгоценный,
От юности в душе Небесного
залог,
Которым Фебов жрец исполнен, как
пророк.
Он сладко трепетал, когда сквозь
мрак тумана
Стремился по зыбям холодным
океана
К необитаемым, бесплодным
островам
И мрежи расстилал по новым
берегам.
Я вижу мысленно, как отрок
вдохновенной
Стоит в безмолвии над бездной
разъяренной
Среди мечтания и первых сладких
дум,
Прислушивая волн однообразный
шум...
Лице горит его, грудь тягостно
вздыхает,
И сладкая слеза ланиту орошает,
Слеза, известная таланту одному!
В красе божественной любимцу
своему,
Природа! ты не раз на Севере
являлась
И в пламенной душе навеки
начерталась.
Исполненный всегда виденьем
первых лет,
Как часто воспевал восторженный
поэт:
"Дрожащий, хладный блеск
полунощной Авроры
И льдяные, в морях носимы ветром,
горы,
И Уну, спящую средь звонких
камышей,
И день, чудесный день, без ночи,
без зарей!.."
В Пальмире Севера, в жилище
шумной славы,
Державин камские воспоминал
дубравы,
Отчизны сладкий дым и древний
град отцов.
На тучны пажити приволжских
берегов
Как часто Дмитриев, расторгнув
светски узы,
Водил нас по следам своей
счастливой Музы,
Столь чистой, как струи царицы
светлых вод,
На коих в первый раз зрел
солнечный восход
Певец сибирского Пизарра
вдохновенный!..
Так, свыше нежною душою
одаренный,
Пиит, от юности до сребряных
власов,
Лелеет в памяти страну своих
отцов.
На жизненном пути ему дарует
гений
Неиссякаемый источник
наслаждений
В замену счастия и скудных мира
благ:
С ним Муза тайная живет во всех
местах
И в мире дивный мир любимцу
созидает.
Пускай свирепый рок по воле им
играет:
Пускай незнаемый, без злата и
честей,
С главой поникшею он бродит меж
людей;
Пускай Фортуною от детства
удостоен
Он будет судия, министр иль в
поле воин, -
Но Музам и себе нигде не изменит.
В самом молчании он будет все
пиит.
В самом бездействии он с
деятельным духом,
Все сильно чувствует, все ловит
взором, слухом,
Всем наслаждается, и всюду,
наконец,
Готовит Фебу дань его грядущий
жрец.