195
      ны, превышая размеры одноименных костей у лошади Пржевальского и тарпана, но не отличаясь от экземпляров, часто встречающихся среди субфоссильных остатков домашних лошадей Восточной Европы. Впрочем, кости из поселения Лука-Врублевецкая столь крупных размеров не имеют.
      Находки костных остатков лошадей в культурном слое неолитических и энеолитических памятников - известны за рубежом.
      В Румынии, например, О. К. Некрасова197 обнаружила их в остатках из раскопок ряда поселений культуры Старчево-Криш (Гуру-Бу-кулуй, Валя-Лупулуй, Глэвэнешти-Векь). Кость лошади отмечена в поселении Траян, из раскопок которого описаны костные остатки, найденные в культурном слое линейно-ленточной керамики и кукутени А198. Установлены остатки лошади и в поселении культуры боян199. Известны они и из поселений культур кукутени200 и гумельница201. Любопытно, однако, что во всех этих случаях речь идет о единичных находках. Это относится и к тем поселениям культур кукутени и гумельницы на территории Румынии, которые синхронны нашим поселениям триполья и гумельницы, в культурном слое которых кости лошади не только обычны, но иногда даже многочисленны.
      Судя по данным Бекени202, в неолитических памятни-
      196
      ках Венгрии кости лошади встречаются редко и становятся обычными только в поселениях бронзового века.
      Немалое число случаев нахождения костей лошади зарегистрировано и в неолитических памятниках Центральной Европы203. Известны они и из раскопок поселений культуры линейно-ленточной керамики, но примерно одинаково редки как в древнейших, так и в более молодых памятниках этой культуры204.
      Интерпретация данных, полученных при изучении материала по костным остаткам лошадей из раскопок неолитических памятников, в настоящее время не представляет легкой задачи. Дело не только в его количественной ограниченности и фрагментарности, но также (и, может быть, даже в большей степени) в современном уровне знаний по этому вопросу.
      Как мы уже имели случай отметить, исследованные нами костные остатки из раскопок неолитических памятников Молдавии и Украины относятся к тому периоду (вторая половина 5 - 4 тысячелетие до н. э.), для которого существование домашней лошади не установлено. Появление этой последней обычно относится не ранее как к 3 тысячелетию205.
      Рядом авторов, например Амшлером206, Лундхольмом207, Нобисом208, наконец Бёсснеком209, высказывалась точка зрения, что кости лошадей, встречающиеся в неолитических поселениях и поселениях ранней бронзы в Центральной Европе, принадлежат уже домашним особям. Во всех этих случаях дело касается, однако, памятни-
      197
      ков преимущественно 3 тысячелетия. В качестве аргумента в пользу появления домашней лошади в неолите Центральной Европы приводится также находка изготовленных из оленьего рога удил в поселении линейно-ленточной керамики210. Однако в том же поселении наряду с типичной линейно-ленточной керамикой найдено большое количество другой, принадлежащей, видимо, уже культуре бронзового века. Да и сами удила сходны по форме с аналогичными находками в памятниках бронзы, и по этой причине служить доказательством существования домашней лошади у племен линейно-ленточной керамики не могут.
      Определенное указание на существование домашней лошади в раннем триполье мы находим у В. И. Бибиковой: "При определении принадлежности остатков лошади из Луки-Врублевецкой к домашней или дикой форме мы руководствовались выводами В. И. Громовой, просмотревшей по нашей просьбе все имеющиеся материалы. Основываясь на промерах и особенностях строения ряда костей, В. И. Громова не считает возможным отнесение этих остатков к тарпану и полагает более правильным определение их как остатков домашней лошади"211. Поскольку именно В. И. Громовой мы обязаны подробным описанием остеологических особенностей тарпана, мнение этого весьма компетентного исследователя заслуживает самого серьезного внимания.
      Совсем недавно В. И. Бибикова212 описала хорошо сохранившийся череп из раскопок поселения Дереивка, датируемого 4 тысячелетнем до н. э. Анализируя структурные особенности черепа и сравнивая его с черепами тарпанов, В. И. Бибикова пришла к заключению, что он принадлежит домашней лошади.
      Таковы известные в настоящее время свидетельства существования домашней лошади на территории Юго-Восточной Европы в 4 тысячелетии до н. э.
      198
      При обсуждении интересующего нас вопроса нельзя игнорировать широко распространенного представления об обитании в южно-русских степях дикой лошади, одними рассматривающейся в качестве тарпана, другими - как лошадь Пржевальского.
      Изучение размеров и структурных особенностей хорошо сохранившихся костей из раскопок неолитических и энеолитических памятников показывает, что они обычно значительно крупнее одноименных костей лошади Пржевальского и заметно отличаются от них своей массивностью. В нашем распоряжении решительно отсутствуют данные, в какой-либо степени подтверждающие распространение лошади Пржевальского в Юго-Восточной Европе, во всяком случае в пределах той территории ее, о которой дают возможность судить исследованные памятники. Высказанная Нобисом213 точка зрения, не основанная на конкретных остеологических доказательствах и по существу чисто умозрительная, по-видимому, должна быть оставлена.
      Сложнее обстоит дело с тарпаном. Различия в абсолютных размерах костей конечностей этого последнего и лошадей из неолитических и энеолитических памятников выражены даже сильнее, чем установленные при сравнении с лошадью Пржевальского. Но отмечая это обстоятельство, нельзя забывать, однако, об удручающей скудости наших знаний относительно остеологических особенностей так называемого южнорусского тарпана посткраниальный скелет которого известен всего в одном экземпляре. Наиболее выразительными среди костей этого экземпляра являются первые и вторые фаланги передних и задних конечностей, остальные имеют ограниченное диагностическое значение. Как уже указывалось, систематически занимаясь изучением остатков лошадей из раскопок археологических памятников, в том числе и расположенных в степной полосе Восточной Европы, считающейся основной областью распространения тарпана, мы не обнаруживаем среди первых и вторых фаланг конечностей, сходных по размерам и структуре с описанными В. И. Громовой у тарпана. Исключение составляют, мо-
      199
      жет быть, только некоторые экземпляры из раскопок по селений ямной культуры. Естественно возникает вопрос, в какой мере отмеченные В. И. Громовой структурным особенности путовых и венчиковых костей, вообще отличающихся очень сильной изменчивостью, характерны для тарпана в целом? Не представляют ли они чисто индивидуальной особенности единственного имеющегося экземпляра? И, наконец, насколько вообще упомянутый экземпляр, принадлежащий животному, пойманному в 60-х годах прошлого столетия, сохранил черты дикой формы в их чистом виде?
      Следует, по-видимому, признать, что в настоящее время в нашем распоряжении нет радикального способа различения костей тарпана и домашних лошадей, тем более в условиях работы над остатками из археологических раскопок. Может быть именно поэтому мы и оказываемся не в состоянии выделить кости тарпана из общей массы костных остатков лошадей, встречающихся при раскопках многочисленных поселений южной части Восточной Европы.
      Единства мнений по поводу южнорусского тарпана вообще не существует. Рядом авторов высказывалась мысль, наиболее полно развитая Д. Н. Анучиным214, что наблюдавшиеся в южнорусских степях вплоть до второй половины прошлого века свободно живущие лошади не представляли собой исконно дикой формы, а возникли в результате вторичного одичания ранее домашних лошадей. Популяции таких одичавших лошадей достаточно хорошо известны; существуют они в настоящее время в Западной Европе, в Америке, в Австралии - везде, где не подвергаются энергичному истреблению. Существовали они и в очень суровых условиях Восточной Сибири. История древних племен наших европейских степей и природные условия страны несомненно создавали вполне благоприятную ситуацию для возникновения и существования подобных популяций одичавших лошадей. Хотелось бы подчеркнуть, что взгляды Д. Н. Анучина не утеряли своего научного значения и в настоящее время.
      200
      В результате всех изложенных соображений мы не видим оснований считать костные остатки лошадей, встречающиеся в неолитических и энеолитических поселениях Юго-Восточной Европы, принадлежащими именно диким животным. Возможно, более правильно рассматривать их как происходящие уже от домашних особей. Помимо упомянутых данных В. И. Бибиковой, в пользу подобного предположения говорит, например, относительное обилие костей молодых особей, мало свойственное остаткам диких видов и характерное именно для домашних. Обращает на себя внимание и то постоянство, с которым встречаются кости лошадей в неолитических и энеолитических памятниках большинства археологических культур степной и лесостепной полосы. Так, найдены они во всех поселениях культур линейно-ленточной керамики, бояна, триполья, гумельницы, воронковидных кубков, не говоря уже о поселениях ямной культуры, где очень многочисленны. В пределах Украины отсутствуют они только в некоторых поселениях сурской, днепро-донецкой и буго-днестровской культур, причем это касается почти исключительно тех памятников, раскопки которых дали вообще очень мало остеологического материала. Характерно в этом отношении крайне ограниченное количество костей лошадей в поселениях майкопской культуры, хотя обширные пространства Предкавказья, как и Украины, судя по сведениям, сообщаемым литературными источниками, были областью распространения тарпана. Факты относительной немногочисленности находок костей лошадей в неолитических поселениях Румынии и Венгрии также весьма показательны в том отношении, что могут рассматриваться как косвенное указание на отсутствие в голоцене на этой территории дикой лошади. Природные условия этих стран не менее благоприятны, чем южнорусские степи, и если бы дикая лошадь была распространена в их пределах, она должна бы быть представлена в костных остатках из раскопок неолитических памятников в значительно больших количествах, подобно другим видам охотничьих зверей, использовавшихся человеком в пищу.
      Не только время и место, но и вообще происхождение домашней лошади до сих пор остается крайне слабо разработанным вопросом, и существующие об этом представления нуждаются, видимо, в коренном пересмотре.
      201
      Нередко высказывалась мысль, что предком наших домашних лошадей является лошадь Пржевальского215, еще сравнительно недавно широко распространенная в Центральной Азии и в незначительных количествах уцелевшая, может быть, и в настоящее время. Весьма обстоятельными исследованиями В. И. Громовой216 было установлено, однако, что лошадь Пржевальского должна рассматриваться как вид, резко обособленный от Equus caballus, самостоятельно развивавшийся по крайней мере с нижнего плейстоцена. Определенно отрицая участие этого вида в происхождении домашних лошадей, В. И. Громова считала единственным предком последних тарпана. Взгляды В. И. Громовой на систематическое положение лошади Пржевальского энергично поддержаны в последнее время И. И. Соколовым217. Интересны также данные Фрешкопа218, установившего, что число хромосом у лошади Пржевальского составляет 66 пар, тогда как у домашних лошадей - 64 пары.
      Тем самым попытки связать происхождение домашних лошадей с лошадью Пржевальского должны быть оставлены и единственно вероятным предком их нужно считать тарпана, о котором, как уже отмечалось, мы знаем до сих пор удручающе мало.
      Вполне определенно сказываются также тенденции удревнить возраст одомашнения лошади. Так, И. Г. Пидопличко219 упоминает, что признаки доместикации в строении суставов были обнаружены В. Г. Касьяненко220 уже у лошадей из Мезинской палеолитической стоянки. Если встать на эту точку зрения, то пришлось бы счи-
      202
      тать лошадь одним из самых древних домашних животных, к чему, впрочем, и ранее склонялись такие, например, исследователи, как Дюрст.
      Последняя по времени появления гипотеза о происхождении домашней лошади была недавно предложена В. И. Бибиковой221. Изучая костные остатки животных из раскопок энеолитического поселения Дереивка (правый берег р. Днепра, в 70 км южнее г. Кременчуга), датирующегося второй половиной 4 тысячелетия. В. И. Бибикова установила огромное преобладание в них остатков лошади (примерно 60 %). Констатировав полное сходство в размерах и строении найденного на поселении черепа лошади с черепами домашних лошадей, В. И. Бибикова рассматривает дереивскую лошадь как уже прирученную. Вместе с тем автор устанавливает известное сходство черепа из поселения Дереивка с черепом среднеплейстоценовой Equus caballus missu и считает, что на эту последнюю следует обратить внимание как на возможного предка домашней лошади.
      Обнаружение домашней лошади в столь древнем поселении позволяет говорить о значительно более древнем одомашнении ее, чем это до сих пор предполагалось. По мнению В. И. Бибиковой, одомашнение лошади происходило параллельно и одновременно с приручением других видов копытных. Аридные степи крайнего юго-востока Европы и Заволжья были той естественной средой, в которой могла успешно протекать доместикация лошади. На этой территории биологические особенности лошади должны были сделать ее наиболее эффективной формой для приручения, а развитие коневодческого хозяйства - наиболее прогрессивным. В степях Юго-Восточной Европы и Заволжья лошадь, как считает В. И. Бибикова, была одним из первых видов, прочно вошедших в состав домашних животных.
      Обращает на себя внимание, пишет В. И. Бибикова, что на территории Юго-Восточной Европы намечаются два ареала археологических памятников - западный и восточный, хорошо различающихся количеством остатков лошади в них. Для неолитических и энеолитических по-
      203
      селений на западе характерно малое количество остатков лошади (менее 10%). Западный ареал включает в себя памятники Правобережной Украины и далее на запад, вплоть до Центральной и Южной Европы. Восточный ареал включает памятники энеолита Левобережной Украины, ямной культуры в Среднем Поволжье и, по-видимому, Заволжья, не распространяясь, однако, на Предкавказье и Кавказ в целом. Для них характерна многочисленность костных остатков лошади (в отдельных памятниках - до 80 %).
      Как полагает В. И. Бибикова, из восточного ареала, где лошадь как домашнее животное была освоена рано, она могла эпизодически проникать на смежные территории, занятые племенами с иным хозяйственным укладом. По-видимому, именно подобной инфильтрацией уже домашних лошадей должна объясняться малочисленность костей их и памятниках, расположенных к западу от Днепра. Все это дает основание считать находки остатков лошади добронзового возраста в упомянутых западных памятниках принадлежащими домашней форме.
      204
      СТАТИСТИЧЕСКИЙ ОБЗОР КОСТНЫХ ОСТАТКОВ
      В результате систематически производившихся определений костных остатков животных из раскопок археологических памятников, мы располагаем в настоящее время довольно многочисленными данными об их видовом составе в поселениях различных культур неолита и энеолита. Лишь меньшая часть этих памятников была исследована в интересующем нас отношении непосредственно автором; к числу их принадлежат поселения культур линейно-ленточной керамики, боян, гумельницы, майкопской и отчасти триполья. Большую часть приведенных данных представилась возможность заимствовать из различных литературных источников222. В общем итоге имеются сведения о составе костных остатков из раскопок более 60 поселений неолита и энеолита на территории Украины, Молдавии и Северного Кавказа, среди которых самое видное место принадлежит памятникам различных этапов развития трипольской культуры. Кроме того, аналогичного рода данные из поселений близких или синхронных археологических культур, существовавших на территории Южной и Центральной Европы, содержатся в довольно многочисленных изданиях зарубежной литературы. Весь этот материал может служить основой для опыта характеристики охоты и животноводства у неолитических и энеолитических племен Юго-Восточной Европы.
      Кости диких животных, являющиеся документальными свидетельствами охотничьих занятий древнего населения,
      205
      Таблица 42.
      Соотношения между домашними и дикими животными в поселениях археологических культур дотрипольского времени
     

К титульной странице
Вперед
Назад